"Гарнизон маленькой крепости" - читать интересную книгу автора (Коковин Евгений Степанович)

3

Люди спали. Они чувствовали смыкающееся кольцо опасности, но шестнадцать часов напряжения оттеснили волнение. Нужно было спать.

Впереди стонала под вражеским каблуком советская земля. Сзади накипала гневом и собирала силы та же земля. Шли товарные поезда и воинские эшелоны, нестерпимым жаром дышали сталеплавильные печи, с конвейера сходили новые боевые машины. Народ поднимался защищать своё богатое, им добытое, заработанное, завоёванное счастье.

Как и обычно, она была удивительно короткой для спящих и необычайно длинной для бодрствующих — эта ночь.

Горяеву минуты казались звучащими и осязаемыми, — так они были медлительны и однообразны. Горяев хотел представить, что творится вокруг, за стенами. Но он лишь знал, что ночью пошёл снег. Это было хорошо. Снег скроет на траве и кустарниках следы пороха, дыма, копоти. Издали ДОТ будет совершенно незаметен.

Зато Горяев легко представил то, что делается за сотни километров, в его родном городе. Утро начинается в большой комнате голосом диктора. Мать проснулась, встаёт, чтобы включить электрочайник. Сестрёнка Лёля тоже проснулась, но не открывает глаз. Она говорит, что очень приятно спать под команду и музыку для физзарядки. Репродуктор потрескивает, инструктор предлагает расправить плечи и приготовиться к маршу.

Горяев служил в армии, но редко думал о войне. Она казалась ему далёкой. Он был уверен, что война будет не завтра и не через год… Иногда в свободную минуту молодой художник Горяев делал в тетради зарисовки: он готовился после службы написать большое полотно.

Первый день войны был тяжёлым, как и первые выстрелы, как первые снаряды, просвистевшие над головой. И Горяев понял: так должно было случиться.

Горяев не был смельчаком. Но сейчас в нём поднималось чувство боли и мщения. Неужели вся жизнь должна нарушиться? Тогда ему нельзя будет заниматься любимым делом, Лёля не должна учиться. Фашистские бомбардировщики сожгут город, тот дом, где живёт мать.

Значит, нужно воевать, бить, бить подлого врага.

Заканчивалась безмолвная ночь. Вот к аппарату протянул руку сержант Усов. Он сделал это спокойно, без рывка; значит, сержант не спал.

Усов, действительно, бодрствовал всю ночь. Он приложил трубку к уху.

— Товарищ сержант, — слушал он, — говорит военинженер Ольховец. Нужен ли вам инструктаж или консультация?

— Нет, мне всё ясно, — ответил Усов. — Один вопрос: выдержат ли перекрытия снаряды среднего калибра?

— Этого бояться не следует, — заметил инженер. — Не подпускайте к ДОТ-у немцев с зарядами. Артиллерийская стрельба по ДОТ-ам мало эффективна. А в случае попадания — выдержит. Я строил, и за материал я ручаюсь!

Последовало молчание.

Потом в трубке вновь послышался голос:

— А как люди вашего гарнизона?

— Я знаю их, и за них я тоже ручаюсь! — ответил комендант.