"Любовь искупительная" - читать интересную книгу автора (Риверс Франсин)

Смирение

22

Прислушиваясь к звону кастрюль и сковородок в фургоне Сэма Тилла, Ангелочек вспомнила жестянки–колокольчики, которые Михаил подвесил для нее. Когда она закрывала глаза, она видела его лицо. «Возлюбленный. Дорогой». Но думать о нем она не могла себе позволить. Она должна его забыть. Надо думать о том, что любовь сделала с мамой, и это поможет ей не поддаваться никаким чувствам.

Сидя рядом с ней, старый коммивояжер говорил без умолку с самого рассвета, когда он подобрал ее на дороге. Она была благодарна ему за это. Оказалось, что за всю эту поездку в горы он не продал ни одной посудины, которыми была наполнена повозка. Теперь его запасы еды заканчивались, а ревматизм мучил сильнее обычного. Пожалуй, лучшим событием в его жизни за весь последний месяц было появление этой прелестной малышки, которая сидела на камне у дороги, ожидая попутной повозки. Отличавшийся чистотой и аккуратностью, Сэм все же выглядел изможденным и сутулым. Большая часть волос давно пропала. Так же обстояло дело и с надеждами на лучшее будущее. Но его глаза под седыми нависшими бровями светились добротой. А постоянная болтовня старика помогала Ангелочку отвлечься от грустных размышлений.

— От кого ты бежишь, голубушка?

Она отбросила с лица выбившийся локон светлых волос и выдавила улыбку.

— Почему вы думаете, что я убегаю от кого–то?

— Да потому, что ты все время оглядываешься назад. Ты так нервничала, когда я тебя подобрал. Я подумал, что ты, наверно, бежишь от своего мужа.

— Откуда вы знаете, что я замужем?

— У тебя обручальное кольцо на руке.

Она быстро прикрыла руку и покраснела. Она забыла снять кольцо. Повертев его на пальце, она стала думать, как бы вернуть его Михаилу.

— Он что, плохо обращался с тобой?

К Михаилу это никак нельзя применить.

— Нет, — ответила она нехотя.

Он с любопытством взглянул на нее.

— Что же он сделал такого, что ты от него сбежала?

Она посмотрела в сторону. Что ему сказать? «Я влюбилась в него»? Если она скажет старику, что Михаил никогда ничего плохого не сделал, но проявлял к ней только доброту, любовь и терпение, он станет задавать вопросы.

— Мне бы не хотелось говорить об этом, мистер Тилл. — Она продолжала крутить кольцо на пальце. Ей хотелось плакать.

— Сэм. Зови меня Сэм, голубушка.

— Меня зовут Ангелочек.

— Сними кольцо и выбрось, если это тебе поможет.

Она никогда этого не сделает. Кольцо принадлежало матери Михаила.

— Я не могу, оно не снимается, — солгала она. Надо найти способ отослать его Михаилу.

— Ты собралась в Сакраменто?

Почему бы нет? Этот город кажется неплохим местом, чтобы начинать жизнь сначала. — Да.

— Хорошо. Я тоже туда еду. Я должен остановиться еще в нескольких лагерях золотоискателей по дороге: может, смогу там что–нибудь продать. — Он подстегнул уставших лошадей. — Ты выглядишь усталой, детка. Почему бы тебе не забраться в фургон и не поспать? Сбоку откидная кровать, — предложил он. — Просто дерни вон ту задвижку.

Ангелочек действительно очень устала, поэтому с благодарностью приняла предложение. Разложив кровать, она улеглась, свернувшись калачиком, но сна не было. Повозку трясло и подбрасывало, а в голове вертелся целый рой мыслей. Она все время думала о Михаиле. Он не поймет, почему она опять ушла, и на этот раз точно разозлится. Она совсем запуталась. Что–то внутри нее тянуло назад — вернуться и поговорить с Михаилом, рассказать ему обо всех своих чувствах. Но она знала, что это безумие. Разве мама не изливала душу Алексу Стаффорду? Разве она не говорила ему о своей любви опять и опять? Любовь только все разрушила в ее жизни и принесла ей позор и боль.

Она не могла отогнать от себя воспоминания об их последней ночи. От близости с ним она не чувствовала себя опустошенной, а, наоборот, наполненной. В объятиях Михаила ее не покидало ощущение правильности, того, что именно там ей и следует быть.

«Твоя мать чувствовала то же самое с Алексом Стаффордом, и посмотри, что из этого вышло».

Она тихонько застонала и сжалась в комок еще сильнее.

Если бы Сэм не ехал мимо, она бы, скорее всего, не решилась на дальнейшее путешествие и вернулась домой. И тогда она бы привязалась к Михаилу так же сильно, как мама когда–то к отцу. Рано или поздно Михаил устанет от нее — так же, как Алекс Стаффорд от мамы.

Она надеялась, что, благодаря расстоянию между ней и Михаилом, боль утихнет, но становилось все хуже. Ее ум и тело, все ее существо жаждали его.

«Почему я его встретила? Зачем он приехал в Парадиз? Почему он стоял на улице, когда я проходила мимо? Почему он вернулся в бордель после того, как я прогнала его?»

Она отчетливо видела его глаза, наполненные страстью и нежностью. «Я люблю тебя, — говорил он словно наяву. — Когда же ты, наконец, поймешь, что я всегда буду верным тебе?»

«Он говорил, что любит меня, — плакала тогда мама. — Он говорил, что всегда будет меня любить».

Ангелочек почувствовала, как к глазам подступают слезы, и быстро взяла себя в руки. Все в порядке. Да, она полюбила Михаила так, что даже научилась плакать, но у нее хватило ума сбежать, пока дело не приняло худший оборот. На этот раз у нее больше вещей, чем только то, что на ней надето. Все это ей пригодится. Она пойдет на восток, на запад, на север или на юг. Куда захочет.

— У меня получится, — прошептала она. — Я справлюсь одна.

«Каким образом?» — заговорил насмешливый голос.

— Как–нибудь. Придумаю что–то.

«Конечно, Ангелочек. Если будешь делать то, что умеешь лучше всего».

— Я найду что–то другое. Я не вернусь к старому. «Конечно же, вернешься. Что еще ты умеешь? И разве это так уж плохо? У тебя была пища, крыша над головой, красивая одежда, тебя боготворили…»

Голос из мрака продолжал свою размеренную речь под топот копыт усталых лошадей. Когда она заснула, ей приснился Хозяин. Он делал то же, что делал всегда. Но там не было Михаила, чтобы остановить его.

Сэм Тилл разбудил ее. Он поделился с ней своей скромной нищей и сообщил, что вскоре они приедут в лагерь.

— Попробую еще разок. Если не удастся ничего продать, то в Сакраменто я приеду без гроша. Я взял этот товар на последние деньги, и если ничего не продам, то у меня не будет ни цента. Может быть, Господь благой будет со мной на этот раз.

Она смотрела, как он взял ее пустую оловянную тарелку и пошел мыть в ручье. Господь благой ничего не сделал для этого бедного старика. Не больше, чем для нее. Вернувшись, Сэм Тилл собрал вещи и положил обратно в повозку. Он помог ей подняться на сиденье, словно она была настоящей леди.

— В лагере тебе лучше не показываться, — посоветовал он. — Некоторые из этих молодых шалопаев совсем дикими становятся, когда видят женщину. — Он грустно улыбнулся. — А я слишком стар, чтобы драться за тебя.

Она прикоснулась к его руке и забралась в фургон.

Когда они приехали в лагерь, она стала прислушиваться, как Сэм расхваливает свой товар. Собравшиеся в ответ выкрикивали оскорбления, насмехались над его лошадью и повозкой. Нелестно отзывались о товаре. А о нем самом и того хуже. Скоро бедного Сэма совсем затравили. Оскорбления и ругательства сыпались одно за другим, но он не переставал предлагать свою посуду. Мужчины же просто забавлялись, издеваясь над старым беднягой. По голосу старика она вскоре поняла, что он теряет последнюю надежду. Она знала, каково это. И знала, как сильно слова могут ранить душу человека.

— Да уж, нам как раз твоих паршивых кастрюль здесь не хватало! — выкрикнул кто–то с издевкой. Кто–то еще назвал Сэма старым дураком. Ангелочек нахмурилась. Может оно и так, но он все равно не заслуживает оскорблений. Все, чего хотел этот старый человек, это жить честно.

Ангелочек выбралась из фургона. Стоило ей появиться, как толпа немедленно затихла.

— Что ты делаешь? — прошептал Сэм. Казалось, он напуган до смерти. — Иди в повозку, милая. Это очень нехорошие люди.

— Я знаю, — ответила она. — Дайте–ка мне эту сковороду, Сэм.

— Если что… ты же не можешь их всех… одной сковородой…

— Дайте мне сковороду!

— Зачем она тебе?

— Продавать ее буду, — заявила она. Она взяла у него сковородку. — Сядьте, Сэм.

Он в недоумении подчинился. Она встала впереди и подняла сковородку, слегка проводя по ней рукой, словно это было что–то невероятно ценное.

— Джентльмены, Сэм прекрасно знает свою посуду, но он ничего не знает о приготовлении пищи. — Она слегка улыбнулась и заметила несколько ответных ухмылок.

Некоторые стали хохотать, как будто услышали непристойную шутку. Но она начала рассказывать о жареной курице с запеченными в тесте яблоками, об аппетитно зажаренной свинине с грибным соусом, о яичнице с беконом с пылу с жару. Когда у слушателей потекли слюнки, она спокойно объяснила, насколько необходима хорошая, качественная посуда для того, чтобы приготовить хорошую пищу. Потом неторопливо продолжила, что посуда сделана из отличного чугуна, объяснила, как равномерно она нагревается, добавила, что ее рукоятками исключительно удобно пользоваться. Хотя Сэм и рассказал все это раньше, но на этот раз мужчины слушали, затаив дыхание.

— Кроме того, что с помощью такой сковороды вы можете приготовить замечательные блюда, у нее есть и другое применение. К примеру, у вас заканчиваются патроны, а вам нужно защитить свое имущество. У вас есть оружие. — Чтобы продемонстрировать это, она шутливо замахнулась сковородой на парня, который подошел слишком близко.

Раздался всеобщий хохот. Ангелочек тоже засмеялась, подыгрывая толпе. — Итак, что скажете, джентльмены? У меня есть покупатель?

— Да! — Мужчины стали проталкиваться вперед, стараясь подойти к ней поближе. Из ее рук они готовы были купить даже использованную консервную банку. Посреди толпы началась драка. Пока они разбирались между собой, она наклонилась к Сэму и спросила цену. Он назвал очень скромную цифру.

— Я думаю, мы можем продать это гораздо дороже, — ответила она и подождала, пока в толпе успокоят двоих драчунов. Потом назвала свою цену. Кто–то громко пожаловался, что слишком дорого, и другие остановились в ожидании.

Ангелочек улыбнулась и пожала плечами, всем своим видом давая понять, что ей безразлично, купят они что–нибудь или нет. Она положила сковороду на край повозки и присела рядом.

— Поехали, Сэм. Вы ошиблись в этих джентльменах. Они не понимают, что такое качественная вещь.

Сэм разинул рот от удивления. Несколько человек запротестовали. Она оглянулась и посмотрела на них.

— Вы сказали, что мы просим слишком много, — проговорила она. — Откровенно говоря, я не вижу необходимости уговаривать вас, потому что любой здравомыслящий человек сочтет такую покупку необходимой. Сэм? — Она протянула ему вожжи. Один из золотоискателей придержал поводья, сказав, что хотел бы купить сковородку, прежде чем они уедут.

Ангелочек любезно согласилась и быстро распродала все, что было в повозке.

Толпа не расходилась до тех пор, пока Сэм, взяв вожжи, не выехал на дорогу, ведущую из лагеря. Он радостно качал головой и хихикал.

— У тебя талант, голубушка.

— Да, кое–что я умею, — сказала она сухо. Важно не столько то, что говоришь, но как ты это говоришь, и что при этом выражают твои глаза. Между продажей посуды и продажей тела не слишком большая разница. А уж об этом–то она знает все.

Пока она готовила ужин, Сэм считал вырученное золото. Она поставила перед ним еду и тоже села ужинать. Когда она отставила свою тарелку, он бросил ей что–то. Она с удивлением поймала.

— Что это? — поинтересовалась она, держа в руке кожаный мешочек.

— Твоя доля от сегодняшнего заработка. Она удивленно посмотрела на него:

— Но это же ваша посуда.

— Но она так бы и лежала у меня в повозке, если бы не ты. Тебе ведь нужны деньги. Теперь у тебя хоть что–то есть. — Взяв одеяло, он устроился спать под повозкой.

С первыми лучами солнца они продолжили путь. В полдень следующего дня прибыли в Сакраменто. В городе проходили скачки, и Сэм едва успел подъехать к обочине, как мимо промчались три наездника. Следом за их повозкой улица наполнилась экипажами, повозками и людьми. Повсюду строились новые здания, и со всех сторон раздавался звук стучащих молотков и строительных вагонеток.

— Сначала здесь был пожар, — пояснил Сэм, направляя повозку в поток транспорта. — А после наводнение. Много зданий вниз но реке было разрушено. — Он слегка дернул вожжи. — У тебя что, родители здесь?

— Друзья, — солгала Ангелочек, делая вид, что ее заинтересовало что–то в шумной сутолоке города.

— Куда тебя отвезти? — спросил Сэм, явно беспокоясь о ней.

— Никуда не надо. Я могу сойти где угодно. А потом разберусь. Сэм, не волнуйся за меня. Я могу о себе позаботиться.

Сэм остановился около большого магазина скобяных изделий.

— Ну, я приехал. — Он помог ей спуститься и пожал руку. — Спасибо тебе за компанию, голубушка, и за твою помощь в том последнем лагере. Я думаю, больше не буду никуда ездить. Пора мне уж стоять спокойно за прилавком. Может, открою свою лавку и найму парочку хорошеньких продавщиц, — сказал он с шутливой ноткой в голосе.

Ангелочек пожелала ему удачи и поспешно удалилась. Она шла по тротуару, мимо мужчин, которые, глядя на нее, приподнимали шляпы. Она ни на кого не смотрела, размышляя, что ей делать дальше, поскольку она уже в Сакраменто. Она миновала бар, громкая залихватская музыка, лившаяся из окон, тут же напомнила ей «Серебряный доллар» и «Дворец». Еще недавно ей казалось, что с тех пор прошла целая вечность, но сейчас картины прошлого быстро ожили в памяти.

Она спустилась к реке. Ирония судьбы заставила ее горько улыбнуться. Мама ведь в конце концов обосновалась в порту. И теперь ее словно магнитом тянет к причалу и швартующимся кораблям. Она немного понаблюдала за людьми, которые сновали туда и сюда по настилу, выгружая мешки и ящики.

Она пошла дальше. По всей улице строились новые здания — на месте старых, которые смыла вода. Она заметила пару все еще работающих заведений. Одно из них было увеселительным салоном. Ангелочек знала, что стоит ей только зайти в эти легко открывающиеся двери, — не пройдет и часа, как она уже будет работать в одной из комнат второго этажа.

Она продолжала бесцельно брести по улице. Что же ей теперь делать? Золота, которое дал ей Сэм Тилл, может хватить на пару недель. Но что потом? Ей нужно придумать способ, как зарабатывать на жизнь, а мысль о том, чтобы опять заниматься проституцией, была невыносима.

«Я больше не смогу это делать. После Михаила не смогу».

«Михаил такой же мужчина, как и все остальные».

«Нет. Он совсем другой».

Из магазина вышел высокий темноволосый мужчина, и ее сердце екнуло. Это был не Михаил, но кто–то в похожей одежде и такого же телосложения. С ним было несколько приятелей — они смеялись и разговаривали, переходя улицу.

Она должна перестать думать о Михаиле. В первую очередь нужно найти место, где жить, но все, что она до этого видела, было или очень дорого или слишком убого. Ум продолжал предательски думать о Михаиле. Что он сейчас делает? Интересно, он ищет ее или уже отчаялся, и теперь не переставая работает на полях? Размышляя таким образом, Ангелочек оказалась у очередного борделя.

«Давай, Ангелочек, заходи. Они позаботятся о тебе. У тебя будет комната и еда».

Ее ладони вспотели. День клонился к закату, становилось холодно. Сколько она так уже бродит? Из двери борделя вышел мужчина, и она быстро отступила назад. Он удивленно посмотрел на нее.

— Извините, мадам, — сказал он, приподнимая край шляпы. Он слегка покачивался. — Вам лучше не стоять у дверей подобного заведения.

— Там мой муж, — выпалила она первое, что пришло в голову, чтобы только избавиться от незнакомца.

— Ваш муж? — Он осмотрел ее с ног до головы и покачал головой. — Что он делает здесь, когда у него дома такая очаровательная женушка? Как его зовут?

— Как его зовут? Его зовут Чарльз. — Мужчина вошел обратно и, поднимаясь по лестнице, стал выкрикивать имя несуществующего Чарльза. Она поспешила перейти через улицу и направилась на соседнюю. Мужчины останавливались и смотрели, когда она быстро проходила мимо. Вдруг перед ее глазами откуда ни возьмись появилась свежевыкрашенная вывеска: «Универсальный магазин Хотшильда». Она пошла прямо на эту вывеску, как на маяк в наступающей темноте.

Грузная немолодая женщина вышла на крыльцо магазина с метлой и стала тщательно подметать ступеньки и дорожку. Она усердно работала, сметая грязь на улицу. Ангелочек ступила на дорожку, ведущую к крыльцу.

— Ну что тут будешь делать, — с досадой пробормотала женщина, качая головой. — Эти мужчины никогда не вытирают ноги о коврик, всю грязь в магазин несут. — Она посмотрела на туго завязанный узел в руках Ангелочка. Та неловко кивнула и поспешила внутрь. Сразу же стала искать глазами Иосифа, но его нигде не было видно.

— Могу я вам чем–то помочь? — поинтересовалась женщина, войдя следом и держа метлу, словно ружье, опущенное дулом вниз.

— Мне нужна дорожная сумка, — бросила Ангелочек. — Небольшая.

— Они здесь, — сообщила женщина, подводя ее к одной из полок у стены. — Вот эти очень хорошие, — добавила она, взяв в руки холщовую сумку и давая Ангелочку. Из–за черной занавески вышла другая женщина помоложе, темноволосая и крепко сложенная, и поставила коробку на прилавок. Отерла пот со лба.

— Иосиф, — обернувшись назад, позвала она. — Не поможешь мне вынести ящик? Я не могу его поднять.

Ангелочек пожалела, что пришла в этот магазин. Почему она хорошенько не подумала, прежде чем сюда зайти? Иосиф любит Михаила. Что он скажет но поводу ее появления здесь — ведь не трудно понять, что она сбежала? Она не могла ожидать помощи от него. И кто эти женщины? А, ну да, он же говорил, что к нему собиралась переехать его мать и привезти ему жену.

— Вам нравится эта сумка? — спросила ее женщина.

— Что? — очнулась Ангелочек. Ей нужно быстро убраться отсюда.

— Сумка, — повторила женщина, с любопытством глядя на нее.

— Я передумала. — Она вернула ей сумку. Иосиф вышел из–за занавески с ящиком в руках и тотчас увидел ее. Его лицо расплылось в широкой улыбке, и она заметила, что он оглядывается в поисках Михаила. Ангелочек развернулась, чтобы быстро пойти к дверям, и едва не сбила с ног пожилую женщину. — Простите, — запинаясь, пробормотала она, поддерживая даму.

— Ангелочек! Ты куда? Подожди!

Ангелочек не остановилась. Иосиф бросил ящик, на ходу перепрыгнул через прилавок и догнал ее.

— Подожди, — сказал он, положив руку ей на плечо. — Что случилось?

— Ничего, — ответила она. Ее щеки пылали. — Я просто зашла посмотреть на дорожные сумки.

— Ну, так и смотри себе в удовольствие. А где Михаил?

Она судорожно вздохнула. — Дома. Иосиф нахмурился. — Что случилось? Ангелочек ответила, слегка подняв голову: — Ничего не случилось.

К ним подошла его мать, все еще сжимая в руках метлу.

— Кто эта девушка, Иосиф? — Теперь она неодобрительно оглядывала Ангелочка с нескрываемым интересом.

— Жена моего друга, — пояснил он, продолжая смотреть на Ангелочка. Ей захотелось, чтобы он, наконец, перестал сверлить ее своими, казалось, всевидящими, глазами. Он крепко взял ее за локоть. — Пойдем, присядем, и ты мне расскажешь, в чем дело. — Он быстро представил женщин друг другу: — Это моя жена, Мерива, и моя мать, Ревекка.

— Хотите кофе? — поинтересовалась Мерива, и Иосиф ответил, что она хочет. Он сделал знак матери оставить их в покое. Она опять приступила к работе, тайком поглядывая на них.

— Не надо было мне сюда приходить, — решительно заявила Ангелочек.

— Михаил знает, где ты?

— Конечно, знает, — солгала она.

— Так, — многозначительно произнес он, как будто вкладывая в это слово целое высказывание. Он присел на бочку, все еще не отпуская ее локоть. — Ты ведь сбежала от него, верно?

Она высвободила руку и стала защищаться.

— У нас ничего не получается.

— Да? — Он немного помолчал. — Это не так уж удивительно, я думаю, и все же мне очень жаль.

В ее глазах появился вызов.

— А то может, посоветуешь, как бывшая «ночная бабочка» может зарабатывать себе на жизнь в этом городе? — спросила она дерзко, улыбнувшись своей прежней профессиональной улыбкой. Он нахмурился, и она решила, что он беспокоится, не станет ли она у него просить деньги. — Забудь, — быстро сказала она. — Так, неудачная шутка. — Она поднялась. — Ну что, я, пожалуй, пойду.

Он опять взял ее за локоть. — Присядь. Мерива сейчас принесет кофе. — Его жена появилась с подносом и подала ей чашку кофе. Когда Ангелочек брала чашку, ее руки дрожали. Она попыталась успокоиться, ощущая на себе внимательный взгляд Иосифа. Мерива предложила ей пирожное. Ангелочек отказалась. Мать Иосифа закончила подметать и присоединилась к ним. Ангелочек не переставала жалеть о том, что переступила этот порог. Под осуждающими взорами трех пар глаз она чувствовала, как уходят ее силы. Они говорили о наводнении, о восстановлении магазина и склада. Хотя ее ни о чем не спрашивали, ей было неловко.

Зашел покупатель, и Мерива направилась его обслуживать. Вошел другой, и Ревекка, видя, что Иосиф не двигается с места, извинилась и тоже отошла.

— Ты уже нашла комнату? — осведомился он.

— Нет еще, — ответила Ангелочек и, решительно посмотрев на него, продолжила: — Не думаю, что будет трудно найти.

— Ты останешься здесь, — сказал он. Она выглядела совершенно измотанной.

— А что скажут об этом твои жена и мама? — спросила она язвительно, не подозревая о том, что в этот момент ее глаза напоминают глаза маленькой девочки, потерявшейся в большом городе.

— Они гораздо больше удивятся, если я отправлю тебя на улицу в этот час. Мы не можем предложить тебе «люкс», но у тебя будет нормальная кровать, одеяла и кошерная еда[11]. Что скажешь?

Она закусила губу и взглянула на женщин. Он хлопнул по коленям руками и поднялся.

— Они не будут против. — А если и будут, он позаботится о том, чтобы свои возражения они держали при себе. Было уже достаточно поздно, и можно было закрыть магазин чуть раньше обычного.

В столовой на втором этаже они все вместе сели за обеденный стол. Ангелочек водила вилкой по полной тарелке, делая вид, что ест, но аппетита не было. Она кожей ощущала сильное любопытство Меривы и Ревекки, однако никаких вопросов они не задавали. Когда Мерива убирала со стола, Ангелочек встала и присоединилась к ней. Как только Ангелочек вышла за дверь, Иосиф с матерью возбужденно заговорили. Когда она вернулась за оставшейся посудой, они замолчали. Собрав тарелки, она остановилась.

— Мне незачем оставаться здесь дольше, чем на одну ночь, — сказала она. — Если я вызываю проблемы, я уйду рано утром.

— Вы останетесь здесь столько, сколько скажет Иосиф, — ответила Ревекка тоном, не предполагающим возражений. — Он поставит вашу кровать рядом с печкой на первом этаже. Там вам будет тепло.

Иосиф установил ее кровать. Потом поднялся наверх и сказал Мериве, что уйдет ненадолго и вернется через несколько часов. Удивленная, Мерива не задавала вопросов.

— Он никогда никуда не ходит по ночам, — сообщила она, как только за ним закрылась дверь. Потом взяла вышивку и принялась за работу.

— Дела, — объяснила Ревекка, быстро перебирая спицами.

Ангелочек устроилась в углу гостиной. В тишине было слышно только тиканье часов и постукивание спиц в руках Ревекки.

— Если можно, я хотела бы пойти спать, — предложила Ангелочек. Ревекка согласно кивнула. Ангелочек прикрыла за собой дверь и остановилась на мгновение. Женщины оживленно заговорили. Наверное, о ней. Она спустилась вниз и легла. Ее сон был беспокойным, она то и дело просыпалась. Ей снился Хозяин.

На рассвете вошла Ревекка. Ангелочек проснулась и быстро оделась.

— Вы, кажется, не очень хорошо спали? — спросила Ревекка, наблюдая за тем, как она собирает свои вещи.

— Все хорошо. Спасибо, что позволили мне остаться на ночь. — Она свернула одеяла и убрала постель, запихнув в проем между полок. Она чувствовала, что темные глаза Ревекки следят за каждым ее движением.

— Иосиф сказал, что вам нужна работа, — заметила Ревекка. — Мы можем предложить вам работу в магазине.

Ангелочек выпрямилась, удивленно глядя на нее.

— Вы хотите, чтобы я у вас работала? Ревекка пожала плечами.

— Если, конечно, у вас нет ничего лучшего.

— Нет. Ничего другого нет, — поспешно заверила ее Ангелочек. — Что мне надо будет делать? — Ревекка с радостью протянула ей листок с заданиями.

Ангелочек мыла окна и подметала пол. Расставляла упакованный товар и сворачивала красные фланелевые рубашки. Подвешивала крючки на стенах. Когда к ней подходили мужчины, Мерива или Ревекка сразу же уводили их, отвечая на вопросы и показывая товар. Ревекка попросила ее перенести коробки со склада и сложить на полках за прилавком. Ангелочек работала не покладая рук, сделав перерыв только для обеда в полдень; потом продолжила работу, пока Иосиф не закрыл магазин уже затемно. Она вертелась, словно белка в колесе.

За ужином Ревекка дала ей конверт.

— Твоя зарплата, — сказала она просто, и Ангелочек замигала растерянно, чувствуя комок в горле. Она взглянула на Иосифа и Мериву, потом снова на Ревекку. Та, кивая на нее, сообщила сыну: — Она хороший работник. — Ангелочек опустила голову, не в состоянии вымолвить ни слова. Ревекка поставила перед ней тарелку с картошкой. — Ешь. На твои кости надо бы немного мяса прибавить.

Позже, спустившись к себе и сев на кровать, Ангелочек при свете лампы пересчитала свой заработок. За полчаса работы в борделе она зарабатывала гораздо больше, но еще никогда она не чувствовала себя такой чистой, правильной и гордой.

На следующий день Ревекка попросила ее разложить бобы в пятифунтовые мешочки, потом завязать их и сложить на полки. Закончив, Ангелочек стала расставлять рулоны ткани, поставив их вертикально, вместо того чтобы просто сложить на полки. Подошла Мерива и сказала, что прилавок выглядит теперь очень красиво и что так рулоны будет намного легче доставать.

— Иосиф только что получил партию корыт, ты не поможешь мне занести их внутрь? Будем ставить их в тот угол.

Каждый день Ревекка давала ей задания, и каждый вечер, когда на дверях появлялась табличка с надписью «Закрыто», она вручала ей конверт.

— Посмотри, что мне только что привезли, — однажды сказал Иосиф, хлопая рукой по ящику.

Ангелочек отставила метлу и заправила несколько выбившихся прядей волос под платок, завязанный на голове.

— Что это?

— Печка для Михаила.

От одного лишь звучания этого имени ее сердце замерло.

— Мне надо закончить работу, — быстро проговорила она. Иосиф еще немного постоял, наблюдая за ней, потом вернулся к своим делам.

За ужином Ангелочек казалось рассеянной. Вымыв посуду, она извинилась и ушла к себе. Скоро к ней спустилась Мерива.

— Иосиф и Ревекка занялись бухгалтерией, — сообщила она, потом, немного поколебавшись, продолжила: — Вы почти не ели за ужином. Вы нормально себя чувствуете?

— Да, нормально. — Ангелочек не могла не думать о Михаиле. Только пока она работала, ей почти удавалось брать эти мысли под контроль. Она посмотрела на большой ящик у стены. Ему, конечно же, передадут, и он приедет за своей печкой.

«Мне нужно уйти отсюда, пока он не приехал». Мерива села на коробку и поднесла руки к печи. — Вы подумываете о том, чтобы уйти, верно? Ангелочек подняла на нее глаза. — Да.

— Вам не нравится работа?

— Дело не в работе. Все дело в… — Что она может сказать? Вздохнув, она кивнула в сторону печки. — Печка Михаила. Он скоро приедет за ней.

— И вы не хотите с ним видеться?

— Я не могу.

— С ним было так ужасно?

Наоборот, это была так прекрасно. Это было слишком хорошо, чтобы продолжаться слишком долго.

— Нет, просто мне лучше не встречаться с ним.

— Куда же вы отправитесь?

Она пожала плечами. — Может быть, в Сан–Франциско. Я не знаю. Это не важно.

Мерива положила руки на колени. — Иосиф очень уважает вашего мужа.

Ангелочек кивнула и отвернулась.

— Я знаю. — Одно упоминание этого имени вызывало у нее целый шквал эмоций. Она надеялась, что потребность в нем быстро ослабеет. Ожидала, что расстояние сгладит ее чувства. Но она была вдали от него вот уже три недели, а ее тянуло к нему больше, чем в ту ночь, когда она ушла из дома.

— Я раньше была замужем, — продолжала Мерива. — За очень непростым человеком. Моя мама умерла, когда я была еще ребенком, и папа хотел благополучно устроить меня, прежде чем уйти в мир иной. Он нашел мужчину, который, согласно всеобщему убеждению, был богатым и добрым. Но на самом деле он не был таким. Я просила Бога, чтобы Он избавил меня от него. Он это сделал. — Она помолчала. — Потом я поняла, насколько сурово жизнь обходится с одинокими женщинами.

— Я была одинокой всю свою жизнь, — тихо сказала Ангелочек.

— Если ваш муж хотя бы наполовину таков, как о нем говорит Иосиф, вы должны вернуться к нему и все уладить.

Но ее слова не встретили понимания Ангелочка. — Не говорите мне о том, что я должна делать. Вы ничего не знаете о моей жизни и о том, что со мной было раньше.

Мерива долго молчала, и Ангелочек пожалела о своем резком высказывании.

— Вы правы, — наконец согласилась Мерива. — Я не знаю всех ваших обстоятельств — лишь то немногое, что нам сказал Иосиф.

— И что же он вам рассказал? — спросила Ангелочек, слыша вызывающие нотки в собственном голосе, но будучи не в силах справиться с собой.

Смутившись, Мерива с грустью взглянула на нее. — Что ваш муж забрал вас из борделя. Он сразу же полюбил вас, как только впервые вас увидел, и, похоже, по–прежнему любит.

Ее слова больно резанули сердце Ангелочка.

— Любовь долгой не бывает. — Она не знала о том, сколько разнообразных чувств сейчас отражалось на ее бледном лице.

Взгляд Меривы смягчился. — Иногда бывает. Если это правильная любовь.

После того как Мерива ушла, Ангелочек еще долго лежала в темноте и обдумывала ее слова. Мама что только ни делала, чтобы удержать любовь Алекса Стаффорда. Она перепробовала все, чтобы угодить ему и не позволить его страсти погаснуть. Ангелочек задумалась: может, он как раз поэтому оставил ее? Мама так жаждала его любви. Вся ее жизнь вертелась вокруг визитов Алекса Стаффорда в их небольшой домик. Ее счастье целиком зависело от него. Она была просто одержима любовью к нему.

Чем отличаются ее чувства к Михаилу? Она не может не думать о нем. Ее сердце жаждет быть рядом с ним, ей необходимо слышать его голос, видеть, как появляется огонек в его глазах, когда он смотрит на нее. Ее тело желало его, его тепла и прикосновений. Все ее чувства бурлили.

Утром она сообщила Иосифу, что собирается уходить.

— Ты не можешь сейчас уйти, — возразил он огорченно. — Мерива прошлым вечером повредила спину. Верно, Мерива?

Мерива растерянно посмотрела на него.

— Признайся, признайся, в этом нет ничего постыдного, — говорил он ей. Мерива развела руками.

— Вот видишь? — спросил Иосиф. — А у меня кучи неразобранного товара. Я никак не смогу все расставить сам.

— Ну, хорошо, Иосиф, — сдалась Ангелочек. — Но я уйду, как только закончу.

Она немедленно приступила к работе, стараясь побыстрее все сделать и пойти своей дорогой. Иосиф, наоборот, просил ее не спешить, говоря, что ему не нужна еще одна женщина с больной спиной. Когда они пошли обедать, он ел так долго, что Ангелочек начала сердиться. Когда она встала и собралась идти работать, он сказал, что ей лучше посидеть и спокойно допить свой кофе. Если он так озабочен выкладкой товара, то почему теряет столько времени? И со спиной Меривы, кажется, все в порядке: только что она без труда подняла огромный деревянный поднос с горой посуды.

Когда они, наконец, вернулись к работе, Иосиф сказал, что передумал оставлять светильники там, куда их поставили, и нужно перенести их в другой конец склада. Товар, который они разложили на прилавке, теперь нужно убрать в другое место. Она сделала все так, как он просил, с каждой секундой ощущая растущее напряжение.

«Выбирайся отсюда, Ангелочек. Уходи. Прямо сейчас».

Но она осталась и работала с Иосифом, желая закончить то, что они начали, хотя он не переставал менять свои решения, переставляя и передвигая уже расставленный товар. Что с ним такое сегодня?

Иосиф положил руку ей на плечо.

— Это все на сегодня. Почему бы тебе не закрыть магазин?

— Но ведь еще слишком рано?

— Самое время, — ответил он, улыбаясь. Он кивнул Мериве и матери, и они все направились за черную занавеску. Нахмурившись, Ангелочек обернулась.

В дверях стоял Михаил.