"Любовь искупительная" - читать интересную книгу автора (Риверс Франсин)

31

Павел решил, что ему лучше вернуться в горы. Он не может оставаться здесь. Он не может находиться рядом с Мириам и не сойти с ума. Уж лучше разочарования и все тяжести золотодобычи, чем постоянно видеть, как она идет к дому Михаила.

Но ему нужны были деньги, чтобы купить все необходимое.

Проглотив свою гордость, он отправился к Михаилу, намереваясь продать ему свою землю.

— Я не прошу за нее слишком много. Лишь бы мне хватило для начала. Это хорошая земля. И она, так или иначе, должна принадлежать тебе, Михаил. Ты ведь ухаживал за ней, когда я в прошлый раз уехал.

— Мои дела идут не очень хорошо, — ответил Михаил, отказавшись от предложения. — Дождись весенней жатвы. А потом забирай, что заработаешь, и уезжай, если сочтешь нужным. Земля будет ждать твоего возвращения.

— Михаил, я не планирую возвращаться. На этот раз, — нет.

Михаил положил руку ему на плечо.

— Зачем ты мучаешь себя? Зачем бросаешься то туда, то сюда?

Павел раздраженно стряхнул его руку.

— Для чего ты ждешь шлюху, которая никогда не вернется? — задал он ответный вопрос, поспешив уйти прежде, чем они успеют наговорить друг другу такого, о чем потом придется пожалеть.

Теперь ему не оставалось ничего иного, как только пойти к Джону Элтману.

Джон пригласил его в дом. Элизабет укачивала ребенка, а Мириам, склонившись над огнем, помешивала кипящий бульон. При взгляде на нее его сердце взволнованно забилось. Выпрямившись, она улыбнулась ему, и он ощутил слабость в коленях.

— Присаживайся, Павел, — предложил Джон, похлопывая его по спине. — Мы давно с тобой не виделись.

Павел снова обратил свой взор на Мириам. Наблюдая, как она раскатывает тесто, режет на куски и выкладывает на чугунный противень, он задумался. Молчание Джона вновь привлекло его внимание. Элизабет улыбалась. Джон тоже. Он почувствовал, как жар приливает к лицу.

— Джон, я пришел, чтобы предложить тебе мои земли. — Краешком глаза он видел, как Мириам смотрит на него. У него на лице напряглась каждая мышца. — Я решил вернуться в горы, — сообщил он.

Джон вздернул брови.

Элизабет нахмурилась. — Это довольно неожиданное решение, Павел.

— Нет. — Он затылком ощущал на себе взгляд Мириам, которая стояла, уперев кулаки в бока.

— Ты хорошо обдумал это? — поинтересовался Джон. — Ты вложил в эти земли столько труда.

— Я все обдумал. Я считаю, что просто не рожден быть фермером. — Мириам повернулась к ним спиной и с грохотом швырнула крышку на кастрюлю. Элизабет и Джон, едва не подскочив от неожиданности, удивленно уставились на нее. — Я прошу совсем не много за нее, — продолжал Павел, стараясь не замечать Мириам. Он назвал свою цену, еще больше, их шокируя.

— Но эта земля стоит гораздо дороже, — возразил Джон. Он потирал щеку, озадаченный предложением.

— Почему ты это делаешь?

Мириам резко повернулась к ним. — Да потому, что он глупец!

— Мириам! — ошарашено воскликнула Элизабет.

— Прошу прощения, мама. Он идиот, болван, дурак и тупица!

— Ну все, хватит! — прервал ее Джон. Он поднялся из кресла, темнея от ярости. — Павел наш гость!

Мириам взглянула на Павла, ее глаза блестели от слез, стекавших по бледным щекам.

— Прости, папа. Я и вправду забыла свое место. Извините меня, пожалуйста. — Она спешно пересекла комнату, накинула на плечи шаль и распахнула дверь. Оглянулась на Павла. — Давай, действуй. Беги к своим горам и золоту. — Выскочив на улицу, она громко хлопнула дверью.

Павел сидел неподвижно, расстроенный. Ему хотелось пойти за ней и все объяснить, но что он ей скажет? Что он любит ее и из–за этого сходит с ума? Что Михаил скоро забудет Ангелочка, и она обязательно его дождется?

Джон опять опустился в кресло. — Я прошу прощения, — сказал он. — Я не знаю, что на нее нашло.

— Я уверена, что она не имела в виду сказанного, — добавила Элизабет.

Лучше бы это было иначе.

— Так что скажешь, Джон? Хочешь купить эти земли, или мне стоит поехать в город и попытаться найти покупателя там? — Чем раньше он отсюда уберется, тем лучше.

Нахмурившись, Джон взглянул на жену. — Позволь мне обдумать твое предложение. К концу недели я дам тебе знать о моем решении.

Целых три дня. Сможет ли он выдержать еще три дня?

— Спасибо, — ответил Павел поднимаясь.

— Приходи к нам почаще, — проговорил Джон, положив руку на плечо Павлу и провожая его до двери. — И, что бы ни случилось, знай, что ты здесь всегда желанный гость. — Они вышли во двор. — А если Мириам что–то беспокоит, она с этим скоро справится.

Павел увидел, что она идет через поле, направляясь к дому Михаила.

— Наверно, да, — ответил он, грустно улыбнувшись. — Продолжим разговор через несколько дней, Джон. — Надев шляпу, он пошел домой.

— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил Джон у Элизабет, вернувшись в дом.

— Ты знаешь, Джон, с тех пор как Амэнда уехала, я перестала замечать в поступках окружающих хоть сколько–нибудь здравого смысла.

Они с нетерпением ждали возвращения Мириам, надеясь, что она доверится им, как обычно. Уже стемнело, и вот, наконец, она вернулась.

— Мы беспокоились, — сделала замечание дочери Элизабет. Они никак не ожидали, что ее не будет так долго.

— Где ты была? — потребовал отчета Джон.

— Я была у Михаила. Потом гуляла. Потом сидела. И потом я молилась. — Прижав руки к лицу, Мириам разрыдалась. Джон и Элизабет лишь удивленно переглянулись. Да, их дочь была нежной и впечатлительной, но так она вела себя впервые.

— Что с тобой, дорогая? — спросила Элизабет, обнимая дочь. — Что–то случилось?

— О, мама. Я люблю его так сильно, и это так больно! Элизабет взглянула на мужа. — Но ведь он женат. Ты же знаешь.

Мириам подняла на мать красные от слез глаза. — Павла, мама! Не Михаила.

— Павла! — произнесла Элизабет с нескрываемым облегчением. — Но мы думали…

— Я всегда любила его, и я знаю, что он меня тоже любит. Он просто слишком упрям, чтобы признаться в этом даже самому себе. — Она посмотрела на отца. — Я не могу позволить ему уйти, папа! Если ты купишь у него землю, я тебе этого никогда не прощу!

— Если не я, то кто–нибудь другой купит. — Он пытался увидеть в происходящем хоть толику здравого смысла. — Если он тебя любит, то почему тогда продает свои земли и собирается уехать?

— Я думаю, по той же причине, по которой Амэнда оставила Михаила.

— Ты, кстати, так никогда нам и не сказала, что она тебе говорила, — напомнила дочери Элизабет.

Мириам покраснела. — Я не могу. — Она села в кресло и закрыла лицо руками. — Я просто не могу.

Элизабет присела с ней рядом и попыталась ее утешить.

— Как ты собираешься предотвратить отъезд Павла? — спросил ее отец. — Он уже принял решение, Мириам, и, похоже, это случится.

Мириам посмотрела на отца. — Я смогу заставить его передумать.

Вглядываясь в полное решимости лицо дочери, Джон нахмурился. — Что ты задумала?

Мириам закусила губу. — Кое–что из Библии. — Вытерев слезы, она выпрямилась в кресле.

— Из какой части? — строго спросил отец.

— Я знаю, что для этого потребуется, папа, но тебе придется доверять мне.

— Сколько ей лет, Хозяин?

Его губы язвительно скривились.

— Ревнуешь, Ангелочек?

Ей хотелось убить его. — Восемь? Девять? Она не может быть старше, иначе она бы не вызвала у тебя интереса. В его глазах затаилась угроза.

— Я бы посоветовал тебе прикусить твой маленький грязный язычок, моя дорогая. — Он подвинул ей стул. — Сядь. Нам нужно кое–что обсудить.

Ангелочек была одета в розовый атлас и кружева. Хотя одежда выгодно подчеркивала все изгибы ее стройного тела, она ненавидела ее. Ей было крайне неприятно, что Хозяин рассматривает ее с головы до ног. Он словно оценивал товар, решая, как лучше использовать его для получения максимальной прибыли.

— Розовый цвет тебе больше не идет, — произнес он, пугая ее тем, насколько похожи их мысли. — Я думаю, лучше красный. Или голубой, с оттенком сапфира… Возможно, даже, изумрудно–зеленый. В этих цветах ты будешь смотреться, как богиня. — Прежде чем сесть, он прикоснулся к ее обнаженному плечу.

Она села напротив него за маленький столик, стараясь придать лицу равнодушное выражение. Он смотрел на нее, натянуто улыбаясь.

— Ты изменилась, Ангелочек. Да, ты всегда была такой упрямой и надменной. Это было частью твоего очарования. Но теперь ты ведешь себя так, словно тебе все безразлично. Это не разумно в твоем положении.

— Допусти, что мне на самом деле безразлично, что со мной будет.

— Ты хочешь, чтобы я доказал тебе, что ты заблуждаешься? Я могу, ты же знаешь. Очень просто. — Он сложил вместе ладони, постукивая кончиками пальцев друг о друга. Она рассматривала его руки аристократа — без мозолей, белые и ухоженные. Красивые, холеные руки, способные творить невероятную жестокость.

Она вспомнила руки Михаила, большие и сильные, привыкшие к тяжелому труду. Его руки были жесткими и мозолистыми. Они казались такими грубыми, но на самом деле оказались такими нежными. Его прикосновения исцелили ее тело и открыли сердце.

Глаза Хозяина смотрели жестко и холодно. — Чему ты улыбаешься?

— Тому, что это по–настоящему не имеет значения, то, что ты со мной сделаешь.

— Твой Михаил убедил тебя в этом? Ты слишком долго была далеко от меня.

Все эти ужасные ночные кошмары, чувство вины, тайны ее прошлого, которые она всю жизнь волокла за собой… Михаил сказал однажды, что ей нужно выбросить все это, как старый ненужный хлам. Хозяин был этим старым, ненужным хламом.

— О нет, Хозяин. Я никогда не расставалась с тобой, ты был со мной везде, где бы я ни была. — Она увидела его самодовольную усмешку и добавила: — Какая напрасная трата драгоценного времени!

Его губы сжались в жесткую линию. — Я предлагаю тебе выбор, моя дорогая. Ты можешь присматривать за девочками или стать одной из них.

— Ты имеешь в виду занять место Салли? Что с ней случилось, Хозяин? Я не видела ее с тех пор, как ты переселил меня в другое место.

— Она все еще в Нью–Йорке, неплохо зарабатывает в борделе. Все еще достаточно привлекательна. Слишком пышные формы, впрочем, совершенно не в моем вкусе.

— Бедная Салли. Она любила тебя долгие годы. А ты, может, и не догадывался? Хотя, я думаю, ты знал. Тебе просто было наплевать. Она ведь всегда была слишком стара для тебя, верно, Хозяин? Да и слишком уж она похожа на настоящую женщину.

Хозяин резко поднялся. Схватив ее за волосы, он рывком вздернул ей голову, заставив смотреть прямо ему в глаза.

— Что случилось с тобой, моя дорогая? — спросил он мягким, обманчивым голосом. — Что мне такое сделать, чтобы вернуть ту маленькую девочку, того Ангелочка?

Ее кожа горела, и сердце беспокойно трепетало. Он может сломать ей шею в одно короткое мгновение, если пожелает. Ей вдруг захотелось, чтобы он так и сделал, положив конец происходящему. Но внезапно, когда он вгляделся в ее глаза, выражение его лица изменилось.

Слегка нахмурившись, он ослабил хватку. — От тебя мертвой будет не слишком много пользы. — Неужели он с такой легкостью может читать ее мысли? Он резко оттолкнул ее. Пройдя на другой конец комнаты и настороженно обернувшись, он снова взглянул на нее. — Не вынуждай меня, Ангелочек. Я уверяю тебя, что, несмотря на всю мою любовь к тебе, ты вполне заменима.

Ангелочек подумала о несчастном ребенке. — Кто сейчас следит за ключами? — Она поправила юбку, чтобы он не, понял, насколько она напугана, и не догадался о том, для чего она об этом спрашивает. Ей показалось, что он в замешательстве. Это все же было лучше, чем садизм.

— Я, — ответил он. Сунув руки в карманы, он достал связку ключей.

— Я думаю, что предпочту положение Салли. — Если бы она могла подобрать ключ к комнате девочки, она, по крайней мере, постаралась бы вытащить ее из этого ада.

Хозяин улыбался, глядя на нее смеющимися глазами. Потом бросил связку ключей на стол.

— Винный погреб, кладовая, бельевая, гардероб. — Расстегнув ворот рубашки, он достал золотую цепочку. На ней висел ключик. — Это тот, который ты хочешь.

Все еще улыбаясь, он подошел к ней и положил свои тяжелые руки ей на плечи.

— Я думаю, после всего, что произошло, тебе нужен урок, — проговорил он вкрадчиво. — Я представлю тебя сегодня вечером. Ты наденешь голубое платье и распустишь свои великолепные волосы. Ты произведешь сенсацию. Каждая моя девочка привлекательна, но ты исключительна и особенна. Каждый мужчина в этом доме возжелает тебя.

Ангелочек холодела от каждого его слова. Ей хотелось сбежать, но она знала, что ничего этим не добьется. Было куда мудрее просто сидеть и ждать.

— Ты будешь отвечать за ключи со следующей недели, моя дорогая. А на этой неделе я хочу, чтобы ты обслуживала моих компаньонов. У меня есть несколько человек, которые были бы мне полезны. — Он улыбнулся. — Кроме того, я сделал тебя здесь слишком исключительной. Тебе нужно немножко встряхнуться, как раньше.

Он вышел за дверь. По выражению его лица она поняла, что он был намерен осуществить каждое сказанное им слово.

Павел проснулся и увидел Мириам, которая поправляла угли и подкладывала дрова в огонь. Он быстро сел на кровати и уставился на нее, одеяло сползло вниз, укрывая его только по пояс. Ему это снится. Это очевидно. Почесав щеку, он огляделся и увидел ее шаль на спинке стула и сумку на столе.

Она повернулась к нему и улыбнулась. — Доброе утро. Уже почти рассвело.

Она, очевидно, была настоящая. Его охватила паника.

— Что ты здесь делаешь?

— Я переезжаю к тебе.

— Что?!

— Я сказала, что переезжаю к тебе. — Он взглянул на нее так, словно увидел сумасшедшую. Она подошла и присела на край его кровати. Он натянул одеяло, чтобы прикрыть свою голую грудь.

Взглянув на Павла, Мириам не смогла удержаться от смеха, видя всю комичность ситуации. Что ж, это его вина. Если бы он не был таким упрямым…

— Это совсем не смешно, — сказал он сквозь зубы.

— Да, отнюдь, — согласилась она серьезно. — Я люблю тебя и не могу позволить тебе уйти в горы, чтобы ты окончательно испортил свою жизнь. — Он выглядел так смущенно и трогательно. Его волосы топорщились в разные стороны, как у мальчишки. Она протянула руку, чтобы пригладить их, но он отстранился, и в его глазах отразилась тревога.

— Иди домой, Мириам, — проговорил он в полном отчаянии. Ему нужно выставить ее! Неужели она не понимает, что делает с ним, когда говорит, что любит его? Если она сейчас же не уйдет, он, вероятно, не сможет противостоять ей. Но она не двигалась. Она продолжала сидеть, глядя на него с терпеливой улыбкой. Он услышал шум в ушах и наклонил голову. — Я сказал тебе, иди домой!

— Нет, — просто ответила она, — и одежду твою, кстати, я тебе тоже не отдам.

Он открыл рот от удивления.

Она скромно сложила руки на коленях и снова улыбнулась ему. Выражение ее глаз заставило его покрыться потом с ног до головы. Ему стало жарко. Он с трудом мог дышать. Это какое–то безумие!

— Что это за шутки, Мириам Элтман? Что по этому поводу скажет твой отец?

— А он уже все знает.

— О, Боже, — громко взмолился Павел, ожидая, что с минуты на минуту в дом ворвется Джон с ружьем в руках.

— Папа всю прошлую ночь пытался отговорить меня от этой затеи и, в конце концов, сдался. Вообще–то я планировала появиться здесь еще раньше. — Она озорно улыбнулась. — Ты помнишь книгу «Руфь», Павел? Ту, которая в Библии. Помнишь, что она сделала? Что ж, Вооз, вот я здесь, у твоих ног. Что же ты предпримешь теперь? — Она положила руку на одеяло, и он отпрыгнул.

— Не прикасайся ко мне, — выпалил он, на лбу выступили крупные капли пота. — Я говорю тебе, я хочу, чтобы ты ушла отсюда прямо сейчас.

— Нет, ты не этого хочешь.

— Откуда ты знаешь, чего я хочу? — спросил он, пытаясь придать своему голосу сердитое звучание.

— Я вижу это всякий раз, когда ты смотришь на меня. Ты хочешь меня.

— Перестань! — произнес он умоляюще.

— Павел, — заговорила она очень мягко, — я очень сильно люблю Михаила, он мне как старший брат, но я не влюблена в него, как в мужчину, и этого никогда не будет. Я влюблена в тебя.

— Ты создана не для меня, — выдавил он, раздираемый сомнениями.

— Не говори глупостей, — ответила она таким тоном, словно перед ней был упрямый ребенок. — Ты же знаешь, что это не так.

— Мириам…

Она положила руку на его голое плечо, и он задохнулся от ее прикосновения.

— Я всегда так хотела прикоснуться к тебе, — продолжала она тихим, слегка охрипшим голосом. — В тот день на поле, когда ты пахал…

Он глубоко вздохнул и взял ее за руку. Она посмотрела в его глаза.

— И я так давно мечтала о том, чтобы ты, наконец, прикоснулся ко мне…

— Мириам, — промычал он хрипло. — Я не святой.

— Я знаю это. А ты думаешь, я святая? — Ее глаза блестели от слез. — Мне не легко об этом говорить, Павел, но я уже давно не ребенок, я взрослая женщина, и я знаю, чего хочу. Я хочу тебя. Чтобы ты был моим мужем. Чтобы жить с тобой до конца своих дней.

Он дрожал. — Не делай этого со мной. — Он заметил, как слеза медленно стекает по ее щеке, и не смог ничего с собой поделать: протянув руку, он вытер ее. Она поймала его руку, словно в ловушку, но лишь на короткий миг. Ее кожа была такой нежной, ее волосы, словно шелк. Он опустил руку ниже, чувствуя, как бешено пульсирует жилка на ее шее. — Мириам, что ты делаешь со мной?

— Ничего такого, чего ты не хочешь. Признай это. — Обвив его шею руками, она поцеловала его. Когда, наконец, она отстранилась от его губ, уже ничто в мире не могло его остановить. Обхватив ее лицо руками, он поцеловал ее, сначала нежно, потом со всей своей любовью, которую приходилось сдерживать долгие месяцы.

Он целовал ее с изголодавшейся страстью. Ее уступчивость заставила его чувства бурлить, затягивая, словно в воронку. Она была такая крепкая и мягкая, и теплая, от нее словно пахло небесами.

— Я люблю тебя, — прошептал он, боясь произнести эти слова во всеуслышание. — Я просто с ума от этого сходил. Я не мог этого пересилить. Мне нужно было сбежать от тебя.

— Я знаю, — ответила она дрожа, пальцами перебирая его волосы. И вдруг расплакалась. — Я люблю тебя так сильно. О, Павел, я правда люблю тебя.

Он отодвинулся, посмотрел ей в глаза, любуясь тем, как горят ее щеки, как в ее глазах светится любовь к нему, и ему показалось, что его сердце сейчас выскочит из груди. Она была рядом. Она создана для него. Он с трудом мог поверить в это.

Она увидела этот взгляд и, протянув руку, прикоснулась к его щеке. Ее лицо светилось нежностью.

— Я хочу, чтобы мы все сделали правильно. Сначала женись на мне, Павел. Будь моим мужем. Я хочу все разделить с тобой — так, чтобы между нами не было теней. Чтобы не было ничего такого, о чем мы потом будем жалеть. Если мы сблизимся сейчас, то завтра тебе будет стыдно. Ты же знаешь, что будет именно так. Ты не сможешь смотреть в глаза моим родителям. Тебе будет казаться, что ты воспользовался моей беззащитностью. — Она робко улыбнулась. — Даже, если, на самом деле, все наоборот…

— Я думал, что смогу оставить тебя, — признался он, зная, что она все равно осталась бы в его сердце до конца жизни. Это было бы мучение, от которого он никогда бы не смог убежать. — Я думаю, нам нужно съездить в Сакраменто и найти священника.

— Нет, не придется.

Он удивленно смотрел на нее.

Покраснев, она смущенно улыбнулась. Теперь это была та самая Мириам, которую он знал раньше. От смелой молодой женщины, которая вломилась в его дом на рассвете, не осталось и следа.

— Папа сказал, что он сам поженит нас. Когда я ушла к тебе, он как раз копался в комоде в поисках «Книги молитв для особых случаев». И, кажется, он очень спешил.

Он снова поцеловал ее, не в силах сдержаться. — У меня, похоже, не остается выбора, правда? — спросил он, мягко рассмеявшись.

— Нет, конечно, — ответила она, довольно улыбаясь. — Михаил все повторял, что ты скоро сам проявишь инициативу. Но я просто устала ждать.

Стоя за плотным занавесом в глубине сцены, Ангелочек слышала гул мужских голосов и поняла, что казино уже переполнено. Место, где она находилась, чем–то напоминало цирк. Хозяин решил показать ее на центральной сцене.

Он уже достаточно подготовил публику, устроив шоу из танцовщиц, жонглеров и акробатов. Ангелочек пыталась вообразить себе, где он их отыскал, но у Хозяина были свои способы и средства. А может быть, он просто взмахнул рукой и сотворил их из огня и серы.

Она вздрогнула, и рука, державшая ее повыше локтя, больно сжалась. Она не оставалась без присмотра с того самого дня, когда Хозяин привел ее в комнату на верхнем этаже. Сбежать было невозможно, и от постоянного страха, а теперь и ужаса, она боролась с тошнотой.

Прищурив глаза, Ангелочек преодолела очередной ком в горле. А может, и не стоит с этим бороться? Может, нужно выйти в центр круга, чтобы ее стошнило прямо там. Это точно охладит пыл, который Хозяин постарался возбудить в толпе. Она едва не рассмеялась, но сдержала себя, зная, что смех перейдет в истерику.

Она слышала, как он настраивал публику. У него был ораторский голос. Это играло ему на пользу в политике, а когда он решил сменить сферу деятельности и работать в тени, также помогало получать немалые доходы. Он разжигал огонь в собравшихся мужчинах, ожидавших зрелища, возбуждая их. Она почти физически ощущала их похоть. Через несколько минут она столкнется с ней лицом к лицу. Сотни пар глаз уставятся на нее, снимая с нее одежду и воображая все то, что они готовы сделать с ней. И Хозяин позволит этим мечтам стать реальностью. За хорошие деньги. Все, что угодно, за очень большие деньги. «Всю неделю ты будешь обслуживать их».

Ангелочек на минуту закрыла глаза. «Боже, если Ты здесь, убей меня! Пожалуйста! Пошли громы и молнии и сотри меня с лица земли. Пошли меня куда–нибудь в небытие. Пошли огонь. Или пусть я стану соляным столбом. Как бы Ты ни сделал это, сделай это, пожалуйста, Боже! Помоги мне, помоги мне!»

— Полегче, малышка, — произнес охранник, холодно улыбнувшись ей с высоты своего гигантского роста.

«О, Боже. О, Иисус, пожалуйста, помоги мне!»

— Они почти готовы для тебя.

Она подумала, что сейчас ее сердце остановится от ужаса. Тогда она услышала: «САРА, ВОЗЛЮБЛЕННАЯ».

Это был тот же мягкий голос, который она слышала в доме Михаила. Тот же голос, который она слышала во сне…

«НЕ БОЙСЯ, Я С ТОБОЙ».

Она осмотрелась, но рядом был только охранник и участники труппы. Ее сердце бешено колотилось, кожа покрылась мурашками — так же, как той странной ночью.

— Где? Где Ты? — зашептала она лихорадочно. Охранник вопросительно посмотрел на нее. — В чем проблема?

— Ты слышал этот голос?

— Среди такого шума? — усмехнулся он. Она дрожала всем телом. — Ты уверен?

Его рука больно сжалась у нее на плече. — Тебе лучше успокоиться и собраться с мыслями. Если будешь изображать из себя ненормальную, все равно ничего не добьешься. Хозяин вот–вот тебя вызовет. Послушай только, как они кричат. Очень похоже на голодных львов, правда?

Ангелочек с удовольствием провалилась бы сейчас под землю. Она крепко зажмурилась, стараясь изолировать себя от этой кричащей, будто разъяренной толпы, пытаясь прислушаться к этому пугающему, тихому голосу в своей голове. Он называл ее тем именем, которое, с тех пор как умерла мама, она слышала только во сне.

«Что Ты хочешь, чтобы я исполнила? Скажи мне. О, Боже, скажи мне!»

«МОЮ волю».

Ее переполняло отчаяние. Она не понимала, что это значит.

— Пора идти, — сказал охранник. — Сама дойдешь? Даже если бы она смогла вырваться, куда бежать? Она открыла глаза, и внезапно внутренняя дрожь прекратилась. Она не могла этого объяснить, но она ощущала покой. Такой неестественный. Она посмотрела на охранника величественно.

— Если ты отпустишь мою руку, — сказала она. Он удивленно моргнул и отпустил ее. Она сделала шаг вперед, и он отодвинул занавес, пропуская ее на сцену.

Как только она показалась, публика словно сошла с ума. Мужчины кричали, свистели и мяукали. Она, высоко подняв голову и глядя прямо перед собой, вышла на середину, где стоял Хозяин, улыбаясь ей со зловещим наслаждением. Ему пришлось наклониться к ее уху, чтобы она смогла услышать его сквозь невероятный шум.

— Чувствуешь свою власть, Ангелочек? Ты можешь разделить ее со мной. Мы сможем поставить их на колени!

Потом он ушел, а она осталась стоять одна посреди сцены.

Шум был оглушительным. Они что, все взбесились? Ей хотелось убежать и спрятаться от этой толпы. Ей хотелось умереть.

«ПОСМОТРИ НА НИХ».

Она постаралась придать своему лицу прежнее высокомерное и презрительное выражение и окинула взглядом переполненный зал.

«САРА, ПОСМОТРИ В ИХ ГЛАЗА».

Она стала смотреть в устремленные на нее глаза, — сначала тех, кто сидел ближе к сцене, потом остальных. Многие были очень молоды. Они поедали ее пустыми, голодными глазами. Она узнала эти взгляды. Разочарование, разбитые мечты и неудачи, поражение. Не то ли это отчаяние и разбитые иллюзии, в плену которых находилась она сама? Она посмотрела на мужчин, стоявших у карточных столов. Они не сводили с нее глаз. Она взглянула на мужчин, сидевших у стойки бара, отделанной красным деревом. Они держали в руках стаканы с виски. Ей кажется, или шум действительно затихает?

— Спой нам что–нибудь, — потребовал кто–то из сидевших сзади. Его тут же поддержали. Она не могла вспомнить ничего, кроме одной песни, совершенно неуместной, никак не подходящей для этого собрания.

— Пой, Ангелочек!

Шум снова стал нарастать, словно морской прилив, и пианист, ударив по клавишам, наиграл разухабистую мелодию, которую узнало большинство собравшихся. Кто–то хрипло подпел, сопровождая пение развязным смехом.

«ПОЙ, ВОЗЛЮБЛЕННАЯ».

Она закрыла глаза, чтобы укрыться от людей, и запела. Нет, совсем не ту песню, которую они ожидали, но другую, из ее недавнего прошлого. Когда она пела, ей показалось, что она стоит рядом с Михаилом и Мириам у колодца, наклонившись над водой, и они ноют все вместе, и звуки их голосов словно окутывают ее. Она представила Михаила и Мириам, стоящих рядом. Она словно наяву слышала теплый смех Мириам. «Громче, глупышка. Чего ты боишься? Ты можешь петь. Ну, конечно, ты можешь петь».

А потом Михаил вторил, словно эхо: «Громче, Фирца. Пой так, словно ты веришь этому».

«Но я не верю. Я боюсь верить». В этот момент она внезапно замолчала. Она открыла глаза, не понимая что происходит. Слова пропали, как будто стерлись из памяти.

Вокруг стояла тишина, все мужчины смотрели на нее, одну посреди пустой сцены. Она чувствовала, как набежавшие слезы жгут ей глаза. «О, Боже, помоги мне поверить!»

Вдруг она услышала, как кто–то запел вместо нее, подхватив гимн с того места, где она остановилась. Голос был такой же низкий и глубокий, как у Михаила, отчего ее сердце взволнованно заколотилось. Она пробежала глазами толпу и увидела того, кто пел, — высокого седовласого мужчину в деловом костюме, стоявшего недалеко от стойки бара.

Слова вернулись к ней так же внезапно, как исчезли, и она продолжала петь вместе с ним. Он медленно шел сквозь расступающуюся перед ним толпу. Остановившись перед сценой, улыбнулся ей. Она ответила на улыбку. Потом опять посмотрела на мужчин, которые теперь стояли молча, словно онемев. Некоторые из них не могли поднять на нее глаза и со стыдом отворачивались.

— Зачем вы пришли сюда? — воскликнула она. Слезы душили ее, застилая глаза. — Почему вы не дома, с вашими женами и детьми, или матерями и сестрами? Неужели вы не знаете, куда вы пришли? Неужели вы не понимаете, где вы находитесь?

Занавес позади нее распахнулся, и на сцену выскочили танцовщицы. Пианист вновь ударил по клавишам, и девушки вокруг нее громко запели, высоко задирая голые ноги. Кто–то из зала начал хлопать и издавать одобрительные возгласы. Остальные стояли молча, борясь со стыдом.

Ангелочек медленно ушла со сцены. Она увидела, что Хозяин дожидается ее: такого взгляда в его глазах она никогда еще раньше не видела. Его лоб покрылся крупными каплями пота, лицо побелело от злости. Грубо схватив ее за руку, он увлек ее за занавес.

— Что на тебя нашло? Что заставило тебя делать эти глупости?

— Я думаю, Бог, — проговорила она ошеломленно. Она почувствовала торжество — и присутствие такой невероятной силы, что ощутила дрожь. Она подняла глаза на Хозяина и вдруг осознала, что больше не боится его.

— Бог? — в его устах это слово прозвучало, как нецензурная брань. Его глаза сверкали бешенством. — Я убью тебя. Мне следовало уже давно это сделать.

— Ты ведь боишься, верно? Я просто кожей ощущаю твой страх. Ты боишься чего–то, чего даже не можешь увидеть. И знаешь почему? То, что есть у Михаила, обладает куда большей силой, чем все то, что есть у тебя. Такой силы у тебя никогда не будет.

Он поднял руку, чтобы ударить ее, но за его спиной раздался тихий мужской голос. — Только прикоснись к этой даме, и я прослежу за тем, чтобы тебя повесили.

Хозяин резко обернулся. Мужчина, который пел вместе с ней, стоял в нескольких метрах. Он был немного ниже ростом и физически слабее Хозяина, но в нем чувствовались сила и власть. Она взглянула на Хозяина, чтобы проверить, ощущает ли он то же самое, и увидела, что да. Ее сердце неистово застучало.

— Не хотели бы вы уйти отсюда, мисс? — спросил незнакомец.

— Да, — ответила она. — Да, я хочу. — Ей были не важны его намерения. Достаточно было того, что у нее появилась возможность сбежать, и она ухватилась за нее, как за спасительную соломинку. Она ожидала, что Хозяин разразится угрозами, попытается остановить этого мужчину, однако он просто стоял на том же месте, бледный, словно смерть, не произнося ни слова. Кто же этот человек?

С этим она разберется позже. Она пошла было к нему, потом вдруг остановилась. Она не может просто так уйти. Она повернулась к Хозяину.

— Отдай мне ключ, Хозяин. — Двое мужчин смотрели на нее, один вопросительно, второй — с плохо сдерживаемым гневом. И с чем–то еще… Со страхом.

— Ключ, — повторила она, протянув руку.

Он продолжал медлить, и она, не задумываясь, рванула ворот его рубашки и, дернув цепочку, порвала ее. В шоке, он уставился на нее, пот стекал по его вискам. Она заглянула ему в глаза.

— Ты не получишь ее. — Она поднесла ключ к его лицу, сжимая в кулаке. — Отправляйся к дьяволу, Хозяин. — Потом посмотрела на незнакомца, который стоял рядом и молча наблюдал за ними. — Подождите меня, пожалуйста.

— Я без вас никуда не уйду, мадам, — ответил он очень спокойно.

Она поспешила наверх и повернула ключ в замке одной из комнат. Девочка, спавшая на кровати, немедленно проснулась и села, глядя на нее испуганными глазами. Съежившись, она расправила складки розового платьица на коленках. В ее светлые косички были вплетены розовые атласные ленточки.

Ангелочек закусила нижнюю губу. Все было так, словно она взглянула в зеркало и увидела себя десять лет назад. Однако стоять здесь и переживать эту боль она точно не может. Ей нужно забрать отсюда этого ребенка. Прямо сейчас. Она быстро подошла к кровати.

— Все хорошо, милая. Меня зовут Ангелочек, и ты уходишь со мной. — Она протянула руку. — Вставай, пошли. — Наклонившись, она взяла девочку за руку. — У нас не так уж много времени.

Выйдя в коридор, Ангелочек увидела Шерри, стоявшую неподалеку с открытым от удивления ртом. В ее глазах светилась надежда.

— Идем с нами, — проговорила Ангелочек. — Тебе не нужно здесь оставаться, но уходить надо прямо сейчас.

— Но Хозяин…

— Пошли прямо сейчас, или ты всю свою жизнь проведешь в этом борделе или где–то еще похуже.

— Мне нужно забрать вещи…

— Забудь, оставь все. Не оглядывайся. — Она поспешила дальше по коридору. Шерри постояла несколько мгновений в нерешительности, потом устремилась за ней. Они спустились вниз по лестнице, мужчина в деловом костюме терпеливо их дожидался. Хозяина нигде не было видно. Как только незнакомец увидел, что она привела с собой двух девочек, его лицо исказилось гневом.

— Я никуда не уйду без них, — предупредила она.

— Ну конечно!

Она кивнула на длинный коридор. — Мы можем выйти здесь.

— Нет, — сказал он решительно. — Мы выйдем на сцену и пройдем через главный вход.

— Что? — переспросила Ангелочек. Он что, сумасшедший? — Мы не сможем там пройти!

— Сможем. Пошли. — Его лицо было гневным. — Мы всем покажем истинно дьявольскую натуру этого человека.

Маленькая девочка плакала и цеплялась за голубую атласную юбку Ангелочка, Шерри тоже старалась держаться поближе к ней.

— Давайте, я понесу ребенка, — предложил мужчина, но когда он сделал шаг к девочке, она отчаянно попыталась спрятаться за спиной Ангелочка.

— Она боится вас, — пояснила Ангелочек, вставая на колени и обнимая девочку. — Держись крепче, милая. Я понесу тебя. — Она посмотрела на незнакомца и решительно продолжила: — Никто тебя не тронет. Мы не позволим. И Хозяин не сможет остановить нас. — Она выпрямилась, и девочка крепко прижалась к ней. Ее худенькие ручки обвили шею Ангелочка, которая, глядя на незнакомца, умоляюще произнесла: — Другой путь безопаснее.

— Этот путь самый лучший, — ответил он, отодвигая занавес.

— Но там огромная толпа — они могут помешать нам уйти.

— Ни один человек в этом здании не захочет прикоснуться ко мне.

— Кем вы себя возомнили? Богом?

— Нет, мадам. Меня зовут Джонатан Эксэл, и я всего лишь владею одним из крупнейших банков в Сан–Франциско. Итак, не пора ли нам идти?

Он не оставлял ей выбора. Ангелочек крепче прижала к себе дрожащего ребенка.

— Закрой глазки, милая. Сейчас мы заберем тебя отсюда. — Или умрем в этой попытке…

Шерри, не отставая, следовала за ней, в то время как Джонатан Эксэл повел их к выходу через главную сцену. Музыка внезапно смолкла, танцовщицы остановились в замешательстве. Ангелочек быстро окинула взглядом зал и заметила выражение шока на лицах мужчин. Хозяина нигде не было. Не было видно и ее охранника.

— Идемте, — тихо сказал Эксэл, мягко, но решительно взяв ее под руку. Они спустились по ступенькам на середину зала. Толпа мужчин расступалась перед ними, давая дорогу.

Многие обращали внимание на Шерри, которая была одета и накрашена, как женщина легкого поведения, хотя, несомненно, была еще подростком. Мужчины расступились, пропуская их. В полной тишине зазвенел детский плач.

Мужчины начали говорить тихими потрясенными голосами. Проходя сквозь толпу, Ангелочек прислушивалась к доносившимся до нее репликам.

— Для чего он держит ребенка в таком заведении? Ангелочек остановилась и взглянула на задавшего этот вопрос.

— А ты как думаешь, для чего? — поинтересовалась она тихим, сломленным голосом и увидела, как рот незнакомца широко открылся от всего ужаса того, что он понял.

Голоса вокруг зазвучали громче, и она услышала в них жестокость. Им нужна была кровь, но не ее. Выйдя на ночную улицу, она глубоко вздохнула, не осознавая, что все это время сдерживала дыхание.

— Туда, — указал Эксэл. — Извините, но у меня нет экипажа. Тут недалеко, всего несколько домов. Дойдете?

Ангелочек кивнула и переложила ребенка на другую руку. Некоторое время она молча шла следом за Эксэлом и только потом спросила: — Куда мы идем?

— Ко мне домой.

Она посмотрела на него. — Зачем?

— Чтобы моя жена и дочь позаботились о вас, пока я решу, что делать с этим заведением. Его нужно сжечь, и этого дьявола вместе с ним.

Ей стало стыдно за свое недоверие, но ведь она совсем не знает этого человека, несмотря на его видимое расположение. Тот факт, что он банкир, совершенно не означает, что он исполнен благими намерениями. Она сталкивалась с банкирами в прошлом…

Казалось, что с каждым шагом ребенок весит все больше. Все ее мышцы болели, но она продолжала идти. Шерри с беспокойством оглядывалась назад. — Ты думаешь, он не погонится за нами?

— Нет, — заверила ее Ангелочек и, в свою очередь, задала вопрос Эксэлу: — Почему вы помогли мне? Мы ведь чужие люди.

— Потому, что вы пели. Бог вряд ли мог бы более понятно показать мне, что нужно забрать вас из этого притона.

Она бросила на него удивленный взгляд. Некоторое время они шли молча, и она не переставала обдумывать его слова.

— Мистер Эксэл, я должна честно признаться вам кое в чем.

— И в чем же?

— Я не верю в Бога. — Говоря это, она ощутила острый приступ боли.

«НЕ ВЕРИШЬ?»

Этот вопрос прозвучал где–то глубоко внутри, и она нахмурилась. Она воззвала к Богу, будучи до смерти напуганной, и вот, что из этого вышло. А потом этот голос… ей не показалось? Следующие слова Эксэла прозвучали эхом, отражающим ее сомнения.

— Не верите? Вообще–то, когда вы пели, это звучало очень убедительно.

— Мне было очень страшно, и это была единственная песня, которую я смогла вспомнить.

Он улыбнулся. — В этом что–то есть.

— Я не верю в какого–то старика с длинной белой бородой, который сидит на троне среди облаков и смотрит на меня.

Он усмехнулся. — Я тоже. Я верю во что–то гораздо большее, чем это. И я скажу вам кое–что еще. — Он улыбнулся, и его улыбка была такой мягкой. — То, что вы не верите в Господа, совершенно не значит, что Он не действует в вашей жизни.

Она удивленно моргнула. К горлу подступили слезы, ей вдруг стало так стыдно. Как она только ни пыталась сбежать от Хозяина, все напрасно. И вот, сегодня, тот единственный гимн, которому научил ее Михаил, сработал. Как это получилось? В этом не было здравого смысла. Тот тихий голос сказал: «Мою волю», и она сделала первое, что пришло ей в голову. И этот мужчина появился, словно из ниоткуда.

Она вспомнила слова, которые Михаил читал ей когда–то: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной…».

Наоборот, Хозяин испугался ее. Это было очевидно.

«НЕ ТЕБЯ, САРА, НО МЕНЯ».

Она вздрогнула, мурашки вновь побежали по ее бледной коже, а сердце широко открылось. «О, Боже, я отвергала Тебя такое множество раз. Почему же Ты избавляешь меня сейчас?»

«ХОТЬ ТЫ И ОТВЕРГАЕШЬ МЕНЯ, НО Я ПРОДОЛЖАЮ ЛЮБИТЬ ТЕБЯ НЕПРЕХОДЯЩЕЙ ЛЮБОВЬЮ».

«Что произошло там, в этом борделе? Как мы смогли выбраться? О, Иисус, я просто не понимаю. Я не понимаю, как Ты это сделал».

Стал накрапывать мелкий дождик, тяжелый туман упал на город, окутав их со всех сторон. Шерри прижималась к Ангелочку, и они шли дальше.

— Мне холодно, — прошептала она.

— Еще далеко, мистер Эксэл? — ее голос дрожал, но не от холода.

— Вон за тем холмом.

Она увидела большой дом, очертания которого едва просматривались в тумане. Эксэл действительно был богат. Дождь усилился, и мысль о крыше над головой подгоняла ее вперед. В окнах зажегся свет. На мгновение ей показалось, что она увидела женщину, выглянувшую из–за штор. Джонатан Эксэл открыл ворота. Дверь на крыльце распахнулась, и на порог вышла высокая худощавая дама с аккуратно собранными на затылке волосами. Она строго смотрела на них. По выражению ее лица Ангелочек не могла понять, о чем она думает, и ее сердце замерло. Что скажет эта леди, глядя на трех проституток, которых ее муж притащил в дом?

— Скорее заходите в дом, а то так и воспаление легких заработать можно, — распорядилась женщина. Она была явно обеспокоена. Ангелочек не поняла, относится это приглашение к Джонатану Эксэлу или ко всем четверым, поэтому застыла на месте. — Заходите, заходите, — повторила дама, делая ей знак рукой.

Джонатан прикоснулся к руке Ангелочка. — Вам не нужно ее бояться, — сказал он весело. — Она обычно не кусается.

Ангелочек постаралась успокоиться. Может, эта женщина позволит им хотя бы обсохнуть и только потом выставит за дверь?

Они вошли в дом: Ангелочек впереди, за ней Шерри. Ангелочек осмотрелась. Дама, как оказалось, была молода и привлекательна, вопреки простой прическе и мрачноватой одежде.

— Здесь у нас камин, — сообщила она, приглашая их пройти за собой в большую комнату с незатейливой, но уютной обстановкой. — Садитесь, пожалуйста.

Ангелочек села. Взглянув на молодую даму, она увидела, что та смотрит на нее с нескрываемым любопытством. Все расселись у огня.

— Все хорошо, — прошептала Ангелочек дрожащему ребенку, нежно погладив ее но спине. Но так ли это?

Девочка у нее на руках успокоилась и начала с любопытством оглядываться. Шерри сидела на стуле позади нее. Она была напряжена, на бледном лице написан испуг. Молодая женщина взглянула на Джонатана Эксэла, ожидая объяснений. Даже если она и была шокирована их визитом, она этого не показывала. — Папа, что произошло?

— Это моя дочь Сюзанна, — представил девушку Джонатан Эксэл. Она кивнула и улыбнулась едва заметной, смущенной улыбкой. — Боюсь, что я все еще не знаю ваших имен, — сказал он извиняющимся тоном.

— Меня зовут Ангелочек. Это Шерри, и… — Она замолчала, вспомнив, что не знает имени ребенка. — Дорогая, — сказала она мягко, прикасаясь к подбородку девочки. — Как тебя зовут?

Губы ребенка еле заметно шевельнулись, она прошептала что–то и вновь уткнулась в плечо Ангелочка.

— Вера, — произнесла Ангелочек. — Ее зовут Вера.

— У нас ведь найдутся одеяла для них, Сюзанна? Надо их закутать. Не могла бы ты посмотреть, а я пока найду маму?

— Мама на кухне, разогревает твой ужин, — ответила девушка с улыбкой и поспешно вышла в коридор.

— Извините, я оставлю вас ненадолго, — сказал Джонатан и вышел вслед за Сюзанной. Они остались одни.

Шерри тут же опустила голову на руки и расплакалась. — Я боюсь. Хозяин убьет меня.

— Хозяин никогда больше не прикоснется к тебе. — Ангелочек взяла ее за руку. — Нам всем страшно, — продолжала Она мягко, — но я думаю, мы можем доверять этим людям. — Нам придется. Ведь у нас нет выбора.

Джонатан вернулся и привел с собой маленького роста женщину с ярко–голубыми глазами. Это была Присцилла. Ангелочек сразу подметила сходство между мамой и дочерью. Присцилла сразу же взяла руководство в свои руки.

— Девочки, в первую очередь, нам нужно переодеть вас в сухую одежду, — говорила она, провожая гостей на второй этаж. — А потом вы придете на кухню, и мы вместе немножко перекусим чего–нибудь.

Открыв дверь справа по коридору, она показала им просторную комнату.

— Младшие девочки будут жить в этой комнате, — распорядилась она. — Ангелочек поживет у Сюзанны. Это на другом конце коридора.

Ангелочек задумалась, что обо всем этом скажет Сюзанна.

Присцилла, порывшись немного в большом гардеробе, нашла одежду для каждой из них, еще больше удивляя Ангелочка. У нее что, в гардеробе предусмотрена одежда всех размеров, или где–то прячутся другие дочери, которых они еще не видели? Одежда была простая, в основном из шерсти, и очень удобная. Ангелочек собрала вещи, которые она, Шерри и Вера сняли с себя, и сложила в корзину, стоявшую недалеко от камина.

Сюзанна поджидала их, чтобы проводить на кухню, где Присцилла разогрела мясо, овощной суп и гренки. Джонатан ужинал с ними. Ангелочек отказалась от горячего кофе, отдав предпочтение кружке свежего молока. Вера засыпала, сидя рядом с ней. Краска для век размазалась под глазами Шерри. Она все еще была бледна, но казалась уже менее испуганной.

Присцилла обняла Шерри за плечи и прижалась щекой к ее щеке.

— Ну, лапочка, тебе пора спать, — проговорила она. Потом протянула руку Вере, и, к большому удивлению Ангелочка, малышка взяла ее руку. Словно тяжелое бремя свалилось с ее плеч.

Сюзанна начала мыть посуду.

— Папа, почему бы вам с Ангелочком не пойти в гостиную? Только не обсуждайте ничего важного без меня, я скоро приду.

— Да, дорогая, — ответил Джонатан с притворным послушанием. Поднимаясь, он подмигнул Ангелочку. — Нам лучше слушаться командира.

В гостиной Ангелочек села у огня. Она не могла не беспокоиться. Что с ними будет завтра? Джонатан подошел к маленькому столику в углу. Она смотрела за тем, как он наливает себе напиток. Он оглянулся на нее.

— Хотите яблочного сидра?

— Нет, спасибо.

Он слегка улыбнулся и поставил графин на место. Уселся в удобное кресло напротив нее.

— Вы здесь в безопасности. Чувствуйте себя свободно.

— Я знаю. Но надолго ли? — поинтересовалась она, удивляясь собственной прямолинейности.

— Никто не выгонит вас, Ангелочек. Вы можете оставаться с нами, сколько захотите.

Она открыла рот от удивления. На глаза навернулись слезы, и она крепко сжала губы, не в силах произнести ни слова. Он улыбнулся.

— Добро пожаловать, — добавил он. Она прислонилась головой к спинке кресла и попыталась справиться с эмоциями.

— Я думаю о том, что он сделает, — промолвила она то ли вслух, то ли про себя.

Джонатану не нужно было спрашивать, о ком она говорит.

— Если после нашего ухода он все еще находился в здании, то его, скорее всего, уже повесили на ближайшем фонарном столбе. Но я не думаю, что он настолько глуп — к сожалению.

— Да, Хозяин отнюдь не глуп. — Она тяжело вздохнула. — Вы были очень добры к нам. Спасибо.

— «Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне»[17], — процитировал он. — Вам это знакомо?

Михаил читал ей однажды эти стихи — когда он дал приют Элтманам, а она спросила его почему. В это мгновение она так отчетливо вспомнила его, что даже не могла говорить.

Джонатан Эксэл видел боль в глазах молодой женщины, и ему хотелось ей помочь. Она, казалось, не подозревала, что она сделала сегодня и сколько смелости для этого потребовалось.

— Добро пожаловать разделить с нами все, что у нас есть. — В сущности, все это ему не принадлежит, он всего лишь управляющий, которого поставил над Своим имуществом Тот, Кто управляет всем.

Была глубокая ночь, но они продолжали беседовать. Она рассказала Джонатану больше, чем когда–либо рассказывала любому человеческому существу, даже Михаилу. Может быть, потому, что этот человек все еще был для нее великодушным незнакомцем, с которым было легко говорить. Хотя он уже не казался незнакомцем.

Выговорившись, она устало прислонилась к спинке кресла. — Куда мне идти дальше, мистер Эксэл? — задала она вопрос.

— Это зависит от тебя, — улыбнулся он, — и от Господа.

Когда Джонатан вошел в спальню, Присцилла проснулась. Раздевшись, он улегся под одеяло, прижимая ее к себе. Ее тело было теплым и мягким, и она обняла его, положив руку ему на грудь.

— Мне надо спросить у тебя кое–что, Джонатан. Как ты оказался в таком заведении?

Он мягко засмеялся и поцеловал ее в лоб. — Если честно, я не знаю, любимая.

— Ты ведь не выпиваешь и никогда не играешь, — продолжала она. — Что тебя привело туда?

— Это был странный день, Присс. Что–то терзало меня, начиная с полудня и позже. Я не мог с этим справиться, и не мог это объяснить.

— У тебя в банке все хорошо?

— Все отлично. Мне просто было необходимо пройтись. Вот почему я сообщил тебе, что буду позже. А когда я проходил мимо этого заведения, то услышал, как этот дьявол произносит речь. Зал был просто забит людьми, и я решил зайти и послушать, что же он такое говорит.

— Но почему? Он ведь так раздражает тебя.

— Я не знаю почему. Я просто почувствовал какое–то притяжение непреодолимое. В этот момент он как раз представлял Ангелочка. Это было так непристойно. Дело даже не в том, что он говорил. Эта непристойность сквозила в его манерах, во всем. Я не могу это объяснить. У меня возникло ощущение, что я стою посреди языческого храма, где жрец представляет толпе новую храмовую проститутку.

— Почему же ты не ушел?

— Я подумал об этом, но всякий раз, когда я собирался уходить, что–то удерживало меня. И потом вышла Ангелочек.

— Она очень красивая, — тихо проговорила Присцилла.

— Меня удержала не ее красота, любимая. Она вышла на середину сцены с таким тихим достоинством. Ты даже представить себе этого не можешь, Присс. Все эти мужики, словно адские псы, готовы были сожрать ее. А потом она запела. Сначала она пела тихо, почти неслышно. Потом в зале все затихли, и уже звучал только ее голос.

Он почувствовал, как на глаза навернулись слезы, а в горле запершило.

— Она пела гимн «Сквозь тьму сияет свет»…