"Любовь и ярость" - читать интересную книгу автора (Хэган Патриция)

Глава 22

Бриану и Шарля провели в маленькое купе, которое запиралось изнутри. Почти все пространство занимали две деревянные скамейки, сбоку было большое, почти квадратное окно.

Шарля посадили около него, так чтобы мальчик мог любоваться быстро сменяющими друг друга пейзажами. Поезд направлялся на юг, и вскоре перед глазами путешественников уже появились величественные вершины Альп. Бриана, укутав поплотнее ноги мальчика, устроилась напротив. Сжав в ладонях худенькие ручонки брата, она ласково погладила их.

Поезд набирал скорость.

– Ну, расскажи же мне, – попросила Бриана, – расскажи, как прошла операция, что сказали врачи, ну, словом, все.

Шарль поднял на нее глаза, и Бриана со страхом заметила, как задрожали его губы.

– Где ты была, Бриана? Почему ты не приехала, ведь мне было так плохо без тебя?! Уехать так надолго! – В его голосе были горечь и обида, Шарль не выдержал и зарыдал. – А кто все эти люди с мсье Мейсоном? Те, что грузили большие ящики? У них такие неприятные лица. О Боже, Бриана, я ничего не понимаю!

Мальчик смотрел на нее растерянными, полными слез глазами, и девушке пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы не выдать собственного страха. Нельзя пугать Шарля. Сделав веселое лицо и помолившись про себя, чтобы ее ложь прозвучала достаточно убедительно, Бриана решила рассказать ему давным-давно придуманную историю.

Бриана заранее сочинила рассказ о том, как ей пришлось отправиться в деловую поездку в Штаты вместе с Гевином, ей нужно было заработать достаточно денег, чтобы оплатить операцию. А Гевину пришлось ехать, чтобы получить деньги, которые оставил ему в наследство один из родственников Элейн, умерший год назад.

– Так что видишь, теперь все проблемы мадам де Бонне позади, – весело закончила она, надеясь от всей души, что голос ее не выдаст, – да и наши тоже.

– Ну а эти люди?

– Ничего не бойся, – уверенно сказала она. – Это просто охрана, их нанял мсье Мейсон. А теперь расскажи о себе.

Шарль пытался храбриться изо всех сил, пересказывая то немногое, что он помнил о самой операции. Он заметил небрежно, что было не так уж и больно, но сердце сестры знало, что это не так, что он жестоко страдал – и страдал один.

– И знаешь что, Бриана, – добавил Шарль, радостно сверкнув глазами, – там, в больнице, я познакомился с одним доктором, его зовут Ричиболд, так он сказал, что может поставить мне специальные скобки. Если как следует тренироваться, в один прекрасный день я даже смогу ходить без костылей!

Ну не чудо ли это?! – Карие глаза мальчика сияли, как два маленьких солнца.

Сестра ответила ему такой же сияющей улыбкой.

– Тогда мы очень скоро вернемся в Париж, обещаю!

Шарль принялся объяснять, что доктор велел не торопиться и избегать лишних нагрузок на позвоночник. Ему придется провести еще несколько недель в этом противном кресле на колесах.

Врачи запретили пока даже пытаться ходить на костылях.

Они говорили и не могли наговориться. Вскоре после полудня в дверь купе постучали – один из охранников принес корзинку с едой: там было немного хлеба с сыром, с десяток яблок и апельсинов, бутылка с вином для Брианы и молоко для Шарля. Поев, брат с сестрой улеглись и моментально погрузились в крепкий сон под убаюкивающий, монотонный перестук колес.

Но отдыхать им пришлось недолго. Дикий визг тормозов, оглушительный вой сирены и шипение выпускаемого пара слились в один звук, и поезд резко остановился.

Холлистер заглянул к ним проверить, все ли в порядке, и объяснил, что пришлось резко тормозить, чтобы не попасть под снежную лавину. Огромный снежный карниз, оторвавшись от своего основания, с оглушительным грохотом рухнул на рельсы. Как сказал машинист, потребуется несколько часов, чтобы убрать снег и расчистить пути.

Но для Брианы и Шарля время летело незаметно, ведь им о многом нужно было поговорить, столько рассказать друг другу. Девушка восхищенно описывала неповторимую красоту дикой природы штата Невада, рассказывала об огромном ранчо, на котором побывала и где была так счастлива. Приоткрывший от восхищения рот Шарль слушал затаив дыхание о захватывающей скачке верхом на Белль по пустынной прерии, где от бескрайних просторов захватывает дух.

Даже о Колте она рассказала брату, упомянув вскользь, что подружилась с ним, пока жила на ранчо. И пока Бриана говорила, она с удивлением почувствовала, что уже не ощущает прежней мучительной боли в сердце – Колт стал милым, но далеким воспоминанием, да и само совершенное предательство – не более чем дурным сном. Бриана забыла об осторожности, и имя Колта то и дело слетало с ее губ, как нежный поцелуй, и она испуганно вздрогнула, когда брат весело расхохотался:

– Знаешь, Бриана, по-моему, ты там, в Америке, влюбилась!

Чувствуя невероятное смущение, оттого что так забылась и невольно выдала свои чувства, Бриана не знала, что возразить.

– Послушай, это просто смешно. Мистер Колтрейн – очень приятный человек, и мне было с ним интересно, но ведь это ни о чем не говорит, правда? А кроме того, – немножко свысока произнесла она, насмешливо поглядывая на развеселившегося Шарля, – что может знать о любви десятилетний мальчишка вроде тебя?

Но ему, похоже, понравилось дразнить сестру.

– Вот увидишь, он напишет тебе и предложит выйти за него замуж. Тогда мы оба поплывем в Штаты и станем жить на этом огромном ранчо, о котором ты рассказывала. А ты как думаешь, это возможно? – В его глазах блеснула надежда, и Бриана внезапно с горечью поняла, что в глубине души он не шутил. Шарль ухватился за эту мысль, и ее долг – как можно скорее заставить его понять, что все это не более чем нелепая детская фантазия. Она никогда не увидит Колта.

– Это невозможно, – тихо сказала Бриана, повернувшись к окну, чтобы Шарль не заметил набежавших на ее глаза слез. – Колт уже влюблен, только в другую.

И тут Бриана почувствовала, как нежная детская ладошка ласково погладила ее по мокрой щеке.

– Я понимаю, – прошептал мальчик.

Бриана взмолилась в душе, чтобы когда-нибудь ей простилось все зло, которое она принесла Колту. Но без раскаяния нет прощения, а она твердо знала, что пошла бы на это еще раз, только бы спасти драгоценную для нее жизнь брата.

Была уже ночь, когда наконец с рельсов был убран последний снег и поезд снова двинулся вперед, набирая скорость.

Лежа на жесткой скамье рядом с Шарлем и прислушиваясь к его ровному дыханию, Бриана в отчаянии ломала голову, когда же Гевин сочтет, что пришло время освободить их.

В Лион они прибыли уже на рассвете и пересели на поезд, направляющийся в Ниццу.

Бриана разбудила Шарля и закутала его в шерстяное одеяло, когда в дверях появились Арти и Бифф, готовые перенести мальчика в поджидавший на перроне экипаж. Бриана поспешила за ними в страхе, что тщедушный Бифф может не удержать тяжелую коляску и упасть вместе с Шарлем. Ночь была прохладной, и девушка зябко поежилась, несмотря на плотный шерстяной плащ.

Их переезд в Монако больше напоминал экспедицию: два экипажа, в которых ехали Гевин с Делией и Бриана с Шарлем, за ними громыхали три тяжелых фургона с золотыми слитками и охраной. Бриане удалось подслушать, как радовался Гевин, что из-за снежных заносов они приехали много позже.

Глубокой ночью никто не увидит их каравана, и, значит, не будет лишних вопросов и любопытных взглядов при виде тяжелых фургонов и вооруженных людей, словно сошедших со страниц американских вестернов, тем более что уезжали из Монако они только вдвоем.

Шарль снова уснул еще по дороге. Удивившись, что Дирк с сонным мальчиком на руках направился к замку, Бриана заволновалась. Она бросилась к нему, но другой охранник перехватил ее по дороге, коротко сказав, что таков приказ Мейсона. Бриана растерялась, она думала, что по-прежнему останется в своем маленьком домике вдвоем с братом, но, похоже, Гевин решил не выпускать их из виду. Это плохой знак, подумала она.

Лем крепко держал ее за руки, не давая последовать за братом, и Бриана замерла. Неподалеку от нее распоряжался Гевин, показывая охране, куда нести ящики с золотом. Он решил опустить их в подвал, откуда узкий коридор вел прямо к винному погребу. Бриана содрогнулась, вспомнив это ужасное место. Здесь, как в склепе, всегда царил ледяной холод, а запутанные коридоры, похожие на кошмарный лабиринт, вели, казалось, прямо к центру земли. Когда она спускалась в погреб за вином, в темноте ей мерещились какие-то шорохи, и она возвращалась в замок бледная как мел. Ступеньки ведущей вниз лестницы были скользкими и крутыми. Однажды, когда Бриана была совсем еще маленькой, она отправилась в подвал и вдруг случайный сквозняк погасил свечу, которую она сжимала в руке. Девочка оказалась в непроглядной тьме, она в ужасе закричала, но некому было услышать ее. Кое-как взяв себя в руки, малышка ощупью стала карабкаться вверх по крутой лестнице, цепляясь дрожащими пальцами за осклизлые, сырые ступени. Под ногами шуршали пауки, и откуда-то снизу доносился визг крыс, которых здесь было великое множество. С тех пор ей становилось не по себе при одном упоминании об этом жутком подвале, и она старалась избегать походов туда под любым предлогом.

Гевин кивнул Лему, и тот проводил Бриану в замок, где тем временем разыгралась страшная драма – разъяренная Элейн столкнулась лицом к лицу с Делией.

– Черт бы тебя подрал, Гевин! – взорвалась хозяйка замка. – Я не позволю, чтобы со мной поступали подобным образом. Неужели я для того ждала тебя, чтобы ты появился в обществе этой женщины?! – вопила Элейн, возмущенно тыча пальцем в сторону Делии. – Кто эта тварь? Как ты осмелился привезти ее сюда, даже не спросив разрешения?

Гевин ненавидел любые скандалы, особенно при посторонних, и отмахнулся от Элейн, как от назойливой мухи:

– Не сейчас, дорогая, я устал с дороги. Проследи, чтобы мне принесли в комнату вина и что-нибудь из еды. Будь добра; позаботься об этом сама.

Он повернулся, чтобы уйти, но за спиной вновь раздались женские вопли: Элейн требовала объяснений, Делия, видя, что о ней забыли, жалобно всхлипывала.

Бриана, не желая больше быть свидетельницей этой сцены, твердо взяла Дирка за локоть:

– Немедленно отведи меня к брату. Мне нет никакого дела до того, что здесь происходит.

Возмущенный крик, вырвавшийся у окончательно потерявшего терпение Гевина, заставил всех мгновенно замолчать.

Недовольно повторив Элейн, чтобы она поторопилась с ужином, он повернулся к Делии и резко приказал:

– Поднимайся вверх по этой лестнице, потом поверни налево. Дверь в твою комнату – первая по правой стороне. Сиди там, пока я не позову, и не смей ныть. А теперь убирайся!

Делия, спотыкаясь и вытирая градом катившиеся слезы, бросилась из комнаты. Она была возмущена: приехать в Европу для того, чтобы на нее кричали, как на чернокожую служанку!

Гевин между тем повернулся к Холлистеру:

– С калекой хлопот не будет, а вот с Брианы нельзя ни на минуту спускать глаз. Запри ее в винном погребе.

Бриана в ужасе кинулась бежать. Но бросившийся наперерез Лем успел перехватить ее и стиснул в медвежьих объятиях. Отбиваясь, она отчаянно кричала:

– Ты, ублюдок! Я сделала все, что обещала, почему же ты так поступаешь со мной?!

Гевин с сожалением покачал головой, словно удивляясь ее наивности:

– Дурочка, неужели ты думаешь, я настолько глуп, чтобы выпустить тебя из рук? Да ведь ты немедленно обратишься к властям. Я давно заметил, что ты чересчур переживаешь – уж не влюбилась ли в этого мальчишку Колтрейна? На тебя надежда плохая, сломаешься в любую минуту. Знаю я таких, моя милая! Вам лишь бы копаться в своих переживаниях! И чтобы только успокоить свою совесть, тебе ничего не стоит пойти и во всем сознаться, а до меня тебе дела нет!

Он даже хмыкнул, возмущаясь такой глупостью. Потом, махнув Дирку рукой, отправился в свою комнату, не обращая ни малейшего внимания на ее крики.

Дирк вытащил из кармана платок и, пока Лем держал ее за руки, затолкал его Бриане в рот, заставив замолчать.

– Ну, что, лапочка, – издевательски протянул он, – хозяин сказал, что твоя колыбелька теперь в подвале, так что не стоит мешкать.

Дирк подхватил Бриану на руки. Проходя мимо весело ухмыляющихся головорезов, он послал Биффа за лампой.

Тридцать семь ступеней привели их вниз, в винный погреб. Дирк осторожно поставил Бриану на каменный пол, по-прежнему крепко сжимая ее запястья. Он молча кивнул Биффу на торчащий из стены заржавленный крюк, и Бифф кое-как прицепил к нему коптящую лампу. После этого охранник с облегчением покинул мрачный подвал, и Бриана осталась один на один с Дирком.

Тот наконец отпустил ее руки, и девушка немедленно вытащила изо рта кляп.

– Послушай, ты не можешь оставить меня здесь одну!

Это… это бесчеловечно!

Дирк молча кивнул, удивленно озираясь по сторонам. Он насчитал шесть бочонков с вином, а две стены были сплошь заставлены наклонными деревянными полками, на которых могло разместиться не меньше двух сотен бутылок и которые сейчас не были заняты и на треть.

– Похоже, тут можно неплохо скоротать время, – восхищенно присвистнул он, – давай пей вволю, лапочка, и увидишь, как оно быстро пролетит.

– Послушай, запри меня где-нибудь наверху, ну что тебе стоит, – умоляла Бриана. – Неужели обязательно держать меня в этом ужасном месте?!

Дирк равнодушно пожал плечами:

– Ты же слышала, это приказ хозяина. Мне-то самому все равно, но я должен повиноваться.

Бриана до боли стиснула кулаки.

– Не оставляй меня здесь! Поговори с Гевином, расскажи ему, как здесь ужасно. Скажи, что у него не будет проблем из-за меня. Клянусь могилой родителей!

– Да ладно тебе, малышка… – Он поскреб небритую щеку, делая вид, что колеблется. На самом деле он и не думал говорить с Гевином. Ему самому было приятно поиздеваться немного над девушкой. Заносчивая, наглая шлюха получила по заслугам! – Хорошо, я попробую отыскать его и поговорить с глазу на глаз.

Ничего не обещаю, но попробую. Ты ведь знаешь не хуже меня, что он порой бывает упрям как осел. Но я, – он широко ухмыльнулся девушке, – я рискну…

Бриана кивнула, слабо улыбнувшись:

– Спасибо тебе. И пожалуйста, узнай что-нибудь о Шарле – где он, кто о нем заботится. !

Дирку потребовалось сцепить зубы, чтобы не расхохотаться ей прямо в лицо. Неужели девчонка настолько глупа, что считает, будто он, словно странствующий рыцарь, кинется к ней на помощь, после того как она нагло отвергла его? Ведь тогда она отшатнулась от него, будто боялась испачкаться!

Он придвинулся почти вплотную.

– Послушай, я могу еще кое-что для тебя сделать, – вкрадчиво шепнул он на ухо Бриане. – Если хочешь, я оставлю тебе лампу, чтобы не было страшно в темноте.

Бриана опустила глаза и как можно мягче поблагодарила Дирка.

Тот ухмыльнулся про себя и невольно огляделся: по углам, казалось, шевелились черные мохнатые тени. Дирк почувствовал, как по спине побежали мурашки. «Черт, да тут поседеешь со страху!» – подумал он боязливо.

Дирк понимал, что, попав к Мейсону, который привез его собой во Францию, вытащил, можно сказать, счастливый лотерейный билет. И он ничуть не меньше Гевина был заинтересован в том, чтобы не попасть в руки разъяренному Колтрейну, если тот проведает, что за шутку сыграла с ним Бриана. Дирк был уверен, что такой человек, как Колт, не будет всю жизнь стенать и посыпать голову пеплом из-за того, что затащил в постель собственную сестру – или девчонку, которую он считал своей сестрой. Рано или поздно он вернется на ранчо, обнаружит, как его провели, и уж тогда достанет их из-под земли.

Дирк вовсе не собирался оставаться с Гевином до конца своих дней. Но и исчезать раньше времени тоже не имело смысла, по крайней мере до того, как удастся прибрать к рукам достаточно золота, чтобы пожить в свое удовольствие.

Бросив на Бриану взгляд исподлобья, Дирк похотливо облизнулся – вот и еще один повод задержаться здесь подольше.

Пробежав глазами по ладной, изящной фигурке, он невольно стиснул зубы.

– Будь со мной поприветливее, и я тебя не обижу, – тихо пробормотал он. – Ты же не маленькая, знаешь, как заставить мужчину уступить. За все в этой жизни приходится платить, малышка. Ты же понимаешь, что рискуешь моей головой, значит, самое время подумать, как отблагодарить меня. Понимаешь, о чем я?

Его шершавые руки больно стиснули нежную девичью грудь, Дирк навалился на нее и накрыл губами ее рот. Бриана замотала головой, ногтями пробороздив на небритых щеках алые полосы, но он даже не вздрогнул.

И тут девушку охватил животный ужас. Неужели негодяй собирается прикончить ее здесь? Или решил надругаться над ней? Ведь он просто сумасшедший, она уже имела случай в этом убедиться…

Пытаясь вырваться, Бриана нечаянно коснулась горящей лампы, и огонь сердито лизнул ей ладонь. Тогда, изловчившись, Бриана схватила лампу и, сорвав ее с крюка, с размаху огрела Дирка по всклокоченной голове. Подвал наполнился едким запахом горящих волос, и со страшным воем Дирк отскочил в сторону. Пытаясь сбить пламя, он с воплями бросился вверх по лестнице.

Через минуту Бриана осталась одна в полной темноте…

Гевин отдыхал в своей комнате, поджидая Элейн. Он догадывался, что она в ярости, и был готов к встрече с ней.

Ему не пришлось долго ждать. Хлопнула дверь – Элейн ворвалась в комнату и с грохотом опустила поднос на столик у кровати, так что задребезжали бокалы и вино расплескалось по ковру.

– Неблагодарная скотина! – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Это так-то ты отплатил мне за те годы, что жил в роскоши в моем доме! Если бы не я, твои родственники давным-давно сплавили бы тебя в приют! И где же твоя благодарность, позволь узнать?! Привез в мой дом дешевую потаскушку! Неужели ты думаешь, что я позволю…

– Замолчи, Элейн, – устало вздохнул Гевин. Бесконечное путешествие вымотало даже его, и к тому же он был голоден как волк. Но больше всего ему хотелось тишины.

Подойдя к столу, он взял бокал с вином и осушил его одним глотком. Окинув взглядом поднос, Гевин выбрал аппетитный кусочек сыра, за ним последовал второй.

Элейн в нетерпении топнула ногой:

– Гевин, ты слышишь меня? Прогони эту шлюху! Я не позволю ей оставаться в моем доме!

Подняв голову, Гевин окинул холодным взглядом разъяренную женщину. Она по-прежнему хороша собой, признал он, да и в постели чертовски привлекательна. Вдруг он почувствовал, как его охватывает знакомое желание. В конце концов, она не всегда противилась даже самым причудливым его фантазиям и, если честно, он редко бывал разочарован. Но все это уже в прошлом. Неужели она настолько глупа, чтобы думать, будто он никогда не найдет себе женщину помоложе?

Гевин указал Элейн на кресло, приглашая присесть, но та яростно замотала головой. Тогда он силой усадил ее.

– Сколько раз тебе повторять – я безумно устал! И у меня нет настроения выслушивать твои упреки!

Элейн надменно вздернула подбородок, глаза ее были холодны как лед.

– Неужели тебе нисколько не интересно узнать, как мы теперь богаты? – спросил он. – Мне не хотелось писать тебе, я боялся, что почта может попасть в чужие руки. Наше путешествие было довольно забавно, а главное, успешно. Так что у нас есть повод для веселья. – Глубоко вздохнув, он налил себе еще вина. – Очень хорошо. Можешь дуться, сколько пожелаешь. Наверное, ты знаешь, – продолжал он, – что положение в обществе довольно сильно зависит от достатка. А чем более высокое положение занимает человек, тем больше он на виду.

Что будет, если кто-то проведает о наших отношениях? Так что считай Делию чем-то вроде прикрытия.

Элейн растерянно моргнула, и неестественно длинные, выписанные из Парижа ресницы взметнулись, как крылья.

– Прикрытие? – удивленно повторила она. – Каким образом эта женщина может помешать людям узнать о нас с тобой?

Гевин ласково провел кончиком пальца по ее щеке, ложь всегда давалась ему легко.

– Дорогая моя, ты же знаешь, что ты для меня – единственная женщина, но в обществе этого никогда не смогут понять. Мы должны хранить нашу любовь в тайне, особенно теперь, когда я, так сказать, вступил в брачный возраст.

Элейн содрогнулась:

– Я не хочу ее видеть. И не пытайся врать и убеждать меня, что не спишь с ней, я слишком хорошо тебя знаю! Я не так глупа, как ты думаешь, Гевин, – злобно усмехнулась она. – А теперь, раз мы так богаты, давай уедем куда-нибудь и действительно будем вместе, как всегда мечтали. Пожалуйста, Гевин, отошли ее!

Он покачал головой.

– Пока что все останется, как есть, – твердо сказал он.

– Люди подумают, что она твоя невеста, – настаивала Элейн. – А может быть, ты действительно собираешься жениться на ней? Может быть, вы рассчитываете забрать все деньги и уехать вдвоем, а меня оставить ни с чем? Гевин, ты не можешь так со мной поступить!

Она попыталась вскочить на ноги, но он с силой толкнул ее обратно в кресло и заорал:

– Дьявол тебя возьми, сколько можно повторять! Заткнись и слушай меня!

Их взгляды, яростные, негодующие, скрестились, как две шпаги.

Элейн вдруг почувствовала себя старой и усталой. Ясно, что Гевин не любит ее больше, иначе бы он не обращался с ней так.

Гевин был в бешенстве: да кто она такая, эта старуха, что рассчитывает, будто он до конца дней будет цепляться за ее юбку?! Что с того, что он когда-то спал с ней? Ведь он не клялся ей в верности! Гевин всегда любил женщин, да и как не любить этих ласковых кошечек, только надо уметь ими пользоваться, не то быстро вонзят в тебя острые коготки! И попробуй не дай одной из них то, что она хочет, – мигом встретишься лицом к лицу с разъяренной пантерой. И он украдкой покосился на Элейн.

Увидев выражение упрека на ее лице, Гевин разозлился еще больше. Уже не пытаясь сдерживаться, он размахнулся, и раздался звук пощечины, а за ним – отчаянные женские рыдания. Он выругался и отправился в кабинет за другой бутылкой. Подождав немного и видя, что рыдания грозят превратиться в истерику, он проворчал:

– Либо ты замолчишь и дашь мне сказать, либо я так изобью тебя, что ты неделю проваляешься в постели!

Элейн поперхнулась. Да, он сделает это, нет никаких сомнений, это же чудовище, а не человек!

Она молча кивнула, и Гевин, налив себе еще бокал, начал рассказывать. Он объяснил, как задумал отобрать у Колтрейнов все состояние. Гевин был так горд собой, что не скрывал от Элейн ничего, он со вкусом смаковал самые пикантные детали, и очень скоро ей стало казаться, что он не говорит, а произносит вслух какой-то монолог. Он смеялся своим собственным шуткам, и было похоже, что ему нет дела до Элейн.

Уйди она – он и не заметил бы этого.

Но она не ушла. Со смешанным чувством гнева и удивления она не сводила с него глаз, до глубины души пораженная этим самолюбованием. Но худшее ждало ее впереди. Под конец Гевин объявил, что им на какое-то время придется уехать в Грецию.

– По-моему, будет лучше, если Бриана и я ненадолго исчезнем. Стоит только кому-то пронюхать о нашем вдруг словно с неба свалившемся богатстве, как сразу поползут слухи.

Да и к тому же не стоит забывать, что Тревис Колтрейн все еще в Париже.

Сердце Элейн глухо застучало в груди, и невольное подозрение закралось в душу. Рискуя вызвать его гнев, она тем не менее спросила:

– А я? Куда деваться мне, пока ты будешь в Греции. И кстати, почему именно в Греции?

Гевин напомнил, что один из родственников покойного графа де Бонне обосновался на острове Санторин.

– Если не ошибаюсь, Сент-Клэр был вынужден бежать из Франции, когда его обвинили в политическом заговоре. Только удирая, он прихватил с собой чужие деньги. Кстати, ты помнишь, как твой муж рассказывал, что этот изгнанник живет себе в Греции припеваючи? Так что, думаю, пришло время нанести визит дорогому дядюшке Сент-Клэру.

– Он тебе не родня, – холодно возразила Элейн, – он даже не подозревает о твоем существовании.

Но Гевин ничуть не смутился.

– Мои денежки замолвят за меня словечко, да и шестеро охранников кое-что значат. Все, что мне нужно, это убраться подальше на время, а что может быть лучше острова? Думаю, он меня поймет.

А теперь, – подлив себе вина, продолжал Гевин, – пришло время нам – вернее, тебе – устроить шикарный прием в замке, и как можно скорее. Пригласи всех местных сплетников, мне необходимо, чтобы как можно больше болтали о том, что я навсегда уезжаю в Штаты. Надо объявить, что ты получила наследство от одного из родственников, небольшое, но вполне достаточное, чтобы расплатиться с кредиторами и не заботиться о будущем. Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, куда я собираюсь ехать на самом деле. Когда все уляжется, я вернусь за тобой и мы начнем где-нибудь новую жизнь, в Испании, например. Я не намерен, – подчеркнул он, – всю жизнь дрожать от страха, что в один прекрасный день появится Колтрейн и потребует обратно свои деньги.

Ревность до такой степени измучила Элейн, что она не выдержала.

– Ты собираешься взять свою потаскушку с собой?

– И ее, и Бриану, – кивнул Гевин, – а ты позаботишься о ее брате. Спустя какое-то время я напишу, что она умерла, и ты сможешь отослать мальчишку в приют.

Гевин взглянул на Элейн, ожидая восхищения. Как всегда, он был в полном восторге от собственной изобретательности.

Но Элейн не сомневалась, что все это просто слова, чтобы обмануть ее. Он никогда не вернется. Все кончено.

Вдруг замок огласили душераздирающие крики, так что оба вздрогнули.

– Какого дья… – Недоговорив, Гевин рванулся к выходу и столкнулся в дверях с Элом, одним из охранников. Тот был бледный, как привидение, явно вне себя от ужаса.

– Где босс? – вопил он. – Мне нужно его видеть!

Гевин подскочил к насмерть перепуганному охраннику.

– Из-за чего весь этот шум, что случилось, черт тебя возьми?! – злобно заорал он.

– Беда! – выдохнул насмерть перепуганный Эл. – С Холлистером беда. Эта сука в подвале – она сожгла его!