"Больше, чем страсть" - читать интересную книгу автора (МакУильямс Джудит)

Глава 3

— Он в гостиной. Можете побыть с ним пять минут, не больше, — сказал Чедвик. — Священник ждет в кабинете.

Маргарет отчаянно пыталась не поддаться нарастающему страху. Все происходило так быстро! Ей же нужно было время, чтобы приспособиться. Но именно во времени Чедвик ей отказывал.

Но по крайней мере одно сражение она выиграла. Она наотрез отказалась уезжать из Вены, пока не освободят Джорджа. Даже явное недовольство Чедвика не поколебало ее твердости. Она должна была лично убедиться, что с Джорджем ничего плохого не случилось, пока он сидел в этой сырой темнице.

Мысленно повторяя ту ложь, которую она скажет Джорджу, Маргарет прошла следом за Филиппом в переднюю часть дома. О том, чтобы сказать ему правду, и речи быть не могло. Джордж бывал на удивление небрежен в том, что касалось некоторых условностей, но она знала, что он не потерпит, если она станет выдавать себя за жену Чедвика.

Изобразив на лице убедительную, как ей казалось, улыбку, она проскользнула в дверь, которую раскрыл перед ней Филипп.

— Мэгги! — Джордж сорвался с кресла и, бросившись к ней через всю гостиную, заключил девушку в объятия. — Ах, Мэгги, дорогая моя! Я так о вас беспокоился!

Маргарет вздрогнула, потому что Чедвик захлопнул за ней дверь нарочито громко, и тут же забыла о нем, так как Джордж закашлялся.

— Сядьте. — Маргарет ласково подтолкнула его к креслу. Она оглядела комнату, ища, нет ли здесь какого-нибудь питья, и увидела серебряный поднос, на котором стояло несколько хрустальных графинов.

Схватив то, что походило на графин с портвейном, она взяла в руки стакан, чтобы налить Джорджу немного вина.

— Бренди, дорогая, — проговорил тот между двумя приступами кашля. — Чтобы подкрепиться, нужно выпить чего-то посущественнее.

Маргарет протянула руку к графину, наполненному жидкостью янтарного цвета. Если Джорджу хочется бренди, Джордж Получит его.

Джордж выпил бренди одним глотком и выжидающе посмотрел на графин. Маргарет молча передала ему графин и уселась рядом на диване.

— Превосходная вещь. — Джордж снова наполнил свой стакан. — Это именно то, что нужно, чтобы пробудить человека к жизни.

Маргарет искоса посмотрела на него.

— Если бы я знала, как пробудить в человеке здравый смысл… Джордж опустил голову.

— Я заслужил ваше порицание, дорогая. Я поступил несколько неумно.

— Вы поступили очень глупо! Граф Чедвик не из тех, с кем легко потягаться. Джордж вздрогнул.

— Он не из тех, с кем вообще можно тягаться! Чего я не могу понять — зачем он привез меня сюда. Разве только… Глаза его внезапно широко раскрылись.

— Мэгги! — Он схватил ее за руку и от волнения плеснул ей на платье бренди. — Вы ведь не… — Он сделал бессильный жест.

Маргарет воспользовалась предлогом и принялась вытирать платье носовым платком, чтобы не встречаться с Джорджем глазами. Ей очень не хотелось лгать Джорджу, но если сказать ему правду, он еще больше разволнуется. А помочь ей он все равно не сможет.

— Если вы пытаетесь найти деликатный способ узнать у меня, не под воздействием ли моих чар он пожелал выпустить вас, я отвечу «нет». Кажется, миссис Бартон, жена одного из друзей Чедвика, устала от Вены и хочет вернуться домой. К несчастью, гувернантка ее дочери влюбилась в кого-то и оставила свое место.

— Ха! Вот и хорошо! — фыркнул Джордж. — Пора уже этим чертовым аристократам понять, что и другие тоже люди.

— Как бы то ни было, миссис Бартон уже отчаялась найти англичанку, которая могла бы сопровождать ее. Муж ее обратился к Чедвику, и когда я пришла к нему просить освободить вас, он предложил мне взамен это место.

Маргарет глубоко вздохнула, переходя к самой сложной части своего рассказа.

— Чедвик не хочет отпускать вас, потому что все слышали, как он говорил о том, что засадит вас в тюрьму, а он слишком горд, чтобы пойти на попятную. Поэтому он решил поместить вас на своей вилле на севере Франции, пока не кончится Конгресс.

Глаза Джорджа подозрительно сузились.

— Что-то слишком много суеты вокруг гувернантки. Я знаю, какой вы бесценный клад, Мэгги, но вряд ли Чедвику это известно.

— Может, ему что-то нужно от Бартонов, и это способ сделать их своими должниками?

— Возможно, но все-таки мне это не нравится. Не лучше ли мне вернуться обратно в тюрьму, а вам — отказаться?

На душе у Маргарет потеплело от этой заботы, и она быстро обняла его.

— Если я заплачу за квартиру на следующей неделе, мне нечего будет есть, — с горечью сказала она.

Джордж ссутулился, услышав напоминание о плачевном состоянии их финансов.

— Подумать только, до чего я дошел!

— Чепуха, — возразила Маргарет. — На этот раз нам повезло. У меня теперь есть приличное место, я вернусь в Англию…

— Заботиться о ребенке какой-то.женщины? Такая красавица, как вы, должна заботиться о собственных детях.

Маргарет заморгала, потому что в голове у нее на мгновение возникло безумное видение — малыш с темными, как у Филиппа, глазами и волосами. Искренне ужаснувшись направлению своих мыслей, она торопливо прогнала видение.

— Я не хочу замуж.

— Очень уж вы упрямы. Вот к чему приводит ваше чтение. Это неестественно. Вы слишком много думаете, Маргарет. С вами очень неудобно.

— Но не вам.

— Ах, я просто не обращаю внимания. Но теперешние мужья… — Джордж покачал головой. — Мужья — это лошади совсем другой масти. Они хотят всегда поступать по-своему.

Глаза Маргарет невольно устремились на дверь. Даже фиктивные мужья хотят этого. И первое, чего хочет от нее Филипп, — чтобы она поторапливалась.

Быстро раскрыв ридикюль, она достала оттуда последнюю горсть своих бесценных монет, завязанных в носовой платок.

— Возьмите это, чтобы добраться до Англии, когда Чедвик вас отпустит.

— Нет! — Джордж пылко замотал головой. — Вам они могут понадобиться.

— Миссис Бартон обещала выплатить мне жалованье. — Маргарет засунула деньги в его жилетный карман. — Надо подумать, как вы отыщете меня, — ведь я не знаю, как долго останусь у миссис Бартон, попав в Лондон. Наверное, лучше всего будет оставить для меня записку дворецкому лондонского дома Чедвика.

Джордж тяжко вздохнул и тут же разразился приступом кашля. Одолев его с помощью бренди, он пробормотал:

— Мне это не нравится.

— Джордж… — начала Маргарет, не зная, как утешить его. Но прежде чем она смогла что-нибудь придумать, в дверь резко постучали, и она сразу же открылась. Показалось мрачное лицо Филиппа. На этот раз Маргарет обрадовалась его появлению. Если бы ее разговор с Джорджем продлился еще какое-то время, он смог бы разгадать ее ложь и просто отказаться участвовать в этом розыгрыше.

— Ваш экипаж прибыл, Гилрой, — сказал Филипп. Бросив тревожный взгляд на Маргарет, Джордж поднялся. Потом, вспомнив о своем недопитом стакане, осушил его.

— Почему бы вам не прихватить графин с собой? Услышав язвительный тон Филиппа, Маргарет вздрогнула, но Джордж прореагировал только на слова.

— Благодарю вас, милорд, это очень любезно с вашей стороны. — И он взял графин.

Маргарет с беспокойством посмотрела на Чедвика, умоляя его не останавливать беднягу Джорджа, — и была потрясена: в глазах Чедвика сверкала веселость, и мимолетная улыбка изогнула уголок его рта. Он был похож на совершенно другого человека. Похож на…

Вдруг выражение его лица изменилось, словно никогда и не было другим. «А может, и на самом деле не было», — смущенно подумала Маргарет. Может быть, от усталости и от страха ей померещилось, будто у того, кто сделал ее своей невольницей, есть чувство юмора.

Маргарет повернулась к Джорджу и обняла его, не давая запугать себя ледяному взгляду Чедвика.

Джордж поцеловал ее в щеку и прошептал:

— Я приеду к вам, как только смогу. Будьте осторожны.

— Обязательно, — прошептала Маргарет в ответ. Она напрягла всю свою волю, чтобы не расплакаться, когда в дверях исчез последний близкий ей человек и она осталась одна с Чедвиком.

— Священник ждет нас в кабинете, — сказал тот. Маргарет ничего не ответила. Что бы она ни сказала, это не имело никакого значения. Она прошла мимо Чедвика, желая поскорее покончить с этим фарсом. Она прекрасно понимала — кто бы ни ждал их сейчас в кабинете, это не посланник Божий. Скорее, сообщник дьявола, принимающий участие в этом святотатстве.

Когда Маргарет вошла в кабинет, она заметила двух человек в мрачной одежде, стоявших у окна. Вид у них был такой же невеселый, как у нее.

— Ах, ну вот, — приветствовал ее резкий голос с натужной веселостью, — я преподобный мистер Престон, а вы, наверное…

Маргарет повернулась к камину, рядом с которым стоял пожилой человек, одетый в порыжевшее черное платье.

— Невеста, — сказала Маргарет, удивляясь, где Чедвик откопал этого человека. Какова бы ни была его настоящая профессия — если она у него была, — в одеянии священника ему было явно не по себе.

— Ну да, да, конечно. — Кадык на его шее нервно подергивался. — Пожалуйста, мисс, встаньте вот сюда… — Его длинный нос тоже дернулся, когда она подошла к нему, и вдруг он в ужасе уставился на нее.

Сначала Маргарет не поняла, что его так встревожило, потом она вспомнила о бренди, которое Джордж пролил на ее платье. Уж не подумал ли этот лжесвященнослужитель, что она привержена крепким напиткам? Она с трудом подавила нервный смешок, без особого успеха постаравшись превратить его в покашливание.

Сосредоточив свой взгляд на портрете какого-то воистину противного покойника, — судя по его внешности, его не очень-то оплакивали, — Маргарет попыталась овладеть собой. Это было нелегко. Вся ситуация напоминала плохой фарс. Вот Чедвик, делающий вид, что женится на ней, вот жалкий шарлатан, делающий вид, будто он разгневан, потому что учуял как от женщины, которую он собирается обвенчать, пахнет спиртным, а вот и сама она, делающая вид, будто верит, что все происходит по-настоящему.

— Приступайте же!

Маргарет вздрогнула, потому что грубая ткань темно-синего сюртука Чедвика задела ее руку, когда он встал рядом с ней. Она чувствовала жар его тела, возвышающегося над ней, и от сознания его близости ей стало не по себе.

Мистер Престон кашлянул, поправил свой несвежий шейный платок и пробормотал:

— Милорд, не могу ли я попросить вас на два слова? Чисто сработано! Маргарет мысленно зааплодировала этому представлению. Притворное нежелание венчать графа с женщиной, от которой несет бренди, добавляло легкий штрих правдоподобия к разыгрываемой роли священника.

— Единственные слова, которые я хочу услышать от вас, — это брачные обеты. — Слова Чедвика не оставляли места для дискуссий, и, мученически вздохнув, мистер Престон раскрыл тонкую черную книгу, которую держал в руках.

Маргарет слушала, как он, запинаясь, произносит явно незнакомые ему слова. Можно было бы немного и попрактиковаться, хоть чуточку, чтобы убедить ее, что он проделывал эту церемонию хотя бы пару раз в своей жизни. Ну да ладно, наверное, в Вене не так уж много говорящих по-английски безработных актеров, лишенных всяких моральных понятий.

— …и жена. — Мистер Престон запнулся в последний раз. Вынув из кармана несвежий носовой платок, он вытер свой блестящий лоб и посмотрел на Чедвика, словно желая высмотреть там, что ему делать дальше.

И Чедвик объяснил ему:

— Разрешение на столе. Нужно, чтобы вы и свидетели подписали его.

Двое свидетелей, которые так и не покидали своего места У окна, тут же поспешили к столу, нацарапали свои подписи на одиноком листе белой бумаги, и удалились из комнаты, явно испытывая облегчение.

Чедвик повернулся к Маргарет:

— Вы можете написать свое имя?

Мистер Престон открыл от изумления рот и принялся бормотать нечто, подозрительно похожее на молитву.

Маргарет подавила в себе детский порыв сообщить Чедвику, что она не только знает английскую грамоту, но также владеет испанским, латинским и греческим языками. Изучая древнегреческих философов, она узнала, что в знании заключена сила, а в настоящий момент ей необходимы были все крупицы знаний, какие только она могла наскрести.

Подойдя к письменному столу, она нехотя взяла в руки перо, окунула его в серебряную чернильницу и посмотрела на затейливую надпись на листе веленевой бумаги кремового цвета. Она знала, что лицензия на брак такая же ненастоящая, как и неуместный мистер Престон, но ей все равно не хотелось ее подписывать. Понимая, что поведение ее нелогично, Маргарет поспешно нацарапала свое имя. Чедвик взял перо из ее стиснутых пальцев, написал «Филипп Морсби» и сунул перо священнику.

Мистер Престон медленно приблизился к столу, словно не желая сделать последний шаг. Он взял перо, а потом обернулся и взглянул на Чедвика. С похоронным вздохом он в конце концов поставил свою подпись.

— Желаю вам счастья, милорд, конечно, хотя… И, еще раз вздохнув, он неловко поклонился, принял из рук графа толстый конверт и поспешил прочь.

Филипп повернулся и посмотрел в глубокие синие глаза той, на которой только что женился. На мгновение его охватил страх перед непоправимостью шага, который он совершил. «Это было необходимо», — напомнил он себе по меньшей мере в сотый раз. Люди отдавали жизнь, чтобы победить в этой войне. И потом, этот брак не навсегда изменит его жизнь. Как только ему удастся провести свой законопроект, он назначит своей случайной жене денежное содержание, поселит ее в одном из своих удаленных имений и будет видеть ее даже не каждый год. Он сможет жить своей жизнью вдали от нее. Внезапно он похолодел от дурных предчувствий, охвативших его. Как станет она развлекаться, если его не будет рядом, чтобы сдерживать ее?

Его глаза остановились на ее превосходной коже цвета сливок, такой мягкой и бархатистой, что она напоминала розы, которые с такой радостью выращивала его мать. Похожа ли эта кожа на ощупь на лепестки тех роз?

Почему бы ему не коснуться ее и не выяснить это? Он попытался проанализировать свой порыв. Она жила с этим старым распутником Гилроем, и кто знает, со сколькими мужчинами до того. Хотя… Он нерешительно рассматривал ее. На самом деле у нее не такой вид, какой бывает у любовниц многих мужчин. Любопытно, но она казалась очень самостоятельной, что не вязалось с избранной ею профессией.

Медленно подняв руку, Чедвик провел пальцами по ее щеке, внимательно глядя, как широко раскрылись ее глаза. Он видел, как бьется жилка у нее на шее, но не мог определить, вызвано ли это страхом или приятным предвкушением.

— Милорд, карета подана, — нарушил его размышления голос дворецкого.

— После вас, мадам супруга. Филипп жестом указал на дверь, после чего пошел следом за Маргарет. Независимо от его воли глаза его скользнули по прямой линии ее гибкой спины и задержались на легко покачивающихся бедрах под поношенным шерстяным платьем; Интересно, какие у нее ножки, подумал он, глядя, как она принимает плащ у дворецкого. Пыл его охладил ветер, ударивший ему в лицо, когда лакей отворил дверь.

Маргарет уселась в закрытую черную карету скорее поспешно, чем изящно. Она все еще ощущала прикосновение пальцев Чедвика к своей щеке, и это ее нервировало. «Страх, — попыталась она объяснить самой себе. — Я боюсь этого человека».

Когда он сел напротив, она украдкой бросила на него взгляд. Нет, она не боялась Чедвика; она боялась только того, что он может сделать. Пережить встречу с ним и выйти из этой переделки более или менее невредимой — это потребует, , от нее большой изобретательности, равно как и везения, а везения в последнее время ей сильно не хватало.

Карета тронулась. Маргарет уперлась ногами в пол и взглянула в окно на городскую суету. Из окна роскошного экипажа Чедвика город выглядел иначе, чем тот, каким она видела его, когда пробиралась по грязным улицам.

Она еще раз тайком взглянула на Чедвика, но он был погружен в чтение бумаг, которые достал из портфеля, стоявшего на сиденье рядом с ним. Филипп Морсби — Маргарет вспомнила имя, которое он написал в свидетельстве о браке.

Она прищурилась, потому что деятельное воображение нарисовало ей Филиппа верхом на большом вороном коне. Кожаные поводья опутывали длинные загорелые пальцы одной руки, а другой он поднимал серебряную шпагу. Мускулы его пришли в движение, когда он принялся размахивать ею, и…

Голос Филиппа вырвал ее из грез:

— Вас укачивает в экипаже?

— Нет, меня никогда не укачивает. Но тем не менее благодарю вас за заботу, — добавила она, пытаясь быть вежливой.

— Меня заботит, как бы мы не опоздали из-за вас. — И он снова занялся своими бумагами.

Маргарет нахмурилась. Очевидно, общепринятая вежливость не годится в общении с ним. А что же годится? Она невидящим взглядом уставилась в окно, размышляя о непригодной для обороны позиции, в которой оказалась. «Все это похоже на военную кампанию, — сказала она себе. — А Филипп — враг…» Она опять украдкой взглянула на него. Случайный луч солнца осветил его левую щеку, смягчая резкость черт. Может, Филипп и враг, но она, Маргарет, не настолько важна для него, чтобы он мог расценивать ее как своего врага. Она просто орудие, которое ему необходимо, чтобы выполнить свою работу. Орудие, которое он отбросит, как только работа будет завершена.

«Стало быть, надо разработать план, как с ним держаться», — сказала она себе, но в голове у нее по-прежнему была полная пустота. С ней столько всего случилось за такое короткое время, что она была истощена и умственно, и физически. И ей было холодно. Дрожа, она получше закуталась в свой тонкий плащ. Ей казалось, что она никогда уже не согреется

Маргарет закрыла глаза, пытаясь отгородиться от зрелища людного города, и тут же уснула.

Филипп оторвался от своих заметок и нахмурился, увидев ее обмякшую фигуру. Плащ у нее недостаточно теплый для такой погоды. Он с отвращением смотрел на этот плащ. Не такие должна носить его жена. Как только они прибудут в Париж, он позаботится о ее гардеробе. Ей нужна одежда, более подходящая для той роли, которую она будет играть.

Филипп смотрел на мелькавший пейзаж, обдумывая, что понадобится Маргарет. Конечно, вечерние платья. По приезде им следует как можно скорее включиться в светскую жизнь, , чтобы он мог встречаться с наиболее нерадивыми членами палаты лордов.

Он снова устремил взгляд на ее лицо. Очень уж она бледна. Чересчур бледна. Вероятно, от холода. Раскрыв ящик под своим сиденьем, он достал оттуда толстое шерстяное одеяло и осторожно укутал ее. Никуда не годится, если она заболеет, — так оправдал он свой поступок. Ему нужно, чтобы она была здорова, и он будет делать для этого все, что потребуется.

Он смотрел, как она, не просыпаясь, плотнее закуталась в одеяло и слегка улыбнулась. Очарованный, он изучал очертания ее полной нижней губки. Интересно, какова она на вкус?

Дыхание у него перехватило, потому что она слегка пошевелилась и под одеялом обрисовались холмики ее грудей. Каковы они на ощупь? Он сжал пальцы в кулаки, потому что ладони у него защипало. Такие же мягкие и бархатистые, как кожа на лице? Грудь его от острого желания словно сдавило плотной повязкой, не давая дышать. Что-то он слишком интересуется ею. Но если его рассудок видел опасность в случае, когда к взрывчатой смеси лжи прибавится еще и постель, то тело эти соображения не тревожили.

Однако теперь он уже не был наивным глупцом, готовым поверить любой лжи, слетающей с медовых губок его возлюбленной. Теперь он уже прекрасно понимал, как вероломны женщины, как они лгут. Как умеют напустить эротические чары, чтобы ослепленный любовью мужчина перестал видеть то, что есть на самом деле. Теперь он обладал властью и не хотел ею поступаться. И пока его отношения с красивыми женщинами ограничивались только физиологическими потребностями, ему не грозила опасность потерять голову из-за очередной красавицы.

А значит, не существует причин, почему бы ему не утолить свою жажду в ее объятиях. Но не сейчас. Лучше выждать некоторое время. А то еще она решит, что слишком много для него значит. Возможно, когда малый сезон закончится и законопроект будет принят, он увезет ее в свое имение в Кент и там на досуге займется изучением наслаждений, которые может дать ее близость,

И, почувствовав некоторое облегчение, Филипп вернулся к своим бумагам.

Когда они наконец добрались до Парижа, хлестал дождь и дул сильный ветер. Маргарет посмотрела на Филиппа, погруженного в бумаги, которые он взял с собой и» Вены. Казалось, с их помощью он возводит преграду между ними.

Она чуть не рассмеялась при мысли о том, чтобы попытаться привлечь внимание Чедвика. Как ни коротко было ее знакомство с этим человеком, она могла бы держать пари, что никакие женские уловки на него не подействуют.

— Мы вскоре прибудем в гостиницу, где я снял номер на всю следующую неделю, — сказал Филипп. — Я велел моему парижскому агенту нанять мадам Сен-Дени, чтобы помочь вам с гардеробом.

Он ждал, что она придет в восторг при мысли о новых туалетах. К его удивлению, восторгов не последовало. Она только скорчила гримаску.

— Вы возражаете против новых платьев? — В его голосе слышалось некоторое раздражение.

— Нет, мне бы хотелось иметь новые платья, — ответила Маргарет. — Мне просто кажется, что это скучно — стоять, не двигаясь, в холодной комнате, пока садистка портниха втыкает в тебя булавки.

Филипп нахмурился, не понимая, зачем она лжет. А она лжет наверняка. Все женщины, которых он когда-либо знал, приходили в восторг при мысли о новом платье, не говоря укв о целом гардеробе. Эта же по какой-то причине старается изобразить равнодушие. Но что бы ни было у нее на уме, он не намерен в этом участвовать.

— И все же вам придется иметь дело с портнихой, — сухо сказал он.

— Да, милорд, — пробормотала Маргарет, подавив желание заметить ему, что, если он не желает знать ее мнение, незачем было и спрашивать.

— Здесь возникает еще одно обстоятельство… Он замолчал, и Маргарет подняла глаза, услышав в его голосе какую-то странную нотку. Будь на его месте кто-то другой, она решила бы, что это смущение, но она считала, что Чедвику это чувство незнакомо.

— Легенда, которую я распространяю, состоит в том, что мы были так охвачены… — Лицо его покрылось густым румянцем, и он стал теребить шейный платок.

Маргарет широко раскрыла глаза, не веря себе. Он действительно смущен! Могущественный граф Чедвик испытывает какие-то реальные чувства, как и простые смертные! Эта мысль приободрила Маргарет. Она бросила на него лукавый взгляд и предоставила ему самому подыскивать слова.

— …чувством, что не могли противостоять ему и поженились немедленно. А этому никто не поверит, если вы будете постоянно называть меня милордом! — добавил он резко, словно обвиняя ее в своем смущении. — Вы должны лучше играть свою роль.

Лучше? Маргарет неуверенно посмотрела на него. Что он имеет в виду? Неужели ему действительно хочется, чтобы она прикасалась к нему? Взгляд ее задержался на его подбородке, где проступила едва заметная синеватая щетина. Какова его кожа на ощупь? Конечно уж, не такая гладкая, как у нее, Значит, грубая? Совершенно неожиданно ее обдало жаром.

— Поскольку предполагается, что вы моя любимая жена, вы будете называть меня Филиппом.

Предполагается, что она его жена! Вот уж право! Воспоминание об их так называемом венчании вспороло ее мысли, точно тупой нож. — Да, конечно, я буду называть вас Филиппом, милорд. Филипп бросил на нее недовольный взгляд, почувствовав, что проиграл эту перепалку, и расстроенно откинулся на мягкие кожаные подушки. Неужели она каким-то образом испытывает его? Обычно женщины в самом начале отношений пытаются определить пределы их влияния, но если такова ее игра, то она скоро поймет, что влияние ее равно нулю. Она будет делать в точности то, что ей говорят, либо он выяснит, почему она этого не делает!