"Парадиз Ланд 2-1" - читать интересную книгу автора (Абердин Александр)

       Парадиз Ланд. Золотой дворец Создателя Ольгерда.        Покои ангела Уриэля-младшего. Вечер того же дня.

       Войдя в свои покои, Уриэль нашел Эрато мирно спящей на диване в его малой гостиной, в которой он её оставил. Сон совершенно преобразил эту высокую и очень красивую девушку, смягчил черты её лица и сделал его каким-то наивным, милым и умиротворенным, очаровательным в обрамлении из пышных, орехово-русых локонов. Правда, таким оно оставалось всего лишь несколько секунд. Почувствовав, что на неё пристально смотрит кто-то, муза тотчас проснулась и её лицо вновь сделалось гордым и высокомерным. Бросив на ангела презрительный и какой-то брезгливый взгляд, она спросила его хмурым голосом:

       - Ну, и где же ты пропадал столько времени, похотливый попугай? Неужели у тебя хватит наглости сказать мне, что у самого Создателя Ольгерда?

       Посмотрев на вредную музу с иронией, Уриэль направился из гостиной в свой домашний кабинет, где у него имелось небольшое магическое зеркало специальной конструкции и, стоя в дверях, поманил девушку за собой. Ему сразу же стало ясно, что та уже успела хорошенько осмотреться в его покоях, раз пошла за ним без малейшего колебания. Ангел посадил музу в кресло, стоящее напротив магического зеркала и стал показывать ей жуткие картины адской действительности. Уже минуты через три, четыре Эрато пришла от увиденного в ужас и, резко отвернувшись от магического зеркала, спросила его испуганным и чуть ли не плачущим голосом:

       - Уриэль, зачем ты показываешь мне такие страшные вещи? Что это все значит?

       - А это значит то, моя несравненная Эрато, что ты, со своими требованиями, вляпалась. - Коротко ответил ей ангел, после чего начал подробно объяснять ей сложившуюся ситуацию - И вляпалась чертовски серьезно и основательно. Вот уж не знаю с чего это тебе втемяшилась в твою очаровательную головку эта дикая блажь посетить Зазеркалье со столь изуверскими планами. Но, увы, теперь уже никому и ничего невозможно изменить, да, и жаловаться тебе тоже некому. Создатель Алекс попер из Парадиза не только единственного твоего возможного заступника, Создателя Ольгерда, но даже всех его ближайших родственничков, кроме меня. Сам он сейчас сидит возле пульта управления мирозданием злой, как черт, и, скорее всего, наблюдает за тем, как я тут беседую с тобой.

       - Господи, я совершенно не понимаю о чем ты говоришь, Уриэль! - Возмущенно воскликнула муза - Объясни мне, наконец, что все это значит? К чему все эти твои пустые речи?

       Ангел невесело усмехнулся и сказал:

       - Хорошо. Постараюсь тебе объяснить все коротко и внятно. Так вот, милая моя Эрато, ты действительно отправишься в Зазеркалье и сможешь выполнить все пункты своей глупой программы, но тебе придется заплатить за это очень дорогую цену. Ты начнешь свой путь в России, в глухой, дремучей дыре и будешь изображать из себя отнюдь не гордую красавицу, а самую дешевую проститутку. Одну из тех глупых девиц, каких в этой стране принято называть плечевыми. Для начала ты станешь игрушкой для водителей-дальнобойщиков, перевозящих разные грузы на больших автомобилях. Затем ты доберешься до огромного города, где снова испытаешь все то, что выпадает на долю проституток разного сорта, ну, и просто дурочек, которые приехали в этот город по глупости и стали жертвами всяких негодяев. Правда, в конечном итоге ты станешь успешной и благополучной фотомоделью и лично встретишься с одним поэтом, которого ты должна будешь непременно влюбить в себя и привести в Парадиз Ланд. На все тебе будет отпущено полтора года. Но и это еще не все, видя то, как ты меня презираешь, Создатель Алекс проложил твой путь в Зазеркалье через мою кровать и ему, представь себе, совершенно наплевать даже на то, что я влюблен в тебя столько лет. Вот такие дела, моя милая Эрато и тут уже никто не может ничего поделать. Для тебя уже готова магическая конструкция, которая будет контролировать твое поведение в Зазеркалье и ты будешь вольна делать по своей собственной воле только две вещи, - во-первых, посещать по ночам поэтов и навевать им свои волшебные грезы, а во-вторых, мстить всем тем уродам, которые будут относиться к тебе во время твоей командировки по-скотски, что собственно и является главной целью твоей служебной командировки. Вот их ты сможешь хоть убивать, хоть мучить. Тут у тебя руки будут полностью развязаны. Создатель Алекс считает, что тебе будет вполне с руки стать палачом для этих уродов, если тебе совершенно не жаль поэтов, которым ты хотела строить всякие козни. Ну, а в качестве особого благоволения к тебе со стороны второго Защитника Мироздания, который, почему-то, очень обрадовался твоему желанию, мне приказано наделить тебя почти полной неуязвимостью и способностью к магической трансформации тела.

       Эрато вскочила с кресла и возмущенно закричала:

       - Да, я вообще не пойду ни в какое Зазеркалье! Вернусь в наш замок на горе и буду жить там, как и прежде. Я прекрасно обойдусь и без того, чтобы лично навевать на поэтов свои магические чары, без которых они не могут творить.

       С тяжелым вздохом ангел пристально посмотрел в глаза девушки и сообщил ей самое неприятное известие:

       - Увы, Эрато, теперь это уже невозможно. Или ты отправляешься в Зазеркалье и начинаешь там мочить уродов, или тебя саму ждет десять лет жутких мучений в Темном Парадизе, в аду, который наш Создатель Ольгерд сотворил для черных душ, помещенных им в неистребимые тела. У тебя есть ровно один час на размышления. Ты вправе выбирать между адом и Зазеркальем. Извини, но уже ничего невозможно изменить. Меня ты легко сможешь найти в моей спальной и единственное, что я могу сказать тебе в утешение, моя милая Эрато, ты не найдешь более ласкового любовника, чем я, а еще мне подвластно сделать тебя еще одной дочерью Великого Маниту. Тогда тебе уж точно нечего будет бояться в Зазеркалье и ты сможешь избежать многих неприятностей.

       Сказав это, Уриэль вышел из кабинета и плотно закрыл за собой дверь. Он вовсе не надеялся на то, что Эрато сможет стать его сестрой, ведь этого так и не смогли сделать очень многие небожительницы, в совершенстве постигшие искусство небесной любви, большинство которых были к тому же влюблены в него.

       Уриэль, одетый в свой самый излюбленный домашний наряд, просторные бермуды и пеструю гавайскую рубаху, лежал на широченной кровати и пристально смотрел на часы, висевшие на стене. Его крылья спокойно парили под потолком, чуть заметно шевеля перьями. Истекала пятьдесят восьмая минута того часа, который Алекс дал Эрато на раздумья. Для ангела этот час показался целой вечностью и отнюдь не потому, что влюбленный Уриэль ждал предмет своего обожания.

       Все это время его душу терзали сомнения, вправе ли он облегчить дальнейшую участь музы, научив её кое-каким ловким магическим трюкам, чтобы она легче переносила все тяготы того сложного и, безусловно, очень важного задания, которое ей было поручено. К тому же он очень боялся еще и того, что эта гордячка, вдруг, возьмет и выберет для себя адские муки. Такое тоже было не исключено, но тогда в бой должен был вступить Алекс для того, чтобы самым наглядным образом показать ей, что такое жизнь в аду и чем ей грозит такое упрямство. Главным же козырем должно было стать угроза, что после всего, что ей придется испытать в аду, её путь все равно будет направлен в Зазеркалье и лежать он будет через его спальню.

       Когда пошла пятьдесят девятая минута, огромные двустворчатые двери спальной плавно распахнулись и в неё медленно и гордо вошла прекрасная муза Эрато. Переступив порог и сделав несколько шагов по направлению к его кровати, она расстегнула бронзовые фибулы своего пепласа и легкий шелк волнами заструился вниз, обнажая её стройное, белое тело, заставив глаза ангела вспыхнуть бешеным огнем.

       Уриэль лежал, словно пораженный молнией, и жадно пожирал взглядами прекрасное девичье тело, юное и неопытное, еще не знавшее мужских рук и губ. Эрато была так чиста и невинна, что даже и не представляла себе, что такое девичья стеснительность. Она стояла, как вкопанная, не зная что ей делать дальше и будучи не в силах переступить через белый шелк своего пепласа, который был подобен одеянию монахини, отданной в монастырь еще во младенчестве.

       Девушка, которая была прямой и единственной виновницей сотен тысяч любовных признаний, выраженных в прекрасных стихах, и просто невероятного количества поэтических описаний всех радостей любви, сама не знала о ней ровным счетом ни-че-го. В этой очень большой, изящно обставленной красивой мебелью спальной, где очень часто звенели девичьи и женские голоса, звучали страстные признания в любви, она была подобна дикарке, впервые попавшей в огромный, сверкающий яркими огнями город. Едва войдя на его окраину, она уже была поражена им и её душа пребывала в смятении подобном панике, и Эрато была готова разрыдаться от каждого громкого слова или резкого жеста.

       Голубые глаза ангела Уриэля-младшего, до этого горевшие бесовским огнем, вдруг, потемнели и наполнились теплом и нежностью. Он ласково улыбнулся, отчего девушка вздрогнула, но не сдвинулся с места. Вместо этого из-под потолка слетели вниз его белоснежные крылья и, сложившись пополам их внешней стороной, укрыли её от ласковых взглядов ангела. Она облегченно вздохнула и видя добрый и ласковый взгляд Уриэля, тоже робко улыбнулась. Ей было даже неведомо то, что ангельские крылья и сам ангел были одним целым и она уже оказалась в страстных объятьях этого крылатого Казановы.

       Упругие и шелковистые белоснежные перья нежно поглаживали и ласкали тело девушки, легонько щекоча соски её грудей и даже девичье лоно, которое, до сего дня, еще никогда не доставляло ей никакого беспокойство, хотя возраст Эрато исчислялся почти четырьмя с половиной тысячами лет. Такой уж она была порождена Аполлоном. Девушка с удивлением отметила, что ангельские крылья вовсе не досаждают ей своими воздушными, невесомо легкими прикосновениями.

       Два ангельских крыла легко и плавно опрокинули Эрато на спину и подняли в воздух, но не понесли её немедленно к кровати Уриэля, а медленно закружили по огромной комнате с окнами, чуть ли не во всю стену, через которые в спальную проникали багряные лучи заходящего солнца. Белоснежные крылья то крепко обнимали тело девушки, стискивая её упругими перьями, то вновь принимались легонько щекотать его от кончиков пальцев на ногах и до её улыбающихся губ. Временами она тихо смеялась, лежа на одном ангельском крыле и укрытая от восхищенных взглядов Уриэля другим.

       Крылья ангела источали дивный аромат с каким-то горьковато-мускусным оттенком и девушка вдруг поняла, что это и есть запах мужчины, запах любви и страсти. Нет, она вовсе не хотела обнять Уриэля, но она уже прижимала к своей груди его белоснежное крыло и вспоминала отчего-то Леду и то, как эта девушка отдалась, однажды, огромному лебедю. Та юная эллинка тоже не хотела близости с мужчиной и Зевсу пришлось пойти на хитрость, чтобы сделать её своей любовницей, ведь после этого он приходил к ней уже как самый обыкновенный мужчина и, помнится, она с сестрами до слез хохотала над этой наивной простушкой.

       Теперь, похоже, на её долю выпало то же самое и Эрато стала с интересом посматривать на ангела, пытаясь угадать, как скоро он встанет со своего ложа и подойдет к ней для того, чтобы сорвать с её губ первый поцелуй. Она уже решила для себя, что не станет уступать ему просто так и отдаваться, словно жертвенное животное. Он или возьмет её силой, или... Каким должен быть второй вариант, она даже и не могла себе представить, так как ей совершенно не хотелось того, что на языке всех этих странных существ мужского и женского рода называлось соитием. Не то чтобы это было ей противно, просто на никогда не думала об этом и даже не могла представить себе, что это такое, - плотская любовь.

       Во всем Парадиз Ланде было всего десять девушек, которые за все эти годы нисколько не изменились внешне, Афродита, которая могла вернуть себе девственность и очарование юности искупавшись чуть ли не в любой луже и они, девять муз, сотворенные вечно юными, нестареющими девушками. В этом, отчасти, и заключался секрет её холодности к мужчинам, ведь она так ни разу и не воспользовалась ни одной из магических купелей Создателя Ольгерда, но она еще не знала о том, с какими именно типами она сегодня столкнулась.

       Кружа девушку все быстрее и лаская все откровеннее, крылья внесли Эрато в большой, чуть ли не шестиметрового диаметра, шар золотистой воды, источавшей дивный аромат, внезапно появившийся в спальной комнате ангела. Капризную музу тотчас окутало сверкающее и искристое золотое сияние, полностью скрывшее у неё из виду огромную кровать, на которой, счастливо улыбаясь, лежал здоровенный, атлетически сложенный, златовласый ангел, одетый в смешные короткие штаны и пеструю, не застегнутую рубашку. В этот самый момент вокруг вечно юной музы и соединились две невероятно могучие магии, сотворенных сразу двумя Создателями, столь досужими на всякие изощренные магические трюки.

       Магическая летающая золотистая купель Создателя Алекса в считанные минуты полностью преобразила девушку. В основном изнутри, обострив все её рецепторы и превратив их, таким образом, в самые банальные эрогенные зоны, делая музу обыкновенной, восемнадцатилетней девицей, в которой уже в полную силу проснулись чисто женские желания. Магический же золотой оберег Создателя Ольгерда вернул холодной и отстраненной душе Эрато всю её прежнюю молодость и чуть ли не пинками затолкал весь её опыт музы и мудрость старой девы в какой-то далекий, потаенный уголок.

       Когда золотая пелена, наконец, спала с её глаз, она уже не парила в воздусях, а твердо стояла на полу, покрытом толстым пушистым ковром и ангельские крылья нежно, но крепко обнимали девушку с боков и сзади, нахально оглаживая прелестную, круглую и упругую белоснежную попку музы. Сам же златовласый ангел Уриэль-младший, стоял перед ней обнаженный и уверенный в себе, снова пожирая тело девушки нескромными, восторженными и влюбленными взглядами. Его наглая физиономия вся так и сияла от радости.

       Эрато, вдруг, почувствовала, что ей нравятся эти жадные и откровенные взгляды нахального ангела, которые буквально прожигали её тело в самых неожиданных местах. Она игриво переступила с ноги на ногу, гордо вскинула свой очаровательный носик и посмотрела на ангела свысока и горделиво, словно вопрошая его: - "Ну, как, парень, ты встречал когда-нибудь такую же прекрасную девушку, как я?"

       Вместе с тем музу поразило то, каким все-таки красивым было мускулистое, стройное и гибкое тело ангела, непроизвольно поигрывающего мышцами, с сильными и красивыми руками, которые были слегка приподняты и жадно протянуты у ней. Видя то, что некая интимная часть тела ангела Уриэля была просто немыслимо напряжена и выгнута, словно тугой лук, она одним только лишь умом, но отнюдь еще не чувством и всем своим женским естеством, вдруг, отчетливо поняла, что это и есть то самое сладостное возбуждение мужчины, страстно желающего любви и близости. Странно, но теперь Эрато уже совершенно не пугало то, что вскоре плоть ангела войдет в её собственную плоть, растревоженную столь нежными и нескромными перьями ангельских крыл, точно так же, как острое лезвие меча входит в ножны, а ключ в замок сокровищницы...

       О, в памяти музы издревле бережно хранились десятки тысяч метафор, которыми поэты Зазеркалья уже тысячи лет описывали этот волшебный, волнующий и трепетный момент близости. Она знала о прелестях плотской любви практически все, но эти знания были чистой теорией без малейшей примеси личного опыта. Напрочь отринув все свои прежние предубеждения против физиологических аспектов любви, взволнованно дыша и чуть дрожа всем телом, Эрато смело шагнула навстречу ангелу, который тотчас замкнул её в горячее кольцо своих крепких объятий и жадно приник к пылающим губам девушки своим пересохшим ртом.

       Упругое и трепещущее от восторга крыло ангела снова опрокинулось под ней летающим ложем и подняло музу высоко в воздух, но теперь она чувствовала на себе тяжесть обжигающе горячего тела мужчины, под которой она таяла, словно пчелиный воск. Крылья перенесли их на большую, пышную кровать с упругим ложем, но не взметнулись после этого под потолок, как того можно было ожидать. Уриэль уже не был тем прежним любовником-налетчиком. Он великолепно знал все немалые возможности своего магического летательного аппарата и всегда использовал их на все сто процентов, нисколько не стесняясь применять их самым неожиданным образом.

       Будучи опытным и искушенным любовником, познавшим все тайны небесной любви, которая была недоступна простым смертным, он не торопился поскорее овладеть Эрато и удовлетворить, тем самым, свое тщеславие. Теперь с ним не смог бы сравниться даже самый ушлый из сатиров, предварительные любовные ласки которых длятся чуть ли не часами. Превзошел он и самого Создателя Ольгерда, за которым давно закрепилась слава самого невероятного любовника, арсенал ласк и инструментов любви которого не знал пределов. Впрочем, у того ведь не было крыльев и потому он проигрывал ангелам.

       Все это привело в результате к тому, что это не ангелу пришлось брать тело музы силой, а самой Эрато потребовалась сила для того, чтобы заставить ангела сделать то, чего она так боялась тысячелетиями, - лишить её девственности. Когда же это, наконец, произошло, она чуть не потеряла сознание от ощущения блаженства. Вот так Парадиз Ланд лишился еще одного своего древнего артефакта, девяти девственно чистых муз, которые, находясь за несколько тысяч лиг от Золотого дворца, не только также как и она лишились самого главного своего талисмана, но и были преображены одновременно со своей сестрицей, ставшей жертвой заговора трех любвеобильных и жуликоватых типов магической профессии.

       Правда, если Эрато получила то, чего желала так страстно, а именно, была пронзена копьем ангела, словно лань, сестры её просто испытали оргазм бешеной силы, который буквально раздавил этих недотрог и полностью изменил все их прежние взгляды на секс и на мужчин. Только после этого белоснежные крылья ангела, обагренные её кровью, гордо взлетели под самый потолок. Глядя на этот алый цветок с неровными лепестками, девушка тихо застонала и сказала:

       - О, Боже, если бы я только знала, от чего отказывалась все эти долгие тысячелетия...

       Ангел Уриэль-младший, крепко прижимая к себе музу, медленно перевернулся на спину и тихо сказал ей:

       - Боюсь, моя любовь, что таким было предначертание нашего великого интригана Яххи. Этот злыдень такого намудрил в Парадизе, что ты этого даже в самых фантастических своих снах не увидишь. Знаешь, любовь моя, этого типа нет с нами уже более полутора лет, а его мины то и дело взрываются. Эрато, любимая, если бы ты знала, как часто я был на краю гибели только потому, что ты отвергала меня раз за разом. Поверь, моя девочка, все эти годы я жил только одной мыслью, дождаться, когда-нибудь, этой волшебной ночи.

       Девушка, устраиваясь поудобнее на широкой безволосой ангельской груди, вздохнула счастливо и умиротворенно, затем легонько шлепнула его своей бархатной ладошкой по губам и, внезапно укусив его за плечо жемчужными зубками, насмешливым голосом попеняла ему:

       - О, да, конечно, крылатый соблазнитель невинных муз, ты только и делал все эти долгие годы, что мечтал обо мне дни и ночи напролет! Да, твоими перьями, мой милый, в Парадизе разве что полы не подметают. Если бы не магические купальни Создателя Ольгерда, ты давно бы уже был похож на цыпленка-табака. - Обняв ангела за шею, Эрато жадно поцеловала его, а потом спросила строгим тоном - Ну-ка, пернатый ловелас, сейчас же признавайся, почему ты так долго истязал меня своими руками, губами, перьями, да, еще и языком, но не спешил, при этом, пустить в ход свое главное оружие? Ты, что же, прочитал мои мысли и решил поиздеваться надо мной?

       Улыбнувшись своей возлюбленной, Уриэль понимающе кивнул головой и умиротворенно сказал:

       - Ага, понятно, видно ты, входя в мою спальную, решила не уступать мне своего тела без боя, и ждала того момента, когда я тебя изнасилую. Ну, что же, любовь моя, я вынужден тебя разочаровать. После того, как я запустил в свою спальную летающую магическую купель Создателя Алекса, которая, почему-то, раздулась раз в пять больше, чем это было необходимо, и её воды вошли в твое прекрасное тело, ты обрела практически полную неуязвимость и изнасиловать тебя не смогли бы даже черти самого мастера Бертрана. Так что я был вынужден ждать того момента, когда ты сама захочешь меня, иначе меня постигло бы глубокое разочарование, любовь моя. Я ведь не зря предупреждал тебя, что в моем лице ты получишь самого ласкового и нежного любовника.

       - Господи, да, я именно про это и говорю! - Смеясь воскликнула Эрато - Вот ведь, недотепа, я же хотела тебя с первой же секунды, как только с моих глаз спала эта волшебная золотая пелена! А ты все целовал и целовал меня, вместо того, чтобы избавить меня и всех моих сестер от этого древнего проклятья. Не знаю, поверишь ли ты мне, но порой, когда ты прилетал в наш замок на горе, я смотрела на тебя с восхищением, особенно тогда, когда ты был мокрым после дождя, весь шатался от усталости, но все равно молил меня о любви, как будто только в этом была сосредоточена вся твоя жизнь. О, тогда ты становился, воистину, прекрасным, мой ангел, хотя и был тогда каким-то щуплым, тщедушным мальчишкой. - Обвивая ноги Уриэля своими ногами и нежно гладя его тело рукой, Эрато восхищенным голосом прошептала - Зато теперь ты, наконец, вырос, окреп и возмужал, мой любимый. Теперь ты даже прекраснее, чем сам Аполлон.

       Ангел улыбнулся. Ему и самому нравилось то, что став сыном Великого Маниту он вскоре, сам того не ожидая, подрос сантиметров на двадцать и был теперь лишь немного ниже ростом, чем его друг, ангел-великан Михаил-младший. В те годы, о которых говорила муза, он действительно не представлял из себя, на первый взгляд, сколько-нибудь эффектного и обольстительного любовника. Что же, если в этом действительно был виноват Создатель Яхве, который еще задолго до его рождения спланировал все таким хитроумным образом, то он был теперь ему благодарен.

       Точно также был благодарен Создателю Яхве и Ольгерд, который недавно обрел еще двух прелестных подруг, да, к тому же еще и стал молодым отцом. Теперь и Уриэль стал задумываться о том, что ему тоже настала пора обрести счастье отцовства, только вот с какой из его возлюбленных. Он уже стал жалеть о своем обещании, данном несколько часов назад под влиянием чувства вины Эрато. Девушка же, словно прочитав его мысли, внезапно спросила его:

       - Уриэль, любимый, скажи мне, что ты имел ввиду тогда, когда говорил о том, что сделаешь меня еще одной дочерью Великого Маниту? Когда-то, очень давно, этот парень писал весьма недурные стихи, и я, частенько навевала на него свои магические грезы. Порой это вполне стоило того и из-под его пера выходили великолепные стихи. Говорят, что его дочери обладают какими-то совершенно невероятными способностями. Расскажи мне об этом поподробнее, милый? Ну, и еще я хочу знать все о том, почему это Создатель Алекс так рассердился на меня?

       Ангел был вынужден согласиться с тем, что муза умела задавать трудные вопросы, на которые нужно было давать только честные и искренние ответы, чтобы не испортить ничего из того, что было задумано Создателем Алексом. Уриэлю нечего было делать и он начал с последнего вопроса своей возлюбленной, мечтая только о том, чтобы сообщить ей лишь малую часть правды и случайно не наболтать лишнего. Правда в полном своем объеме и всей её неприглядности была даже хуже самого наглого и гнусного вранья, так как она обладала колоссальной разрушительной силой. Поэтому, нежно прижимая к себе девушку, он крепко поцеловал её, а затем, пристально глядя ей в глаза, стал неторопливо рассказывать:

       - Эрато, Алекс вовсе не пребывал в столь уж диком гневе, хотя и ворчал по тому поводу, что ты так долго отвергала мою любовь. Он ведь обладает удивительным даром видеть душу любого существа насквозь, а также читать мысли и чувства людей. То, что ты задумала создать нескольким сотням поэтов веселенькую жизнь, полную волнений и тревог, его не особенно-то и возмутило, хотя он и не пришел в восторг от твоего решения из-за которого кое-кто из этих ребят теперь должен заполучить себе очень опасных и злобных врагов. Тут он с тобой полностью согласен, поэт действительно не должен жить так, словно он родился с серебряной ложкой во рту, но и гнобить этих ребят просто так, Алекс тебе тоже не позволит, а потому уже приказал приставить к каждому из твоих клиентов по персональному ангелу-телохранителю. Так что как бы ты не старалась натравливать на них всяких мерзавцев, их всех будут держать на поводке, словно злых псов. Укусить какого-нибудь поэта за задницу они еще смогут, но вот загрызть насмерть никогда. В этом плане ты можешь быть совершенно спокойна, твои руки полностью будут развязаны. Теперь, что касается его гнева, обрушенного на тебя. Понимаешь, любовь моя, ни Ольгерд, ни Алекс не могут ничего делать в Зазеркалье прямо, ни щедро творить добро, ни беспощадно наказывать зло.

       - Уриэль, так значит все то, что говорят в Парадизе об этой жуткой головной боли Создателя Алекса, правда? - Перебила ангела муза и задумчиво добавила - А я-то думала, что это просто какой-то ловкий трюк.

       Влюбленный ангел обнял девушку еще крепче и, нежно лаская её своими сильными руками, заговорил еще быстрее, чтобы поскорее перейти от слов к делу:

       - Правда-правда, любовь моя. Вот потому-то он, вдруг, и решил обязать тебя стать судьей и палачом для кое-каких самых мерзких ублюдком, которые так любят мучить и истязать молоденьких девушек. Видимо, он и в самом деле подумал о тебе, как о жуткой злюке и вредине. Ты, ведь, в отличие от той же Аматерасу, которая только и делает, что мечтает о толпах преданных поклонников, не выразила в своем заявлении намерения вертеть хвостом в Зазеркалье и корчить из себя богиню, а решила заняться любимой работой. Вот поэтому он и решил навесить на тебя дополнительные обязанности, хотя, конечно, далеко не самые приятные. Ну, а для того, чтобы сломить твое упрямство и глупую гордыню, он приказал мне сделать из тебя самую обыкновенную счастливую девушку, да, еще и пробудить в тебе женскую чувственность. Уж теперь-то ты точно проникнешься чувством жалости ко всем женщинам Зазеркалья, а вместе с тем возненавидишь всех тех мерзавцев, которые относятся к ним по-скотски. Но и здесь все было задумано Алексом так, чтобы ни ты сама, ни твое божественное тело, при этом не пострадали. В своем настоящем виде ты совершенно неуязвима для всяких насильников и садистов, а сил в тебе столько, что ты любого мужчину Зазеркалья прихлопнешь, словно комара. Теперь ты обладаешь даром перевоплощения, а также имеешь способность очень тонко и точно чувствовать все чужие эмоции и чувства. Полностью изменив свой внешний вид, ты, как бы, станешь невидимым кукловодом своего нового, измененного тела, которое можно будет ударить, изнасиловать и даже убить. Сама же ты в это время даже не почувствуешь боли, но сможешь полностью оценить того мерзавца, который посмеет надругаться над твоей безропотной куклой. В своем раздвоении ты можешь заходить очень далеко. К примеру если твою куклу вдруг станут насиловать сразу несколько мерзавцев, то она будет вести себя вполне адекватно боли, но не сделает даже робкой попытки убежать или как-то защититься, а в это время ты настоящая, сможешь улететь хоть на другую сторону планеты и там, абсолютно невидимая и неосязаемая, станешь навевать поэтам свои магические чары. Свою же истерзанную куклу ты всегда сможешь оживить, привести в божий вид и вновь отправить в дальнейший путь. Единственное действие, которое тебе нужно будет совершить в своем настоящем теле, это заставить одного парня, кстати, поэта, Вячеслава Левченко, влюбиться в тебя и привести его в Парадиз Ланд. В нужный момент перед вами обоими будет открыто магическое зеркало и он должен будет побежать за тобой, словно Бобик, весело виляя хвостом и...

       Муза вновь перебила ангела, но теперь, сердито стукнув его кулачком по лбу, она громко воскликнула:

       - Ах ты негодник! Да, как ты смеешь говорить так о поэте, чудо в перьях! Вячик замечательный поэт и, к тому же, очень красивый мужчина. Правда, очень уж влюбчивый. Ну, хорошо, с этим мне будет легко справиться, а что ты скажешь мне на счет дочерей Великого Маниту? Это что еще за напасть такая? Я слышала, как-то, что они самые лучшие любовницы в обоих мирах и их не могут превзойти даже подруги Создателя Ольгерда. Кто они такие, Уриэль, и как ты собираешься сделать меня одной из них?

       После этих слов музы, ангел был вынужден выпустить её из своих объятий и указать на свои родинки, которые горели на его рельефном торсе ярко-розовыми жемчужинами. Ткнув пальцем в одну из родинок, он сказал:

       - Я один из сыновей Великого Маниту, любовь моя, а потому могу и тебя сделать его дочерью, но только в том случае, если ты сама этого захочешь. Для этого тебе всего-то и надо сделать, что доставить мне самое большое наслаждение, которое ты только способна доставить мужчине. Правда, после этого немедленно последует жестокая расплата, мы оба станем братом и сестрой, тем самым, навсегда потеряв друг друга, как любовники. Из всех сыновей и дочерей Великого Маниту только Ольгерд знает о том, как можно снять звезду с тела своей возлюбленной, но, пока что только его возлюбленная подруга фея Розалинда захотела расстаться со своими родинками. Со всех остальных наших сестер их теперь уже не содрать никакими силами. Ты мне не поверишь, Эрато, но мои сестрички могут соблазнить кого угодно. Как-то раз русалочка Олеся поймала на себе неодобрительный взгляд архангела Серафима, нашего самого строгого блюстителя нравственности, который до того дня целых пятнадцать тысяч лет избегал женщин. И что же ты думаешь? На то, чтобы соблазнить эту ветряную мельницу, у нее ушло ровно две минуты, а уже на следующие сутки он не то что был готов осыпать её своими перьями, но и вообще отдать ей свои знаменитые крылья. И представь себе, любая из моих сестренок была способна обольстить его и заставить навсегда забыть о том, что он терпеть не может баб. Вот и думай сама после этого, кто на самом деле является в Парадизе самыми обольстительными и искусными любовницами. Но и это далеко не все, на что способны дочери Великого Маниту. Им, помимо всего даны самим Господом Богом еще кое-какие способности, о которых простые Создатели не могут даже и мечтать. Представь себе, но мы, дети Великого Маниту, можем жить в воде, словно русалки, наяды и нимфы. Ты даже не поверишь мне, любовь моя, как это чудесно, заниматься любовью с наядой или нимфой в её родной стихии. Пожалуй, только так и можно любить этих красавиц, плавая вместе с ними в чистых водах...

       Игриво посмотрев на ангела, Эрато сначала сладко потянулась, затем тягостно вздохнула, а потом, вдруг, воскликнула:

       - О, это действительно все меняет. Правда, меня совершенно не интересуют эти лягушки, наяды и нимфы, но теперь я понимаю, почему водяные, которые живут в озере неподалеку от нашей горы, никогда не покидают его, хотя все они очень недурны собой. Вот теперь, когда мы, благодаря тебе избавились от этого древнего проклятья, которое делало из нас самых последних дур, я смогу, наконец, утереть нос кое-кому из своих родных сестричек, особенно этой сварливой дуре Терпсихоре.

       Сказав эти слова Эрато уже сама принялась покрывать все тело Уриэля своими горячими поцелуями, поначалу скованными и неумелыми, но зато очень страстными и откровенными. Муза, видимо, припомнила самые нескромные вирши своих подопечных, - поэтов и потому её ласки не знали абсолютно никаких запретов и табу. Так что в том не было ничего удивительного, что уже спустя четверть часа она сорвала с тела своего первого мужчины самый редкостный трофей.

       В Парадизе уже успели позабыть о тех временах, когда среди его прекрасных, дивных просторов свирепствовал столь падкий до женского пола и ненасытный на любовные ласки маг-любовник из Зазеркалья, который, то и дело, внезапно тушил свет то на три, а то и на все пять дней. Ангел Уриэль-младший, был теперь на все три головы выше того дремучего типа, как маг, а потому, совершенно не беспокоясь о том, что у кого-то имелись совершенно другие планы на ближайшую неделю, взял, да, и продлил свою брачную ночь на целую декаду. К тому же он сделал это столь умно и основательно, что даже оба Создателя, собравшись вместе возле пульта управления Мирозданием, уже ничего не смогли с этим поделать.

       Вместе с тем он еще и умудрился заставить время внутри своих покоев бежать в три раза быстрее, чтобы сотворить себе и своей возлюбленной полноценную медовую ночь длиной в целый месяц. За дело он взялся самым серьезным и основательным образом, стремясь не только насладиться любовью, но и полностью понять свою мимолетную возлюбленную, чтобы потом, став её родным братом, уже не быть для неё в общем-то чужим и посторонним человеком. Поэтому они не только занимались любовью, но и подолгу разговаривали, затрагивая самые неожиданные темы.

       Эрато полностью доверилась ангелу Уриэлю и рассказала ему обо всем, что она делала, как муза и это были очень ценные знания. Она обладала бесценным даром, который был жизненно необходим каждому Создателю и то, что муза согласилась передать его Ольгерду, Алексу и Зелу, было самой большой его победой. Заодно, ангел лишний раз убедился в том, что Создатель Яхве был еще тем жмотом и ни с кем не делился своими собственными знаниями. Ну, как раз на такие вещи у Эрато был совершенно другой взгляд, ведь Защитникам Мироздания, по её мнению, следовало почаще оглядываться вокруг себя и собирать все те знания, которые были разбросаны Создателем Яхве по всему Парадиз Ланду, будучи воплощенными во множестве магических чудес.

       Уриэль смог не только пробудить в вечно юной музе пылкость чувств и страсть, но еще и поднял её магические знания на очень высокий уровень. Он подарил Эрато новенькое Кольцо Творения, которое сам же и сотворил, и, без малейшего колебания ввел музу, у которой была своя собственная тайная магия, в его синие недра, где Верховной магессе полностью открылись новые, неведомые ей доселе, знания. Теперь уже она стала костерить как своего папеньку Аполлона, так и Создателя Яхве за их жлобство, ведь если бы она обладала всей полнотой магических знаний, то куда лучше смогла бы делать свою работу.

       Уже очень скоро выяснилось, что Эрато ничуть не меньше обоих Защитников Мироздания понимала всю важность их тяжких трудов и, к облегчению Уриэля, теперь сама рвалась в Зазеркалье. Правда, это все-таки произошло после того, как она ознакомилась с той магической конструкцией, которую Создатель Алекс вознамерился нахлобучить на её очаровательную головку, чему она сначала возмутилась, а потом захотела узнать кое-какие подробности о тех типах, которые были в неё вложены. У ангела, занимавшего высокий пост в иерархии начальства Парадиз Ланда, имелась практически вся информация о Зазеркалье, как ближайшем, так и дальнем.

       Создатель Алекс, сидя в Москве в своем невидимом дворце, времени даром не терял. Он уже давно, чуть ли не первые же недели с момента начала своей трудовой деятельности в должности Защитника Мироздания, взял на карандаш всех негодяев не только на Земле, но и в других мирах. Эрато, став очень образованной магессой, да, еще вдобавок и дочерью Великого Маниту поступила очень просто, взяла и вобрала в свое сознание всю эту информацию.

       Впрочем, сначала она сказала Уриэлю, что обоим Создателям следует поторопиться и сотворить целый батальон, а то и полк муз, которых уже сейчас следовало отправить в те миры, в которых уже начали развиваться цивилизации разумных существ. На Рейтаре и Тристане, на её взгляд, все уже было так запущено, что новым музам придется теперь очень сильно поломать себе голову, как привести в порядок все, что уже успели натворить там без достаточного вдохновения поэты, художники, музыканты и все прочие архитекторы. Так что Аполлона, который один знал все секреты массового производства муз, в самое ближайшее время ждали тяжкие труды.

       После этого Эрато полностью раскритиковала магическую конструкцию Создателя Алекса и даже пригрозила надеть её на него самого. Теперь она рвалась на Землю уже не столько потому, что её хотелось лично приласкать поэтов-лириков, а потому, что эту девушку очень возмутили кое-какие негодяи, с которыми она мечтала встретиться и посчитаться за все то, что они уже сделали.

       И все-таки музу куда больше интересовали не их долгие беседы и занятия магией, а большая, удобная постель ангела, а так же его огромный летний сад, в котором можно было даже летать, с его здоровенным бассейном. Она потренировалась в магических трансформациях и изрядно порадовала своего пылкого любовника тем, что оборачивалась то дриадой, то гидрой, то наядой, а то и русалочкой с синими, как вечернее небо, волосами и даже совершенно уж невероятной девушкой, которая вся, словно была соткана из языков яркого пламени.

       Вот ту-то Уриэль и понял, что он, наконец, утер нос своему брату Ольгерду, познав все прелести божественной райской любви. Он был сторицей вознагражден за все свои тяжкие труды, которые, хотя они только к тому и свелись, что он зверски нахамил этой очаровательной, божественной девушке, так похожей на начинающий распускаться бутон розы, да еще за столь долгое ожидания этой сладостной медовой ночи, вознесшей его вершину блаженства.

       Шли последние часы ночи, по окончании которой Уриэль и Эрато должны были стать братом и сестрой. Ни ангела, ни музу это нисколько не печалило. Они получили от этой ночи все, что только было в их силах. До этого времени Уриэлю еще как-то удавалось обходить некоторые вопросы, которые очень интересовали музу, но вот наступил момент, когда он уже не смог отшутиться, так как девушка, пристально глядя в его глаза, спросила:

       - Уриэль, любовь моя и брат мой, так все-таки почему ты, Ольгерд и Алекс решили поступить так со мной?

       Ангелу не понравилось в этом вопросе только то, что его скромная персона была выставлена на первое место в полном перечне главных райских интриганов. Именно это и заставило его возмущенно воскликнуть:

       - Господи, ну, а я-то почему оказался тут главным? Эри, любимая, я всего лишь исполнитель! Правда, это мне принадлежала идея заставить тебя влезть в шкуру падших и гонимых женщин, но прошу учесть, любовь моя, именно я разработал сами основы магической трансформации тела и ту формулу, которая позволяет астральному телу отделяться от физического и управлять им на расстоянии. Зато все остальное это уже не моя работа. Алексу нужен охотник за темными душами, одновременно чистый душой и безжалостный, да еще такой, сердце которого не ожесточится на такой грязной работе и к тому же не один. Сам он этим заниматься не может, как и все те, кому оба Защитника Мироздания могут доверять полностью, тоже, так как такие трюки запрещены не только всем Создателям, но и тем, кто принял Божью Благодать. Алекс проделал огромную работу и создал магическую формулу, которая может превратить человека в ангела мщения, но отнюдь не каждого, а только поэта. Ну, а кто у нас знает поэтов лучше тебя? Правильно, никто. Полигимния и Евтерпия для этой цели совершенно не годятся, их удел работать со всякими болтунами и горлопанами, так что его выбор пал на тебя, Эри. Ну, а вы музы, моя дорогая, за те долгие годы, в течение которых Парадиз старился и приходил в полный упадок, стали такими стервами, что переплюнули даже фурий. Нет, кое в чем вы были полностью правы, ведь кроме вас все последние две тысячи лет никто из Верховных магов вообще не работал, но вы забили болт на весь Парадиз, на Создателя Яхве, да, и вообще на все, мечтая о том дне, когда каждый человек станет равным Создателю. Но теперь ты не хуже Ольгерда и Алекса знаешь, что это в принципе невозможно. Вот и подумай теперь сама, как нам нужно было поступить? Рассказывать вам все? Так из этого ничего хорошего не вышло бы и ты сама знаешь почему, ведь вы все стали не просто старыми, а чудовищно древними девами. Вот поэтому-то Алекс и навел на твой сон сладкие чары, которые заставили тебя вспомнить, как это было славно приходить ночью к поэту когда он мирно спал, целовать его в лоб и потом радоваться, глядя на то, как из него поперло стихами, словно водой из артезианской скважины. Да, к тому же ты должна была встретиться с одним из самых страстных поэтов, самый лучший Алексу не нужен, влюбиться в него и ввести его в Парадиз Ланд, вот и все дала, любовь моя. А теперь подумай сама, на хрена нам было нужно пускать на Землю бабу, у которой между ног находится нечто настолько окаменевшее, что поэту было бы впору брать в руки отбойный молоток? Сначала за твое перевоспитание хотел взяться Ольгерд, но Алекс пригрозил ему, что он тут же сделает его импотентом, потому что он один знал о том, как сильно я тебя люблю и как страстно желаю. Все-таки четыре тысячи сто двадцать три года срок совсем не шуточный. И учти, девочка моя, любовную магию мы никак не могли применить по отношению к тебе. Устрашить картинами ада, это пожалуйста, хотя, как ты сама понимаешь, никто тебя в ад ссылать не стал бы, ну, разве что, ты посмотрела бы на него вблизи и послушала, как вопят черные души. Так что, любовь моя, мне только всего-то и было нужно, чтобы ты сама вошла в мою спальную, ну, а что было дальше, тебе и самой хорошо известно. Вот теперь и думай, Эри, плохо мы поступили или хорошо, но учти, если мы не выбьем в обоих мирах черные души все до единой, астральную Вселенную мы не сможем построить. Правда, тебе в ней уже не жить, любимая.

       Эрато, внимательно выслушав все, вдруг возмутилась относительно самой последней фразы и обиженным голосом поинтересовалась:

       - А это еще почему? Я что же мордой не вышла, чтобы войти в астральные миры Господа Бога?

       Уриэля уже до судорог в челюстях утомил этот долгий разговор, который грозил затянуться надолго и тем самым испортить последние часы, которые оставались в их распоряжении. Поэтому он, опрокидывая девушку на спину и крепко сжимая её в своих объятьях, прошептал, жарко дыша ей в щеку:

       - Да потому, любовь моя, что ты уже приняла в свое тело Божью Благодать и теперь будешь самой очаровательной Создательницей во всех Вселенных Господа Бога. О, любовь моя.

       Больше Уриэль уже ничего не мог сказать, да и Эрато уже также не могла продолжать своих расспросов, так как зрачки её прекрасных карих глаз уже сузились от возбуждения и она, хрипло дыша, стала судорожно ласкать спину и плечи ангела, извиваясь под его натиском всем телом. На этот раз их страсть была особенно бурной и только первые лучи солнца, осветившие их сплетенные тела, заставили любовников вспомнить, что они уже брат и сестра, да, и то не сразу, а только добрых четверть часа спустя после рассвета.

       Лежа всего в метре от своей сестры-музы, ангел продолжал бесстыже любоваться на её прекрасное тело не смотря на то, что звезда Великого Маниту на перламутровом животе девушки горела тревожным фиолетовым светом и огрызалась злобными, маленькими молниями, которые не причиняли ему никакого вреда, хотя их укусы и были весьма болезненными для него. Глядя на ангела с вожделением, Эрато, вдруг, сказала:

       - Ури, любимый, делай что хочешь, но чтобы к тому моменту, когда я вернусь их этой командировки, ты узнал у Ольгерда секрет нашего папы Маниту. Тогда я стану твоей женой и мы вместе сотворим новую Вселенную, которая будет во сто крат лучше этой, мой любимый. Да, кстати, Уриэль, мне не хотелось этого говорить раньше, но ты уже стал отцом, правда, я решила отложить рождение нашего сына на двадцать шесть месяцев. Пусть это будет нашим маленьким секретом.