"Гора Аналог" - читать интересную книгу автора (Домаль Рене)

4

В один из дней одного из августов я спускался из белоснежных, едких и труднопроходимых районов, где шел шквальный мелкий град и гремели бури. Я знал, что различные обстоятельства долго еще будут мешать мне вернуться в воздушные края с растрескавшимися гребнями, танцующими в открытом небе, с иллюзорными верхами и низами белых горных карнизов, прочерченных сверху в сизо-черной пропасти, обрушивающихся в разгаре безмолвного послеполудня; среди склонов с прорубленными кулуарами, сверкающих голым льдом, откуда идет обстрел и пахнет серой. Еще раз мне захотелось почуять зеленые ароматы расщелины, нащупать желоб, скользить между обваливающимися массивами, укрепить связки, оценить непостоянство порывов ветра, слушать, как звенит на льду сталь и как катятся маленькие хрустальные обломки к ловушке коварной ледниковой трещины – приспособления для убийства, припудренного и задекорированного драгоценными камнями, – прочертить дорожку в брильянтах и муке, довериться двум обрывкам пеньки и есть чернослив в центре космического пространства. Пересекая сверху вниз скатерть из облаков, я остановился у первых же камнеломок перед шквальным обвалом альпийского творога: гигантский шлейф с перламутровыми складками спиралью спускался к огромной пустыне камней на дне пропасти.

Теперь мне предстояло долго оставаться внизу, валяться на диване или собирать цветы, засунув ледоруб под шкаф. Тогда я вспомнил, кто я, что по профессии своей я – литератор. И что у меня есть прекрасная возможность использовать это ремесло по назначению, а именно – говорить, а не действовать. Не в силах бегать по горам, я их воспою, оставаясь внизу. Должен признаться, что у меня такое намерение было. Но, по счастью, от него пошел дурной запах: запах той литературы, которая является крайним средством, запах слов, выстраиваемых в строчки для того, чтобы ничего не делать или утешаться, когда ничего больше не можешь.

Я стал думать более серьезно, с той тяжеловесностью и неловкостью, с какой поворачивается мысль, когда, победив скалу и лед, одерживаешь победу над своим телом. Я буду говорить не о горе, но с ее помощью. Говоря языком горы, я расскажу о другой горе, которая одна-единственная есть путь, связующий землю с небом, и буду говорить не для того, чтобы отступить, а для того, чтобы призвать.

И вся история – моя история, вплоть до сегодняшнего дня, убранная в горные слова, – предстала предо мной. Вся история, на которую уйдет много времени, чтобы ее рассказать; и еще мне понадобится время на то, чтобы прожить ее до конца.

С группой друзей я отправлялся на поиски Горы, которая есть путь, связующий Землю с Небом, Горы, которая должна существовать где-то на нашей планете и должна быть местом обитания человечества более высокой организации, чем наше; это было доказано (и вполне основательно) тем, кого мы называли отцом Соголем, нашим старшим товарищем, более сведущим во всем, что касается гор, который был руководителем нашей экспедиции.

…И вот мы высадились на неизвестном континенте, ядре высших субстанций, укорененных в земной коре, защищенном от любопытствующих и притязающих взглядов искривлением своего просгранства – подобно тому как капля ртути, благодаря своему поверхностному натяжению, неподвластна пальцу, пытающемуся проникнуть в ее сердцевину. Благодаря своим расчетам (забыв обо всем другом), благодаря своему желанию (оставив всякие другие чаяния), благодаря своим усилиям (отказавшись от всех удобств) – мы одолели вход в этот новый мир. Так нам казалось. Но позже мы узнали, что смогли оказаться у подножия Горы Аналог, потому, что невидимые врата этой невидимой страны были открыты для нас теми, кто их охраняет. Петух, зычно кукарекающий в молочный рассветный час, думает, что его пение пробуждает к жизни солнце; ребенок, кричащий в закрытой комнате, думает, что от его крика открывается дверь; но и солнце, и мать идут своими путями, проложенными законами, определяющими их сущность. Это они открыли нам дверь, те, которые видят нас даже тогда, когда мы их не можем видеть, и в ответ на наши ребяческие расчеты, нестойкие желания и скромные и неловкие усилия оказывают нам великодушный прием.