"Черный Истребитель" - читать интересную книгу автора (Апраксина Татьяна)

2. Танька: Курьер

Домой она приехала «на автопилоте». Воскресным днем муж был дома. Танька вошла, швырнув рюкзак под вешалку и сдирая с ног кроссовки, как всегда, не развязывая. С кухни тянуло табачным дымом. «Странно… - удивилась Танька. - Кто же это у нас курит?»

Оказалось, что курил муж. Танька первый раз видела его с сигаретой, но сейчас ей на это было наплевать.

Муж - Андрей - был мальчиком на пару лет старше Таньки, тоже худым и долговязым, с обычной внешностью мальчика-умника: очки, слегка обросшая стрижка, правильное, но сразу выдающее слабый характер лицо. Чуть скошенный подбородок, вялая линия губ, вечное выражение обиженной претензии на лице.

– Ну, надо же! Приехала. А почему не через год?

– Моя квартира, когда хочу, тогда и приезжаю… - буркнула Танька.

– Вот так? И когда хочу, уезжаю?

– Именно… - Танька взяла со стола пачку «Rothmans».

– Это что-то новенькое. Что, новый роман? - в интонациях Андрея проскользнуло что-то такое, от чего Танька взвилась.

– Хотя бы. Тебе-то что?

– Ну, красавица, я тебе вроде бы муж. Или как?

– Или как. Завтра подадим заявление, через месяц будешь «или как».

– Что-о?! - Андрей подскочил со стула. - Тебя по голове ударили? Кто? Враги? Интервенты?

Танька наконец-то прикурила сигарету, затянулась, резко выдохнула дым.

– Какая разница, кто меня чем ударил. Я с тобой больше жить не хочу.

– И как ты себе это представляешь?

– Очень. Просто, - раздельно выговорила Танька. - Бери все, что считаешь своим, и уезжай куда хочешь.

– Хорошо, возьму. Все, что считаю своим. Все, что я покупал для тебя, потаскухи. И вообще…

«Потаскуху» Танька пропустила мимо ушей, но все же насторожилась:

– Не забывай, что по закону я имею право на половину имущества. Квартира не считается. Она мне принадлежала до нашего брака. - Законы Танька знала весьма и весьма поверхностно, но если по работе ей приходилось собирать информацию, то она ее запоминала.

– Ну ты и стерва! - с ненавистью выговорил Андрей, сминая в пепельнице бычок. - Адвоката себе нашла в новые идиоты?

Танька устало рассмеялась.

– Ну, если в «старых идиотах» был программист, то должно же быть в жизни разнообра…

Пощечина была увесистой. Танька потерла щеку, смахнула с глаз автоматически выступившие слезы, посмотрела на Андрея в упор.

– А вот теперь - бери, что унесешь, и уматывай отсюда в ближайшие полчаса.

– С какой стати? - заорал муж.

– С такой. Ты в этой квартире не прописан и находишься здесь только по моему согласию. А оно кончилось. Сам пойдешь или в милицию позвонить?

– Стерва! Тварь! Дура… - захрипел Андрей, сметая со стола чашки и тарелки, швыряя на пол цветочный горшок с любимым Танькиным кактусом и пиная табуретку.

– Или психиатрическую вызвать? - участливо осведомилась Танька, но на всякий случай взяла с разделочного столика овощной нож.

Андрей продолжал избавлять дом от лишних чашек, тарелок и прочей посуды.

– Ну, поговорили. Я иду в ванную, когда выйду - освободи помещение. Завтра идем в ЗАГС, о разделе вещей поговорим перед этим. Приходи к четырем.

Танька заперла дверь на задвижку, но нож все-таки положила на край ванной.

Она набрала в ванную прохладной воды, бросила туда щедрую жменю морской соли с запахом жасмина, скинула с себя надоевшие несвежие шмотки и с наслаждением погрузилась в воду. В квартире происходил какой-то шум, но Таньке было все равно. Да пусть хоть все разгромит. Гитару бы не поломал, но, может, хватит совести? Да и то… плевать. Плевать на все.

Танька прикрыла глаза и погрузилась в воду так, что только ноздри и торчали над поверхностью. Вот теперь было действительно больно - она вдруг всем телом почувствовала свое одиночество. Всем телом, на котором вдруг обнаружилось столько меток памяти - небольшой синяк на груди, следы пальцев на запястьях, еще какие-то едва заметные ссадинки… В прохладной воде все это вдруг стало таким чувствительным и ярким, что Танька почувствовала в глазах и носу жжение, как от перца.

Плакать она разучилась еще лет пять-шесть назад. Приснился очередной сон, который Танька помнила и по сю пору. Во сне было столько боли, что Танька проснулась и захотела заплакать - но не смогла. Слез не было. И с тех пор их не было уже ни в каких случаях - резало порой глаза, хотелось зареветь, но плача - не получалось. Даже когда казалось, что голова вот-вот лопнет от крика, мечущегося между висками.

Вода многократно остывала, но Танька еще и еще раз подливала горячей и вылезать не спешила. Наконец, стало как-то легче, и, тщательно отдраив себя жесткой губкой и трижды вымыв волосы, она вышла из ванной. В комнате царил погром. Все было повыкинуто из шкафов - не наспех, а нарочно, какие-то Танькины вещи валялись порванными, в шкафу было разбито стекло и остатки его были изляпаны уже высохшими пятнами крови. Танька презрительно рассмеялась, отпинывая с дороги барахло, прошла к своему компьютеру, включила его. Старенький агрегат уцелел. Танька включила музыку и принялась запихивать вещи в шкаф, не разбирая.

Уже темнело. Танька поискала взглядом будильник, обнаружила его разбитым, дошла до компьютера. Было больше одиннадцати. Спать, как всегда ночью, не хотелось. Но нужно было что-то делать, и Танька уселась за компьютер мужа, рисовать свои любимые абстракции из цветных линий и пятен.

Заявление было подано вполне успешно, не возникло проблем и с разделом имущества. Супруг забрал только свой компьютер, личные вещи и часть книг, в основном, по профессии. Все остальное он широким жестом оставил Таньке - «Пользуйся!». Танька посмеялась, но выбрасывать различные телевизоры-видеокамеры вслед уезжающему супругу не стала, просто сделала уборку и засунула все, чем пользовалась редко, в нижние ящики шкафа. Вся эта «ахинея» ей была не нужна, и она подумала, что нужно будет заказать контейнер и выслать Андрею все его имущество по почте.

Ее захлестнула обычная суета - оказалось, что сессию можно все-таки сдать, и сдавать нужно было срочно, новую работу придется искать, и желательно - в ближайшие две недели, чтобы было на что жить до зарплаты… С сессией Танька разобралась, но больше сил ни на что не хватило. Только найти подработку переводом. Интернет был проплачен на полгода вперед, и с поиском надомной работы проблем не возникло.

С утра Танька покупала пару бутылок красного вина и черный хлеб в ближайшем магазине, открывала вино, садилась за компьютер и уныло мучила нудные тексты статей про различные лекарства. Выполнив дневную норму, она отправлялась сидеть в воде в темной ванной, вылезала к вечеру, заходила в Интернет и там бестолково ползала с сайта на сайт, с трудом понимая смысл написанного на экране. Какие-то случайные чаты, сайты сетевой поэзии, библиотеки, потом - несложные онлайновые игрушки… Выключив компьютер, она падала на незастеленную постель и засыпала глухим сном без сновидений.

Сколько времени прошло так, толком сказать она не могла. Жизнь мерялась интервалами - от гонорара до гонорара, от одного мешка, полного бутылок из-под вина, до другого. Ей никто не звонил, не приходил в гости, сама она ни разу никуда не выходила, кроме ближайшего магазина, рынка и фирмы, которая брала у нее переводы. Танька похудела, нос заострился, на всем лице остались только глаза. Ей было все равно. Раз в неделю она покупала стиральный порошок и средства для уборки, мыла квартиру, стирала свои шмотки - скопом, благо в ее гардеробе вещи были одного цвета, черного. Мятое, но выстиранное шмотье она напяливала по принципу «лишь бы в милицию не забрали» и никак больше собой не интересовалась.

Жизнь ее замкнулась на воспоминаниях о неделе, проведенной в Ростове, и Таньке нравилось это бесконечное прокручивание запомнившихся моментов, когда вдруг зазвонил телефон. Номер был ей незнаком, и Танька трубку не подняла. Но звонок повторился, и она решила ответить.

Звонил Маршал.

– Как поживаешь?

– Как ты меня нашел?

– Не без труда. Много в Москве Потаповых Татьян, да ты еще и в базе данных МГТС не значишься. Но кто ищет - найдет.

– А искал зачем? - без особой радости спросила Танька.

– Соскучился. В гости примешь?

– Приходи, - Танька продиктовала адрес и повесила трубку.

Танька огляделась, и поняла впервые, что в квартире - бардак. Моющий пылесос и выброс мусора ситуацию улучшили, но квартира, в которой висел густой дух сигарет и сандаловых палочек, все равно была какой-то запустелой. Танька посмотрела на себя в зеркало и уныло потащилась в душ. Чистая и даже розовая после горячей воды, она все равно напоминала экспонат выставки «Ужасы Холокоста». Но с этим уже ничего нельзя было поделать.

Маршал явился поздно, чуть не заполночь, и принес с собой бутылку «Hennessy». Танька сварила кофе, разлила по чашкам, достала бокалы для коньяка. Пока не была откупорена бутылка, разговор шел какой-то пустой. Но после очередного глотка ароматной янтарной жидкости они вдруг как-то оживились, начали улыбаться, смеяться. А потом Маршал заговорил о том, о чем она ни с кем еще не говорила с самого Ростова, и Танька обрадовалась.

Понять, что она не одинока в своем сумасшествии, а есть, как минимум, компания единомышленников, было приятным шоком, а утратить это вместе с Герцогом было больно и обидно. До того, что не хотелось испытывать даже тени надежды на то, что это случится еще раз. Но сейчас артистично-надменный, аристократичный, холеный Маршал возвращал ее к жизни. Он много говорил - рассказывал о себе, он умел говорить, чуть-чуть играя, но не переигрывая.

– Представь - ночь, тишина, город спит и тут над городом - вой, грохот, стекла бьются, в черном небе не видно, что над городом парит смерть… И дома начинают рушиться, на улицах паника, люди мечутся - а по ним лупят фиолетовые молнии… Смерть, только смерть вокруг…

Танька кивала, понимая каждое слово, видя каждую картинку - и жалея о том, что не умеет говорить. Стихи, песни - в них ей еще удавалось что-то выразить, но не так, не в разговорах.

Бутылка кончилась, и Маршал отправился за еще одной, и кончилась вторая бутылка, и когда он остался на ночь, Танька не возражала. Он был ласковым, он был - оттуда, он был другом Герцога, а она была пьяна… Этого было достаточно.

Маршал стал приходить раза два-три в неделю и оставаться на ночь с естественностью приглашенного. Танька его не прогоняла. Простую раскладку «я с тобой говорю - ты со мной спишь» она уяснила уже на второй его визит. И - согласилась с ней, презирая себя за это.

Он был неплохим любовником - внимательным и чутким, но в каждой его ласке чувствовалось только одно: Танька неважна сама по себе, она - только средство, через которое Маршал демонстрирует кому-то, что он «хорош в постели». Но, в общем, было не так уж плохо, ведь сначала были беседы, а Танька плотно заглотила наживку. Она жила этими разговорами, поиском совпадений, многократным подтверждением того, что это - не бред сумасшедшей и не выдумки, а реальность.

И где-то внутри едва заметно для нее происходила важная перемена - Танька начинала относиться всерьез к тому, что раньше казалось ей ее личной «шизой». Две половинки ее «я» были наскоро и грубо сшиты несколькими словами Герцога, и шов потихоньку начинал срастаться. К «шизе» можно было относиться как к шизоидному бреду - отодвигать на второй план, окунаться с головой в будни, иногда использовать отдельные картинки для стихов и песен. А теперь будни оказались круговоротом «вино-работа», и окунаться в них с головой не получалось.

Где-то через месяц Маршал предложил ей работу. Они курили в постели, когда Маршал вдруг спросил:

– Тебе халявная работа не нужна?

– Что за работа? - заинтересовалась Танька.

– Все очень просто. Берешь сумку с документами, отвозишь, получаешь деньги. Документы секретные, поэтому нужно обращаться с ними аккуратно, но никаких проблем. Сто долларов за поездку по Москве, двести - по области. Остальное обговаривается. Плюс оплата мобильника. Неограниченный тариф.

Танька, естественно, согласилась. Кто бы отказался от такой работы?

Работа оказалась хоть и странноватой, но весьма непыльной. Первый раз Маршал привез папку с документами сам. Обычная пластиковая папка с кнопкой, правда, крест-накрест заклеенная скотчем. Набитая битком и достаточно тяжелая. Везти ее надо было на другой конец Москвы, на Красногвардейскую.

Танька перетряхнула шкаф, выбирая, что надеть. В наличии оказались новые джинсы, черные, естественно, и мужская шелковая рубашка с коротким рукавом. Того же цвета. Другого Танька не носила. Достоинством рубашки была ее выглаженность, недостатком - то, что в +30 в ней было определенно жарко. Однако ради работы по доставке документов можно было потерпеть.

По искомому адресу оказалась квартира в хрущобе. Танька слегка удивилась, но покорно потащилась на пятый этаж, проклиная погоду и отсутствие лифтов в пятиэтажках. Дверь в нужную квартиру выглядела, мягко говоря, радикально. Во-первых, она явно стояла в этом доме с момента его заселения в давние годы. Во-вторых, ее явно выбивали не один десяток раз. Замка не было, дверь была приоткрыта, было видно, что закрыта она изнутри на цепочку. Танька нажала кнопку звонка - но звонок не работал.

Танька постучала по двери рукой. Никакого результата. Подождав, Танька со всей дури заколотила в дверь носком берца. Минут через пять в щели обозначился мужчина неопределенного возраста с признаками острой алкогольной зависимости во всем облике. Одет он был только в трусы и тельняшку.

– Чо надо? - хмуро осведомился «матрос» испитым голосом.

– Документы привезла, - показала Танька папку, вытащенную заранее из сумки.

– Давай, - протянул руку через щель в двери «матрос».

Адрес Танька знала наизусть, и адрес был верным. Инструкция была проста - отвезти по адресу. Чуть помедлив, Танька отдала папку и, не прощаясь, пошла вниз по лестнице.

Внизу она набрала номер Маршала.

– Отвезла? - послышалось в трубке.

– Да. Но что-то тут мутно. Алкаш какой-то, квартира странная…

В трубке рассмеялись.

– По офисам документы возят курьеры. За сто баксов в месяц. Вечером завезу деньги. Отбой.

Маршал честно привез сто долларов, и Танька задумываться перестала. Какое, в конце концов, дело до того, кому какие документы нужны. Деньги лишними не бывают, встряхнуться лишний раз всегда приятно. Есть стимул стирать и гладить вещи, повод прогуляться по улицам, да и на противные переводы можно наплевать.

Дальше она работала в среднем один-два раза в неделю. Пакеты ей иногда привозил Маршал, иногда она заезжала к нему сама. Впрочем, Маршал не любил принимать ее в своей квартире, причины этого Таньку не интересовали. Она и сама не так уж стремилась общаться с ним почаще. Хватало того, что пару раз в неделю он ночевал у нее. Это уже напрягало, и чем дальше - тем больше. Ей уже не нужны были разговоры, что-то неуловимо неправильное в Маршале начинало ее раздражать.

Раз пять приходилось ехать в область. Поездка в Лыткарино запомнилась ей больше прочих. Областной городок стоял на семи холмах и семи канавах. Если какая-то логика в планировке его улиц и была, то Танька ее не уловила. По привычке она отправилась по адресу пешком, хотя заплатить полтинник за машину проблемы не составляло. Но она пошла искать дом своим ходом. В конце сентября стояла непривычная жара, Танька изнывала даже в широких хлопковых штанах и камуфляжной майке-безрукавке. Груз оказался потяжелее обычного, килограмма на три, был упакован в непрозрачный целлофановый пакет и был по обыкновению плотно обклеен скотчем.

От площади, на которой ей посоветовал выйти водитель маршрутки, Танька пошла вниз, прошла мимо рынка, мимо странного и мрачного здания-недостроя, от которого веяло каким-то ужасом из дешевых голливудских страшилок. Теперь улица выглядела забавно - слева деревенские дома, справа - обычные многоквартирные. Она топала и топала, пыля берцами, вдоль по улице, удивляясь тому, насколько тихо днем в этом городишке. Наконец она увидела гаражи, в которые ей и было нужно попасть.

В гараже было пусто. Пошарахавшись от одной двери к другой, Танька узрела живую душу - измазанного солидолом паренька.

– Петя - ты? - вопросила Танька.

Паренек покачал головой и убрел куда-то вглубь кирпичной постройки. Прошло десять минут, двадцать, никто не появлялся. Танька присела на шины и начала тихо злиться. Работая на Маршала, она уже перевидала уйму странных мест и странных личностей, но так долго ей ждать еще не приходилось. Документы у нее забирали и алкоголики, и проститутки, и шикарного вида дамы с походкой манекенщиц, и старенькие бабушки. Танька долго думала над тем, кому и что возит, и пришла к выводу, что бизнес Маршала - это частное сыскное агентство. А в папках - разные материалы.

Еще минут через двадцать нарисовалась личность со всеми признаками «кавказской национальности» в лице и одежде.

– Петю ждешь? - поинтересовалась личность с гротескным акцентом.

Танька молча кивнула, вычерчивая носком ботинка на песке крестики и нолики.

– Пойдем вина выпьем, пока Петя придет! - радушно пригласил ее кавказец.

Танька отрицательно помотала головой, все еще не поднимая головы.

– Пойдем, девушка, зачем на жара сидить?

От этого «сидить», явного гибрида между «сидишь» и «сидеть», Таньке стало весело.

– Пойдем, пойдем… - потянул ее за плечо навязчивый кавказец.

– Отвали, - коротко бросила Танька, сплевывая себе под ноги надоевшую жевачку.

Настырный кавалер оскорбился.

– Зачем грубишь, зачем плюешь? По-хорошему подошел, по-хорошему пригласил. А она плюет!

Танька поднялась, оказавшись на голову выше горячего восточного парня.

– Так, - сказала она голосом, не предвещавшим ничего хорошего. - Сейчас ты идешь пить вино. С друзьями, родственниками, другими девушками. Или один. Понял?

Ничего тот не понял. Он шагнул вплотную к Таньке, попытался обнять ее за плечи, тычась ей в лицо макушкой, густо намазанной гелем для волос. Танька долго не думала. Крепко взяв мужика за плечи, она резко ударила его коленом в то место, которое определяло темперамент кавалера, и оттолкнула от себя.

Разумеется, он упал. Танька подошла к нему и еще раз ударила, на этот раз ботинком. Кавказец взвыл, сложился пополам, прикрывая руками причинное место. Говорил он что-то не по-русски, должно быть, ругался.

– Слушай меня, сокол ясный, - присела рядом с ним на корточки Танька, беря его двумя пальцами за ухо, чтобы тот лучше слышал. - У тебя дома полно девушек. Если они тебе нравятся - води их и вино пить, и шашлык кушать. Зачем тебе наши девушки?

– … шлюхи гребаные… - выскрипел из себя по-русски кавказец, с ненавистью глядя на Таньку.

– Слушай дальше, - улыбнулась Танька, покрепче захватывая ухо. - У нас в России девушки не носят паранджу, и папы с ружьями их не охраняют. Не принято. Но это не значит, что они шлюхи. И что ты можешь вести себя, как последнее чмо. Понял?

Ответом ей был очередной монолог на незнакомом языке.

– Понял? - повысила голос Танька, выкручивая многострадальное ухо.

– Да… - пробормотал поверженный кавалер, поскуливая и прижимая колени к груди.

– Вот и иди отсюда, - отпустила его Танька, отходя к своему насиженному месту.

Минут через десять появился искомый Петя, по виду - местный «пацан» средней руки. Он радостно улыбался, отчего его круглая розовая физиономия казалась совсем детской.

– Это ты Эдику вломила?

– Я, - честно ответила Танька.

– Ну, молодца! - заржал Петя. - А то учишь его разбирать, учишь… а все что в лоб, что по лбу!

Танька достала из рюкзака надоевший пакет и отдала его Пете. Петя небрежно взял его под мышку и предложил Таньке выпить пива.

– С Эдиком пей… - устало ответила Танька. - А мне еще домой пылить по этой жаре часа два.

– А я тебя потом отвезу домой, - предложил Петя.

– До маршрутки меня подвези, - попросила Танька. - А то в вашей деревне Гадюкино заблудишься, как Иван Сусанин…

Петя отправился прятать пакет и выгонять из гаража машину - вполне приличного вида новую «Ниву». В машине было прохладно и свежо, но оказалось, что ехать от силы минуты две. Проклиная про себя водителя маршрутки, высадившего ее непонятно где, Танька вылезла из салона. Петя подмигнул ей на прощание:

– Почаще к нам заезжай. Эдику уму прибавишь…

– Эдику привет. Скажи, что если еще раз приеду - с него бутылка «Фанты» и кактус. За плохое поведение.

– Какой кактус? - не понял Петя.

– Такой зеленый, с колючками, в горшке растет, - объяснила Танька. - Те поблядушки, с которыми привык дружить Эдик, любят розы. А я - кактусы.

– Нафига тебе кактусы, ты сама кактус! - заржал Петя и дал по газам.

Танька позвонила Маршалу и отчиталась в доставке, заодно рассказав о «милом» инциденте с Эдиком. Маршал коротко и грубо выругался.

– Молодец. С меня компенсация.

Компенсация оказалась зелеными хрустящими бумажками - пятьсот долларов вместо положенных двухсот.

– Зачем это? - недоуменно спросила Танька. - Не такая уж большая проблема.

– Во-первых, это проблема. Я отвечаю за твою безопасность, пока ты на меня работаешь. Во-вторых, купи себе хороший баллончик, бабок не жалей.

Деньги лишними не были, но пафос в речи Маршала как-то покоробил. Таньке очень не хотелось, чтобы Маршал за нее отвечал. Маршал оставил очередной пакет, рассказав, куда отвезти его завтра утром.

– Вот скатаешься еще разок - и езжай-ка ты отдохнуть. Денег ты уже заработала, если все уже не протоптала - должно хватить на недельку отдыха.

– Куда? - недоуменно спросила Танька, повторяя про себя адрес, который нужно было помнить наизусть и нигде не записывать. Это было одной из маленьких странностей работы. Еще нельзя было называть по телефону адреса и рассказывать о подробностях, называть имена. Танька уже запомнила все эти детали, и проблем у нее не возникало.

– Да хоть в Сочи. Красота, бархатный сезон… Или в Ростов, - издевательски подмигнул ей Маршал.

Танька вздрогнула. Маршал и раньше подпускал некоторые неприятные намеки на ее короткий роман с Герцогом, и ей приходилось это терпеть. Маршал был не только работодателем и любовником, на это можно было бы и плюнуть. Он был - оттуда, и это было уже другое дело. Он пил с ней коньяк и разговаривал. Она должна была терпеть его мелкие подначки. Ну, или убеждала себя, что должна.

– Спасибо, я подумаю, - ответила Танька, никуда ехать не собираясь. Может быть, назло Маршалу, может быть, потому что знала лучший способ отдыха - долгие ночные прогулки по улицам Москвы. К ней никто никогда не пытался приставать, а даже если и попытался бы - на этот случай в кармане имелся надежный качественный баллончик. Танька гуляла перед сном - часа в два-три ночи, изредка встречая себе подобных ночных странников, разглядывая дома спящего города. Больше всего ей нравилось бродить по набережным. Она вставляла в уши наушники CD-плеера, выбирала диск с какой-нибудь электронной музыкой, и незаметно - в черной одежде в черной ночи - проходила по мостам, спускалась к воде.

Маршал все же устроил ей неделю выходных, и Танька провела их с некоторой пользой, каждый день ездя в аквапарк в Ясенево. Там, плавая, ныряя, катаясь с горок и прочим образом веселясь по неограниченному билету, она чувствовала себя почти что живой.

Вообще, жизнь потихоньку начинала возвращаться к ней. Острая тоска, мешающая дышать, отступала, сменяясь привычной ноющей болью. Но время, ненапряжная работа и даже общение с Маршалом делали свое дело. Она привыкала к безнадежности своей любви и начинала смиряться с ней. Найти Герцога она не пробовала. Мешала гордость. «Захочет - найдет сам. Всего-то поисков: спросить у Маршала…» И не тянуло ее найти загадочную компанию Герцога, она даже ни разу не спросила про нее у Маршала. Очень не хотелось оказаться там «бывшей девушкой Герцога», а что это за люди, и как они живут, Танька не знала.

Вместо этого Танька купила себе карту Москвы и в вечернее время отправлялась в какой-нибудь незнакомый квартал. Сидела в кафе над единственной чашкой кофе, в которых было потише, иногда позволяла себе вступить в разговоры с совершенно незнакомыми людьми. А потом возвращалась заполночь, поймав тачку, и наслаждалась видами ночной дороги и ощущением скорости.

Пятого ноября у Таньки был день рождения. Весь октябрь она каталась с документами по Москве и области, сделала десяток поездок, и теперь денег у нее было отложено достаточно. Тратила Танька мало. Немного еды, Интернет, квартплата, вино. Она могла бы позволить себе поехать не только в Сочи, но - не хотелось. Танька не умела отдыхать прилично, еще в детстве, когда родители увозили ее на юг, она отчаянно скучала там без книг, любимых конструкторов и велосипеда. Что делать на таком отдыхе и чем занять себя на пляже, она не представляла.

Танька сделала себе подарок, потратив где-то около четверти сбережений на новый компьютер с принтером, сканером и миди-клавиатурой. Накануне в магазине ей оформили доставку, и Танька полдня с нетерпением скакала по квартире, не зная, за что ухватиться. Наконец подарок прибыл, и Танька до вечера возилась с ним, устанавливая драйвера, проверяя оргтехнику и извлекая из клавиатуры мелодии, выученные в музыкальной школе.

Часов в восемь в дверь позвонили. Танька удивилась. Она никого не приглашала. Маршал всегда предупреждал о своем приезде звонком. Накануне он приехал, поздравил ее, завез очередной пакет, который можно было отвезти и числа седьмого-восьмого. Извинился, что завтра заехать не сможет - уезжает по делам. Танька поглядела в глазок новой железной двери, поставленной по совету Маршала. В коридоре у двери топтался ее бывший муж. Танька помедлила, но открыла.

В руках у Андрея был большой букет нелюбимых Танькой роз. «Ну да, конечно. Мы знаем, что дорого, но не знаем, что я люблю…» Танька предпочла бы одну лилию или хризантему всему этому багровому великолепию.

– Зашел тебя поздравить… - произнес Андрей, и Танька поняла, что он сильно пьян. Это было что-то новенькое, за два года их совместной жизни Андрей пил настолько в меру, что даже рядом со своими столь же благоразумными друзьями выглядел особенным трезвенником.

– Заходи.

Андрей принес с собой бутылку шампанского и бутылку дорогого джина. Танька равно ненавидела и то, и другое. Достав бокалы и бутылку красного вина для себя, Танька убрала со стоящего посреди комнаты стола всякий разный хлам, оставшийся от распаковки компьютера, поставила на стол букет. Получилось в меру симпатично, хотя и не на Танькин вкус.

Андрей налил себе в стакан джина и долил чуть-чуть тоника.

– Ну, за твой день рождения! - и выхлебал стакан залпом.

– И давно ты начал так пить? - поинтересовалась Танька.

Андрей не ответил, наливая себе еще.

Танька повторила вопрос.

– С такой стервой свяжешься - так и сопьешься…

– Отметили день рождения… - как бы про себя сказала Танька. - Ну, скажи, Андрей, чем ты недоволен? Я тебя ограбила, все отняла? Ты свои вещи все никак не заберешь, хотя я уже сто раз просила! Я тебя из твоей квартиры выселила? Я с тебя алиментов требую на мое содержание?

– Да ты же меня просто кинула!

– Интересно, как? - развеселилась Танька, допивая вино и наливая еще.

– Женила на себе, попользовала и выгнала.

– Женила? - взахлеб смеясь, еле выговорила Танька. - Да ты же просто хотел от родителей уехать не в отдельную квартиру, а под крылышко взамен родительского.

– Ну-ну… под твоим крылышком впору и по родителям заскучать. Ты ж без пинка и по дому ничего сделать не могла. Перед друзьями стыдно.

– Ну, если я была такой плохой женой, то в чем же драма? Найди другую. Молодой, зарабатывающий…

– Да я теперь никому не верю! А все из-за тебя, стерва…

Второе оскорбление подряд Танька сочла излишним.

– Вот что, Андрей. Иди отсюда, - она встала из-за стола.

– Еще чего…

– Андрей, уходи.

Танька сделала ошибку, слегка наклонившись к сидящему за столом Андрею. И он, привстав, схватил ее за рукава рубашки. Танька рванулась, но пьяная хватка оказалась крепкой. Она уперлась руками в край стола и попыталась вырваться еще раз. Рубашка затрещала, и Танька выскользнула, стул из-под Андрея выскочил, и он упал вперед, грудью на стол, продолжая тянуть к ней руки.

– Су-ука… - заорал он.

У Таньки в голове что-то щелкнуло, мир окрасился в черно-белый цвет, а тело стало невесомым.

Она схватила бывшего мужа за погоны на кожаной жилетке и с силой дернула его на себя и вниз. Соскользнув с полированной поверхности, он упал и ударился макушкой. Голова его подогнулась. Раздался короткий хруст, потом гораздо более громкий шум падения тела: тело упало грудью вперед, окончательно соскользнув со стола.

Танька отшатнулась и замерла.

Прошла минута, другая - Андрей не шевелился. Танька осторожно подошла к нему вплотную и попробовала прислушаться. Он не дышал. Медицински грамотная Танька - фармацевт-заочник - не удовольствовалась этим, а взяла с полки зеркало и поднесла его к лицу бывшего супруга. Зеркало оставалось чистым.

Только после этой манипуляции в голове оформилась первая четкая мысль: «Это труп»

Танька остолбенела. Если до этого она могла еще что-то делать, то после мысли руки и ноги налились свинцом, и отказались слушаться. Танька сосчитала про себя до ста, встряхнула головой. Взяв со стола стакан вина, она налила себе до краев, выпила и задумалась.

В голове было удивительно ясно. Она прекрасно понимала, что и как нужно делать.

Танька заперла входную дверь. Нашла у зеркала в коридоре старые ключи, оставленные Андреем при уходе. Взяла их старой шерстяной перчаткой, прицепила к ним ключ от новой двери. Вернулась в комнату и подсунула под руку Андрея, нет, уже - трупа, приподняв эту руку карандашом, взятым со стола. Потом отнесла ключи обратно и бросила в карман куртки Андрея, висевшей в коридоре. Надела вторую перчатку и, с трудом приподнимая ставшее непомерно тяжелым тело, стащила с него жилетку. Отнесла жилетку в ванную, вымыла с мылом ту ее часть, которой касалась и повесила сушиться. Потом она наклонилась и под краном тщательно вымылась до пояса хозяйственным мылом и мочалкой.

Вернулась в комнату, взяла со стола свой стакан, спрятала обратно в холодильник недопитую бутылку вина, поставила рядом с двумя такими же полупустыми бутылками. Стакан вымыла обычным средством для посуды и поставила на сушилку рядом с остальными.

«Что еще?» - спокойно подумала Танька. «Мои отпечатки в квартире - это нормально. Ах, да, цветы и ваза…»

Ваза была вымыта и отправлена в шкаф. Пленка от цветов скомкана и запихнута в карман андреевской жилетки. Цветы при помощи все тех же перчаток безжалостно сломаны пополам и помещены в пластиковый мешок. Туда же отправилась порванная рубашка.

Танька прошла к шкафу, переоделась, кидая домашние штаны и майку на кресло - все должно быть как обычно. Надела теплые колготки, джинсы на подкладке, теплые носки. Майка, водолазка, свитер. Все то, что наденет девушка, отправляясь в промозглом ноябре погулять по улице пару часов. В кожаный рюкзачок - кошелек, в него - деньги, двести долларов оставить на прежнем месте, под бельем. «Обычная такая заначка…» Еще в рюкзак - пару книг, плеер, расческу. «Не переборщить, просто прогулка. Книги читать в метро, плеер слушать по дороге. Деньги есть. Все нужное можно купить. Ах да, мобильник. Все. На выход».

Поверх свитера Танька надела жилетку покойника. Сверху - осенняя куртка, ботинки. Перчатки. «Не те, шерстяные, их - в мешок, к прочему «мусору». Дверь не закрывать. Жалко, компьютер сопрут. Новый. Но что ж тут поделать…»

Танька вышла, неся в одной руке рюкзак, в другой - пакет. Про папку с документами Маршала она начисто забыла.

На улице она зашла в подъезд соседнего дома, код на двери которого знала, потому что там жила ее дальняя знакомая. Выбросила рукой в перчатке в мусоропровод пленку и цветы. Вышла из подъезда, пошла вдоль по улице к остановке, запихивая в рюкзак пакет с рубашкой. Рубашку из пакета она выбросила в мусорный бак уже на автовокзале, сам пакет - следя, чтобы не коснуться его голыми руками - в картонную коробку с мусором у ларька, торговавшего пивом и закусками.

Купив билет до Ростова на автобус «Москва-Кострома», Танька уселась в зале ожидания и стала мирно читать сборник повестей Бушкова, слушая плейер. До автобуса было часа четыре. Танька обошла ларьки, купив пару упаковок батареек и от души поскандалив с продавщицей, давшей ей рваную десятку сдачи. Зашла в туалет, переругалась там с уборщицей. Она знала, что время смерти определяют с интервалом в два-три часа, и то если находят свежий труп. Ей нужно было, чтобы ее запомнили на этом вокзале в это время.

Обнаглев окончательно, Танька подошла к дежурившему в зале милиционеру и поинтересовалась у него, который час.

Милиционер удивился и молча показал ей на здоровенный циферблат на стене.

– Я близорукая… - состроила глазки Танька.

– Очки купи или часы… - схамил милиционер.

– Ну ничего себе! Моя милиция вот так меня бережет? - деланно возмутилась Танька.

– Гражданка, покажите ваши документы, - ожидаемо отреагировал мент.

Танька гордо показала безупречный паспорт с московской пропиской. Мент кивнул, отпуская. Танька не унялась.

– Во-первых, вы не представились. Во-вторых, который час все-таки?

– Сержант Петрищенко. А время полдесятого. Еще вопросы будут?

– Спасибо, - кротко поблагодарила Танька и отстала.

Из вокзального окна ей было прекрасно видно, как рабочие вытряхнули в контейнер тот самый мусорный бак, и это прибавило ей счастья.

В автобусе Танька заняла положенное по билету место за номером один, и это оказалось место справа от водителя, правда, не у окна, но обзор через лобовое стекло был великолепный. Впрочем, минут сорок полюбовавшись ночным шоссе, Танька накрепко заснула. В Ростове ее еле-еле разбудил водитель. Танька проснулась мгновенно, но еще минуты три притворялась спящей. Билет она тщательно спрятала - в паспорт.

В ноябре в шесть утра было еще совсем темно. Танька попыталась вспомнить свой путь от дома Герцога до автовокзала и вывернуть его наоборот. Часть дороги она прошла уверенно, но потом все-таки заблудилась и три раза выходила на площадь возле кремля, где стояли разнообразные магазинчики. К восьми утра, когда Танька вконец замерзла и устала, они открылись. Ее начинало трясти - но не от холода, это был обычный отходняк после происшедшего.

Еще должна была начать болеть голова. Но Танька уже почти забыла, когда это случалось в последний раз. Потом вспомнила - тогда, в июне. Последний раз был в день, когда она познакомилась с Маршалом… и Герцогом. С тех пор еженедельные мигрени как отрезало. А она и не заметила…

Никаких благ цивилизации вроде кафе с горячими напитками вокруг не наблюдалось. Танька зашла в хозяйственный, где оказалась единственной в это утро покупательницей, долго ходила вокруг разных товаров для дома. Наконец купила зачем-то кусок мыла для рук и отправилась в соседний книжный. По книжному ходить было и интереснее, и теплее. Новинок, правда, не было, но Танька нашла старое издание «Дюны» Херберта, в котором ей нравился перевод. Купила. Пора было выметаться и отсюда.

Танька вновь вернулась к автовокзалу и отправилась по частично знакомому маршруту. Еще через час кружения по городу она каким-то чудом вышла к дому Герцога.

Калитка была по обыкновению не заперта. Танька поднялась на крыльцо, постучала в дверь. Никто не открыл. Танька подождала еще пять минут и толкнула дверь, заходя в прихожую. В доме было тихо и, как всегда, чуть попахивало пылью.

– Есть кто живой? - крикнула Танька, выглядывая из прихожей в коридор.

Тишина. Злая, настороженная тишина. Таньку совсем сплющило. На цыпочках, словно кто-то мог ее услышать, она прокралась в комнату Герцога. Дверь была полуоткрыта. Танька прислушалась. Ни звука дыхания, ни звука включенного компьютера. Она постучала, уже зная, что ответа не услышит. По спине потекла струйка холодного пота.

Танька на минуту закрыла глаза и еще раз прислушалась. Что-то неправильно было в доме, по-настоящему неправильно. Из-за полуоткрытой двери тянуло чем-то темным, холодным и страшным. Танька сунула голову в дверь и увидела ногу, лежащую на полу. Нога была обута в солдатский ботинок, дальше были камуфляжные штаны. Танька прошла в комнату, по-прежнему на цыпочках, и увидела на полу распростертое тело Герцога.

В спине его торчала рукоять ножа, и даже на черной майке было видно, что она насквозь пропитана кровью. Кровь была везде - на отросших с лета волосах, на полу, на зеркале…

Танька прижала к губам ладонь, давя вопль, и вылетела прочь из дома. Она не помнила потом, как оказалась на автовокзале, как купила билет на ближайший автобус до Москвы, как попала в кремль.

Пришла в себя она на берегу крошечного, покрытого корочкой льда прудика. Танька смотрела на снег и видела на нем пятна крови. Кровь была и на беленых стенах кремля, и на зданиях соборов, и на Танькиной одежде - везде были неровные багровые потеки. Танька отправилась петлять по кремлю, зашла в собор и тут же вылетела оттуда - запах ладана напоминал о смерти, отпевании, могиле. Вернулась на городскую площадь, зашла в какое-то кафе, заказала кофе и коньяка.

– Большую чашку.

– Мы подаем в таких… - сморщилась официантка.

– Мне плевать, в каких вы подаете. Возьмите большую чашку, сделайте кофе и дайте мне, - тихо проговорила Танька. Официантка посмотрела на нее и удалилась искать чашку.

Кофе ей подали в чашке для бульона, и это было то, что нужно. На эту кружку Танька высыпала всю сахарницу, с трудом размешав ложкой получившуюся смесь. Рюмку коньяку она отправила туда же, выхлебала залпом бронебойное пойло и стала думать, что же делать дальше.

Жить не хотелось. Умирать не хотелось тоже. Хотелось уснуть, оказаться у родителей, в лечебнице, в лесу, где угодно, там, где можно орать в голос и не бояться быть услышанной.

Оставив пятисотку в оплату, Танька пошла к вокзалу. Всю дорогу в автобусе ее непрерывно трясло мелкой дрожью. На лицах окружающих, на стекле, на сиденьях ей виделись пятна крови. В виске что-то чесалось, как сон, который не можешь вспомнить.

С вокзала в Москве Танька на машине отправилась к Маршалу. В последние полчаса поездки она вспомнила об оставленном в квартире пакете.

Уже внизу она набрала его номер.

– Я сейчас зайду.

– Я занят.

– Я внизу. Это срочно.

И, оборвав разговор, шагнула в подъезд.

Маршал выглядел помятым и усталым. Он открыл ей дверь, глядя на нее с глубоким отвращением.

– Что случилось, зачем ты пришла?

– Налей мне кофе, и я тебе расскажу.

Танька, не спрашивая разрешения, прошла на кухню. Маршал, в одной рубашке и плавках, пошел за ней. Должно быть, она подняла его с постели.

Выпив кофе - пять ложек «Carte Noire» на небольшую чашку - Танька рассказала об истории с мужем и пакетом. Что-то остановило ее раньше, чем она собралась рассказать о Герцоге. Танька не поняла, что именно - но оно было здесь, рядом, на этой кухне.

Дослушав ее, Маршал грубо выругался.

– Сейчас я в душ схожу, и поедем, посмотрим, что там. Я сам только что вернулся, поспать хотел.

На столе лежало роскошное мачете. Таньку передернуло, но под пристальным взглядом Маршала она сделала вид, что от холода.

– Экая штука. И где ты их берешь?

– Купил недавно. Настоящая «Трамонтина».

– А тот, ноксовский, где? - медленно спросила Танька, глядя мимо Маршала.

Даже краем глаза она заметила, что тот слегка вздрогнул.

– А, потерял недавно, жалко. А то бы тебе подарил, любительница… - очень небрежно и потому неестественно ответил Маршал.

Танька прикусила себе язык. Она уже поняла, какой именно нож торчал в спине Герцога.

– Сейчас сполоснусь, и поедем. Посиди тут, - повторил Маршал и ушел в ванную.

Танька прокралась в комнату.

Обычно, когда она приезжала к Маршалу, в его квартире царил идеальный порядок. Сейчас в комнате не было бардака, но кое-что выбивалось из нормы. На полу валялась одежда, постель была смята и не заправлена. На постели лежал пакет, похожий на те, что возила Танька, но на этот раз он не был запечатан. Танька посмотрела внутрь - там лежали вовсе не бумаги, а аккуратный ряд туго набитых белых пакетов.

Танька смотрела телевизор редко, но что упаковывают таким образом - знала.

Наркотики.

В глазах что-то вспыхнуло и померкло. Мир опять стал черно-белым.

На полу около кровати стояла спортивная сумка. Танька потянула молнию, и увидела там что-то непонятное. Засунула руку - и достала пачку долларов. Таких пачек в сумке было больше десятка.

Танька повесила сумку на плечо и отправилась к телефону. Набрала «02».

– Дежурная.

Танька знала, что звонки записываются.

– В квартире на Добролюбова… - Танька продиктовала адрес, - труп мужчины, Потапова Андрея Николаевича. В коридоре - пакет с наркотиками, героином или кокаином. Упакован в синюю папку и заклеен скотчем. Потапова убил Михаил Шувалов, с номера которого я звоню. На пакете его отпечатки пальцев. В квартире Шувалова - склад наркотиков.

И повесила трубку. Сунула ноги в ботинки, схватила с вешалки куртку. Прислушалась. Маршал плескался в душе. Танька взяла сумку, тихо-тихо прикрыла за собой дверь и побежала вниз по лестнице.

Вышвырнула в мусоропровод мобилу. Поймала тут же у дома машину.

– Куда? - спросил водила.

Танька на секунду задумалась.

– На Курский вокзал.

Ехать было минут двадцать. За это время Танька прикинула самые первые действия. «Снять у бабульки на ночь комнату. Выспаться. Посчитать деньги. С утра - переодеться, изменить внешность. Там посмотрим…»

Бабулька нашлась быстро. Через полчаса бабка уже открывала дверь обшарпаннейшей квартиры, в которой помимо Таньки было еще пятеро или шестеро приезжих и какие-то дети. То ли бабкины внуки, то ли дети этих самых приезжих. Спать предлагалось на разнообразных диванчиках, которыми была забита огромная, метров на сорок, комната.

– А можно я на полу, на матрасе посплю? - спросила Танька.

– Зачем же на полу, когда на постели можно? - не поняла бабка.

– Спина у меня больная. А диваны у вас мягкие.

Бабка пожала плечами, стащила с дивана матрас, бросила на пол, что-то прикинула и засобиралась. Видимо, за квартирантом на освободившийся диван.

Танька оглядела комнату. В комнате воняло - немытыми телами и грязной пропотевшей одеждой. Танька поняла, что сама она после двух автобусов выглядит ничуть не лучше. Вышла из комнаты, посмотрела на ванную. В ванной были авгиевы конюшни. Но душ выглядел вполне рабочим.

– А за мытье и стирку бабка дополнительных денег требует… - тут же сунулась следом какая-то толстая тетка-провинциалка.

– И сколько требует? - прищурилась Танька.

– Сто рублев… - неодобрительно покачала головой тетка. - Жадная, жуть. Кипятильник включить не дает без денег, говорит, света нажжем много.

Танька рассмеялась.

– Сколько вас там?

– Шестеро с тобой. Да еще два пацаненка Тамариных.

Танька извлекла из кармана кошелек, достала три пятисотки.

– Так. Сейчас все моются. Потом пьем чай. За всю эту роскошь кто-нибудь пойдет и купит банку растворимого кофе.

Тетка обалдело похлопала глазами, но деньги взяла. Танька закрыла за собой дверь, поставила спортивную сумку Маршала так, чтобы на нее не попадала вода. Залезла в душ, ощущая противную сальность дна ванной. Вымыла себя доисторическим туалетным мылом «Яблоневый цвет», считавшимся хорошим во времена детства Таньки, когда других еще не было. Голову пришлось мыть тем же мылом. В результате волосы воняли яблоками, а на ощупь были как мочало. Вымывшись, выстирав майку и трусы и влезая в мокрое, хоть и хорошо отжатое белье, Танька почувствовала себя не то беженкой, не то бомжом. В этом была своя правда.

После последних двух дней она была и беженкой, и бомжом. Плюс ухитрилась украсть некую сумму денег у наркомафии в лице Маршала. «Кстати, о деньгах…» - вспомнила Танька и полезла в сумку. В пачках были стодолларовые купюры. В каждой пачке - по сто штук. Пачек было пятнадцать. «Сто пятьдесят тысяч долларов», - свела нехитрую арифметику Танька.

В комнате царило оживление. Когда она вошла, кофе уже был куплен, и в трехлитровой банке булькал кипятильник.

– Ты извини, меня там менты на улице тормознули, пришлось им двести рублей дать… - подкатилась давешняя толстая тетка.

Танька отмахнулась, пошла на кухню и взяла чашку побольше, долго драила ее губкой и хозяйственным мылом.

– И за посуду тоже денег берет… - тут же наябедничали сотоварищи по несчастью.

– Вернется - придушу… - пообещала Танька и уселась на свой матрас с кружкой горячего кофе, подкладывая сумку и рюкзак под спину вместо подушки.

– А чего ж ты в гостиницу не пошла, если деньги есть? - спросил кто-то.

– Паспорт потеряла, - бесстыже соврала Танька. - Паспорт на вокзале сперли, а деньги - нет.

– Что ж ты так?

– Дура. В карман положила, чтоб быстрее доставать. Ночью в поезде и сперли.

Тетки долго охали и ахали, обсуждая воров, ментов и прочие неприятности жизни. Танька пила свой кофе и расслаблялась. Чем больше она расслаблялась, тем хуже ей делалось. Вновь виделись на всем пятна крови, и распростертое на полу тело Герцога, и проклятая рукоять ножа. Никакого успокоительного с собой не было. К тому моменту, как весь контингент приезжих вымылся, - в комнате ощутимо посвежело, - Таньку уже просто трясло.

Она лежала на грязном матрасе, застелив сумку и рюкзак жилеткой, накрывшись курткой, и пыталась заснуть. Гомон голосов, горящий свет ей не мешали. Боль была внутри - и в этом все дело.

Ей уже казалось сквозь марево дремы, что все могло быть совсем иначе, не так, как сложилось. Ведь можно, можно же было приехать в Ростов. Приехать и остаться. Любой ценой. Рядом - с живым…

Танька много лет не плакала - не могла и сейчас. Боль перехватывала горло, резала желудок, крутила суставы. Боль «душевная» оказывалась вполне реальной, ощутимой всем телом. Она тихонько кусала себе пальцы, чтобы не взвыть во весь голос раненым волком.

Его нет. Нет. И уже не будет. Ничего не будет. Выдумывай, не выдумывай.

Сероглазый мальчик, умевший лечить одним прикосновением рук. Поседевший рано мужчина, испытавший в своей короткой жизни столько, сколько другим не выпадало и за две. Полковник имперских ВДВ.

Герцог.

Рэй Альба.

Пообещав себе отомстить Маршалу любой ценой, Танька уснула, держа руку на сумке с деньгами.

Утром она проснулась от шума соседей по комнате, которые собирались, заваривали макароны, будили детей. Игнорируя вопли бабки о деньгах, зашла в ванную, умылась и причесалась. На часах - семь утра. Лицо бледно-зеленое, опухшее, глаз почти не видно. Вернувшись в комнату, Танька дождалась своей очереди на кипяток, вытряхнула в кружку последние остатки кофе, выхлебала стоя и пошла одеваться.

Пришлось побродить по улицам в районе Курской часа полтора, пока не начали открываться магазины. В первом Танька выбрала себе удобные, но редкостно вульгарные ярко-красные брюки из плотного трикотажа, переоделась в кабинке и оставила там же свои джинсы. В следующем магазине она приобрела обувь - удобные «Кроссинги» сменила на «Мартенс», тоже достаточно удобные, но какие-то слишком навороченные. В третьем магазине пришлось расстаться с курткой. Черную «аляску» заменил полушубок из чего-то искусственного, фиолетово-черный. Вместо кожаного рюкзачка и спортивной сумки Маршала - «элегантный» дамский баул из лакированной кожи. На выходе Танька посмотрелась в зеркало. Она походила не то на проститутку, не то на деревенщину, дорвавшуюся до шальных денег.

Это-то и требовалось. От прежней стильной и аккуратной Таньки не осталось почти ничего.

В ближайшей парикмахерской она попросила постричь ее до подбородка под «каре» и покрасить в гранатовый цвет. Парикмахерша охнула.

– Девушка… такие волосы…

– Красьте, пожалуйста! - фыркнула Танька, привыкая к роли вульгарной стервы.

То, что отразилось в зеркале после сушки и укладки, было ужасно. И этим Таньку вполне устраивало. Встреться она сейчас нос к носу с Маршалом - ему потребовалось бы несколько минут, чтобы узнать ее. Макияж, маникюр - все в том же салоне. Поярче, повульгарней. Пока Танька сидела в шапочке с краской на голове, она тщательно изучала «Услуги и цены», и даже выдрала оттуда несколько страниц с объявлениями охранных агентств.

Почему-то ей больше всего понравился модуль объявления агентства, которое находилось на Выхино. Разменяв в обменнике, где не требовали паспорта - третьем по счету - пятьсот долларов, Танька поймала машину и поехала в агентство, предоставлявшее услуги охраны для частных лиц.

– Чем я могу вам помочь? - встретила ее улыбкой симпатяшка-секретарша.

– Ничем, - отрезала Танька, продолжая играть свою роль. - Директор на месте?

– Да, - ответила девочка. - А что ему сообщить?

– Что клиент пришел, - ответствовала Танька, мысленно прибавляя «…дура!». - Что же еще?

– Но это не к директору… - замялась девочка.

– А к кому? К Васе Пупкину? Звони директору или - ариведерчи…

Через десять минут ее провели к директору агентства. Директор Таньке понравился с первого взгляда - должно быть, из отставных военных. Перед ним даже противно было ломать комедию, но приходилось держаться в рамках роли.

– Чем могу вам помочь? - буркнул директор с видом, говорящим о том, что сейчас, утром, он не может и не хочет никому помогать, что у него должны быть сотрудники, а он желает просто тихо и мирно почитать утреннюю газету, пока не началась обычная суматоха.

– Это сложный вопрос, - задумчиво ответила Танька. - Думаю, что можете. Но начнем с начала.

– Вот-вот, - кивнул согласно директор. - Как вас зовут, для начала?

– Та…мара, - сказала Танька, не особо надеясь, что ее заминка не будет заметна.

– И в каких же услугах вы нуждаетесь, Тамара?

– Мне нужен охранник. Профессионал. Он нужен мне двадцать четыре часа в сутки на ближайший месяц.

– Вы представляете себе, сколько это будет стоить?

– Мне все равно, - равнодушно ответила Танька. - Пусть стоит подороже. Я не уверена, что это безопасно для меня и для охранника.

– Криминал? - чуть внимательнее посмотрел на нее директор.

– Пожалуй, - согласилась Танька.

– Мы не можем с вами работать, если вы нарушили закон. Могу порекомендовать хорошего адвоката.

– Хорошо, - устало вздохнула Танька. - Вы не можете. Но у вас есть знакомые. Возможно, кому-то все равно, что и как я нарушила. Мне не нужен адвокат, мне нужен профессиональный телохранитель. Я вам заплачу.

– Заплатите. Если мой знакомый, побеседовав с вами, согласится с вами работать.

Танька согласилась.

Пока директор кому-то звонил и что-то объяснял, Танька сидела в соседней комнате и пила очередную чашку кофе, почитывая книжки из своей сумки - все три по очереди. Два раза заходила секретарша, сообщая, что человек, о котором говорил директор, сейчас приедет. «Сейчас» растянулось на два часа.

Наконец директор вошел в гостевую комнату, и Танька подметила неестественность его походки. То ли он просто хромал, то ли вместо левой ноги у него был протез. За директором шел высокий молодой мужчина в куртке, присыпанной снегом.

– Это Саша, - коротко представил директор. - Тот самый человек. Сейчас я вас оставляю и буду не в курсе, о чем вы разговариваете. Успехов.