В огне боев

В середине июня 1941 года на Черном море проходили совместные маневры Черноморского флота и войск Одесского военного округа. Отрабатывались задачи оперативно-тактического взаимодействия сил флота и сухопутных войск. При этом уделялось большое внимание отражению десантов противника с моря. Тогда они казались весьма вероятными.

К тому времени капитан 1-го ранга С. Г. Горшков уже более года командовал бригадой крейсеров Черноморского флота. Вступив в эту должность после обучения в Военно-морской академии, основательно подкованный теоретически, он сразу же направил все усилия на отработку огневой подготовки крейсеров. Командиры боевых частей все чаще слышали напоминание о том, что крейсеры созданы для боя и экипажи надо готовить к вооруженной борьбе.

В подчинении капитана 1-го ранга С. Г. Горшкова были воистину боевые корабли, обладавшие сильным артиллерийским огнем. И на учениях, тренировках настойчиво оттачивалось искусство мастеров огня. В бригаде развернулось движение за упреждающий удар, поражение целей с первого залпа. Выходя на крейсерах в море, комбриг учил командиров кораблей вести стрельбы на больших скоростях и на предельной дистанции.

Бригада крейсеров была ведущим соединением на флоте. Ее посещали в свое время руководители партии и правительства. В разное время командовали ею опытные, образованные командиры. Многие корабли можно было по праву назвать кузницей кадров флота. Так, на крейсере «Красный Кавказ» прошли хорошую школу обучения и воспитания многие моряки, ставшие потом видными адмиралами. Среди них — Н. Г. Кузнецов, В. А. Алафузов, И. Д. Елисеев и другие.

Капитан 1-го ранга Горшков, придавая особое значение роли командиров в соединении, выработал свою практику работы с командирами кораблей: при выходах в море он давал им полную свободу действий, поощрял всякое проявление творчества, стараясь ни в коей мере не подменять кого бы то ни было.

Еще в те годы у него сложилось твердое убеждение о высоком месте командира корабля в системе флота. Каков командир, таков и корабль, и экипаж. Имена и судьбы кораблей и их командиров неразделимы. Славу кораблю добывает экипаж во главе с командиром. Командир экипажа — учитель и воспитатель подчиненных, он первый поборник дисциплины, строгий начальник, приказ которого — закон, и первый штурман, безупречно знающий законы мореплавания, знаток морского права и искусный тактик, управляющий маневрами корабля и применением его оружия в бою.

Командиры крейсеров соответствовали этим высоким требованиям.

Бригада крейсеров эскадры Черноморского флота на учениях входила в состав сил «синих» и с началом учения была перебазирована из Севастополя в Одессу. В ходе маневров бригада должна была скрытно перейти в район Евпатории и там высадить десант на Крымское побережье. В те годы специальных десантных кораблей не было, и С. Г. Горшков распорядился перевозку десантников с крейсеров на берег осуществлять с помощью корабельных баркасов, катеров и даже весельных шлюпок. Несмотря на новизну этой задачи для экипажей, крейсеры «Красный Крым» и «Красный Кавказ», участвовавшие в высадке, справились с ней успешно.

18 июня после учений командиры всех участвующих сил были приглашены на разбор итогов учений, однако встретивший их первый заместитель наркома Военно-Морского Флота, начальник Главного морского штаба адмирал Иван Степанович Исаков сказал:

— На разбор времени нет. Кораблям срочно вернуться в свои базы и быть готовым к любым неожиданностям, но на провокации не поддаваться…

Корабли спешно снялись с якорей.

В Севастополь возвратились вечером 19 июня, рассредоточились по штатным местам стоянок. Все корабли сразу же приступили к пополнению израсходованных за время учений запасов.

Раньше после учений флот переходил на повседневную боевую готовность, но на этот раз была сохранена повышенная готовность.

В полночь с 21 на 22 июня капитана 1-го ранга С. Г. Горшкова вызвали на корабли. Он прибыл на крейсер «Червона Украина», где находился штаб бригады. Его встретили командир корабля капитан 1-го ранга Н. Е. Басистый и его заместитель по политической части батальонный комиссар В. А. Мартынов.

— Оперативный дежурный флота в один час ноль пять минут объявил кораблям готовность номер один. На крейсере к зенитным орудиям боеприпасы уже поданы, — спокойно доложил обстановку командир корабля.

Сигнал о переходе на боевую готовность номер один был объявлен начальником штаба флота контр-адмиралом И. Д. Елисеевым по приказанию народного комиссара Военно-Морского Флота адмирала Н. Г. Кузнецова.

О переходе на готовность номер один доложили по семафору командиры «Красного Кавказа» и «Красного Крыма».

Перед рассветом над городом со стороны моря послышался гул моторов, а затем показался силуэт самолета. Сигнальщик доложил:

— Иностранный самолет!

В напряжении, тревоге долгими оказались минуты в ожидании решения штаба флота. Приказ контр-адмирала И. Д. Елисеева гласил: зенитной артиллерии и стоящим в базе кораблям открыть огонь.

Крейсер «Червона Украина» открыл огонь по неизвестному самолету одним из первых.

Прошел еще час, и из штаба флота сообщили: началась война.

Успешно отразив первые удары врага, корабли бригады встали на защиту Одессы и Севастополя.

В начальный период обороны Одессы артиллерийская поддержка войск возлагалась на отряд кораблей Северо-Западного района, куда входили крейсер «Коминтерн», имевший устаревшее вооружение, и корабли других классов. Учитывая сложность обстановки, командование решило привлечь к обороне Одессы корабли из состава главных сил Черноморского флота.

С. Г. Горшков глубоко вник в положение дел, проанализировал его и сделал первые выводы. Перед войной крейсера в основном отрабатывали стрельбы по морским и воздушным целям. Обстановка под Одессой заставила сосредоточить корабельную артиллерию для ударов по береговым объектам. Кроме того, предусматривалось составление документов по взаимодействию кораблей с сухопутными войсками на каждую стрельбу. Командир бригады поставил задачу по-новому: проводить стрельбы без составления каких-либо документов, основываясь лишь на указаниях по связи и таблице условных сигналов.

22 корабля участвовало в артиллерийских ударах по врагу за время обороны Одессы. С 20 августа по 15 октября они сделали 165 выходов в район Одессы, выпустили по противнику тысячи снарядов. Это была мощная и своевременная поддержка. Матросы и солдаты, наблюдавшие меткие попадания корабельных комендоров, передавали большое спасибо морякам.

Особенно восхищались армейцы ударами крейсера «Червона Украина», артиллеристы которого во главе с капитан-лейтенантом В. А. Федюшко успешно справлялись с поставленными задачами. Командир бригады капитан 1-го ранга С. Г. Горшков, находившийся на корабле во время боевых действий, тоже высоко оценил действия командования и всего личного состава крейсера.

Осуществляя непосредственное руководство корабельными ударами по врагу, С. Г. Горшков сделал первые обобщения о характере артиллерийской поддержки войск. Он обосновал необходимость четкой корректировки огня и присутствия в сухопутных частях, нуждавшихся в поддержке корабельной артиллерией, представителя флота со средствами связи. Неоднократно возвращался он в дальнейшем к развитию того первого опыта корабельной артиллерийской поддержки.

К осени обстановка под Одессой усложнилась. Превосходство противника было настолько велико, что нельзя было рассчитывать на успешное наступление войск Приморской армии. Ставка Верховного Главнокомандования дала указание не распылять силы, а готовить их для решительного наступления на главном направлении. В создавшейся обстановке для окружения и уничтожения левофланговой группировки противника и лишения его возможности обстреливать город, порт и морские подходы к нему Народный комиссар ВМФ приказал, в соответствии с общими указаниями Ставки ВГК, разработать операцию по высадке тактического десанта в районе Дофиновки. Для решения этой задачи, а также для придания устойчивости всей обороне в целом, военные советы Черноморского флота и Одесского оборонительного района приняли решение нанести контрудар в восточном секторе и одновременно высадить морской десант в районе Григорьевки.

В Одессу из Новороссийска направилось подкрепление. Командиром высадки десанта был назначен капитан 1-го ранга С. Г. Горшков. Для участия в операции были выделены крейсеры «Красный Кавказ» (командир А. М. Гущин), «Красный Крым» (А. И. Зубков), эсминцы «Бойкий» (Г. Ф. Годлевский), «Безупречный» (П. М. Буряк), «Беспощадный» (Г. П. Негода) и «Фрунзе» (В. Н. Ерошенко). Общее руководство операцией возлагалось на командующего эскадрой контр-адмирала Л. А. Владимирского.

Капитан 1-го ранга С. Г. Горшков сосредоточил все внимание на подготовке к операции, стремясь предусмотреть самые неожиданные варианты. Он отдал распоряжение идущим на задание крейсерам принять дополнительно несколько баркасов с других крейсеров. Кое-кто из командиров выразил сомнение:

— Зачем эти лишние хлопоты?!

С. Г. Горшков укоризненно посмотрел на говорившего:

— В бою, при высадке баркасы будут не лишними.

С командирами кораблей командир высадки провел тактическое занятие по изучению обстановки в районе десанта. Даже запланировали установку светящегося буя, в районе которого все отряды кораблей должны были встретиться. В состав первого броска включили корректировочные посты для обеспечения стрельбы. Тщательно продумали меры скрытности.

Ход операции был рассчитан по часам и минутам.

21 сентября в 9.05 в Казачьей бухте началась посадка на корабли полка морской пехоты. В 13.40 корабли под командованием С. Г. Горшкова вышли в район Одессы.

Около 23.00 командование отряда получило тревожную радиограмму: эскадренный миноносец «Фрунзе», вышедший из Севастополя на семь с половиной часов раньше с командующим операцией на борту, атакован самолетами, получил серьезное повреждение и затонул. Контр-адмирал Л. А. Владимирский ранен. Портфель с планом первой в ходе войны крупной десантной операции затонул вместе с погибшим в бою эсминцем.

Командир высадки капитан 1-го ранга С. Г. Горшков получил приказ командующего флотом: принять на себя руководство всей операцией.

В сложной обстановке Горшков хладнокровно проанализировал обстоятельства. Высадочные средства в назначенную точку вовремя не прибыли. Документов на высадку нет — они утонули вместе с кораблем. И все же Сергей Георгиевич решил не отменять операцию. Капитан 1-го ранга приказал: не ожидая отряда высадочных средств, приступить к посадке десанта на корабельные средства. Запасные баркасы оказались как нельзя более кстати.

Потом стал осуществлять тщательно взвешенное решение об использовании корабельных средств.

В 1 час 23 минуты мощные орудия крейсеров и эсминцев открыли огонь по первому прибрежному рубежу обороны противника. В 1 час 30 минут в районе деревни Шицли с самолета был сброшен парашютный десант, посеявший панику в рядах противника. Четверых парашютистов отнесло от своих, и они, прорываясь, уложили немало гитлеровцев. Четыре человека в полосатых тельняшках, в черных бескозырках, окровавленные, перевязанные обрывками форменок — такими они запомнились. Одному из них, матросу Перепелице, принадлежат памятные слова: «Один моряк — моряк, два моряка — взвод, три моряка — рота… Сколько нас — четверо?.. Батальон, слушай мою команду!»…

В той десантной операции впервые действовали моряки, сошедшие с кораблей в десант. И все-таки в непривычной обстановке они показали образцы воинского мастерства, боевого напора, смелости, инициативы.

Высадка десанта в районе Григорьевки прошла успешно, без больших потерь.

Говоря об этой операции, адмирал флота И. С. Исаков писал:

«Высадка с боевых кораблей под прикрытием крейсеров и миноносцев была настолько внезапной и стремительной, а взаимодействие с поддерживающими огнем кораблями и авиацией настолько четким, что фланг противника, упиравшийся в берег, был смят».

Операция по высадке десанта еще продолжалась, когда на корабль, на котором был поднят флаг командующего эскадрой, поступила радиограмма о том, что капитану 1-го ранга С. Г. Горшкову присвоено звание контр-адмирала.

В октябре 1941 года развернулись тяжелые бои на юге нашей страны. В связи с этим большие надежды возлагались на Азовскую флотилию. Ей предстояло вывести из Ростова в порты Кавказского побережья Черного моря суда торгового и рыболовного флота, уничтожить плавсредства, оставшиеся в Геническе, Осипенко (ныне Бердянск) и Мариуполе (ныне Жданов), не допустить высадки десантов на Азовское побережье от Таганрога до Темрюкского залива, содействовать приморскому флангу войск Южного фронта на северном побережье Азовского моря.

В такой обстановке в октябре 1941 года контр-адмирал С. Г. Горшков был назначен командующим Азовской флотилией.

Горшков без раскачки включился в командование. Начальник штаба флотилии капитан 3-го ранга А. В. Свердлов впоследствии вспоминал:

«С приходом Сергея Георгиевича мы все сразу почувствовали твердую руку. Свежая струя вливалась во все наши дела. На флотилии были проведены совещания командного и начальствующего состава, а также партийные собрания, на которых разбирались ошибки, допущенные при эвакуации Мариуполя и Таганрога, обсуждались меры по повышению боеготовности кораблей. Разобравшись в обстановке, контр-адмирал Горшков очень верно, как показали последующие события, определил пути решения поставленных флотилии задач. Они включали действия кораблей и авиации против немецко-фашистских войск на северном побережье, создание единой с войсками Южного фронта противодесантной обороны восточного побережья моря, действия против коммуникаций и баз противника, конвоирование своих более ценных транспортов».

В подборе людей, подготовке к выполнению сложных решений командующий флотилией опирался на помощь комиссара флотилии С. С. Прокофьева, начальника штаба А. В. Свердлова, находя у них и понимание, и поддержку. Хорошей опорой были руководители и офицеры штаба и политотдела флотилии, командиры ведущих соединений — командир отдельного Донского отряда, а затем командир Ейской военно-морской базы контр-адмирал С. Ф. Белоусов, командир дивизиона канонерских лодок капитан 2-го ранга В. С. Грозный, командир дивизиона сторожевых кораблей капитан 3-го ранга В. М. Дубовов и другие.

Вскоре в действиях флотилии наметился сдвиг: наладилась регулярная боевая подготовка кораблей и частей, ускоренно строились стационарные артиллерийские батареи среднего калибра, налаживалось их взаимодействие с сухопутными войсками. Для удобства управления силы флотилии были разделены на группы. Они одновременно действовали против немецко-фашистских войск как на северном побережье, так и на Керченском полуострове. Азовцы били немецко-фашистских захватчиков с беззаветной отвагой и мужеством.

Ожесточенная борьба развернулась на тех самых плесах, где революционным черноморцам уже приходилось драться во время гражданской войны, решая те же задачи обеспечения приморского фланга армии под Мариуполем, Таганрогом и на подходах к Ростову.

Но на этот раз враг оказался сильнее, а обстановка сложнее, так как в новой войне без авиации уже нельзя было успешно выполнять боевые задачи. И все-таки С. Г. Горшков все чаще вспоминал эпизоды борьбы с врангелевцами, завет М. В. Фрунзе: в каждом данном случае избирать наиболее подходящий метод действия.

В конце осени 1941 года Ставка Верховного Главнокомандования запланировала осуществление Керченско-Феодосийской десантной операции, чтобы овладеть Керченским полуостровом и тем самым обеспечить условия для освобождения Крыма. Замысел операции предусматривал высадку десантных сил на широком фронте от Ак-Моная на северном побережье Керченского пролива до Коктебеля и отсечение противника от его основных сил охватывающим ударом. Подготовка этой операции началась в первых числах декабря и была тщательно организована. Высадка десанта Азовской флотилии и Керченской военно-морской базы планировалась на мелких судах — крупных кораблей не было. Удалось собрать и подготовить 176 байд, 64 рыбачьих шлюпки, 58 баркасов, 17 дубков, а всего свыше 300 единиц. Была сформирована большая и трудноуправляемая армада, не имевшая средств связи.

Создание этой армады было нелегким делом. Передача военному флоту соответствующих судов вызывала обиду у гражданских моряков, когда приходилось списывать так называемую вольную команду. Моряки и рыбаки хотели вместе с военными участвовать в общем деле разгрома врага. И командующий флотилией не раз советовал не обижать капитанов гражданских судов и по возможности оставлять их на борту.

Ветераны войны вспоминают, как однажды старшина флота пришел на причал принимать от старого азовского рыбака моторное хозяйство сейнера, предназначенного для участия в десантной операции.

Старый рыбак выслушал приказ и, закурив трубку, спросил хмуро:

— А что же прикажете делать мне?

— Вот выполним задание и опять вернем сейнер.

— Так мне что, значит, сойти с катера и сидеть сложа руки, ждать у моря погоды?

Старый рыбак дошел до командующего флотилией. Сергей Георгиевич выслушал его и сказал:

— Хорошо, оставим вас на сейнере. Только придется подчиняться нашим приказам. Рыбак поспешно согласился:

— Ничего, раз надо — так надо.

…Потом, когда в тяжелом бою часть военной команды вышла из строя, старый рыбак, тоже раненный, довел сейнер до цели.

Ни на час не упускал командующий из поля зрения действия личного состава Азовской флотилии.

В ночь на 25 декабря в Темрюке и Кучугурах организованно произвели посадку войска 224-й стрелковой дивизии и 83-й стрелковой бригады 51-й армии. Корабли и суда с десантом на борту раздельно пятью отрядами вышли в море.

Вначале погода благоприятствовала движению кораблей и судов флотилии. Но к вечеру 25 декабря подул сильный встречный ветер. Малые суда, в том числе сейнеры, которые тащили на буксире боты, лодки и другие несамоходные средства, начали терять скорость. Буксиры не выдерживали и рвались. Малые суда разметало в море.

«Если бы старый адмирал, воспитанный на классических традициях линейного флота, увидел это сложное соединение самых разнообразных кораблей и судов — от монитора специальной постройки, бронекатера и охотника до рыбачьих мотоботов и сейнеров, вооруженных малокалиберной артиллерией и пулеметами, — он, наверное, скептически улыбнулся бы, недоумевая, как можно воевать на подобного рода «композитной» эскадре. Однако азовцы воевали, и воевали неплохо, именно на этих судах… Эти маленькие корабли делали большое дело», — писал адмирал Исаков, оценивая действия Азовской флотилии в тот период.

Противник, обнаружив наши суда, открыл с берега артиллерийский и минометный огонь, а 26 декабря на десантные отряды обрушила мощный огонь вражеская авиация. Высадку десанта в намеченных пунктах произвести не удалось. Война опять поставила Сергея Георгиевича Горшкова перед непростым вопросом: что делать?

Командующий флотилией, оценив обстановку, свои силы и силы противника и верный правилу не отступать, а нападать, если даже враг сильнее, отдал приказ начать высадку основных сил в районе мысов Зюк и Хрони. И хотя пришлось отказаться от захвата с моря плацдарма в районе Ак-Монайских позиций, зато создавались условия для быстрого овладения Керчью совместно с десантом, высаженным в районах Камыш-Бурун, Эльтиген.

Керченско-Феодосийская десантная операция внесла многое в опыт подготовки и осуществления подобных операций в условиях сильного противодействия противника на побережье и в воздухе. Эта операция позволила сорвать вторжение противника через Керченский пролив на Таманский полуостров и вынудила 11-ю немецкую армию перейти к обороне под Севастополем. Не случайно командующий этой армией впоследствии писал, что никто не мог предвидеть, удастся ли вообще справиться со смертельной, возникшей в результате десантных операций у Керчи и Феодосии опасностью для армии.

Война всегда полна неожиданностей. Контр-адмиралу Горшкову она преподносила уроки, которых ни в каких учебниках не найдешь. И каждый раз при неожиданных поворотах событий требовалась гибкость мышления, инициатива, самостоятельность. Командиры, штабные работники отдавали должное оригинальным решениям командующего флотилией.

В зимних условиях, когда прибрежные районы Азовского моря и весь Таганрогский залив покрылись крепким льдом, С. Г. Горшков приказал наносить систематические удары по вражеской обороне у Таганрога и восточнее Мариуполя силами штурмовых отрядов моряков. Эти отряды создавали из наиболее выносливых моряков-добровольцев, преимущественно коммунистов и комсомольцев. Предварительно учились преодолевать нагромождения льдов, метко стрелять, вести бой против огневых точек и пехоты, метать гранаты.

Отряды выходили из Азова и Ейска в предвечернее время, шли по льду более 30 километров, снимали вражеские дозоры, посты, разрушали огневые точки и другие объекты обороны, уничтожали вражеские гарнизоны и вновь преодолевали тяжелый путь по льду, возвращаясь обратно к своему берегу.

Зимой 1941–42 года более 80 раз разведывательные и штурмовые отряды моряков флотилии совершали рейды в тыл врага, на занятый противником берег Таганрогского залива. Они нанесли гитлеровцам значительный урон, отвлекали немалые силы врага, вносили в их ряды панику.

Командующий флотилией все время держал под контролем действия штурмовых отрядов, сам проверял их готовность, вникал в их подготовку, давал советы, как действовать. Контр-адмирал изучал уставы и наставления сухопутных войск и свободно оперировал сугубо сухопутной терминологией, обнаруживая доскональное знание и понимание специфики действий сухопутных войск. Как помогло это впоследствии — при обороне Таманского полуострова, при защите Новороссийска, во время командования 47-й армией, освобождении Крыма и городов Приазовского побережья, когда приходилось постоянно взаимодействовать с армейцами, знать и понимать их тактику.

В мае 1942 года Ставка Верховного Главнокомандования отдала приказ об эвакуации Керченского полуострова. Выполнение этой задачи было возложено на Азовскую флотилию. В распоряжение командования Керченской военно-морской базы были переданы все находившиеся в Азовском море суда. Артиллерийские корабли флотилии прикрывали перевозки и северный фланг наших частей на полуострове. В трудных условиях, когда наши войска несли потери от вражеской авиации как в пунктах посадки, высадки, так и при переходе через пролив, удалось эвакуировать около 120 тысяч человек.

Действиям наших сил угрожали части противника, расположенные в северной части побережья Азовского моря. Чтобы сковать их, командование флотилии во главе с командующим разработало детальный план минных постановок на Азовском море. В течение трех месяцев, обычно в ночное время суток, отряды и группы кораблей и катеров-заградителей в сопровождении тральщиков скрытно совершали переходы в район вероятного движения судов врага и ставили там мины. 17 судов потерял противник на минах в этом районе.

«Во время одного из совещаний в своей штаб-квартире, — писал позже буржуазный военно-морской историк Ю. Майстер, — Гитлер заметил, что немцы несут значительные потери в этих водах, подрываясь на минах».

Военные действия Азовской флотилии основывались на трезвом учете своих сил и сил противника, сложившейся обстановки и возможных вариантов действий. Приняв решение, командующий флотилией настойчиво проводил его в жизнь.

А потом наступил август 1942 года, когда перед Азовской флотилией была поставлена одна из сложнейших задач — вывод огромного количества судов из Азовского в Черное море.

Командующий флотилией снова и снова анализировал обстановку. В чем преимущества немецких сил? Они занимают господствующие высоты на восточном побережье Керченского полуострова, простреливают огнем прямой наводки Керченский пролив. В заливах северного побережья Керченского полуострова, в портах Керчь и Камыш-Бурун — вражеские корабли, вооруженные артиллерией и торпедами. В этих условиях проход через Керченский залив — это, по существу, прорыв оборонительной позиции противника. Так родилось решение. От Темрюка до входа в Керченский пролив суда шли в сопровождении сторожевых катеров и тральщиков. Первоначально суда проходили через пролив безлунными ночами порознь, прижимаясь к нашему берегу. Особо трудным был прорыв в узких местах пролива — в районе косы Чушка и в Тузлинской промоине. Этот узкий коридор пронизывали лучи прожекторов и осветительные ракеты. Чтобы замаскировать наши суда, сторожевые катера и катера-тральщики прикрывали конвои дымовыми завесами.

Тот прорыв наших кораблей и судов был подвигом. По своему замыслу и организации он явился дальнейшим развитием советского военно-морского искусства. Свыше 150 вымпелов боевых кораблей и судов осуществили дерзкий прорыв в условиях непрерывного обстрела врага и постоянного воздействия с воздуха.

Все корабли и суда прибыли в Новороссийск.

В начале сентября в связи с подходом противника к командному пункту, находившемуся почти в центре Новороссийска, заместитель командующего НОРом контр-адмирал С. Г. Горшков, на которого Военный совет фронта 2 сентября 1942 года возложил непосредственное руководство обороной города, отдал приказ перенести КП на берег бухты. Офицеры штаба переглянулись: слишком уж рискованно. Но с наступлением темноты С. Г. Горшков, показывая пример другим командирам и увлекая их за собой, пробрался мимо вражеских частей на берег бухты и обосновался в подвале школы пограничников. Контр-адмирал хорошо усвоил давнее правило: флотоводец — первый матрос.

Еще двое суток руководил С. Г. Горшков вместе со своим штабом боевыми действиями подчиненных частей. А когда поступил приказ — эвакуировал морских пехотинцев и части 47-й армии из центральной части города и района Мысхако на восточную окраину, в район цементных заводов.

С исключительным упорством сражались морские пехотинцы до последнего часа. Прерывалась связь, гитлеровцы, пользуясь своим численным превосходством, обступали защитников города все плотнее.

С командного пункта на 9-м километре с тревогой наблюдали за ожесточенной перестрелкой на западном берегу бухты. И когда в ночь с 9 на 10 сентября прервалась связь, было принято решение отправить в район рыбозавода десантную группу.

…Много лет спустя о некоторых подробностях той ночи Сергею Георгиевичу Горшкову напомнил мичман И. М. Корягин — тогда командир отделения разведки: «…Перед посадкой на катера нам кратко объяснили, что наш десант должен отвлечь внимание противника… И еще нам сказали: «В городе остался контр-адмирал Горшков, судьба его неизвестна. Вы должны разыскать его, живого или мертвого, и доставить в Геленджик».

…Высадились мы в районе рыбозавода, враг ожесточенно обстреливал нас артиллерийским и минометным огнем, но мы все-таки заняли позиции по насыпи железнодорожного полотна. Командир батальона старший лейтенант Лавлинский подозвал меня и говорит: «Возьми двух матросов и разведай обстановку до холодильника…» Потом подумал и добавил: «С вами пойду и я». Так мы вчетвером и пошли в разведку… На подходе к школе нас с крыши обстрелял вражеский автоматчик. Старший лейтенант послал меня ликвидировать автоматчика, что и было выполнено. После этого мы смогли попасть в школу. Обыскали все помещения и, к нашему счастью, в подвальном помещении обнаружили Вас, майора Красникова и раненного в грудь матроса…»

Получив письменный приказ С. М. Буденного, контр-адмирал Горшков на последнем катере вместе с первым секретарем горкома партии Н. В. Шурыгиным перешел на восточный берег.

Оборона Новороссийска… Знания многих правил потребовала она от заместителя командующего Новороссийским оборонительным районом, некоторое время командовавшего даже сухопутной — 47-й армией. Обстоятельства потребовали того, и контр-адмирал Горшков с полной отдачей сил выполнял все, что мог предпринять он сам и вверенные ему войска.

Что поддерживало его в те дни, давало силы? Наверное, многое определялось его характером, знаниями, той школой, которую прошел он на пути к морю, к своей профессии. И конечно, тем, что воспринял он от самых близких людей, в кругу семьи. Спустя годы, осмысливая свой жизненный путь, Сергей Георгиевич так подчеркнул значение семьи в воспитании:

«Велико значение в формировании характера юноши и школы, и общественных организаций, и культивирующейся в стране героики подвига, труда, но все же неоценимую роль в этом играет семья. Скажу про себя. В кругу родителей, сестер закладывались нравственные основы, тот стержень, на которых приходилось мне держаться всю жизнь».

Жизненный и боевой путь С. Г. Горшкова типичен для многих военачальников нашего времени.

В автобиографии Сергей Георгиевич писал:

«Родился 26 февраля 1910 года в городе Каменец-Подольске. Русский. Мой отец, Горшков Георгий Михайлович, из крестьян, заслуженный учитель республики, более 50 лет преподавал в школах математику и физику… Мать, Горшкова Елена Федосеевна, — учительница русского языка… С 1912 года вся семья постоянно проживала в городе Коломна Московской области». В семье были заложены основы тех черт характера, которые сыграли решающую роль в становлении будущего флотоводца. Отец и мать Горшковы имели твердые принципы воспитания. Они считали, что дети лучше растут, формируются, когда их в семье несколько. У Георгия Михайловича и Елены Федосеевны детей было трое: старшая дочь Татьяна, средний сын Сергей и младшая дочь Наталья. Дети росли дружными. Брат был любимцем сестер, и старшая сестра с детских лет наставляла его, давая первые уроки воспитания.

Наталья Георгиевна, младшая сестра, вспоминала:

«На воспитании детей в нашей семье сказывалось взаимоотношение родителей. Отец и мать уважали друг друга и до последних лет сохранили чистоту чувств. Они были твердо убеждены: чтобы сформировать разумные характеры, надо приучать детей с ранних лет к ежедневной полезной работе, сообразна их силам и способностям. И они поручали каждому из нас такую посильную работу».

В доме Горшковых воспитывало все: и режим жизни, и простота в общении, и отношение к вещам, явлениям. Отец и мать высоко несли звание народных учителей и руководствовались в жизни и работе мудрым правилом: ребенка воспитывает каждый шаг, каждое слово, каждое явление. Но воспитание детей не замыкалось в семейном кругу. Огромное влияние на юного Сергея оказывали школа, тот дух подвижничества, который царил в стране, в его родном городе Коломне, славившейся еще в начале века революционными и боевыми традициями. Бурные Октябрьские дни, гражданская война, восстановление народного хозяйства, начало индустриализации оставили яркий след в сердце юноши.

В 1926 году, когда ему исполнилось 16 лет, Сергей окончил Коломенскую среднюю школу и отправился в Ленинград — поступать в университет. То было время созидания — новой жизни, новых заводов, шахт, электростанций, железных дорог. Везде требовались грамотные, знающие люди. Одним из самых популярных был лозунг: «Кадры решают все».

Сергей Горшков успешно сдал экзамены и был зачислен вольнослушателем физико-математического факультета Ленинградского университета.

С первых дней учебы он сочетал занятия в университете с работой в морском порту, пока в судьбе его не произошел крутой поворот. Увлеченный общим движением молодежи — служить на флоте, — он в 1927 году написал заявление с просьбой принять в Высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе.

Не помышлявший ранее о профессии военного, молодой Сергей Горшков, поступив в училище, проникся сознанием счастливой доли военного моряка. Славная история училища, воспитавшего не одно поколение мореплавателей, давшего миру известных флотоводцев, славные традиции — все это производило на будущего моряка огромное впечатление. Курсантов вдохновляло сознание того, что им доверена героическая эстафета из рук тех, кто штурмовал Зимний и сражался на фронтах гражданской войны, кто закладывал основы социализма. Они встречались с участниками революционных событий, слушали их рассказы, жадно впитывая и атмосферу училища, где в актовом зале выступал Ильич, и личный пример военкомов, коммунистов, гордясь той высокой оценкой, которую дал военным морякам В. И. Ленин.

Изучение общественных наук, законов классовой борьбы еще более закаляло у будущих моряков готовность защищать первое в мире социалистическое Отечество…

Увлекала и вдохновляла героическая история русского флота, и курсант Горшков, постигая мысли выдающихся флотоводцев, выписывал некоторые из них. Особенно влекли его суждения адмирала Макарова: «Мое правило: если вы встретите слабейшее судно — нападайте, если равное себе — нападайте и если сильнее себя — тоже нападайте…», «…если на миноносце будут находиться люди со стальными нервами, то их ночные атаки будут иметь полный успех. Люди с большим самообладанием могут сделать чудеса, тогда как слабая воля исполнителей и недостаток в настойчивости в значительной степени убавят результат».

Преподаватели того времени — старые моряки, имевшие большой опыт плавания на кораблях, офицеры российского флота, принявшие новую власть рабочих и крестьян. Они передавали курсантам свои знания, свой опыт, свою влюбленность в море, флотскую службу.

А на практических занятиях с ребятами в курсантской форме занимались ассистенты педагогов — старые боцманы, помогая будущим командирам овладевать профессиональными моряцкими тайнами, непростой практической флотской службой.

Атмосфера глубокого уважения, заинтересованного постижения морских наук, дух славных революционных и боевых традиций пробудили в душе Сергея Горшкова истинную любовь к флоту, морской службе. Эти чувства еще более окрепли во время морской практики летом 1928 года на легендарном крейсере «Аврора».

Курсанты любовались кораблем, а старые моряки напоминали им: корабль держится не на воде, а на флотском порядке.

Выйдя на просторы Балтики, «Аврора» демонстрировала собой рождение молодого советского флота. Встречавшиеся иностранные корабли и пароходы спускали флаг в знак уважения перед Страной Советов. Советский флот выходил на просторы морей, получив всеобщее признание.

Дальний поход «Авроры» окончательно убедил курсанта Горшкова, что флот, служба — его стихия, призвание. Как это увлекательно, хотя и сложно, — рассчитать место корабля по звездам. По ночам исписывались десятки страниц, цифры, выстраиваясь в колонки, позволяли прокладывать четкую линию на штурманской карте. Корабль шел вне видимости берегов, и звезды освещали и подсказывали его путь. Курсант Горшков надеялся найти и свою звезду.

После трудных вахт, авралов, приборок курсанты собирались вечерами на баке и звонко пели: «По всем океанам развеем мы красное знамя труда».

Уже значительно позднее Сергей Георгиевич скажет:

«Часто говорят о романтике морской службы, романтике дальних океанских плаваний. Да, действительно, в морской службе романтики немало. Но по-настоящему понять и оценить эту романтику могут только люди, избравшие судьбу моряка, преданные флоту, отлично знающие и глубоко любящие свое дело, хотя в службе на море им не всегда легко. Порой возникают весьма сложные ситуации, в которых приходится постоянно быть готовым к любым, подчас тяжелейшим моральным и физическим испытаниям, требующим предельного напряжения сил. Однако великая цель служения Родине помогает морякам преодолевать все трудности…»

Поход вокруг Скандинавии был до предела заполнен штурманской практикой, несением вахт на верхних боевых постах, в машинном отделении и у паровых котлов. Поход стал настоящей школой обучения и воспитания будущих командиров. Возможно, вспоминая этот первый в своей жизни поход, С. Г. Горшков много лет спустя особо подчеркнет значение дальних походов для совершенствования боевой выучки экипажа, сплочения личного состава, для закалки моряков.

Незаметно пролетели четыре года учебы.

В последний раз перед тем, как разъехаться, прошли вчерашние курсанты по набережной Невы, поклялись хранить флотскую дружбу, верность морю. Рядом с С. Г. Горшковым были его однокурсники В. А. Касатонов, А. Т. Чабаненко, С. Е. Чурсин, В. А. Чекуров, И. И. Байков и другие. Это был девятый, знаменитый девятый выпуск училища, вошедший в историю флота как наиболее «урожайный». Многие из этого выпуска стали адмиралами, командовали флотами, флотилиями — «держали флот в своих руках».

После окончания училища С. Г. Горшков получил назначение на Черноморский флот — штурманом эскадренного миноносца «Фрунзе». Этот корабль стал не только его родным домом, но и университетом, крепостью, доброй стартовой площадкой…

А потом был Тихоокеанский флот. Здесь начинали свой славный путь многие флотоводцы, в их числе — С. О. Макаров.

Штурман флагманского корабля минного заградителя «Томск», флагманский штурман бригады, командир сторожевого корабля, а затем эскадренного миноносца — ступени его роста в тот период.

Командование кораблем — один из самых волнующих и памятных этапов в службе С. Г. Горшкова. В должности командира он сполна испытал чувство ответственности за выучку людей и за состояние техники, моральный дух моряков, их быт и досуг. Соединяя взыскательность с вниманием и заботой о людях, он старался сплотить экипаж, добиваясь готовности выйти в любую минуту на задание.

И какими бы в дальнейшем ни доводилось командовать частями, соединениями, флотилиями, ничто не смогло заслонить в его сердце тот ставший в свое время родным корабль, где он впервые испытал свое командирское искусство. Не случайно С. Г. Горшков скажет спустя много лет:

«Командир военного корабля… Высокое, гордое звание! Чтобы по праву занять командирское место на мостике, нужен большой упорный труд. Беспредельная преданность Родине, сильная воля, твердый характер, настоящая любовь к морю, гордость своей профессией, готовность к трудностям и к подвигу и способность постоянно учиться — непременные качества командира корабля».

С началом боев у озера Хасан для кораблей 7-й морской бригады Тихоокеанского флота, которой командовал капитан 3-го ранга С. Г. Горшков, наступили трудные дни. Корабли бригады конвоировали транспорты, доставлявшие из Владивостока в бухту Новгородская войска и боевую технику, а обратно — раненых бойцов, несли дозорную службу. На счету кораблей оказалось немало успешных операций. Действия 7-й морской бригады характеризовались четкостью управления, слаженностью действий, тесным взаимодействием с другими силами.

Семилетняя служба на Тихоокеанском флоте обогатила С. Г. Горшкова командирской практикой, пониманием насущных проблем флота, возможностей Тихоокеанского театра, его перспектив. Уже в те годы молодой командир на занятиях, теоретических семинарах порой удивлял других смелыми взглядами на характер будущего флота.

На Черноморский флот на должность командира бригады эскадренных миноносцев капитан 2-го ранга Горшков вернулся в июне 1939 года. Он прибыл на флот, где началась его самостоятельная морская вахта и где суждено ему было встретить начало Великой Отечественной войны.

Служба на флотах, прохождение всех ступеней командирской деятельности — от командира боевой части до командира бригады крейсеров — подготовили его к тем испытаниям, сквозь которые довелось пройти контр-адмиралу Горшкову за все долгие дни и ночи войны.

Азовская военная флотилия была воссоздана вновь в феврале 1943 года в связи с успешным наступлением советских войск и освобождением ряда городов южной части нашей страны. Командующим снова был назначен С. Г. Горшков. По его запросу на флотилию были возвращены офицеры, уже участвовавшие в боевых действиях на Азовском море. Начальником штаба стал опять опытный моряк капитан 2-го ранга А. В. Свердлов, его заместителем и начальником оперативного отдела — капитан 3-го ранга А. А. Ураган, начальниками других отделов — капитан 3-го ранга А. С. Бархоткин, капитан 2-го ранга Н. К. Кириллов. Политотдел флотилии возглавил капитан 1-го ранга С. С. Прокофьев.

Опираясь на своих помощников, контр-адмирал С. Г. Горшков осуществил ряд удачных операций, о которых в автобиографии написал так:

«Весной 1943 года командовал рядом десантных и набеговых операций на временно занятое немцами побережье для содействия наступающим сухопутным войскам Южного и Северо-Кавказского фронтов. Наиболее крупными операциями флотилии были: десанты в Мариуполь, Осипенко и Темрюк; поддержка с моря частей Северо-Кавказского фронта при освобождении Таманского полуострова и, наконец, крупная десантная операция в ноябре 1943 года по высадке частей отдельной Приморской армии на Керченском полуострове. Этот десант впоследствии перерос в операцию по систематическим перевозкам через Керченский пролив войск, техники и грузов армии».

Каждая из этих операций примечательна по-своему, содержала что-то новое, отличалась гибкостью, зрелостью оперативного решения и главным — одержанной малыми силами победой.

При подготовке и проведении Новороссийско-Таманской наступательной операции прослеживается уже выработанный в прошлых операциях почерк: четкое планирование, тщательная подготовка и внезапность действий. Учитывая, что противник, опираясь на заранее подготовленные рубежи «Голубой линии», начал эвакуацию своих войск с Таманского полуострова на Керченский через Темрюк и пролив, командующий флотилией поставил своим силам задачу прорвать оборону противника, нарушить коммуникации.

Операция была успешной. Решительными действиями части десанта перерезали дорогу Темрюк — Пересыпь, нанесли удар с тыла по вражеским позициям в Темрюке и выполнили поставленную задачу.

Наблюдая с командного пункта за действиями своих сил, Сергей Георгиевич с гордостью и радостью отмечал, как выросло за годы войны боевое мастерство азовцев. Нехватку в силах они компенсировали высокой выучкой. За 25 дней — 15 боев с вражескими кораблями на коммуникациях, высажено 4 тактических десанта. В этой операции приходилось концентрировать необходимые силы в крайне ограниченные сроки, скрытно, и действия флотилии, внезапные и мощные, приносили победу.

Пришел 1944 год — год решительного наступления наших войск. Быстрое продвижение войск 3-го Украинского фронта нуждалось в активной поддержке со стороны приморского фланга. В связи с этим Азовская военная флотилия переформируется в Дунайскую военную флотилию и перебазируется в Одессу. Контр-адмирал С. Г. Горшков назначается командующим флотилией с оперативным подчинением командующему 3-м Украинским фронтом.

Направляясь в Одессу, С. Г. Горшков забирает с собой прежний штаб и командиров соединений, проявивших высокое искусство управления силами. Среди них капитан 2-го ранга П. И. Державин — командир 1-й бригады речных кораблей, капитан 2-го ранга А. Ф. Аржавкин — командир 2-й бригады речных кораблей, капитан 2-го ранга Г. Н. Охрименко — командир 1-й бригады траления, капитан-лейтенант И. М. Кузнецов — офицер-оператор штаба флотилии и другие.

В августе началась подготовка к преодолению Днестровского лимана. Содействуя нашим наступающим частям, флотилия должна была осуществить высадку десанта на правый берег лимана.

Командование флотилии и непосредственно командующий уделяли большое внимание специальной подготовке десантников.

«На северо-западной окраине Одессы в течение двух недель мы, бойцы морской пехоты, проводили регулярные тренировки. Отрабатывали посадку и высадку. Учились длительное время ходить на веслах. Нередко на берегу во время тренировки мы видели командующего флотилией или начальника штаба, которые интересовались нашей подготовкой…» — эти строки из воспоминания разведчика Дунайской флотилии Алексея Чхеидзе.

И вот наступил черед действовать Дунайской флотилии. Стремясь развить успех войск, командующий 3-м Украинским фронтом генерал армии Ф. И. Толбухин приказал начать форсирование Днестровского лимана.

«С большим волнением ожидал я вечерних сумерек, когда надо будет отдать распоряжение о начале движения, — вспоминает С. Г. Горшков. — И как только этот момент наступил, на восточном берегу лимана все пришло в движение. Вот уже шлюпки на воде, и в них молча размещаются морские пехотинцы с оружием, боеприпасами. Приняв назначенные подразделения, катера и шлюпки отходят от берега и исчезают в темноте».

И снова в качестве высадочных средств — лодки, паромы, катера, полуглиссеры, заранее сосредоточенные в лимане. Командующий флотилией на новом театре, в новых условиях пользуется старым, испытанным средством — внезапностью. Форсирование лимана проходило неожиданно, без артиллерийской подготовки, с соблюдением максимальной маскировки.

Враг обнаружил десант, когда до берега оставалось 100–200 метров. Фашисты открыли сильный огонь. Преодолевая сопротивление врага, десантники высадились на берег и захватили плацдарм.

Уже шла высадка первых эшелонов десанта, когда в Днестровский лиман через узкое Царьградское гирло с боем прорвались бронекатера и минометные катера под командованием капитан-лейтенантов С. И. Барботько и В. И. Великого и тральщики, прикрываемые катерами-дымзавесчиками. Обстреляв огневые точки противника в районе Белгород-Днестровского, они приступили к огневой поддержке частей десанта, наступавших с захваченных плацдармов.

Десантники продвигались вперед. Вскоре над древними стенами Белгород-Днестровской крепости взметнулся алый флаг.

В те дни наступления наших войск и ответственных боевых операций командующий флотилией был до предела сосредоточен, собран. Он не упивался победами, настраивал офицеров штаба на оперативные действия, чтобы не дать опомниться врагу.

В условиях стремительных боев командующий флотилией требовал от штаба четкого руководства всеми силами, их взаимодействия. Нередко, приняв решение, контр-адмирал С. Г. Горшков тут же выезжал в части и разъяснял задачу командирам непосредственно на месте, настраивая моряков на активные действия.

24 августа корабли прорыва под прикрытием торпедных катеров и авиации флота вошли в Килийское гирло Дуная и, подавляя сопротивление противника, начали движение вверх по реке. Преодолев огневое противодействие врага, корабли флотилии заняли города Вилково, Килия, Тулча и ряд других населенных пунктов. Наши бронекатера шли вверх по Дунаю, уничтожая переправы, огневые точки и скопления вражеских сил по обоим берегам реки.

Как отмечают историки, действия Дунайской флотилии по овладению дельтой Дуная отличались стремительными темпами продвижения, быстрым перераспределением сил, умелым ведением самостоятельных операций. Наступление кораблей флотилии было таким быстрым и решительным, что дунайцы часто занимали порты еще до подхода войск 3-го Украинского фронта. Днем 25 августа командующий флотилией доносил в Москву, в Ставку: «Частей армии нет. Прошу уточнить обстановку».

Действия соединений и частей Дунайской флотилии в период освобождения Румынии и Болгарии получили высокую оценку командования. Имя С. Г. Горшкова не раз упоминалось в приказах Верховного Главнокомандующего.

В последние месяцы 1944 года корабли и катера флотилии высадили 20 тактических десантов, осуществили переправу около миллиона войск с вооружением и техникой, очистили от мин 2,5 тысячи километров рек. Они участвовали в освобождении Белграда и Будапешта.

Родина высоко оценила боевые действия Дунайской военной флотилии, наградив ее орденами Красного Знамени, Нахимова I степени и Кутузова II степени.

В январе 1945 года вице-адмирал С. Г. Горшков — новое звание ему было присвоено в сентябре 1944 года — назначается командующим эскадрой кораблей Черноморского флота. В представлении его на эту должность было написано:

«Назначение тов. С. Г. Горшкова на должность командующего эскадрой преследует цель дать боевое ядро флота в руки опытного, решительного и боевого адмирала». Вскоре Сергей Георгиевич прибыл к новому месту службы и сразу же понял всю сложность предстоящей работы. Многие корабли, поврежденные в ходе боев, нуждались в капитальном ремонте. Нужно было восстановить места базирования, а с окончанием войны организовать планомерную боевую и политическую подготовку личного состава.

В те дни Сергей Георгиевич часто выезжал в места докования кораблей, на заводы, на стоянки кораблей, советовался с инженерами, организуя ремонт кораблей силами личного состава. В напряженных, до краев наполненных флотских буднях наступил день, ставший точкой отсчета дней мира, — долгожданный, неизбежный, завоеванный День Победы.

Закончилась жесточайшая из войн, но еще не один год вся наша страна и военные моряки в том числе залечивали нанесенные фашистами раны.

В первые послевоенные годы вице-адмирал С. Г. Горшков много сил отдает совершенствованию боевого мастерства личного состава, отработке задач, организации боевой учебы с учетом опыта Отечественной войны.

Он хорошо помнил войну.

«Период командования С. Г. Горшковым эскадрой Черноморского флота — это был расцвет его деятельности, — пишет адмирал В. С. Сысоев. — В эти годы на эскадре были выработаны многие принципы морской службы на плавающих соединениях. Достаточно сказать о вошедших в то время в практику боевой подготовки эскадры Черноморского флота, а позже и других флотов системе сбор-походов, практике сдачи экзаменов на самостоятельное управление кораблем, боевой частью, заведованием от матроса до командира корабля и соединения. Нам, служившим в то время на эскадре, было видно, с какой настойчивостью вводил Сергей Георгиевич эти и другие новшества, ставшие потом основой руководящих документов для плавающих соединений. Можно смело утверждать, что эскадра Черноморского флота в то время была образцовым соединением и именно здесь была заложена основа школы морской службы С. Г. Горшкова. Не случайно из состава эскадры Черноморского флота вышли многие видные военачальники, ставшие потом командующими флотами и заместителями Главнокомандующего. Среди них можно назвать таких, как адмирал флота С. М. Лобов, адмирал В. В. Михайлин, адмирал-инженер В. Г. Новиков и другие».

Сергей Георгиевич так охарактеризовал этот период своей службы:

«Четыре года командования эскадрой кораблей флота дали мне хорошую практику в руководстве крупными корабельными соединениями, в проведении больших восстановительных работ на кораблях и в местах базирования, в организации боевой и политической подготовки личного состава, в проведении испытаний новых, послевоенных кораблей и их оружия и техники».

В ноябре 1948 года вице-адмирал С. Г. Горшков назначается начальником штаба, а в августе 1951-го — командующим Черноморским флотом. Это было не простое выдвижение с одной должности на другую: каждая служебная ступенька готовила его к той высокой миссии, которой ему предстояло посвятить большую часть жизни.

И когда встал вопрос о назначении С. Г. Горшкова Главнокомандующим Военно-Морским Флотом, он вступил в эту должность, имея богатейший опыт руководства крупными силами и в годы войны, и в мирное время. Ему предстояло возглавить флот в тот момент, когда вопрос о дальнейших путях его развития встал особенно остро.