"Юри" - читать интересную книгу автора (Пукк Холгер Янович)

9

Попрощавшись с Вирве на автобусной остановке, Юри сразу же направился на улицу Кийре: никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня! Если ему повезёт, то через несколько часов он уже будет сидеть в поезде и ехать в Сааремаа.

Быстрым шагом перешёл Юри дорогу и оглянулся. Не увидит ли он ещё Вирве, прежде чем она исчезнет в толпе людей? Он с удовольствием пошёл бы с девочкой в магазин, где продают гвозди. Но Вирве не повторила приглашения, а сам он не решился предложить ей свою помощь. Она и так уплатила за проезд в автобусе. А тут он ещё станет навязываться в компанию.

Юри внимательно оглядел улицу, но ни по одну, ни по другую сторону от остановки девочки не было видно.

Куда же она подевалась? Так быстро невозможно уйти далеко.

Ого! Кто это в ярко-красной блузке стоит в очереди на автобус?

Вирве! Ну конечно, она!

Вот девочка поднялась на ступеньку автобуса, её длинные тёмные косы хорошо выделяются на красной материи блузки. Мелькнули белые ленты в косичках.

Почему Вирве не пошла в магазин? Не успела приехать в город и сразу же повернула назад. Непонятно!

Дверцы автобуса захлопнулись. Колёса покатились и понесли на своих плечах тяжёлую машину дальше, по нескончаемой улице.

Юри проводил автобус глазами до самого перекрёстка.

Странная история. Может быть, Вирве забыла что-нибудь дома? Но что? Гвоздь для образца был с собой. Кошелёк с деньгами — тоже. Юри хорошо его разглядел, когда Вирве искала мелочь, расплачиваясь в автобусе за билеты.

В недоумении покачав головой, Юри отправился дальше.

Вдруг мальчик остановился: а где табель успеваемости? Кажется, он перегнул его пополам и спрятал в карман пальто.

Юри сунул руку в карман. Пальцы сразу же ощутили гладкую бумагу табеля. Но что это за странный предмет там, на дне? Раньше его не было.

Юри быстро выдернул руку из кармана.

На его ладони лежал треугольный кошелёчек из зелёной кожи. Тот самый, который он видел в руках у Вирве!

Расстегнув кошелёк, Юри нашёл в нём десятирублёвую бумажку и копеек шестьдесят мелочи.

Теперь понятно, почему Вирве сразу же поехала обратно. У неё не осталось денег на покупку гвоздей.

Не замечая любопытных взглядов прохожих, Юри с кошельком в руках стоял посреди тротуара. Он улыбался. Ему казалось, будто он держит в руках не деньги, а письмо друга, и в письме — хорошие вести.

А что скажет девочке её мать? Юри забеспокоился: не попало бы Вирве дома.

Засунув кошелёк поглубже в карман, Юри заспешил дальше по многолюдному тротуару. Он ловко лавировал между прохожими, как, бывало, в те времена, когда бежал из школы домой. Тогда он торопился сообщить матери школьные новости или хотел поскорее приготовить уроки и заняться чем-нибудь очень интересным: забраться с книгой на диван, или отправиться на гору Ребасемяги кататься на лыжах, или предпринять ещё что-нибудь. Ведь на свете тысяча интересных занятий!

Куда же теперь они подевались? Ах, что это он опять начинает скулить! Всё уладится. И он, Юри, ещё найдёт себе новый дом. Непременно найдёт!

Подарок Вирве Юри принял как хорошее предзнаменование и ожидал, что теперь всё повернётся к лучшему.

Настанет время, и он, всеми признанный садовод, выведет такой замечательный сорт яблок, какого никто в мире ещё не видел. И назовёт его «Вирве»!

Юри было так приятно мечтать об этом.

Он представлял себе, как в один прекрасный день переступит порог дома Вийкхолмов. Мать Вирве выйдет ему навстречу, а из-за её спины будут выглядывать любопытные малыши, мальчики и девочки. Он поклонится всему семейству и спросит, где Вирве. Мать покажет рукой в сад. И вот уже Вирве идёт на большую стеклянную веранду. Она стоит в распахнутых дверях, а за нею светит солнце — девочка словно несёт с собою его лучи. У неё длинные косы с белыми бантиками, красная блузка и… Юри протягивает ей яблоко, которое красивее и вкуснее всех яблок на свете.

«Пожалуйста, возьми. Оно названо твоим именем: «Вирве»! — скажет он с улыбкой и погладит свою длинную седую бороду. — Этот сорт яблок я выращивал всю свою жизнь».

Вдруг Юри останавливается среди тротуара. В его мечтах что-то не то. Мальчик долго думает, в чём дело. Всё вроде бы в порядке. Стать селекционером — его давнишнее желание. И вывести новый сорт яблок в течение жизни одного поколения людей тоже возможно.

В чём же тогда он запутался?

Наконец Юри понял: когда у него будет, как у Мичурина, седая борода, у Вирве уже не будет ни косичек с бантиками, ни красной блузки, ни маленьких сестёр и братьев.

Мальчик громко засмеялся… Но вскоре не мог больше думать о таких приятных вещах, какие приходили ему в голову в начале пути. Пустой желудок настойчиво напоминал о себе. Словно догадывался о сокровище, которое чудесным образом оказалось в кармане у Юри.

Ну что же. Пойдём заморим червячка. Кстати, недалеко столовая, там можно будет вкусно пообедать…

К пяти часам Юри добрался до квартиры тёти Эрны.

Он позвонил, словно совершенно посторонний человек, который явился по какому-нибудь делу или в гости.

Тётя Эрна открыла дверь. Юри стащил с головы школьную фуражку и поздоровался.

— А-аа, голубок! — воскликнула тётя Эрна насмешливо. — Небось пустой желудок загнал назад, в клетку?

— Не стану жаловаться, тётя Эрна, — ответил Юри с не свойственной ему дерзостью. — Я только что наелся до отвала: гороховый суп, котлеты, салат, кисель.

Юри давно понял: еда для тёти превыше всего на свете. Вот и сорвался с языка сам собою такой ответ.

Эрна Казук была уверена, что нужда рано или поздно заставит Юри постучать в её дверь. Поэтому независимый тон мальчика её озадачил. Но женщина быстро пришла в себя.

— В таком случае что тебе здесь нужно?

Юри протиснулся в прихожую. На лестнице ему не хотелось объяснять, зачем он сюда пришёл.

Не далее как вчера вечером Эрна Казук узнала из надёжного источника: отец Юри зарабатывает более двух тысяч рублей в месяц.

Из этой суммы на содержание мальчика ему придётся уделить рублей пятьсот-шестьсот. А разве на ребёнка столько истратишь?

— Тётя Эрна, — начал Юри сдержанно. — Я прошу, отдайте мне, пожалуйста, те деньги, которые скопила мама на отпуск… Они, наверное, у вас?

Слова мальчика огорошили женщину: поначалу она не в состоянии была произнести ни слова и только в упор смотрела на Юри. Но, как всегда, Эрна Казук быстро взяла себя в руки.

— Деньги?! — воскликнула она. — Ты требуешь от меня деньги? Живёшь и ешь здесь…

— Я не вернусь больше к вам, — перебил её Юри. — Поэтому отдайте мне мамины деньги и мои вещи. Учебники пускай пока полежат у вас. Я…

— Видали барина! — заорала Эрна Казук. — Он не вернётся! Ему лишь подавай деньги, неблагодарный! Копейки, которые остались от твоей матери, — разве это деньги? Тьфу! Не дам. С деньгами я тебя на улицу не пущу. Не пущу! Хочешь, приходи, живи здесь. Не хочешь — убирайся. А деньги тратить я тебе не позволю. Вот упрямый осёл! Взяла я на себя крест! Как же, жди благодарности от пионера!

— Вы… вы не имеете права так поступать! — в испуге закричал Юри.

— Ах ты! Ты приходишь ко мне разглагольствовать о правах! Не беспокойся! Законы я знаю. Значит, я не вправе забрать тебя с улицы?! Вот благодарность детей!

В голове у Юри всё смешалось.

Нет более тяжкого удара, чем тот, который уничтожает надежду.

Мальчик никак не мог сосредоточиться и по-настоящему возразить тётке.

Эрна Казук приободрилась, упёрла руки в бока; казалось, она разгадала мысли мальчика.

— И куда же ты собираешься идти? — насмешливо спросила она. — Туда… домой, что ли? Ха-ха… Смею тебя уверить: квартира сдана. Думаешь, её кто-то там для тебя бережёт?

— А вещи? Мамины вещи? — вскричал Юри с таким отчаянием в голосе, словно сознание, что их дома больше не существует, причиняет ему невыносимую боль.

— Вещи, вещи… — передразнила мальчика тётка. — Видали! Тоже мне, явился наследник! Ну-ка, пошёл вон! А если остаёшься, то не воображай, будто я разрешу тебе здесь командовать да ещё требовать от меня какие-то вещи. Подрасти сначала, а потом и приходи учить меня, старого человека…

Не отрывая глаз от тёткиного лица, Юри попятился к двери. Пошарив за спиной, нащупал дверную ручку. Дверь отворилась, и Юри сломя голову кинулся вниз по лестнице.

Как уверенно, с какими радужными надеждами шагал Юри всего лишь несколько минут назад по этой самой улице, а теперь он еле передвигал ноги, как потерянный. Все планы рухнули, словно башня из кубиков.

Неужели у него остаётся только один путь — назад к тётке? Брать серую сумку и крадучись идти к красным воротам… Придя из школы, возле дверей стаскивать с шеи пионерский галстук… По вечерам слушать, как насмехаются над всем, что тебе дорого… Неужели все другие дороги для него закрыты?

Ах, если бы у Юри был дом! Пойти бы туда и лечь на диван, на тот самый диван, где он спал с детства, где висит на стене вид таллинского Вышгорода… Но недавний визит в дом с мансардой окончательно разрушил надежды мальчика. Да, тётка права: у Юри уже нет ничего — ни дома, ни вещей.

По улице взад-вперёд снуют прохожие. Они все куда-то спешат. Домой, на работу, к знакомым, в кино… А вот молодой человек и девушка идут медленно, потому что они гуляют.

И Юри думает: «Как было бы хорошо, если бы и я куда-нибудь спешил, если бы и меня где-нибудь ждали. Как пусто сейчас на душе. Как страшно от мысли, что ты одинок и навсегда останешься одиноким».

Юри взбирается по скрипучей лестнице на чердак.

«Неужели уже ничего нельзя сделать? — думает мальчик и тут же утешает себя: — Я пойду работать. Может быть, возьмут куда-нибудь. Получу место в общежитии. Пошлю письмо дяде Кустасу!»

С улицы доносится кошачье мяуканье. Протяжное и жалобное.

Юри поднимается с кушетки. Прислушивается.

Да. Лестница начинает тихонько скрипеть. Похоже, идут несколько человек. Так оно и есть!

— Привет мастеру плавания! — вполголоса говорит Билли, чтобы его приветствие случайно не долетело до слуха какого-нибудь прохожего.

— Здрасте… — бормочет Вялый.

Всех сердечнее и проще относится к Юри Эрви. Протиснувшись между приятелями, он подошёл поближе к Юри, внимательно посмотрел ему в лицо и уверенно сказал:

— Температуры у тебя уже нет. Сразу видно: глаза ясные. Это здорово! Ну, что ты сегодня делал! Кишочки не переговариваются?

Эрви вытащил из кармана брюк кусок колбасы и две сплющенные булочки.

— Наверни-ка, Юри, всё одним махом!

— Кончай болтать! — ворчит Вялый и плюхается на один из ящиков. Длинные, в пёстрых носках ноги вытянуты так, что они достают чуть ли не до противоположной стены. Пальцы проворно тасуют колоду карт. Видно, это занятие для него дело привычное.

— Начнём! — Вялый большим пальцем проводит по ребру колоды — вжжиг!

— Да погоди ты, — возражает Билли. — Дай обменяться впечатлениями. Мы же с Юркой вместе болели. Ну, как дела, паря?

Юри пожимает плечами.

— Вроде ничего. Сегодня почти весь день был на улице. А вчера… — Он усмехнулся. — Вчера на рынке чуть было не упал.

Билли находит, что Юрка молодчага парень, ведь сам-то он, атаман, вчера не смел и носа на улицу высунуть. В груди страх как болело. Да и сейчас ещё хвастаться рановато. Но у Вялого нынче деньжата. Надо перекинуться в картишки.

Эрви вытаскивает на середину каморки ящик побольше: В центре ящика ставит пустую консервную банку, вместо пепельницы; возле ящика, в земляном полу, выкапывает неглубокую ямку и устанавливает в ней извлечённую из кармана бутылку вина с яркой наклейкой.

— Готово! — отрапортовывает он атаману.

— Ну, поехали! — даёт атаман команду. И обращается к Юри: — Может, попробуешь с нами?

— Не хочу, — отказывается Юри.

Вялый сразу же принимается зубоскалить:

— Боишься, что ли?

— Если у тебя нет денег, я одолжу, — предлагает Билли.

— Не хочу, — категорически отказывается Юри. — Раньше никогда не играл… на деньги. — И с удовольствием принимается грызть принесённую Эрвином колбасу.

— Никудышный ты человек. — Вялый махнул рукой, поплевал на пальцы и начал раздавать карты на троих.

— Не ворчи! — цыкнул на него Билли. — Законный парень; видишь, не побоялся отказаться. Это тоже дорого стоит.

— Ха-ха! Маменькин сынок и ничего больше! — Вялый протянул руку и напялил Юри шапку на глаза.

Юри чуть не задохнулся от злости.

— Кто это маменькин сынок? — Он вскочил с места.

Долговязый сделал вид, будто ничего не слышал, и лишь пренебрежительно усмехнулся.

— Что же ты замолчал! — наступает Юри, думая, что его смелый окрик испугал Вялого.

— Ого-о! Ишь раскудахтался! А вот это видел?

Вялый не спеша поднимает большой костлявый кулак к носу мальчика. Но сам остаётся по-прежнему сидеть на ящике.

Всё это до того оскорбительно, что Юри окончательно рассвирепел.

Он быстро отпрянул в сторону и дал Вялому хорошего тумака в грудь. Ноги долговязого взлетели вверх, словно две оглобли, мгновение поболтались в воздухе, и, перевалившись через ящик, Вялый медленно сполз на пыльный пол. Карты, описав в воздухе полукруг, посыпались на упавшего, словно стая разозлённых птиц. Но Вялый моментально вскочил на ноги и кинулся к Юри, пытаясь схватить его своими длиннющими руками.

Здесь, в тесной каморке, между разбросанными на полу ящиками, Юри удобнее драться, чем долговязому. Мальчишка наносит Вялому удар прямо под ложечку, да так, что у противника перехватывает дыхание.

— Ах, ты та-ак! — хрипит Вялый. Он останавливается, смотрит в упор на Юри и вытаскивает из кармана брюк нагайку.

— Брось, Вялый! — приказывает Билли. — Хочешь, чтобы сюда сбежался весь город?

Угроза подействовала. Вялый, сопя, садится на ящик и начинает собирать рассыпавшиеся по полу карты.

— Возись тут с маменькиными сынками… — цедит он сквозь зубы.

— Не успеешь и глазом моргнуть, как уже с ног сбивают, — поддел Эрви.

Шутке смеётся и атаман.

— Попомните мои слова! Этот парень нам когда-нибудь испечёт пирожок! — говорит Вялый. Сколько злости и ненависти в его голосе!

— Ты, Юрка, не лезь на рожон, — поучает Билли. Хотя новенький чертовски смелый парень, всё же не надо, чтобы у него создалось впечатление, будто он прав. Нельзя попирать железный закон дисциплины.

— А пусть он не задирает, — отругивается Юри.

Перебранку прекращает приказ атамана: пусть парни подадут друг другу руки, извинятся — и дело в шляпе, пора приступать к игре.

— Не стану я извиняться. Он задирает, суёт мне под нос свой кулак. Почему я должен извиняться?! — кричит возмущённый Юри.

Авторитет атамана под угрозой. Новенький так бойко сопротивляется, что только диву даёшься. Да и Щелкун наблюдает за происходящим с таким ехидным лицом, словно бы спрашивает: «Ну, атаман, а теперь что скажешь? Влип ты со своей мудростью».

Билли смотрит на Юри с ненавистью, словно хочет взглядом пригвоздить мальчика к стенке. Но Юри не отводит глаз в сторону. И продолжает спокойно грызть колбасу.

— Ну, чёрт с вами, — Билли махнул рукой. — Не извиняйтесь, если неохота. Пожмите просто так лапы и… и чтобы между своими парнями больше таких шуток не было.

Юри перекладывает колбасу в левую руку и протягивает правую противнику, расслабленные пальцы Вялого не спеша касаются её. На мгновение рука задерживается в руке, но все присутствующие, чувствуют: эти двое никогда не помирятся друг с другом.

Игра начинается. Карты с растрёпанными углами переходят из рук в руки. Иногда на краю ящика лежат лишь копейки, иногда даже рублёвки.

Странно, как меняет людей азартная игра, — она словно срывает с их лиц маски, обнажает тёмные стороны человеческого характера, о которых в обычной обстановке и предположить трудно.

Посмотрите!

Вялый так и пылает до самых кончиков ушей. При каждом ходе он ругается, хлопает себя картами по колену. Наваливается всем телом на ящик. В такие мгновения он — словно огромный, приготовившийся к прыжку зверь. Глаза жадно и недоверчиво следят за пальцами раздающего карты. Время от времени он в бешенстве кричит:

— Стой! Жульничаешь!

Но когда очередь тасовать карты доходит до Вялого, сразу обнаруживается: он уже успел засунуть две карты под край ящика.

Спокойнее всех ведёт себя Щелкун, хотя он беспрестанно проигрывает и ему всё время приходится занимать деньги у Вялого. Щелкун не поддаётся азарту игры. Он словно хочет лишь поддержать компанию.

Картёжная игра кончается, когда деньги Вялого оказываются в кармане у Билли.

Троица удаляется.

Юри ещё долго сидит возле маленького окна и украдкой смотрит сквозь пыльные в трещинах стёкла вниз, на улицу. Там не видно ни души. Да и кому понадобится в полночь идти на окраину города!

И всё же! С той стороны, где стоят последние дома, медленно приближается человек в форме.

Милиционер!

Юри быстро опускает уголок мешковины. Мальчика охватывает страх, в голове стучит одна беспокойная мысль: «Неужели я стал таким, что мне уже надо прятаться от милиционера? Нет. Почему? Я же не сделал ничего плохого. Но зачем пришёл этот милиционер?»

Юри выглядывает в щёлочку.

«Ого! Стоит как раз против нашего дома! А вдруг ему вздумается подняться сюда, наверх. Что тогда? Ничего особенного. Пусть приходит. Я не боюсь его. Да и зачем ему сюда забираться. Он прохаживается просто так по своему участку. Как хорошо, что я могу посмотреть ему прямо в глаза. Ему и всем остальным: учителю Роозма, Вирве… всем, всем».

Милиционер всё ещё стоит на краю тротуара и курит.

Юри поправляет рваную мешковину, чтобы она плотнее закрывала окно.

«Надо приниматься за дело, как говаривала мама. Завтра начну искать работу. Доброй ночи!»

Юри кивает стоящему под окном милиционеру и ощупью укладывается на кушетку.