"Юри" - читать интересную книгу автора (Пукк Холгер Янович)

14

Юри доходит до угла улицы. Останавливается и старательно запахивает полы плаща. Из карманов высовываются шлёпанцы. Мальчик снял их сразу же, за воротами. Слишком большие, мешают идти.

Да. Эта улица ему знакома. Она ведёт прямо к школе. А недалеко от школы есть отделение милиции. Единственное, которое Юри знает, сюда он и шёл утром.

Мальчик идёт дальше. Босые ноги шлёпают по асфальту. Полы плаща подметают тротуар.

В голове стучит. Ноги еле передвигаются. Немножко подташнивает, словно Юри кружится на карусели.

Вдруг его окликают:

— Юри!

Голос такой знакомый. Только у одного человека такой голос — низкий и ласковый.

Мальчик бежит навстречу этому голосу. И, словно ища опоры, падает в объятия учителя Роозма.

Добрые сильные руки поддерживают его.

Ни мальчик, ни учитель не говорят ни слова.

Наконец Юри поднимает голову.

Учитель Роозма не один. Возле него Аарне, Вирве и Нээме!

Широко раскрытыми глазами смотрит Юри то на одного, то на другого.

Чуть заметная улыбка пробегает по его лицу. В ней счастье, огромное, бесконечное счастье.

Мальчик отступает на шаг.

— Учитель Роозма, вы же должны были отправиться на экскурсию? — спрашивает он, и в голосе его звучат радость и удивление.

Но прежде чем Антон Роозма успевает сказать слово, Вирве уже ответила за него:

— Учитель Роозма не поехал! Он разыскивал тебя.

И Юри чувствует: учитель Роозма самый близкий ему человек. Первый после матери. Если бы только он, Юри, знал, что классный руководитель в городе…

— Да… а куда вы все идёте?

— К тебе. Официальный визит! — шутит Нээме.

— Но ты ведь уехал в деревню! — снова изумляется Юри.

— Уехал, да снова примчался в город.

Аарне обнимает Юри за плечи и говорит торжественно и ласково:

— Так ведь и ты, Юри, обязательно бы приехал, если бы Нээме, или Вирве, или кому-нибудь другому понадобилась твоя помощь. Не правда ли?

Юри опустил голову. Сердце его сжалось, к горлу подступил ком. Мальчик закрыл глаза, чтобы товарищи не видели его слёз, хотя это слёзы благодарности и счастья.

— Куда же ты направился? — спрашивает учитель Роозма. — Нам позвонили из милиции, мол, какой-то Юри находится в больнице, не тот ли, которого вы разыскиваете? Вот мы собрались и пошли… А ты уже… Ну и намучились мы с тобой, братец! Уж больно ты скрытный!

Слова учителя возвратили Юри к страшной действительности, к ужасным событиям, о которых знает он один и так долго молчал. Больше молчать он не в силах. Юри хватает учителя за руку.

— Вялого! Вялого надо поймать! Он убил Эрвина! — говорит мальчик прерывающимся голосом. — Я должен идти… сейчас… сообщить… в милицию. Я убежал из больницы… Он может ещё кого-нибудь убить!

Наступает молчание. Никто не может произнести ни слова. Первым опомнился учитель Роозма. Он отдаёт распоряжение: Аарне пойдёт в отделение милиции, остальные отведут Юри назад в больницу…

Этой же ночью Вялого поймали на вокзале, когда он пробирался к поезду.

На Горном кладбище под высокой пышной сосной стоит пионерское звено. Вечернее солнце посылает свои косые лучи сквозь ветки деревьев и вырисовывает на белых блузах замысловатые узоры. Когда солнечный свет падает на красный пионерский галстук, тот вспыхивает, словно ослепительное пламя.

На дне выкопанной в жёлтом песке могилы виден гроб.

Среди пионеров, собравшихся возле могилы, стоит и Аарне. С тяжёлым чувством смотрит он на гроб, где лежит Эрвин Коппель. Аарне произносит прощальное слово:

— Эрви! Так называет тебя наш Юри. Дорогой Эрви! Мы никогда не знали и не видели тебя, мы и теперь почти ничего о тебе не знаем, и всё-таки ты стал нам близким человеком.

Нам жаль, что многие годы ты прожил не так, как нужно. Но мы рады, что в самую трудную минуту своей жизни ты оказался настоящим человеком.

Ты был другом Юри. Ты встал на его защиту и даже отдал за него свою жизнь. Ты совершил благородный поступок. Ты достоин того, чтобы пионерский салют проводил тебя в последний путь. Прощай, Эрви!

Руки ребят поднимаются и на мгновение замирают — пионеры салютуют Эрвину Коппелю, оказывают ему последнюю почесть.

Лица детей торжественны.

Среди пионеров находится и Юри Кангур. Он не плачет, он знает: Эрви не любил нытиков.

Дети уходят.

У могилы стоит на коленях бабушка Эрвина. Она молится. Лицо её неподвижно, глаза закрыты.

«Небось благодарит своего Иегову за то, что тот покарал Эрви за грехи. Небось она верит, что сделала всё возможное для спасения Эрви. Ведь она с утра до вечера пичкала его словом божьим и три раза в день кормила супом и салом. Чего же ещё нужно человеку?»

Так думает Аарне, когда проходит мимо стоящей на коленях старухи.

«Не она ли исковеркала жизнь Эрви? Ведь не все оказываются сильными и стойкими, как наш Юри. Не каждый сможет…»

Вирве идёт рядом с Юри и оживлённо рассказывает:

— Как мы тебя искали! Каждый день по городу патрулировал наш отряд. Весь отряд! Аарне даже привлёк к этому делу комсомольцев из своего цеха! И ещё милиционеры! Но увидеть тебя так никому и не удалось. Только один милиционер там… там, возле парка Медведя… Но и в тот раз ты ускользнул из его рук. Единственная надежда была на письмо, которое, я оставила на кладбище.

Юри улыбается одними глазами. Мальчику очень приятно, что у него много друзей. Даже таких, о которых он и не подозревал…

Юри временно живёт у учителя Роозма.

Однажды, когда мальчик вернулся с Горного кладбища, его ожидал сюрприз: в комнате сидел высокий мужчина, с лицом, смуглым от ветра и солнца.

У него были голубые смеющиеся глаза, седые усы и высокий лоб.

— Дядя Кустас!

— Ну-ну! От кого же ещё может так пахнуть рыбой! — рокочет в ответ голос дяди. — Иди, пожми рыбаку руку.

Дядя Кустас большой и сильный. От просмолённых канатов и тяжёлых сетей его ладони покрылись мозолями. Юри кажется, когда он пожимает дяде руку, что он держится за крепкий корабельный трос.

— Ну, парень, как самочувствие после двенадцатибалльных ветров? Долгонько же они швыряли твою шлюпку!

— Всё в порядке.

Дядя сжимает плечо Юри, да так, что на глазах у мальчика выступили слёзы.

— Дельный ответ! — грохочет дядя на всю квартиру. — Так и должно быть. Кто в хороший шторм устоит, тот и сам становится вдвойне сильнее! Так-то.

Учитель Роозма рассказал, какая нелёгкая была задача найти дядю Кустаса. Его адрес удалось узнать лишь за день до того, как нашёлся Юри, — ведь Антон Роозма не знал фамилии дяди Кустаса!

А идею разыскать дядю Кустаса подала Вирве — из разговора с Юри она знала, что мальчику очень хотелось бы попасть на остров Сааремаа, к дяде.

— Дядя Кустас, как это вы так быстро сюда приехали?

— Ого! — опять гремит дядя. — Что я тебе за «вы»! Те, кто из одного котла уху хлебают, должны друг друга называть на «ты».

Юри улыбается.

— Да разве это быстро?! — продолжает дядя. — Скоро ракеты за два-три дня до Луны долетать смогут, а с нашего-то острова до Большой земли долго ли добраться! В особенности, если объявлено SOS. В этих случаях надо действовать не мешкая.

Лицо дяди омрачается, и он со вздохом добавляет:

— Я бы и раньше приехал… тогда… ну, когда мать у тебя… Но ведь эта стяжательница Эрна Казук не сообщила мне…

Супруга учителя Роозма приглашает всех к обеденному столу. Во время обеда разговор перекидывается с одного материка на другой — ведь дядя Кустас бывалый моряк. Только к берегу Австралии ему не пришлось пришвартовываться. Все остальные части света им пройдены и увидены.

— Сейчас у нас в колхозе набирают мужчин на судно, — говорит дядя Кустас. — План таков: отправиться к западному побережью Африки на ловлю сардин. У меня на сердце прямо кошки скребут. Так и ринулся бы вместе со всеми… Но куда там — ноги уже слабы. Хорошо ещё, что хоть на вёсельной лодке могу ходить, сети на угрей ставить.

— Ну что это за разговор! — восклицает учитель Роозма. — Если у вас ноги ослабли, то что же говорить нам, старикам?! Ведь вам наверняка нет ещё и пятидесяти пяти?

— Действительно, нет. Только через несколько дней будет! — Дядя усмехается. — Но если встанешь рядом с таким молодым человеком, как скажем, Юри, то почувствуешь, что ноги уже не те — одеревенели.

— А я тоже смогу выходить на лодке в море? — спрашивает Юри.

За время разговора не было произнесено ни одного слова о том, что Юри отправляется с дядей, но это вроде бы само собой разумелось — словно дело давно решённое. Поэтому никто не удивился вопросу мальчика.

— А то как же! — восклицает дядя Кустас. — У нас на побережье такие молодцы, как ты, частенько выходят в море ставить сети.

Компания поднимается из-за стола. Учитель Роозма и дядя Кустас начинают обсуждать, что ещё надо сделать и уладить до отъезда Юри на Сааремаа. Мальчик сидит около них и слушает. На душе у него спокойно. Все тревоги позади. Только одного жаль: здесь останутся друзья, учитель Роозма, Аарне, кладбище, где похоронена мать, Эрви. Юри понимает: с этим ничего не поделаешь. Но он непременно станет навещать друзей, часто-часто… И когда-нибудь подарит каждому из них выведенный им сорт яблок, под названием «Вирве». А матери? Матери… Лучший подарок для матери — всегда быть хорошим человеком.

До отхода поезда остаётся несколько минут. На платформе, вдоль которой расположились зелёные вагоны, снуют люди. Молодые и старые, уезжающие и провожающие. Широкие стёкла окон опущены. Оттуда выглядывают пассажиры; железный конь вот-вот тронется и помчит их к незнакомым местам. Уезжающие возбуждены, кричат что-то остающимся на перроне родным и знакомым. Некоторые пассажиры едут только до следующей остановки, но и они тоже волнуются в ожидании отхода поезда.

Перед одним из вагонов стоят друзья Юри — Вирве, Нээме и весь отряд. Здесь же и учитель Роозма, и Аарне. Все они окружили Юри. У мальчика от волнения горят щёки. Рядом стоит дядя Кустас и попыхивает трубочкой.

Вирве дотрагивается до рукава Аарне и шепчет:

— Ну теперь можно?

— Что? — Аарне не сразу её понимает.

— Ну, это…

— Ай!! Да, да!!

Вирве выбирается вперёд и поворачивается лицом к ребятам.

— Отряд, внимание! Смирно!

Разговор обрывается. Пионеры стоят по команде «смирно».

Вирве подходит к отъезжающему.

— Дорогой Юри! Будь всегда хорошим пионером. Этого желает тебе твой пионерский отряд! Троекратное «ура» нашему Юри!

И все звуки на перроне тонут в крике «ура!»

Юри всегда шёл в ногу со своим отрядом. Поэтому и он вместе со всеми кричит «ура!». В его голосе тоже слышится доброе пожелание друзьям.

Ребята ещё успевают быстро пожать товарищу руку. Раздаётся свисток.

Юри вскакивает на подножку вагона.

Белые блузы пионеров сливаются в большое светлое пятно на пёстром фоне перрона…

Поезд поворачивает налево, за живую изгородь высоких елей. И кажется, будто перед оставшимися на перроне опускается зелёный занавес.

Юри вспоминает, что он не успел сказать товарищам многих хороших слов, которые были у него приготовлены. В особенности — Вирве. И он страшно жалеет об этом. Но тут же утешает себя: добравшись до места, он непременно сразу же напишет своим друзьям письмо.

То же самое думают и пионеры, оставшиеся на вокзале.

И в этом нет ничего удивительного. Подобные чувства переживают все, кто куда-нибудь уезжает, все, кто провожает в путь друзей. Даже в тех случаях, если перед расставанием было произнесено невесть сколько прекрасных слов.

Но разве так уж нужны слова?

Не говорят ли дела в тысячу раз более понятным и правдивым языком!