"Обжигающий поцелуй" - читать интересную книгу автора (Грей Кайла)

Глава 1

Август, 1774 года

Чарлстон, Южная Каролина

– Ты выглядишь очаровательно, Мэдлин. И ты не должна нервничать. Джеффри – прекрасный джентльмен.

Мэдлин Хартуэлл молча посмотрела на отца. Его странное замечание весьма ее удивило, но она не знала, что ответить. Отец же, шагнув к двери, поднял руку, чтобы постучать в дверь внушительного особняка на Бей-стрит, но тут же опустил и, тяжело вздохнув, пробормотал:

– Мне нужно… подождать минутку. Надо… успокоиться.

Мэдлин на сей раз нисколько не удивилась; она уже привыкла к тому, что из-за постоянного пьянства руки у отца заметно тряслись. Да, ему действительно следовало успокоиться.

Машинально оправив платье, Мэдлин тихо сказала:

– Я тоже немного нервничаю. Ведь после смерти мамы мы почти нигде не бывали.

– Да, знаю. – Отец снова вздохнул. Просто я не в себе – с тех пор как умерла моя Сара. Думал, что починил это проклятое колесо и карета безопасна… – Отец умолк и громко шмыгнул носом.

– Несчастный случай; это не твоя вина, папа, – ответила Мэдлин, поправляя корсаж.

Отец в последние годы действительно стал совсем другим. Да и она, Мэдлин, – тоже. Казалось, что последние семь лет она только и делала, что заботилась об отце, но, увы, тот все больше опускался, а его карточные долги выросли до таких размеров, что он уже никак не мог с ними расплатиться. В результате их жизнь очень изменилась и теперь совершенно не походила на прежнюю. Сначала им пришлось продать драгоценности матери, потом – столовое серебро и фарфор, уже после этого они продали всю мебель и, наконец, – чудесный дом, в котором Мэдлин выросла.

В прошлом месяце они были вынуждены переехать в двухкомнатную квартирку над мастерской портного. Мэдлин пришлось продать все красивые платья из гардероба матери, чтобы прокормиться, и теперь у нее осталось только одно-единственное. Платье было довольно простенькое и не очень модное, однако вполне пристойное. Светлый оттенок небесной лазури был у ее матери любимым, и вскоре после ее смерти Мэдлин убрала платье подальше. И вот теперь, когда ей исполнилось двадцать два года, платье сидело на ней идеально, хотя и было немного тесновато в бюсте. Мэдлин собиралась распустить швы, но это приглашение на вечер пришло так неожиданно, что у нее не оставалось времени что-то изменить.

– Но как же так получилось, что нас пригласили на этот ужин, папа? – спросила Мэдлин.

– Джеффри Таунсенд – мой деловой знакомый, – уклончиво ответил отец. Расправив плечи, он наконец ударил в дверь молотком.

От громкого стука меди о медь Мэдлин невольно вздрогнула. Да что с ней такое сегодня? Ведь она никогда не была робкой и пугливой… Да, верно, робкой она не была, но сегодня ее с самого утра одолевали дурные предчувствия… Возможно, ее смущало и тревожило поведение отца – в этот день он был слишком внимательный, а такого уже давно не случалось.

Тут дверь наконец отворилась, и их сразу же провели в просторную гостиную, где оказалось, кроме них с отцом, еще шесть человек. Когда хозяин дома приблизился к ним, Мэдлин почувствовала себя еще более неуютно. Его холодные карие глаза слишком уж пристально ее рассматривали, и у нее вдруг появилась мысль, что она кролик, столкнувшийся с голодной лисой.

– Прошу знакомиться, Джеффри. Это Мэдлин, моя очаровательная дочь, – сказал отец.

– Да, она и впрямь очаровательна, – ответил хозяин, оглядывая ее с головы до ног.

Мэдлин же сделалось ужасно не по себе, когда Джеффри взял ее за руку и коснулся своими тонкими губами ее пальцев. Ей даже пришлось бороться с собой, чтобы не отпрянуть.

– Приятно познакомиться с вами, мистер Таунсенд, – пробормотала девушка. Спасибо, что пригласили нас сегодня.

– Не стоит благодарности, – улыбнулся Таунсенд. – Надеюсь, что мы с вами будем прекрасно проводить время, – добавил он тихим шепотом.

Мэдлин отдернула руку и отступила на шаг. Немного помедлив, она украдкой осмотрелась, но, судя по всему, никто не услышал последних слов хозяина, кроме, быть может, пышной брюнетки, стоявшей неподалеку; эта дама предостерегающе посмотрела на Мэдлин и тут же отвернулась.

Вскоре гостей представили друг другу, затем подали напитки, и Мэдлин, пытаясь расслабиться, вступила в беседу с приятной пожилой парой – слава Богу, ее навыки общения еще не заржавели. Вечер продолжался, и очень скоро Мэдлин заметила, что брюнетка – ее звали Фелиция – демонстративно ее игнорирует и постоянно подходит к хозяину. Сначала Мэдлин решила, что они пара, потом стало ясно, что подобное внимание весьма раздражает мистера Таунсенда, он не раз сбрасывал руку Фелиции со своего локтя.

В какой-то момент в комнату вошел величественный дворецкий и объявил, что скоро подадут ужин. Мэдлин взглянула на отца, и ей показалось, что и он чувствует себя очень неуютно. Внезапно Джеффри подошел к нему, сказал несколько слов, и она заметила, что отец сильно побледнел. Решив, что он, наверное, заболел, Мэдлин поставила на стол свой бокал с шерри и подошла к нему.

– Отец, вы нездоровы? – спросила она, касаясь его руки.

– Я в полном порядке, – ответил он, не глядя на нее. – Джеффри хочет поговорить с нами у себя в кабинете.

Мэдлин повернулась и взглянула на хозяина.

– Это займет всего минуту, – сказал тот с какой-то странной настойчивостью в голосе.

Джеффри предложил ей руку, и Мэдлин снова почувствовала себя кроликом, столкнувшимся с голодной лисой. Ужасно на себя разозлившись, Мэдлин мысленно воскликнула: «Что же это со мной?! Почему я так боюсь этого человека?!» В конце концов она решила, что виной тому – ее тяжкий жизненный опыт. Слишком часто в совсем еще юном возрасте приходилось ей бродить по самым отдаленным закоулкам города, чтобы вытащить отца из какого-нибудь притона.

В кабинете Джеффри сразу же уселся за свой письменный стол и, вытащив из верхнего ящика какие-то бумаги, подозвал к себе отца и девушку. По-прежнему стараясь не смотреть на дочь, тот приблизился и поставил свою подпись на нескольких страницах. После этого Джеффри протянул ему маленький кожаный мешочек, который отец принял дрожащей рукой. Когда же он наконец-то повернулся, чтобы взглянуть на Мэдлин, в глазах его блестели слезы.

Мэдлин почувствовала, как к горлу ее подступила дурнота. Она шагнула к отцу, но тот поднял руку, как бы останавливая ее.

– Что такое? – Ее голос был едва ли громче шепота.

– Я должен попрощаться с тобой, Мэдлин.

– Что?.. Что вы хотите этим сказать? Мы уже уходим?

– Прости меня, – пробормотал отец, поспешно направившись к выходу.

– Отец! – Мэдлин бросилась за ним, но мистер Таунсенд, быстро обойдя стол, остановил ее.

– Подождите, Мэдлин. Есть еще кое-что… Позвольте сообщить вам то, что ваш отец не сумел сказать.

– Нет, благодарю вас. Пусть отец расскажет мне это по дороге домой. Извините меня.

Мэдлин шагнула к двери, но Джеффри грубо схватил ее за руку и привлек к себе.

– Ты уже дома, понятно? И должна быть мне благодарна, маленькая дерзкая нищенка. Надеюсь, со временем ты это поймешь.

– Как вы смеете?! Как вы смеете так говорить со мной?!

– Смею, потому что имею право. Твой отец только что отдал тебя мне, чтобы я мог делать все, что пожелаю.

– Что? – Мэдлин показалось, что она ослышалась.

– Вернее, не отдал, а продал, поскольку я заплатил ему за тебя кругленькую сумму.

– Заплатил? Так вот что означали все эти бумаги… О Боже, что именно он подписал? – проговорила Мэдлин с дрожью в голосе.

– Видишь ли, он отписал тебя мне… как имущество. У твоего отца накопился огромный долг передо мной. Но я простил ему этот долг. И даже дал ему небольшую сумму в обмен на тебя. Вообще-то ты должна быть польщена. Я еще никогда не платил за женщину.

– Напрасно вы думаете, что купили меня, – заявила Мэдлин. – Уверяю вас, сэр, вы ничего не купили.

Джеффри молча подтолкнул девушку к креслу и усадил. Пристально глядя на нее, сказал:

– Твое мнение не имеет совершенно никакого значения. Что сделано, то сделано. Поэтому я советую тебе быть со мной полюбезнее, пока я не потерял терпение.

– Я хочу поговорить с отцом! – закричала Мэдлин. Джеффри наклонился над ней и, упершись ладонями в подлокотники кресла, снова заговорил.

– Ты должна понять следующее… – Его тихий голос был наполнен угрозой, а в глазах горело вожделение. – Пойми, твой отец только что продал тебя, чтобы иметь возможность спокойно пить целых полгода. И ты должна быть благодарна мне, потому что я вошел в твое достойное жалости положение.

– Если вы помогали моему отцу, тогда я благодарна, мистер Таунсенд. Но я не желаю иметь с вами дела.

– Я знаю, что в последнее время ты не бывала в свете, моя дорогая, но наверняка слышала обо мне, – продолжал Джеффри. – Я очень влиятельный в этом городе человек. И весьма богатый. Так что для тебя счастье стать моей любовницей. Без сделки, которую я заключил в твоих интересах, ты наверняка в конце концов оказалась бы шлюхой гораздо менее значительного человека.

– Я отказываюсь верить, что мой отец мог заключить с вами такую сделку, – решительно заявила Мэдлин. – Неужели вы действительно ожидаете, что я вам поверю? Вы отвратительны мне, мистер Таунсенд, уже только потому, что говорите такое.

Джеффри громко расхохотался и, еще ниже склонившись над девушкой, прошептал:

– Знаю, что ты мне сейчас не поверишь, но я говорю правду. Так вот, это не я обратился к твоему отцу. Он сам пришел ко мне. Да-да, сам пришел. И я принял его только после того, как на прошлой неделе увидел тебя, когда ты выходила из мастерской портного. То есть я не сразу согласился, понимаешь?

Таунсенд провел пальцем по щеке Мэдлин, и она, вздрогнув, отвернулась. Но он крепко взял ее за подбородок, заставляя снова посмотреть на него.

– И запомни, дорогая, следующее: ты найдешь в моей постели удовольствие или боль. Выбор за тобой. Меня устроит и то и другое.

С этими словами Таунсенд взял девушку за руки и поднял из кресла. Колени у Мэдлин подгибались, и ей казалось, она вот-вот упадет. К горлу же подступила тошнота, и все поплыло у нее перед глазами.

Неужели действительно отец приходил к нему? Но это невозможно! Да, ее отец низко пал – но чтобы такое?.. Она просто не могла смириться с тем, что он… продал ее. Как он мог?!

Мэдлин чувствовала ужасную боль в груди. В последние годы ей казалось, что сердце ее разбито, и она уже начала верить, что от него ничего не осталось, но теперь… Теперь она могла поклясться, что чувствует, как ее сердце разрывается на части.

Она не сразу заметила, как Джеффри наклонился и прижался губами к ее губам, но потом, с силой оттолкнув его, отступила на шаг и, поморщившись, утерла губы тыльной стороной ладони. А он рассмеялся и проговорил:

– Ты такая… невинная. Мне очень нравится, когда мне сопротивляются. Хотя скоро ты будешь умолять, чтобы я к тебе прикоснулся.

– Никогда! – воскликнула Мэдлин, попятившись. Тут раздался стук в дверь, и Джеффри открыл ее.

Дворецкий, стоявший у порога, сообщил, что гости ждут в столовой. «А я и забыла, что в доме гости, – подумала Мэдлин. О Боже, что же делать?!»

– Идем, моя милая. – Джеффри повернулся к девушке. – Мне придется проинструктировать тебя позже. А пока могу сообщить: завтра мы с Фелицией обвенчаемся. Она считает, что ты новая служанка. Днем ты будешь выполнять все капризы моей жены, а ночи будешь проводить в моей постели. Однако я не вижу причин расстраивать Фелицию этой правдой. И знай: ты ублажаешь меня, я гарантирую тебе спокойную жизнь. Но если разозлишь меня хоть чем-нибудь, то будешь страдать – это я тебе обещаю. А теперь пора ужинать. Я ужасно проголодался.

Таунсенд протянул девушке руку с таким видом, как будто ничего особенного не произошло. Мэдлин посмотрела на него с удивлением и пробормотала:

– Неужели вы думаете, что я вернусь туда?

– Совершенно верно. Именно так я и думаю. К сожалению, твой папаша не смог подождать еще одну ночь, чтобы завершить нашу сделку. Поэтому мне и пришлось пригласить вас сегодня. А сейчас я не могу объяснить всем, кто ты такая. Так что тебе придется вернуться вместе со мной к гостям. Идем быстрее.

Мэдлин хотела что-то сказать, но не смогла – словно лишилась дара речи. Сопротивляться она тоже не могла, поэтому позволила Таунсенду вывести ее из комнаты и привести в столовую. Он усадил девушку рядом с пожилой парой, с которой она беседовала в гостиной. Но сейчас Мэдлин была не в состоянии вымолвить и слова, и даже не слышала, о чем гости говорили за столом, – все слова как бы сливались у нее в ушах в один сплошной звон. Но она прекрасно видела, как смотрела на нее Фелиция, сидевшая напротив: с ненавистью и отвращением, – как будто точно знала, зачем Мэдлин привели сюда. И было совершенно ясно: она не потерпит в своем доме еще одну женщину. Перехватив ее взгляд, Мэдлин содрогнулась – казалось, от Фелиции даже сейчас исходила смертельная угроза. А Джеффри Таунсенд, сидевший во главе стола, поглядывал на Мэдлин с таким выражением лица, словно она уже сейчас была его любовницей.

«Что же делать?» – спрашивала себя Мэдлин. Ей казалось, что она угодила в ловушку, из которой не выбраться. И она чувствовала себя ужасно одинокой. Теперь-то она поняла, что могла бы, наверное, предотвратить все это. Ведь не зря же ее сегодня с самого утра одолевало беспокойство. Видимо, она чувствовала, что надвигается беда, но, к сожалению, не придавала значения своим предчувствиям.

Но даже и сейчас Мэдлин твердо знала: ни за что она не станет любовницей Таунсенда. Более того, никогда не будет игрушкой в руках какого-либо мужчины. Она сама будет определять свою судьбу и обойдется без вмешательства мужчин.

А любовь? Как же любовь? Что ж, ее вера в эту волшебную сказку уже не однажды была уничтожена и больше ее не одурачат.

Да, уж теперь-то она не станет никому доверять. Есть только один человек, на которого она может рассчитывать всегда и во всем. И этот человек – она сама, Мэдлин Хартуэлл. Только самой себе она может доверить собственную жизнь.

Но главное – не доверять мужчинам, ни одному из них.