"Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина" - читать интересную книгу автора

Многомерная история России

На основе одних и тех же исторических фактов история России, как и вообще всякой страны, трактовалась по-разному, в зависимости от концептуальных пристрастий историков. Сегодня, наконец, некоторые историки начинают осознавать саму неодназначность этих трактовок. Более того, появились учебники, написанные в таком духе — например, «Многоконцептуальная история России» под редакцией Б. В. Личмана; в ней показаны три основных подхода к истории России. Это религиозно-исторический, всемирно-исторический и локально-исторический подходы.

Кратко пройдёмся по ним, поскольку и до сих пор эти «подходы» к истории лежат в основе методологий разных исторических школ.

Сторонники религиозно-исторического подхода считают, что суть истории — в преодолении человеком своей зависимости от природы, в освобождении от животных страстей и познании истины, дарованной человеку в Священном писании, — и такой взгляд характерен для любой конфессии. Так, православные мыслители никогда не признавали равновесия в истории, а видели постоянную борьбу добра и зла, в ходе которой человек делает осознанный выбор между двумя этими силами. Идеология марксизма, утвердившаяся в России, смогла добиться успеха, трансформировавшись под влиянием идей, развитых в православии, которое в свою очередь вобрало в себя народное самосознание. В общем, православие наполнило марксизм мессианским смыслом, связав его с идеями социальной гармонии.

Сегодня, когда на смену марксизму в Россию пришёл либерализм, сторонники религиозно-исторического подхода говорят о столкновении православных традиций (добра) с бездуховным и низменным радикал-либерализмом (злом). Навязываемая либерализмом общественная модель строится на искусственной иерархии, эгоизме, потребительстве, убого подражая тому, что уже пережито Западом. Но в генетической памяти людей по-прежнему живы естественные нравственные чувства, что может стать источником возрождения.

Сторонники всемирно-исторического подхода считают, что историю двигает стремление человечества к материальным благам, возрастание качества и количества которых зависит от общемирового прогресса. Общество обособилось от природы, и люди, обладая некой социальной сущностью, объединяются ради преобразования природы в соответствии со своими возрастающими потребностями. Главная идея этого подхода к истории — прогресс, с ним отождествляют саму историю. Даже человек не неизменен, идёт прогресс его сознания, позволяющий создать идеального человека и не менее идеальное общество. Все народы проходят через одни и те же стадии прогресса, но одни проходят прогрессивный путь развития раньше, другие — позднее. Идея прогрессивного общественного развития рассматривается как закон, как необходимость, неизбежность.

Присущий данной теории европоцентризм обедняет картину всемирной истории, так как он не позволяет учитывать особенности развития других культур, в том числе России. Но что интересно, даже в рамках этого учения проявляется некоторая многомерность, поскольку оно делится на ряд направлений: материалистическое, либеральное и историко-технологическое.

Материалистическое направление, изучая прогресс человечества, отдаёт в нём приоритет развитию общества, общественных отношений, связанных с формами собственности. История представляется, как закономерная смена общественно-экономических формаций (первобытнообщинного, рабовладельческого, феодального, капиталистического, коммунистического), на стыках которых происходят революции. В основе смены формаций лежит противоречие между уровнем развития производительных сил и производственных отношений, выражающееся в классовой борьбе. То есть история всех обществ — это история борьбы между имущими, владельцами частной собственностью (эксплуататорами), и неимущими (эксплуатируемыми), закономерно приводящая в конечном итоге к уничтожению частной собственности и построению бесклассового общества. Вершиной развития общества должна стать коммунистическая формация.

Историко-либеральное направление, изучая эволюцию человечества, отдаёт приоритет в нём развитию личности, обеспечению его индивидуальных свобод. Личность — отправная точка для изучения истории, а самореализация личности возможна только на основе частной собственности. Либералы считают, что в истории всегда есть альтернатива развития, и выбор, вектор прогресса, зависит от героя, харизматического лидера, наделённого в глазах его последователей авторитетом, основанным на исключительных качествах его личности — мудрости, героизме, «святости». Если вектор прогресса истории соответствует западноевропейскому образу жизни, то это путь обеспечения прав и свобод человека, а если — азиатскому, то это путь деспотии, произвола властей в отношении к личности.

Историко-технологическое направление, изучая прогресс человечества, отдаёт приоритет в нём технологическому развитию и тем изменениям в обществе, которые им вызваны. Сторонники этого направления вехами прогресса видят фундаментальные открытия: появление земледелия и скотоводства, освоение металлургии железа, создание конской упряжи, изобретение механического ткацкого станка, паровой машины и т. д., а также соответствующие им политические, экономические и общественные системы. Фундаментальные открытия определяют прогресс человечества и не зависят от идеологической окраски того или иного политического режима.

Технологическое направление делит историю человечества на периоды: традиционный (аграрный), индустриальный и постиндустриальный (информационный). Кстати, историко-либеральное направление придерживается такой же периодизации. Эволюция распространения фундаментального открытия как в рамках одной страны, так и за её пределами получила название модернизации, прогрессивного изменения. При этом капиталистический этап модернизации считается «цивилизованным», а социалистической — «нецивилизованным»; в его описании подчёркивается его принципиальная ущербность, неэффективность, односторонность. Используется теория догоняющего развития, согласно которой Россия находилась во втором эшелоне модернизации, то есть её стартовые условия и возможности значительно отличались от передовых стран Запада.

По мнению сторонников этого направления (и мы с ними во многом согласны), в ходе социалистического строительства удалось решительно и бесповоротно произвести радикальную ломку традиционного общества. Колоссальным напряжением материальных и человеческих ресурсов в России была создана современная индустрия, достигнуты значительные успехи в образовании, науке, культуре, повышении жизненного уровня населения, то есть сформировались важнейшие структурные элементы современного общества. Однако по идеологическим соображениям конечные целевые задачи модернизации — создание рыночной экономики, гражданского общества, правового государства — режимом были отвергнуты. Возникла парадоксальная ситуация, когда режим в ряде сфер способствовал развитию модернизационного процесса, однако на уровне идеологии и политики блокировал его, не допуская перехода в конечную фазу развития. Всё это постепенно заводило страну в тупик.

Сторонники локально-исторического направления считают движущей силой истории стремление человека войти в равновесие со средой обитания. Его суть: сообщества каждого региона имеют собственную культуру и ценности, особое мировоззрение, обычно связанное с господствующей религией. Каждая такая цивилизация проходит в своём развитии стадии рождения, становления, расцвета, упадка и гибели. На смену одной погибшей цивилизации приходит другая. Жизнь человека определяет среда обитания, а не прогресс.

В рамках этой теории тоже есть ряд направлений — славянофильство, евразийство, этногенез и другие. Отметим, что во всех них содержится идея об уникальности сложившегося на стыке Европы и Азии российского общества. У российской (евразийской) локальной цивилизации, в отличие от других, «особый» путь развития. Российская духовность никогда не будет «подавлена» духовностью других народов. «Россия — Великая страна от рождения». Судьба России определяется историческим пространством — взаимосвязью природного, географического, хозяйственного, политического, психологического и других факторов. Огромная территория, суровые климатические условия определили образ жизни евразийца, его духовность, форму государственной власти и коллективистскую психологию.

Все эти подходы и направления в исследовании истории можно проследить, изучая развитие исторической мысли в самой России.

Первыми нашими историками были летописцы, трудившиеся при монастырях. Историю государства и общества они трактовали как осуществление божественного замысла, воздаяние людям за добродетели и наказание за грехи. С этих позиций история общества рассматривалась как история государства, основанного на христианстве (православии); расширение государства и распространение христианства были неразрывно связаны друг с другом.

На рубеже XV–XVI веков старцем Елеазарова монастыря Филофеем была сформулирована идея об особом пути России, отличном от пути западных и восточных стран. Её девизом было: «Москва — Третий Рим». Согласно этому учению, один Рим — Римская империя — пал в результате того, что его жители впали в ересь, отказались от истинного благочестия. Другой Рим — Византия — пал под ударами турок. О хронологии, разумеется, и речи не шло. Так вот, задача России — сохранить истинное христианство, утраченное в других странах. Попутно обосновывалась имперскость России; двуглавый орёл был принят, как герб именно империи.

Одной из первых наших историй стала составленная в 1560–1563 годах «Степенная книга», в которой история страны делится на серию сменяющих друг друга княжений и царствований. Эта работа обосновывала возникновение Российского государства с центром в Москве; показывала преемственность самодержавия; утверждала его незыблемость и вечность.

С начала XVIII века российские историки под влиянием трудов западных коллег перешли на позиции всемирно-исторической теории, стали рассматривать российскую историю как часть мировой. Появились «История Российская с самых древнейших времен» (в 4-х книгах) В. Н. Татищева (1686–1750); «История государства Российского» в 12-ти томах Н. М. Карамзина (1766–1826).

Логическим итогом развития исторической мысли стало «философическое» письмо П. Я. Чаадаева, опубликованное в 1836 года в журнале «Телескоп». Он усматривал главное отличие в развитии Европы и России в их религиозной основе — католичестве и православии; хранителем христианских основ он полагал Западную Европу, Россию же воспринимал как страну, стоящую вообще вне мировой истории. По его мнению, ради своего спасения России следовало бы скорейше припасть к католицизму, приобщиться к идеалам западного мира. Письмо оказало огромное влияние на умы интеллигенции, положив начало спорам о судьбах России, появлению в 1830–1840-х годах течений «западников» (сторонников всемирно-исторической теории) и «славянофилов» (сторонников локально-исторической теории).

Локально-исторический подход к изучению истории получил значительное распространение в России в середине и второй половине XIX века. Мысль об особом, отличном от западноевропейского пути развития России нашла своё воплощение в теории «официальной народности». Их основы сформулировал министр народного просвещения России граф С. С. Уваров, а суть её в том, что в отличие от Европы общественная жизнь России базируется на трёх основополагающих принципах: «Самодержавие, православие, народность». По мнению славянофилов, западные принципы формально-юридической справедливости и западные организационные формы чужды России. Пётр I своими реформами, считали они, повернул Россию с естественного пути развития на чуждый ей западный путь.

Труды по истории России в конце XIX — начале ХХ веков начинались с раздела о географическом положении страны, её природе, климате, ландшафте и т. д. В «Истории России с древнейших времён» в 29-ти томах С. М. Соловьёв (1820–1879) нашёл, что для правильного понимания истории мало показывать развитие государства через деяния царя; надо учитывать природно-географические факторы. Он считал, что «три условия имеют особенное влияние на жизнь народа: природа страны, где он живёт; природа племени, к которому он принадлежит; ход внешних событий, влияния, идущие от народов, которые его окружают». Также В. О. Ключевский (1841–1911) в «Курсе русской истории» в 5-ти томах отмечал, что географические условия Восточной Европы заметно отличаются от условий Западной Европы.

К сожалению, дальше этой констатации ни Соловьёв, ни Ключевский не пошли. Зато Ключевский (под влиянием экономических учений середины XIX века) нарушил традицию и отказался от периодизации по царствованиям монархов; в основу периодизации он положил проблемный принцип. Его теоретические построения опирались на триаду: «человеческая личность, людское общество и природа страны». Основное место в «Курсе русской истории» занимают вопросы социально-экономической истории России.

На рубеже ХIX–XX веков в России получил распространение марксизм, разновидность всемирно-исторического направления. Впервые материалистическое направление всемирно-исторической теории применил к отечественной истории М. Н. Покровский (1868–1932), автор «Русской истории с древнейших времен» в 5-ти томах, а после 1917 года материалистическая теория стала официальной.

В основу периодизации был положен формационно-классовый подход, в соответствии с которым в отечественной истории появились: 1) «первобытнообщинный строй» (до IX века); 2) «феодализм» (IX — середина XIX веков); 3) «капитализм» (вторая половина XIX века — 1917 год); 4) «социализм» (с 1917 года).

Материалистическое направление дало новую трактовку места России во всемирной истории. Согласно марксизму социализм — это общественный строй, который должен прийти на смену капитализму. Следовательно, Россия автоматически превращалась из отсталой европейской страны в «первую в мире страну победившего социализма», в страну, «указывающую путь развития всему человечеству».

Часть российского общества, которая оказалась в эмиграции после событий 1917 года придерживалась религиозных воззрений. Ряд исторических трудов, осмысливавших события в русле религиозной теории, принадлежит генералу П. Н. Краснову. На его взгляд, события 1917 года и то, что последовало за ними, случились от «потери Россией Бога», то есть произошло забвение христианских ценностей и греховные искушения. Но в среде эмиграции получила значительное развитие и локально-историческая теория, в русле которой сложилось «евразийское направление». Вышел ряд сборников, а также манифест «Евразийство» (1926). Публиковались ежегодники «Евразийский временник», «Евразийская хроника». К этому направлению относили себя экономист П. Н. Савицкий, этнограф Н. С. Трубецкой, историк Г. В. Вернадский и другие.

Евразийцы считали, что в образовании русского народа большую роль сыграли тюркские и угро-финские племена, населявшие единое с восточными славянами «месторазвитие» и постоянно взаимодействующие с ними. В результате сформировалась русская нация, объединившая разноязычные народы в единое государство — Россию. Они считали, что культура России есть синтез, а не механическая смесь славянского и восточного элементов. А история Евразии — это история многих государств, в конечном итоге ведущая к созданию единого, большого государства. Евразийское государство требует наличия единой государственной идеологии.

С конца XX века в России начинает распространяться историко-технологическое направление всемирно-исторической теории, которое получило наиболее полное отражение в работах С. А. Нефёдова. Эта версия истории представляет динамичную картину распространения фундаментальных открытий в виде культурно-технологических кругов, расходящихся по всему миру. Завоевания норманнов в IX–X веках объясняются созданием новых боевых кораблей — «дракаров», а завоевание монголов в XIII веке — созданием ими мощного лука, стрела из которого за 300 шагов пробивала любые доспехи.

В работах «История средних веков», «История нового времени. Эпоха Возрождения» Нефёдов показывает развитие России в контексте влияний со стороны народов, обладавших превосходством в технологической, военной и культурной сфере. В VIII–XI веках на развитие Восточной Европы влияли те же норманны (шведы, норвежцы, датчане и др.) и Византия (вестернизация), в XIII–XVI веках — монголы и османы (остернизация), в XVIII–XX веках — шведы и немцы (снова вестернизация). Но и Россия знавала фундаментальные открытия, от которых расходились «круги». Так, в середине XVIII века здесь была изобретена лёгкая пушка, гаубица «единорог», стреляющая всеми видами снарядов: ядрами, картечью, разрывными бомбами. В итоге за вторую половину XVIII века границы России достигли Вислы и Дуная, а население страны увеличилось более чем в два раза.

Особое место в русской историографии занимают труды Л. Н. Гумилёва (1912–1992) «Из истории Евразии», «Древняя Русь и Великая степь», «От Руси до России» и другие. Интерес к наследию Л. Н. Гумилёва у нас в стране и за рубежом огромен. Он опубликовал более десятка монографий, написанных на стыке естественных и гуманитарных наук, и создал глобальную концепцию этнической истории нашей планеты.

Гумилёв в соответствии со своей теорией выделял в истории России этапы (фазы) жизни этноса. Пассионарная вспышка, приведшая к образованию русского этноса, произошла на Руси около 1200 года. В течение 1200–1380 годов на основе слияния славян, татар, литовцев, финно-угорских народов возник русский этнос. Фаза пассионарной вспышки завершилась созданием в 1380–1500 годах Великого княжества Московского. В 1500–1800 годах (акматическая фаза, расселение этноса) этнос распространился в пределах Евразии, произошло объединение под властью Москвы народов, живших от Прибалтики до Тихого океана. После 1800 года началась фаза надлома, которая сопровождается огромным рассеиванием пассионарной энергии, утратой единства, нарастанием внутренних конфликтов. В начале XXI века должна начаться инерционная фаза, в которой благодаря приобретённым ценностям этнос живёт как бы «по инерции», возвращается единство этноса, создаются и накапливаются материальные блага.

Л. Н. Гумилев называл себя «последним евразийцем».

Среди западных историков, писавших о России, интересна работа Ричарда Пайпса «Россия при старом режиме», как образец представления о нас со стороны.

В конце нашего маленького обзора отметим работу «Российская цивилизация, IX — начало XX в.» И. Н. Ионова. Это цельное изложение истории России с точки зрения либерального направления всемирно-исторической теории. Ионов считает, что не нация, не религия, не государство, а именно личность определяет ход истории.

Естественно, что адепты каждого исторического подхода считают адептов других подходов приверженцами ложных учений, — на примере борьбы материалистов с либералами это очень заметно. Как шла борьба в прежние времена, можно проследить по письменным источникам; как она шла в последние десятилетия, мы видели воочию. Доходило до случаев анекдотических. Те же самые люди, которые преподавали в СССР историю по учебникам, написанным их учителями или коллегами, а то и ими самими, выкидывали эти учебники, а других не было, и массовыми тиражами печатали учебники досоветских времён, вплоть до книг, вышедших впервые ещё в начале XIX века.

Вопреки мнению, что история — это комплекс общественных наук, изучающих прошлое человечества во всей его конкретности и многообразии, как раз многообразие-то и выпало в осадок из всей истории России, протекавшей до ХХ века. Она предстала историей деяний великих личностей. История же ХХ века оказалась цепью сплошных преступлений низменных личностей; конкретность подменялась оценочностью, а если оценки разных специалистов не совпадали, они, бывало, доходили до личных выпадов друг против друга.

Был у нас и личный опыт. Один из авторов выступил с докладом о букве «ё», в частности рассказал, как в ходе Великой Отечественной войны И. В. Сталин потребовал обязательного применения этой буквы в штабной переписке: де, непонятно, что за город освобождён — Орел или Орёл; кого следует наградить орденом, Сйлезнева или Селезнёва. И на одном околоисторическом сайте подвергся «критике» некого ниспровергателя истории, как «сталинист» и любитель тиранства… Занимаясь историей, нельзя быть политически ангажированным.

Разрабатывая основы хронотроники, изучая законы эволюции, применяя математические методы в изучении сложных социальных систем, мы доказываем, что мир многомерен, а исследователь всегда работает в некоем «подпространстве», то есть всегда имеет дело лишь с проекцией реального мира, работает с отображениями реального мира в этом подпространстве. Но выбор проекции остаётся за исследователем, и если он ангажирован, если допускает только одну версию истории, — правдивой истории он не получит.

Приверженность тому или иному подходу к истории вредит науке, когда работы пишутся из конъюнктурных соображений. Но мы должны понимать, что весь комплекс различных подходов к истории даёт различные «проекции» реального исторического процесса, отражая её многомерность в целом, — а это полезно. Проблема в том, что у историков нет метода такого объединения. Нет понимания законов эволюции, которым подчиняются все общественные структуры, в том числе их собственная наука, их собственное научное сообщество!

История всегда находится между двумя крайностями: с одной стороны её ограничивает хроника действительно произошедших событий, а со второй — заданная схема, определяющая для историка, к чему он должен эту историю вывести, — неважно, чем задаётся эта схема, стилем мышления самого историка или приказом политического властелина. Разумеется, из огромного количества событий всегда можно вытащить подпоследовательность, которая сводима к любому наперёд заданному результату! Вот почему, на наш взгляд, между историей-описанием (летописью) и историей-каноном (учебником) должен сложиться огромный пласт многомерной истории-науки; внутри этой толщи можно будет проводить трассы вариантов истории. И наконец тогда «заиграет» всё: религиозные идеи и географический фактор, «роль личности в истории» и технологическое превосходство…

А для того чтобы делать надёжные выводы, всегда надо следовать некоторой соразмерности, а именно — занимаясь деталями, помнить, в связи с какой общей задачей мы ими занимаемся. А выдвигая общие положения, нельзя забывать, на базе каких конкретных фактах они выдвигаются! Тут мы, кстати, обоснуем один очень важный методологический принцип, который мы почерпнули в истории физики и предлагаем назвать «принципом Кулона». Вот его суть.

Шарль Огюст Кулон (1736–1806) был признанным авторитетом в теории упругости. Приступая к своим работам по электричеству, он сумел создать уникальный прибор — крутильные весы для исследований по взаимодействию электрических зарядов. То, что он создал достаточно точный прибор, это понятно. Чем точнее прибор, тем с бульшей точностью можно обнаружить существующую закономерность. Известно, что ряд его последователей, сделав менее точный прибор, не получили той закономерности во взаимодействии электрических зарядов, которую получил Кулон. Но есть и вторая сторона изобретения Кулона. Его прибор был достаточно грубым! В силу этого большое количество дополнительных закономерностей не смогли закрыть основную, потому он и смог её обнаружить. Мы не знаем, случайно это у него получилось или так и было задумано. Но как бы то не было, метод оказался весьма продуктивным.

Итак, смысл принципа Кулона в том, что, стремясь обнаружить ту или иную закономерность, следует иметь достаточную точность. Её превышение может привести к необнаружению искомой закономерности из-за маскирующих ее «шумов».