Глава 1 Вещий сон

Сиятельная императрица ночи луна властно взошла над землей. Колдовское око смотрело с небес, завораживая все живущее на земле. Волки в лесу, подняв кверху морды, приветствовали властительницу ночи протяжным воем. Им зловещим уханьем вторили совы, чьи желтые глаза горели во тьме, как маленькие луны.

Лунный свет паутиной опутал спящий город. Жители мирно почивали в своих постелях, но в их сновидения просочилась тревога. Шпили и крыши дворца подернулись серебром. Лучи потоком устремились в окна, но, наткнувшись на тяжелые портьеры, беспомощно стекали по ним не в силах проникнуть во внутренние покои. Кое-где им удавалось найти щелочку, и тогда тонкий лучик-разведчик, проскальзывал внутрь и обшаривал все углы, но не найдя того, что искал, стыдливо уползал, оставляя комнату на милость слепоте задернутых штор.

И вот одному лучу повезло. Он проскользнул в щель между гардинами и оказался в роскошных покоях. Лучик осторожно пробрался по ковру и залез по шелковому покрывалу на ложе, где спал отрок, вступающий в пору юношества. Это был тот, кому предстояло унаследовать трон и править королевством, но пока еще государственные дела не наложили печати озабоченности на его чело. Он спал спокойно и безмятежно. Волосы золотым ореолом разметались по подушке. Лунный лучик тронул локоны, скользнул по лицу паренька, и тотчас мирный сон окрасился тревогой.

Глебу снилось, что он дрейфует в маленькой лодчонке без весел посреди бескрайнего моря. Ветер ерошил поверхность воды, и от этого на ней плясали мелкие серебряные блики, похожие на рыбью чешую. Вдруг лодка начала медленно погружаться. Вода хлестала сквозь большую пробоину в днище. Глеб принялся ладонями вычерпывать ее, но суденышко погружалось все больше и больше, пока полностью не скрылось под водой. И тут серебряные блики обратились в монеты. Вокруг, сколько хватало глаз, простиралась пустыня из серебра. Барханы из блестящих монет колыхались и жили, как морские волны.

Подобно зыбучим песками, они продолжали затягивать Глеба вниз. Он отчаянно карабкался не в силах противостоять стихии. Страх протянул к нему свои невидимые щупальца. Глеб понял, что еще немного и он задохнется. Собрав всю силу воли, он рванулся и… пробудился от кошмара.

Стояла глубокая ночь. В покоях было темно, и только маленький лунный лучик прорезал черноту. Глеба внезапно охватило желание раздвинуть шторы и впустить лунный свет, чтобы отогнать дурной сон. Он встал с постели и, подойдя к окну, отдернул тяжелые гардины. Со звездного неба на него воззрилось лунное око.

Вдруг в темной аллее дворцового парка Глебу почудилось свечение. В такой поздний час все фонари были погашены.

Кто же бродил во мраке? Световое пятно росло и приближалось, пока не превратилось в рыцаря в сверкающих латах, окруженного ореолом сияния. Всадник во весь опор скакал по центральной аллее. Его белогривый скакун парил над землей, не касаясь ее копытами. Рыцарь выехал на лужайку перед дворцом и остановился.

Глеб с восторгом глядел на необычного всадника. Тот был прекрасен. Свет струился от его доспехов, обращая ночь в день. В его горделивой и надменной позе чувствовались власть и сила. Призрак обвел взглядом дворец, и взор его остановился на том окне, возле которого стоял принц. Глеб невольно попятился в спасительную темноту комнаты. Он не видел лица ночного гостя за спущенным забралом, но был уверен, что тот смотрит прямо на него, будто ни стены, ни тяжелые портьеры не являлись для него помехой. Страх сковал Глеба по рукам и ногам. Рыцарь словно ждал чего-то. Молчаливое противоборство затягивалось.

— Кто ты? — охрипшим от волнения голосом спросил Глеб и сам удивился, что нашел в себе смелость заговорить.

— Скоро ты получишь ответ на свой вопрос, — сказал рыцарь, развернул коня и галопом поскакал прочь, пока светящаяся точка не погасла во мраке.

На утренних занятиях по риторике Глеб не мог сосредоточиться над составлением речи. Из головы не шел странный сон. Глеб помнил его в мельчайших подробностях, будто видел призрачного рыцаря наяву. Впрочем, он готов был поклясться, что в самом деле видел серебряного рыцаря, но не мог вспомнить где. Едва дождавшись конца урока, Глеб с облегчением покинул классную комнату. Сейчас ему меньше всего хотелось заниматься науками. Хорошо еще, что следующей по расписанию стояла верховая езда. Глеб отправился переодеться, но, повинуясь неожиданному желанию, свернул в покои матери.

Годы почти не изменили прекрасную королеву Злату. Ее волосы были все такими же густыми, а кожа матовой. Во всем королевстве не было никого, кто мог бы состязаться с ней красотой. Когда-то она была дочерью простого бакалейщика, но даже теперь после стольких лет на троне в ней не появилось заносчивости. Ни власть, ни богатство не испортили характера королевы.

Прежде Глеб поверял матери все свои секреты, но в последнее время они редко беседовали по душам.

Злата сидела за пяльцами и вышивала. Солнечный свет лился в огромные арочные окна и играл на ее волосах. В простом белом платье она выглядела гораздо моложе своих лет и была удивительно красива. Глеб невольно залюбовался матерью.

Почувствовав на себе его взгляд, Злата подняла глаза от вышивания. При виде сына ее лицо осветилось улыбкой.

— Ты уже давно не заходил так рано. Разве занятия отменили?

— Нет, просто у меня есть полчаса и мне захотелось увидеть тебя.

Глеб подавил желание обнять маму и прижаться щекой к ее ладони, он был уже взрослый для подобных проявлений нежности.

— Что ты вышиваешь?

Подойдя ближе, он взглянул на неза— конченную работу, и у него перехватило дыхание. На темном фоне картины красовался рыцарь в серебряных доспехах. Кое-где в шелковые стежки вплеталась блестящая нитка. От этого казалось, будто рыцарь излучает сияние.

— Это Лунный рыцарь, — ответила Злата, закрепляя стежок. За работой она не заметила смятения сына.

— Лунный рыцарь? Кто он? — поинтересовался Глеб, неотрывно глядя на вышивку.

— Никто. Просто красивая старинная легенда.

— Расскажи мне ее, — попросил Глеб, а в ушах звучали слова ночного гостя: «Ты получишь ответ на свой вопрос».

— Ты опоздаешь на урок, — напомнила Злата.

— Нет, у меня еще есть время. Я хочу узнать легенду.

Настойчивость в голосе сына удивила Злату, но она не стала допытываться, отчего у Глеба возник такой интерес к старой сказке.

— Хорошо, слушай, — согласилась она.