"От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 2 (от МБ РФ до ФСК РФ)" - читать интересную книгу автора (Стригин Евгений Михайлович)

8.3. Президентский клуб

8.3.1. В 1992–1993 годы первый российский президент столкнулся с жесткой политической борьбой, а ему «хотелось жить обычной жизнью».[363] И это вполне естественно. Особенно, когда во главе государства человек, которому ничего человеческое не чуждо.

И в самом деле, найти в одном лице ангела, гения и чудотворца для управления страной не просто. Особенно, когда другие кандидатуры многих прочих устраивают даже больше, чем лица с перечисленными выдающимися способностями.

А для обычного государственного деятеля нужно не только заниматься государственными делами, но и развлекаться в кругу близких по духу людей. Говорят, что одним из самых частых таких развлечений первого российского президента было потребление спиртного.{95} Может быть. Автор данной книги с ним не пил и поэтому больше о другом, противоположном увлечении. Увлечении спортом.

Борис Николаевич умел быстро заражаться чем угодно. Будучи первым секретарем обкома КПСС в Свердловской области, он увлекался волейболом. Вполне демократический вид спорта. Вместе с первым секретарем им, почему-то увлеклись все его подчиненные!? С чего бы это они так увлеклись?

8.3.2. В Москве Ельцин влюбился в теннис. В конце концов, не обязан же он блюсти верность какому-либо виду спорта. Это же не политические убеждения и не любовь к женщине. Кстати, смена спортивной ориентации в каком-то смысле показательна. Теннис традиционно относится к «аристократическим» видам спорта. Это вам не плебейский волейбол.

Идея спортивных занятий возникла, по словам президента, вполне обоснованно. «Однажды, заметив наметившийся животик под рубашкой вроде бы высокого и стройного Владимира Шумейко, решил — так жить нельзя», — писал президент.[364] Начались коллективные игры «друзей» Ельцина в теннис.

При этом Ельцин предпочитал выигрывать. Еще бы ведь в паре с ним обычно играл первоклассный тренер и спортсмен Тарпищев. Президент должен всегда быть первым, даже в спорте.

Коржаков вспоминает, что Ельцин окончательно убедился в непригодности Немцова в качестве своего преемника после теннисной партии, когда Коржаков (пара Немцова) поддавался, а Немцов уличал его в подыгрывании.[365]

8.3.3. Родилась идея создать клуб, который назвали «Президентским клубом». Приняли Устав, определили членские взносы, членские карточки, установили клубные традиции.

«В «Президентском клубе», — писал Б.Н. Ельцин еще в 1994 году, — собираются люди, близкие по духу, по взглядам, симпатичные друг другу, которых всегда хочется видеть».[366] Весело было им, «царю Борису», его приближенным и прочим.

«Высокопоставленные чиновники из окружения Ельцина отнюдь не оставались обделенными. И их образ жизни (да и почти все остальное) мало чем отличалось от образа жизни российских бизнесменов. Чиновники, как и бизнесмены, входили в один и тот же правящий клан. В Москве людям из правительства приходилось воздерживаться от некоторых удовольствий — сшитыми на заказ костюмами они здесь не щеголяли, на дорогущих машинах старались не разъезжать, в лучших ресторанах «светились» не часто, как хотелось бы. Но никто не запрещал им ездить за границу, отдыхать на Ривьере или во Флориде. Тут они могли расслабиться. Их никто не знал, и, как и российские бизнесмены, они могли «оттянуться» по полной программе. Вот это жизнь — на лыжах в Гштааде, на яхте по Карибскому морю, на своих двоих по лучшим парижским магазинам. Представители нового правящего клана России обзавелись на Западе квартирами, виллами, замками и постепенно стали на Западе своими. Их жены туда по большой части просто переселились. Дети были отданы на обучение в престижные европейские школы. Отпрыски российских богатых и знаменитых (включая детей Татьяны Дьяченко, Анатолия Чубайса, Владимира Гусинского и Бориса Березовского) учились в одних школах в Швейцарии и Великобритании за 40000 долларов в год».[367]

А в это время страна переживала один из самых страшных периодов своей истории. Но это вовсе не означало, что все должны были скорбеть, некоторым жилось совсем не плохо. Совместное общение в Президентском клубе этих немногих сплачивало их, создавало микроуют и микрокомфорт. А что еще человеку надо?

Нет особых сомнений, что часть из членов клубу ходило туда просто, для того чтобы быть ближе к президенту. Не понимать это, значит, быть самонадеянным глупцом. Вспоминая Березовского, Коржаков писал о нем: «Б.А. спортом не занимался, но в клуб приезжал регулярно, особенно если там находились полезные люди. Борис Абрамович любил щеголять в разговоре обширными и могущественными связями». Не он первый, не он последний.

Сам же Борис Николаевич сводил все теннисное времяпрепровождение только к активному отдыху. «Ходит много слухов о том, — писал он, — что в неформальном кругу, на теннисе или, скажем, в бане, какие-то люди, неизвестные обществу, мрачные анонимы, проникают к президенту, влияют на него, подталкивают к тем или иным решениям».[368]

8.3.4. Президент, будучи самым старшим и самым важным в клубе, чувствовал себя там удобно. Для него была создана атмосфера, сочетающая непринужденную дружбу с преклонением царедворцев. В 1994 году Борис Николаевич высказал пожелание: «Я надеюсь, и через сто лет в «Президентском клубе» будет так же уютно, как сейчас».[369]

Но все было не так. Стоило членам клуба выйти из числа «друзей» правящего президента, как их выгоняли из клуба. Одними из первых пострадали два отца-основателя клуба Коржаков и Барсуков. Это было уже в 1996 году. Ничто не вечно под солнцем. Но об этом позже. А пока…

«Постепенно Ельцин и его ближайшее окружение сплотились в тесный клан — вместе жили, работали, отдыхали и выпивали. Это был двор, в традиционном монархическом смысле слова. Из книги воспоминаний генерала Коржакова, ставшей бестселлером, вырисовывается образ Ельцина, чем-то сродни римскому императору Нерону, который обретался в прогнившем и дышащем на ладан императорском дворце. Ельцин и его свита часто препирались из-за каких-то пустяков: квартир, дач, мебели, телефонной связи, машин и прочих символов статуса.

Все они жили в специально выстроенном элитном доме на Осенней улице: просторные комнаты, спецсвязь, полы с подогревом, сауны. Все время уходило на споры о том, кому здесь давать квартиры, а кому нет. В конце концов в число счастливчиков попали Ельцин, Коржаков, дочь Ельцина Татьяна Дьяченко, премьер-министр Виктор Черномырдин, министр обороны Павел Грачев, шеф Службы безопасности Михаил Барсуков, журналист Валентин Юмашев, теннисный тренер Ельцина Шамиль Тарпищев, мэр Москвы Юрий Лужков. Они жили под одной крышей, встречались друг с другом в лифтах, вместе выгуливали собак. Жильцы дома, подобно «новым русским» увлекались вульгарным материализмом, изо всех сил стремились перещеголять друг друга».[370]

Можно подумать, что коммунистические вожди жили по иному. И там и здесь все было как у людей. Разумеется, не у простых людей. Только в коммунистические времена было гораздо скромнее. Во много раз скромнее.

Да и коммунистическая номенклатура была числом по меньше новой, «демократической».

«…Центр тяжести в управлении страной в 1994-м все очевиднее перемещался на лишенный официального конституционного статуса, но тем не менее всемогущий президентский аппарат….

Имеется в виду прежде всего то немаловажное обстоятельство, что вокруг президента стали собираться преданные лично ему и обязанные ему люди, которые в соответствии с классическим законом Паркинсона быстро и энергично осваивали новое административное пространство, плодя все новые и все более влиятельные структуры».[371]

8.3.5. Испанская журналистка Пилар Бонэт написала: «Величайшим секретом кремлевских коридоров оказалось не коварство его новых обитателей, а, напротив, крайняя простота взаимоотношений между теми, кто теперь по этим коридорам передвигался. В посткоммунистической России, как в средневековом государстве, власть измеряется степенью близости к правителю, возможностью непосредственно повлиять на его решения, направить его взор в сторону того или иного документа».[372] За это и шла борьба, что тоже не удивляет.

«Поговаривают о борьбе в президентском окружении, о неуютных отношениях между Филатовым и Коржаковым, а теперь уже между Коржаковым и Илюшиным. Президент верен себе, у него есть пространство для маневра. Жесткий фланг: Коржаков, Барсуков, Рогозин. Либеральное крыло: Филатов и группа помощников и советников: Лифшиц, Сатаров, Батурин, Краснов, Рюриков и Илюшин», — так писал О.М. Попцов.[373] Некоторые называли Филатова единственным каналом связи президента с демократами.[374]

Как же так? Оказывается, спортивная борьба не заменяла борьбу внутри двора «царя Бориса»! Впрочем, разве в другие времена и в других странах все было по-другому?

Тот же Попцов писал об образовании влиятельного ядра в президентском окружении: «Его основу составили генерал А. Коржаков (начальник Службы безопасности Президента), генерал М. Барсуков (начальник Главного управления охраны), О. Сосковец (первый вице-премьер), Рогозин (шеф некоего полумифического Аналитического центра при Главном управлении охраны), Бородин (начальник Управления делами администрации Президента). Туда же причислялись два силовых министра — Грачев и Ерин, а также и.о. Генерального прокурора А. Ильюшенко».[375]

В 1994 году стабилизировалось положение Черномырдина. «Ныне Гайдар, Федоров, Памфилова — вся команда радикал-«демократов» сочла выгодным покинуть премьера, вынужденного расплачиваться как раз за их деятельность», — писали в среде патриотической оппозиции.[376] Но так ласково о премьере говорили только в начале, потом уже стали как о политическом противнике.

В качестве второго уровня двора «царя Бориса» часто были люди из свердловского окружения бывшего первого секретаря Свердловского обкома КПСС. «Действуя и как преемник прошлого, и как человек, воплотивший перемены, Ельцин искал поддержки своих свердловских товарищей, которые, попав в администрацию, стали играть роль опорных столбов президента…

…Любопытно, что как реформаторы, так и бывшие партаппаратчики были одинаково убеждены, что Ельцин принадлежал к ним. В действительности же Ельцин умел ловко играть как теми, так и другими, а временами сталкивал их ради собственных интересов».[377]

8.3.6. Для объективности стоит привести точку зрения критика ельцинской команды. Возьмем одного из самых интересных. Владимир Максимов, человек, который при коммунистическом режиме, вынужден был эмигрировать, а в Париже редактировал журнал «Континент», одно из самых антисоветских изданий. Казалось бы, ему бы только радоваться падению того режима и славить людей его сваливших. Но нет…

В марте 1995 года он написал: «Присмотритесь к лицам людей, находящимся сегодня у кормила власти в России или влияющих на ее общественное мнение. Для себя я делю эти лица на три категории. Первая — откровенно дегенеративные. Вторая — ярко выраженные криминальные. И третья — типично чиновничье-кувшинные…

В самом деле, куда мы катимся, если демократию у нас пестует бывший секретарь обкома,{96} государственное строительство — его земляк, внедрявший там марксизм-ленинизм в пределах сельского ликбеза,{97} рыночную экономику — зав. Отделом журнала «Коммунист»,{98} обороноспособность — ванька-взводный,{99} а государственную безопасность — и того пуще — недавний пожарный.{100} Можете легко догадаться, что и смену они себе подготовят соответствующую…».[378]

Кстати, Максимов не был одиноким критиком даже среди писателей-властителей дум антикоммунистических времен. Зиновьев и Солженицын вовсю критиковала новую власть Ельцина и его команды. Есть такое русское выражение: за что боролись на то и напоролись. После 1991 года Максимов и Зиновьев не редко публично критиковали руководство РФ.

Особенно неприятна была критика всемирно известного нобелевского лауреата Александра Исаевича. Слишком уж он был известным и не только за рубежом, но и в нашей стране. Недаром, после его приезда в Россию, в средства массовой информации его пускали крайне редко. Ярый антикоммунист (поэтому он не мог появиться в прокоммунистических СМИ) оказался одновременно и серьезным антидемократом.

Кстати, бывают люди, которые всегда кого-то критикуют. При белых — белых, при красных — красных. Иногда это даже полезно, а то не слушать же одни только дифирамбы, которые чаще всего поют люди одной категории — холуйской. Холуизм — крайне опасная болезнь. Особенно для тех, кому холуи и служат. Но это так, из области житейской философии, имеющей, впрочем, определенное отношение к безопасности государства.