"Крылья черного ворона" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)

1

Двое, бесследно исчезнувшие в деревушке Штрегешти, что в Зибенбюргене, в 1793 году, были не первые. Более того! У всех на устах была легенда о тех, кто ушел и не вернулся.

Но благодаря одному из потомков Людей Льда эти двое стали последними.

В силу своих особых качеств «меченые» Люди Льда вступали в контакт с природными силами, о существовании которых простые люди не подозревали. Но никто из Людей Льда никогда не был свидетелем таких устрашающе-жутких событий, которые произошли в Штрегешти.

Это был удивительный лес. Казалось, что он стоит, погруженный в глубокий сон, уже пятьдесят тысяч лет, ожидая, когда трубы Судного дня разбудят его.

Растительность в лесу буйная: кочки, валуны и пни покрыты мохом и ползучими растениями, стволы деревьев обвиты плющом, так что все сливалось в сплошную зеленую, волнистую пелену.

Это жуткое слово «пелена», к сожалению, соответствовало действительности…

В этом древнем лесу ветви деревьев сонно наклонялись к земле. Птицы здесь не пели. Ни один соловей не осмеливался нарушить своим прекрасным пением тревожную тишину.

Лес находился в Зибенбюргене, на востоке Австро-Венгрии. Здесь, в этой горной местности, бытовали бесчисленные легенды, саги и страшные сказки о вампирах, оборотнях и прочих силах тьмы, настолько жутких, что приезжие не осмеливались спускаться в таинственные, глубокие ущелья.

Население состояло из валахов, мадьяров, саксонцев, румын, а также остатков тех народностей, которые в далекие времена наводняли эти края: готов, гепидов, гуннов и центрально-азиатских аваров. Румыны преобладали, но также много было мадьяр или венгров, как их обычно называли.

Румыны называли местность Ардеал, венгры — Эрдили. Остальные называли ее Трансильвания. А официальное ее название, данное последними правителями, Габсбургами, было Зибенбюрген, поскольку здесь находились семь крупных городов.

И в глуши этих безмолвных, но наполненных жизнью лесов спряталась горная деревушка Штрегешти. Трудно сказать, откуда взялось название этой деревни, ведь землю населяло столько народностей, однако факт остается фактом: слово «стрега» означает по-итальянски «ведьма».

Двое чужаков, о которых идет речь, оказались в Зибенбюргене весьма странным образом. Один из них был французским дворянином, бежавшим от революции, уже четвертый год продолжавшейся на его родине. Толпы аристократов закончили свою жизнь на гильотине, но этот человек, барон де Конте, сумел улизнуть из страны вместе со своим племянником Ивом.

Возможно, для них было бы все-таки лучше оказаться на гильотине?

Они так боялись попасть в руки французской черни, что не осмеливались показываться никому на глаза, скрываясь в лесах и в горах. Они даже не подозревали, что давно уже пересекли границы Франции и ушли далеко на восток.

Французская революция разбудила к бунту всю Европу, в том числе и Вену, потерявшую на гильотине Марию-Антуанетту. Так что оба дворянина шли, куда глаза глядят, надеясь обрести мир и покой.

Наконец они поняли, что находятся в чужой стране. Но нервы у них были на пределе, и они не доверяли никому.

И вот они оказались в Зибенбюргене…

О, как тихо было в этом лесу! Но они почему-то не чувствовали себя спокойнее здесь, в этих безмолвных, загадочных ущельях.

Было очень легко сбиться с дороги, направляясь в один из городов на востоке Зибенбюргена. И барон со своим племянником, совершенно не зная местности, совершили ту же самую ошибку, которую совершали до них и более опытные путешественники. Внезапно они очутились в трансильванских Карпатах — и заблудились.

Два дня они блуждали по ущельям, становящимся все более глубокими и непроходимыми. Время от времени им попадались маленькие деревушки, но языковые трудности были слишком велики, так что они не смогли объяснить, что им нужно выбраться в какой-нибудь большой, цивилизованный город, неважно какой. Ведь теперь, вдали от всяких революций и связанных с ними ужасов, они хотели только одного: отдохнуть. Но не в этой же дикой местности!

И вот однажды они совсем сбились с дороги, заехав в глубокое ущелье, куда с трудом проникал солнечный свет. Спустившись вниз с высокого горного перевала, они попали в заколдованный лес.

Лошади не хотели идти дальше.

Со всех сторон их окружало влажное, послеполуденное дыханье леса. Над головами сплетались кроны деревьев, таких мощных и сучковатых, словно они стояли здесь уже тысячи лет. С ветвей свисали лишайники, влажные от сырого, застоявшегося воздуха. Нигде не было слышно ни звука, и тишина наполнилась влажным дыханием жизни. Может быть, лес затаил дыхание, потому что они пришли сюда?

— Поедем дальше, — пробормотал барон. — Я голоден. Эта дорога должна куда-нибудь привести.

Они так и сделали. Проскакав полчаса по этому страшному лесу, они вдруг увидели перед собой долину с маленькой деревушкой.

Долина напоминала котлован, зажатый между гор. Казалось, что все пути здесь обрываются. И у барона появилось страшное предчувствие того, что тут их путь закончится. Их жизненный путь.

Деревушка лежала на самом дне ущелья и представляла собой тесную группу домов, жмущихся друг к другу, словно в ожидании опасности. Чего же боялись местные жители? Крутых гор или еще чего-то?

— Посмотри, дорога идет дальше! — сказал Ив. — Она делает поворот и исчезает за той скалой, что на самом дне.

— Да… — неуверенно ответил барон. — Но это явно нехоженая тропа!

Ив тоже заметил, что на дороге не было следов колес. Но может быть, это просто показалось им издалека? Возможно, даже на близком расстоянии следы колес прятались в густой траве…

— Похоже, этот жуткий лес тянется и по другую сторону ущелья, — с тревогой произнес Ив.

— Лес покрывает всю расселину, — ответил барон. — Боюсь, нам придется возвращаться назад. Перспектива не особенно приятная: снова вернуться на перекресток дорог. Но поскольку мы уж попали сюда, давай спустимся, попросим ночлега и какой-нибудь еды. А рано утром, со свежими силами, тронемся дальше.

Ив согласился. Они снова сели на коней и стали осторожно спускаться вниз по узкой, ухабистой дороге, напоминающей тропинку.

Оба, барон и его племянник, были статными мужчинами. С орлиными носами и черными глазами. Во Франции они вели праздную, безнравственную жизнь, как и большинство представителей высшего сословия. Оба были надменны и пресыщены, но изнурительные странствия по Европе закалили их, превратив в настоящих мужчин. Им посчастливилось прихватить с собой много золота и драгоценностей, так что они не испытывали ни в чем нужды, вернее, надеялись, что так оно будет. Но был ли прок от их богатства в этой безлюдной, горной местности? Большая часть золота так и осталась зашитой в кушаке, поскольку первое время они не осмеливались показываться на глаза людям, питаясь припасами, предусмотрительно взятыми в дорогу.

Теперь же все эти припасы кончились. Целый день они провели в седлах, тела ныли, оба стали раздражительны от голода и усталости и от сознания того, что им не удается добраться до больших городов, о которых они мечтали. К тому же одежда их пропиталась влагой в сыром лесу.

Вскоре они опять остановились, чтобы получше рассмотреть деревушку.

Внимание их привлекли кружащие в небе вороны. Вороны эти слетели с высокой скалы, нависшей над деревушкой. Беззвучно рассекая воздух, черные птицы кружили над стоящими на тропе людьми, опускаясь все ниже и ниже. Французы изумленно смотрели на птиц. Наконец один ворон подлетел так близко, что они увидели его сверкающий, угольно-черный глаз. Послышалось шуршанье рассекающих воздух крыльев — и обе птицы повернули обратно, направляясь к своему гнезду, находящемуся среди покрытых лесом скал. Переглянувшись, мужчины направились дальше.

— Деревушка выглядит необитаемой, — заметил Ив.

— Время идет к вечеру, люди наверняка ушли в церковь.

Среди домов они заметили церквушку. Но она была непохожа на их римско-католические церкви. Судя по всему, здесь исповедовали православную веру.

Спустившись в долину, они поскакали по ровному месту — медленно, осторожно, нехотя.

«Это все лес, — думал Ив, тридцатилетний человек, — этот лес отнимает у людей мужество, оставляя взамен лишь уныние».

Его дядя был всего лет на десять старше. Выглядел он моложаво. Когда-то оба зарекомендовали себя закоренелыми юбочниками, чем очень гордились. Но теперь все это осталось позади…

И они знали, что никогда уже не вернутся домой.

— В этой проклятой стране есть один большой город, — сказал барон. — Он называется Клюй или Клаузенбург, это столица Зибенбюргена. Есть еще один город, он называется Шибью, в обоих городах говорят по-немецки и по-венгерски. Мы немного знаем немецкий… Но почему, почему мы никак не найдем эти города? Сколько нам еще скитаться здесь, среди гор и ущелий, вдали от людей, встречая лишь местных недоумков, не понимающих язык жестов?

Барон был несправедлив. Просто местные жители не любили, если чужаки их ни в грош не ставили. Будь французы приветливее и покладистее, все было бы иначе.

Взять, к примеру, последнего, кого они встретили вблизи перекрестка; этот человек видел, что чужеземцы со своими высокомерными манерами и аристократически-надменными носами выбрали неправильный путь и направились в безлюдную местность. Но он ничего не сказал им. «Пусть едут хоть к черту на кулички, — подумал крестьянин, — меня это не касается». И спокойно поехал дальше. Он вовсе не был злым. Но ему не хотелось, чтобы с ним обращались как с собакой.

— Смотри, — сказал Ив, — эта дорога, издали казавшаяся заходящей в тупик, на самом деле ведет куда-то!

— Да, верно! Она ведет прямо за скалу, так что завтра утром мы продолжим наш путь. Не мешало бы узнать, как проехать в Клаузенбург.

— В Клюй, — поправил его Ив.

— Да, конечно. Местные жители не понимают такой цивилизованный язык, как немецкий. Смотри, солнце уже садится за гребень холма. Черт знает, как мрачно становится здесь по вечерам, в этой богом забытой долине! Неужели мы приехали в необитаемую деревушку? Только этого нам не хватало!

— Меня вот что беспокоит, — задумчиво произнес Ив, — Австро-Венгерское государство тянется не бесконечно. Как бы нам не очутиться в какой-нибудь варварской стране!

— Ты прав, — кивнул барон, — помнишь того образованного человека из Будапешта, который посоветовал нам ехать в эти края, поскольку Будапешт тоже был заражен революционным брожением? Он говорил, что к востоку от Зибенбюргена находится турецкое государство. И к югу тоже. Нам следует быть очень осмотрительными, чтобы не оказаться среди турков, с этим не шутят.

— Посмотри-ка! Там люди!

Они подъехали к мощеной камнем площади, где собрались после дневных трудов и забот люди. Они увидели также трактир, который был им очень нужен — и вновь искра жизни загорелась в них.

Стук лошадиных копыт заставил собравшихся замолчать, и все лица тут же повернулись в сторону приезжих.

Во время своих странствий по Европе барон и Ив видели множество ярких народных костюмов. Здесь же преобладали мрачные тона: черные, коричневые с примесью зеленого. Лица женщин, закутанные в черные шали, были бледными и изможденными. Лица мужчин напоминали иссохшее дерево, тела — безжизненный камень. Мужчин было совсем мало, в основном здесь собрались женщины.

Придерживая своих лошадей, французские дворяне обводили взглядом собравшихся. Когда они заговорили, на площади стало совсем тихо. Серые сумерки быстро сгущались.

— Эй, ты, — властно сказал барон человеку, который, судя по всему, был трактирщиком: на нем был длинный фартук, — поди-ка сюда!

Человек неохотно приблизился. Эти горцы не любили, когда ими командовали.

— Ты говоришь по-немецки? — рявкнул барон, считая, что властный тон — это лучшее средство поставить людей на место.

Трактирщик пожал плечами. И поскольку другие тоже не среагировали, барон решил, что они понимают только местный язык. Так что ему пришлось изъясняться на языке жестов: ночлег, еда и так далее…

Это они поняли. Это они могли устроить.

Но Иву не понравилась ядовитая усмешка, которую он заметил на одном из лиц.

Барон предпочитал сидеть верхом на коне: это позволяло ему сохранить видимость превосходства.

— Может ли кто-нибудь из вас сказать нам, далеко ли до Клаузенбурга? — спросил он.

— До Клюя, — поправил его Ив.

— Да, до Клюя.

Произнеся это название вопросительным тоном, барон указал рукой в пространство. Собравшиеся молча переглянулись.

— А до Германнштадта? — продолжал барон.

— До Шибью, — уточнил Ив.

— Да, да, до Шибью, — сердито прошипел его дядя. — Кто из нас говорит, ты или я?

Ив, зная вспыльчивость дяди, замолчал.

Название «Шибью» вызвало немедленную реакцию у собравшихся. Французы услышали слово «Нодьсебен», венгерское название Шибью, или, как это называли немцы, Германнштадта.

— Вы мадьяры? — удивленно спросил барон, считавший, что они живут далеко на востоке.

Они закивали головами, так что он оказался прав.

— Значит, Шибью мадьярский город?

— Нет, немецкий, — ответил трактирщик на своем языке, но французы его поняли.

Да, именно так им и говорили: в Шибью жили, в основном, немцы, город этот был основан немцами несколько столетий назад. Но значительную часть населения там составляли мадьяры.

Неужели им наконец повезло? Неужели у них появилась возможность объясняться с местным населением?

Теперь они узнали, как проехать в Шибью — все наперебой объясняли им это с помощью жестов.

Судя по словам и жестам, до Шибью было далеко, и французам следовало повернуть назад и ехать той же дорогой, а потом повернуть куда-то…

С помощью жестов барон спросил у них, нельзя ли ехать дальше через ущелье.

Они только улыбнулись и покачали головами.

— Как называется эта деревня? — спросил Ив.

Ему пришлось повторить этот вопрос множеством различных способов, прежде чем он получил ответ.

— Таргул Штрегешти.

Барон растерянно посмотрел на своего племянника.

— Таргул означает, насколько мне известно, «деревня». Но это свидетельствует о том, что есть еще одно место, называемое Штрегешти.

Ив кивнул.

— Возможно, это означает «крепость» или «озеро», — сказал он.

— Здесь нет никакого озера. Да и крепости никакой я не видел. Ясно лишь одно: что они используют слово «таргул», когда хотят сделать различие между деревней и чем-то еще.

— Может быть, это лес. Или ручей, текущий поблизости. Ну, ладно, давай зайдем в трактир.

В этот момент послышался скрип колес и стук копыт. Все взгляды устремились к прилегающей улице, и вскоре на площади показался черный экипаж. Все склонились в глубоком поклоне. Французы стояли возле своих лошадей.

Одетый в черное кучер был таким худым и бледным, что про него можно было сказать: кожа да кости. Гардины на окошке кареты приоткрылись, и оттуда выглянула дама с вуалью на лице. Кучер слез с козел и открыл дверцу кареты. Внимание барона и Ива было настолько привлечено этой каретой, что они не заметили, как местные жители, один за другим, исчезли куда-то. И когда они, наконец, обнаружили это, на площади оставался один трактирщик, и вид у него был весьма жалкий.

Все внимание французов было сосредоточено на двух дамах, выходивших из кареты. Одна из них грациозным движением подняла черную вуаль, открыв при этом необычайно красивое, типично славянское лицо. На вид ей было лет сорок и, судя по манерам, она привыкла повелевать и давать распоряжения. Волосы ее были черными и блестящими, как вороново крыло, глаза были достойны соломоновых песен.

Другая женщина — совсем молодая, с испуганными темными глазами. Очевидно, они родственницы: одни и те же цвета, похожие прекрасные черты лица. Но было также ясно, что младшая полностью подчиняется старшей. Да, Иву показалось, что глаза молодой красивой девушки отчаянно молили его о помощи. В нем сразу же пробудились инстинкты французского кавалера.

Властная дама повернулась к трактирщику.

— Жено, я вижу, что нас посетили чужестранцы. Представь их нам!

У трактирщика Жено был растерянный вид. Не понимая ее слов, но улавливая их смысл, барон повернулся к ней и с глубоким поклоном произнес по-немецки, считая, что дама эта достаточно культурна, чтобы понять этот язык:

— Мадам, мы только что прибыли сюда, так что этот почтенный человек еще не знает наших имен. Позвольте представиться! Мы французские дворяне, меня зовут барон де Конте, а это мой племянник Ив. Мы в Вашем распоряжении, мадам!

К величайшему изумлению барона она ответила ему на его родном языке:

— А, французы! Редкие гости в этой богом забытой дыре. Господа, я княгиня Феодора, дочь воеводы этой части страны, а это моя родственница Никола. Вы уже остановились на постоялом дворе или же…

— Да, княгиня, уже остановились, — ответил барон, с облегчением переходя с корявого немецкого на свой родной язык.

— Хорошо, тогда не будем смущать этого почтенного человека. А завтра прошу пожаловать к нам. Вам нужно будет поехать по той же дороге, по которой ехали мы.

Посмотрев в ту сторону, куда она указала, они поблагодарили ее за приглашение. Поговорив еще немного, дамы извинились, сказав, что у них есть кое-какие дела в деревне — и карета поехала дальше.

Вскоре путешественники расположились в простой и старомодной, но чистой и опрятной комнате, получив еду и вино. Лежа в постели, они вслушивались в великую тишину гор.

— Ты ничего не заметил в трактире, Ив?

Ив, который уже засыпал, вздрогнул и сонно пробормотал:

— Нет, а что?

— Мне кажется, мы слишком углубились в восточные провинции габсбургского государства: на каждом шагу видишь эти проявления темных суеверий…

— Ах, да! — согласился Ив. — Я понимаю, что Вы имеете в виду, дядя. Все эти пучки и связки чеснока, которые они любят вешать на крючки, чтобы оградить себя от вампиров! Но в этой комнате я что-то не вижу чеснока!

— В самом деле. Ни одного пучка чеснока! Что бы это могло значить?

— Что мы можем не опасаться вампиров! — засмеялся Ив.

— Это и в самом деле забавно, — согласился барон. — Для нас, французов, вампиры и оборотни — это всего лишь предрассудки. Завтра утром я спрошу об этом княгиню Феодору. Может быть, здесь не верят детским сказкам?

— Скорее всего, нет, — ответил Ив. — Население Зибенбюргена панически боится полумертвых кровососов. Чеснок, кресты и колючки от роз в волосах мы встречали повсюду! Но здесь этого не видно.

— Это немного успокаивает, — пробормотал барон. — Хорошо, что здесь хоть кто-то говорит по-французски. Княгиня производит впечатление образованной женщины. Я с радостью навещу ее завтра утром.

— Мм… — с сомнением произнес Ив. — Вы не обратили внимание, как деспотично она ведет себя по отношению к бедной молодой девушке? Несчастная девочка так подавлена, что становится просто неловко.

— Нет, об этом я не думал. Я видел только глаза прекрасной Феодоры.

— Не могли бы мы поехать дальше, как только рассветет? — по-прежнему озабоченно произнес Ив.

— Конечно, могли бы. Но мы не можем обидеть такую прекрасную даму.

— Дочь воеводы… — задумчиво произнес Ив. — Кто такой воевода?

— Это очень высокий титул. Первоначально воевода был полководцем. Теперь же это выборный князь или что-то в этом роде. Воеводы управляют большими территориями.

— И живут и таких богом забытых горных деревушках? Что-то не верится.

— Властителем был ее отец. Она же могла приехать сюда просто по своим делам. Мы покинем эту деревню сразу же, как только нанесем визит дамам. Наверняка они скажут нам, как проехать в Германнштадт — или Шибью, или Нодьсебен или как там это называется.

Барон был все еще раздражен: как и большинство французов, он никак не мог понять, что не все люди в мире говорят по-французски.

Вскоре послышалось его равномерное дыхание, свидетельствующее о том, что он спит. Но Ив не спал. Во-первых, у него снова начались боли в правом боку, как это нередко случалось с ним в дороге, и на этот раз приступы стали еще сильнее. И во-вторых, его не покидала мысль о юной Николе, явно просившей его о помощи.

Была ли это жажда приключений молодой девушки, не желавшей жить в узде? Или же ей действительно было плохо?

Ив склонялся к последнему.

Как ужасающе тихо было здесь! Вдали виднелись вершины Карпат, близлежащие холмы были покрыты лесом.

Опять этот лес! Иву стало не по себе при мысли о том, что им снова придется ехать через лес, чтобы выбраться из ущелья. Да, им бы только засветло выбраться отсюда, а там все пойдет легче.

Высоко в горах послышался волчий вой, ему ответили другие голоса. В самом деле, Зибенбюрген был местом обитания диких зверей. В лесах и на равнинах было множество волков.

«По крайней мере, это хоть какие-то признаки жизни», — с горьким юмором подумал Ив. Ему не по душе была эта гнетущая тишина.

Вампиры… Ив старался прогнать от себя мысли об этих свирепых существах.

Но это было что-то другое…

Вся местность была заражена чем-то. И самым ярким тому примером был лес.

И потом эта перепуганная до смерти девочка!

Никола должна была знать что-то.

Ив готов был увезти ее из этой страшной, загадочной местности. И он решил прямо заявить дяде, что намеревается взять девушку с собой!