"Крылья черного ворона" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)7Хейке проснулся раньше Петера. Тихо, чтобы не разбудить товарища, он встал и вышел во двор. Белые стены трактира купались в солнечных лучах. На площади было пусто, вокруг колодца лежали опавшие листья, последние цветы пестрели на балконе дома, стоявшего на противоположной стороне. Возле этого нарядного дома был небольшой, мощеный камнем дворик, с красивыми мозаичными узорами. Хейке подумал, не здесь ли живут знатные дамы, которых он видел накануне. Но нет, те приезжали в карете. Это была красивая деревушка, но очень, очень старая. Пройдя дальше по площади, он вышел на небольшую балюстраду, расположенную между двумя соседними домами. Оттуда открывался вид на луга и речку. На лугу паслись две лошади. День обещал быть жарким, и туман, поднимавшийся от прохладной земли, нависал над лугами, окутывая весь пейзаж зеленовато-серой, мягкой дымкой. Утреннее тепло быстро переходило во влажную духоту. В этом последнем, жарком дыхании лета не чувствовалось близости коварных осенних холодов. На противоположной стороне долины возвышалась мощная скала. И Хейке оставалось только гадать, что находится там, за этой скалой. Возможно, ничего. Над скалой кружили два одиноких, голодных ворона, высматривая в долине добычу. К нему незаметно подошел трактирщик Жено и стал рядом с ним. — Красивые животные, — сказал Хейке, указывая на лошадей. — Они совсем не похожи на местных лошадей. — Они принадлежали двум французским дворянам. Вам придется взять лошадей с собой, если вы покинете Штрегешти. У нас в конюшне нет для них места, да и кормов маловато. Они не переживут здесь зиму. Хейке обратил внимание на то, что он сказал: « И он спросил — возможно, слишком прямолинейно: — Почему же французы не забрали лошадей с собой? Немного помедлив, Жено многозначительно произнес: — Они исчезли. Хейке понял, что тот имеет в виду французов, но притворился непонимающим. — И много тут исчезло… лошадей? — Да, — коротко ответил Жено. В этом диалоге оба говорили невпопад, но при этом хорошо понимали друг друга. — В лесу? — Возможно. Уклончивость ответа Жено свидетельствовала о какой-то недосказанности. И Хейке сказал уже более определенно: — Мои друзья еще спят. Мне хотелось немного прогуляться перед завтраком. Здесь есть какие-нибудь достопримечательности? Взгляд Жено тут же обратился к скале. — Может быть, церковь? — неохотно произнес он. О чем пытался этот человек рассказать Хейке? Юноша никак не мог понять это. — У тебя есть время, чтобы сходить туда? — спросил он. Кивнув в сторону постоялого двора, Жено сказал: — Не сейчас, чуть позже. Я зайду за тобой. — Прекрасно. Они расстались, Хейке пошел дальше. Деревня была небольшой. На площади стояло только два-три приличных дома, остальные же строения представляли собой маленькие, жалкие лачуги, теснившиеся по обеим сторонам неописуемо грязной, зловонной улицы. Женщины в траурных вуалях, вытряхивающие на пороге перины, исчезали в своих домах, едва завидев Хейке, а потом стояли у окон и тайком разглядывали его. Единственными мужчинами, которых он видел, были Жено и четверо сидевших за столом. Все они были пожилыми и не слишком привлекательными. Некоторые из них были просто отталкивающими на вид. Хотя Жено таким не был. «В этой деревне много вдов», — подумал он. Церковь была совсем рядом. Очень маленькая и, как ему показалось, православная. Он рассматривал ее снаружи; будучи одним из «меченных» рода Людей Льда, он не испытывал желания переступать порог церкви. Именно это обстоятельство вызывало дома, в Планине, множество конфликтов, но в конце концов Елена и Милан пошли на компромисс: Хейке показывался в церкви дважды в год — и точка. Так что, если он уж очень этого хотел, он мог войти в церковь. Но для него это было большим испытанием. Глядя со стороны на церковь, он не нашел в ней ничего примечательного. Потом направился на кладбище, огороженное высокой железной оградой. Кладбище было старинным, но кое-где виднелись свежие могилы. Толстые виноградные корни и стебли обвивали надгробные плиты, покрывая их сплошной буро-зеленой массой. Некоторые надгробные плиты стояли вертикально, и к удивлению Хейке, надписи на них — то, что он смог различить — были сделаны с помощью какого-то неизвестного ему алфавита. В остальном же кладбище было ничем не примечательным. Он снова увидел рядом с собой Жено — тот неслышно подошел к нему, мягко ступая по опавшей листве. Лицо трактирщика было взволнованным. — Ну, что, пойдем в церковь? — спросил он. Кровь Людей Льда в Хейке воспротивилась этому. Но это было важно, поэтому Хейке кивнул и вошел вместе с Жено в небольшую молельню. Жено тихо помолился перед распятым на кресте Христом. Хейке никогда раньше не видел такого ветхого распятия. Почти все краски были стерты, и само дерево было исцарапанным и залосненным от прикосновения тысяч рук. И, увидев, с какой силой рука Жено сжимает крест, он понял, что долгие годы, а может быть, и столетия здесь происходит одно и то же. Похоже, церковь была единственным убежищем для несчастных жителей деревни. Хейке было жаль их, хотя он ничего и не знал о том, что пережил Ив. — Здесь мы в безопасности, — прошептал Жено, испуганно глядя на него. — Что ты хотел узнать? — Многое! И прежде всего — о тех пропавших людях. Где они теперь? — Разве мы можем знать, где находится тот, кто исчез? — Значит, вы никогда не находили их? — Находили, один раз. Он был еще жив. Но вскоре умер. Это было много лет назад. Был еще жив? Значит, остальные умерли? Значит, Жено было известно еще что-то? — Тот, который был еще жив… — сказал Хейке. — Он что-нибудь сказал вам? — Всего два слова — и это все. — Какие же два слова? Жено побледнел. С трудом выдавливая из себя слова, он сказал: — Вид у него был ужасный. Просто жуткий. Мы нашли его… совершенно голым. Все его тело было покрыто странными полосами. Но самым странным было то, что его… его мужской член… был совершенно… Не осмеливаясь вслух произносить эти слова, Жено только поднял указательный палец. Хейке покраснел. — Продолжай! Он сказал два слова? — Да. Он был при смерти. Это был необычайно высокий, сильный и красивый парень, и то, что он был еще жив, объяснялось просто силой его воли. Посмотрев нам прямо в лицо с неописуемым ужасом, он выдавил из себя слова: «Крылья ворона». Потом предостерегающе взглянул на нас и умер. Хейке только открыл рот, чтобы спросить, где они его нашли, но тут в дверях церкви показалась жена Жено. — Ты здесь! — в панике прошептала она мужу. — Идем скорее, пока не случилось несчастье! — Но мне бы хотелось знать… — начал Хейке. — Ни слова больше, — оборвала она его, смерив колючим взглядом. Им теперь было не до молитв. Жено мигом выскочил за дверь вместе со своей женой. Обычно в таких случаях он говорил: «Заткнись, старуха!» Но теперь дело было явно серьезным. Подобные тайны не подлежали разглашению. Выходя из церкви, Хейке все же успел шепнуть трактирщику: — Те самые женщины?.. — Тс! — испуганно прошипел Жено, и Хейке понял, что теперь он опасается уже не своей жены. Но Хейке был тверд в своих намерениях. — Я должен знать! — упрямо произнес он. Жено прислонился к резной колонне, поддерживающей галерею у входа в церковь, словно ища тайного благословения. И как только жена его вышла из церкви, он шепнул Хейке: — Княгиня… опасна! Она подчинила себе бедную девушку. — Чем же опасна эта княгиня? Выкатив от страха глаза, Жено таинственно прошептал: — Она помешана на мужчинах! — Жено! — послышался голос его жены. — Где ты там застрял? Они вышли наружу. Сбитый с толку, Хейке шел вслед за супружеской парой. Он был совершенно неиспорченным юношей. В доме Елены не говорили при детях об отношениях между мужчиной и женщиной. Это считалось грехом. Поэтому Хейке мало что знал об этом. Совершенно несведущим он, конечно, не был, но эротическая сфера была для него туманной, запутанной и запретной. Поэтому от слов Жено ему стало не по себе. Он до конца не понимал значение слов «помешана на мужчинах». Догнав супружескую пару, он сбивчиво произнес: — Мы покинем деревню сразу после завтрака. — Превосходно, — ответила жена трактирщика, но у Жено вырвался вздох разочарования. — Но почему? Я думал, что… Но Хейке проявил твердость. — Я несу ответственность за них обоих, — сказал он. — И я не могу вам ничем помочь, оставаясь в неведении. — Ты слышала? — сердито сказал Жено своей жене. — Ты думаешь, что этот мальчишка чем-то может помочь нам? — огрызнулась та. Вскоре они оказались на постоялом дворе. В дверях стояла Мира, освещенная утренним солнцем. Свежая и крепко сбитая, она была весьма привлекательной. — А, это ты, — сказала она, застенчиво улыбаясь Хейке. — А я стучала в вашу дверь, и никто не отзывался. Хейке тоже улыбнулся ей. — Петер спит крепко. Пойду-ка я разбужу его. Взбежав вверх по лестнице, он постучал в дверь и вошел. В комнате было пусто. В растерянности он спустился вниз. Мира испугалась, увидев выражение его лица. — Его там нет, — угрюмо произнес Хейке. — Пойду поспрашиваю… Жено, конечно, ничего не знал, поскольку его не было дома. Его жена тоже. Но одна из служанок была явно обеспокоена вопросом Хейке. Она покраснела и склонила голову над овощами, которые собиралась резать. — Говори, — приказал ей Жено. — Он… он спрашивал о… Она замолчала. — Петер не мог ни о чем спрашивать, потому что не знает здешнего языка, — вставил Хейке. — Он спросил только о… Он сказал только одно слово, назвал одно имя… Она еще не произнесла его, но Хейке уже знал, о чем идет речь. — Никола? Она кивнула, едва сдерживая слезы. Это была та самая служанка, которая в свое время с такой скорбью смотрела вслед Иву. — Господин Петер был таким красивым юношей, — прошептала она. — Они все были такими… «Петер был?..» Хейке почувствовал, как в сердце его когтями впивается страх. — И он пошел туда? Ты показала ему дорогу? Она, плача, кивнула. — Куда он пошел? Вместо девушки ему ответил трактирщик: — Эта юная Никола всегда умоляет о помощи. Постоянно. Безнадежно, душераздирающе. И всякий раз это плохо кончается. Княгиня… — Замолчишь ты или нет? — истерично воскликнула его жена. — Ты хочешь погубить нас всех? Мы ничего не знаем! Ничего, слышите? — Куда он ушел? — упрямо повторил Хейке. — Тебе нужно идти к Таргул Штрегешти, — печально произнес Жено. — Идти по дну ущелья, до конца. Но неужели ты действительно собираешься?.. — Пусть идет! — крикнула его жена. — Он приносит нам одни неприятности, подвергает нас опасности. Хейке тут же отправился в путь. Мира побежала за ним. — Ты пошел искать Петера? Я пойду с тобой! — Нет, ты… Пристально посмотрев на нее, он заметил в ее глазах страх. — Что-нибудь случилось ночью? — тихо спросил он по-немецки. — Окно… — кивнула она. — Мне снился сон, что… — Ладно, пойдем, — решил Хейке. Трактирщик настоял на том, чтобы они позавтракали, и они нехотя согласились, выпив немного молока и прихватив с собой по куску хлеба. Они собирались съесть его по дороге. Жено озабоченно смотрел им вслед. Но он надеялся, что Хейке удастся освободить и Петера, и Таргул Штрегешти. Зато у его жены не было никаких иллюзий. Отойдя на некоторое расстояние от постоялого двора, Хейке сказал: — Расскажи, что тебе снилось. — Но это был всего лишь кошмар… — Я сам решу, что это было, рассказывай! Он был сам удивлен своей предприимчивости. Он, добродушный Хейке, которому все родители в Планине доверяли своих детей и были спокойны за них, теперь ощущал в себе непонятную ему самому силу. Что это была за сила, он так и не узнал. Да ему и незачем было это знать. Однако… «Господи, помоги нам, — думал он. — Эта деревня, эта долина вызывают во мне леденящий страх!» Мира рассказала ему о мертвецах и о том неопределенно-жутком, что пыталось проникнуть через окно в ее комнату. И она была изумлена и шокирована тем, что Хейке принял всерьез ее сон. — Петер просто идиот, что пошел туда, — взволнованно произнес он. — Нам нужно уносить отсюда ноги. И как можно скорее! Я был тогда слишком самоуверен, сказав, что смогу решить проблемы этих селян. Теперь же я чувствую, что не смогу этого сделать! — А как же Петер? Разве мы не пойдем?.. — Конечно, мы пойдем туда! Мы заберем его и сразу же покинем это место! Видишь этих лошадей? Они потеряли своих хозяев. Так что мы их возьмем себе, — заключил он, когда они вышли на луг. — Мы — Да. Никто здесь не хочет их брать. — Ах, как чудесно! Мы сможем все трое скакать верхом! У меня никогда не было лошади! Но это вовсе не значит, что я должна уводить у кого-то коня… — Конечно, нет, но ты заслужила это, столько лет промучившись со своим отцом. — О-о-ох, — вздохнула она. — Какие они красивые! — Да, это породистые лошади. Как ты думаешь, они будут есть хлеб? Он позвал лошадей. Лошади повели ушами и поскакали прочь. Хейке приблизился к ним, они снова тронулись с места. — Да они совсем одичали, — удивленно произнес он. — Вот что значит лишиться хозяина! Оставив лошадей в покое, он посмотрел в сторону долины. — Да… И куда же мы теперь пойдем? — Просто пойдем по тропинке, — сказала Мира. Он посмотрел, куда она показывала. — Ах, да, конечно, там есть тропинка! Мира пристально посмотрела на него. — Ты, что, плохо видишь? — спросила она. — Нет, — задумчиво произнес Хейке. — Нет, я вижу нормально. Его внимание было отвлечено двумя воронами, которые кружили над их головами и над покрытым лесом холмом. «Интересно, не они ли вчера вечером нападали на Миру? — подумал он. — По пути в деревню. Они достаточно крупные…» «Крылья ворона…» Мира болтала без умолку. Ее беспокойство о Петере было трогательным. «Эта корова», — сказал о ней Петер. Как это было несправедливо! Прошлым вечером Хейке не успел разглядеть Николу, и ей наверняка было несладко в когтях княгини, из которых она никак не могла освободиться; но если Петер не заметил душевных качеств Миры, он просто дурак! Они обогнули скалу, и перед ними открылась гряда холмов в голубоватой дымке. — Посмотри! Смотри же! — крикнула ему Мира. Хейке взглянул туда, куда она показывала. — О, Господи, — прошептал он. — О, Господи! Ему показалось, что у него подгибаются колени, и он вынужден был опереться на плечо Миры. — О, Господи! — дрожащим голосом повторил он. — Да, по-моему, это замок! — восхищенно произнесла она. — Посмотри! — Я… я что-то плохо вижу, — соврал Хейке. — Разве ты ничего не видишь? Это настоящий замок, хотя, нет, это, скорее, крепость! С зубчатой крышей, огромными воротами, красивой аллеей, ведущей к ним. Петер наверняка отправился сюда. Хейке бросил на нее быстрый взгляд, ему трудно было дышать. Впервые он понял, что видит совсем не то, что остальные. Его взгляд проникал через завесу, непроницаемую для обычных глаз. Ему пришлось несколько раз глотнуть слюну, чтобы одолеть тошноту. Петер, жизнерадостный, симпатичный Петер, его попутчик… Как заколдованный, смотрел он на устрашающе-жуткую сцену, будучи не в силах отвести взгляд, хотя ему вовсе и не хотелось видеть это. Но это не он был заколдован, а Мира, Петер, французы и все те, кто когда-либо проходил через эти ворота. Петер! О, Господи! Видя, что он стоит, как зачарованный, Мира неправильно истолковала его поведение и воскликнула: — Разве это не фантастично! Идем же скорее туда! — Нет, — произнес он сдавленным от страха голосом. — Нет, нет! Уйдем отсюда! Схватив ее за руку, он почти потащил ее за собой — мимо скалы, обратно в деревню. — А как же Петер? — Я попробую спасти его, но я должен это сделать один. — Это Видя его волнение, Мира не осмелилась ему перечить. Он бежал обратно в Таргул Штрегешти, таща ее за собой и не обращая внимания на ее протесты. И только когда они оказались на лугу, на котором паслись лошади, он остановился. Теперь она не понимала, как могла до этого бояться его характерной внешности: посмотрев ему в глаза, она поняла, какой он на самом деле. — А теперь, Мира, я дам тебе на время… И он снял с шеи ремешок, на котором висела мандрагора. — Нет, не надо! — вытаращив от страха глаза, воскликнула она. — Что это такое? — Это самое дорогое, что у меня есть, — ответил он. — Мира, это место заколдовано, проклято, смертельно опасно! Повесь это на шею, и не показывай это — Ты знаешь, что это было? — всерьез спросила она Хейке. — Не имею понятия. Но я выясню это. Возьми это, это корень мандрагоры, и он заставил вчера вечером княгиню убраться восвояси. Сейчас я не могу носить его на шее, потому что он не позволит мне проникнуть в крепость — могу поклясться в этом. Может быть, это не мандрагора направляла его? Может быть, это кровь Людей Льда говорила в нем? Нет, это была все-таки мандрагора! Ведь теперь он ясно видел широкую, наезженную дорогу, ведущую к скале — а до этого он видел лишь заросшую травой тропинку. — Теперь ты понимаешь, какая сила заключена в этом корне? Мира кивнула. Мандрагора щекотала ее кожу, но была такой теплой! — Ты думаешь, что сможешь спасти Петера? — спросила она, глядя ему в глаза. — Обещаю тебе, что сделаю все, что в моих силах. — И эту несчастную девушку тоже? Эту бедняжку с красивыми, испуганными глазами… — Николу? Это будет сделать гораздо труднее, потому что она полностью подчиняется воле княгини. Но я, конечно, попробую. Только не жди слишком многого от меня! Я не знаю пока, как мне все это сделать. Могу сказать только то, что я Она исподлобья взглянула на него. — Тебе… страшно? — Да. Очень страшно. — Но крепость кажется такой красивой… Хейке не ответил. Она заметила только, как сжался его рот. И когда он захотел проводить ее до трактира, она торопливо сказала: — Нет, не надо терять на меня время, я дойду сама! — Мне нужно переговорить с Жено. — А как же Петер?.. Он наморщил лоб. — Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что до наступления темноты особой опасности нет. Таково мое предчувствие. Они быстро пересекли площадь. — Смотри, не наделай глупостей, — предупредила его Мира. — Ты рассудительная девушка, — с улыбкой сказал он, продолжая напряженно думать о чем-то. — Нет, я не стану пускать пыль в глаза самому себе. А вот мы и пришли. Обращаясь к Жено и его жене, он торопливо сказал: — Я оставляю девушку на ваше попечение. Не спускайте с нее глаз! Дайте ей те же распоряжения, что и вчера вечером! Я отправляюсь один в крепость. Если я не вернусь, посадите ее на моего коня и проводите через лес! — Сколько времени нам нужно ждать? — Если бы я разобрался во всем, мне бы понадобилась только одна ночь. Если бы вы только захотели рассказать мне об этом! Они отвернулись. — Мы не можем этого сделать, — тихо сказал Жено. Они дали ему еду и питье, и он ушел. И на этот раз вся деревня стояла у окон и раскрытых дверей и смотрела ему вслед — и если в их глазах и не было надежды, то не было и безнадежности. Скорее всего, было и то, и другое. Но все понимали, что если кто-то и мог спасти их погибающую деревню, так это именно тот юноша с дьявольской внешностью и доброй улыбкой. Хейке шел по лугу, где теперь было жарко, как в пекле. Дымка вдали дрожала и вибрировала в солнечном свете, так что казалось, будто вдали движется живая, бледно-зеленая, рыхлая масса. Этот безоблачный день должен был настраивать его на трезвую деловитость, но вместо этого Хейке чувствовал растерянность и замешательство. Без мандрагоры он был беззащитен, но с ней он никогда не попал бы в крепость, не смог бы находиться в иллюзорном мире Петера, не смог бы вообще найти его. Высоко-высоко над ним кружили вороны. Он не обращал на них внимания, ему было теперь не до птиц. А что, если он сделал роковую ошибку? Нет, он гнал от себя эту мысль. С княгиней все было ясно. La strega. Ведьма. Вот он подошел к выступу скалы, прошел мимо него. Крайне неохотно поднял глаза. И увидел крепость — такой, какой все остальные видели ее! Величественное в своей мрачности старинное здание. Теперь он смотрел на нее глазами Миры, Петера, французов и всех остальных. Ведь теперь при нем не было мандрагоры, срывающей покров с истины. Это была красивая крепость с очень красивыми воротами — с толстыми стенами, сложенными из серых и белых камней. А если то, что он видел сейчас, и Что же он видел в прошлый раз? Аллегорию, подобие, которое мандрагора хотела показать ему, чтобы предупредить об опасности? О смертельной опасности! Наверняка, так оно и было. Мандрагора просто исказила Да, именно так! Ведь эта крепость была осязаемо-реальной. Иначе как бы Петер смог войти в нее? Аллея, ведущая к высоким воротам… Там, за воротами, находился Петер. Хейке должен был найти его. Если ему позволит это сделать княгиня Феодора… Ему стало не по себе, и из груди его вырвался тяжелый, прерывистый вздох. Он непроизвольно дотронулся до груди, но там не было утешающей его мандрагоры. |
||
|