Глава 19

Проснулся Луи оттого, что кто-то нещадно дергал его за ноги. Приоткрыв один глаз, Луи понял, что еще очень рано. Он снова погрузился в сон, но его не хотели оставлять в покое.

— Вставай, Луи, скорее! — услышал он голос Ди-манша.

— Надеюсь, ты мне снишься, Диманш? Иначе, клянусь богом, ты пожалеешь!

От шума проснулась Катерина. Она приподнялась, бросив взгляд на спящего Луи, затем увидела Диманша, который укоризненно качал головой. Катерина испуганно вскрикнула, стыдливо прикрыв обнаженную грудь, в одно мгновение скатилась с сена. Диманш деликатно отвернулся, пока она одевалась, но по-прежнему пытался разбудить Луи. Он делал это до тех пор, пока не услышал рычание Луи: — Убирайся к черту!

— Хорошо, — внезапно согласился Диманш и вышел из конюшни.

Выйдя, он прошел несколько шагов и остановился, со страхом глядя на приближение белокурой красавицы в голубом платье с темно-синей накидкой.

— Вы нашли графа? — мягким голосом спросила девушка, остановившись подле Диманша.

— Нет, — запинаясь ответил Диманш, — монсеньор отправился по неотложным делам, — нашелся наконец Диманш.

— Жаль, — разочарованно протянула незнакомка.

— Что прикажете передать? Сообщить о вашем посещении, когда монсеньор вернется?

— Я, вероятно, дождусь графа.

Генриетта осеклась при виде молодой девушки, торопливо вышедшей из конюшни. Она на ходу поправляла платье. Все ее волосы были в соломе. Она торопливо пробежала мимо них.

Помедлив одно мгновение, Генриетта обошла Ди-манша и прямиком направилась в двери конюшни. Диманш обежал Генриетту и успел загородить собой двери.

— Миледи, вы не должны…

— С дороги! — грозно предупредила его Генриетта. Диманш вынужден был подчиниться. Он вслед за

Генриеттой вошел в конюшню. Генриетта прошла по земляному коридору между стойлами и в самом конце увидела охапку сена, на которой мирно посапывал Луи.

— Говорите, неотложные дела?

Генриетта ухватила рукой торчавшую ногу Луи и резко дернула. В ответ раздался гневный голос Луп:

— Да уберешься ты, наконец, старая рухлядь? Или мне кнутом…

— Старая рухлядь? — Генриетта проглотила язык от злости. — Ах ты мерзкий, себялюбивый развратник!

Генриетта со всей силы потянула Луи за ногу, в результате чего он скатился со стога к ногам Генриетты. Луи был буквально в бешенстве, когда вскочил на ноги, но вместо ожидаемого лица Диманша он уперся в пылающий праведным гневом взгляд Генриетты. В одно мгновение лицо Луи сменило несколько выражений. Бешенство сменилось глубокой растерянностью, а затем оно буквально засветилось от счастья. Генриетта растерялась на мгновение. Она ожидала, что Луи будет очень зол, и готовилась к этому. Она не ожидала, что он обрадуется ее приезду. Но едва мелькнула эта мысль, она увидела, как мрачнеет его лицо. «Видимо, вначале принял меня за ту девку, которая выбежала отсюда», — подумала Генриетта.

— Помнится, я не приглашал вас в гости? — резко бросил ей в лицо Луи.

— Что ты такое говоришь? — ужаснулся Диманш.

— А ты не лезь! — пригрозил Диманшу Луи.

Он медленно прошел мимо них и у самого выхода, не оборачиваясь, добавил:

— И приготовь все необходимое, герцогиня едет домой!

«А вдруг она согласится?» — с ужасом подумал Луи, но почти сразу же испытал облегчение.

— И не надейся!

— Что такое?

Луи сделал огромное усилие для того, чтобы выглядеть серьёзным. Он остановился и обернулся к Генриетте.

— Позвольте напомнить, миледи, здесь мои владения!

— Которые я могу получить с легкостью! — не скрывая торжества, бросила ему в лицо Генриетта.

— Вот как?

Луп наконец сделал то, что хотел сделать сразу, как только увидел Генриетту: он весело рассмеялся.

Генриетта поменялась в лице, наблюдая за его весельем.

— Мне известно об условии короля, мерзавец! — выкрикнула она.

«Слава богу!» — подумал Луи, затем мелькнула еще одна мысль: «Надо немедленно перестать смеяться. Ведь это плохая новость для меня».

Наконец он справился со своим весельем.

— Какое еще условие? — почти весело спросил у нее Луи.

«Сейчас я сотру эту улыбку с твоего лица!» — злорадно подумала Генриетта.

— Я могу выйти за вас замуж!

В ответ Луи насмешливо улыбнулся.

— Миледи, это грязная уловка! Вы никогда не сможете убедить меня в том, что станете умолять меня жениться на вас, стоя на коленях. Да и еще в присутствии посторонних! Вы гордая, герцогиня! Упрямее женщины я в жизни не видел. Вы не сделаете этого, миледи!

— Клянусь своим именем, памятью моей матери, если вы вынудите меня — я сделаю это! — торжественно пообещала Генриетта. — Ради того, чтобы наказать вас, я готова пойти на это унижение.

«Господи, — подумал расстроенно Луп, — придется ко всему прочему и вынуждать ее. Что поделаешь!»

— Каковы ваши условия? — приняв смиренную позу, спросил Луи.

Генриетта торжествовала.

«Он сдается! Сдается! Я могу его наказать».

— Может, обсудим в другом месте мои условия? — предложила Генриетта. — Здесь даже в воздухе висит запах разврата!

— А это уж никоим образом вас не касается! — отрезал Луи. — Я не собираюсь обсуждать с вами мои личные пристрастия.

— А я собираюсь! — злорадно ответила Генриетта. — Итак, вы идете?

Луи покорно кивнул головой. Он повел Генриетту в замок. Они поднялись в покои Луи, где уже хлопотала Катерина.

— Ваша горничная? — сладким голосом поинтересовалась Генриетта.

— Да.

— Она — первое мое условие. Луи нахмурился.

— Не много ли требуете от меня, миледи?

— Я могу разговаривать с вами, а могу — с королем Франции. Что ты предпочитаешь, мой милый Луи?

Генриетта очаровательно улыбнулась ему. Вздохнув, Луи обратился к Катерине:

— Отныне ты будешь работать на кухне, Катерина. — Хорошо, монсеньор.

Катерина немедленно покинула комнату. Генриетта прошлась по комнате с видимым удовольствием, осматриваясь по сторонам. Затем она сбросила накидку и мяг-

ко опустилась на постель. Луи едва сдерживался, чтобы не последовать ее примеру.

«Господи, как же она прекрасна!» — думал Луп. Он постарался избавиться от этих мыслей, боясь, как бы они не отразились на его лице. А Генриетта, как она считала, наслаждалась покорностью своего обидчика, который, сам того не ожидая, попал в затруднительное положение.

— Первое условие включает в себя всех женщин, — прервала молчание Генриетта, с явным удовольствием наблюдая за хмурым Луи, — я желаю, чтобы во время моего пребывания ты перестал встречаться с любовницами.

— Вот как? — Луи приподнял брови. — Невыполнимое условие, миледи. Даже женитьба на вас не ограничит меня до такой степени.

— Как хотите, — Генриетта поднялась с постели.

— Хорошо, хорошо, я постараюсь — большего обещать не могу.

— Уже лучше.

Генриетта села обратно, смакуя небольшую победу над ним.

— Далее я требую твоего присутствия, постоянного присутствия рядом со мной. Таким образом я смогу убедиться, что ты честно выполняешь свои обещания. К тому же, — продолжала Генриетта с явным удовольствием, — ты должен находиться рядом на случай, если мне придут в голову дополнительные условия, касающиеся твоего поведения.

— Вряд ли это справедливо, — заметил Луи и на мгновение подумал: «А если сказать, что сейчас она выполняет мои самые сокровенные желания?!»

— Если ты будешь вести себя примерным образом, — продолжала Генриетта, — я, возможно, оставлю тебе свободу.

«Не дождешься!» — подумал Луи.

— Но хочу сразу предупредить: я намереваюсь в полной мере призвать тебя за обман. И за все оскорбления и издевательства, в том числе и те, которые ты высказал мне при отъезде.

— Вы все сказали? — поинтересовался Луи.

— Пока — да, — ответила довольная собой Генриетта. — Я буду признательна, если ты покажешь мою комнату.

Она встала.

— Можете остаться здесь, миледи. Это мои покои, но я в них не остаюсь.

— Спишь в конюшне? Отныне этого не будет! — безапелляционно заявила Генриетта. — Я видела, чем все заканчивается, ты будешь спать в своей комнате, а я — в соседней.

— А обедать мне можно? Хотя бы изредка? — поинтересовался Луи.

— Конечно!

— Миледи!

Луи отвесил шутовской поклон.

— Для тебя — Генриетта!

Она обворожительно улыбнулась и, уже выходя из комнаты, добавила:

— Кстати, называй меня на ты.

— Как скажешь, — Луи равнодушно пожал плечами. Луи с любовью смотрел на дверь, которая только что

закрылась за Генриеттой. Будь он проклят! Все складывается даже лучше, чем он предполагал.

Генриетта едва дождалась, пока ушли горничные, готовившие комнату. Взвизгнув, она запрыгала по комнате, счастливая как никогда.

Удалось, удалось! Она приструнила этого мерзкого графа. О, она полностью насладится плодами своей мести. А затем… затем она все равно выйдет за него замуж, только он об этом знать не будет. Да, она выйдет за него замуж, но прежде отвадит от него всех любовниц. Она едва не убила его, когда поняла, чем он занимался в конюшне. Она никогда больше не позволит Луи совершать подобные мерзости, никогда.

Ужин прошел в полном молчании. Генриетта видела, что Луи старается избегать ее взгляда, и объясняла

его поведение злостью. На самом деле Луи весь ужин пытался убедить себя, что сможет находиться рядом с Генриеттой и не прикасаться к ней. К концу ужина он пришел к совершенно очевидной для него мысли — это будет весьма трудной задачей. В силу этих размышлений Луи к концу ужина выглядел весьма мрачным, что не укрылось от Генриетты. Она заметила и то, как просветлело его лицо, когда к нему обратилась Катерина. «Следует хорошенько наблюдать за ними», — подумала Генриетта и решила не спать этой ночью.

После ужина Луи попытался сразу уснуть, но он лишь напрасно мучил себя. При мысли о Генриетте все его тело охватывало мучительное возбуждение. Он вспоминал обнаженное тело Генриетты, ее страстные ласки… «Следует искупаться», — неожиданно решил Луи. Он спустился вниз, приказал седлать коня, затем поднялся в своп покои, переоделся и снова вышел. Перед ним стояла Генриетта с весьма грозным видом.

— Ты никуда не поедешь, — категорично заявила она Луи.

— Что такое? — поразился Луи, не веря своим ушам. — Даже в качестве моей супруги вы не можете требовать подобных вещей.

— И все же я настаиваю на своих словах, — угрожающе произнесла Генриетта.

Некоторое время Луи размышлял: «Понимает ли она, чем может закончиться подобное требование?» Он не сможет держаться на расстоянии от нее.

— Так и быть, — неожиданно согласился Луи, — искупаюсь дома!

— Нет! — Нет?

— Нет, если ты имеешь в виду ту девчонку — Катерину! Я могу позволить Диманшу войти в твою комнату, а больше-никому!

В душе Луи бушевала целая буря. Он бросал на Генриетту грозные взгляды, но она стойко держалась и не отводила глаза, всем своим видом показывая, что не изменит решения.

— Черт бы тебя побрал, Генриетта! — в сердцах воскликнул Луи. — Видит бог, я пытался избежать этого, но ты сама напросилась!

Он вошел в свою комнату и резко хлопнул дверью. Генриетта, торжествуя, вернулась в свою комнату. Она не знала, что имел в виду Луи, но знала, что одержала очередную победу.

Но расслабляться раньше времени не стоило!

Она сбросила платье, переоделась в ночную рубашку, погасила все светильники. Но ложиться не стала, ожидая новых действий. И она оказалась права. Время подходило к полуночи, когда она услышала скрип соседней двери. После этого раздались приглушенные шаги, а затем Генриетта явственно различила негромкий голос Луи.

— Эта ведьма заснула. Встретимся через четверть часа в конюшне.

После этих слов раздались снова шаги, а потом все стихло.

— Я тебе покажу ведьму! — в бешенстве прошептала Генриетта. — Я тебя отучу от твоих гнусных наклонностей!

Не раздумывая больше, она, как была босиком и в ночной рубашке, так и выскользнула из комнаты.

На всякий случай она заглянула в комнату Луи. Как Генриетта и предполагала, комната была пуста. Не медля ни минуты, Генриетта спустилась вниз и вышла во двор. Благо время было позднее, и никто не попался ей навстречу. Луна едва освещала землю, но она хорошо видела очертания стоявшей невдалеке конюшни. Стараясь не шуметь, она пошла по направлению к конюшне, слегка касаясь босыми ногами прохладной земли. Она вся клокотала от злости, и поэтому, дойдя до ворот конюшни, которые были приоткрыты, Генриетта сделала глубокий вздох и юркнула внутрь. Ее сразу же схватили чьи-то руки. Она испуганно вскрикнула. В полной темноте раздался голос Луи, наполненный страстью:

— Катерина!

— Яне…

Генриетта не успела ничего сказать, ибо в следующее мгновение она была буквально смята страстным поцелуем Луи. Генриетта в мгновение ока потеряла голову. Она крепко обхватила руками Луи за шею и ответила на поцелуй всеми своими измучившими ее чувствами. Она почувствовала, как с нее стягивают рубашку, раздражаясь от того, что это происходит слишком медленно. Она срывала с Луи одежду, и едва он остался обнаженным и Генриетта собиралась прильнуть к его губам, как на нее обрушился град обжигающих поцелуев Луи. Она резко застонала, подставляя ему свое тело. Генриетта вцепилась ему в голову, почувствовав обжигающие поцелуи на своей груди. Она стонала не переставая, когда Луи целовал ее живот. Его язык вторгался в пупок, описывая вокруг него огненные круги. Генриетта не могла спокойно принимать эти ласки, сводящие с ума. Она наклонила голову и впилась губами в шею Луи. Он издал стон и обрушился на ее ноги. Генриетта напряглась и в то же мгновение почувствовала руку Луи, которая легла на сосредоточие ее женственности. Ладонь сначала сжала, а затем начала, прижимаясь, ласкать ее. Генриетта закричала, не в силах выдерживать эти потрясающие ощущения. Ее ноги мгновенно ослабели. Она едва не упала, но Луи подхватил ее на руки и отнес на охапку сена, где так давно мечтал о ней. Едва он собрался лечь рядом с ней, как Генриетта со всей силой притянула его и, подмяв под себя, начала покрывать его тело поцелуями. Стоная, Луи касался ее грудей, поглаживал бедра, розовые нежные округлости, спину. Луи чувствовал, что еще немного — и ласки Генриетты могут привести его к оргазму. Преодолевая яростное сопротивление Генриетты, которая не желала прекращать свои ласки, Луи перевернул ее на спину и резко развел ноги. Покрыв их быстрыми поцелуями, Луи лег на Генриетту и одним нетерпеливым движением вторгся в нее. Послышался болезненный стон Генриетты, но он ничего не слышал и мало что понимал, кроме своего безумного желания. Прошло совсем мало времени, когда он, издав рык, излился в нее, испытывая при этом чудеснейшее освобождение. Луи без сил упал на Генриетту и сразу же почувствовал поцелуи на своей шее. Луи поднял голову. Он хотел остановить Генриетту, но в этот миг губы Генриетты прижались к его губам, а затем Луи почувствовал движения Генриетты. Она двигалась так искусно, при этом выгибая тело таким образом, словно старалась вобрать в себя все существо. Луи не мог поверить в происходящее, и страсть нахлынула на него с новой силой. Любовная атака Генриетты была сокрушающей. Она двигалась все быстрее и быстрее, при этом ее стоны сводили Луи с ума. Он рванулся ей навстречу. Генриетта закричала. Луи начал врываться снова и снова. Он поднял ноги Генриетты на свои плечи и, врываясь, целовал ее ступни. Генриетта снова закричала и на мгновение затихла. Но Луи не собирался оставлять ее, только не сейчас. Он перевернулся на спину, отдавая инициативу Генриетте, которая оказалась сверху.

— Дай, дай мне твои груди, — прошептал охрипшим прерывающимся голосом Луи.

Генриетта поняла, что он хочет, и наклонила полные груди к его губам. Он втянул грудь себе в рот, при этом теребя сосок. Генриетта всхлипнула и слегка сдвинулась. Затем она застыла, а через мгновение зашевелилась. Луи выпустил грудь, издавая протяжный стон. Генриетта, извиваясь, изогнула тело, вбирая его в себя полностью, затем приподнялась и снова опустилась, при этом ее тело попало в руки Луи, который непрестанно гладил ее. Генриетта откинула голову, при этом не прекращая сводящих с ума движений. Каким-то непостижимым образом ей все время удавалось встречать движения Луи, когда он снизу вторгался в нее, и провожать его в самые глубины. Луи совсем потерял голову, и, словно чувствуя его состояние, Генриетта ускорила темп, доводя его до бешеной скачки. Ее тело все время извивалось. Еще один удар, и оба, одновременно издав дикий стон, затихли, обессиленные пережитой страстью.

Луи бережно уложил Генриетту рядом с собой. Она доверчиво прижалась к его телу. Она не могла видеть его лица, но всем телом ощущала лучащееся от него счастье. Ох, если бы он не принимал ее за Катерину! Едва бы нашелся человек счастливее его. Это грех — обманывать Луп, но такой сладкий, такой чудесный!

— Я люблю тебя! — раздался над ухом Генриетты нежный шепот Луи. — Всем своим сердцем люблю. Ты единственная женщина, кому я принадлежу. Моя душа, мои мысли, желания — все принадлежит тебе, тебе одной. Боже, как я жил все это время без тебя? Ты олицетворяешь все прекрасное. В тебе заключено все, что я люблю, чем восхищаюсь. Любовь моя, первая и единственная!

Генриетта почувствовала, как глаза наполняются слезами.

Она отдала бы все на свете, свою жизнь в обмен на то, чтобы эти слова предназначались ей. И именно в этот миг, когда сердце невыносимо страдало от слов Луи, Генриетта отчетливо осознала, что любит Луи, любит всем сердцем. И тем тяжелее ей становилось. Она понимала, что Луи не любит ее. Да и как он может любить ее после того, что она сделала здесь? Господи, до чего же отвратительно она себя вела! Чувствуя, что в любую минуту может расплакаться, Генриетта выскользнула из его объятий. Она нащупала разбросанную одежду, оделась и ушла.

Луи не стал ее задерживать.

— Завтра я все ей откровенно расскажу, — решил Луи и через минуту погрузился в глубокий сон.

В отличие от мирно спящего Луи, Генриетта не могла сомкнуть глаз. Она думала о вновь открытом чувстве к Луи. «Ну а если быть честной до конца, — думала Генриетта, — я давно влюблена в него». Сейчас она осознала, что все ее вспышки гнева, нелепые требования — не что иное, как ревность. Она не могла видеть рядом с ним ни одной женщины, потому что безумно ревновала и любила его. И не наказать его хочет Генриетта, нет! Все это пустые разговоры, которыми она обманывает себя. Она хочет, очень хочет стать супругой Луи, она мечтает об этом, и ее приезд не что иное, как попытка осуществить сокровенное желание. Она считала Луи человеком, ставившим похоть превыше всего на свете, и поэтому его неожиданное признание Катерине буквально ошеломило ее. Она не подозревала, что Луи способен на какие-либо чувства, и не поверила бы, не услышав все собственными ушами. Генриетта почувствовала себя загнанной в угол собственными чувствами. Она любит Луи, а тот любит другую. Она может женить Луи на себе, а может дать ему свободу. Последняя мысль оказалась для Генриетты невыносимой. При всем желании она не может уступить Луи никому! Со временем он может смириться с тем, что она сделает. А когда-нибудь он, возможно, скажет ей те слова, которые услышала сегодня ночью. Генриетта поразилась внезапно пришедшей в голову мысли: «А если Луи всем женщинам признается в любви? Если это ложь, попытка сильнее влюбить в себя?» В таком случае он более мерзок, чем она предполагала. Но даже если бы это оказалось правдой, Генриетта не смогла бы разлюбить Луи. Она ясно осознавала это. Но все же следует выяснить истинную сущность Луи прежде, чем сделать окончательный вывод. Надо проследить за ним, решила наконец Генриетта. Если она увидит, что Луи встречается с другой женщиной, значит, все его слова — ложь, а если нет — она не имеет права мешать ему жить и любить. Генриетта провела бессонную ночь в тяжелых раздумьях.

Как только забрезжил рассвет, она отправилась в комнату Луп, которая была пуста. В первое свое посеще-

ние Генриетта не заметила груду писем и сейчас решилась посмотреть их. Она наугад распечатала несколько писем. Почти у всех было одинаковое содержание. Писали женщины, и все как одна намекали на сильное желание видеть его. Генриетта бросила прочитанные письма обратно в кучу. От нее не укрылось, что все письма запечатанные. «Он даже не читает их, — с глубокой печалью подумала Генриетта, — видимо, он действительно влюблен в эту Катерину». Заметив отдельно лежащее письмо, она взяла его в руки. В это мгновение раздался скрип отворяемой двери, и она быстро сунула письмо за корсаж. В дверях появился Диманш.

— Миледи, — он поклонился, — хозяин просил передать, чтобы вы завтракали без него. Он уезжает и приедет не раньше обеда.

— Уезжает? — Генриетта встрепенулась.

«Едет к любовнице, — подумала она с внезапной злостью, — а она…»

— Вы могли бы приготовить мне лошадь для прогулки? Я имею привычку перед завтраком прогуливаться верхом.

— Будет сделано, миледи!

По еще не растаявшему облаку пыли Генриетта определила направление пути Луи. Она пустила лошадь в галоп, преследуя его. Генриетта почти не сомневалась, что он едет к любовнице. Она въехала в деревню в тот миг, когда Луи отвязывал от седла какой-то мешок. Генриетта спрыгнула с лошади и, взяв ее под уздцы, притаилась за одним из домов, стараясь ни на минуту не упускать из виду дом, куда вошел Луи. Вскоре он вышел, поговорил с крестьянами, а потом ускакал. Она вышла из своего укрытия и, ведя лошадь, направилась к дому, в который заходил Луи. Крестьяне, толпившиеся у входа по непонятным для нее причинам, с глубокой признательностью смотрели на нее. Привязав лошадь, она собралась с духом и вошла в дом. Ей в глаза сразу бросились и убогая обстановка, и больная женщина, и старуха, сидевшая в углу, и дети возле стола, с огромным аппетитом поглощавшие еду. «Мешок, который нес Луи, — мешок с едой», — поняла Генриетта, и ей стало очень стыдно от собственных подозрений.

Глядя на детей, Генриетта не заметила, как к ней подошла старуха и иссохшими губами прижалась к ее руке. Генриетта резко отдернула руку.

— Прошу вас, не надо, я ведь ничего для вас не сделала.

— Это за твоего мужа, пусть благословит Господь вас обоих. Если бы не он, мы давно умерли бы от голода!

Чувствуя подкатывающие к горлу спазмы, Генриетта выбежала из дома. К ней тотчас же приблизились крестьяне и стали благодарить, называя ее своей госпожой.

— Вы не знаете, куда мог поехать граф? — спросила у крестьян Генриетта.

— У кузнеца из соседней деревни умерла при родах жена, — ответил один мужчина, — малыш остался без молока, монсеньор поехал искать кормилицу для него… Я обидел вас?

— Нет, нет!

Генриетта с полными слез глазами села в седло и, больше не говоря ни слова, отправилась обратно.

— Боже, я, должно быть, выгляжу мерзкой, склочной, отвратительной, подлой.

Генриетта расплакалась: ей никогда бы не пришло в голову спросить у своих слуг, есть ли у них дети. А Луи, он, он прекрасной души человек! Как она могла подозревать его, как могла надеяться на его любовь? Более Генриетта не раздумывала, она приняла решение.

Луи в прекрасном настроении вошел в столовую.

— А что, миледи не спустилась к обеду?

Луи задал вопрос Диманшу и Катерине, стоявшим с опущенными головами. — Она уехала!

— Уехала? — как эхо повторил Луи и, мгновенно помрачнев, спросил: — Что это значит? Как она могла уехать, не попрощавшись со мной?

— Не знаем, — вместо Диманша ответила Катерина. — Миледи плакала, когда уезжала. Она подошла ко мне, сказала: «Береги его», потом вскочила в седло и ускакала.

— Она так сказала?

Луи почувствовал, как чувства к Генриетте переполняют его. Он подбежал к Катерине и, напугав ее своим видом, расцеловал ее в обе щеки.

— Ты просто чудо, Катерина!

Оставив их в столовой, Луи бросился в свои покои. Диманш проводил его подозрительным взглядом.

— Чувствую, он и меня не оставит в покое, — пробормотал Диманш.

Через минуту вернувшийся Луи вручил ему запечатанное письмо.

— Лично в руки герцога Орлеанского! — Я так и знал.

— Не медли, Диманш, речь идет о моем счастье!

— А ты куда? — крикнул Диманш вслед удаляющемуся Луи.

— В Париж, к королю, за позволением жениться!

— Иисусе Христе, святой Боже, да за такое дело! — Диманш во всю прыть побежал к конюшне. — Коня, скорее, пока этот негодник не передумал!