"Поцелуй, чтобы вспомнить" - читать интересную книгу автора (Медейрос Тереза)

Выражения признательности:

Я хотела бы поблагодарить весь штат Бантам Делл Паблишинг Групп — включая Энн Бохнер, Эми Фарли, Терезу Зоро, Бетси Халсебош, Сьюзен Коркоран, Барб Бург, Йока Луи и Ирвина Эпплбаума. Я также хотела бы поблагодарить Маргарет Эванс Портер, чьи изысканные рекламные проспекты на тему ухаживания и брака периода Регентства вдохновили мое воображение к новым высотам. (Поэтому, если я поняла что-то неправильно, не вините ее. Вините меня!) Я хотел бы поблагодарить моих друзей по переписке, которые поддерживают во мне здравый рассудок — Жана Уиллета, Элизабет Бивари и Ребекку Хаган Ли. И особенно хочу поблагодарить Венди Маккурди, Андра Чирило и Нину Тайблиб. У Золушки была всего одна добрая фея, а у меня их целых три.

Глава 5

— Детка, ты спятила? — взвыла Куки, шлепаясь в копну сена. — Ты не можешь просто взять и выйти замуж за совершенно незнакомого тебе мужчину.

Джордж стукнул кулаком по растрескавшейся скамье, на которой сидел верхом.

— Естественно, она не может! И поскольку я сейчас глава семьи, будь я проклят, если позволю ей сделать это!

— Джордж, не ругайся, — на автомате откликнулась Лаура.

Довер дотянулся до Джорджа и нежно дернул его за ухо.

— Ты слышал свою сестру, парень. Не ругайся. Это не по-христиански. И кроме того, если кто и должен будет оградить ее от брака с этим скользким ублюдком, так это я.

Лаура вздохнула. Учитывая тенденцию Джорджа все время вставать на защиту, отсутствие у Лотти способности говорить тихо, и колоритный словарный запас Довера, она приняла решение созвать семейный совет в амбаре, вне пределов слышимости того, кого они обсуждали. Она в общих чертах обрисовала свой план вкупе с тем, что считала отличной смесью блестящей изобретательности и неопровержимой логики, и как и предупреждала ее интуиция, члены ее семьи взорвались недоверием и гневом различной силы. Даже старая буренка, чья голова торчала из стойла, к которому прислонился Довер, моргала влажными коричневыми глазами и издавала укоризненное мычание.

Из уютного гнездышка, которое Лотти устроила на сеновале для себя и котят, раздалось сопение, которое обычно предшествовало громким рыданиям.

— Что с нами будет, если он узнает, что мы ему лгали? Как думаете, он сдаст нас властям и отправит нас повисеть?

— На виселицу, — мягко поправила ее Лаура.

Довер фыркнул.

— Как это он может спустить на нас власти, если он сам беглец от закона? Умный джентльмен не будет рисковать своей головой.

— Он никогда нам не поверит, — хмуро предрек Джордж.

— Конечно, поверит, — заспорила Лаура. — Тебе надо только войти во вкус. Это почти не будет отличаться от спектаклей, которые мы с помощью леди Элеоноры ставили для деревенских детей каждое Рождество. Всегда ведь говорили, что Лотти в роли маленького Иисуса выдавит слезу даже у самого стойкого язычника.

— Это выдавливало слезу у меня, — сказал Довер. — Особенно, когда мне приходилось таскать к яслям "малыша", который весил больше пяти стоунов (5 стоунов=31,5 кг — прим. переводчика). — Он потер спину. — Меня до сих пор мучает прострел.

— По крайней мере, тебе не приходилось убеждать эту деревенщину, что ты девственник, — сообщила Куки. — Когда я произносила эту заковыристую речь о "Деве, что во чреве примет" (цитата из библии, Исаия 7:14 — прим. переводчика), Абель Грантем заржал так, что свалился задницей в ясли и чуть не раздавил малютку Иисуса.

Лаура слишком хорошо помнила тот случай. Именно она бросилась вытаскивать воющую Лотти из-под барахтающегося Абеля. Ни благовония, ни мирра не смогли перекрыть исходящую от Мудреца вонь алкоголя.

Не желая напоминать о других бедах, которые происходили во время других самодеятельных постановок, например, когда тлеющая трубка Довера подожгла тюрбан Джорджа, или ночь, когда овцы сбежали от пастухов и с блеяньем ввалились в деревенскую церковь, Лаура натянула на лицо веселую улыбку.

— Именно так и надо смотреть на нашу последнюю попытку. Ерундовое, но безвредное представление.

Куки печально покачала головой.

— Твоя помолвка — это не представление, детка. Это ложь. Из лжи мужчине не выйдет ничего хорошего. — Она тревожно глянула на дверь амбара. — Особенно такому мужчине, как этот.

Улыбка Лауры померкла.

— Наверное, ты права, Куки. Но я совершенно убеждена, что еще меньше хорошего выйдет, если сказать ему правду.

Все уставились на нее, озадаченные стальными нотками в ее голосе.

Лаура зашагала между стойлами, в тишине слышались только трепыхания ласточек, сидящих на краю крыши, как на карнизе.

— Думаю, у нас уже просто нет выбора. Поскольку у меня нет никакого желания выходить за кого-либо из деревни и влачить жалкое существование всю оставшуюся жизнь, нам остается только вверить наше будущее Стерлингу Харлоу. А я сомневаюсь, что его называют Девонбрукским дьяволом просто так. Я совершенно не хочу вас пугать, но кто-нибудь из вас хотя бы раз задумывался о том, как может распорядиться нами такой человек, как он?

Опершись на треснутую подпорку, Лаура вгляделась вглубь чердака. В его полумраке блестели глаза младшей сестры.

— Лотти, я не думаю, что для девочек твоего возраста будет так уж необычно попасть в работный дом. А там надо будет трудиться от рассвета до заката, пока дух не будет сломлен вместе со спиной.

— Я не возражаю, — яростно заявила Лотти. — Сколько угодно, если тебе не придется выходить за этого сварливого троглодита.

— Но что бы тогда произошло с твоими красивыми и нежными ручками? И твоими волосами?

Лотти дрожащей рукой прикоснулась к волосам. Все знали, что единственным ее воспоминанием об отце было то, что он часто звал ее маленькой Златовлаской.

— Я могла бы заплетать их в косы.

Лаура покачала головой, ненавидя себя в тот момент почти так же сильно, как она ненавидела Стерлинга Харлоу.

— Я боюсь, что было бы невозможно. Как только у тебя появились бы вши, их пришлось бы сразу отрезать.

Джордж вскочил на ноги.

— Он не посмеет отправить меня в такое место! Я достаточно взрослый, чтобы сбежать и пойти во флот!

Лаура повернулась к нему, ее лицо было так же печально, как и голос.

— Как бы тебе ни хотелось представлять себя взрослым мужчиной, Джордж, ты еще пока не дорос до него.

Брат, не глядя на нее, плюхнулся обратно на скамейку.

Лаура опустилась перед Куки на колени и вгляделась в расстроенное лицо пожилой женщины.

— А вы с Довером? Как ты думаешь, сколько времени герцог будет оставлять за тобой работу при твоем возрасте? Если бы леди Элеонора не считала вас членами своей семьи, она еще несколько лет назад уволила бы вас обоих.

— Ну, у меня еще есть порох в пороховницах, — объявил Довер.

Лаура обхватила руками его узловатую ладонь.

— Летом, может быть. А холодными зимними ночами, когда твои руки распухают, трескаются и кровоточат, так что ты едва можешь ими шевелить? Куки, ты ведь знаешь, о чем я говорю, верно? Ты слышала, как он целыми ночами бродит по дому, потому что не может заснуть от боли.

Куки отвела глаза, избегая ее настойчивого взгляда, а Довер заставил Лауру встать.

— Если мы и окажемся в конце концов в работном доме с надорванными спинами и кровоточащими суставами, это не имеет значения. Мы все равно слишком заботимся о тебе, чтобы позволить тебе продать себя незнакомцу ради нас.

Лаура в полном отчаянии вырвала из его рук свою.

— Именно об этом я и прошу вас — подумать обо мне! Кто-нибудь из вас хотя бы раз задумывался, что станет со мной, если герцог захочет забрать себе Ардер Менор?

Довер почесал седую голову.

— Ты ведь образованная леди, верно? Ты могла бы стать одной из этих… как их там… гувернанток, которые обучают джентльменское отродье.

Лаура вздохнула.

— Я знаю, что это будет шоком для всех вас, особенно для Лотти, которая всегда считала себя Несравненной Красавицей в семье, но тому, что все мужчины в деревне хотят жениться на мне, есть причина.

Все тупо уставились на нее.

— Я симпатичная, — сказала Лаура так, словно это было ее самым серьезным недостатком. — Слишком симпатичная, чтобы стать гувернанткой. Даже если бы леди и пригласила меня в дом, в чем я сомневаюсь, было бы только вопросом времени, когда кто-нибудь из мужчин — ее брат, сын или, может, даже собственный муж, загонит меня в угол на задней лестнице. И тогда я не только потеряла бы место гувернантки, но и свою репутацию. А в этом мире женщина, потерявшая репутацию, становится легкой добычей для негодяев и мошенников всех мастей.

Она оглядела всех мрачным взглядом.

— И это еще далеко не самое худшее. Есть и другая вероятность, которую надо учитывать. Представьте, что будет, если герцог увлечется мной сам и решит сделать меня своей любовницей?

Довер прикусил вертевшееся на языке богохульство, а Куки перекрестилась так, словно Лауре предложили стать любовницей самому дьяволу.

— Кто помешает мужчине, имеющему богатство, власть и связи, навязывать свои знаки внимания бедной деревенской девушке? С какой стати, ведь даже в деревне есть те, кто считает, что я должна быть им благодарна просто за свою защиту от посягательств других. — Несмотря на пылающие щеки, Лаура вызывающе вздернула подбородок. — По этой схеме мне все равно пришлось бы продаться незнакомцу, но сейчас, по крайней мере, это будет незнакомец, которого я выбрала сама.

Ее гордые слова повисли в воздухе, заставляя всех присутствующих испытать стыд.

Довер провел рукой по шее.

— Если ты имеешь в виду этого жеребца, то думаю, у меня нет другого выбора, кроме как помочь тебе его стреножить.

Лаура обняла старика и поцеловала в колючую щеку.

— Благослови тебя Господь, Довер! Я не смогла бы сделать этого без тебя. Завтра с утра ты должен отправиться в Лондон и поболтать со своими старыми друзьями. Мне нужно, чтобы ты попытался узнать, не ищет ли кто-нибудь пропавшего за последние несколько дней джентльмена.

— Или беглого преступника, — тихо пробормотал Довер.

— У меня есть слабая надежда, что он окажется каким-нибудь осиротевшим младшим сыном младшего сына, без наследства и почти без перспектив. — Лаура снова заходила по амбару, ее шаги теперь были значительно более легкими. — Если мы собираемся пожениться до моего дня рождения, то оглашение в церкви должно состояться в следующие три воскресенья, начиная с послезавтрашнего. Это означает, что у меня есть меньше чем три недели, чтобы удостовериться, что он не прячет где-нибудь жену. — Учитывая краткость и природу их знакомства, Лаура сама удивилась, как сильно эта мысль ее задела.

— Я рад, что совесть тебе не позволяет опуститься до двоемужья, — протянул Джордж. — Но только что ты будешь делать, если Довер найдет его семью… или его жену?

Лаура вздохнула.

— В этом случае, я предполагаю, нам ничего другого не остается, кроме как вернуть его законным владельцам.

— Как сбежавшую овцу, — резюмировал Довер.

— Или потерявшуюся свинью, — язвительно добавила Лотти.

— А что, если ты выйдешь за этого парня, — спросил Джордж. — А потом кто-нибудь приедет в Арден из Лондона и узнает его. Что тогда будет?

— И когда в последний раз наша скромная деревушка принимала кого-то из Лондона? — Вопрос Лауры заставил замолкнуть даже Джорджа. По правде говоря, никто из них не мог такого припомнить.

Но брат, казалось, был полон решимости доказать, что может быть таким же безжалостным, как и она сама.

— А как насчет того, что он напишет фальшивое имя в регистрационной книге браков? Разве вы при этом будете считаться женатыми в глазах Короны?

Лаура на мгновение остановилась, об этом она никогда не думала. Отбросив все духовные наставления своей жизни, она остановилась перед братом с высоко поднятой головой.

— Мы будем женаты в глазах Господа, и для меня лично только это имеет значение.

Куки молча встала с копны сена и пошла к двери.

Лаура знала, что сможет сохранить самообладание и с ворчащим Довером и со скептиком Джорджем, но она боялась, что если ее осудит добрая Куки, то она просто разрыдается.

— Куда ты?

Куки обернулась, на ее широком лице появилась нежная улыбка.

— Если я должна буду сшить тебе свадебное платье до твоего дня рождения, я не могу весь день бездельничать в амбаре с коровами и цыплятами. Думаю, на чердаке сохранилось немного белого крепа леди Элеоноры, он как раз подходит для такого случая. — Служанка вытерла повлажневшие глаза краем передника. — Как жаль, что дорогой леди не будет с нами, что она не увидит, как ты стоишь у алтаря с этим красивым молодым щеголем. Ты знаешь же, это была ее самая большая мечта.

Лаура тоже сморгнула слезы. У леди Элеоноры была и другая мечта, еще более важная — мечта, что ее сын пройдет по аллее к ее дому, и она сможет его обнять.

Лаура взяла Куки за руку.

— Как ты думаешь, она не стала бы возражать, если мы украдем с занавесок в гостиной немного брюссельских кружев, чтобы отделать рукава?

Когда они с Куки выплыли из амбара, болтая о букетах и свадебном пироге, Довер потащился за ними, недоверчиво качая головой.

— Им самое место в этом амбаре. Никакая свадьба не заставит такого видного джентльмена идти за ними, как будто он теленок на веревочке.

После их ухода наступила длинная пауза. Потом Джордж рывком пришел в движение и, вскочив на ноги, со всей силы пнул жестяную кормушку для скота. Зерна выплеснулись из нее золотой дугой, а сама кормушка приземлилась с таким громким металлическим лязгом, что в напряженной тишине амбара он прозвучал как удар молнии.

— Она сказала, что делает это ради себя, но это неправда! — закричал он. — Она делает это ради нас. Она делает это, потому что я чертовски мал, чтобы позаботиться о своей собственной семье. — Он прислонился к подпирающему крышу столбу, сжимая бесполезные сейчас кулаки. — Господи, если бы я был хотя бы наполовину мужчиной…

Наверху в сене сидела, скрестив ноги, Лотти, и по ней не было заметно никаких признаков истерики. Ее маленькое круглое личико было бледным и печальным, но, тем не менее, голос был странно спокойным.

— Мы не можем позволить ей сделать это. Мы не можем позволить ей пожертвовать своим целомудрием ради нас. Она заслуживает большего, чем умереть в руках какого-то негодяя.

— Ты что, не заметила, как она на него смотрит, — мрачно сказал Джордж. — Казалось, она была бы только рада умереть на его руках.

— Тебе легко говорить. Ты не женщина.

— Ты тоже, — напомнил ей он.

Лотти подперла рукой подбородок.

— Если Лаура выйдет замуж до своего двадцать первого дня рождения, она унаследует поместье.

— Кажется, это как раз и есть отправной пункт всей этой чертовщины, — согласился Джордж, подозрительно глядя на расчетливое выражение лица младшей сестры.

— Но в завещании леди Элеоноры ничего не сказано о том, что она должна оставаться замужней.

— Нам с тобой хорошо известно, что Лаура не переживет позор развода.

— А кто говорит о разводе? — Лотти погладила комочек серого меха у себя на коленях. — В романах мисс Рэдклиф, злодей, который хочет скомпрометировать героиню, всегда встречает безвременную кончину, прежде чем у него что-то получится.

Уперев руки в бедра, Джордж поднял голову и уставился на нее.

— Карлотта Энн Фарли, уж не думаешь ли ты убить этого беднягу? Что бы ты ни читала в своих глупых книжках, ты не можешь убивать людей просто за то, что они не в восторге от кошек. Или от тебя.

— А почему нет? — парировала Лотти. — Просто посмотри, сколько будет преимуществ. В качестве вдовы Лаура пожинала бы все хорошее, что есть в замужестве, и не страдала бы ни от каких ограничений. А если с ее мужем произойдет фатальный несчастный случай сразу после свадьбы, но до брачной ночи, то ей даже не придется выносить его тухлые и вонючие руки на своем теле.

Последнее не могло не заставить Джорджа заколебаться. Он двинулся к двери, надеясь, что свежий воздух проветрит его голову и прогонит гнев. Сгоревший остов дома приходского священника, где они когда-то жили с родителями, находился на самом краю поместья, но в такие теплые и ветреные дни, как этот, он мог бы поклясться, что снова чувствует резкий запах дыма, а во рту ощущает горький вкус пепла.

— Если бы папа и мама были здесь, они бы знали, что будет лучше для Лауры, — сказал он, подставляя лицо утреннему свету. — Они бы знали, что будет лучше для нас всех.

— Но их здесь нет. А мы есть.

Он вздохнул.

— Мы все трое долго жили слишком хорошо. Думаю, это не могло продолжаться вечно.

— Могло, — тихо сказала Лотти. — И продлится, если ты согласишься мне помочь.

Джордж закрыл глаза, но не смог изгнать из воображения картину, на которой его сестру держит в объятиях незнакомец. На какой-то момент даже ветер, казалось, замер в ожидании его ответа.

Когда он, в конце концов, обернулся в темноту амбара, на его губах играла мрачная улыбка.

— Черное всегда было Лауре к лицу.

Белозубая улыбка Лотти сверкнула на него с чердака.

— Точно.