"Наказание за любовь" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)

3

До чего же здорово было залезть в машину с ночного холода. Халькатла вышла из машины с удовольствием, потому что, когда они менялись местами, она пробормотала Туве: «Лежачего не бьют». Тува согласно кивнула.

У каждого было по сиденью, у Морагана заднее, у Тувы — переднее. Она уже почти устроилась, когда услышала его голос:

— А кто она самом деле? Халькатла?

Тува вздрогнула и выпрямилась:

— Я думала, ты спишь, — укоризненно проговорила она. — Халькатла — это моя душа-близнец.

— Это не ответ.

— Почему ты хочешь это знать? Он тоже сел.

— Потому что она какая-то неуловимая. Как будто имеешь дело не с человеческим существом. Кстати, это относится не только к ней, — тихо добавил он.

— Ты, наверное, догадался, что мы — не совсем обычный род, правда?

— Да, спасибо, это я понял.

— Почему бы тебе не удовольствоваться этим?

— Тебе кажется, это справедливо? Ведь я же ваш спутник.

Тува воспользовалась шансом переменить тему.

— Тебе не стоило ехать вместе с нами. Надо было тихо и спокойно ехать поездом.

Он покачал темноволосой головой. Голос его звучал немного печально.

— Но благодаря этому я увидел гораздо больше. И не только совершенно неправдоподобно красивую природу…

— Да, наверное, тебе это напоминает зеленые холмы Ирландии?

— Я никогда не видел зеленых холмов Эйре. Только дублинскую сажу. Но знаешь, для меня очень много значит, что я вместе с вами. Я могу немного отвлечься от своих мыслей. Да уж, отвлекся, — сухо и с горечью добавил он.

— Ну конечно, — хихикнула Тува.

Она повернулась, теперь она сидела лицом к нему. Недостаток места в машине создавал довольно-таки интимную атмосферу. И ей это нравилось. Как будто они совершенно особым образом поверяли друг другу свои секреты. И темнота скрадывала ее отвратительную рожу. Она — это была сейчас только голова. И чувствовать это было отрадно.

— Расскажи, что ты знаешь о Саннесшёен, — попросил Мораган.

— Я ничего не знаю о Саннесшёен. В этой области я до неприличия мало осведомлена.

— Да, но ты не ответила на мой вопрос. О Халькатле. О Марко и Руне и обо всех вас. О всей вашей родне.

— Это долгая история, — проговорила она нехотя. — И мы дали клятву, что вся эта ужасная борьба с удивительными силами не должна стать достоянием обычных людей. Лучше будет, если они ничего не узнают.

— Но они не могли не заметить чудовище в сенном сарае. Так что ты вполне можешь…

Его слова утонули в ужасном кашле. Когда Тува услышала его, то смертельно испугалась. Ведь он умирает! Нет, я не хочу!

Тува не привыкла заботиться о других. Это проявление сентиментальности, считала она. Но, сама не замечая этого, она вышла из машины и села к нему на заднее сиденье. Конечно, стало тесно, но она не думала об этом, просто прижимала его к себе, пока тело его сотрясали болезненные приступы кашля. Черт, говорила она про себя. Черт, черт. Но кого или что проклинала, она не знала сама.

Наконец он опять смог дышать спокойно. В полутьме она видела его горящие измученные глаза, и к своему удивлению почувствовала, как его рука гладит ее упрямые, совершенно безнадежные волосы.

— Ты потрясающая девушка, Тува, — сипло прошептал он.

Она была настолько ошеломлена, что — по своей обычной привычке — собиралась ответить какой-то чертовски едкой репликой, но не смогла заставить себя сделать это. Она только еще посидела немного, а потом поднялась и грубовато сказала:

— Ладно, а не поспать ли нам немного?

Но его простые слова навсегда отпечатались у нее в памяти.

Марко, Халькатла и Руне встретились на ночном ветру. Трое, кому, строго говоря, сон нужен не был. Ну да, может, только Марко немного, поскольку он сейчас почти человек. А другие абсолютно не зависели от такой роскоши, как сон.

— Где ты был, Руне? — спросил Марко.

— Да, я тоже хотела бы это знать, — сказала Халькатла. — Я тебя обыскалась.

— Я слушал, — произнес Руне, криво улыбнувшись.

Они поняли, что он имеет в виду. Все трое обладали способностью принимать сигналы и от своих союзников, и от своих врагов.

— И то, что я слышал, привело меня далеко вниз, в долину. Наши друзья предостерегают нас. Враг вынашивает коварный план.

— Ты нам расскажешь?

— Поскольку ты, Марко, можешь частично скрываться от Тенгеля Злого, они пока немного знают о мотоцикле. Его они, во всяком случае, не упоминали. Они думают обрушиться на автомобиль, и на этот раз пустят в ход более сильные средства, нежели нехитрое оружие мелких гангстеров.

Марко задумался.

— У меня уже есть один план. И он как раз похож на то, что ты собираешься предложить, Руне.

Они улыбнулись друг другу. У них была потрясающая способность понимать друг друга без слов. Халькатла тоже могла воспринимать их сигналы.

— Понимаю, — сказала она. — Не стоит говорить об этом вслух, но мы думаем об одном и том же. Будем биться до последнего.

Двое других кивнули.

— Пусть поспят немного, — попросил Марко.

— Времени на это нет, — сказал Руне. — Враг приближается. И, к сожалению, нам потребуется твоя помощь, Марко.

— Тува уже получила выносливость и силу, благодаря напитку, который она выпила на Горе Демонов, — напомнил им Марко. — Но у Морагана ничего этого нет.

— Мы можем ему немного помочь, — сказала Халькатла. — Хотя бы до тех пор, пока он не доберется до людей.

— В Думбос, — кивнул Марко. — Там наверняка есть врач. Пошли, не будем терять времени!

Они направились к машине.

— Сейчас? — спросила Тува в ответ на их известие.

— Немедленно! Осталось выяснить только одно: ты умеешь водить мотоцикл?

— Этот огромный монстр? Ты что, спятил? Я и с мопедом-то не справлюсь!

И тут Мораган снова их удивил.

— Я справлюсь с мотоциклом. Если Тува не побоится сесть сзади.

— Но тебе же надо к врачу, Мораган! — сказал Руне.

— Ну и что с того?

Им нечего было ответить на это.

— Ну, удачи вам, — тепло сказала Халькатла. — Вы езжайте, а мы померяемся с ними силами у машины. Двинем на юг им навстречу.

— А как же вы сами? — спросил Мораган.

Она рассмеялась от всего сердца.

— О, за нас не беспокойся!

— Бутылки… — сказала Тува. — У тебя две, да, Марко? А бутылка Натаниеля? Хотя нет, она, наверное, у него.

— Береги свою, как зеницу ока, Тува, а об остальных мы позаботимся, — улыбнулся ей Марко. — На тебя сейчас вся наша надежда. Ты должна добраться туда первой!

Она вздохнула, дрожа, и сказала:

— Ладно, постараюсь.

Тогда он наклонился и бережно поцеловал ее в щеку. Тува ужасно покраснела и прокричала злым и плачущим голосом:

— Вы не должны так делать больше! Ни ты, ни Мораган, вы не должны…

Конец предложения утонул в каких-то неразборчивых всхлипах. Она бросилась к мотоциклу и взгромоздилась на него:

— Езжай же, черт бы тебя побрал!

Марко подошел к мотоциклу:

— Нет уж, не будем так прощаться. По крайней мере, можешь сказать «пока» всем остальным.

— Да, конечно, прошу прощения, — пробормотала Тува, полная раскаяния. — Береги себя, Халькатла! И ты тоже, Руне! Вы все мои друзья, и я чертовски вас люблю, и вам не поздоровится, если я вас потеряю!

Они улыбнулись ей и сказали, что им тоже не хотелось бы ее потерять. А потом они по очереди подошли к Морагану и провели руками над его внешним, невидимым телом, так называемой аурой. Таким образом, они обеспечивали ему хоть какую-то защиту, не такую сильную, как у Тувы, но на какое-то время должно было хватить и ее.

Тува немного растеряно обернулась к ним со своего места за спиной Морагана. Она увидела, что они стоят там, в ночной тьме. «Халькатла, оставь в покое моих ребят», — хотела она сказать, но смолчала и только помахала рукой.

Громоздкая машина завелась с грохотом, и они выехали на шоссе, ведущее на север. Думбос они проезжали ночью, но тем не менее им удалось раздобыть бензин, чтобы обеспечить себе долгую дорогу через горы. Потом был подъем в Довре, и через какое-то мгновение они увидели перед собой Фокстумюру. Большая часть земли все еще была покрыта сероватым снегом.

Доврские горы, думала Тува с грустью. Довре… Как же много значили эти люди для Людей Льда! Отсюда Шарлотта Мейден и Тенгель много сотен лет тому назад отправились на юг с детьми, Суль, Дагом, Лив. Шарлотта хотела дать им хутор в Акерсхюз в знак благодарности за то, что они позаботились о Даге.

Наверняка это поездка сильно отличалась от их нынешней, на быстром и грохочущем мотоцикле! Как, должно быть, утомительно пробираться на лошадях и пешком по здешнему бездорожью! Они ехали навстречу новой, неведомой жизни, они оставили все свое прошлое за плечами, сожгли все мосты. И Шарлотта Мейден тоже.

Отсюда Колгрим пустился в путь на север, в долину Людей Льда. Влекомый лихорадочным стремлением найти сокровище и заполучить сомнительную славу Тенгеля Злого. За ним последовали Тарье и Калеб со своими людьми.

Колгриму не суждено было вернуться назад. Дорога домой стала дорогой смерти для Тарье. Он погиб в долине Людей Льда.

Здесь наверху, в горах, стоял Ульвхедин — он тоже хотел в долину — его замело снегом вместе с лошадью. Интересно, это было на этом склоне? Или же он добрался дальше?

Ульвхедин повернул — в тот раз. Тоска по Элисе заставила это грубое дитя природы повернуть назад. Но много лет спустя он и Ингрид снова отправились в путь через Доврские горы, на этот раз в жестокой схватке из-за сокровища. Вместе со спокойным Данном, эти двое хотели найти мандрагору, которую Колгрим взял с собой в долину Людей Льда. Все трое счастливо и благополучно вернулись домой, с мандрагорой, хвала Господу! (Тува знала, что Руне тоже весьма признателен за это!)

И вот прошло много лет. Но следующая экспедиция не была столь же успешной…

Хейке и Тува. Одни, разочаровавшиеся в жизни, потому что оба потеряли своих любимых, они отправились в путь, чтобы разделаться с Тенгелем Злым. За ними через горы пошли Вильяр и Белинда, они пытались спасти их. Эта дорога стала дорогой смерти для Хейке. А Тува вернулась домой только для того, чтобы исчезнуть на Горе Демонов, теперь они это знали.

И вот настал их черед. Тува, Марко, Натаниель, Эллен и Габриэл должны были перелететь — или на головокружительной скорости пронестись по здешним современным дорогам — чтобы еще раз и навсегда освободить долину от ее ярма. Ну, и что же получилось? Они потеряли Эллен. Натаниель и Габриэл лежали в больнице, тяжело раненные. Марко должен был сражаться с преследователями, неизвестной группой, выбранной Тенгелем Злым. А сама она сидела на весьма ненадежном мотоцикле за спиной смертельно больного мужчины, который не имел с Людьми Льда абсолютно ничего общего. Вся ответственность была возложена на нее.

Ее руки внезапно стиснули Морагана:

— Ты больше помог нам, чем мы тебе, — крикнула она, стараясь перекричать ветер.

— Спасибо, что ты это сказала, — прокричал он в ответ. — Но ты не знаешь, как много вы…

Кричать на холодном ночном ветру — это было слишком сильное испытание для его легких. Тело его сотряс новый приступ кашля, и Тува с ужасом увидела, что мотоцикл стал вилять в стороны.

«О Господи, он же сейчас сознание потеряет», — подумала она.

— Стой, Мораган, стоп!

В полубессознательном состоянии он понял, что она сказала, и теперь предпринимал отчаянные попытки затормозить. Благодаря этому, они уцелели, но ничто не могло удержать мотоцикл, он скользил в болото. Тува мертвой хваткой вцепилась в Морагана, но он потерял сознание, и они сильно врезались в покрытый травой склон. Мотоцикл сделал крутой вираж и перебросил их через себя, как настоящая лошадь. Тува сумела сгруппироваться и вышла из этого инцидента без особых травм, хотя снег уже не был таким глубоким, как бы ей хотелось. Но она беспокоилась о Морагане. Наверняка он приземлился довольно мягко, он тоже, но он лежал неподвижно. Из уголка рта стекала тоненькая струйка крови. Это могло быть из-за его больных легких, но могло быть и от удара при падении.

— Ну как нарочно, — прошипела она сквозь зубы. — Все, все, что бы мы ни делали, летит к чертям!

Она огляделась. Короткая весенняя ночь уже давно поблекла, она увидела молчаливые горы, возвышавшиеся над плато, где они сейчас находились. Наверху, на поросшем лесом склоне стояло несколько заколоченных хижин и домиков. Тува знала, что в мае в горы редко кто-то приезжает.

Ей необходимо дотащить Морагана до хижины. Там они к тому же будут лучше защищены от нападения, если противник смог разгадать их план. В любом случае, оставаться здесь, на болоте они не могут. Она боялась пойти и посмотреть, как там мотоцикл. Все равно ничего бы не поняла.

Ближайшая хижина находилась ужасно далеко. Как же ей дотащить туда Морагана? А что, если он вообще погиб? Эта мысль ей особенно не понравилась — по двум причинам. Во-первых, потому, что ей совершенно не хотелось оставаться одной в горах. И потому, что ей не хотелось, чтобы он умер! Он хороший человек. Простой и не особо образованный, но какое это имело значение? В мире слишком мало симпатичных людей. Мало тех, к кому ты мог привязаться. Мир нуждается в том, чтобы Мораган остался жив.

Она отчаянно вцепилась в его плечи, пытаясь поднять его, но при падении ушибла запястья, и руки никак не слушались. Нет. Ей никогда не удастся сдвинуть его с места! Верная своей привычке, она дала выход своему разочарованию не вполне по-христиански: Черт, черт, черт!

Посидев минутку на корточках, она решила посмотреть, жив он или нет. Когда боишься ответа, часто предпочитаешь не спрашивать. Кожа его под курткой была теплой. Она осторожно позволила своей руке спуститься вниз по грудной клетке. Это был не совсем верный способ определить пульс человека, но Тува никогда не шла проторенной дорогой. Да, его сердце билось. Но, Господи, как же напряженно он дышит! Его легкие работают, как кузнечные мехи.

Вдруг она сообразила, что у нее больше нет никакой убедительной причины, чтобы и дальше сидеть, держа руку под его рубашкой. Но до чего же приятно было чувствовать другого человека — и, особенно мужчину — так близко.

До чего же часто повторяется история Людей Льда, думала она. Виллему тоже была однажды на занесенной снегом горной пустоши вместе с умирающим мужчиной. Хотя ее положение было, разумеется, более драматичным. Буран. Война. И потом — этот мужчина действительно умер.

Мораган глубоко, с трудом вздохнул и слегка пошевелился.

— Лежи тихо, — приказала Тува. — Попытайся сначала определить, не болит ли у тебя что-нибудь! Шея, или, например, спина!

— Нет… Нет, не думаю. Я не понимаю, как же я мог…

— Это все из-за меня, — быстро перебила его Тува. — Я не должна была тебя отвлекать. Нам надо добраться до одного из домов там, вдалеке. Как ты думаешь, сможешь?

Сначала он настаивал на том, что они должны ехать дальше, но ни он, ни мотоцикл не были в состоянии сделать это. Так что пришлось ему сделать передышку, а она потащила его к хижине. Не без труда, но все-таки им удалось с большими предосторожностями проникнуть в дом.

Общеизвестно, что в горные хижины разрешается влезать в чрезвычайных ситуациях. Надо лишь прилично вести себя там, вот и все.

Мораган был совершенно без сил, он рухнул на кровать и лежал, пока Тува разводила огонь в очаге. Когда стало немного теплее, он сказал устало:

— Иди сюда и сядь, Тува! Давай поболтаем немного. Она послушалась, немного угрюмо, поскольку не привыкла к тому, что кто-то особо жаждет ее общества.

— Да нет, не в ногах, дурочка, — устало улыбнулся он. — Сядь так, чтобы я мог тебя видеть. А сейчас расскажи мне, в какую это безумную историю я оказался втянут.

— Да, если ты сначала расскажешь о себе.

Мораган так и сделал, и Тува, наконец, поняла, какая богатая событиями, интересная жизнь была у нее самой. Потому что его жизнь — это было скучное блуждание между работой, пивной и унылой квартирой. Любовные истории его были немногочисленны и не особо вдохновляющи, констатировала она с некоторым удовлетворением. Из его рассказов она поняла, что он тоскует по образованию и по иной среде. Нельзя сказать, чтобы он стремился достичь какого-то невиданного материального благополучия. Просто хороший человек, который позволил жизни пройти мимо. А сейчас приближался конец…

Она очнулась от этих мыслей, когда он попросил ее рассказывать, потому что полагал, что у него есть право узнать, что они собираются делать.

— Может, ты и прав, — сказала она и со вздохом выпрямилась. — Но объяснять тут что-то — это полная безнадега. Это сказка, которой примерно 800 лет. Разве просто рассказать ее за один присест?

— Сказка — для взрослых? — спросил он. — Хотя она же и реальность?

— Да, наверное, можно сказать и так. Это вечная борьба добра и зла, Мораган…

— У меня, кстати, есть и имя! Насколько я понял, вы на стороне добра.

— Безусловно! Я сама была рождена для зла, но им удалось вернуть меня на правильный путь. И не бойся, к Тенгелю Злому я никогда больше не вернусь.

— Вы пару раз упоминали это имя. Это ваш главный враг, да?

— Да, чудовище из сенного сарая, верно. В начале 12 века он испил из источника зла и обрел тем бессмертие и власть над людьми. Он прародитель Людей Льда. К сожалению!

Мораган долго лежал молча, он пытался понять и принять.

— Продолжай, — безо всякого выражения попросил он.

— Ты слишком много требуешь от меня, Мораган… Ян, я хотела сказать. Но сейчас я потребую от тебя столь же много. Я прошу, чтобы ты мне верил!

— Во всяком случае, постараюсь быть честным.

— И то хорошо.

Она уселась поудобнее. Утренний свет одерживал постепенно победу над ночью, но было еще так рано, что дорога оставалась пустынной. Она подумала, не заметил ли кто-нибудь мотоцикл, но решила, что нет. Там, где случилась авария, местность была пересеченная.

Сейчас в комнате было чудесно и тепло. Когда Мораган лежал на спине, как сейчас, его лицо разглаживалось, и он казался очень молодым. Он был привлекателен, смотреть на него было приятно. Именно поэтому она смотрела в другую сторону.

Она начала, запинаясь:

— Давным-давно, в средние века небольшие остатки монгольского народа шли на запад через тундру, они были вынуждены покинуть родные места из-за колдовства и ворожбы. Среди них был чрезвычайно злобный мальчик, настоящее дьявольское отродье. Его имя было Тан-гиль, и это означает «Рожденный под черным солнцем».

— Это и был Тенгель Злой?

— Да. На своем пути на запад он разыскал Источники жизни у самой кромки льдов и смог найти источник зла. Его может достичь только тот, у кого в характере нет ни одной доброй черты.

— И, значит, там ему обещали вечную жизнь и власть над человечеством?

— Да, хорошо, что ты не смеешься, Ян, а то мне было бы неприятно.

— Я не смеюсь.

— Ну вот, он это получил, но с условием: в каждом поколении один из его потомков должен будет служить злу. Внешность у этих людей должна была быть совершенно особая: в частности, желтые кошачьи глаза. И они должны быть наделены огромными способностями в том, что касается ворожбы и зла.

— И ты стала одной из них.

— Да.

— Бедный мой дружочек! Но что-то говорит мне, что и Халькатла так же, как и ты, пошла не по той дорожке?

— Да, — быстро ответила Тува, она не хотела углубляться в рассказ о Халькатле. Истину он должен получать по чайной ложке, иначе он будет просто не в состоянии ее воспринимать. «Дружочек»… До чего же приятно звучит!

— А ты можешь колдовать?

Неужели так необходимо задавать столько надоедливых вопросов?

— Да, могу. Можно продолжать? Спасибо! Ну так вот, остатки Людей Льда осели в горах в Норвегии, а именно, в Трённелаге, куда мы сейчас и направляемся. И юноша, Тенгель Злой, вырос в худшее создание на земле. То, что он сделал по отношению к своим современникам, настолько отвратительно, что я даже не хочу говорить об этом. Но у него был талисман, ты знаешь, что это такое, правда?

Мораган кивнул:

— Мандрагора, да, я знаю.

— И, понимаешь, в нем была такая сила, что он смог внушить Тенгелю, что времена тогда для него были не слишком подходящие. А его сын и правнук провели его еще похлеще. Он позаботился о том, чтобы Тенгель Злой погрузился в глубокий сон. Он должен был пробудиться тогда, когда время для его царствования будет более благоприятным…

— Погоди, ты что-то не то говоришь. Ты сказала «его сын и правнук». А потом ты сказала «он». Ты, наверное, хотела сказать «они»?

— Нет, я и имела в виду «он». Это был один и тот же человек. Его звали Таргенор, — сказала Тува невыразительно. — Именно Таргенор должен был снова разбудить Тенгеля Злого. Но он не стал этого делать.

Мораган поднял руку. Ему нужно было немного времени, чтобы разобраться с этим. Наконец он произнес:

— Но он же не мог лежать в глубоком сне… Где? И как долго?

— В пещерах в Постойне, в Югославии. И совсем недавно его разбудили. Флейтист в сенном сарае, этот идиот нечаянно сыграл его сигнал. И Тенгель Злой принял его облик.

Мораган глубоко вздохнул, он смотрел недоверчиво. Но ведь он и сам был в сенном сарае, когда это произошло, так что не знал, что и думать.

— Продолжай, — только и сказал он. — Хочу узнать о тебе побольше. О тех, кто освободился от проклятия.

Тува нехотя сказала:

— Отмеченные проклятием потомки были порождением холода и тьмы. У их колыбели не сидели добрые феи, они были обречены жить вне людского общества. Стайка отверженных ведьм и колдунов… Но однажды, в шестнадцатом веке родился меченный проклятием потомок, который попытался плохое обратить в хорошее. И поэтому он получил имя Тенгель Добрый, и мы, и весь мир благодарны ему за то, что все еще не пошло ко всем чертям. Нет, это звучит, как бред сумасшедшего, я не могу…

— Нет уж, продолжай, я слушаю!

— Очень мило с твоей стороны, — засмеялась она почти в отчаянии. — Ну ладно. В 1742 году одной девушке из рода, Шире, удалось добраться до источника с чистой водой добра. Эта вода может нейтрализовать действие воды зла, и мы пятеро должны были доставить воду из ее кувшина в горы. Мы должны опередить Тенгеля Злого, потому что, видишь ли, его сила не вернется к нему в полном объеме, пока он снова не выпьет воды зла. О, я могла бы рассказать тебе гораздо больше, ну да ладно. Ведь я же сама слышу, насколько чудной кажется эта семейная сага.

— Хотел бы я услышать ее еще раз — если мы доберемся туда до того, как я… Ладно, сейчас я говорю чушь! Но Халькатла не похожа на тебя.

— Конечно, она гораздо красивее.

— Нет, я не это имел в виду. В ней есть что-то непонятное, странное.

Не моргнув глазом, Тува выпалила:

— Халькатла жила между 1370 и 1390 годами.

Наступила тишина.

— Ты шутишь, — обиженно произнес Мораган.

— Я не шучу.

Он вспылил:

— А как же тогда с Марко? Что в нем такого, я тоже не понимаю.

— Марко наполовину черный ангел.

Лицо Морагана замкнулось.

— А Руне, самый странный из всех?

— Руне — мандрагора.

— Мандрагора?

— Да. Это черные ангелы оживили его.

— А-а, — протянул Марко и отвернулся к стене. Тува боролась со слезами.

— Я же говорила, что ты этого не поймешь! Зачем ты тогда заставлял меня рассказывать?

— Ну, рассказывать и так беззастенчиво лгать — не одно и то же! В эти дни мне удавалось удержать равновесие, потому что я сам себе говорил, что моя болезнь достигла той критической стадии, когда начинаются галлюцинации. А тут появляешься ты и утверждаешь, что то, что я вижу, правда!

Он снова перенапрягся. Его ужасный, смертельный кашель почти пополам переломил его тело.

— Черт возьми! — взвыла Тува. — Неужели ты не можешь прекратить? Как мы теперь выберемся отсюда? Я не умею водить мотоцикл, а ты же не можешь остаться здесь умирать! Я не хочу, чтобы ты умер, ты, идиот этакий!

Мораган не мог произнести ни слова. Он лишь хватал ртом воздух.

— Но, Господи, же, — воскликнула Тува почти в истерике, — Тенгель Добрый! Суль! Помогите! Мой защитник Марко оставил меня, Руне и Халькатла тоже, а Мораган кашляет так ужасно, что его вот-вот вывернет наизнанку. Он же умирает! Я не хочу, не хочу, на помощь!

У Морагана все плыло перед глазами, так он напрягался, пытаясь дышать. Она призывает Тенгеля Доброго, подумал он, но все казалось таким далеким. Тенгель Добрый? Но он же жил в 16 веке. Господи ты боже мой, девчонка верит в то, что говорит!

Наконец, в легких у него набралось достаточно воздуха, чтобы он смог выговорить:

— Я не умру. Это обычный приступ.

Но он знал, что лжет. С каждым днем ему становилось все хуже.

— Ох, — с облегчением вздохнула она. — О, спасибо, мне казалось, что я тебя вот-вот потеряю.

Она стояла и смотрела на него сверху вниз, и в глазах ее была такая озабоченность, что на душе у Яна Морагана стало теплее. Он лежал на спине, закрыв лицо руками, приходил в себя после приступа. Это был самый тяжелый приступ их тех, что у него были до сих пор.

— Ты не умрешь сейчас, — нежно сказала Тува. — Они сказали.

— Кто это «они»? — с трудом спросил он.

— Тенгель и Суль.

Он раздраженно взглянул на нее, но она казалась вполне серьезной и правдивой. Ян тут же ощутил, как в его душу забирается усталость и безнадежность. И хотя он не хотел этого, но прошептал:

— Я боюсь, Тува.

Она тут же присела к нему на кровать.

— Ясное дело, боишься! Любой бы испугался на твоем месте.

Он почувствовал, как его снова начинает безудержно трясти. Он попытался не поддаваться этой дрожи, но не мог, он был полностью в ее власти.

— Ведь я же так много, — едва выговорил он, зубы его стучали. — Ведь я же так много хотел сделать…

Тува не знала, как поступить. Она очень хотела прижать его к себе, чтобы утешить, но она боялась, что он оттолкнет ее. Ее, жуткую ведьму Туву, к которой все испытывали отвращение, до того она была противной. Она неловко протянула вперед руку, даже ничего такого и не думая. Но Мораган уцепился за нее, как утопающий за соломинку. Она, удивленная, придвинулась поближе и приподняла его голову. Сейчас он даст мне по щеке, подумала она, но он этого не сделал. Похоже, он не замечал, кто она.

Господи, как же он дрожал! Все его тело тряслось, как в лихорадке. Тува забыла обо всем, притянула его к себе, его голова легла ей на плечо.

— Ну-ну, ну-ну, — говорила она голосом, который ее семья просто бы никогда не узнала.

Он несколько раз испуганно вздохнул. А потом прошептал:

— Я ухожу один, Тува! Я должен покинуть этот прекрасный мир, который только что открыл для себя. Все эти мелочи в природе. В мимике людей, в мыслях. Радость. Ожидания. Печаль, разочарование… И после себя я не оставлю ничего. От меня не останется и следа. Через пару лет меня забудут.

— Но не я, Ян. Никто из нас, узнавших тебя сейчас, в роковой для мира час.

Было непохоже, что он услышал ее.

— После меня даже ребенка не останется. Ничего, что говорило бы о том, что Ян Мораган когда-то жил. Все следы снова заметет…

— Но еще не поздно.

Хоть бы он не подумал, что она просит о чем-то!

— Нет, поздно, ты сама знаешь.

Она в отчаянии погладила его по волосам.

— Если бы только Марко… Ты должен держаться, Ян, пока Марко вновь не станет самим собой!

Глубокий, болезненный всхлип сотряс тело Морагана, а ведь он никогда не позволял себе плакать.

— Со мной все кончено, Тува! Разрушены не только мои легкие. Все внутри меня почти совсем разрушено. Все этот чертов асбест. И никого это не волновало. Начальники на фабрике говорили, что врач просто хочет сделать их козлами отпущения. Они думали только о своем престиже. Обо мне никто не подумал. Там умирали и другие, до меня, врач знал. Но никто не желал слушать…

Теперь он рыдал. Ему не следовало этого делать, но Тува знала, что не может этому помешать. Ее охватила глубокая печаль, но и кое-что еще. Тихое удивление от того, что, похоже, он не возражал, чтобы довериться ей.

О, как же хорошо она понимала его страх! И его грусть. Он слишком долго держал все в себе. Однажды это должно было вырваться наружу. И нужно позаботиться о том, чтобы это прошло как можно легче для него.

Неумелой рукой она гладила его по щеке, крепко прижимая к себе. И к своему огромному удивлению, она поняла, что испытывает то, что, как ей казалось, ей вообще не дано испытывать: нежность к человеку, который не принадлежит к ее собственной семье! Как правило, отмеченные проклятием из рода Людей Льда таких чувств не ощущали.