1

Целая группа людей, сидевших за большим круглым столом, с любопытством обернулась к Джованне, и ее боевое настроение немедленно улетучилось. Пока она ехала сюда — а это заняло два часа с лишним, пока звонила у ворот поместья, пока дожидалась Джузеппе, ярость только подпитывалась и бурлила в ней потоком раскаленной лавы, но сейчас, при виде всех этих безукоризненно одетых, спокойных и удивленных людей, Джованна Кроу немедленно вспомнила, что под футболкой на ней ничего нет, что одно колено ободрано и джинсовая мини-юбка не в силах этого скрыть, что белокурые локоны, на скорую руку высушенные сегодня утром, образуют на голове живописное гнездо, а косметика… Хорошо, что на ней вообще нет косметики!

Тут надо пояснить, что провинция Кампания славится не только солнечной погодой, но еще и наличием большого количества вулканов, главный из которых Везувий, но и остальные поддают жару, причем в прямом смысле. Любая косметика в здешнем климате обречена на гибель.

Джованна Кроу прикусила губу и набрала воздуха в грудь. Да, она погорячилась, но жалеть об этом поздно. Разумеется, не надо было слушаться своих эмоций, надо было думать головой.

Эмоции и впрямь сыграли с Джованной дурную шутку. Она примчалась в замок «Роза ди Казерта» так же, как когда-то в детстве приезжала сюда на велосипеде. Дом, где она выросла. Сад, в котором играла. Люди, которые помнили ее совсем маленькой девочкой.

И еще Франко Аверсано. Ох…

От группы сидящих людей отделился один. Боже ты мой, она и забыла, какой он высокий! А теперь, десять лет спустя, он стал еще больше, наверное, из-за плеч. Вон какие широченные!

Черный шелк рубашки. Безукоризненные черные брюки. Смуглое лицо конкистадора, синеватая тень на высоких скулах, странно светлые на этом смуглом лице, серые, почти стальные глаза. Черные брови сошлись к переносице, и это способно напугать любого, но только не ее. Бог ты мой, ее уже ничем нельзя напугать, но почему так замирает сердце и подгибаются коленки…

— Джо? То бишь Джованна? В смысле мисс Кроу? Какое нежданное и безмерное счастье! Столь же безмерно и удивление, но счастье — сначала.

Все правильно. Именно этим он всю жизнь и отличался. Стальная воля, стальные нервы, безукоризненная вежливость и — словно узкая смертоносная шпага — убийственная ирония. Очень долго Джованна считала Франко остроумным. До тех самых пор… Не будем об этом. Сейчас не время. Все силы на борьбу с графьями-захватчиками!

Но до чего же захватчик хорош! Годы лишь слегка посеребрили виски, а в остальном… Франко Аверсано всегда считался одним из первых красавцев Италии, но теперь он представлял собой просто убийственное зрелище. Зрелая мужская сила, спокойствие крупного хищника, уверенность и властность…

— Граф Аверсано? То бишь Франко? Не могу сказать, что радость взаимна, но все же— добрый день!

Поменьше нахальства. Последняя их встреча произошла десять лет назад, а сегодняшний визит трудно назвать светским. Впрочем, она достаточно хорошо его знала. Если кто-то думает, что сердце графа Аверсано можно растопить кокетливыми взглядами и томными вздохами, — он очень ошибается. Джованна Кроу ошибки не совершит.

Десять лет назад она была подростком, а Франко — молодым красавцем, но теперь она взрослая женщина, вполне успешная, достаточно красивая и эффектная… если не считать сегодняшнего утра!

— Итак, Джованна. Чем обязан?

Джованна выпрямилась. Надо взять себя в руки и перестать вспоминать, как она млела при виде Франко десять лет назад. С тех пор многое изменилось, и вообще…

Он стал еще краше… честное слово!

— Синьор граф, я прошу прощения за столь дерзкое вторжение, но мне действительно необходимо переговорить с вами по одному вопросу… Не терпящему отлагательств!

— Что за вопрос? Пока не понимаю.

Присутствующие наблюдали за сценой с нарастающим интересом, но Джованну это больше не смущало. Сейчас она ему покажет графские штучки!

— Боюсь, это частное дело, и нам придется поговорить наедине… господин граф.

— Вот как… миледи? Но, как вы, возможно, заметили, у меня совещание, и я в данный момент немного занят. Если вы соблаговолите сказать моей секретарше…

— Это не может ждать. А с вашей секретаршей я уже разговаривала. Три раза. Один раз из Штатов, два раза уже здесь, в Италии. Она мне сообщила, что до конца месяца ваше сиятельное графство совершенно не может меня принять.

Граф Аверсано вздернул бровь.

— Вы хотите сказать, что звонили и называли себя?

— А что, у графьев принято иначе? Естественно, называла. И просила ее обязательно передать вам… Франко, это действительно серьезно!

Джованна не смогла удержаться и бросила быстрый взгляд на его губы. Ох, не доведет это ее до добра!

Взгляд был быстрым, словно молния, но Франко заметил его, и уголки его умопомрачительного рта слегка дрогнули в довольной усмешке. Он всегда умел читать ее мысли, что тут поделать.

— Господа, боюсь, вам придется меня извинить. Завтра мы с вами продолжим, а сегодня я должен искупить свою вину перед синьориной Кроу. Секретаршу мы повесим на крепостной стене, это не подлежит обсуждению, а с вами встретимся только после того, как все проблемы синьорины Кроу будут решены.

И что вы думаете? Все эти важные синьоры послушно встали и гуськом потянулись к дверям, а перед уходом каждый из них нахально заглянул в лицо удивительной синьорине, посмевшей так нагло и так успешно прервать деловую встречу самого графа Аверсано.

Когда дверь закрылась за последним из недавних собеседников, Франко повернулся к Джованне и немедленно превратился в радушного хозяина.

— Садись в кресло. Хочешь чего-нибудь выпить? Сок со льдом?

— Нет, спасибо. И, с твоего позволения, я постою.

— Как хочешь.

Он смотрел на нее, он был совсем рядом, и, хотя она не могла до него дотронуться, она прекрасно чувствовала его запах, тот самый, волнующий, возбуждающий аромат мужчины. И одеколон он не поменял… цитрусовые… мята…

— Джо, в чем дело? Ты меня совсем забыла?

Она вспыхнула так, что даже отшатнулась от него, и снова взглянула на эти проклятые губы… А граф развлекался на полную катушку. Голос его упал до вкрадчивого шепота, глаза потеплели.

— Вижу, не забыла…

— Я здесь не для того, чтобы предаваться воспоминаниям, к тому же ничего хорошего я вспомнить не могу…

— О, как жаль, как жаль. Ну ничего. Будем смотреть в будущее. Что привело тебя под наше палящее солнце? Будь хорошей девочкой, присядь. Мне все время хочется погладить тебя по голове, но я понимаю, что при этом рискую остаться без руки. Так в чем твоя проблема? Постараемся ее решить.

— Боюсь, одним разговором здесь не обойтись.

— О, серьезно? Что же еще нам понадобится?

Осторожнее, Джованна Кроу. Ох, осторожнее! Ты, конечно, девчонка хоть куда, и твой маленький бизнес вполне успешен, но не забудь, что напротив тебя сидит вечный обитатель светской хроники всех глянцевых журналов, красавец тридцати шести лет, и ты можешь сколько угодно потешаться над тем, что он граф, но вот того, что он еще и самый настоящий миллионер, никто не отменял, а уж сколько у него было, есть и будет женщин…

Стоп, опять не туда. Сексуальная жизнь Франко Аверсано ее не интересует!

— Джованна, может, хватит смотреть на меня затравленным волчонком? Отойди от двери, я не кусаюсь.

Она глубоко вздохнула, выпрямилась и пошла прямо на него. Странно, почти не хромая. Обычно бывало труднее.

— Для начала я хочу знать, почему Пикколиньо находится в таком состоянии? В удручающем, мягко говоря, состоянии!

Показалось ей или нет, но вздохнул Франко несколько разочарованно.

— Ах, ты об этом…

— Да, об этом. Я платила в течение полугода сумасшедшие деньги. Я исправно перечисляла суммы по всем счетам, заказывала ремонтные, работы, но ничего не было сделано. А ведь я собиралась переехать в Пикколиньо и жить в нем.

— Мне очень жаль, Джо.

— В каком смысле?

— Я думал, что это само собой разумеется. Ведь когда я сообщил, что собираюсь приводить поместье в первозданный вид, предполагалось, что все арендуемые домики перейдут обратно ко мне.

— Первый раз слышу — во-первых. Во-вторых, а не смахивает ли это на феодальные замашки?

Граф слегка пожал могучими плечами, от чего у Джованны участился пульс, а когда заговорил, в его голосе не было ни намека на раскаяние.

— Мне очень жаль, Джованна, и я прошу прощения, что не предупредил тебя. Честно говоря, синьора Лукреция меня тоже ни о чем не извещала, и я понятия не имел о завещании. Мои адвокаты известили меня о деньгах, поступающих на этот счет, я распорядился вернуть все отправителю. Разумеется, мы можем отдельно оговорить размер компенсации…

— Прямо здесь можешь остановиться!

Льды Северного полюса показались бы горячим молоком рядом с голосом Джованны Кроу.

— Я не возьму от тебя ни единого доллара, ни одной лиры. А вот все то, что я уже заплатила, должно пойти на ремонт дома.

— Сожалею, но это невозможно. Я не могу этого сделать.

— Не можешь или не хочешь?

Стальные глаза опасно сузились,

— Ох, Джои, ты всегда была такой импульсивной…

— Это не ответ! Не хочешь ремонтировать — я сама этим займусь.

— Хорошо.

Она ушам своим не поверила. Чтобы он так быстро согласился? Такого не может быть, потому что не может быть никогда!

— Завтра же все деньги будут переведены на твой личный счет. Однако дом принадлежит мне. И ты примешь мое предложение.

Джованна прищурилась.

— Ого! Мне кажется, или это шантаж?

Все-таки с аристократами так нельзя. Надо нежнее. Кулак графа Аверсано с грохотом опустился на столешницу.

— Выбирай выражения! Извини. Предпочитаю называть это деловым, даже дружеским соглашением.

— Оригинально. Если учесть, что меня не устраивает ни один пункт этого соглашения, то о дружбе речь не идет!

— Ты же еще не слышала, о чем речь.

— И слышать не хочу.

— Это нелогично. Проще говоря, глупо.

— И пусть, пусть, пусть…

— Джованна!

Он неожиданно оказался прямо перед ней, осторожно приподнял ее подбородок и заглянул в сердитые синие глаза.

— Даже выслушать меня не хочешь, солнышко?

Одному Богу ведомо, как она удержалась на ногах и почему не кинулась ему на шею, Франко Аверсано не дождется этого от Джованны Кроу, хотя ей самой, видимо, придется попить транквилизаторы…

— Прекрати разговаривать со мной, как папочка, Франко Аверсано! Я взрослая женщина, у меня есть свой бизнес, и я…

— А я думал, ты уже никогда не назовешь меня по имени.

Загадка: может ли голос мужчины быть похож на шоколад? Может! На черный, горький, упоительный швейцарский шоколад, вроде того, которым Джованна объелась года три назад в Берне.

— Не смей меня путать! Я пришла по делу, а ты все время пристаешь с воспоминаниями…

— Я не пристаю. Пока.

— Франко!

— Джованна?

Пауза, потом торжествующая улыбка на немыслимых губах, легкий кивок — и вот граф Аверсано сидит в кресле, спокойный и невозмутимый, а Джованна Кроу, красная, растрепанная и дрожащая от возбуждения и злости, стоит как дура перед ним, словно служанка перед сюзереном. Черт бы побрал феодализм!

— Я не изменю своего мнения, Франко.

— Как тебе будет угодно, Я просто предлагаю успокоиться и поговорить обо всем подробно. И кратко, по возможности. У меня еще много дел.

Нет, он все-таки вышел из себя! Вон, схватил ножик для разрезания бумаг и крутит в смуглых пальцах. Десять лет назад он этими пальцами гнул на спор подковы, а сегодня с удовольствием придушил бы ее, кабы не дворянская честь…

— Джованна!

— А?

— Ты будешь стоять и смотреть, или сядешь и поговоришь?

Она шагнула к столу и села, глядя в бумаги и думая о своем.

Десять лет назад она была длинноногой девчонкой с вечно облупленным на солнце носом, отчаянно влюбленной в молодого итальянского аристократа. Он был гораздо старше, у него была своя компания, он вообще редко появлялся в замке, но Джованна помнила, как замирало сердце при звуке его шагов, как она краснела и бледнела при его появлении, какой неуклюжей становилась, как глупо хихикала…

Что интересно, по прошествии десяти лет ничего не изменилось. То есть в смысле воздействия Франко Аверсано на организм Джованны Кроу. Только вот теперь она не была уже невинной девочкой и прекрасно осознавала, ЧЕГО хочет от этого невозможного красавца…

— Джо, ты уверена, что юбка это выдержит?

Его голос донесся из другого измерения, и Джованна посмотрела на Франко с явным изумлением, а потом поняла, в чем дело, и немедленно вспыхнула.

Все это время она нервно теребила свою мини-юбку, безуспешно пытаясь натянуть ее на коленки, особенно на содранную. Франко Аверсано уже пару минут с интересом наблюдал за этим зрелищем, а теперь вот решил вмешаться.

— Да-а… Хорошо, что есть вечные ценности. В чем-то ты совершенно не изменилась.

И тут ее осенило; У Франко ведь тоже имеются воспоминания, как и у нее. Только если у нее они романтические и возвышенные, то у него… Ну что он может вспоминать? Неуклюжего подростка, вечно путающегося под ногами? Девочку, племянницу маминой подруги, проводившую здесь свои каникулы?

Тетя Лукреция стала забирать ее на каникулы в Италию давным-давно. Родители не возражали. Они никогда не возражали, чтобы Джованна пореже бывала дома.

А потом тетя Лу купила ей первый в жизни кружевной лифчик. Не просто кружевной, а ярко-алый, солнечный, праздничный. И как это ни смешно звучит, именно с этим интимным предметом туалета ассоциировалась у нее с тех пор Италия. Страна свободного яркого цвета, солнечного света, любви и улыбок, вечной жары, красивых женщин и вечно влюбленных мужчин…

— Джованна, я не могу сидеть весь день и ждать, когда ты выйдешь из транса.

Она медленно перевела взгляд на Франко Аверсано. Что может граф понимать в свободе! Он далее не представляет, что для нее значит Пикколиньо, маленький домик, увитый виноградом, домик с зеленой черепичной крышей и низеньким заборчиком, с садом, переливающимся всеми цветами радуги, с голубями, воркующими под крышей…

— Я тебе дом не отдам. Я в нем буду жить.

Лицо графа Аверсано превратилось в бронзовую маску. Он забрал у нее из рук документы и положил в папку. Потом молча уставился на нее. Джованна постаралась согнать с лица блаженную и несколько глуповатую улыбку.

— Что, даже ничего не скажешь?

— Просто собираюсь с мыслями. Боюсь, тебе следует кое-что объяснить насчет Пикколиньо…

— Нечего объяснять. Раньше дом принадлежал Лукреции Альба, моей тетке. Потом она умерла, и теперь он принадлежит мне. По ее завещанию.

— Мне очень жаль, Джо, но… Строго говоря, это действительно мой дом.

— Это дом тети Л у! Она же не платила вам арендную плату…

— Она была лучшей маминой подругой. Мама никогда не позволила бы брать с нее деньги. Лу была прелесть, но прелесть легкомысленная. Ее все любили, и она это заслужила, но своего имущества у нее было очень и очень немного. Вот документы, Джо.

Она смотрела на бумаги, чувствуя, как слезы постепенно застилают ей глаза. Все было верно, да и как иначе. Иначе миллионером не сделаешься. Все записано и описано, все указано и сосчитано. Прощай, домик в Италии. Прощай, свобода

— Значит, ты заберешь этот дом…

— И все остальные тоже, чтоб, тебе не было обидно. Джои, послушай, у меня есть предложение, которое очень многие могли бы счесть даром судьбы…

— Меня зовут Джованна, господин граф!

— Хорошо, Джованна. Предложение все равно есть. И если ты возьмешь себя в руки и выслушаешь…

— Нет уж. Это ты меня выслушаешь. Я все поняла, не затрудняйся. Ты попросту предложишь всем тем, кто живет в домиках, похожих на Пикколиньо, выметаться на все четыре стороны. И плевать, что здесь жили их родители и деды, плевать, что здесь родились их дети, плевать, что здесь вся их жизнь! Только выгода, только чертова выгода, ведь так?

— Джованна, я все прекрасно понимаю. Жертвы неизбежны, но мне они отнюдь не нравятся. Я заплачу всем арендаторам компенсацию, заплачу и тебе, предварительно вернув все вложенные тобой деньги. Если хочешь, по старой дружбе я мог бы купить тебе небольшой домик где-нибудь еще…

— Нет у нас никакой старой дружбы, нет и не было!

— Ух, порох! Да, такой ты и была, Джои Кроу. Маленький бенгальский огонь…

— Не пытайся сбить меня с толку. Я не уеду из этого дома. Мой адвокат мне все объяснил и все уладил, так что не делай из меня дуру. Я УЖЕ являюсь арендатором, потому что внесла сумму больше залоговой.

— Ты хочешь, чтобы тебя выселяли по суду?

— Ой, тебе не стыдно, граф? Ты что, готов судиться из-за хибары пять на пять метров? Я ведь не ворую его у тебя, я даже собираюсь тебе платить.

— Я не хочу, понимаешь ты это, не хочу, чтобы на моей земле жили другие люди! У меня больше не будет арендаторов. И ты не исключение. Что касается методов — я всегда был за цивилизованные методы…

— О да, особенно тогда, когда перекинул меня через плечо кверху задницей и отнес к тете Лу!

— А надо было воспользоваться предложением и трахнуть очумевшую от гормонов школьницу, да?

Дальнейшее происходило быстро, очень быстро. Джованна развернулась, словно маленькая гремучая змея, и дала графу пощечину. Он не успел отстраниться, но уже в следующий момент с глухим рычанием сгреб девушку в охапку и повалил на стол. Джованна не испытывала ничего, кроме… Блаженства! Оказывается, именно об этом она мечтала долгие годы. Чтобы Франко Аверсано вот так ее обнял. Чтобы, его лицо было совсем близко. Чтобы его губы…

Через некоторое время Франко оторвался от ее губ и довольно ехидно заметил:

— Что ж, теперь тебе не шестнадцать, и мы могли бы попробовать начать еще разок и с самого начала. А также до самого конца.

Джованна перевела дух, сосчитала до десяти, и посмотрела прямо в стальные аристократические очи.

— Во-первых, немедленно отпусти меня, Франко Аверсано. Во-вторых, ты ошибался на мой счет десять лет назад, ошибаешься и сейчас. В-третьих, ты прав. Надо еще разок и с самого начала. Вставай с меня и тащи сюда все бумаги. Мое встречное предложение заключается в следующем…