МАГАЗИН «ГАЗЕТЫ — СИГАРЕТЫ»

У перчатки было всего четыре пальца! Мы тут же решили, что напали на след преступника. Но потом сообразили, что в таком большом городе, как Лион, наверняка немало людей с ампутированным указательным пальцем… а если даже такой человек всего один, то как отыскать его среди множества других людей?

Время шло, а Лулу все еще лежал в больнице. Его рана заживала медленно, настроение же и вовсе не улучшалось. Он выглядел подавленным, постоянно тревожно озирался, его беспрестанно мучили ночные кошмары.

Мы навещали его, однако старались приходить по одному: завидев нашу команду в полном составе, дежурный санитар неодобрительно ворчал. Лулу всегда был рад нас видеть. Он рассказывал нам о своей семье, о братьях и сестрах. Мы узнали, что он живет рядом с улицей Алуэтт, в старом доме, который скоро пойдет на снос, так же как и мой. Сапожник научил его играть в домино, и мы сыграли немало партий. Иногда, когда нам казалось, что он забыл о своих страхах, мы снова пытались расспросить его, что же случилось в тот день, когда он попал в больницу. Но едва ему напоминали об этом, как он хмурился и начинал прощаться. При этом он по нескольку раз повторял нам:

— Пожалуйста, только никому не говорите; если «они» об этом узнают, «они» мне отомстят.

За это время Мади смогла навестить его только один раз. Ей еще было трудно подниматься по крутым городским улицам, она быстро уставала. Однако Мади мальчик доверял больше всех. Именно ей он сообщил, что в комнате неизвестных горел яркий электрический свет. А еще он вспомнил, что у одного из них был очень противный голос, совершенно гадкий.

И вот во вторник Мади опять отправилась в больницу. Вернулась она оттуда совершенно потрясенная.

— Я вышла из палаты, — сбивчиво начала она, — как вдруг меня окликнула сиделка Лулу. «Я заметила, что с тобой он разговаривает охотней всего. Может быть, ты знаешь, почему по ночам его мучают кошмары?» Вот ужас, я так растерялась от такого вопроса! Я покраснела, и чуть было не рассказала. К счастью, вовремя опомнилась. Не вдаваясь в подробности, я ответила, что после падения Лулу все время снится, как за ним кто-то следит, кто-то гонится, и убедить его, что это только сон, совершенно невозможно. Тогда сиделка сказала, что врачи серьезно опасаются не столько за ногу Лулу, сколько за состояние его психики. «Он отказывается есть, а когда его уговаривают, заявляет, что не хочет выздоравливать и возвращаться домой», — завершила она.

Это известие потрясло нас. Мы привязались к Лулу, изо всех сил хотели ему помочь, но не знали как. Только в одном мы были уверены: если нам удастся раскрыть загадку подвала и двоих незнакомцев, то мальчик успокоится и быстро поправится.

Так, может, нам все же обратиться в полицию или для начала сообщить обо всем его матери или врачам в больнице? Но Мади энергично запротестовала.

— Нет! Пока мы ничего толком не знаем, не следует выдавать его тайну. Все, что мы можем сделать, это приходить к нему почаще и стараться отвлекать его от мрачных мыслей.

Наконец мы решили, что пора вновь наведаться на улицу Алуэтт. Разумеется, мы ни на что особенное не надеялись, просто всем хотелось хоть что-нибудь сделать для Лулу.

Поход был назначен на следующий четверг, однако если в прошлый раз мы вышли сразу после обеда, то теперь, зная дорогу, мы решили дождаться темноты, чтобы остаться незамеченными. К сожалению, Сапожник и на этот раз не смог пойти с нами. После трех недель, проведенных в помещении — сначала в больнице, а потом дома, — он в воскресенье первый раз вышел погулять и сразу подхватил сильный насморк. Теперь он кашлял, и мать уложила его в постель.

— О, как мне не везет! — стенал он, картинно дергая себя за вихры. — Не хватало еще, чтобы вы подумали, что я трус! Когда пойдете обратно, сразу сворачивайте ко мне, жду вас с нетерпением.

Ни он сам, ни уж тем более мы даже не подозревали, какую службу сослужит нам насморк Сапожника.

В этот день было холодно, пожалуй, даже слишком холодно. Иней, покрывавший все вокруг, растаял, и воздух был пропитан холодной влагой, отчего одежда моментально отсыревала; это была настоящая лионская зима, совершенно непохожая на зиму в Провансе.

Около пяти часов, когда густые сумерки окутали улицы, мы покинули нашу «пещеру» возле лестницы Пиратов. На всякий случай я сунул в карман четырехпалую перчатку, найденную Кафи.

Когда мы добрались до улицы Алуэтт, уже зажглись уличные фонари. Мы не собирались задерживаться в подвале, мы просто хотели посмотреть, не побывал ли там кто-нибудь со времени нашего последнего посещения. Гий снова вызвался покараулить. Из-за холода он не стал, как в прошлый раз, сидеть на ступеньках, а принялся расхаживать взад и вперед возле окна.

Мы влезли в подвал. Там ничего не изменилось. Гора ящиков высилась на прежнем месте. Дверь во второй комнате была по-прежнему заперта на ключ. По углам ее пауки успели сплести паутину — свидетельство того, что после нашего прихода ее никто не открывал.

Когда мы выбрались на улицу, Гий, высоко подняв воротник пальто, вприпрыжку прогуливался перед подвалом. В этот раз он не видел никаких мальчишек, только какая-то старушка любезно спросила его, не ищет ли он кого-нибудь и не требуется ли ему помощь.

Пора возвращаться, тем более что по дороге надо еще зайти к Сапожнику. Тут Бифштекс указал нам магазинчик, расположенный на углу улицы Алуэтт и соседней с ней, названия которой мы не знали. Там продавали газеты, журналы, сигареты, почтовые марки и прочую полезную мелочь.

— Сапожнику нечего читать, может, купим ему какой-нибудь журнал?

В крошечном магазинчике под вывеской «Газеты — сигареты» было все, чего только можно пожелать в подобного рода торговом заведении. В витрине за стеклом блестели обложки иллюстрированных журналов.

На улице было очень холодно, и мы вошли все вместе. Сидевший за прилавком хозяин смерил нас недоверчивым взглядом. Вторжение сразу пятерых мальчишек ему явно не понравилось.

— Закрывайте дверь! — прикрикнул он. — Что вы хотите?

Корже указал пальцем на комиксы и журналы для детей.

— Смотрите побыстрей и не трогайте другие журналы.

Выбирать было трудно, так как журналов с картинками для детей было очень много.

— Вот это понравилось бы Сапожнику, — сказал Гий, указывая на обложку журнала про животных, — он любит зверей, но, это, наверное, дорого.

Все начали лихорадочно рыться в карманах. Доставая из кармана пальто монетку, я нечаянно зацепил найденную Кафи перчатку, и она упала прямо под нос псу, протиснувшемуся внутрь вместе с нами. Решив, что я предлагаю ему поиграть, Кафи схватил перчатку и, высоко подняв голову, закружил по магазинчику. Я попытался остановить его, но Кафи не слушался. Разъяренный хозяин выскочил из-за прилавка, явно намереваясь выгнать нас вон, но внезапно выражение его лица изменилось.

— О! — воскликнул он, — что это? Перчатка?

Корже, не потерявший присутствия духа, ответил вместо меня:

— Старая тряпка, кто-то выбросил ее, а собака откопала в какой-то мусорной куче.

— Какая умная собачка! — воскликнул хозяин. — Ваша?

Затем, нагнувшись, он протянул руку к Кафи:

— Покажи-ка мне твою находку, умная собачка, покажи!

Кафи недоверчиво прижал уши к голове и глухо заворчал.

— Ну, давай же, хорошая собачка, — настаивал хозяин, — я не заберу твою игрушку, мне просто хочется посмотреть… На прошлой неделе я как раз потерял перчатку…

— Но эта, разумеется, не ваша, — неожиданно выскочил Бифштекс, — эта вообще никому не подходит, у нее не хватает…

Ну вот, осталось только добавить: «…у нее не хватает пальца», однако наш друг вовремя спохватился.

— Она очень грязная, — неуверенно завершил он.

— Пустяки! Грязная — можно постирать, — заметил хозяин, стараясь подойти поближе к Кафи, рычавшему все более угрожающе.

Мне пришлось вмешаться.

— Не подходите к собаке, она может вас укусить.

Хозяин отдернул руку. Впрочем, боясь, что у него отберут его игрушку, Кафи метнулся ко мне, проскользнул у меня между ног и забился под журнальную стойку. Тогда хозяин вернулся к себе за прилавок, Гий протянул ему собранные нами деньги. Хозяин сосчитал их и вернул ему сдачу.

— Вы ошиблись, — произнес Гий, — дали мне лишнее.

— Ах да, — всплеснул руками хозяин, — и где только была моя голова? К счастью, я имею дело с честными мальчиками.

Громко расхохотавшись, он раскурил трубку (потратив на это три спички), затем спросил нас, как мы учимся и где живем.

Его интерес к старой перчатке показался нам подозрительным. Мы поспешили покинуть магазинчик.

Когда мы уже порядочно отошли от магазинчика, я обернулся и увидел, что дверь в нем открыта и хозяин, не обращая внимания на холод, стоит на пороге и пристально смотрит нам вслед.

За первым же поворотом мы остановились обсудить случившееся.

— Что вы думаете об этом типе? — спросил Стриженый.

— Пустяки! — махнул рукой Корже. — Когда мы все к нему ввалились, он, конечно, не обрадовался, но мы оказались настоящими покупателями, поэтому он снова стал любезным; все торговцы такие.

— Мне наплевать на его любезность, я не могу понять, почему он так заинтересовался перчаткой, — возразил Стриженый. — Он даже вышел из-за прилавка, чтобы взглянуть на игрушку Кафи. Разве это не странно? И с чего бы он так возбудился, узнав, что это всего-навсего старая перчатка?

— Ясно одно, — завершил Корже, — перчатка эта не его. У него на руках все пальцы… вдобавок такие толстые и огромные, что они ни за что не влезут в эту перчатку.

— Да, конечно, — согласился Стриженый. — Кстати, он успел рассмотреть, что у перчатки не хватает одного пальца. Кафи держал ее за кончик, и пальцы торчали во все стороны. Мне кажется, этот тип знает, кому она принадлежит. Неужели вы считаете, что он вылез из-за прилавка только ради того, чтобы полюбоваться на старую перчатку, пусть даже свою собственную?

— Ты прав, — поддержал его Бифштекс, — он слишком суетился. Мне даже показалось, что он готов стерпеть укус Кафи, лишь бы только заполучить перчатку.

Затем он повернулся ко мне:

— А ты, Тиду, что скажешь?

— Не знаю, узнал ли этот тип перчатку, но он ошибся, отдавая сдачу, мне это показалось крайне странным. Видимо, он и в самом деле был взволнован, тем более что когда ему указали на его ошибку, он рассмеялся несколько громче, чем бывает в таких случаях… Кстати, заметили, сколько он нам задал вопросов? Просто уйму! И зачем ему знать, где мы живем? А помните, когда мы вышли из магазина, я обернулся и увидел, что он стоит на пороге и смотрит нам вслед, словно хочет запомнить, в какую сторону мы идем…

Стоя посреди улицы, мы оживленно обменивались наблюдениями; внезапно Гий толкнул меня локтем, призывая к молчанию. Кивком головы он указал нам мальчишку, который, насвистывая, шел по противоположной стороне тротуара. Когда мальчишка прошел мимо, Гий прошептал:

— Тот самый парень, который крутился на улице Алуэтт, когда я караулил. Похоже, он нас узнал.

— Может быть, он просто живет здесь поблизости, — заметил Корже. — Ничего удивительного, что мы снова его встретили.

Однако Гий энергично возразил:

— Готов руку дать на отсечение, он появился тут неслучайно; наверняка он хочет вызнать, что мы тут делаем. Пока мы спорили, я краем глаза наблюдал за ним. Заметив нас, он мгновенно остановился, постоял немного и только потом потел дальше. Интересно, почему он не повернул обратно? Значит, решил следить за нами.

— Это легко проверить, — сказал Бифштекс. — Давайте спрячемся где-нибудь и посмотрим, что он будет делать.

Неподалеку от нас проходил один из тех знаменитых лионских проходов между домами, которые называют трабулями. Старые кварталы города буквально пронизаны такими ходами. В эти своеобразные узкие коридоры едва проникает свет.

Я схватил Кафи за поводок, и мы ринулись в трабуль, начинавшийся в нескольких шагах от нас.

Ждать пришлось недолго. Внезапно в проеме показалась тень.

— Это он! — прошептал Гий.

В трабуле было темно, и мальчишка не мог нас разглядеть. Немного постояв, он огляделся по сторонам, потом неуверенно шагнул в нашу сторону, но, оказавшись в кромешной тьме, отступил назад. Тогда мы крадучись двинулись вперед и так дошли до угла улицы.

Там мы вновь увидели подозрительного подростка; тот шел, озираясь по сторонам, словно чего-то ждал или кого-то искал.

— Вот видите, — не унимался Гий, — он следил за нами. А сейчас соображает, куда мы подевались.

Мы и сами были не прочь последить за назойливым мальчишкой, однако время было позднее и в такой час мы не хотели сталкиваться с ним нос к носу. Итак, переполненные впечатлениями, мы дружно помчались к Сапожнику — рассказать о происшествии в магазинчике и о неожиданной встрече с подозрительным мальчишкой с улицы Алуэтт.