"Призрачно всё..." - читать интересную книгу автора (Мальцев Алексей)Алло, что за кружева?Если по-трезвому рассудить, отбросив эмоции, то проект следует потихоньку сворачивать. Можно, конечно, оборвать все на середине. Обидно до чертиков, но работать без помощника Павел не может. Информации, принесенной Кедрачом в клюве, едва хватило, чтобы качественно адаптировать одноклассника в прошлом. Сейчас остро требуются факты, наступать надо «по всем фронтам». Сюжет, что называется, завертелся, пошел. Придется Изместьева вернуть обратно целым и невредимым, иного решения не просматривается. Все будет выглядеть приснившимся кошмаром. Как в качественном триллере. Подобный поворот событий следовало предвидеть заранее, лошадей, что называется, считают на берегу. Огромная предварительная работа фактически уничтожена. Фантастические деньги «профуканы», все усилия сведены на нет. Кедрач — сволочь! Это ему так не пройдет. Чуть позже, не сейчас, Павел им займется… Этому вшивому театралу мало не покажется. Ишь, возомнил себя борцом за справедливость. Совесть в нем проснулась. А раньше где она была? Когда писал сценарий под названием «Вперед, в прошлое», о чем думал? Когда собирал разрозненную информацию по библиотекам о далеком 1984-м, почему тогда совесть помалкивала? Тогда можно было еще остановиться, спустить все на тормозах. Никто бы ничего не понял, было бы не так обидно. Сейчас, когда Павлу приходится «дневать» и «ночевать» в лаборатории, поскольку на нем лежит главная ответственность: за жизнь Изместьева в течение всего эксперимента. Сейчас у него совершенно нет времени ни на что. У него не сорок рук, а всего две. В такой момент и — предать. Неслыханно! Кедрач был «глазами» и «ушами» Аркадия в далеком 1984-м. Все, с чем сталкивался «там» Изместьев, предварительно черпалось Егором из различных источников, к которым, кроме него, никто не имел доступа. Все шло, как по маслу. Пока театралу моча не ударила в голову. Такое нафантазировать! Как здорово была им придумана эрмикция, перемещение голограммы души в пространстве! Как талантливо они с Поплевко все «обстряпали»! Гениально! Недаром парень когда-то занимался с Кедрачом в одной театральной студии. Все было разыграно, как по нотам. И вот, когда осталось лишь довести дело до конца… Осталось — дело техники… Кедрач оставил его один на один с проблемой. Сам смылся. И Ворзонин не может ничего поделать. Весь накопленный арсенал психотерапии — здесь не помощник. Плюнув и выругавшись, он вскочил, надел халат и вышел в коридор. Несколько последних суток он находился в клинике. Шутка ли: его одноклассник с огромным количеством датчиков на теле лежал под огромным стеклянным колпаком… Час назад точно лежал. Внезапно почуяв неладное, Ворзонин побежал наверх. Лестничные пролеты мелькали, словно железнодорожные полустанки мимо летевшего «во весь опор» скорого. И с каждым полустанком нарастало волнение: что-то случилось. Но что могло случиться? Проснуться Изместьев не мог: медикаментозный сон — надежная вещь. Вмешаться в процесс кроме Кедрача никто был не в состоянии: никто не знал об эксперименте. Уж Ворзонину это было хорошо известно. Медсестра наблюдала за больным как за обычным гипертоником. Режиссер, весь в расстройстве, покинул клинику, в этом можно было не сомневаться. Тогда что? Что так давит на психику? Ворзонин влетел в терапевтический блок подобно вихрю. Первое, что бросилось в глаза, — благополучно спящая медсестра за столиком. А второе было пострашнее. Там, где должен был находиться больной, сиротливо лежали электроды и невинно белели простыни. Да, еще подушка. И — все. — Где? — заорал Павел, едва не поскользнувшись на кафеле. Стекла задрожали от его голоса. — Я тебя спрашиваю, Надежда, где он? — Кто? — спросонья совсем юная девушка ничего не могла понять: лишь потирала глаза и потягивалась. — Больной? А где он? Я не знаю даже… Он здесь был. Куда делся… Так, наверное, вышел. — Больной, черт возьми, без сознания! Вышел! — Ворзонин чувствовал, что готов разорвать «засоню» на части. Еще немного, и произойдет непоправимое. — Ты куда его дела? Я зачем тебя сюда посадил? Зачем тебе плачу такие бабки?! — Как? Где он? Что с ним? — Надежда, наконец, «въехала» в ситуацию. — Ой, Павел Родионыч, простите, задремала… — Я тебя так прощу, — задыхаясь от ярости, кричал Ворзонин. — Что ты виноватой в принципе больше никогда не сможешь быть. Я тебе покажу Павел Родионыч! Растяпа! Раззява! Шаря по пустой функциональной кровати руками, словно надеясь нащупать там человека — невидимку, доктор хрипел, икал и трясся. В голове вольтовой дугой вспыхивал вопрос: «Куда он делся?» Пару дней назад, когда Ворзонину показалось, что наркоз недостаточно глубок, он увеличил дозировку снотворного. У Изместьева произошла остановка сердца. Павел, в принципе, был готов к такому повороту. Именно для таких случаев был приобретен новенький дефибриллятор. Сердце быстро завели, все показатели пришли в норму. Но почему-то с тех пор в душе психотерапевта живет какая-то неясная тревога. Выходит, не зря она там поселилась. Не зря! Кедрач не мог Аркашку ни освободить, ни разбудить. Что происходит? Что он, психиатр с большим стажем, не учел? Где утекла информация? Или это… за пределами его понимания? Но… как такое возможно? Он подошел к рыдающей медсестре, положил ей руку на затылок. — Ну, ладно, ладно… Водопад из слез не стоит устраивать. Лучше вспомни, что ты видела. Что ты помнишь? Как это происходило? — О чем вы? — всхлипывая, кое-как выговорила медсестра. — Я ничего не видела. Я не знаю, куда он делся. Недавно он лежал, а сейчас… — Может, кто входил сюда? — Никого не видела. Честно, Павел Родионыч… Медлить было нельзя. Понимая, что совершает глупость, он схватил телефонную трубку. Вахтерша внизу ответила, что за последние два часа никто, кроме режиссера из театра, мимо нее не проходил. Даже если предположить нереальное, Изместьев не мог пройти незамеченным: на нем не было одежды. Ключ от раздевалки лежал в верхнем ящике рабочего стола в кабинете Ворзонина. Павел обнаружил, что именно туда и направляется. Ноги несли его по ступенькам, голова думала совершенно о другом. Усевшись за стол, включил компьютер. Пока тот «нагревался», доктор проверил, на месте ли ключ. Через пять минут на мониторе медленно вращался весь в разноцветных мигающих кружочках головной мозг коллеги Изместьева. Все показатели в пределах нормы. Все, как должно быть. Но где сам объект наблюдения? Ворзонин вывел на экран терапевтический блок, где только что накричал на медсестру. Бедняжка сидела за столом, уронив голову на руки. Ее плечи вздрагивали. Пациента по-прежнему не было на месте. Павел начал обратный отсчет. Вечер — полдень — утро. Пациента не было в палате с утра. Но он сам заходил в палату час назад и видел коллегу с электродами. Что происходит? Компьютер решил его, пользователя, надуть? Изместьев как бы есть (по мониторам), и его как бы нет (в реальности). Кто вмешался? Кто мог вообще реально вмешаться, если кроме Ворзонина и Кедрача никто не знал истинного расклада?! Павлу казалось, что у него плавятся мозги: система утверждала, что приключения Изместьева в далеких восьмидесятых в самом разгаре. Все идет своим чередом. Трансляция фильма, где Аркадий был в главной роли, успешно продолжалась. Куда же делось тело? Алло, что за кружева? Процесс необходимо прервать, но как это сделать без материального объекта. Да, он, Павел Ворзонин, российский психотерапевт, впервые в мировой практике осмелился с помощью нейро-лингвистического программирования имплантировать в кору конкретную реальность. Вплоть до капель росы на листьях! До запаха изо рта и мурашек по телу! И — не на ком-нибудь, а на живом однокласснике. Изместьев конкретно жил в той реальности. Ему там было комфортно, он ловил кайф. Доктору ничего не снилось: работали все органы чувств. Все имело аромат, звук, цвет, поверхность, температуру и так далее. И при этом материально его коллега оставался у него в клинике. До тех пор, пока странное предчувствие после разговора с Кедрачом не посетило Павла. Пока он не обнаружил пропажу тела… В это невозможно поверить, это никак не укладывается в привычный стереотип, но Изместьева не вернуть из прошлого, не имея «на руках» его материального белкового субстрата. Причем из мнимого прошлого, существующего только в его сознании. Долго ли все это сможет продолжаться, даже Ворзонину неизвестно. Осталось — медленно сходить с ума? Он схватил мобильник, нажал номер Кедрача. Гудки следовали один за другим. Эта сволочь не хочет с ним разговаривать! «Сейчас не до этого, идиот! — телепатировал ему Павел. — Отбрось свои вонючие амбиции, возьми трубку, тетерев! Возьми трубку!» После десятого гудка приятный женский голос сообщил, что клиент находится вне зоны действия сети. |
||
|