"Преисподняя" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)

13

Она увидела избушку, скрытую за деревьями. Поблизости не было никакого жилья. Замерзшими руками Суль постучала в дверь.

— Открой, хозяин! — крикнула она. — Это Суль, приемная дочь Тенгеля, лечившего твою рану. Мне нужна помощь, мой друг болен. Нам нужен ночлег. Ты можешь впустить нас?

Через некоторое время дверь приоткрылась. В лицо Суль засветила просмоленная лучина. Сама же она ничего не видела в темноте.

Потом дверь открылась.

— Ты поможешь мне втащить его? — спросила она. — Он лежит там, на доске. Не знаю, жив он или мертв.

Без единого слова этот огромный мужчина сгреб в охапку Клауса и втащил в дом. Положил на пол, закрыл дверь.

— Это твой возлюбленный? — пробасил он.

— Возлюбленный?.. — растерянно повторила Суль. — Никого такого у меня в жизни никогда не было, это мне не свойственно. Это просто друг, он много сделал для меня, и я хочу отплатить ему тем же.

Палач кивнул. У него было жестокое, непроницаемое лицо с темными, горящими глазами. Как всегда, он был в капюшоне, закрывавшем большую часть лица и ниспадающем на плечи. Он был не молод и не стар: палач существует столько, сколько существует мир, поэтому он никогда не меняется.

На нем была широкая рубаха с поясом и узкие штаны.

Положив Клауса поближе к печке, чтобы он отогрелся, палач достал хлеб и пиво для себя и Суль.

Они молча ели. Потом Суль спросила:

— Что ты знаешь обо мне, хозяин?

Он ответил, не глядя на нее:

— Я знаю больше других. Я знаю, кто такая ведьма с кошачьими глазами. Власти за ней охотятся. Но я не назвал ее имя.

— Спасибо, — просто сказала Суль.

— Твой приемный отец хороший человек. Вы помогли мне однажды, не отказав мне и не обидев презрением.

Больше они ни о чем не говорили.

Перекусив, они занялись Клаусом. Жизнь в нем еще теплилась. Палач предложил ей постель в крошечной комнатушке — это была единственная постель в доме. Суль залезла под одеяло, полумертвая от усталости, с натруженными руками и ногами.

Палач вошел в комнатушку и лег с ней. Ей было все равно. Несколько раз в течение ночи она чувствовала, что он овладевал ею, но была слишком уставшей, чтобы протестовать. Она позволяла ему делать это. Он был одиноким мужчиной. Конечно, от него воняло немытым телом, но ведь он помог ей. Это была ее благодарность.

Палач дал ей санки, чтобы положить Клауса, получив взамен отличную доску. Он проводил ее довольно далеко, сам таща санки. Они говорили только о самом необходимом. При расставании они сказали друг другу лишь три простых слова:

— Спасибо, — проговорила Суль.

— Тебе спасибо, — ответил он.

Он долго стоял и смотрел ей вслед.

Было уже темно, когда она привезла санки в Линде-аллее. Неожиданные обстоятельства осложнили ее путь: за день снег растаял, и ей пришлось тащить санки по голой земле, по траве, песку и камням.

А Клаус по-прежнему лежал неподвижно.

В доме было темно, казалось, что там никого нет. Уже наступила ночь. Сначала она постучала в окно Лив — в окно своей бывшей спальни. Но Лив не отвечала. Суль забеспокоилась. Что могло случиться за время ее отсутствия? Неужели…

Но стук в окно Аре сразу дал результат: ее впустили в дом.

— Суль! — изумленно прошептал ее младший брат. — Это в самом деле ты?

— Да. Дорогой Аре, как чудесно видеть тебя опять! Ты можешь разбудить Тенгеля? Я привезла больного. Постарайся не разбудить Силье, если сможешь.

Он кивнул. Вскоре в слабо освещенной прихожей появился полураздетый Тенгель.

— Суль! Дорогое дитя! Добро пожаловать!

Они обнялись. Она рассказала про Клауса. Его тут же внесли в дом.

— Дело серьезное, — произнес Тенгель своим спокойным голосом, которого так не хватало ей последнее время. — Дело совсем никуда!

— Он жив?

— Если бы я знал! Мне нужно осмотреть его. А ты иди и ложись. Тебе нужен отдых.

— Что поделаешь. Даже вернувшись домой, я не могу расслабиться.

По лестнице спускалась Силье. Было много приветствий и слез.

— Для тебя имеет значение, выживет этот парень или нет? — спросил Тенгель.

Подумав, Суль ответила:

— Да, имеет, но не в том смысле, в каком ты думаешь. Он был добр ко мне. И он много страдал из-за человеческого зла.

— Тогда я приложу все силы, — сказал Тенгель. — Здесь потребуется все мое умение.

Взглянув на лицо Клауса, Силье воскликнула:

— Боже мой, это же тот парень, который когда-то жил в Гростенсхольме!

— Да, — сказала Суль. — Вы пытались разлучить нас, но жизнь распорядилась иначе.

Силье ни о чем больше не спрашивала. Она не осмеливалась.

Пока Суль уплетала за обе щеки домашнюю еду, Аре и Силье расспрашивали ее обо всем. Тенгель в это время был с Клаусом в комнате для больных. Силье хотела знать все, но Суль отвечала сдержанно, а потом и вовсе переменила тему разговора.

— Где Лив? — спросила она.

— Разве ты не знаешь? Нет, конечно, ты не знаешь. Лив и Даг поженились. Теперь они живут в Гростенсхольме.

— Сохрани и помилуй! Как все быстро! Но это самое лучшее, что может быть.

— Это было необходимо — прежде всего для Лив. Она совсем зачахла. Этот жуткий Лаурентс отнял у нее уверенность в себе. Как хорошо, что он умер… Теперь я спокойна.

«Значит, я старалась не напрасно», — подумала Суль и вслух сказала:

— И как теперь дела у Лив?

— Она с каждым днем все больше становится похожей на себя. Думаю, она начинает выздоравливать.

— Как ты думаешь, что она чувствует, лежа с мужчиной?

— Но, Суль! — возмутилась Силье.

— Милая Силье, ведь это я рассказала тебе обо всем! Иногда мне приходит в голову мысль, уж не аист ли принес тебе детей?

— Нет, меня смутило только слово «мужчина». Наша маленькая Лив — и мужчина! Но ты устала, друг мой, тебе действительно пора спать.

— Да, спасибо. Но завтра я уеду.

— Разве ты не останешься с нами?

У Суль потеплело на душе от этих заботливых слов, от сознания того, что она была здесь желанной.

— Нет, рано или поздно у кого-нибудь из пациентов Тенгеля спросят о «ведьме с кошачьими глазами» — и тогда за мной придут. У меня есть друзья, Силье, я устроюсь как-нибудь.

Входя в комнату, Тенгель услышал ее последние слова.

— Судья уже присылал сюда своих людей, Суль, — сказал он спокойно. — Мы сказали, что давно уже не видели тебя, и это было правдой.

— Тогда я должна уйти этой ночью.

Тенгель покачал головой.

— Ложись и спи, спи, сколько захочешь. Никто не тронет тебя в моем доме.

Суль не стала особенно возражать, с благодарностью принимая заботу домашних.

Она проспала всю ночь и большую часть следующего дня. Вечером к ней пришли из Гростенсхольма Лив, Даг, Шарлотта и Якоб Скилле. Все вместе отпраздновали ее возвращение. Суль потрепала Лив по щеке.

— Никак мне не удается попасть на твою свадьбу. Я уже пропустила целых две!

Маленькая Мета засияла от счастья при виде Суль. Шарлотта и Якоб собирались пожениться, и весть об этом очень обрадовала Суль. Даг тоже был рад этому, зная, как одинока была его мать — и будет, если он примет предложение занять место нотариуса в Акерсхюсе. Якоб вышел в отставку, чтобы привести в надлежащий вид Гростенсхольм — он знал толк в домашнем хозяйстве.

Это был незабываемый вечер для Суль.

Клаус был пока жив. Он лежал без сознания, но хуже ему не стало.

— Если он выздоровеет… — сказала Суль Силье, — можно ему у вас работать? Он с такой теплотой говорил о своей жизни в Гростенсхольме, говорил, что это единственное место, где с ним обращались по-человечески.

— Конечно, можно. Как вы думаете?

Даг и Якоб кивнули.

— А его самого не разыскивают? — спросила Лив. — Ты ведь сказала, что он помог тебе бежать.

— Думаю, их он мало интересует. Ему нужно где-то жить. А у пристава ему было плохо. Но если власти все-таки будут разыскивать его, он скроется.

Так и было решено.

— Ты не могла бы остаться на Рождество? — спросила Силье.

Суль только покачала головой: все поняли, что это невозможно.

На следующее утро, когда все еще спали, Тенгель встал и разбудил Суль, как было условленно. Они посидели на кухне, и она в последний раз поела перед тем, как снова исчезнуть.

— Куда ты думаешь направиться? — тихо спросил он.

— К шведским финнам. Это народ, похожий на нас, отец. Там я могу быть в безопасности.

«Надолго ли? — с горечью подумал Тенгель. — Твоя беспокойная кровь не даст тебе долго засиживаться на месте».

— Что ты, собственно говоря, ищешь, Суль?

— Раньше я этого не знала, но теперь знаю: одного мужчину… Я только раз видела его, но чувствую, что мы близки, что он — часть меня самой — и я не могу объяснить, почему.

— Ты думаешь, твои странствия закончатся, когда ты найдешь его?

— Да.

Некоторое время они сидели молча. Потом Суль глубоко вздохнула.

— Что с тобой? — спросил он.

Суль вздрогнула.

— Я просто задумалась, отец.

Тенгель сел рядом с ней на кухонную скамью и притянул ее к себе.

— О чем ты думала?

— Сначала мне все было так интересно. Меня переполняла радость жизни, я делала то, что мне хотелось. Я и теперь делаю это. Только теперь мне кажется, что я попала в трясину…

— Так оно и бывает, — осторожно произнес он. — Никто не может жить так, как ему хочется.

Она взглянула на него.

— Почему я не могу найти такого, как ты, но моего возраста?

— Если бы даже и был такой, это не спасло бы тебя, дитя мое. Ты слишком глубоко увязла.

— Да, — прошептала она. — Это так. Увязла по горло, отец!

— Я знал Людей Льда, порабощенных своей собственной злобой, — печально произнес Тенгель. — Ты в плену у своей второй натуры. Ты не замечаешь этого, Суль, но ты очень переменилась.

— Как это? — быстро спросила она.

— Нет, ты по-прежнему такая же красивая. Но твои глаза… Они дикие и колдовские.

Она встала.

— Тогда мне остается лишь одно — найти этого человека! Он сможет обуздать меня.

— Откуда ты это знаешь?

— Потому что…

Нет, она не могла рассказать ему о своих скачках на Блоксберг. Это было бы уж слишком.

— Просто я знаю это.

Тенгель тоже встал.

— Иди к лопарям, Суль! А если не получится, поезжай в Швецию! Там тебя никто не знает.

— Да, но надолго ли? Как только в меня вселяется Дьявол, я посылаю кого-нибудь в преисподнюю. Или, возможно, на небо.

Тенгель ласково потрепал ее по щеке.

— С этим пора покончить, Суль! Попробуй обуздать себя. Подумай об этом.

— Но именно в этом я и не могу контролировать себя. Я становлюсь ко всему совершенно равнодушной. И я терпела унижения, гораздо большие, чем ты думаешь, отец.

Он улыбнулся.

— И все-таки ты тащишь домой всяких нищих и несчастных, чтобы помочь им! Нет, я не понимаю, что с тобой происходит, Суль. Если бы я мог тебе помочь… Возвращайся домой, когда все успокоятся и обо всем забудут и когда в твоей душе воцарится мир. Обещай, что вернешься!

— Обещаю. Кстати… Мне нужны деньги, отец.

Им обоим было легче закончить разговор таким тривиальным вопросом как деньги.

— Я дам тебе денег.

Погода переменилась. Когда она покидала дом, было совсем тепло. Она направилась на восток, в сторону Солера и пробыла в пути три дня. Теперь ей предстояло отыскать в глубине лесов финнов. Она надеялась спросить о них у кого-нибудь. Если будет, у кого спрашивать…

После того, как она покинула границы округа Осло и стала двигаться по течению реки Гломмы, Суль почувствовала себя в большой безопасности. Здесь вряд ли могли на нее охотиться.

К вечеру следующего дня она осмелилась заглянуть на постоялый двор. Она переночевала там, а рано утром позавтракала.

Суль снова была элегантно одета — после того, как последние месяцы ходила в лохмотьях. Когда хотела, она выглядела как настоящая дама.

Несмотря на то, что она приехала одна — что было необычно для дам — хозяин любезно принял ее и подал отменный завтрак. Выпив четверть кувшина вина, Суль снова почувствовала вкус к жизни. К ней возвращалась уверенность в себе.

Вопреки всему, мир не казался скучным. У нее впереди была масса острых переживаний.

Не додумав свои мысли до конца, она вскочила из-за стола и уставилась на дверь.

У порога остановился какой-то всадник и теперь он слезал с коня. Привязав коня, он проверил, крепок ли узел, и направился в трактир.

Это был он! Мужчина, которого она искала так долго! Значит, Князь Тьмы снова принял человеческий облик, чтобы навестить ее? И снова в трактире! Почему ей раньше не пришла в голову мысль обойти все трактиры? Ей не пришлось бы так долго ждать.

На этот раз он был одет не столь элегантно, но достаточно богато: высокие ботфорты, широкий кружевной воротник поверх белоснежной жилетки из лосиной кожи. Шляпы на голове не было, и его прекрасные светлые волосы свободно спадали на плечи.

Он сменил обличье! Ведь Сатана был черен, как ночь. Но она узнала его! О, да, она снова узнала его, явившегося из ее снов. Эти черты лица, дьявольский блеск в глазах — ошибки быть не могло.

Он зашел в помещение, но Суль больше не смотрела в его сторону. Она сделала вид, что очень занята своим стаканом: она смотрела сквозь толщу стекла, наблюдая преломление света.

Она скорее почувствовала, чем увидела, что на ее стол упала тень.

— Я вижу, мы снова встретились.

Его тихий голос звучал многообещающе.

Суль растерянно подняла на него глаза. Сначала сделала вид, что не понимает, потом осторожно улыбнулась.

— Да, разве мы не виделись раньше?

Он вопросительно указал рукой на стул, стоящий напротив нее, она любезно кивнула. Подошел хозяин, и незнакомец заказал еду и вино, не сводя глаз с Суль.

Когда они остались одни, он спросил:

— Как вас зовут, моя красавица? Впрочем, нет, не надо говорить. С тех пор, как я в прошлый раз увидел вас, я думал о вас как о моей лунной богине. Позвольте мне называть вас так!

Суль расхохоталась. Он попал прямо в точку! Лунная богиня! И это она, которую окрестили Солнцем!

— А вы, — непринужденно спросила она. — Вы кажетесь мне странствующим рыцарем, сменившим обличие… Хотя у вас, возможно, есть где-то дом.

— Да, но я вовсе не архангел!

— Разумеется, я так и не считаю!

Было так забавно говорить иносказаниями о том, о чем оба они очень хорошо знали.

Суль веселилась и радовалась, как никогда. Наконец-то, наконец она нашла себе подобного! И он мог дать ей все, что было нужно женщине.

— Я знаю, кто вы, — сказал он. — Имени вашего я не знаю, но вас называют «ведьмой с кошачьими глазами». Нет, успокойтесь, я знаю, что за вами охотятся, но у меня нет ни малейшего желания выдать вас. У вас есть и другое прозвище.

— Какое же? Об этом я не знала.

— Вас называют «желтая паучиха».

— Паучиха? Фу! Но почему?

— Люди внушили себе, что вы уничтожаете мужчин, что вы убиваете ваших любовников сразу после совокупления.

Суль была глубоко возмущена.

— Неправда! Абсолютная ложь! Во-первых, у меня было очень мало мужчин, и все они — двое или трое (она предпочитала не вспоминать о палаче) — живы и здоровы. Мертвые мужчины не доставляют мне никакой радости.

Его веселила ее злость.

Он спросил, куда она едет, и она сказала, что направляется в Солер, к финнам.

— Говорят, они владеют колдовским искусством.

Глаза его сверкали. Он был таким привлекательным!

— Да, я вижу, что вы ведьма, маленькая лунная богиня. Это видно по вашим глазам.

Ее не смутили его слова, наоборот: кому, как не ему, дано понять все.

На близком расстоянии было видно, что он не так уж молод. Но Князь Тьмы и не был молодым: ему было несколько тысяч лет. Впрочем, в его царстве тысяча лет равнялась дню. Сатана, Люцифер, ангел, восставший против Бога и низвергнутый с небес в преисподнюю. Таким и должен был быть Люцифер: с прекрасными чертами, но с отсветом зла в глазах.

Та картина Зла, которую создали люди, была ложной: Сатана был красив, прекрасен, как Божий ангел. Или, может быть, он менял облик по своему усмотрению? У него ведь было так много обликов — дракон, пес, змея… Он мог все.

— Где вы были все это время, с тех пор, как мы виделись последний раз? — спросила она.

Он слегка заволновался.

— Нет, простите, это глупый вопрос, — сказала она.

Он с облегчением вздохнул.

Но почему же он так долго не поднимался из преисподней? — хотелось ей спросить его. Хотя об этом и не нужно было спрашивать. Возможно, он не хотел рассказывать о своей жизни в ином мире.

— Маленькая лунная богиня, мой путь тоже лежит к востоку. Могу ли я предложить вам поехать вместе? Дороги не безопасны для одинокой дамы.

Суль грациозно наклонила голову.

— Благодарю за ваше предложение, господин. Но давайте перейдем на «ты», ведь мы уже встречались раньше.

Последние слова она произнесла многозначительным тоном, и его шутливая улыбка сказала ей, что он принимает её игру.

Это был самый красивый из всех мужчин, которых ей когда-либо приходилось видеть. Несмотря на глубокие борозды жизненного опыта на щеках, он был бесстыдно красив. Его голубые глаза сверкали, золотистые волосы волнами падали на плечи. На висках была легкая седина, свидетельствующая о его возвышенных помыслах. Его «земной» возраст был примерно… около сорока. И никто не мог сказать, сколько тысяч лет ему было на самом деле.

Мурашки поползли у нее по спине, волосы на затылке встали дыбом: одно дело встретить его во время скачки на Блоксберг — это напоминало сновиденье и не имело никаких последствий, и совсем другое — сидеть напротив него в земном трактире и договариваться о совместной поездке!

Но если он был единственным существом, целиком и полностью понимающим ее, то почему же она так нервничает? Впрочем, ей пришлось признать, что во время ее путешествий в его царство между ними было больше общности и взаимопонимания. Теперь же ей трудно было найти нужный тон, ей казалось, что оба они неохотно идут на сближение.

Через час они скакали друг за другом вдоль берега Гломмы, освещенные теплым осенним солнцем. Тропинка была слишком узкой, чтобы скакать рядом и разговаривать, но Суль чувствовала, что он скачет следом, физически ощущала его присутствие.

Ей в голову приходили разумные мысли. Было совершенно ясно, что она встретила своего мужчину. Но думать о том, чтобы обрести покой рядом с ним? Здесь, в этом мире? Обзавестись домом, возможно, детьми, прервать эти беспокойные странствия? Впервые в жизни она захотела стать такой, как другие женщины: почувствовать надежность семейной жизни. Но возможно ли это с таким, как он? Конечно, нет. Он ведь был в этом мире всего лишь гостем, он был здесь чужим.

Ей нужно было кое-что спросить у него. О, Господи, спросить, но только не сейчас — сначала им нужно было получше узнать друг друга. Никогда Суль не желала ничего так страстно: мысль о спокойном счастье волнами накатывалась на нее.

Они ехали долго, пока он не дал сигнал остановиться. Позади осталась деревня, теперь они находились в безлюдной местности. Ее странствующий рыцарь указал на какой-то сарай, стоящий чуть поодаль.

— Передохнем немного?

Она кивнула. Сердце неистово билось у нее в груди. Был полдень. Солнце нагрело стены сарая, где хранилось сено, внутри было тепло. Он медленно раздел ее и долго любовался ею, прежде чем приступить к обычным ласкам.

Суль никогда раньше не встречала такого уверенного любовника. Но сейчас он был не таким, как Сатана. Тогда он прямо приступал к делу, теперь же он, казалось, хотел узнать, чего именно желает эта женщина, и когда он, наконец, разделся и лег с ней, тело ее вибрировало.

И все же это была не совсем такая оргия, как в его царстве. Она не могла понять, что здесь было не так. В преисподней ей не нужно было, чтобы ее возбуждали — ее тело горело и так. Здесь же она впервые загорелась во время земного совокупления — и это было скорее наслаждением, чем изнурительным экстазом, требующим повторения.

Но, несомненно, он делал ее счастливой. Этого она не могла отрицать. И когда они лежали рядом, изможденные и усталые, она почувствовала тепло близости с ним — какой-то горячий комок в груди. Наконец-то она нашла в жизни точку опоры. Нашла того, на кого можно положиться. Она провела рукой по шелковисто-мягкой коже у него на груди.

«На этот раз я не буду ничего предпринимать, чтобы убить возможный зародыш, — подумала она. — Если я забеременею, то буду с радостью ждать ребенка. Подумать только, потомство от меня, ведьмы с кошачьими глазами, и самого Сатаны! Этого ребенка я буду любить и лелеять — если от этой связи вообще может что-нибудь получиться».

— Ты была чудесной, — хрипло произнес он.

— Ты тоже.

Он и так знал это. Это было ему не впервой.

Но на этот раз все было по-другому, совсем не так, как в Блоксберге. Да и физически он не был так хорошо сложен, как тот, в преисподней. Но эта деталь говорила, конечно, о его земном перевоплощении.

— Теперь мы будем вместе, — прошептал он.

— Да. Но ты ведь знаешь, что я не святая.

— Я тоже, — улыбнулся он.

— Это уж точно!

Он поднял с земли корень мандрагоры.

— Я возьму его, — мягко произнес он, — в залог любви.

Суль почувствовала, что все ее существо противится этому. Она не могла лишиться самого дорогого, что было у нее! Но она также не могла отказать ему, поскольку мандрагора по праву принадлежала Сатане. Со скорбью в сердце она позволила ему взять мандрагору.

Она встала и принялась одеваться. Он тоже поднялся — неторопливо и спокойно.

— За всю свою жизнь я убила всего двух-трех человек, — призналась она, потому что ему она должна была сказать это, — Но теперь я хочу с этим покончить. Я начну с тобой новую жизнь. Лучшую жизнь, — улыбнулась она. — Мои приемные родители всегда просили меня об этом, но я была, наверное, слишком дикой и одинокой, чтобы обращать внимание на человеческую жизнь. А те, кого я убила, были злыми людьми, они приносили вред моим близким. Никого, кроме тех, кто угрожал нам, я не убивала.

Ее рыцарь широко улыбнулся. Он был великолепен: нагой, посреди сеновала.

— Тебе нет нужды извиняться передо мной, — с улыбкой произнес он. — Я сам истребил целый народ!

— Да, ты этим занимался, — засмеялась она. — Думаю, ты истребил множество народов!

— Нет, я не вру! Целый народ, состоящий из ведьм и троллей.

— Так я тебе и поверила!

Но тут до нее дошло, что он сказал. Холод прошел по ее телу.

Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь щели в стенах сарая, били ей прямо в глаза.

— Скажи мне… как тебя зовут?

— Меня? — ни о чем не подозревая, улыбнулся он. — Разве я для тебя не странствующий рыцарь?

— Но я хочу знать!

— Зачем?

Она почувствовала, что сейчас лишится чувств, но все же заставила себя говорить спокойно.

— Я хочу это знать.

— Но почему? Ну, ладно, тебе я могу сказать это. Меня зовут Хемминг.

Суль страшно побледнела.

— Хемминг убийца Фогда?

Улыбка сошла с его лица.

— Откуда ты это знаешь? Откуда, черт возьми, тебе это известно? Никто в этих местах не знает этого имени!

Медленно, невероятно медленно в ней росли страшный гнев и жгучее, мучительное разочарование.

Ее гнев был подобен вою раненного животного — и она схватила вилы, стоящие у стены.

— Остановись! — закричал он. — Ты, что, с ума сошла?

Изо всех сил она метнула вилы прямо в него. Он в ужасе попытался увернуться, но в тот же миг оказался пригвожденным к стене. Оба зубца проткнули ему живот. Воздух наполнился его криками.

Суль смотрела на него тем же невозмутимым взглядом, которым она одарила сына Абелоны двадцать лет назад.

Он стонал, испуская дух.

— Сумасшедшая! Ведьма! — выдавил он из себя. Она подошла к нему вплотную.

— Разве ты не помнишь меня? Я — Суль из рода Людей Льда, приемная дочь Тенгеля!

— Нет! — заревел он, теряя сознание от боли. — Ты мертва! Все вы мертвы!

— Ошибаешься, — сказала Суль спокойно, — Тенгель жив, и Силье, и Даг, и Лив! Все те, за кем ты охотился!

— Нет! Нет!.. Помогите! Я умираю!..

— Да, ты умираешь, и я рада этому. Ведь это ты уничтожил Людей Льда. Ты убил Ханну! Это возмездие за всех! Я мщу тебе за Ханну, которая была моим учителем. Думаю, она знала, что так и будет!

— Паук! — закричал он. — Паучиха!

Суль спокойно уселась на бревно, чтобы посмотреть, как он умирает. Она была совершенно бесчувственной к его крикам. Она говорила с ним ровным голосом — и ему приходилось выслушивать ее. Кровь заливала его бедра, он пытался остановить ее руками, но руки его не слушались.

Глаза Суль сверкали, но голос звучал приглушенно.

— Так что теперь ты просто иллюзия! Туманные воспоминания о мужчине редкой красоты, которого я видела когда-то в далеком детстве. В тебе нет ничего демонического!

Разумеется, он уже не понимал, о чем она говорит. Он, обычный земной человек, ничего не знал о ее путешествиях в Блоксберг. Мастер по части обольщения женщин — вот кто он был. А вовсе не Сатана.

Суль, конечно, не понимала, что такой сверхчувствительной и сверхэротической во время транса ее делала мазь. После очередного сеанса она бывала разбитой и никак не могла взять в толк, что же с ней было на самом деле.

— Помогите! Помогите… — шептал Хемминг. — Я ничего не сделал, во всем виноваты солдаты…

— Ты заставил страдать Силье и Тенгеля, — все тем же бесстрастным голосом произнесла она. — Ты умрешь в знак возмездия за Ханну и Гримара, за твоего собственного отца и всех погибших из долины Людей Льда, Хемминг Фогдеубийца! В знак возмездия за всех тех детей, которых ты хладнокровно отдал на растерзание солдатам — чтобы только сохранить свою собственную ничтожную жизнь!

Теперь он вряд ли слышал ее. Ее голос доносился до него сквозь туман боли и смертельного страха. В ушах у него звенело. Он чувствовал во рту вкус крови, чувствовал, как кровь стекает из уголков рта на шею. Он кашлял, пытался кричать, прося ее помощи.

— Ради Бога, имей жалость ко мне, — с трудом выдавил он из себя.

— Бог никогда не был на моей стороне, — холодно произнесла она. — Один только Дьявол — и он теперь радуется! Ты был его жестоким конкурентом, Хемминг убийца Фогда! Занимался ли ты чем-то еще, кроме блуда с женщинами, предательства и жульничества, с тех пор, как покинул долину Людей Льда? Я полагаю, что твое отсутствие в течение последних месяцев объясняется тем, что ты сидел в тюрьме! И что те люди, с которыми я встретила в первый раз, были тюремными надзирателями! Сатана ликует теперь, Хемминг! Он на моей стороне, понимаешь?

Туман сгустился перед его взором. Но он все еще видел ее. Она сидела неподвижно, скрючившись на бревне, и смотрела, как он умирает. И глаза ее светились, желтые и непримиримые. Вскоре он перестал видеть все, кроме ее глаз. Потом исчезли и они.

Суль встала. Подняла с пола мандрагору. Села на коня и, привязав сзади вожжами его коня, поскакала на восток, к неведомым местам, где жили шведо-финны.