"Сад смерти" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)

8

Еще в тоннеле Шира услышала сильный, грохочущий шум. После тишины в зале тщеславия и неземной музыки в туманной бесконечности шум просто оглушил ее. Когда девушка вышла из тоннеля, он стал еще ужаснее.

В страхе она остановилась, совсем упав духом при виде того, что открылось ее взору. Как она справится с этим? И что все это означает?

Перед нею была пещера. Обыкновенная, довольно глубокая пещера, полная огромных гладких валунов, которые накатывались друг на друга, толкали друг друга и постоянно крутились, они кружились, вращались, и казалось, что все это вращается вокруг огромной, невидимой оси, камни перемещались в пещере по кругу.

Страх, казалось, парализовал Ширу. Неужели ей придется пройти сквозь все это? Это было физически невозможно. Она посмотрела наверх, на потолок над камнями, которые медленно, но неуклонно перекатывались друг через друга. Все это напоминало колоссальную мельницу, в которой было не зерно, а каменные глыбы. Она была в таком отчаянии, что вновь раздавшийся голос показался ей утешением, он был такой громкий, что заглушил грохот и скрип камней.

— Шира из Нора! Пришел черед испытать твою сообразительность и находчивость. Чему научил тебя твой дед, и чему научилась ты сама за свою более чем двадцатилетнюю жизнь?

Сообразительность? Из всего сказанного Шира поняла, что какой-то выход есть. Но найти решение будет нелегко. Потому что голос подсказал: чтобы пройти, понадобится голова.

Шире нравилось, когда ей бросают вызов, это всегда стимулировало ее. Где же факел? Она не могла разглядеть его. Она видела только огромную массу вращающихся камней. И вновь раздался голос.

— А еще мы посмотрим, как у тебя с присутствием духа, Шира.

Грохот мешал ей сосредоточиться. Чтобы не расходовать зря силы, она уселась у входа в пещеру, закрыв ладонями уши, и стала смотреть на перекатывающиеся, грохочущие камни.

Движение камней? Она долго наблюдала за ним. Так долго, что едва не заснула. Но она не могла определить никакой системы. Задание стало казаться совсем безнадежным. И вдруг она увидела лучик света между огромными камнями. Он был как мерцание молнии. А потом камни вновь заслонили его. Но эта короткая вспышка придала ей новые силы. Она сидела, глубоко сосредоточившись, и вновь следила за тем, как движутся камни, в надежде снова увидеть свет.

Минуты шли. Ожидание казалось бесконечным.

— Map устал, — тихо сказал Сармику Ировар.

— А кто не устал? Но он выносливее других. Только в этот раз все очень долго.

— Пламя, во всяком случае, сильное. Интересно, что же происходит там, внутри?

Сармик огляделся. Вассар спал на жестком полу. Но стражи гор и не были особенно избалованы мягкими перинами. Ировар изо всех сил старался не уснуть. Даниэль, казалось, не знал усталости, он то ходил по пещере, то выходил из нее.

— Солнце приближается к зениту, — сухо проговорил он. — Небольшой туман, но его все равно видно за облаками. Думаю, что никто не взял с собой поесть?

— К сожалению. Но корень притупляет чувство голода.

— Я не хочу… — запальчиво проговорил Даниэль, но тут же извинился и с благодарностью взял у Сармика корень. Как можно быть таким занудой, когда подумаешь, что в этот момент, возможно, приходится терпеть Шире…

— А у Ширы есть с собой такой корень?

— Много, — ответил Сармик.

«Ага», — горько подумал Даниэль, но он уже оставил попытки выяснить, что есть действительность, а что лишь плод воображения, вызванного наркотическим воздействием корня.

Он украдкой взглянул на Мара. Эта тварь стояла там, как и раньше, как отдыхающий конь, он лишь иногда перекладывал факел из одной руки в другую. После того, как он спросил, сколько ему стоять, он не произнес ни слова. Даниэль задумчиво смотрел на это странное лицо. За ужасной маской прослеживалась какая-то величественная, дикая красота. На скулах кожа была натянута так сильно, что можно было угадать скульптурно вылепленную форму черепа, — а под всегдашней холодной ухмылкой виделась красивая челюсть и крепкие, белые зубы. Раскосые глаза могли быть красивы, понять это было несложно, хотя их портила пугающая мертвая бесчувственность. Нет, хотя внешность Мара и была достаточно отталкивающей, проблема была не в ней. Главное было в атмосфере, которую он создавал вокруг себя — атмосфере ненависти, ужаса и смерти.

Сармик заговорил, и его глубокий голос эхом отозвался в пещере.

— Не думаю, что Тангиль так долго шел в другой пещере.

— Нет, я тоже не думаю, но есть все-таки большая разница, — сказал Ировар. — Мне кажется, гораздо легче быть злодеем, чем праведником.

Сармик погрузился в дремоту, долгожданный отдых. Даже Даниэль сдался и уселся, прислонившись спиной к стене пещеры и обхватив руками колени. В пещере стало тихо. Лишь вода в колодце клокотала, да факел издавал шипение. Снаружи облака закрыли все небо, начался ледяной проливной дождь.

Шира возбужденно вскочила. Ничего странного, что она не могла обнаружить ритм в движении камней! Там была закономерность, но полный круг занимал очень много времени. Она трижды видела слабый проблеск света через равные промежутки времени. Она тщательно и быстро исследовала место каждого из огромных камней. Луч света вовсе не означал, что она сейчас может броситься в весь этот хаос. Ведь путь рядом с ней был блокирован полностью, но вместе с тем это означало, что путь за ближайшими камнями был открыт. Примерно в середине промежутка между проблесками света наступал момент, когда путь между двумя глыбами рядом с ней должен был быть свободен — но затем он вновь перекрывался.

Теперь Шира уже знала дорогу, во всяком случае — до определенного момента. Сначала — в образующийся проход. А потом быстро — пока он не закрылся снова — наверх, на один из камней. А там должно открыться отверстие в следующий момент. Потом налево, там довольно большой отрезок поперек пещеры. После этого становилось сложнее. С места, где она стояла, Шира не могла рассчитать, как двигались камни там, в задних рядах. Но она не могла упустить шанс. Это не было испытанием каких-то ее слабостей, как в зале тщеславия. Это была проверка интеллекта, мужества и сообразительности. Определяющим было то, насколько быстро и разумно она думает сейчас. Старые глупости никак не влияли на результат.

Она интенсивно думала, это действовало на нее благотворно, и в усталом теле появились новые силы.

Шира с нетерпением ожидала, когда же откроется проход. Ей следовало быть весьма проворной, иначе перемалывающиеся камни могут просто задавить ее. Минуты тянулись невероятно долго. Правильно ли она все рассчитала? Неужели здесь нет никакой системы? А, может быть, есть какие-то другие варианты? Ах, как трудно было удержать разбегающиеся мысли. Наконец-то! Камни приподнялись, сейчас должен появиться просвет. Вот они закружились, грохоча и перекатываясь. Теперь. Скорее.

Сделано! С бьющимся сердцем Шира прыгнула вперед, протиснулась между огромными камнями, оттолкнулась и прыгнула на камень за ними. Она немного не рассчитала, он оказался выше, чем она предполагала, но она все равно смогла вскарабкаться на него. Шира начала действовать. Только бы не думать о том, что находишься прямо посреди этой мельницы из перекатывающихся, падающих камней — над тобой и под тобой, и со всех сторон, только бы не запаниковать!

Ее красивая куртка мешала ей, несколько раз она почти цеплялась за камни. Шира быстро стащила ее с себя, она сделала это с грустью. Не только потому, что в горе было холодно, но и потому, что она любила эту свою одежду, единственную красивую вещь, которая была у нее, обработанную и сшитую из прекрасных мехов. Чтобы сшить ее потребовалось много дней и недель, даже месяцев.

Сбрасывая куртку, она потеряла секунду. А это была дорогая секунда. Ей пришлось тут же сорваться с места, чтобы ее не придавило. Налево… Да, вот он — длинный проход. То и дело появлялись катящиеся камни, но она проворно уворачивалась. И вот наступил сложный момент. Проход закончился, теперь она находилась далеко, в левой стороне пещеры, но она не видела никаких новых просветов. Постепенно ее охватил страх. Сейчас она не могла ничего сделать — только тихо стоять и ждать, а камни приближались со всех сторон, земля под ней тряслась.

Там! В последний момент она увидела маленький просвет! Но за собой! То есть надо было возвращаться снова в ту часть пещеры, где она так долго сидела и выжидала раньше.

Неужели она просто так здорово ошиблась? Неужели она оказалась в ловушке, из которой уже никогда не выбраться? Сейчас у Ширы не было времени на размышления. Надо было использовать те возможности, которые появлялись.

Прижатая к стене, которую она лишь недавно покинула, но сейчас она стояла гораздо выше, Шира лихорадочно пыталась найти другой выход. Камень под ней двигался по кругу, и она тоже должна была двигаться, чтобы ее не раздавило. А камень, на котором она стояла, внезапно выскользнул у нее из-под ног, она в ужасе прыгнула на соседний. Она постаралась сосредоточиться, чтобы думать четко и не потерять самообладания. Сейчас она находилась наверху, под самыми сводами пещеры, на животе она поползла к центру. Наверное, больше всего она боялась, что у нее одновременно появятся две возможности и что она не сможет сделать правильный выбор. Пока все шло не так и плохо, но она понимала, что в любой момент все дороги могут оказаться закрытыми, а камни будут неумолимо кружиться дальше. Уши уже почти привыкли к грохоту и царапанию камней, хотя бы этому можно было радоваться.

А вот и ловушка! Выхода нет. Шира обратила внимание, что от напряжения подбородок ее дрожит. С ней будет все кончено, если не… Нет, она никогда не сможет! Но она должна! Прямо внизу, в самом аду, появился просвет. Как решиться? Там внизу раздавался неумолчный грохот камней, которые кружились, переворачивались и менялись местами.

Шира заставила себя соскользнуть вниз. У нее не было ни единой лишней секунды. Ведь она могла, перепутав, повернуть не в том направлении, а просвет мог оказаться не перед ней, а за ней, и она просто могла его не увидеть. С помощью и рук, и ног она карабкалась вниз между камнями, которые скользили под ногами и не давали опоры. Но внизу по-прежнему был виден проход, хотя она и передвигалась намного медленнее, чем следовало. Камни над ней сомкнулись так быстро, что прядь волос зацепилась и ее вырвало из головы. Шира со страхом представила себе, что бы произошло, если бы она не была достаточно проворна.

Камни над головой сомкнулись. Выхода видно не было. Она была со всех сторон закрыта в этой ужасной мельнице. Казалось, самообладанию ее пришел конец. Ужасно, если сейчас она допустила ошибку и встала на неверный путь, спасения не будет. Все вокруг нее двигалось, откатывалось в стороны и возвращалось на место, перемалывалось и скрежетало. Она все время двигалась вместе с камнями, она уже не понимала, где находится, движется ли она вперед или назад, вверх или вниз. Единственное, что ей оставалось — это движение — пока между безжалостными глыбами еще оставалось какое-то место для нее.

Но вот случилось то, чего она боялась больше всего. На секунду она получила передышку, когда она — она сама не знала, как — очутилась совсем внизу, на дне пещеры. Какое это было непередаваемое наслаждение — вновь очутиться на чем-то твердом, стоящем на месте. Но долго думать ей не пришлось. Вновь приблизились камни — и вдруг она увидела два прохода.

Шира застонала: у нее не было времени, она не могла выбирать логически, она вынуждена была двигаться как можно быстрее, и к тому же у нее не было представления о том, где находится. Она увидела мерцающий свет факела в одной из щелей между камнями. Шира молча поблагодарила Мара или богов, или кто там еще позаботился о ней? Недолго думая, она прошмыгнула в проход, который сужался прямо на глазах.

Сначала она подумала, что это ловушка, и что она со всего маха угодила в нее, потому что единственная возможность выбраться находилась сейчас у самой земли — низкое и узкое маленькое пространство. Она понимала, что опаздывает, потому что и это пространство сужалось. Шира молниеносно заползла в это отверстие, а камни над нею неумолимо кружились и даже поцарапали ей спину.

Она пролезла и смогла вновь встать на ноги. Сейчас пламя факела было совсем рядом, но перед ним была стена. И снова невыносимое ожидание. Больше всего ей хотелось броситься вперед прямо на погибель, но она заставила себя стоять тихо и ждать, когда предоставится наилучшая возможность, и вот… Она проскочила! И уже ничто не преграждало путь к пламени, которое показалось в проеме, не большем, чем вход в ярангу. То, что осталось из ее одежды, было изорвано в клочья. Шира заковыляла по коридору — с расцарапанными локтями и коленками, с кровоточащими ранами на руках. Она легла на спину и закинула руки за голову, закрыла глаза. Вокруг было тихо. В полной тишине она слышала свое собственное дыхание, тяжелое и лихорадочное, грудь ее ныла. Раздался еще один тяжелый удар гонга, заставивший землю под ней содрогнуться.

В пещере снаружи Сармик глубоко вздохнул.

— Ну, наконец-то!

Ировар выпрямился и с трудом раскрыл глаза. Map переменил ногу, и Даниэль внезапно вспомнил, что означает древнее скандинавское имя Map. Боевой конь. И правда — то, как он здесь стоял, на камне, терпеливо, не двигаясь, ожидая, напоминало удивительную способность лошадей спать стоя! Но Map не спал. Его дьявольские глаза временами вспыхивали, и Даниэлю становилось не по себе от холодного, быстрого взгляда, который Map бросал поверх их голов.

У него очень болели глаза, сухие, как будто полные песка, во рту была неприятная сухость от голода и жажды. Конечно, ему следовало бы поспать, но у него не было на это времени, он хотел сопровождать Ширу в ее одиноком путешествии, хотя и не мог ей помочь. Но Даниэль был одним из тех, кого постоянно мучает совесть: а сделали ли они для своих ближних все, что могли? Поэтому он просто не мог отдыхать. В голове его все время вертелся вопрос: увидят ли они еще когда-нибудь маленькую, удивительную Ширу? Шира не скоро смогла открыть глаза вновь. Все тело болело и казалось застывшим из-за ссадин. С тихим стоном она поднялась на ноги.

«Я больше не могу, — подумала она. — И все равно, я должна. Я ужасно хочу есть, чудодейственный корень из Таран-гая уже не может помочь. Я так долго его жевала, что его вкус стоит у меня в горле. Хотя, в общем-то, он ничего. Благодаря ему появляются такие удивительные мысли, как будто оказываешься в каком-то сказочном мире…

Но я должна идти дальше, иначе голод постепенно измотает меня. И я не должна ни в коем случае пренебрегать своими обязанностями и задачами, я не должна стремится закончить путь как можно быстрее. Это самое опасное из того, что я могу сделать, и особенно очевидным это стало в последней пещере. Мне нужно ровно столько времени, сколько потребуется. Кстати, о времени! Интересно, как долго я нахожусь уже внутри горы? Здесь нет ни времени, ни солнца, ничего от жизни, бьющей ключом на земле…»

Шира вышла из коридора. На нее обрушилась полная тишина. Но это была иная, новая тишина. Не тишина поющей вечности, как тогда, когда время остановилось при встрече с Шамой. И не шелестящая тишина в бесконечности туманов, пока женский голос не начал петь свою странную песню. Это была полная тишина, немного гнетущая, почти плотная, осязаемая на ощупь. Не было слышно ни единого звука. Шира вспоминала, что иногда она ощущала тишину так явственно, что могла слышать ее. Но сейчас тишина была иной. Тяжелая, мертвая.

Она увидела дорогу, узенький мост, бегущий вверх, уходящий на головокружительную высоту над ничем. Далеко, далеко впереди извилистая дорога вновь спускалась, дорога в немой пустоте.

Внезапно Шире показалось, что ее путешествие странным образом углубилось. Она спросила: так ли это?

— Верно, Шира, — подтвердил голос. — Это худшее из путешествий, которое может выпасть кому-то на долю, это путешествие в глубины собственной души.

Немногие могут его выдержать: посмотреть на себя с этой стороны. Поэтому тебе и готовили, Шира, с самого рождения, чтобы твое странствие было более легким. И предки твоего друга Даниэля тоже внесли свою лепту, позаботившись о том, чтобы ты не слишком перегружала свою способность воспринимать. Они позволили тебе увидеть этот мир, а он не для людей.

— Более легким? — засмеялась она, чуть не плача, и потерла свой исцарапанный локоть. — Ну что ж, возможно.

Она не стала высказывать вслух богохульную мысль о том, что ее уже не волновало, освободятся ли Таран-гай и Люди Льда от своего проклятия. Ее едва ли поняли бы правильно.

— А где я нахожусь сейчас? — крикнула она куда-то вверх.

— Это дорога называется «мост зла». Он очень длинный — чтобы на нем уместилась вся твоя прошлая жизнь. Здесь есть место всем тем качествам, которые связаны со злом, таким, как грубость, злость, вспыльчивость, жажда мести и так далее. На пути по мосту ты встретишь всех, кого ты обидела сознательно. И они не сделают твой путь легче.

— А что случится? — спросила Шира со страхом в голосе.

— Ты видишь, мост очень узкий. Чем меньше провинностей на твоей совести, тем шире он будет. Но если в твоей душе хоть когда-то горела злоба, мост сузится. А если речь идет о настоящей подлости, то мост может оборваться, и из этой огромной пропасти тебе не выбраться никогда. Это касается твоих мыслей. Ну, а если ты встретишь кого-то, кому ты четко и сознательно причинила боль, то горе тебе!

И голос вновь пропал. Шира сглотнула слюну, глубоко-глубоко вздохнула и ступила на белый изгибающийся мост. На самом деле это был не мост. Просто дорога, тропинка в воздухе. Пока тропинка эта была на радость широкой, и Шира прибавила шаг. Ее мягкие сапожки были настолько изорваны, что лишь мешали ей при ходьбе, и она сняла их. Они завертелись, падая в бесконечную пустоту.

Она шла вперед с необычайной легкостью. Конечно, то там, то сям мостик сужался, однажды ей пришлось балансировать, стоя на отрезке таком узком, как ее ступня, но особых трудностей она пока не испытала. Ей захотелось спросить голос, какие же дурные мысли были у нее тогда, почему мостик стал вдруг таким узким, но она решила, что будет лучше воздержаться. Незачем бессмысленно копаться в прошлом. У нее и так хватало забот.

Самая высокая часть мостика была позади, теперь дорога шла вниз, к концу, а там она уже видела факел. Воодушевленная, она поспешила дальше — но внезапно остановилась. На ее пути возникло препятствие. И так близко от цели. Это, должно быть, случилось недавно. Да, конечно!

Мост сузился до тонкой ниточки. На мосту стоял человек и загораживал проход. Мило!

— Ты не захотела, чтобы я отправился с тобой на Гору четырех ветров, — прокричал он, злобно ухмыляясь. — Думаешь, мне это было приятно?

Она поняла, что действительно обидела его.

— Прости меня, мне и вправду очень жаль, — сказала она, раскаиваясь. — На меня давили, я была напугана — другого оправдания у меня нет. Ты не хочешь пропустить меня? Прошу тебя!

— Я не могу. Я как будто приклеен к этому месту, не могу и шагу ступить в сторону. Я мог бы с легкостью столкнуть тебя вниз, но…

— Ее преступление по отношению к тебе можно простить, — крикнул голос. — Ты и сам не был особенно любезен с ней. Пройди мимо него, Шира — если сможешь!

Застыв от ужаса, она балансировала на мостике шириной в нитку. Ей никогда не обойти Мило! Они стояли теперь вплотную друг к другу, он держал руки за спиной, чтобы она не могла за него ухватиться.

Может быть, можно как-то держаться за него? Ухватиться? Она попыталась.

Как будто тысячи маленьких острых лучей пронзили ее тело и она почти опрокинулась навзничь.

Шира разозлилась. Она решительно изогнулась, собралась, хорошенечко ухватилась руками за нить и повисла над пустотой. Потом стала перебирать руками нить, мимо ступней Мило, взобралась на мост снова. Она стояла на чем-то относительно широком и твердом. Мило медленно удалялся в дыму и исчез.

Больше она не захотела испытывать судьбу. Шира рванулась к мигающему свету, и вот она уже у узкого и низкого прохода. Ей пришлось немного согнуться, чтобы войти туда. И вновь удар гонга.

Не останавливаясь, она вбежала в следующий зал.

Он был маленьким. Гораздо меньше остальных. Но от этого не более приятный.

Ее ослепил резкий свет. Он шел от пола, который был покрыт раскаленными, острыми, как иголки, осколками костей, торчащими концами вверх. И самое неприятное было в том, что они размещались так, что куда бы ты ни ставил ногу, два или три осколка непременно впивались в нее. И это было гораздо хуже, чем если бы они размещались более плотно.

Режущий глаза добела раскаленный свет сопровождался невыносимо громкими звуками: раздирающее уши, режущее слух пиликание на грубых струнах, флейты с неприятным, высоким звучанием, грохочущие барабаны и вообще — невероятная какофония.

— Что это? — измученно прокричала она.

— Ты легко справилась с прежней задачей, Шира. Посмотрим, так же легко будет тебе на этот раз. Это раскаленный зал преступлений. А преступления — самые разные, здесь наказывают также и за лживость, и за любовь к сплетням.

У Ширы зарябило в глазах. Здесь никто не сможет выдержать. Надо бежать, пока не покинул рассудок. О, что же будет с моими ногами? Я же босая!

«Наверное, здесь невозможно будет разглядеть пламя», — подумала она. Но тем не менее прямо во всей этой раскаленной жаре у противоположной стены мерцал красным светом факел. Она ориентировалась на него и быстро пошла, делая большие шаги.

Странно, но она не обожглась. И осколки костей гнулись под ее ногами. Всего несколько секунд — и вот она уже в следующем коридоре, чтобы вползти в него ей пришлось встать на четвереньки, потому что вход был очень низким.

— О, Боже, — воскликнул Сармик. — Ну и скорость! Мне кажется, в прошлый раз все закончилось быстро, но сейчас она побила все рекорды.

Ировар также почувствовал облегчение.

— Я рад за Ширу, — весело сказал он.

— Теперь ей осталось не так много.

— Я рад и за Мара, — сказал Даниэль. — Не могу понять, как он держится. Ведь уже почти сутки прошли. И снаружи вечереет.

Они вновь замолчали и попытались отдохнуть на неровном, прохладном полу пещеры. Они думали об одном и том же. Их было несколько, они были в относительной безопасности, да и неудобств особых не ощущали. А Шире приходилось там, внутри, справляться с неизвестными опасностями и страхами. Она была там совсем одна!

Сбитая с толку чудовищной какофонией, она выползла из прохода. Последние два зала были настолько предательски легки, что теперь она опасалась самого худшего.

Она все еще была и слепа, и глуха, и сразу не поняла, где оказалась. Поэтому Шира остановилась и с закрытыми глазами прислонилась к стене горы, ожидая, когда к ней вернутся зрение и слух.

Единственное, что она ощутила — влажный, теплый пар. Постепенно она стала различать звук капель, которые падали то громко, то тихо. Потом она расслышала слабое бормотание, как будто какие-то голоса шепотом, приглушенно, медленно и тихо вели беседу. Она открыла глаза.

Ее взору открылась странная, болотистая местность, в голубоватых и желто-зеленых тонах. Тут были и деревья — бледные, не знающие солнечного света стебли со свисающими ветками, похожими на змей, раскачивающимися, как будто они чего-то ищут. От земли поднимался пар, вихрями и спиралями, а с крон деревьев, которые закрывали весь потолок своими белесыми ветвями и листьями в форме рук, все время капало, медленно и печально.

— Я готова, — прокричала Шира, вдохновленная своим недавними победами. — Что ожидает меня здесь?

— Это лес зависти и вожделения, — отвечал голос. — Сюда относится и ревность, но в твоем случае мы можем ее не считать — здесь тебе будет легче, чем другим. Единственное, что тебе остается делать — идти, куда указывает свет факела. Давай!

Шира нерешительно ступила на болотистую почву. Внезапно колышущиеся ветви ожили, они как хоботом искали того, кто двигался в их лесу. Они высматривали, вынюхивали и протягивали руки, как слепые в поисках добычи.

Свет факела разглядеть было нетрудно. Благодаря теплу и пару он сиял, мигая и дрожа, на другой стороне леса, как очень маленький маяк в тумане. Иди сюда, как бы кричал он. Это неопасно, иди!

Земля уходила вниз. Она опускалась все глубже с каждым ее шагом. Голоса что-то возбужденно шептали и бормотали, но еще тихо, сдерживаясь. Ветки колыхались, вниз падали листья, похожие на чьи-то ощупывающие руки, да, это и были фактически руки, с растопыренными длинными пальцами, они лихорадочно шарили в воздухе, ища того, кто вторгся в их владения.

Шира попятилась назад и остановилась. На нее накатила волна холодного пота.

Чуть поодаль, у дерева висел скелет, притянутый к нему жадными руками — то есть ветвями. Должно быть, он висел здесь с незапамятных времен, он был совершенно белый и отполированный. «Бедняга, — подумала Шира. — Интересно, заставили ли его отправиться в этот путь — как и ее, или же он сделал что добровольно?» Она понимала, что в то время об источниках жизни было известно больше, и, возможно, найти их пытались многие. Она была самой последней, отчаянной попыткой богов спасти народ Таран-гая (и себя самих). Иначе бы об этих источниках все забыли.

Зависть, вожделение… Стоило ли взглянуть на ее прошлое в этом свете? Шира пыталась думать об этом, продолжая идти под этими отвратительными щупальцами, которые тянулись к ней. Но она не успела ничего вспомнить — коварная ветка нашла ее и схватила мертвой хваткой.

Она отчаянно боролась, пытаясь вырваться, но ветка держала ее очень крепко. Заколыхались в воздухе, ища ее, и ветви соседних деревьев, они были похожи на длинные бледные руки.

— Помогите! — отчаянно крикнула Шира.

— Кто поможет тебе? — иронично спросил голос. — Тебе придется выбираться из этого самой. Сейчас стоит вспомнить об оборотной стороне состязаний в Норе. Сколько раз ты с вожделением стремилась к награде, как страшно завидовала тем, кто побеждал?

— И охота вам заниматься такой ерундой? — разгневанно воскликнула Шира. — Вам больше нечего делать, если хватаетесь, за что попало. Это мой добрый дед хотел, чтобы я участвовала в состязаниях, чтобы я была более сильной и могла выполнить миссию, возложенную на меня богами. И я что-то не припомню, что особенно рвалась к награде или сильно завидовала победителям.

— Ой-ой, — весело произнес голос. — Не теряй самообладания, это может дорого тебе обойтись. Не беспокойся, мы припасли для тебя и кое-что похуже. А сейчас можешь идти!

Руки ослабили хватку. Она расправила плечи.

— Прости! — смиренно попросила она. — Мне жаль, что я так несдержанно вела себя.

— Ты просто испугалась, — примирительно заметил голос.

Потрясенная, она продолжала путь по болезненному, желто-зеленому лесу. Ее нервы были напряжены до предела, малейшее движение рядом с ней заставляло ее вздрагивать. Она прибавила скорость, но это было нелегко. Почва была такой заболоченной, что приходилось высоко поднимать ноги, делая каждый шаг.

Бормотание вокруг нее переросло во вспыльчивое крещендо. Внезапно она заметила, что оказалась взаперти, окруженная стеной веток, рук и деревьев. «Нет! — в панике подумала она. — Я уже больше не хочу».

Ее затошнило от страха. Не в состоянии что-то сделать, она смотрела, как эти отвратительные руки приближаются к ней, как обвивают ее. На нее как будто бы набросили рыболовную сеть. Ноги оторвались от земли, ее подняли к кронам деревьев.

— Я предупреждал тебя, Шира из Нора. Тебе уготовано и кое-что похуже. Это наказание за твою зависть ко всем нормальным людям. Это кара за твое желание стать такой, как они, уйти от своего призвания.

Она не могла говорить, а только горько прошептала:

— О, вы непоследовательны, мои мучители! Чуть раньше меня наказывали за то, что я гордилась своей избранностью, а сейчас — за то, что я завидую тем, кто не принадлежит к избранным!

— Ничто не мешает тебе совмещать оба этих чувства.

Она хотела возразить, но голос умолк. И тут Шира к ужасу своему увидела ветку, которая спускалась к ней. На ветке не было похожих на ладонь листьев, а только длинный и острый шип.

Он попытался достать ее, она же, сопротивляясь изо всех сил, извивалась, насколько позволяла железная хватка ветвей. Шип промахнулся, не попав ей в сердце, а лишь скользнул по ребрам. Она застонала от колющей боли, потеряла сознание и утонула в обвивающих, душащих щупальцах.

— Ах, вот как, — обманчиво спокойным голосом сказал Сармик. — Факел снова гаснет.

— Я знал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — удрученно вздохнул Ировар. — О, что же нам делать? Это невыносимо — знать, что ты ничем не можешь помочь единственной внучке!

Никто уже не спал. Полночь была далеко позади. Map продолжал свою вахту уже вторые сутки. Вассар подошел к нему.

— Подними факел повыше, Map, — попросил он боязливо. — Шира в смертельной опасности.

— Мир праху ее, — издевательски произнес Map, он и не собирался слушаться юношу.

— Подними факел, ты косоглазый демон, — заорал Ировар в гневе. — Ей не на кого рассчитывать, кроме тебя.

Map бросил на Ировара разъяренный ненавидящий взгляд.

— Я ей не нянька!

Даниэль приблизился к нему.

— Ты хочешь отомстить Тангилю или нет? — спросил он с угрозой в голосе.

— Не хочу!

Страх за Ширу дал им мужество заговорить с Маром, и Даниэль уже не взвешивал свои слова:

— Он дал тебе счастливую жизнь, правда? Помнишь, как было, когда ты был ребенком? Могу представить, как ты слонялся в одиночестве, потому что другие дети не хотели играть с тобой. А разве старухи не плевали тебе вслед? А разве не гнали тебя отовсюду? Да, конечно, такое обращение ожесточило тебя, но неужели ты хочешь подобной же участи и для других детей, которые могут появиться в Таран-гае? Неужели ты хочешь видеть, как они, обиженные и печальные, сидят в сторонке и наблюдают, как играют другие дети? Шира — единственный человек на земле, который может освободить твой и мой род от проклятия, отнявшего жизнь у стольких хороших женщин и превратившего их детей в дьяволов в человеческом обличье. Все в твоих руках, ты можешь ей помешать, опусти факел, и ты сможешь помочь бессмертному Тангилю в его разрушительной работе и дальше. Ну, что ты выбираешь?

Даниэль почувствовал, что голова у него закружилась. Он едва выносил убийственный взгляд Мара и его угрожающее шипение. Сармик, не говоря ни слова, смотрел на них, а Вассар даже рот открыл от удивления. Никто еще не осмеливался возражать Мару подобным образом. Ировар боялся вздохнуть. Если Даниэль раздразнил Мара, то у Ширы больше не осталось никакого спасения.

— Факел! — простонал Ировар. — Факел… Он умирает!

— Шира, — прошептал Вассар. Парень разрыдался.

Сармик закрыл лицо руками.

Медленно, с глубоким презрением, Map поднял вверх факел.

Шира очнулась на болотистой земле. Ветки отпустили ее, в лесу было тихо. Она приподнялась, опершись на локоть, и с ужасом увидела, что мягкий мох окрасился ее кровью. Она всхлипнула от страха. Шира осторожно села и принялась рвать на куски свою сорочку. Но ее пугало то, что окружало ее, она встала на ноги и, продолжая рвать ткань, заковыляла по направлению к слабому бледному пламени факела.

Она всхлипывала и сопела, вне себя от одиночества и страха. Рана сильно кровоточила. С отчаянием, граничащим с ужасом, она видела, как кровавое пятно расползается. Слезы слепили ее, она плакала громко, не сдерживаясь. Она не знала, что ее спасло, но стремилась к свету факела, как к своему единственному утешению и надежде.

Проход оказался слишком тесным, она не могла перевязать рану, находясь в нем. Ей надо было либо остаться, либо идти несмотря ни на что. Вспоминая старую пословицу: «Знаешь, что имеешь, но не знаешь, что получишь», она решила остаться.

В лесу было совершенно тихо. Бормотание голосов стихло, с деревьев больше не капало. Зал выполнил свою задачу.

Перевязать саму себя — не самое простое дело, но Шире удалось соорудить что-то вроде повязки из тех лоскутов ткани, которые у нее были — полосок короткой сорочки. Потом она вытерла слезы, глубоко и решительно вздохнула и поползла по проходу.

Когда раздался звук гонга, находящиеся во внешней пещере вытерли пот со лба. Даниэль пробормотал: «Спасибо, Map», и получил вместо ответа разъяренное проклятие.

Шира пыталась понять, в чем состоит ее новое задание. Вокруг было довольно темно, но в сумерках виднелись тени. Она определила, что там было озеро, которое уходило далеко в темноту, краев его видно не было. Вода в нем была мутной, темно-пурпурного, почти черного цвета.

— Ну-ну, уж плавать-то я умею, — вздохнула Шира.

Она была очень подавлена теперь, настолько измотанная, что мало на что могла реагировать. Хотя она и знала, что безразличие притупляет способность концентрироваться, сил собраться у нее уже не было.

— Шира из Нора! — крикнул голос.

— Да, я слушаю, — устало пробормотала она.

— Ты стоишь сейчас перед озером ненависти. Здесь ты встретишься со своими собственными отрицательными чувствами, такими как ненависть, отвращение, неприязнь, различные виды антипатии.

— Ух, — сказала Шира довольно неуважительно. — Это уже было на мосту зла. Начинаете повторяться?

— Нет, — отвечал голос терпеливо. — Злоба, подлость, гнев, нетерпимость и жажда мести — объективные чувства, они не возникают просто так. Антипатии — такие, как ненависть или неприязнь, — фундаментальные чувства, ты не властна над ними, они появляются сами по себе.

— И за это я должна быть наказана? — заметила она безрадостно.

Голос немного помолчал, но потом вернулся, он стал строже.

— Куда делась твоя покорность, Шира? Не думаешь ли ты, что без проблем выдержишь сейчас это испытание только потому, что зал высокомерия уже остался позади?

Она спрятала лицо в ладонях.

— Я устала! И я так хочу есть!

— Ну, конечно. Садись. Мы не собираемся докучать тебе больше, чем требуется. Еду ты не получишь, потому что это означало бы слишком облегчить твой путь, и чтобы ты не подумала, что мы готовим тебе ловушку, мы не дадим тебе и воды. Но кое в чем мы тебе поможем. Закрой глаза и не открывай, пока я тебе не прикажу.

Она повиновалась. Перед выходом из стены была узкая полоска песка. Тут она и уселась, плотно зажмурив глаза. Она услышала неуклюжие шаги около себя, но смогла подавить свое любопытство. Наконец голос крикнул.

— Можешь снова открыть глаза!

Разумеется, Шира была разочарована, обнаружив лишь кусочек льда со скалы, но она едва ли могла рассчитывать на что-то большее. Поэтому она прокричала «спасибо» и принялась сосать льдинку. И когда последний тоненький кусочек растаял у нее на языке, она действительно почувствовала себя гораздо бодрее, теперь она лучше могла противостоять новым трудностям.

— А теперь продолжи путь, Шира! Смотри, факел опять зажегся.

— Кажется, что до него довольно далеко, — немного подавленно сказала она.

— Я думаю, тебя не должно это смущать. Но ты встретишь всех тех людей, к которым испытывала отрицательные чувства. Они попытаются затащить тебя на глубину, а оттуда тебе никогда не выбраться.

— Не припомню, чтобы я кого-то ненавидела.

— Не будь слишком уверена! Помни: здесь проявляются и самые слабые формы неприязни. Но встречи с Мило ты избежишь, с ним на своем пути ты уже покончила.

— Ах, да, на мосту, где я встретила всех, кого обидела. — Потом Шира задумчиво проговорила. — Вот уж не ожидала, что это озеро будет символизировать ненависть. Оно больше похоже на — как это называется? Вожделение. Потому что оно темно-красное. Жаль, что это не озеро вожделения. Потому что тогда я с легкостью преодолела бы его. Если этому стоит сейчас радоваться…

Она услышала, как обладатель голоса улыбнулся.

— Вожделение само по себе — не такое плохое чувство. Оно отвратительно лишь тогда, когда причиняет боль другим, например, когда изменяешь супругу или что-то в этом роде, но тогда оно переходит в разряд преступлений, и за него наказывают в жарком зале преступлений, который ты прошла с блеском.

— Понятно.

Она поправила повязку, озабоченная тем, как много крови потеряла, и осторожно вошла в темную воду. В плотной воде было нелегко двигаться. Она легла на воду и поплыла.

Вода не была ни горячей, ни холодной, а как бы враждебной, она словно бы отталкивала. Это было то же самое, что зарываться в плотную темную грязь. Но ни на коже, ни на одежде ее не оставалось ни капли. Это была как бы вода, но не кровь, как она решила вначале. Она не знала, что это было.

Шира довольно легко достигла глубины, но когда была примерно в середине пути, увидела две головы над водой, приближающиеся к ней. Два человека быстро и целеустремленно плыли прямо ей наперерез. Она узнала их. Эту парочку она просто не переносила, потому что они плохо обращались со своими животными. Она рассказала об этом, и дело разбиралось на совете в Норе. Этих двоих обязали обращаться с животными правильно, и с тех пор они не упускали случая, чтобы хоть как-то досадить Шире.

— Это несправедливо, — прокричала она в своды пещеры. — Что, разве животных никто не должен защищать?

Когда она попыталась ускользнуть от двух преследователей, вода как будто уплотнилась, превратилась в кашу, Шира не могла сдвинуться с места.

Они были уже совсем рядом и без особых церемоний попытались затащить ее под воду. Она отпрянула. Беззвучная борьба с этими плодами фантазии какое-то время продолжалась, но Шира все ближе продвигалась к своей цели, факелу, и они быстро сдались. Как она и предполагала, то, что она защищала животных, стало смягчающим обстоятельством. Они исчезли во мраке. Она с облегчением продолжала путь. Теперь она больше не знала никого еще, кто бы ей не нравился. И внезапно она стала, задыхаясь, ловить ртом воздух в последней отчаянной попытке дышать. Пара сильных рук снизу обхватила ее вокруг талии и неумолимо потянула под воду.

— Смотрите! — закричал Вассар. — Он снова гаснет!

— Map! Map! — прокричал Сармик. — Ты что, не слышишь? Подними факел!

Они с удивлением глядели на Мара. Он стоял абсолютно неподвижно, как каменное изваяние, они даже не могли понять, дышит ли он.

— Он в трансе! — удивленно воскликнул Ировар. — Смотрите, его как будто здесь и нет!

— Да, но я вижу кое-что другое, — медленно произнес Даниэль. — Посмотрите на эту улыбку!

Все посмотрели и содрогнулись. На лице Мара сияла злобная улыбка радости.

— Теперь дела у Ширы совсем плохи, — тихо сказал Вассар. — Потому что он теперь там!