"Седьмое небо" - читать интересную книгу автора (Панджикидзе Гурам Иванович)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Пять лет, не меньше, прошло с тех пор, как Хидашели последний раз был в опере. Сегодня партии Кармен и Хозе исполняли гастролеры — румынские певцы. Но тщательность, с которой оделся Леван, объяснялась, конечно, не этим. Он шел в театр с Натией.

У подъезда толпился народ, спрашивали лишний билетик.

— Очевидно, хорошие певцы?

Натия кивнула.

В фойе Леван взглянул в зеркало. Сначала на Натию, потом на себя. Натия перехватила его взгляд и улыбнулась.

— Не волнуйся, Леван, вечерний костюм тебе очень идет.

— Меня интересует совсем другое.

— Что?

— Идем ли мы друг другу?

— Это, между прочим, и меня интересует. — Натия бросила быстрый взгляд в зеркало, потом повернулась к Левану и рассмеялась.

Они были красивой парой и привлекали общее внимание. Левана это радовало, хотя он сдержанно здоровался со знакомыми. Натия тоже была в радостном настроении и тоже старалась скрыть свое волнение.

Во время первого же акта Леван понял, что опера — это не для него. Он даже удивился задним числом, вспомнив, как в школьные и студенческие годы постоянно бывал здесь, знал наизусть все оперные партии.

Теперь он предпочитал слушать музыку в записи на пластинку или пленку, а главное — в одиночестве.

Оживился Леван только во втором акте, когда Хозе исполнил свою знаменитую арию.

Рядом с Леваном щуплый лысый старичок с галстуком-бабочкой хлопал своими маленькими ручками и тихо приговаривал:

— Браво, браво!

Леван взглядом показал Натии на старичка. Натия огорчилась и так поглядела на Левана, как будто говорила: зачем же смеяться над пожилым человеком! А он, словно угадав, что она хотела сказать, тихо прошептал ей на ухо;

— Я не зря смеюсь над такими людьми. Они словно рождены для того, чтобы самим ничего не делать и лишь наслаждаться тем, что создано другими.

Оживленно разговаривая, все высыпали в фойе. У Натии порозовели щеки, засверкали глаза.

— Не жарко ли тебе? — спросил Леван. — Пойдем на веранду.

Натия отрицательно покачала головой. И вдруг улыбка исчезла с ее лица — она увидела Маринэ с подругами и пожалела в душе, что не вышла на веранду. Теперь уже было поздно, теперь это смахивало бы на бегство.

Леван заметил замешательство Натии, обернулся, следя за ее взглядом, и тоже увидел Маринэ. Он сделал вид, что ничего не произошло, и попытался продолжить беззаботную беседу, но это ему не удалось.

Маринэ прошла за его спиной, снисходительно кивнув Натии.

— Леван, уйдем.

— Почему? Что случилось?

— Ничего не случилось, мне действительно жарко, и я предпочитаю выйти на улицу. — Натия постаралась улыбнуться.

Леван молчал. Он понял, что между Маринэ и Натией что-то произошло. Почему же Натия не захотела ему сказать об этом?

Когда они вышли из оперы, Леван остановил девушку, нежно взял ее за руки и заглянул в глаза.

— Натия, ничего не скрывай от меня, прошу.

— Ничего особенного не случилось. Мне просто не хотелось, чтобы этот хороший вечер был испорчен чем-нибудь, пусть даже совсем незначительным,

Они молча пошли до Руставели.

— Леван, прошу тебя, не теряй чувства юмора.

— Трудно, но другого выхода нет. Постараюсь.

— А сейчас, раз все кончилось благополучно, если ты очень попросишь, я немедленно отвезу тебя к бабушке!

— Я, честно говоря, уже потерял надежду, что когда-нибудь познакомлюсь с ней. — Леван окончательно преодолел дурное настроение.

— Только имей в виду, времени у нас не очень много.

— Сейчас же поймаю машину.

— У первого же цветочного магазина остановимся, купим гвоздики.

— А розы нельзя?

— Только гвоздики. Бабушка очень любит гвоздики.

Леван остановил такси.

— Ты сядь первым, я выйду у цветочного магазина.

— Я тоже выйду, ты одна не сможешь выбрать. А бабушка любит сладкое? Я куплю что-нибудь. Теперь уж зубы у нее не будут болеть.

— Бабушка любит, когда человек говорит мало и не говорит беззубые остроты.

— А ты похожа на бабушку?

— Как две капли воды.

— Тогда я навеки онемею.

— На это я не надеюсь.

После недолгой паузы Леван снова заговорил:

— А как ты все-таки думаешь, понравлюсь я бабушке?

— Посмотри на меня! — деловито распорядилась Натия.

Леван повернулся. Натия лукаво оглядела его.

— Мне кажется, что понравишься.

— А как мне об этом узнать?

— Если она протянет тебе руку, значит тебя можно поздравить.

— А я должен поцеловать руку?

— Конечно, только не теряйся, ради бога! Бабушка старая музыкантша и привыкла к вежливым людям.

— А как я должен вести себя?

— Это зависит от создавшегося положения. Если я почувствую, что ты себя ведешь не так, как надо, тогда я указательный палец левой руки приложу к подбородку. Понял?

— Понял! — рассмеялся Леван.

Ольга Дмитриевна с удивлением смотрела на молодых людей.

— Знакомься, бабушка, мой друг Леван Хидашели.

Леван стоял молча. Ждал, когда бабушка протянет ему руку. Но та не протянула, даже слова не произнесла и, молча повернувшись, пошла в комнату.

— Я погиб! — вырвалось у Левана, он с трудом сдерживал смех.

— Крепись! — прошептала Натия. — Знай, бабушка не переносит смеха без причины.

Ольга Дмитриевна надела очки, вернулась и бесцеремонно принялась разглядывать Левана. Парень ей понравился, и она протянула ему руку, которую Леван с подчеркнутой галантностью поцеловал.

— Прошу! — вымолвила старушка и повела гостей в комнаты.

Они уселись за круглым столом.

Бабушка пристально смотрела на Левана, и он под ее взглядом невольно заерзал на стуле, засмущался, машинально достал сигарету.

Натия подняла указательный палец к подбородку. Леван поспешно смял сигарету и полошил в карман.

— Да, так что ты сказала мне про этого молодого человека? — спросила Ольга Дмитриевна внучку.

— Он мой очень хороший друг.

— Видно, что хороший, но чем он занимается?

Натия подмигнула Левану. Это уже означало серьезную победу.

Леван приободрился и снова достал сигарету. И только собрался спросить, можно ли курить, как Натия снова поднесла к подбородку указательный палец. Леван опять смял сигарету и засунул ее в карман.

— Он инженер, работает в Рустави,

— Эта профессия любит серьезных людей.

— А разве Леван не серьезный человек?

— По теперешним парням трудно определить, кто из них серьезный, а кто нет. Теперь все хорошо одеты и у всех хорошая внешность. А кто твои родители? — неожиданно спросила Ольга Дмитриевна у Левана.

— Мать врач. Отец профессор, преподает в институте электромеханику, — Леван рукой указал на электролампу. — Они политически хорошо подкованы и морально устойчивы, — добавил он серьезно и выразительно поглядел на Натию: видишь, мол, какой я молодец.

Натия, смеясь, покачала головой.

— Бабушка, не напоишь ли нас чаем? Уже поздно, мы должны скоро ехать.

Бабушка что-то проворчала и вышла на кухню.

— Натия, по сравнению с 1913 годом уровень моего терпения стал в пять раз выше, но если я сейчас не закурю, то просто с ума сойду.

— Когда вернется бабушка, ты попроси, может быть, она и разрешит.

Натия села к роялю, который занимал почти всю комнату, Леван встал из-за стола и подошел к ней.

А Ольга Дмитриевна украдкой разглядывала молодых из кухни и довольно качала головой. «Хороший парень», — решила она наконец и вернулась в комнату с сахаром и печеньем в руках.

— Ольга Дмитриевна, вы разрешите курить?

Разрешение было получено. Леван закурил и прислонился к стене, так было удобней смотреть на Натию. Она играла и все время чувствовала его взгляд. Не смогла сдержать улыбки, потом подняла голову и взглянула ему прямо в глаза.

Леван растерялся. Он и сам не понимал, что с ним происходит. Еле сдержался, чтобы не подойти к ней и не поцеловать.

— Чай готов.

От голоса бабушки Ольги молодые очнулись. Натия перестала играть. Леван взглянул на потолок и вздохнул, будто говорил: «Боже, и в чем я провинился перед тобой?..» Натия поднесла к подбородку указательный палец, оба рассмеялись и сели к столу.