"Тайна" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)8Элизабет понадобилось немного времени, чтобы, проснувшись на следующее утро, вернуться к реальности. Просыпаясь, всегда ощущаешь чувство, определяемое предыдущим днем — приятное или неприятное. У Элизабет смешались оба. Она знала, что что-то по-прежнему давило, но одновременно что-то прекрасное и притягательное примешивалось к этому щемящему чувству. Она открыла глаза. Откуда-то раздавались беспокойные звуки, к которым она была совершенно непривыкшей. Плач грудного ребенка! Она резко вскочила с кровати и быстро оделась. Потом побежала по лестнице, полная угрызений совести и с тревожно стучащим сердцем. Как она В двери она остановилась. Незнакомая женщина лет тридцати пяти добрым голосом обучала Карин, как менять у девочки пеленки. Бог ты мой! Да, сейчас, разумеется, Элизабет все вспомнила и облегченно вздохнула. Когда она вошла в комнату, они обе повернулись в ее сторону. — Элизабет, подойди сюда и посмотри, — с энтузиазмом воскликнула Карин. — Я пеленаю маленькую Софию Магдалену. Она так хорошо спала всю ночь. Она немного раздражена, потому что хочет есть, но госпожа Воген сейчас все уладит. Ну разве она не прелестна? — Да, она действительно очаровательный ребенок, — сказала Элизабет. Она заметила, что неуверенность в голосе Карин ослабла и появились твердые нотки. — Вы думаете назвать ее Софией Магдаленой? Бесспорно, помпезное имя для ребенка из трущоб! — В честь Ее Величества Королевы, — с достоинством произнесла Карин. Королевы? Элизабет чуть не стало дурно. Дания и Норвегия к тому времени успели поменять по меньшей мере трех королев после Софии Магдалены! Загадка Карин становилась все более сложной. — Нужно пойти и купить побольше одежды для Софии Магдалены, — энергично сказала Карин. — Элизабет, ты пойдешь со мной, пока госпожа Воген покормит малышку. Я не хотела бы на это смотреть, а то я стану такой завистливой. Мы должны купить самые лучшие пеленки и мазь для ее нежной кожи и… — Через два часа придет доктор Хансен, — напомнила госпожа Воген. — Мы должны вернуться домой к этому времени, — сказала Карин. — Я должна обсудить с ним, что нужно ребенку. Он такой симпатичный мужчина. Поскольку Карин, казалось, вела себя здраво, Элизабет, воспользовавшись этим поводом, спросила: — Госпожа Карин, меня… пригласили… друзья в гости вечером. Вы не будете возражать, если я ненадолго вас оставлю? — Нет, конечно, дорогая, — рассеянно ответила Карин, пытаясь засунуть в рукав дергающуюся ручку ребенка. — Здесь же госпожа Воген и, может быть, захочет побыть доктор Хансен. — Мне оставить дверь открытой, как обычно? Карин посмотрела на нее. — Открытой? Нет, ты с ума сошла, сюда же смогут войти хулиганы. А у господина Вемунда есть свой ключ, так что это ни к чему. Вообще ни к чему! К тому же, знаешь ли, Элизабет, у нас теперь появилась маленькая София Магдалена, о которой нужно заботиться. Это было что-то новое! Элизабет не знала, как это понимать. Как прогресс или ухудшение умопомешательства Карин? При любых обстоятельствах Элизабет, однако, не произносила определенное смешное уменьшительное имя взрослого мужчины. Мужчины, который больше не существовал. Карин впервые осмелилась выйти в город с его лавками и маленькими магазинчиками с витиеватыми вывесками, которые привлекали внимание широким выбором товаров. В деньгах она вообще не разбиралась, и Элизабет, у которой было немного денег от Вемунда на расходы для Карин и свои несколько шиллингов, должна была постоянно обуздывать самые неукротимые покупательские оргии. Элизабет соглашалась с тем, что у ребенка должно быть все лучшее, но она была против приобретения дюжинами одних и тех же товаров. Карин жаловалась на то, как все подорожало, что еще раз свидетельствовало о том, что она давно уже не вращалась среди людей. Элизабет никак не могла взять все это в толк. Как мог Вемунд, которому было лишь двадцать пять лет, причинить так много зла Карин? Убить ее жениха? Нет, это, должно быть, произошло не так давно — какого-либо другого объяснения не существовало. Даже если прогулка за покупками основательно вымотала Карин, это подействовало на нее вполне благотворно. Веселые и оживленные они возвращались домой с набитыми доверху сумками. Вемунду Тарку, наверно, не понравилось бы, что они разгуливали по улице без мужского сопровождения, но кого им было спрашивать? Карин, почти качаясь, вошла в дом и первым делом спросила: — Как там София Магдалена? И Вемунд заранее зашел за ней в этот вечер. Его голос был более напряженным и натянутым, чем обычно, и хотя по нему было незаметно, но Элизабет показалось, что он выпил. Он был немногословен в повозке, да и ей не особенно хотелось разговаривать. Ее руки лежали на коленях, она нехотя всматривалась в пейзаж. В парке, когда они были уже почти на месте, Вемунд остановил экипаж. — Расслабься, — резко бросил он. — Ты напряглась, как стальная пружина. Вот так! Остаток дороги пройдешь пешком. — Разве ты не пойдешь со мной? Неужели он не слышал ее интонацию? — Тебе ведь хорошо известно, что я туда не пойду. У нее немного опустились плечи. — Да, естественно. — Пойдешь обратно сама, потому что я не знаю, как долго они тебя продержат. Но я хочу иметь отчет. Кстати, может быть, тебя отвезет домой Лиллебрур. До моего дома, не дальше, не забудь об этом! Она мучалась. — Вемунд, а это нужно? — тихо спросила она. — Не начинай городить огород! Я хочу, чтобы Лиллебрур уехал отсюда и жил самостоятельно. Отвечал за тебя и за Элистранд. И ты здесь ничего не теряешь. — Материально, возможно, нет. Я зайду к тебе сегодня вечером? — Да, разумеется! Я хочу знать все. Даже если будет поздно. Ей стало легче. Ее не бросили на произвол судьбы. Элизабет не слышала, как экипаж развернулся, когда она шла по направлению к дому. Но она не осмелилась оглянуться и посмотреть… Ей открыла горничная, и тут все началось. Она затряслась от нервного напряжения. Лиллебрур встретил ее в холле и помог ей снять верхнюю одежду. Она, нервничая, уронила на пол перчатку. Она надеялась, что ее изумрудно-зеленое платье подходило к этой встрече. На дворе стояла осень, поэтому фривольных расцветок следовало избегать. Но, с другой стороны, она не должна была выглядеть так, как будто собралась на похороны. Хотя как знать, не на подобное ли мероприятие она прибыла? Похороны своей духовной свободы… Лиллебрур был мягче и изящнее, чем она его помнила. Подчас она чувствовала, что его поведение граничило со слабостью, но он ведь был так молод. Он был настолько красив, что при виде него прерывалось дыхание. Он выглядел гораздо, гораздо лучше, чем Вемунд. Да, ей бы только радоваться… «Красивые люди», как она называла живущих в Лекенесе, любезно приняли ее — господин и госпожа Тарк, одетые по торжественному случаю празднично, и тучный мужчина, которого представили как Мандрупа Свендсена, двоюродного брата госпожи Тарк. И у него когда-то были безукоризненные черты, но сейчас это можно было лишь с трудом представить по ярко-красному, лоснящемуся лицу. Она мучилась во время роскошного обеда, отвечая на обычные вопросы. «Спасибо, моя матушка чувствует себя хорошо, нет, я не читала эту книгу, но я бы с удовольствием это сделала, да, я работаю у симпатичной дамы, которая не заставляет меня много трудиться, да, погода была отвратительная…» Но, несмотря на легкий разговор Элизабет чувствовала, что за ней наблюдают, незаметно следят и оценивают. Госпожа Эмили Тарк, именно такая очаровательная, как ее описывала мать Тура, мягко и любезно улыбалась Элизабет и произносила совершенно правильные слова, но она оставалась недоступной. Несмотря на внешнюю любезность, ее отношение к окружающим, можно было бы охарактеризовать словами «не дотрагивайтесь до меня». Лиллебрур безгранично ею восхищался. Элизабет захотелось стать со временем такой, как Эмили Тарк. Такой же ровной, такой же благовоспитанной — и такой же красивой. Но, разумеется, мечтания эти были безнадежны. Ее муж вел себя тоже очень обходительно, по-великосветски, но Элизабет видела, как он постоянно поглядывал на супругу для того, чтобы заручиться ее одобрением. Эмили обладала врожденной уверенностью в себе. Арнольд казался выскочкой, неуклюже пробравшимся в аристократические коридоры. Мандруп Свендсен был тоже по-своему робок. Громкоголосый, хвастливый и болтливый. Элизабет показалось, что его вовсе не собирались приглашать и этот вечер (он пришел незвано, одет был буднично — хотя и достаточно щегольски), но вынуждены были оставить его на торжественный обед. Госпожа Эмили чувствовала себя неловко, когда ее кузен прерывал беседу или беззастенчиво хвастался. В целом обед прошел довольно натянуто. Затем все прошествовали в малую гостиную. Элизабет и госпоже Тарк поднесли по бокалу сладкого вина, мужчинам предложили более крепкие напитки. Мандруп Свендсен одним глотком осушил свою рюмку, и держащийся незаметно слуга ее тут же наполнил вновь. Госпожа Тарк строго посмотрела на своего мужа, и тот хмыкнул. — Да, Элизабеточка, ты знаешь, зачем мы тебя пригласили. Наш дорогой сыночек очень хочет на тебе жениться. А вчера его брат Вемунд открыл ему, что он уже попросил твоей руки от имени Лиллебрура и что твои родители… были не против. Элизабет наклонила голову и пыталась не разрывать свой носовой платок на мелкие части. Она упиралась руками в колени. Это проклятое смущение, которое она, казалось, никогда не одолеет, сдавило ей шею так сильно, что она была не в состоянии отвечать. Она чувствовала на себе жаркие взгляды Лиллебрура. За ужином явно обнаружилось, что он не имел ничего против женитьбы на ней — но Элизабет была так не уверена в нем. Могла ли она на него положиться? Хотела ли она завоевать его любовь настолько, чтобы он постоянно был все время с ней? Или, может быть, он, как и многие другие мужчины, заведет себе любовниц? Элизабет была не из тех женщин, которые сквозь пальцы смотрят на неверность. Она напряженно вслушивалась в речь отца братьев. Но он отнюдь не принадлежал к числу сильных личностей. Его слова не имели силы внушения. Они были просто словами. — Нам следует тщательно распланировать эту женитьбу, чтобы она принесла счастье, — сказал господин Тарк. — Надлежит соблюсти определенный баланс между семьями контрагентов — ты, конечно, это понимаешь. Как тебе известно, мы ведь не отбросы… Мандруп Свендсен потянулся своими похожими на сосиски пальцами к рюмке и выпил из нее глоток. Элизабет поймала на себе его быстрый, хитрый взгляд, в котором содержалось еще что-то. Был ли это страх? Беспокойство? Или это был лишь оценивающий взгляд? Тарк продолжал: — Мы знаем, что твой отец, Ульф Паладин из рода Людей Льда, владеет хорошим имением Элистранд и что его состоянием пренебрегать не стоит. «Ах, вот как! И откуда им это известно?» — подумала агрессивно настроенная Элизабет. Госпожа Тарк, как будто почувствовав ее негодование, пришла ему на помощь: — Дорогое дитя, мы, естественно, не будем утомлять тебя этими нудными разговорами. Мой супруг поедет к твоему отцу и обсудит ваше будущее. Но прежде господа хотели бы уточнить пару моментов. Она, извиняясь, улыбнулась Элизабет, не во всем согласная с методом продвижения к цели, выбранным мужчинами. После этого она снова передала слово своему мужу. Арнольд Тарк осторожно сказал: — Насколько мы понимаем, ты являешься также наследницей Гростенсхольма и Линде-аллее. — Ну, это не совсем так, — быстро ответила Элизабет. — Они принадлежат другой ветви рода — Линдам из рода Людей Льда. — Да, но они ведь живут в Швеции, — вставил Лиллебрур, взглянув вопросительно на мать. — Их усадьба — это же охотничий замок в Мёрбю. — Они ею больше не владеют, — сказала Элизабет, начиная раздражаться их ошеломляющими познаниями. — Граф Йоран Оксенштерн переехал и усадьбу Шенэс в Вингокере, и мой родственник Даниэль тоже уехал туда как его адъютант, взяв с собой семью. Снова взгляд на мать за одобрением вопроса: — Но у них же есть собственная усадьба? — Да, они купили новую усадьбу поблизости от Шенэса. Госпожа Тарк вновь заговорила, и все инстинктивно прислушались — она действительно была авторитетом. — Дорогая Элизабет, ты уж прости нас за любопытство, — произнесла она мягким голосом. — Но мы узнали, что твой родственник Даниэль Линд из рода Людей Льда постоянно живет в Швеции. Быстрое материнское похлопывание по руке Лиллебрура. Он засиял от такого подарка. — Кто это сказал? — выпалила Элизабет, которая искренне рассердилась и с трудом сдерживала переполнявшее ее возмущение. — Твоя мать, моя дорогая. — Мать строит воздушные замки. У Даниэля двое детей — Сельве и Ингела. Не исключено, что кто-то из них заберет себе Гростенсхольм и Линде-аллее. Мужчины обменялись непонятными для Элизабет взглядами. Госпожа Эмили мягко и успокаивающе улыбнулась своему сыну. В это время Мандруп Свендсен нагнулся в ее сторону и деликатно произнес: — Но ты ведь еще и наследница усадьбы Габриэльсхус в Дании. — О нет. Боже мой! — нервно улыбнулась Элизабет. — Она перешла во владение датского государства во времена моего прапрадедушки Тристана! Он опять наклонился. — Ты уверена в этом? Ты ведь, знаешь, главная наследница. Ты ее теперь можешь опять выкупить за небольшую сумму, не так ли? Собачье преклонение Лиллебрура перед своей матерью стало ужасно ее раздражать. Правда, могут возникнуть проблемы со свекровью! И дело тут не в том, что со временем станет несносной госпожа Тарк — весь вопрос в Лиллебруре! — Зачем мне этот Габриэльсхус? Я не хочу им владеть. И кроме того я не единственная наследница. У сестры Тристана Лене есть потомки в Сконе. Мой ровесник. Сын Эрьяна Грипа Арв. — Хорошо, все это мы можем обсудить с твоим отцом, — сказала веселым тоном госпожа Тарк. — Вы замучили Элизабет, неужели вы этого не видите? Она наша гостья, и сегодня вечером ей должно быть приятно! — Да, естественно, — извиняясь, улыбнулся ее муж. — Но тебе известно, мой друг, что Элистранд не очень-то ценится. И Линде-аллее тоже. Но у тебя есть титул. Ты — маркграфиня, и это многое перевешивает. Элизабет внутри кипела от злости, но к своей чести сохранила приличную маску. — Позволь мне заняться вопросом о Габриэльсхусе, — сказал Мандруп. — Мы, похоже, сможем выкупить усадьбу по разумной цене, поскольку ты наследница. А ты должна возбудить иск против своих родственников в Швеции относительно прав собственности на Гростенсхольм и Линде-аллее. «Черта с два», — подумала Элизабет, погрузившись в оскорбленное молчание. Госпожа Тарк заметила это. К тому же Элизабет была видной девушкой. — Да чепуха все это, — добродушно произнесла Эмили Тарк. — Ну разве деньги играют главную роль? Я уверена в том, что Элизабет подходит Лиллебруру. Не так ли? Ее супруг кивнул головой, неуверенно улыбнувшись. Лиллебрур смотрел на Элизабет влюбленным взглядом. С материнского разрешения… Но в глазах Мандрупа Свендсена она прочитала твердую решимость. И жадность. Другие усадьбы Она мгновенно осознала, почему Вемунд не вписывался в этот круг. Он был человеком совершенно иного склада. Он был Тарком — этого нельзя было отрицать хотя бы по внешнему виду, но в остальном… Элизабет овладело чертовское настроение. А что, если выпустить кота из мешка? Спросить: «А кто такая Карин Ульриксбю?» Нет, она этого не сделает. Она ведь пообещала Вемунду молчать. Впрочем, может быть, постановка этого вопроса и не вызвала бы страшного скандала. Возможно, эти люди не знали Карин? Она же была проблемой Вемунда. Для нее стало облегчением, когда они подали знак к тому, что «аудиенция» была закончена. Элизабет поднялась и вежливо поблагодарила за приглашение на обед. Вопрос о помолвке решен определенно не был, но с этих пор она могла считаться избранницей Лиллебрура Тарка. Они сказали, что рады будут ее видеть в ближайшее время. Она тайком посмотрела на своего возможного нареченного и почувствовала себя довольно неуютно. Он, бесспорно, был симпатичным во всех отношениях, смотреть на него было, безусловно, приятно… Если бы только она не была такой неуверенной! Он хотел проводить ее до дому в экипаже. Одна лишь мысль об этом повергла ее в панику. Элизабет была сыта по горло всем семейством и, поблагодарив, отказалась от его предложения. Скромно потупив взор, она прошептала, что было уже слишком поздно и что она должна думать о своей чести. Эти слова были благосклонно восприняты всей семьей. Она с особой теплотой попрощалась с госпожой Тарк, единственной из всех присутствовавших понявшей что-то. Но она, несомненно, немного побаивалась этой могущественной женщины! Элизабет не нравилось ощущать себя ничтожеством. А здесь она себя именно так и чувствовала, несмотря на все разговоры о доброте Эмили Тарк. — Мы станем хорошими друзьями — ты и я, Элизабет, — сказала серьезно ее будущая свекровь. Но Элизабет была в строптивом настроении и восприняла это как угрозу. «Мне нужно подтянуться», — подумала она, полная угрызений совести. Она неловко помахала красивому семейству, стоявшему на лестнице красивого дома, и вымучила из себя бледную улыбку. Они так любезно, так любезно помахали в ответ. И экипаж увез ее прочь. Она велела остановиться у дома Вемунда и отослала экипаж обратно. Ей было наплевать, что мог подумать кучер. Элизабет выпрямила спину и сделала глубокий вдох. Что ей сейчас рассказывать Вемунду? Наврать и сказать, что все прошло удачно? Или все ему излить? Дверь была открыта. «Боже мой, — подумала Элизабет, — он не боится взломщиков!» Она нерешительно постучала в открытую дверь. Из дома не донеслось ни звука. Она медленно вошла в дом. — Вемунд? Ответа не последовало. Она прошла дальше в комнату, где однажды уже была. Вдали горела свеча в подсвечнике. Дверь в боковую комнату, где тоже горела свеча, была открыта. Вемунд Тарк лежал на кровати в довольно неудобной позе и выглядел весьма мужественно. Он спал, закрыв глаза рукой. Элизабет нерешительно подошла поближе, не зная, будить его или уйти. Но он ведь хотел, чтобы она пришла… Увидев на столе графин и стакан — оба почти пустые — и почувствовав в комнате характерный запах водки, она сразу решила уйти. Но недостаточно быстро. Вемунд успел схватить ее за руку. Мгновение они молча смотрели друг на друга. — Ну? Как все прошло? — спросил он хриплым голосом. Элизабет скорчила гримасу. — Ты выпил. — Я это знаю! Да, я выпил, черт побери! А как мне иначе все это выдержать? Ну? — Все прошло согласно предписаниям. Они мне дали добро. С оговоркой. — Что за оговорка? — Да нет, ничего. Он еще крепче сжал руку. — Что за оговорка? — Они предпочли бы, чтобы я владела Гростенсхольмом и Линде-аллее, — сказала она жалким голосом. — И Габриэльсхусом. — Проклятые кровопийцы! Это, разумеется, был Мандруп, а? — Мне… мне показалось, что это была общая позиция. Но он был наиболее рьяным — это точно. И твоя мать не полностью с ними согласна — ей казалось, что они вели себя неприлично. Вемунд опять положил руку на глаза. — О, как я устал! Я больше не выдержу! Выждав паузу, Элизабет спросила: — Вемунд, мне выходить замуж за Лиллебрура? — Да! — громко ответил он и потянул ее за руку так, что она была вынуждена сесть на постель. — Ты единственная, кто может спасти Лиллебрура. В моем брате есть много хорошего, и я несу за него большую ответственность. Он уедет в Элистранд и станет сам отвечать за дом и за семью. И, Элизабет… Если бы вы смогли забрать с собой Карин… Я знаю, что прошу о многом, но я в отчаянии. — Карин, — задумчиво произнесла Элизабет. — Никто не знает, что с ней произойдет после того, как в ее жизнь вошла маленькая девочка. Она день ото дня изменяется на глазах. Но, естественно, я не исключаю, что мы сможем взять ее с собой в Элистранд. — О, Боже, если бы вы только смогли! — устало прошептал он. — Тогда все проблемы были бы улажены. — А как же с тобой, Вемунд? — Со мной? — сказал он с закрытыми глазами. — Тогда я смогу, наконец, умереть. Элизабет остолбенела. — Что за чушь ты несешь? — Я должен выполнить лишь две задачи: обеспечить приличную жизнь Лиллебруру и Карин. А больше я ничего не хочу. Не могу больше жить с позором. — А как же дело, Вемунд? — Пошло оно к черту. У нее тяжело забилось сердце. — Но ты не должен умереть! Я этого не хочу! — Болтовня! Чего хочешь У нее к горлу подступили слезы, и она разозлилась. — Мне кажется, что ты непоследователен. Почему ты задался целью женить Лиллебрура именно — От тебя сыпятся искры, — пробормотал он. — Но голос твой дрожит, и мне кажется, что ты всхлипываешь. Ты что, становишься сентиментальной? Это на тебя не похоже. Он сел на кровать. — Я хочу, чтобы Лиллебрур отсюда уехал, неужели ты этого не понимаешь, дурья твоя башка? А дело… Оно может идти само по себе. И Лекенес тоже. Этот противный замок призраков! Я имею в виду не то, что там бродят беспокойные духи. Я имею в виду всю эту гадкую гниль. — Фу, ну и разит же от тебя водкой! — сказала Элизабет, отворачиваясь от него немного в сторону. — Постарайся вести себя как человек, а не как скотина! — О Боже, да ты же ничего не понимаешь! Я не могу жить спокойно, понимаешь? А ты думаешь, что мне будет легче жить? Когда я знаю, что ты выходишь замуж за моего собственного брата? Она стерла с лица пару предательских слез и крикнула: — Но я же На этом она оборвала фразу и неумно спросила: — Что ты имеешь в виду? — Я… да нет, забудь об этом, Элизабет! Я пьян и говорю поэтому массу вещей, о которых мне надо помалкивать. Его руки непроизвольно обхватили ее за плечи. Его лицо было так близко от ее лица, что она видела цвет его глаз. Переливчато голубые — с довольно красными белками. — Вемунд, — произнесла она слегка трясущимися губами. — Мне больно, когда ты держишь меня так крепко, и от тебя ужасно пахнет водкой. Но я не хочу, чтобы ты умер — без тебя жизнь будет неинтересной. И я не хочу выходить замуж за Лиллебрура. — И я не хочу этого, — полубессвязно пролепетал он и потащил ее за собой на кровать. Он крепко сжимал ее в своих объятиях, и Элизабет не оставалось ничего другого, как прижаться щекой к его плечу — но ей удалось отвернуть от него свое лицо. Ее терпение висело на волоске! — Оставайся со мной, Элизабет, — прошептал он ей на ухо. — Сейчас все так восхитительно. Не дай мне упасть в бездну! — Ты мне не облегчаешь ситуацию, — тихо сказала она. Ее руки лежали на его плечах, она медленно пошевелила пальцами. — Ведь не я же просилась выйти замуж за Лиллебрура. Его грудь содрогнулась от глубокого всхлипывания. — О Боже, я не хочу умирать! — А почему ты должен умереть? — Я не могу жить с этим повседневным позором и отвращением, как ты это не понимаешь. — А если Карин поправится? Тогда бы ты умер напрасно! — Не выдумывай! Она никогда не сможет поправиться. Элизабет попыталась поднять голову, чтобы посмотреть на него, но терпеть запах водки было выше ее сил, и она снова опустила голову. — Но, Вемунд, я не могу взять в толк, почему ты принимаешь это так близко к сердцу. Что же произошло? Я знаю, что у Карин был нареченный и что она должна была выйти замуж… Он напрягся. — Вот как, ты и это пронюхала. — Этого А теперь он сам поднял ее, чтобы заставить посмотреть на себя. — Что ты сказала? — Да! Это было не сложно высчитать. — Ах, вот оно как! Ты с ума сошла — я никого не убивал! Жених Карин пребывает в добром здравии. |
||
|