"Тайна" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)

4

Сначала женщина показала Элизабет ее комнату, которая была просто, но со вкусом меблирована. Стены были выкрашены в синий цвет, и это делало бы комнату холодной, если бы не белые гардины и покрывало с узорами из роз. Дверные зеркала были разукрашены красивыми, мягкими красками. Ей стало даже любопытно, кто это так постарался.

После этого они осмотрели кухню, где она только в исключительных случаях будет готовить для больной и самой себя. Затем они прошли в гостиную и столовую и, наконец, поднялись на второй этаж.

— Здесь, наверху, живет она, — прошептала женщина. — Она самая что ни на есть сумасшедшая! Как хорошо, что я смогу отсюда вырваться!

На этаже чувствовался сильный запах духов. Они постучали в дверь, и звонкий голос произнес: «Войдите!»

Они вошли в уютную маленькую гостиную, из которой была видна типичная женская спальня.

Из-за туалетного столика, заставленного цветочными горшками, бутылочками и баночками, встала женщина.

Она была небольшого роста. Ее одежда была изящной, но очень старомодной. Вероятно, времен ее молодости. В ней было что-то, что отозвалось болью сострадания в сердце Элизабет. Может быть, это были небольшие кокетливые банты в ее седеющих волосах или, что более всего вероятно, это было выражение ее лица. Смущенная приветливость, девичье ожидание, пустота и бесконечная отрешенность от повседневного мира.

— А вот и новая девушка, госпожа, — прокричала женщина высоким, резким голосом, как будто окружающие слышали так же плохо, как она. — А я теперь ухожу!

«Нет, нет», — подумала Элизабет, но за той уже захлопнулась дверь. Она осталась наедине со своей подопечной.

Женщина, став в театральную позу и подняв брови, с любопытством рассматривала ее.

Элизабет сделала книксен.

— Меня зовут Элизабет Паладин. Я из рода Людей Льда, и мне приятно быть Вам полезной, госпожа Карин, — любезно представилась она.

Карин расслабилась.

— О, — произнесла она и расплылась в добродушной улыбке. — Как мило с твоей стороны, Элизабет! Да, славный парень Вемунд говорил, что ты приедешь. Это замечательно, а то старуха была такой ужасной. Ведь мы с тобой ровесницы, и ты не так красива, как я, поэтому мне не нужно бояться соперничества.

Она беззлобно захихикала. Элизабет не обиделась на это наивное и прямолинейное заявление. Госпожа Карин, несомненно, была в свое время очень красива — маленькая, хрупкая и обворожительная. Да и по-прежнему можно было угадать в увядающих чертах остатки прежней привлекательности.

— Ты не могла бы уложить мои волосы сзади, они постоянно спадают! — сказала дама, вновь садясь за туалетный столик.

К своему облегчению, Элизабет нигде не увидела проклятой белой пудры. Возможно, она не была популярной тридцать лет тому назад. К тому же женщина никак не отреагировала на то, что Элизабет без парика. Обычно все женщины это делали.

Элизабет преисполнилась чувством безграничной благодарности.

— У Вас красивые волосы, госпожа Карин. Такие светлые.

— Тебе так кажется? — вкрадчиво сказала Карин. — Да, я должна быть красивой, если он придет сегодня вечером. Он обещал придти.

Элизабет чуть было не произнесла «Вемунд Тарк», но вовремя спохватилась.

— Молодой господин Вемунд?

— Нет, не он! — кокетливо улыбнулась она. — Хотя он был ужасно мил по отношению ко мне. Именно он купил мне этот дом, потому что я жила раньше в совершенно дурных условиях. Я должна была делить комнату с массой отвратительных людей, не могла пользоваться своими собственными вещами, там не было ванной комнаты, и я говорила им каждый день, что я не привыкла к такому обхождению и что у меня были влиятельные друзья, и, если эти недалекие людишки не обеспечат меня подходящим жильем, то они получат за это сполна. И они-таки получили, когда приехал юный Вемунд и забрал меня оттуда. У него было ужасно строгое лицо, и они раболепствовали перед ним, а потом он привез меня сюда. Надеюсь, что он не влюбился в меня всерьез, потому что это никуда бы не годилось! Ой, у меня, по-моему, образуется прыщик на подбородке.

— Дайте мне взглянуть… Нет, мне так не кажется, я не вижу прыщика, во всяком случае пока.

— Он, несомненно, еще не вышел наружу. В молодости они так часто у нас появляются.

Лицо Элизабет было равнодушным.

— Но мы ведь всегда можем нанести на лицо мушку. Она очень хорошо подойдет Вам. У Вас такая есть?

Госпожа Карин стала искать в своих коробочках.

— Есть!

Элизабет вынула маленькое черное бархатное сердечко и прикрепила его по просьбе Карин в нижней части щеки.

— Вот так, — сказала Карин. — Стало очень красиво! Подумать только, насколько ты умнее этой глупой женщины! И той, которая у меня была до этого. Она никогда не понимала, как меня гримировать. Такие были обе бескультурные!

От женщины Элизабет получила распоряжение не выпускать больную из дому. Ей стало жаль Карин с ее бледной и дряхлой кожей, сидевшей взаперти, когда на улице стояла отменная погода. Вместе с тем не стоило отступать от правил уже в первый день.

Собственно говоря, Элизабет не могла уразуметь, что Карин действительно нездорова. Не от мира сего, да, но она была женщиной своего времени. Постоянно занятая своим внешним видом и ничем другим. Кокетливая, жеманная и стремящаяся молодо выглядеть — но это ведь было обычно для аристократов в восемнадцатом веке. В моде была французская легкомысленность, и не вызывало особого раздражения то, что Карин излишне подчеркивала свою моложавость. Она была привлекательной, милой женщиной, приятнее многих других, которые вели себя гораздо глупее.

Лишь после того как пациентка ушла спать, Элизабет поняла, что тут на самом деле что-то не то.

Казалось, над Карин, лежавшей в красивой кровати между шелковыми и кружевными простынями, витало что-то бесконечно коварное и гибельное.

— Он не пришел, — прошептала она. — Я не понимаю. Он же обещал придти! А я так прихорашивалась. Сегодня вечером я была особенно красива, не так ли?

— Конечно. Он наверняка придет завтра, — утешала ее Элизабет, чувствуя, что мысли больной вряд ли могли простираться дальше, чем до завтрашнего дня.

Казалось, на мгновение в ее глазах отразилась реальная действительность, но потом они опять «вспыхнули».

— Думаешь, он придет? Знаешь что, ему могли помешать обстоятельства. В это время года не так просто найти ландыши. А он обещал мне их принести. Тебе не кажется, что ландыши больше всего подходят для букета невесты? Такие прелестные, символизирующие невинность.

— Да, они, безусловно, подходят, — несколько смущенно ответила Элизабет. — Но вы мне не рассказали, кого вы ждете, госпожа Карин.

— Разве не рассказала? И ты ничего не знаешь? И тебе никто не рассказал такую важную вещь? Своего жениха, естественно! Если бы ты знала, какой он красивый! Через несколько дней у нас свадьба.

— Понятно.

Теперь она начала понимать трагедию. Жених — который умер? Сердце Карин не могло это воспринять, а ее рассудок еще меньше.

«Боль, большая, чем ее кто-нибудь мог бы вынести…»

Ингрид была права. Именно здесь существовала эта боль! «Неизвестный момент», как она это назвала. Да, она не могла предугадать что-нибудь о Карин Ульриксбю.

Невыносимая боль. А Карин не хотела понять, что его уже нет. День за днем она упорно ждала, красиво наряжалась, как могла сохраняла молодость и красоту. Вечер за вечером ее обманывали.

Она по-прежнему ждала своего жениха, который уже никогда не придет. Который лежал, навеки схороненный под землей…

Именно для него она прихорашивалась.

Элизабет пожелала госпоже Карин спокойной ночи и попросила позвать ее, если она чего-либо пожелает. Элизабет тут же придет.

Когда она сама легла в чужом доме в чужую постель, то задумалась.

Несчастье постигло Карин из-за Вемунда…

Значит, она вряд ли могла быть больной в течение многих лет. Что же мог сделать Вемунд? Первая приходящая в голову мысль: убил ее жениха?

«Неумышленно», — сказал как-то Вемунд. Да, конечно. Но столь глубокое отвращение Карин к фамилии Тарк может быть объяснено именно этим обстоятельством.

Ее разум восстановить было невозможно, но она могла помнить. Помнить, что ее жениха больше не было, и что именно Тарк убил его, убил ее счастье.

Это было логичным объяснением.

Чувствительная, уже в годах женщина отреагировала так сильно, что она оказалась в мире фантазий.

Элизабет никогда бы так не поступила. На многих других женщин выпали подобные испытания. Но Карин Ульриксбю была хрупким существом. Ждала жениха много лет. Но как только он появился… она его лишилась.

Вемунд проявил к ней большую заботу. Карин Ульриксбю не была создана для жизни в неуютных психиатрических лечебницах, или сумасшедших домах, как их грубо называли.

Его совесть должна была быть черной, как ночь.

Однако хорошо, что она, будучи родственницей, не знала его фамилии! Она могла знать о существовании Тарка, которого зовут Вемунд — это имя не было распространенным! Но и этому было свое объяснение.

— Элизабет! — раздался крик сверху. Она натянула на себя халат и поторопилась наверх.

— Ты закрываешь свою дверь на засов? Ты услышишь, если он постучится в дверь? Да, знаешь, он ведь мог попасть в руки разбойникам с большой дороги, или сломалось колесо повозки. Существует много объяснений.

— Я сплю очень чутко, госпожа Карин.

Она успокоилась.

— Я так рада, что ты пришла, Элизабет. Ты так добра.

— Мы с Вами сойдемся, госпожа Карин, — сказала она, поправляя на ней одеяло. Было тяжело на сердце из-за этой женщины, которая начала уже стареть: на лице появились морщины, тело уже не было таким, как раньше. Однажды она это поймет.

То, что она стала старой, что жизнь прошла. Наконец, она должна увидеть то, что видели все: что она уже больше не прелестная желанная невеста.

Но как она на это отреагирует?

Элизабет очень хорошо знала старый рецепт: с несчастной любовью можно совладать, только заменив ее новой любовью.

Но как быть в случае с Карин?.. С одной стороны, она уже старовата для любви. А, с другой, она навсегда погружена в мир своих грез.

— Паладин из рода Людей Льда? — произнесла Карин, пока Элизабет поправляла ее подушку. — Звучит очень именито! Ты не из аристократического рода?

— Когда-то мы были такими, — улыбнулась Элизабет. — Но это было много лет тому назад! Но у аристократов дела пошли вниз как с точки зрения положения в обществе, так и в смысле денег.

— Да, ты права, — сказала Карин с облегчением и удовлетворением. Иметь в услужении аристократку было бы, наверно, обременительно, она, добрая госпожа Карин, сама хотела быть самой высокой по происхождению. — А откуда происходит твой род? Фамилия Паладин ведь вряд ли норвежская.

— Да, она не норвежская. Мои предки из Шварцбурга, наш род пошел от герцога. Позже мы получили графский титул. А затем один из моих предков оказался в Дании, где он женился на женщине из рода Людей Льда. Здесь в Норвегии у нас нет титулов. Ну а сейчас вы можете спокойно спать, госпожа Карин, я же буду прислушиваться, пришел ли кто-нибудь.

Карин вновь легла спать, озадаченная мыслью о том, что ей прислуживает наследница герцога.

Но на следующий день она об этом забыла, выбирая, какую юбку надеть — розовую или голубую.

У Элизабет и Карин сложились хорошие отношения. По правде говоря, Элизабет было довольно скучно проводить дни за игрой, разговорами и уходом за кожей. Ее постоянно преследовала мысль: как помочь этому бедному созданию, не причинив ей еще большей боли?

Элизабет очень хотела ей помочь.

Каким-то образом ей удалось внушить Карин, что сегодня вечером абсолютно не стоит ждать жениха. Пациентка успокоилась, даже повеселела и вовремя пошла спать, так что Элизабет могла удалиться.

Из окна был виден дом Вемунда на опушке леса. Однако Лекенеса не было видно, так как в этом месте река делала поворот. Днем Элизабет уже обследовала окрестности, выполняя поручение Карин. Пройдя несколько улиц, она ужаснулась. Улица, на которой они жили, была относительно красивой с небольшими, хорошо сохранившимися домами. Но сразу за углом начинались такие ужасающие трущобы, какие Элизабет никогда не видела. Дома, построенные из отбросов и ненужного хлама: деревянные ставни, ржавые куски железа, колья, тряпье и Бог весть что еще. В ее глазах затаилась молчаливая агрессивность, и она постаралась исполнить как можно быстрее поручение.

Потрясенная, она дала себе клятву никогда не селиться в городе. Ей так захотелось вернуться домой в чудный, утопающий в зелени Элистранд!

Надо только побыстрее забрать с собой будущего мужа.

«Если я его еще захочу. Я хотела бы иметь хоть небольшую возможность выбора! Возможность сказать „нет“. Тогда все на меня разозлятся. Молодой девушке не пристало закатывать скандалы и ставить под сомнение оценку взрослых».

Элизабет одела самые красивые наряды, чтобы Вемунд не краснел из-за нее перед своим братом. С глубокой самоиронией она улыбнулась своему собственному отражению в зеркале, перед которым она долго простояла, не менее самозабвенно и поглощенно, чем бедная госпожа Карин.

Ей на смену пришла госпожа Окерстрем. В то время Карин уже лежала в постели.

— Надеюсь, что она будет вести себя спокойно, — сказала госпожа Окерстрем голосом, который звучал, как плохо заточенная пила.

— Мне кажется, что она всегда спокойна, — ответила Элизабет. — Лишь бы она занималась своим.

Молчание госпожи Окерстрем выдавало глубокое недоверие к больной.

— Я скоро вернусь, — сказала Элизабет и поторопилась удалиться.

Быстро поднимаясь в гору, она думала о том, насколько приятна ей стала пациентка. Было ли это лишь состраданием, или она чувствовала некое родство с разумом, который был скрыт за завесой самообмана?

Или же Карин действительно была такой пустой, такой поверхностной и эгоистичной?

Элизабет так не считала. Но достоверно узнать что-либо было невозможно. Ей необходимо узнать о Карин больше, особенно о том, какой она была до того, как ее постигла беда.

Но единственный, кто хоть что-либо об этом знал, Вемунд, разумеется, вообще не хотел на эту тему разговаривать.

Дорога наверх казалась ей бесконечно длинной!

Итак — наконец-то наверху! Она восстановила дыхание, прежде чем войти внутрь.

Она пришла немного раньше условленного времени, потому что слишком быстро шла. Как женщине, ей не нравилось приходить первой. В большинстве женщин заложена потребность «делать антре» вместо того, чтобы сидеть на диване и неуклюже вставать, приветствуя тех, кто пришел позже.

Но Вемунд Тарк не утруждал себя подобными деталями. Он встретил ее немного нервно, посмотрел на ее одежду и успокоился.

— Отлично, — коротко сказал он. — Но не знаю, что скажет Лиллебрур о твоих непокрытых волосах. Он несколько более консервативен, чем я.

— Он может сказать, что ему заблагорассудится, — отпарировала Элизабет. — Я не выставочный экспонат.

— Нет, ты не такая, — проворчал Вемунд, отворачиваясь в сторону. — Как дела у Карин?

— Я думаю, что мы стали друзьями, — ответила Элизабет. — Она, как ты и сказал, прекрасное маленькое существо. Но мне нужно знать больше о том, что с ней случилось. Чтобы я не села в лужу.

— Нет, тебе не нужно больше знать! Ни при каких обстоятельствах. Достаточно того, чтобы ты не упоминала фамилии Тарк.

— Но представь себе, я затронула щепетильную тему? Совершенно неумышленно.

— Нет, этого опасаться не стоит. То, что она пережила, в истории случается, слава Богу, не часто!

«Проклятый мужик, неужели он не понимает, что она сгорает от любопытства? А как изволите ухаживать за пациенткой, когда о ней ничего не известно?»

— Она твоя близкая родственница?

— Ты задаешь слишком много вопросов. Боже мой, куда же запропастился Лиллебрур?

Неужели так обременительно было находиться наедине с Элизабет? Она почувствовала себя действительно оскорбленной. Поэтому она опять резко бросила ему в лицо, внутренне порицая свою агрессивность:

— Если ты так боишься, чтобы она услышала о Тарке… Зачем же ты ее привез сюда? Поселил ее так близко от семьи, что рано или поздно она услышит это имя?

— А что мне оставалось делать? — раздраженно отпарировал он. — Она ведь не выжила бы в одиночку там, в этом ужасном сумасшедшем доме. Я, разумеется, обязан заботиться о ней и одновременно сам жить здесь. Я и переехал-то в этот дом, чтобы быть с ней рядом. Кроме того, весьма маловероятно, что она увидит кого-нибудь из моей семьи или кого-либо, кто нас знает. Их ноги никогда не будет в этом районе. Даже если Карин и живет в хорошем, солидном квартале, совсем неподалеку от него трущобы.

— Я их видела, — коротко сказала Элизабет. — Я, выходец из чистых, нетронутых деревенских мест, была просто потрясена увиденным.

Он угрюмо кивнул и опять выглянул в окно и посмотрел в сторону Лекенеса.

В память Элизабет врезались две детали. «Там, в сумасшедшем доме». Ее заинтересовало, где находится это «там». То место, из которого родом семья Тарков.

Другая деталь, на которую она обратила внимание, касалась того, что он переехал в этот дом в лесу, чтобы лучше было вести за Карин наблюдение. Да, это верно. Но Элизабет была уверена в существовании еще одной причины. Той, которую он не хотел раскрывать.

«Стена сопротивления».

— Ну, наконец, — с огромным облегчением произнес он. — Вот и мой брат-разгильдяй!

Элизабет заметила, что сжалась в комок от напряжения. Что отнюдь не было странным — ведь не каждый день встречаешься с незнакомым мужчиной, с которым предполагаешь делить всю оставшуюся жизнь.

Вемунд вышел его встречать.

Услышав голос Лиллебрура, она тут же поймала себя на мысли, что он ей понравился. Мягкий, добрый и веселый.

И вот он вошел в комнату.

Если у Вемунда были только некоторые черты утонченности и мужественности, то у его младшего брата они проявлялись в полной мере. Они были примерно одинакового роста, но Лиллебрур казался выше, более элегантным, возможно, из-за того, что он более изящно двигался. Стройный и полный собственного достоинства, как урожденный аристократ.

В то время, как глаза Вемунда были холодными и отчужденно-голубыми, у Лиллебрура они были тепло-голубыми и полными любви ко всем существам на земле. Он совершенно неотразимо улыбнулся Элизабет, подошел к ней и поцеловал ей руку. Он был одет по последней моде, его напудренные волосы были собраны в высокий пучок, на нем была сорочка с кружевными рукавами, жилет из желтой парчи и бархатная куртка. Короткие до колен брюки и белые чулки, башмаки с пряжками…

Элизабет взглянула украдкой на Вемунда — ей подумалось, что лучше бы Лиллебрур был одет менее элегантно. Но тут ее мысли прервались, потому что прямо перед лицом она почувствовала запах волос своего будущего мужа, склонившегося над ее рукой. Ее нос этого не выдержал. Она задержала дыхание и сильно чихнула. Оба брата в замешательстве постарались помочь довольно растрепавшейся гостье.

После того, как все успокоились и Элизабет с красными глазами и мокрым носом села на диван, Вемунд сухо изрек:

— Да, ты ведь говорила, что не переносишь пудру. Теперь я тебе верю. Запомни это, Лиллебрур! И, может быть, сейчас ты понял, почему Элизабет не пользуется париком.

— Но, дорогой, — сказал Лиллебрур с лукавым юмором в глазах. — Я никогда не встречал такой сильной реакции от женщины! Я не могу не считать себя польщенным, произведя столь острое впечатление.

Элизабет охватило отчаяние. Она отнюдь не хотела произвести на него такого впечатления. Но он и после этого оставался таким же внимательным.

— Дорогой Вемунд, где ты нашел этот цветок?

— Цветок? — процедил Вемунд сквозь зубы. — Скоро ты обнаружишь шипы! Элизабет — дочь моего хорошего друга Ульфа Паладина из рода Людей Льда, о чем я тебе вчера рассказывал. Она не обычная девушка — ни по происхождению, ни по характеру.

— Да, ты рассказал, что фрекен Элизабет присматривает за женщиной. За твоей… подругой?

Элизабет уставилась на Вемунда, но тот, как ни в чем не бывало ответил:

— За моей подругой, да.

По той или иной причине этот ответ был воспринят абсолютно спокойно.

Лиллебрур поинтересовался:

— В таком случае я, разумеется, не буду иметь возможности нанести визит фрекен Элизабет без твоего разрешения?

— Да, конечно, не будешь! Во всяком случае, не дома у моей подруги. Но вообще, ты располагаешь полной свободой общения с ней. Если хочешь, пригласи ее домой в Лекенес. Ей будет довольно одиноко в Кристиании.

— Вот здорово, — воскликнул Лиллебрур. «Ох, ну что за неподходящее имя для такого красивого мужчины», — подумала Элизабет. Он продолжил:

— А почему бы уже не сегодня вечером? Я знаю, что моим родителям сейчас жутко скучно дома. Фрекен Элизабет… Не соблаговолите ли Вы придти к нам в гости? Я не ожидал столь приятной встречи, поэтому я пришел сюда пешком, но если Вы потрудитесь последовать со мной, то обратно я отвезу Вас в коляске.

В отличие от Вемунда, Лиллебрур, несомненно, владел искусством разговора с дамами. Элизабет уже пришла в себя после случая с пудрой и вопрошающе посмотрела на Вемунда. Он, похоже, был доволен этим предложением.

— Я сменю госпожу Окерстрем, ей нужно домой, — сказал он, обращаясь к Элизабет.

Интересно, братья договорились об этом загодя? Или Вемунд предвидел это с ходу сделанное приглашение? Обычно ли, что приличную девушку приглашает домой неизвестный мужчина вот так сразу? Элизабет сама не знала, правильно ли она поступает, но ей очень хотелось осмотреть прекрасный Лекенес изнутри.

— Ты можешь привезти Элизабет ко мне домой после этого, — бесцеремонно предложил Вемунд. — Она живет недалеко отсюда.

«Ну, это спорный вопрос», — подумала она.

— Да нет же, я отвезу ее к ней, — возразил Лиллебрур.

— Привози ее сюда и не создавай проблем!

Лиллебрур подчинился приказу. Элизабет заметила его преданность старшему брату и восхищение им; это ее тронуло.

Идя рядом с Лиллебруром Тарком по тропинке этим прекрасным летним вечером, она обратила внимание на то, какими рассеянными были ее мысли. Карин, за которую она отвечала и которая ей стала нравиться, представляла для нее главный интерес. Она хотела больше знать о ней и больше ее понимать. С Лиллебруром она была пока слишком мало знакома, чтобы иметь о нем хоть какое-то суждение. Бесспорно, он был весьма привлекательным! Этого она не могла отрицать. И он казался мягким и добрым. Можно было бы заполучить гораздо худшего супруга!

Быть с ним всю жизнь?..

Ну а почему бы и нет? Лишь бы только она ему понравилась. И чтобы он никогда не изменял, потому что именно этого Элизабет не смогла бы простить.

Но, видимо, не стоит загадывать на столь отдаленное будущее. Ведь пока только Вемунд «определил» ее и Лиллебрура друг для друга. Она еще ничего не знала о его пожеланиях. Или о его семье. Или о том, что они об этом думают.

— Заметно, что у вас с братом прекрасные отношения, — сказала она, когда они в вечерних сумерках проходили мимо могучих дубов, на листьях и ветвях которых лежала роса.

— Так было всегда, — ответил Лиллебрур. — Вемунд — замечательный брат. Жаль, что он уехал от нас, его нам очень не хватает.

— А зачем он это, собственно, сделал? — поторопилась спросить Элизабет, пожалев потом о своей бестактности.

Но Лиллебрур ответил спокойно и добродушно:

— Он посчитал, что не имеет права больше жить дома. Вемунд утверждает, что он больше не достоин, что он совершил нечто непростительное.

Элизабет кивнула головой. Она это уже слышала. Преступление в отношении Карин — в чем оно состояло?

— Понимаешь, Элизабет, да, могу ли я тебя так называть? Понимаешь, у нас такие замечательные родители. Неправдоподобно хорошая мать! И такой добрый отец. Я догадываюсь, что Вемунд не может выносить того, что он разочаровал их дурным поступком. Что он добровольно искал одиночества. Вемунд совершенно иной тип, чем мы. Он грубее, менее обходительный. Однако, хотя он никогда этого не показывает, думаю, что он человек довольно чувствительный.

— Я тоже так полагаю, — задумчиво сказала Элизабет.

Они вошли в изумительный по красоте парк в Лекенесе. Но Элизабет казалось, что они пробирались через заколдованный лес. Стояла тишина, их голоса глухо раздавались между огромными стволами. Дубы сгибались от старости в мягких летних сумерках, стволы были толстые, узловатые и причудливо вывороченные. Между ними росла хорошо ухоженная трава. Элизабет готова была держать пари, что весной здесь расцветает море цветов.

Подумать только, она шла рядом с любящим приключения, красивым мужчиной по такому парку! А ведь лишь неделю тому назад она не находила себе места от скуки в своем родном доме! Как много произошло с тех пор! Какая же она была агрессивная, когда Вемунд Тарк стал сватать ее от имени своего брата!

Теперь она больше не ощущала агрессивности. Просто она была не в своей тарелке, находясь рядом с этим красивым молодым человеком, который еще не знал, что ее выбрали ему в невесты.

Сильный порыв ветра потряс кроны дубов, стало по-вечернему прохладно.

— Тебе не холодно? — галантно справился он. — Мы скоро будем на месте.

— Как давно Вемунд покинул дом? — спросила Элизабет.

— Думаю, два-три года тому назад, — ответил ничего дурного не подозревающий Лиллебрур.

— Но ведь это обычное дело, что взрослые сыновья уезжают из дома?

— Но не в его случае. Именно он унаследует весь Лекенес, поэтому, если уж кому-то и уезжать, так это надо было нам, остальным! Но после того как он вернулся обратно в наш старый дом около трех лет тому назад, его как будто подменили. Что-то случилось с ним, когда он был вдали от дома. Что-то, связанное с каким-то преступлением. После этого он ни разу не переступал порога Лекенеса. Сказал, что он не достоин. Хуже всего то, что он вообще не желает встречаться с нашими родителями. Поскольку отец полностью отошел от дел, Вемунд стал ответственным владельцем. Но ему не нравится эта роль. Он это ненавидит. В результате я должен быть связующим звеном между ним и отцом каждый раз, когда речь идет о нашем деле. Это ужасно обременительно!

Элизабет внимала с огромным интересом. Этот доверчивый юноша охотно рассказал ей все, о чем она не могла спросить у Вемунда.

— А где вы жили до того, как купили Лекенес?

— Мы владели усадьбой недалеко от Хольместранда.

Лиллебрур с энтузиазмом начал рассказывать о прежнем доме под Хольместрандом, но Элизабет его больше не слушала.

Должно быть, это то самое место, где находилась та отвратительная психиатрическая лечебница, куда поместили родственницу Вемунда Карин. Он нашел ее там и привез сюда скрытно, чтобы другие не знали об этом. Именно он совершил столь ужасное злодеяние в отношении Карин, что она лишилась рассудка. Но когда было совершено это злодеяние? Как долго он находился там под Хольместрандом во время своего последнего визита? Именно тогда это произошло? В таком случае, он должен был пробыть там какое-то время, так как, судя по тому, что говорила Карин, она прожила в психиатрической лечебнице довольно долго.

Но Элизабет не осмеливалась задавать новые вопросы о Хольместранде, и не решалась упоминать о Карин. Пока нужно подождать! Но она будет продолжать разбираться в этом деле! По-своему. Потому что Элизабет была любопытной по природе и загадка Карин и Вемунда заинтересовала ее. Она хотела бы знать, можно ли помочь Карин выздороветь!

Она вздрогнула, услышав голос Лиллебрура:

— Ну вот мы и в Лекенесе. Ты когда-нибудь видела такое великолепное здание?