"Железный герцог" - читать интересную книгу автора (Лифантьева Евгения Ивановна, Скилл)

Глава 9

Барон Вельбирский отправил депеши к королю, принцу Эдо и всем крупным землевладельцам долины Альвы, и теперь готовился принимать ополченцев. Замок постепенно превращался в подобие военного лагеря. Благодаря командиру полка пикинеров Рроту, которому Унтар разрешил распоряжаться челядью, никто из слуг не сидел без дела. В какой-то момент барон почувствовал, что он — единственный человек в замке, кто не носится сломя голову, выполняя приказы хлопотливого полковника. Какое-то смутное чувство потянуло его в храм Эйван Животворящей.

«Если я действительно — избранный, как шепчутся в городе, то от меня сейчас будет больше пользы, если я буду молиться, чем, если я буду суетиться в замке, только мешая всем», — думал Унтар.

Взяв с собой слуг, он верхами отправился в Иртин. В поездку с ним напросился, сославшись на какие-то свои дела к эконому храма, и управляющий замком мастер Бурсот. Но барон догадывался, что старик был тоже не очень доволен чрезмерным усердием полковника и, чтобы избежать ссоры, постарался найти причину, чтобы покинуть замок хотя бы на день.

Если бы не известия о войне, конная прогулка по живописной долине могла доставить немало удовольствия. Ровная, мощеная камнем дорога. Унтар по привычке поглядывал, не появились ли где после зимы ямы и промоины, но младшие смотрители знали свое дело, и барону не к чему было придраться.

По сторонам дороги — то невысокие ограды фруктовых садов, то ухоженные, чистые дубравы, то пестреющие весенними цветами луга. По траве бродили задумчивые коровы, и им не было дела до всадников. Кое-где сквозь молодую зелень деревьев проглядывали черепичные крыши домов.

Добрая, щедрая, обжитая земля. Если бы не война…

Унтар ехал молча, глубоко задумавшись о том, что за без малого год жизнь его изменилась так резко, что он никак не мог осознать свое места в этом новом, ставшим вдруг незнакомым, мире.

«То, что казалось сказками, оказывается, существует на самом деле», — думал он.

Золотой рикошник — символ рода Вельбиров. И изящная вещица, которую можно пощупать руками, и с которой барон предпочитал не расставаться. Унтар вспомнил, как это искусно сделанное украшение оказалось у него. Столичный город — Келе, маленький кабачок, в который часто заходили студенты, и дама в шляпке с вуалью, которую никто, кроме Унтара, не видел. Но брошь, изображающая цветущую веточку колючего придорожного сорняка — рикошника, лежала в кармане барона, говоря о том, что дама была реальна, как те капельки крови, которые появлялись на пальцах, если Унтар, забывшись, неаккуратно совал руку в карман…

Лицо таинственной незнакомки появлялось перед глазами барона каждый раз, как он задумывался о своем месте в грядущих событиях.

Благородная линия подбородка. Бледная кожа. Изящно очерченные губы. Нервно вздрагивающие крылья тонкого носа. Выше лицо закрывала вуаль, глаза лишь угадывались за частой сеткой. А вот волосы, аккуратно уложенные в тяжелый пучок на затылке, который не скрывала сдвинутая на лоб шляпка, — черные и блестящие.

Размышления о женщине в кабачке занимали Унтара всю дорогу настолько, что, подняв вдруг глаза, он с удивлением заметил, что уже подъезжает к цели своего путешествия. По сторонам дороги теперь тянулись не садовые ограды, а нарядные палисадники возле домов на окраине Иртина. Еще несколько шагов — и пора сворачивать на дорогу, поднимающуюся к храму Эйван.

Унтар окинул взглядом развилку и вдруг замер. Со стороны храма к ним шла женщина… нет, девушка, удивительно похожая на таинственную даму, полгода назад подарившую ему символ рода Вельбиров. Такие же черные волосы, только собраны не в пучок, а в косу. Такие же черты лица, только на щеках больше румянца. Глаза…

Девушка, не дойдя нескольких шагов до всадников, вежливо, но с достоинством поклонилась и с любопытством взглянула на мужчин. В огромных глазах, окруженных пушистыми ресницами, плеснула синева.

Унтар невольно кивнул в ответ, продолжая рассматривать незнакомку. Темно-синее платье с глухим воротом и серебряным шнуром на рукавах. Такие платья носят зажиточные горожанки. Для замужней женщины оно слишком коротко — из-под подола видны сапожки.

«Девица? — подумал он. — Странное дело, та, другая, показалась мне взрослой замужней дамой».

Задержав на всадниках взгляд чуть дольше, чем позволяют приличия, девушка резко повернула и зашагала в какой-то проулок.

— Кто это? — пробормотал барон, отъехав с полсотни шагов от развилки.

— Генрика, дочь господина магмейстера эт-Лидрерри, что был у вас третьего дня, — ответил Унтару мастер Бурсот.

Старик прекрасно знал каждого хоть чем-то значительного жителя во всех городках и деревнях на добрый десяток лиг в округе.

— Я совершенно не помню ее… Неужели мы никогда не встречались? Господина магмейстера я ведь видел не раз и до отъезда в Келе, его звали, когда кто-то заболевал…

— Три года назад она была совсем девчонкой…

Старый жрец встретил барона во дворе храма:

— Вы устали, мой дорогой Унтар. Разрешите мне по-прежнему так обращаться к вам?

— Конечно, уважаемый ас-майстер! Я не забыл наши прошлые встречи и то почтение, с которым относился к вам батюшка! — отозвался барон.

Через пару минут Гелиус эт-Мароли и Унтар сидели в комнате, примыкавшей к храмовой библиотеке. На простом дубовом столе среди свитков и книг стояла маленькая жаровня, а на ней — серебряный кувшин, на котором подпрыгивала и дребезжала крышка.

Старик снял кувшин с огня, достал из настенного шкафа пару глиняных кружек, разлил терпко пахнущий травяной отвар. Занимаясь всем этим, старик, словно ни к кому не обращаясь, тихонько ворчал:

— Горный вастоль, сушеные ягоды пэйкишки и листья земляники — то, что надо человеку, чтобы освежиться в весенний день. Но и покрепче чего-нибудь не помешает.

Вслед за кружками старик поставил на стол стеклянную бутыль:

— Подвиньте кресло так, как вам будет удобно. Монахи уже отобедали, ведь встаем мы рано. Но нам что-нибудь принесут. А пока выпейте это…

Барон устроился у стола, с наслаждением вытянул ноги, обхватил ладонями горячую кружку. Несколько глотков травяного отвара в смеси с яблочной водкой прогнали прочь тяжелые мысли. Унти пытался сообразить: что же такое приятное сказать старому жрецу, чтобы как-то отблагодарить его? Но на ум не шло ничего, кроме простого «спасибо».

— Пустяки… Кстати, милый барон, у меня к вам есть одно небольшое дельце. Чувствуете ли вы в себе силы пройти в святилище? Пока нам приготовят трапезу, я хотел бы кое-что вам показать.

Заинтригованный барон охотно кивнул:

— Не так уж я устал, господин ас-майстер. Пара лиг по хорошей дороге — это не то расстояние, после которого нужно отдыхать.

Они вышли в молитвенный зал, туда, где на богато украшенном возвышении сидела статуя богини. У ног Животворящей прихожане складывали дары: живые цветы, душистые яблоки, блюда с насыпанным на ним зерном и свежую зелень. Между вазами с первоцветами Унтар увидел малахитовую фигурку «полкана».

— Подумать только! — удивился барон. — Она сохранилась! Я ведь был совсем ребенком, когда вырезал ее, чтобы подарить Пресветлой Богине!

— Такие вещи не пропадают, — улыбнулся жрец. — Однажды родившись, они начинают жить собственной жизнь, пока ни найдут настоящего хозяина.

Унтар с изумлением взглянул на старого Гелиуса. Чем так ценна давняя детская поделка? Молодой барон, поступив в столичный университет, убедился, что настоящий скульптор из него не получится. Да, конечно, он умел резать из камня, но придумывать и строить мосты удавалось гораздо лучше. Но жрец говорил очень серьезно:

— Господин барон! Вспомните, пожалуйста, случалось ли что-то чудесное в те дни, когда вы делали эту фигурку? Конечно, прошло много лет, я понимаю, но должно было произойти какое-то событие, которое не могло не запомниться.

Унтар задумался:

— Кажется, я понимаю, о чем вы, господин ас-майстер. Понимаете… Я никому об этом не рассказываю, но иногда мне кажется, что иногда я слышу голос мамы. Вы же знаете, баронесса умерла, когда мне не было и четырех лет. Я почти ее не помню. Но когда я молюсь в нашей замковой часовне, мне кажется, она разговаривает со мной. Так вот, впервые это случилось, когда отец сказал, что надо сделать подарок для храма. Я пошел на вечернюю молитву…

Завороженный воспоминаниями, Унтар стал рассказывать о том, как вились тоненькие струйки дыма над светильниками, как плясали огненные блики по лицу статуи Эйван Животворящей. С богиней разговаривают молча — и все, кто был тогда в часовне, хранили тишину. А маленький Унти думал о том, что бы такое вырезать из куска малахита, купленного днем на ярмарке. Подгорные мастера везли в Вельбир разные камни, но к душе лег именно этот — неправильной формы осколок размером с голову взрослого мужчины. Там, где поверхность была гладкой, на ней проступал узор из мелких завитков. Теперь предстояло вытащить на свет ту красоту, которая скрывается внутри камня…

И тогда в голове маленького Унти вдруг раздался женский смех:

— Не печалься, малыш! Твой подарок уже живет внутри малахита! Только освободи его!

А перед глазами вдруг появилась картина: бескрайняя степь, покрытая сочной весенней травой, и мчащиеся по ней стада «полканов». Вот один из полулюдей встал на дыбы, раскинул руки, на миг замер — и взмыл в небо. В зеленое закатное небо, прочерченное слоистыми облаками, по которым ударяли теперь копыта летучего скакуна…

Выслушав барона, эт-Мароли кивнул:

— Что-то такое я и предполагал. Можете гордиться, Унти, вас благословила сама богиня! Спасибо вам, что нашли время заехать в Иртин до того, как война придет в эти края. Но пойдемте в библиотеку. Там, надеюсь, нас уже ждет уха и свежие пирожки. Наш повар — великий мастер готовить рыбу.

За обедом Унтар неожиданно для себя разоткровенничался. После смерти отца он чувствовал себя бесконечно одиноким. Его не покидало ощущение, что он стоит на открытой всем ветрам вершине горы. Ни друзей, ни родных… Ведь нельзя же всерьез считать родней крошечного мальчонку — сводного брата, которым разрешилась от бремени последняя отцовская любовница, Белинка. Может, потом Унти и будет испытывать к пацану какие-нибудь чувства, но пока вид новорожденного младенца, которого принесли ему для благословления расторопные няньки, не вызывал ничего, кроме удивления: как такое маленькое и беспомощное существо вообще способно жить на этом свете?

— Нужно позаботиться о малыше, — сказал жрец.

— Я отправлю Белинку с сыном и несколькими верными слугами в Келе, — ответил Унтар. — И еще я написал завещание. Хочу оставить его у вас. Если со мной что-то случиться… Ну, вы понимаете, господин ас-майстер… Если со мной что-то случиться, малыш Барти получает все права наследника Вельбирского замка. Я признаю его братом и завещаю его все, что имею. Но вот кто будет хранить дороги и мосты…

— Я постараюсь что-то сделать, — кивнул жрец.

Успокоившись по поводу будущего сводного брата, барон вспомнил о малахитовой фигурке, которую зачем-то показал ему ас-майстер:

— Скажите, а чем вас так заинтересовала моя детская поделка? Или это — тайна храма?

— Тайна, но не от тебя. Существуют вещи власти. Реликвии, которые передаются от отца к сыну. Они как-то связаны с той землей, которая принадлежит роду, и порой обладают собственной волей, словно в них заключена чья-то душа.

Унтар встрепенулся.

— Да, у тебя тоже есть вещь власти — драгоценная брошь, сделанная в форме цветка рикошника. Твой отец показывал ее мне, — кивнул жрец.

— Но при чем тут эта игрушка? — удивился барон.

— Не игрушка, мой дорогой Унтар, далеко не игрушка!

Эт-Мароли немного помолчал и продолжил:

— Служение Богине наделяет особым даром. Изредка приходит твердое знание того, что ты должен сделать. Зачем? Почему? Ответов на эти вопросы нет. Остается лишь догадываться, наблюдая то, что происходит потом. Так и сейчас. Я твердо знаю, что должен отдать скульптурку принцу Эдо. Он будет здесь в ближайшие седьмицы и посетит наш храм. Я это знаю. Смутная догадка о причинах у меня есть. Принц Эдо — владыка земель Сунлана, но он лишен своей вещи Силы. Жезл королей Келенора — не для него, хотя прав у Эдо больше прав на престол, чем у Его Величества. Значит, боги решили позаботиться о Сунлане, сделав Эдо истинным Хранителем. Почему вещью Силы стал именно сделанный тобой «полкан», я не знаю. Но ничего не происходит беспричинно. Поэтому я не мог не сообщить тебе о том, что собираюсь сделать. Вещь Силы как-то свяжет ваши судьбы и ваши роды. Как — не знаю, но ты теперь предупрежден.

Унтар молчал, широко открытыми глазами глядя на жреца. Он не совсем понимал то, что старик Гелиус говорил о вещах Силы. Уловил лишь слова о том, что принц Эдо вскоре будет в Иртине. Конечно, можно не верить жрецу — тот не королевский посланник и не стратег, откуда ему может быть известно, что намеривается сделать командующий Восточной армией? Но слова о дарованном Богиней знании внушали надежду. Но в конце концов барон сумел собраться с мыслями:

— Господин ас-майстер, — сказал он. — Вы имеете право поступать так, как считаете должным. Не мне судить о воле Богини. И спасибо вам за ту надежду, которую вы подарили!

— Надежды без дел — ничто, — пожал плечами жрец. — Но ты и сам это знаешь. Делай то, что считаешь должным. И пусть тебя не печалит будущее. Оно в руках богов…