Ткаченко Наталья Книга вторая. Принцесса. Как стать королевой

Часть первая. О нелёгкой принцессьей доле

Глава 1. Как жить дальше

— Она уже больше недели в таком состоянии!

Голос Алилы врывается в моё сознание. До этого я ничего не слышала. А вроде бы спала, но на самом деле говорила и ходила, а больше всего летала, потому что в реальности я никогда не взлечу — слишком мало хаклонгьей крови. Гверфальф честно признал это, но так заботливо посочувствовал, что я даже не очень расстроилась.

Было много незнакомых мест, много откуда-то знакомых хаклонгов и картины из их памяти. Я вспоминала вместе с хаклонгами их прошлое и просто проводила с ними время. И наконец поняла, что справлюсь, потому что я ведь не первая потеряла любимого человека, и буду не первой, кто смог это пережить. Потому что я ведь тоже кому-то нужна, прежде всего — самим хаклонгам. Я просто купалась в любви, нежности и заботе этих существ, многие из которых в тысячу раз меня старше. И в тысячу раз мудрее. Я чувствовала себя ребёнком, да и была для них малышом, которого все согласно жалели, и так же согласно убеждали не сдаваться.

Без этого безграничного тепла и понимания я бы не выдержала. Не только боль от потери Адрея терзала меня, я неожиданно поняла, что я, вся такая всемогущая и неуязвимая… такая же слабая и беспомощная, как и раньше. Довольно болезненное отрезвление от всемогущества.

Утонуть в подобных размышлениях мне не давали хаклонги. За своё во много раз более долгое существование они научились каждый раз подниматься после очередного удара судьбы и пытались научить этому и меня.

А потом, когда я лежала на солнечной лужайке и глядела на проплывающие в вышине облака вместе с одной из своих неожиданно обретённых пятиюродных сестёр, надо мной наклонился Гверфальф. Он внимательно посмотрел на меня своими ртутными глазами (как и у всех хаклонгов, они краснеют, когда он испытывает сильные, особенно негативные эмоции, но сейчас были чистым серебром) и сказал: "Тебе пора". И я сама почувствовала, что пора. И вынырнула из того пространства, которое хаклонги называют "общей памятью". Мы называем. Я ведь тоже хаклонг, пусть и всего лишь на одну восьмую.

— Я не собираюсь ничего менять, — услышала я ответ Ладимира. — Гверфальф сказал, что она должна оставаться в таком состоянии столько, сколько потребуется.

— Он забыл, что она всего лишь на одну восьмую хаклонг, и тело у неё человеческое! — воскликнула Алила. — Если ты будешь продолжать отдавать ей свои силы, от тебя даже тени не останется!

— Не говори глупостей, я всё-таки маг. И потом, ты же знаешь, что я всё равно буду делать это столько, сколько понадобится, — устало ответил Лад. — Ты ведь не хочешь, чтобы Слава умерла от истощения?

— Конечно нет, но… Мне просто надоело бесцельно бродить по дому! — воскликнула Алила. — Я хочу, чтобы она очнулась! Я хочу её обнять, сказать, как она нам нужна, как она МНЕ нужна! А потом надрать уши за то, что она пыталась вытворить!

— Может, не надо? — попросила я, просто, чтобы что-то сказать, и наконец открыла глаза.

Я оказалась в нашей с Адреем комнате, на знакомой кровати, укрытая одеялом, правой рукой в ладони сидящего рядом Ладимира, замершего и обрадованного, и с зарёванной и смеющейся Алилой, прыгающей ко мне и радостно душащей в объятьях.

— Ты! Ты, паразитка! Ты что пыталась с собой сделать, а?! — Алила схватила меня за плечи и яростно затрясла. — Кончать с собой, когда… Когда у нас можешь остаться ты! Ты — частичка памяти об Адрее, и ты пыталась отнять у нас эту частичку! Ты… Я чуть не умерла, когда увидела, как ты прыгаешь из окна! Ненормальная!

— Ты вообще-то обещала сказать сначала, как я тебе нужна, — жалобно заметила я, тщетно пытаясь прекратить тряску. — А уже потом ругать…

— Ты мне безумно нужна! — Алила крепко прижала меня к себе. — Как ты мне можешь быть не нужна, если ты… Да ты… таких как ты так мало! Ты была с Адреем, ты отказалась от своей семьи ради него! Ты — моя подруга! Лад… Лад, скажи ей! — дёрнула она брата за рукав. — Скажи, что тебе она тоже нужна!

— Слава знает, — Ладимир чуть погладил мои пальцы и грустно посмотрел на меня.

И почему-то только сейчас я поняла, что дорога и ему, и Алиле гораздо больше, чем думала. Мне стало стыдно, и я прижалась к гладящей меня по голове Алиле, пытаясь спрятать лицо в её распущенных волосах.

Я почувствовала, как Ладимир мягко коснулся моего плеча:

— Слава знает, как она мне дорога. И она догадывается, что не только мне, правда, Слава? Теперь все знают, кто ты, но не все относятся к этому не так, как мы…

— Я не хочу больше никем быть, — прошептала я, выпутываясь из жизнерадостно пахнущих цветами волос Алилы и отстраняя её. — Я хочу исчезнуть… Куда-нибудь… Где мой отец?

Ладимир замялся, но всё же ответил:

— Он хотел забрать вас с Фёдором, но тебя нельзя было куда-либо отправлять в таком состоянии, а твой брат отказался уходить. Поэтому твой отец ушёл с женой, внуком и младшим из сыновей в другой мир, какой именно, он предпочёл не говорить, — Ладимир вздохнул и тут же бодро добавил: — А твой старший брат остался. Он поселился через комнату, каждый день спрашивает про тебя, но не заходит, по-моему, он просто боится видеть тебя в таком состоянии. Да и у него мало времени: Фёдор с головой окунулся в подготовку восстания…

— Ненавижу восстание, — глухо сказала я, упрямо наклонив голову и сжимая плечи руками. — Ненавижу все благородные рода, и проклятые тоже, и Совет, и всех своих королевских предков, и того, кто придумал запрет и проклятье, и того, кто поднял восстание двести лет назад, и весь этот мерзкий мир! — я резко подняла глаза и посмотрела на Ладимира: — Ты можешь как-нибудь связаться с моим отцом?

Ладимир резко опустил глаза, на секунду повисло молчание, и вдруг раздался вопль Алилы:

— Ни за что! С чего ты взяла, что можешь уйти? Мы тебя не отпустим!

— Алила! — гневно воскликнул Ладимир, выпрямляясь и бросая на неё злой взгляд.

— Нет уж! — упёрла она сжатые кулаки в бока и вздёрнула подбородок. — Хватит того, что у нас теперь нет Адрея, так ещё и она хочет сбежать!

— Не обижайся на меня, — попросила я, устало закрывая глаза. — Ведь это из-за меня Адрей… Понимаешь, мне очень плохо. Так плохо, что лучше ни о чём не думать. Что хочется бежать, бежать далеко-далеко… Я больше не могу. Правда не могу.

— Славанька, — Алила обняла меня, прижала к себе, стала убаюкивать. — Разве тебе плохо с нами? Я тебя так люблю, и Лад тоже, он десять дней сидит с тобой, отдавая свои силы. Слава, ты нам нужна, без тебя нам будет ещё больнее. Если тебе недостаточно моей дружбы, чтобы остаться, останься ради Лада, ради всей нашей семьи, которая теперь твоя семья, ради твоих друзей, которые тебя не бросили, пожалуйста! И не смей винить себя! — воскликнула Алила, отстраняясь, и я открыла глаза. Подруга смотрла на меня почти сердито. — Может, не появись ты в его жизни, Адрей и был бы жив, но я точно знаю, что он предпочёл бы любить тебя и умереть десять дней назад, чем не знать тебя и прожить ещё двести лет! А единственный, кто действительно виноват — это Челси, и я перегрызу горло этой скотине, доберусь до него и…

— Даже не думай, — отрезал Ладимир. — Хватит с нас одного мстителя, о судьбе которого ничего не известно!

— Кого? — встревожилась я.

— Того, о ком и вспоминать не стоит! — отрезала Алила. — Предатель и неудачник!

— Али, — одёрнул её брат, не слишком, правда, уверенно, и пояснил: — Станти. Он почувствовал себя виноватым, и решил убрать первопричину твоих страданий, пока ты без сознания, и он всё равно извиниться не может. В общем, он заявил, что попытается любой ценой убить Челси после того, как Гверфальф передал через меня, что не желает общаться с теми, кто дал их ребёнку прыгнуть вниз, когда у неё не развёрнуты крылья. Так хаклонги называют величайшую глупость, когда кто-то пытается покончить с собой, когда его любят, любят так сильно, что…

Голос Ладимира предательски дрогнул, а сам он смотрел на меня со смесью боли, ярости и обиды:

— Слава! — он взял меня за плечи и наклонился: — Я сделаю что угодно, лишь бы тебе не было так больно, но пойми, без тебя… без тебя нам будет так же плохо, как тебе без Адрея.

Не знаю, как, но Лад нашёл правильные слова. Самоубийство — трусливое бегство, предательство тех, кому я дорога. Как я могла с ними так поступить! У меня ещё есть те, ради кого стоит прийти в себя. Перестать упиваться своим горем и жалеть себя. Бедная, бедная Слава! Как же! Адрея потеряла не только ты!

— Ты ведь не уйдёшь? — жалобно спросила Алила, обнимая меня.

— Нет. Никуда я от вас не денусь, — ответила я. — Будем жить дальше вместе.

— Тогда тебе обязательно надо поесть, — тоном, не допускающим возражений, заявила Алила. — Ты больше недели сосала соки из Ладимира, была без сознания, но из тебя словно насосом качали силы. Смотри, ты похудела до костей, и Ладик тоже тощий, как скелет!

— Ты преувеличиваешь, — чуть насмешливо заметил её брат, явно испытывая облегчение от того, что кризис у меня прошёл. — Но поесть Славе точно не помешает.

— Отлично, сейчас принесу завтрак! — Алила метеором вылетела за дверь.

В чём-то она права: мой организм не признавал голодовку и буднично требовал кормёжки, насмехаясь над моим тяжёлым душевным состоянием.

— Лад, — я на всякий случай забрала руку, снова ладонью лежащую в его — хватит паразитировать. — Ты не обидишься на меня, если я скажу, что мне сейчас безразлично всё, что находится за пределами этой комнаты, и восстание…

— Восстание, — прервал меня Ладимир, хмурясь, — больше и не моя забота. Я и так сделал многое, пусть этим занимаются те, кто предали тебя, когда ты за несколько часов потеряла сестру и любимого человека, с трудом спасла брата и не знала, что с твоим отцом… Если ты не против, я хотел бы остаться рядом с тобой. Думаю, Алила тоже не сможет отойти от тебя ни на шаг. И ночевать мы тоже будем здесь — я не смогу спать спокойно, не будучи уверен, что ты тоже спишь, а не подсчитываешь расстояние от окна спальни до земли, — Ладимир криво улыбнулся и посмотрел на меня умоляюще.

Я кивнула:

— Не бойся. Я справлюсь. Я сильная, — сказала я, убеждая больше саму себя. — Но, кроме тебя и Алилы, я пока никого из ваших не в состоянии видеть.

— Хорошо, я скажу Алиле, она всем передаст, — согласился Лад и на миг прикрыл глаза. — Но знай, что наша семья полностью на твоей стороне, и не только она — ты ведь успела подружиться со многими за своё краткое пребывание здесь. У нас что ни день, то гости, только кого-то удаётся выставить, как сразу появляется выставленный ранее.

Ладимир чуть улыбнулся мне, я тоже попыталась, но меня губы не слушались, и улыбка получилась жалкая. Но Лад оценил и это, и я увидела, как с него понемногу начинает спадать напряжение.

— Ты и правда похудел, — я провела рукой по его плечу — рубашка явно была свободней, чем полагалось.

— Это от волнения, — усмехнулся Ладимир, глядя на меня с такой заботой, что я неожиданно почувствовала, что точно никуда теперь не денусь. — Гверфальф передал тебя мне с рук на руки. Сказал, что хаклонги позаботятся о том, чтобы боль потери не свела тебя с ума, но твоё тело он оставляет на моё попечение. И что мы должны просто ждать, когда ты очнёшься, а в том, что это скоро произойдёт, он не сомневался.

— Как видишь, не зря, — кивнула я.

Лад опустил глаза, минуту изучал рисунок на покрывале, потом поднял взгляд на меня:

— Я должен тебе кое-что рассказать сейчас, чтобы потом не бередить твои раны. Адрей успел передать мне, что он, наверно, не выберется, и что ты в большой опасности. И взял с меня слово позаботиться о тебе. Я отправил друга забрать вас, а сам бросился к нему. Но было слишком поздно.

— Ты нашёл… его? — ощущая комок в горле, еле выговорила я.

— Нет, — покачал головой Лад, тяжело вздохнув. — Там всё было выжжено. Он достойно защищался — одних трупов волколаков больше двадцати. Но ему противостояли сильные маги и… Прости, что лишаю тебя надежды, но я почувствовал, как оборвалась связь, когда Адрей умер. След с того места вывел меня к Башне Совета. И тут пришло испуганное послание от Алилы, она поняла, что с тобой что-то не так… а потом её крик в моём сознании, и ты, исчезающая из проёма окна, — Ладимир вздрогнул, сжал мою руку. — Я бросился назад и оказался там, как раз когда Гверфальф говорил с тобой и усыпил. Не отправься он в твой мир, услышав о «потеряшке», я мог бы и не успеть…

Лад судорожно вздохнул и замолчал. Распахнулась дверь, и в комнату задом заскочила Алила с подносом в руках.

— Нет! Она ясно сказала, что никого не хочет видеть! У тебя совесть есть?! — она пинком захлопнула дверь, подлетела ко мне, присела рядом и устроила поднос на коленях. — Смотри, мы с Алентиной всё утро готовили, мы каждый день тебе наготавливали кучу всего, и вот ты, наконец, проснулась! Лад, налей Славе молока!

— С удовольствием, — отозвался он, взял кувшин и наполнил стакан. — Пей, солнышко.

Я приникла к стакану и не отрывалась, пока он не опустел наполовину.

— Обнадёживающее начало! — обрадовалась Алила и подсунула мне яблочную запеканку. — Сделано Алентиной, пальчики оближешь, воздушная, нежная…

Я откусила кусочек и кивнула.

— Передашь ей спасибо от меня? — в конце концов, неважно, что мне вся еда на один вкус, Алентина старалась. И наконец сообразила: — Погоди, она здесь?

— Да! — Алила бесцеремонно подтолкнула мою руку ко рту, я послушно принялась за еду. — Я же говорю, сюда все просто переселились! Тан вообще спит у тебя под дверью, как собачка!

— Тан? — переспросила я. — С ним всё в порядке?

— Да что ему сделается! — закатила глаза Алила. — Хотя, по-моему, он совсем свихнулся: заявил нам, что ты — его сестра, и что отсюда его вынесут только вперёд ногами! Слава, — Алила вдруг резко сбавила тон. Я посмотрела на неё, она умоляюще глянула на меня. — У меня к тебе огромная просьба, ну хотя бы не сразу!

— Что? — не поняла я.

— Не становись сразу его подругой! — рубанула она, я дёрнулась.

— Алила, это касается только Славы, — холодно сказал Ладимир.

До этого он просто сидел рядом и смотрел на меня, как на нечто безумно дорогое и хрупкое. Я не могу его бросить, просто не могу. Ни его, ни Алилу, которая светится утренним солнышком, глядя на меня.

— Я не собираюсь становиться ничьей подругой, — расставила я все точки над "i". — Тем более, что Тан — действительно мой старший сводный брат, у нас один отец, — я проигнорировала поражённые взгляды Алилы и Лада и продолжила: — А чтобы ты не беспокоилась, иди скажи ему, чтобы отправлялся домой, точнее, к Сении… Только пусть не вздумает снова травиться, второй раз откачивать не буду, плюну и уйду!

— Сеня тоже здесь, — хихикнула Алила, вскакивая. — Сейчас передам, хоть двоих выставим! — она вылетела за дверь.

Я перевела взгляд на Лада. Он покачал головой:

— Неожиданная новость, хотя некоторые и подозревали, что отец Танислава из благородных, но такое… Слава, — сменил он тему, — я благодарен тебе за намерение хранить верность Адрею, но прошу тебя не… не решать всё окончательно. Ты ведь ещё можешь быть счастлива, у тебя могут быть дети…

— Нет, никогда! — резко ответила я, швыряя недоеденную запеканку обратно на поднос, и почти втолкнула его Ладимиру. Это означало бы предать Адрея самым отвратительным образом. — У меня никогда не будет ни мужа, ни детей!

— Ладно, — вздохнул Ладимир, — мы ещё поговорим об этом. Позже, гораздо позже.

— А лучше никогда! — я резко отвернулась и легла, натягивая на плечи одеяло.

Лад послушался и больше не заговаривал об этом. Он вообще не говорил со мной ни о чём серьёзном, а я сама предпочитала не говорить, а спать и объедаться кулинарными шедеврами на завтрак, полдник, обед, вечерний чай и ужин. Растительное существование, но на какие-то активные действия я не была способна — мне требовалось отсидеться в своей скорлупке, хотя Алила и пыталась меня расшевелить, но, к счастью, её одёргивал Лад.

Почему-то рядом с ним мне становилось спокойнее, и я даже могла пытаться строить какие-то планы на будущее. А ещё за это время я узнала его так хорошо, что только поражалась тому, с какой чуткостью и заботой он выводил меня из состояния тоски и безразличия. При этом ни разу, ни на секунду не переступив грань в наших дружеских отношениях, и ни словом, ни жестом не напомнив о былых ухаживаниях. Я же стала относиться к нему, как к заботливому старшему брату, которого у меня никогда не было — Танислав, непредсказуемый и такой же ранимый, как я, на эту роль никак не годился.

Лад выполнил свою "угрозу" и действительно проводил со мной почти всё время, а кровать мы постоянно делили с Алилой на троих, потому что к вечеру мне всегда становилось хуже, да и не только мне. Поэтому мы, как сурикаты, сбивались в поредевшую стайку и жались друг к другу.

И всё же именно ночью мне случалось просыпаться и в отчаянии впиваться зубами в залитую слезами подушку — днём я себя контролировала, а ночью воля и разум спали, и накатывала тоска. Однажды со мной случилась отвратительная истерика, за которую я наговорила Ладимиру и Алиле такого, что, когда я это осознала, со мной случилась вторая истерика, полная извинений. Конечно, я совершенно незаслуженно получила прощение. Когда Алила уже тихо сопела мне в затылок, крепко обняв за талию, я прошептала лежащему лицом ко мне Ладимиру:

— Лад… прости меня, я совсем не думала то, что говорила…

Ладимир вздохнул:

— Я клянусь тебе: мне никогда не приходила в голову мысль, что смерть брата может облегчить дорогу к твоему сердцу.

— Лад! — простонала я, закрывая глаза от стыда. "Ненавижу тебя! Тебе только хорошо, что Адрей умер, я теперь свободна!" — как я могла сказать ему такое?! Я робко взяла его за руку. — Лад, пожалуйста, прости меня, правда, я не знаю, откуда взялись такие слова…

Лад вздохнул и погладил мои пальцы.

— Из ран в твоей душе, — ответил он, помолчав. — Я понимаю, что тебе сейчас невыносимо больно… Что касается твоих слов, я действительно вёл себя не слишком хорошо, но тогда всё было как-то не всерьёз. Я клянусь тебе, сейчас об этом не может быть и речи. Слава, милая, я тебя никогда не оставлю одну, но не бойся, что я снова… — он замялся.

— Давай забудем об этом, — попросила я, чувствуя себя очень неловко.

— Конечно, — тут же согласился Лад. — А сейчас тебе стоит поспать.

— Ты меня простил? — тихо спросила я.

— Конечно. Да я и не мог не простить сразу же… — Лад вздохнул. — Слава, ты мне так дорога, бедная моя, как я могу на тебя сердиться?

— Какой же ты хороший! — жалобно сказала я, чувствуя, что ещё немного и разревусь, но не от отчаяния, а от благодарности за поддержку.

— Какой есть, — усмехнулся Ладимир, погладил меня по волосам свободной рукой, и тяжело вздохнул.

И вдруг я сообразила: да ведь я этим разговором делаю больно не только себе, но и ему: я потеряла любимого человека, но ведь он — брата! Какая я бесчувственная эгоистка!

— Слава, Адрей хотел бы, чтобы ты смогла жить и без него, — уверенно сказал Лад. — Когда мы говорили с ним в последний раз, у него было очень мало времени, и он знал, что не выберется, поэтому поручил тебя мне.

— Я знаю, ты сказал мне, — вздохнула я.

— Но это не всё. Я подумал, что сразу не стоит говорить тебе, нужно дать прийти в себя. Он попросил меня заботиться о тебе, потому что знал, как тебе будет тяжело без него, но хотел, чтобы ты жила дальше и постепенно снова полюбила эту жизнь.

Резким движением я спрятала лицо в подушку. Он подумал обо мне. Он всегда думал обо мне. Он смог вырвать меня у смерти. Он всё мне прощал. Он никогда на меня не сердился. Он…

— Слава, — Лад встревожено сжал мою руку.

— Спасибо тебе, спасибо! — горячо прошептала я, сжимая его руку в ответ. — Лад… ты даже не представляешь, как я тебе благодарна!

— Не за что, — тихо сказал Лад и вздохнул. — Я просто подумал, что у тебя должно остаться как можно больше светлых воспоминаний об Адрее. А теперь, солнышко, засыпай.

— Давно пора, — буркнула за моей спиной Алила.

— Ты не спишь?! — подскочила я.

— Нет! Слушаю, как вы согласно упиваетесь своей болью! Может, хватит? В одном Лад прав, уж я-то знаю Адрея, будь он здесь, отругал бы тебя за то, что киснешь! Учти, дорогуша, если не прекратишь ныть и хныкать, то я применю эту, как её… шоковую терапию! Чего ты у нас больше всего боишься?

— Алила! — хором возмутились мы с Ладом.

— Да-да, знаю, я развратница и извращенка…

— Ой! Прости меня, пожалуйста! — расстроилась я.

— Уже простила! — хихикнула она. — Ты умудрилась обругать меня так, что там и обижаться не на что. Но учти, я не шучу! А сейчас — спать!

Я только покачала головой и закрыла глаза. Что ж спать, так спать. Говорят, сон — лучшее лекарство. Но на самом деле, лучшее лекарство — это забота друзей.

Я медленно, но верно приходила в себя. Большую часть дня я проводила в постели или в кресле, читая абсолютно бесполезную в политическом отношении книгу о природе Великого Объединённого Королевства, принцессой которого я, к несчастью, оказалась. Алила передала, что Тан всё понимает, готов ждать сколько угодно и желает мне поскорее прийти в себя. При этом она почему-то снова заговорила о моих перспективах в личной жизни, но Ладимир спокойно заметил: "Это решать только Славе".

За то время, что я пряталась от мира в нашей комнате, я узнала его, как никогда не смогла бы, не будь мы всё время вместе. Оказывается, мы с ним можем чудесно ладить, хотя раньше постоянно ругались. Наверное, оттого, что он со мной так внимателен, так заботлив, так… такого слова даже нет! Лучше всего я чувствовала себя, уткнувшись лицом в его грудь, крепко-крепко прижавшись, закрыв глаза и слушая, как часто и размеренно стучит его сердце… С ним я чувствовала себя такой спокойной, такой сильной, такой защищённой!

И то и дело я резко открывала глаза и вспоминала про Челси. И про то, что из-за него погиб мой любимый, и что опасность угрожает и его родственникам, и моей семье. И во мне пробуждалась кошка, готовая сражаться с ястребом за своих котят. Но, увы, у меня даже когтей не было, и кошка в растерянности сворачивалась клубочком и засыпала.

Кое-какие обрывки новостей всё же были занесены в мой мирок Алилой. Неважно, как относились ко мне лично отдельные представители проклятых родов, Витор после некоторых раздумий решил, что они станут поддерживать принцессу, как главный шанс на перемены. Дети проклятых родов тотчас вышвырнули всех находившихся на их территории представителей благородных, ввели военное положение и на всю страну официально объявили, что поддерживают законную власть против узурпаторов. В королевстве начались волнения, Совет, по слухам, активно обсуждает создавшуюся обстановку, но пока решительных мер не предпринимает, выжидает. А вот проклятые рода, не надеясь на то, что враг покорно сдастся, активно готовятся к началу войну, по привычке называя её восстанием. Прежний план всё ещё в силе, хотя некоторые считают, что теперь Челси наверняка наглухо перекрыл все подступы к Башне Совета, где находится пресловутый камень.

Федька объявился ровно через две недели после моего возвращения в сознание, в тот редчайший (точнее, первый) момент, когда я была одна — Алила готовила обед, а Ладимир вышел. Брат уселся на край кровати, презрительно на меня посмотрел и заявил:

— Может, хватит валяться?

Я обалдела от такой наглости, а он продолжил:

— А то пока кто-то тут отлёживается, упиваясь горем, другие пашут, как проклятые, чтобы этот кто-то смог удовлетворённо пнуть труп одной жирной скотины по имени Челси.

— И много эти другие напахали? — поинтересовалась я.

— Да. Мы собираемся ударить сразу в нескольких ключевых точках, чтобы обрубить гидре все головы одним ударом…

Я не сдержалась и фыркнула:

— Кто тебя таким словам научил?

— Хватит ржать! — обозлился Федька. — Что-то непохоже, что ты горишь мщением, а, между прочим, это ты была девушкой Андрея, а не я!

Я перестала улыбаться, подавила законное желание придушить собственного брата, отвернулась и вылезла из кровати.

— Ну вот, уже лучше, — довольно выдал брательник. — Это мне Адим подсказал, что надо тебя как-то расшевелить.

— Ну спасибо! Значит, он посоветовал сказать мне гадость! Я была о нём лучшего мнения, — я вышла из ступора, одёрнула ночнушку, зашла за ширму и открыла сундук с платьями.

— Он сказал, что тебе нужна встряска. Но поскольку никто из них не сможет сказать тебе что-то такое… — невозмутимо пояснил Фёдор.

— Он хорошо выбрал! — возмутилась я. — Только родной брат может так плюнуть в сторону сестры!

— Славка! Извини.

От удивления я выглянула из-за ширмы. Федя хмуро уставился на меня:

— Чего?

— Я не ослышалась?..

— Нет! Только не надо, как в тупых американских фильмах: я не расслышал, повтори громче!

— Да ладно. Я вообще поражена самим фактом того, что ваше высочество изволило принести мне извинения… — я обвела взглядом кучу цветастых тряпок и сказала: — Ты не мог бы попросить Алилу принести мне чёрное платье?

Федька тяжко вздохнул и покинул комнату. Я уселась на вынутую из сундука одежду и подумала, что он прав: отлёживаться в объятьях Ладимира, объедаясь совместными творениями Алилы и Алентины, безусловно, дико приятно и полезно в отношении душевного и телесного здоровья. Но абсолютно некрасиво по отношению к памяти Адрея и ко всем тем людям, которые вынуждены думать не о насущных пролемах, а о жалкой эгоистке, которая трусливо спряталась от действительности.

Скрипнула дверь, и Ладимир встревожено позвал:

— Слава!

— Я здесь, — отозвалась я.

Только он зашёл за ширму, как снова скрипнула дверь, и раздался дикий вопль:

— Слава? Лад! Слава пропала!

— Мы здесь, — успокоил её Ладимир.

Алила подлетела к нам, уронила на пол ворох платьев.

— Ой, какая ты прелесть без одеяла! — она всплеснула руками и с размаху плюхнулась рядом. — Здорово, что ты выбралась из постели! Но почему чёрное? Ты сейчас бледная, тебе нужен какой-нибудь другой оттенок…

— Чёрный — цвет траура, — спокойно пояснила я.

— Бледно-лиловый, — машинально поправила Алила, потом посмотрела на меня: — Ой! Хотя чёрный тебе всё-таки больше пойдёт…

— Я не хочу, чтобы мне что-то шло, — отрезала я и встала на колени перед сундуком. — Здесь было бледно-лиловое, — я выудила закрытое платье без отделки (забавно, я всё время искала что-то в этом роде, и вот оно само нашло меня). Встряхнула, разворачивая, Лад встал и отступил за ширму.

— Я тебе помогу, — Алила расстегнула платье, помогла надеть и тяжело вздохнула. — Село, как на тебя сшито.

— Ну и хорошо, — я одёрнула платье, хотя в этом и не было необходимости, и спросила: — У тебя не найдётся ещё белья и обуви? Все мои вещи остались в том мире.

— Есть! Всё есть! — обрадовалась моему интересу Алила. — Я ещё полмесяца назад попросила сделать! Пойдём!

Алила схватила меня за руку и увлекла прочь из комнаты. Ладимир последовал за нами, а я подумала, что с пассивным существованием покончено, и начинается новая жизнь, в которой мне придётся принимать решения и действовать.

Решать самой? Ха-ха! Только не когда рядом Алила и только не в отношении моего внешнего вида. Тем не менее, я проявила стойкость и добилась нормального белья, чулок и туфель, пресекла попытки накрасить себя и соорудить из волос нечто восхитительное и просто закрепила их заколкой.

Потом я устроилась с ногами на бескрайних просторах кровати Алилы и попросила Ладимира ввести меня в курс дела.

— Если не возражаешь, я позову твоего брата, — предложил он, прикрыл на секунду глаза и сказал: — Он сейчас придёт. Я мало знаю, не интересовался тем, что там у них происходит…

Алила засмеялась, обращаясь ко мне:

— Он со всеми ребятами из организации и с самим Витором вдрызг разругался! Поэтому не думаю, что они сами особо хотели с ним общаться!

— Если кто и разругался вдрызг, так это ты, — хмыкнул Ладимир и усмехнулся. — Слава, ты бы видела, что она там устроила. А сколько новых слов я узнал!

— Ну тебя! — Алила вытянула ногу и чуть пнула Ладимира. — А слова эти я сама недавно узнала от Славиного брата. И я по-прежнему считаю, что было подлостью отказывать Славе в поддержке. Пусть даже они только-только узнали, что она принцесса, и были в шоке!

— В этом я с тобой согласен, — немного мрачно сказал Ладимир.

Открылась дверь, послышались шаги, и из-за полога кровати показался хмурый (занятно, от этого его голубые глаза синеют) Адрей-Синеглазка. Он поднял голову, увидел меня, его лицо мгновенно просветлело, и он одним прыжком оказался на кровати и сжал меня в объятьях:

— Слава! Ты встала с постели! Урррааа!

— Ты меня сейчас задушишь, дорогой мой Синеглазка, — пробурчала я. Адреем я его теперь точно никогда называть не буду.

Он отпустил меня, взял за руки, умоляюще сказал:

— Слава, ты сможешь когда-нибудь простить меня? Я должен был поддержать тебя, а сам стоял и слушал, как Станти говорит тебе гадости!

— Проехали, что было, то прошло, — вздохнула я.

Он улыбнулся МОЕЙ улыбкой провинившейся дворняжки:

— О, Слава, ты самое нежное и доброе создание на свете!

— Ну тебя, я сейчас совсем не добрая, — отмахнулась я. — Давай-ка, садись и присоединяйся к нашему военному совету.

— Нет! — Синеглазка подскочил и с испугом уставился на меня. — Слава! Ни в коем случае! — он сжал мои руки. — Не надо, не лезь в это. Забудь о восстании!

— Не собираюсь. Так что давай, выкладывай всё, что знаешь, — отрезала я.

Синеглазка мрачно посмотрел на меня, потом сел рядом.

— Это крайне рискованное предприятие, — оптимистично начал он. — У нас мало сил для того, чтобы ударить сразу в четырёх местах, как того хочет Витор. Это опасно, за нами постоянно следят. Знаешь, что с тобой будет, если тебя поймают?! — он снова взял меня за руки и неожиданно строго и серьёзно посмотрел на меня. — Слава, милая моя, я снова прошу тебя, забудь об этом! Мы справимся и сами, а тебе лучше пока ещё пожить здесь. В безопасности, в тишине и покое…

— Покой нам только снится, — процитировала я уже ставшую расхожей строчку из Блока и вздохнула. — Я сойду с ума от тоски, если буду продолжать бездействовать. Хватит, отсиделась в тылу. Пора на передовую…

— Нет! — Синеглазка выпрямился и резко сдвинул брови. — Только через мой труп!

— Челси с удовольствием об этом позаботится! — фыркнула я. — Поэтому, чтобы так не случилась, давай, напугай меня и убеди, что не стоит в это лезть.

— Не стоит, — тут же уверенно заявил он, видимо, решив последовать моему совету. — Смотри, — он извлёк из воздуха карту и разложил передо мной. — Смотри, моя прелестная принцесса. Это всё твоё. Точнее, будет твоё, когда отвоюем, но это уже детали! — он широко улыбнулся, я старательно ответила ему улыбкой, хотя и не такой широкой, Лад с Алилой засмеялись. — Вот, — он ткнул пальцем в неровный овал на западной части карты, — это столица. К северо-востоку от неё находится королевский дворец, ныне оплот Челси и Совета по совместительству…

— Ой! — вспомнила я. — А глава Совета выздоровел?

— Нет, — немного удивлённо сказал Синеглазка. — А откуда ты знаешь?

— От охранника Челси. Он сказал, что они его отравили каверданой.

— Точно! — удвился друг. — Интересно, с чего это он так разболтался.

Я хмыкнула:

— Понятия не имею. Наверное, для него я уже была трупом, вот он и разоткровенничался. Ладно, с этим всё ясно, что там дальше с восстанием? — вернулась я к интересующей меня теме. — Ну, где Челси, понятно…

— Как раз нет, — фыркнул Синеглазка. — Он испугался, и теперь постоянно носится по всей стране, благо магические возможности позволяют, он осторожно обниял меня одной рукой, а другой продолжил водить по карте. — Смотри, это Город-у-Гор — их сторожевой пост перед нашими землями. Вот этот порт, Ларента, связь с материком Лайры, где в состоянии боевой готовности всегда ждёт сигнала подкрепление. Вот эти два города — ворота от эльфов. По плану Витора, мы должны занять в них ключевые посты и удерживать, пока отборный отряд не займёт королевский дворец и не доставит тебя к камню.

Я оглядела карту. Меня зверски мучили сомнения.

— Так, сейчас я начну задавать глупые вопросы, потому что ничего в этом не смыслю…

— Ну что ты, Слава, — Синеглазка прижал меня к себе и поцеловал в щёку. — Твои вопросы не могут быть глупыми.

Я молча выбралась из его объятий и пересела к Ладимиру. Синеглазка порозовел:

— Слава, я такой дурак!

— Полностью с тобой согласна! — не удержалась я. Наверно, это прозвучало зло, потому что Ладимир успокаивающе положил мне руку на плечо. — Ладно, мой первый вопрос: а сколько у нас человек?

— Человек? — переспросил Синеглазка, но тут же хлопнул себя по лбу. — Видишь ли, вы с братом говорите "человек", подразумевая всех подряд, а мы — только людей!

— Вы, мы, — буркнула я. — Ты же понял!

— Да-да, — он машинально переместился ближе ко мне, но между нами тут же влезла Алила и недрогнувшим плечом отпихнула его. Синеглазка смутился и продолжил: — У нас около двух тысяч детей проклятых родов, несколько сотен наших друзей из разных рас и королевская гвардия — наш оплот во дворце — ещё примерно три сотни. Они, кстати, все кведдлы — это ещё одна раса…

— Стоп! Замечательно, что они кведлы…

— С двумя "д", — уточнила Алила, продолжая грозно коситься на Синеглазку. Да понял он, понял…

— КвеДДлы, — поправилась я. — Только ответьте ещё на один вопрос: а у Челси?

Синеглазка мгновенно помрачнел:

— Четыре сотни личной охраны, постоянная армия в шесть тысяч, общий гарнизон в трёх городах — пять, помощь с континента Лайры — две, от эльфов — около тысячи с волколаками…

— Всё! — завопила я. — Стоп! Во-первых, ты в этом не участвуешь! — я подскочила на кровати: — Во-вторых, где мой брат?! Он тоже в этом не участвует!

— Это ещё почему? — хмыкнул Фёдор, выруливая из-за полога и присаживаясь рядом.

— Потому что это сплошное самоубийство!

— А бывает не сплошное? — снова хмыкнул брательник и язвительно добавил: — Хотя, ты у нас теперь специалист…

— Не возникай! — отрезала я. — Три тысячи против пятнадцати — это самоубийство. Неважно какое, исход один — летальный!

— Паникёрша, — обласкал меня брательник. — У Витора всё продумано: если действовать согласовано и оперативно, нам удастся задержать помощь от эльфов и с континента Лайры. Те, кто будут атаковать дворец, смогут убрать Челси и занять Зал Совета.

— Ну займут они его, а дальше что? — мрачно осведомилась я

И тут я увидела нечто поразительное: Федька смутился. Это было настолько редкостное зрелище, что я просто уставилась на него.

— Чего ты на меня пялишься? — ласково поинтересовался брательник. — Дальше мы провозглашаем тебя королевой…

— Чего-оо?! А вы никого не забыли спросить, хочет ли она быть королевой?! — возмутилась я.

— Это тебе, от папы, — отрезал Фёдор и протянул мне свёрнутую трубочкой бумажку.

Я развернула её и стала читать:

"Я, Адрей, король Великого Объединённого королевства по праву рождения, сын Лександра Двенадцатого, ныне покойного короля, и Алерии из рода Далей, ныне покойной королевы, передаю право на престол своей старшей дочери Таниславе, рождённой девятнадцать лет назад и здравствующей поныне".

Дата и подпись. Папина. Минуту я соображала, потом задучиво сказала:

— Ясно, — сложила документ пополам и приготовилась порвать. Всё это мило, только вот меня забыли спросить!

— Не-ет! — завопили все разом и вырвали злосчастную бумажку у меня из рук.

— Ты что! — Синеглазка мгновенно свернул её и спрятал за пазуху. — Это официальное доказательство того, что ты теперь наша почти королева. Осталось только короновать тебя — положишь руки на этот камень, он засветится, потом Гвардия быстро присягнёт тебе, бегом в тронный зал, а уж корону из сокровищницы мы как-нибудь выкр…. То есть достанем!

— Господи, ну почему я? — взвыла я обречённо. — Тан же должен быть королём. Он — старший!

— Он отказался, — пожал плечами Синеглазка. — Вдобавок, ему сейчас не до восстания. Как только разнеслась новость, что запрет на него не распространяется, ему пришлось спасаться от сотен чрезмерно обрадованных этим открытием девиц. Заметь, вовсе не только из наших!

— Значит, Сения всё же проболталась, — мрачно подвела я итог. — И он решил скинуть всё на меня.

Как мило! Братец старший, чтоб они тебя всё же нашли и коллективно… я осеклась, сообразив, какую страшную кару придумала для Тана, задавила порыв праведного негодования, и неожиданно мне в голову пришла идея. Брат-то у меня не единственный!

— Федька, — торжествующе повернулась я. — Передаю престол тебе!

— А нафиг он мне нужен? — поинтересовался братец. — Сама пользуйся.

— Предатель, — буркнула я.

— А ты думала, вот так можешь на меня всё это свалить? — поинтересовался он. — Не, пусть все эти государственные советы и прочая мура достанутся тебе. А я возглавлю армию и отвоюю, кстати, наши территории за проливом…

— Братец, — язвительно начала я, — а пословицу про медведя, чью шкуру не делят, не убив его, вы, Ваше Высочество, помните? А то нашёлся мне тут великий полководец!

— Короче, — запыхтел брательник, — ты — наша самая главная надежда, какое ты вообще имеешь право отлынивать?

— Если ты сейчас снова что-нибудь про Адрея вякнешь, — вскипела я, — придушу, прынц недоделанный!

— Тихо, тихо, — развёл нас Лад. — Успокойтесь. Фёдор, вопрос об участии Славы в восстании решает только она. Слава… он в чём-то прав. Я полностью согласен: успех восстания зависит больше от удачного случая, чем от какой бы то ни было подготовки. Но если нам удастся свергнуть Челси, понадобится другая, законная власть. И у нас есть только ты и твои братья. В утешение могу сказать, что отречься от престола ты всегда успеешь. Просто сейчас не время. Вопрос с Таном весьма сомнителен, и, не в обиду Фёдору будет сказано, тебя я скорее вижу королевой, чем его — королём. Ты более разумна и спокойна и менее упряма.

— А ещё ты меня старше на четыре года. И умнее. Ненамного, конечно, но я столько научных книжек не читал, — дополнил лестную характеристику своим сомнительным комментарием братец.

— Хватит подлизываться, — буркнула я. — Считайте это моей склонностью к пессимизму, но у меня ощущение, что если оставить всё как есть, восстание провалится.

— Ну и что, ложиться всем лапками кверху и помирать? — обратил против меня Федька мой же любимый риторический вопрос.

— Нет, — я героически выдохнула. — Для начала, я пойду поговорю с Гверфальфом — узнаю его мнение и попрошу помочь.

— А хаклонгов много? — поинтересовался Федька.

— Погоди, — удивилась я. — А ты, что, не знаешь? Ты же тоже хаклонг!

Федька мгновенно помрачнел и в ответ только зыркнул на меня исподлобья.

— Фёдор не так легко, как ты, воспринял свою принадлежность к этой расе, — неожиданно деликатно пояснила Алила, похоже, побаиваясь всплеска ярости со стороны моего нервного брательника.

— Не желаю иметь ничего общего с хвостатой чешуйчатой гадиной, — выдал Федька. Я задохнулась от возмущения:

— Не смей так отзываться о хаклонгах!

— Не ори на меня! — рявкнул брателла. — Раз всё равно нельзя превратиться, так смысл с ними любезничать! Человеком родился, человеком и останусь!

— Тупица! — буркнула я.

— Дура, — не остался в долгу братец.

— Они замечательные, при чём тут хвост и крылья?! — взвилась я, сжимая кулаки и отталкивая Ладимира, пытающегося умерить мой пыл.

— Притом, что я не хочу, чтобы они на меня пялились, как на убогого! — заорал брат, вскакивая.

— Да кому ты нужен! — я тоже вскочила. — Ну и пожалуйста! Мне же лучше! Не буду краснеть перед ними за такого брата!

Федька только набрал воздуха, чтобы достойно ответить, как Синеглазка легко вскочил и несильно ткнул его в грудь. Федька подавился невысказанным оскорблением и уставился на негаданного защитника с явным желанием устроить ему быструю и болезненную кончину, причём немедленно.

— Фёдор, нехорошо кричать на женщину, — укоризненно заметил Синеглазка и усмехнулся, подмигивая: — Даже если иногда очень хочется!

— Да фиг с ней, — буркнул в замешательстве Фёдор, потирая грудь и, к моему несказанному удивлению, утихомириваясь.

— Спелись, — прокомментировала я.

Алила поддержала меня мрачным кивком, Лад только усмехнулся, явно довольный, что мы с братом не передрались.

— Ты не ответила на мой вопрос, — сурово напомнил Федька. — Про количество хаклонгов.

— Их немного, — пожала я плечами, решив не выходить снова на тропу войны, раз уж брательник предлагает перемирие. — Если даже они захотят помочь… Тысячи две — две с половиной наберётся.

— Ого! — приободрился Федька, глаза заблестели, он уже явно рассчитывал, как использовать такую силищу.

— Никаких "ого"! — отрезала я, сползая с кровати. — Уговаривать я их не буду! Но, может, Гверфальф подскажет, что делать дальше. И не ждите, я надолго.

Я закрыла глаза и захотела оказаться рядом с Гверфальфом.

По моему лицу скользнул ветерок, я открыла глаза и замерла в восхищении. Я очутилась над водопадом, вернее, над настоящим каскадом из множества небольших водопадиков. Внизу, в нескольких десятках метров подо мной, расстилалось нежно-голубое озеро овальной формы в обрамлении густой, сочной зелени и белого песка пляжа. Небо над моей головой было такое же голубое, как озеро, чистое, без единого облачка, а вдалеке поблёскивало под сонцем синее море. Так приятно вернуться в лето, ведь из окна моей комнаты только и видно, что заметённые снегом холмы…

Я почувствовала, как Гверфальф коснулся моего плеча.

— Здравствуй, дорогая моя девочка. Я рад, что ты пришла.

— Здравствуй, — улыбнулась я, оборачиваясь.

С ним так спокойно, так хорошо, мысли приходят в порядок, а главное, так надёжно и уютно! Так хорошо, что он появился в моей жизни.

Гверфальф мягко приподнял мою голову, заглянул в глаза, чуть улыбнулся.

— Со времени нашей последней встречи тебе стало гораздо лучше. Ладимир и его сестра хорошо заботились о тебе. Ты пришла о чём-то попросить меня?

— Попросить, но сначала просто спросить… Что это за место? Здесь так красиво!

— Я рад, что тебе нравится, пойдём, — мы стали подниматься вверх по извилистой тропинке. — Это мой дом. И твой тоже, девочка. Ещё здесь живёт моя сестра с детьми — её мужчина разбился десять лет назад, и она пока не ищет себе другого.

— Это печально, — сказала я, вздыхая. — Печально, что он разбился, и я её понимаю.

Мы вышли на просторную площадку перед домом с широкими воротами вместо входной двери. Гверфальф посмотрел на меня.

— И всё-таки, время действительно всё лечит, малышка. Я тоже знаю, что такое терять — много лет назад я любил женщину человеческой расы и долго не мог её забыть. Вернее, я помню её и сейчас, но это воспоминание вызывает лишь сладкую печаль, но не боль. И твоя боль однажды станет печалью, лишь вызываемой воспоминанием, но не живущей постоянно в сердце. И, поверь мне, так лучше, ведь многим вокруг хочется, чтобы ты была счастлива. Например, мне.

— Мне просто нужно время, — я чуть улыбнулась ему.

Он улыбнулся мне в ответ. Я подошла к краю площадки, глянула на открывающийся вид.

— Отсюда мы взлетаем, — сказал Гверфальф за моей спиной.

Я только вздохнула и обернулась к Гверфальфу:

— Что ты думаешь о восстании?

— Что оно очень рискованно, но если обернётся удачей, то это будет большим благом для всего нашего мира.

— Это верно, — я вздохнула. — А хаклонги… останутся в стороне?

Гверфальф посмотрел на меня и неожиданно улыбнулся.

— Если хочешь, хаклонги помогут своему ребёнку получить такую мелочь, как трон Объединённого королевства.

— Ничего себе мелочь! — обалдела я.

— Если тебе хочется, малышка, я не вижу причин, по которым хаклонги стали бы отказывать тебе, — сказал Гверфальф, беря меня под руку, и повёл в белоснежный дом с огромными незастеклёнными проёмами окон. — И потом, если ты будешь королевой, это не только поможет тебе легче жить. Аристократы из Объединённого королевства больше не будут на нас охотиться.

— Они на вас охотятся?! Какой ужас! — переполошилась я.

— Не волнуйся, нам это не опасно. Даже забавно. Но иногда надоедает такое навязчивое внимание, — Гверфальф усадил меня на диван, сел рядом, я пристроилась у него на плече, он обнял меня одной рукой. — А королевство… У меня нет детей, а ты так молода, что я думаю о тебе, как о своём ребёнке. А отказать любимому ребёнку в игрушке…

Я засмеялась, зарываясь носом в знакомый чёрный плащ, и закрыла глаза. От Гверфальфа пахло нагретыми на солнце камнями и морским ветром.

— С тобой мне так спокойно, — прошептала я.

— И мне хорошо с тобой, моя маленькая, — ответил он, мягко гладя меня по волосам. — Я рад, что могу о тебе заботиться.

Я ничего не ответила, и мы так и сидели молча, и сумерки потихоньку укрывали нас. Папа с мамой, конечно, очень нас всех любили, но не баловали, а у Гверфальфа никогда не было детей, вот он и возится со мной и безумно этому рад. У хаклонгов такое правило: кто первым найдёт потеряшку — так они называют детей от смешанных браков, о которых по каким-либо причинам было неизвестно — становится ей кем-то вроде крёстного отца.

Конечно, мне надо было идти назад, рассказывать, звать мужчин обговаривать детали… Но уйти было выше моих сил, и я осталась дома у Гверфальфа. Вечером он отдал мне белую ночную рубашку своей сестры (её я так и не видела — они с детьми были где-то в гостях), дошедшую мне до пяток, ведь хаклонги все выше меня как минимум на две головы и значительно шире в кости. Потом уложил в одной из комнат, сказал, что она теперь будет моей, хотел уже уйти, но остался, пока я не заснула.

Я не стала спрашивать, почему так сложилось, что Гверфальф остался один, хотя у него была масса времени и возможностей завести жену и детей. У него очень приятный, спокойный характер, и как мужчина он если не красив, то, по крайней мере, интересен, даже сейчас, несмотря на то, что уже не очень молод даже по хаклонгьим меркам. Боюсь, что виновата в этом одна девушка, которая жила несколько сотен лет назад и для Гверфальфа промелькнула падающей звездой — что такое три десятилетия для того, кто живёт тысячи? — промелькнула, больно ранив своей смертью, и оставила слишком глубокий след в его душе. Потому что, подозреваю, он её любил так сильно, что уже не смог найти другую, хотя и научился жить без неё. Думаю, он специально показал мне свои воспоминания о ней. Может, отчасти за эти воспоминания я его и полюбила сразу так сильно. А ещё за то, как он обрадовался возможности заботиться о ребёнке, которого у него никогда не было, но которого, как я догадалась, он всегда хотел.

Засыпая, я подумала, что теперь в этом мире у меня есть ещё один дом.

На следующее утро я проснулась оттого, что кто-то уселся мне на ноги. Я в недоумении открыла глаза и уставилась на ребёнка лет двух-трёх, светловолосого и зеленоглазого, с очаровательно удивлённым выражением лица. Он посмотрел на меня, радостно улыбнулся и пополз дальше через мои ноги и потом ко мне. Я села, усадила его на колени и подкинула:

— И чьё ты такое счастье?

Он, конечно, не ответил, только засмеялся и крепче уцепился за меня.

— Вот ты где! — на пороге показалась высокая рыжеволосая женщина — Гвердани, сестра Гверфальфа. — Ты разбудил тётю!

— Ничего, я уже сама проснулась, — улыбнулась я ей.

— А я его по всему дому ищу! — она села рядом, и я снова поразилась тому, какие у неё красивые зелёные глаза. — А он вот где спрятался! — она защекотала малыша, и тот счастливо засмеялся. — Слава, извини, что упустила его!

— Ничего страшного, я такая соня, если бы он не пришёл, так бы и проспала до обеда!

Она засмеялась — мне вообще показалось, что она из тех, кто легко смеётся:

— Я сама такая! Только вот появились дети, стала подскакивать утром и выискивать их!

— У тебя много… эээ… детей? — я не могла вспомнить этого из её воспоминаний, она была из тех хаклонгов, кто больше говорил со мной.

— Двое! — гордо сказала она. — Знаешь, малышка… У нас рождается мало детей. Поэтому мне очень повезло, что я сумела так долго увёртываться от мужчин!

Я раскрыла рот, желая вопросить: "Если ты всё время увёртывалась, то как они тебе двух детей сделали?", потом вспомнила обрывок чьего-то воспоминания: чем дольше, играясь, гоняются друг за другом будущие родители, тем больше вероятность того, что через какую-то пару лет (ничего себе беременность, да?!) у них появится дитя. Биологически это никак не объяснимо, но… но хаклонги в это свято верят.

Гвердани засмеялась:

— Гверфальф тебе так мало показал! Жаль, что ты не можешь летать, — она мгновенно погрустнела, её дитё воспользовалось рассеянностью мамы и отправилось дальше исследовать просторы моей комнаты. — Но ничего, ты всегда можешь полетать со мной, так, как ты уже делала. Или просто сядешь мне на шею, там есть такие чешуйки, за них удобно держаться… Или попроси Гверфальфа тебя покатать! Я уверена, он очень обрадуется. Ты действительно такая… маленькая! Я хочу сказать, юная… И тебе так досталось, — она сочувствующе поглядела на меня. — Я знаю, что это такое… мне всё ещё иногда кажется, что когда я смеюсь, эхо разносит мой смех по комнате, и я слышу ответный… — она оборвала себя, приободрилась и продолжила: — Но одно я знаю точно: моему Берварду не хотелось бы, чтобы я кисла! Поэтому я в один прекрасный день поняла, что хватить на всех огрызаться и реветь, и облетела весь мир по прямой. В основном там был океан… И однажды очень долго не было земли, а я плохо учила географию, я вообще всё плохо учила. И подумала: может, мне пора? А потом вспомнила про дочь, про Гверфальфа, про друзей, и подумала: какая же я эгоистка! Ой! — она спохватилась. — Слава! Извини! К тебе это не относится!

— Ещё как относится, — буркнула я, выбираясь из кровати. — Я сейчас такая же, как ты тогда. Только вот облететь весь мир по прямой не могу…

— Серьёзно, малышка, попроси Гверфальфа тебя покатать! Ты сделаешь ему приятно! Он на взлётной площадке, — подсказала Гвердани.

— Ага, я уже знаю… — после того, как Гверфальф погрузил меня в общую память хаклонгов, я научилась чувствовать их и даже говорить с ними мысленно. — Сейчас, только оденусь.

— Я вам завтрак пока приготовлю, — Гвердани выудила ребёнка из-под кровати и направилась к двери. — Да, и зови меня Дани.

Она махнула рукой, со смехом исчезла за стеной (дверей в этом доме, похоже, в принципе не существует) и заворковала, удаляясь с ребёнком.

Когда я вышла на площадку, Гверфальф обернулся и посмотрел на меня. Он так замечательно смотрит на меня, что жизнь сразу кажется прекрасной! Вот и сейчас я как маленькая девочка подбежала и повисла у него на шее. Он тихо засмеялся и подхватил меня.

— Дани сказала мне подождать тебя здесь, так как ты хочешь меня о чём-то попросить.

— Да, ещё один трон не помешает, — хихикнула я и довольно потёрлась носом о его плечо. — А если серьёзно, точнее, совсем несерьёзно…

Гверфальф снова засмеялся. Он так здорово смеётся! Чуть-чуть рыча, другого определения не подобрать. Но рыча очень добродушно… В конце концов, он хаклонг!

— Итак, если несерьёзно, а я очень рад, маленькая моя, что несерьёзно…

— Я всё-таки загрузила тебя этим восстанием! — огорчилась я.

— Нет, ну что ты, девочка. Я просто рад, что ты уже можешь смеяться и быть несерьёзной. Ты очень долго не приходила в себя, наверно, это у нас семейное, обычно хаклонги легче и быстрее возвращаются к привычной жизни.

— Гвердани рассказала мне, как она застряла посреди океана, и о чём она думала! — возразила я. — По-твоему, это легко и быстро?

— Это было через две недели после смерти её мужчины. И потом, я же говорю, это семейное…

— Ой, да, — я задумчиво уткнулась лбом в плечо Гверфальфа, он погладил меня по волосам, я посмотрела на него, — она хорошая. И ребёнок у неё замечательный!

— Да, — Гверфальф посмотрел на меня внимательно. — Ты поняла, что он родился уже после того, как её мужчина разбился?

— Конечно.

— Очень хорошо, что ты не осуждаешь её. Я боялся, что тебе покажется недостойным то, что она поднялась в брачный полёт всего через несколько лет после его гибели.

— Ну что ты! — обиделась я. — Кто я такая, чтобы судить, это исключительно её дело!

— Очень хорошо, — повторил Гверфальф. — Так о чём же ты хотела попросить меня?

Я смутилась и почти прошептала:

— Покатай меня.

— С удовольствием, — улыбнулся Гверфальф, отошёл на край площадки, дрогнул воздух, и хаклонг развернул серебряно-чёрные крылья.

Всё-таки, хаклонги — не драконы. По крайней мере, не такие, какими их представляют и рисуют в нашем мире. Да, четыре лапы, крылья, хвост и чешуя. Но! Никаких шипов-наростов, выпирающих из пасти нестройными рядами кривых клыков, уродливых наконечников на хвосте и прочих ужасов. Чешуя у хаклонгов гладкая, как змеиная кожа, и переливается на солнце, блестит искорками. Тело гибкое, в полёте они способны вытворять самые невообразимые фигуры высшего пилотажа. Голова изящно очерченная, с огромными яркими глазами, в которых видны только круглый зрачок и радужка, блестящая, словно драгоценные кристаллы. Крылья, возможно, покажутся кому-то непропорционально большими, но зато с какой скоростью хаклонги летают! Хвост длинный, сворачивается в пару колец и (только не смейтесь!) периодически отваливается — когда у хаклонга происходит очередная возрастная линька.

Поскольку Гверфальф уже давным-давно вырос, хвост у него длинный, красивый, такой же чёрный с серебряным отливом, как и весь он сам. И глаза — переливающаяся ртуть, огромные, как две луны. И сочетание мощи и изящества в очертаниях туловища, лап и крыльев.

— Ты всё-таки удивительно красивый хаклонг! — заявила я мысленно, закончив любоваться.

Гверфальф засмеялся довольно, теперь уже с отчётливым хрипловатым рычанием из глубины чешуйчатого горла:

— Рад, что тебе нравится, малышка, я польщён, — он опустил голову, подставил шею. — Садись. Смотри, тут есть две чешуйки. Подожди-ка, я чуть-чуть согну шею, так они больше выделяются.

— Всё в порядке, я устроилась, — с третьей попытки я действительно примостилась у него на шее. — Тебе удобно? Не тяжело?

Гверфальф рассмеялся во весь рот (какие зубы!) и хлопнул крыльями:

— О да, девочка, ты, очень тяжёлая! Даже не знаю, оторвусь ли я от земли! Держись крепче!

Я ухватилась за чешуйки (каждая по полметра!), прижалась к шее Гверфальфа, и он расправил крылья и мягким толчком отделился от площадки. Меня чуть подбросило вверх, потом он набрал высоту, немного наклонился, и я в восхищении замерла, крепко прижавшись к его шее и наслаждаясь ветром, ощущением невесомости и открывающимся видом. Мы летели над берегом большого острова, в море виднелись острова поменьше, такие же зелёные, или коричневые — каменистые.

— На наших островах свой климат, — сказал Гверфальф. — На континенте сменяются сезоны, сейчас там идёт снег, а у нас тепло, реки не замерзают круглый год. Мы сами сделали так — плохо переносим холод.

— Впадаете в спячку? — попыталась я блеснуть познаниями в биологии, хотя назвать Гверфальфа пресмыкающимся язык не поворачивался.

— Становимся вялыми, не находим сил взлететь и замерзаем, если хаклонг молодой и неопытный. Были печальные случаи: молодые удивительно любопытны, постоянно забираются в разные отдалённые места. Ты — приятное исключение, хотя бы в этом я могу не бояться за тебя, девочка.

— Не бойся, со мной ничего не случится! — успокоила я его, ощутив укол совести. — И я больше не собираюсь пытаться полетать без крыльев… Лучше я буду каждый раз, когда загрущу, просить тебя покатать меня! Это восхитительно!

Гверфальф засмеялся и сделал разворот, спускаясь к самой воде. Мы скользили так низко, что казалось, хаклонг плывёт по спокойному морю, при этом не нарушая водную гладь. Мимо проносился берег: зелёные джунгли и белоснежные пляжи, в лицо бил ветер, блестела под нами вода…

— Гвердани зовёт нас домой, завтракать, но я всегда в твоём распоряжении, малышка. Мне очень приятно чувствовать, как ты счастлива.

— Я всю жизнь мечтала полетать, и наконец моё желание исполнилось! — воскликнула я. — Гверфальф! Я тебя обожаю! Ты — самый замечательный хаклонг на свете!

Гверфальф снова засмеялся, взмывая вверх и поворачивая к дому.

— Спасибо, малышка, мне очень приятно это слышать! Я счастлив, что могу доставить тебе удовольствие. Мне и самому очень приятно катать тебя, как только захочешь снова полетать, зови!

Он мягко приземлился на площадку, я расцепила пальцы и сползла с него, рухнув на площадку.

— Ох, как же это было здорово!

Гверфальф, уже в человеческом облике, наклонился и поднял меня за руки.

— Я очень рад, что тебе понравилось, милая моя девочка. Ты не слишком устала? Я подумал, что первый раз не стоит долго лететь. Тебе ведь нужны силы, чтобы держаться…

— Было в самый раз! Спасибо тебе, огромное спасибо!

— Не за что, малышка, мне очень понравилось катать тебя, я с удовольствием сделаю это ещё много, много раз. Но сейчас, нам, пожалуй…

— Да, пойдём, Дани зовёт…

Но после завтрака я грустно вздохнула и сказала:

— Мне пора обратно — они там, наверно, уже волнуются.

— Я бы хотел увидеть Ладимира, ты не передашь ему моё приглашение? — попросил Гверфальф.

— Конечно! — я встала, Гверфальф и Гвердани тоже поднялись.

— Хорошо, что ты умеешь ходить в пространстве, приходи к нам почаще, — Дани обняла меня и улыбнулась. — Гверфальф снова тебя покатает, а я доверю воспитание своих детишек.

Я улыбнулась:

— Договорились!

Гверфальф внимательно заглянул мне в глаза на прощание, улыбнулся, наклонился и поцеловал меня в щёку.

— Береги себя, маленькая. Мы скоро увидимся, — он мягко обнял меня.

Я вздохнула счастливо и грустно, отошла на шаг, зажмурилась…

— Ну наконец-то! — завопила Алила, мгновенно сжимая меня в объятьях. — Нет, я, конечно, всё понимаю, большая хаглонгья семья и всё такое, но тебя не было два дня! А ну стой смирно, — неожиданно приказала она и, сдвинув брови, уставилась на меня.

— Сколько? — обалдела я.

— Алила, как всегда, преувеличивает, — спокойно сказал Ладимир и неожиданно тихо добавил: — Тебя не было меньше суток, но мы успели соскучиться.

Я посмотрела на него. Он так обо мне заботится, я всё-таки ему нужна. Да, конечно, я ему нужна, а он мне. Какой он чудесный. Милый, добрый, хороший…

— Ой, я совсем забыла, у меня пирог горит! — воскликнула Алила и выскочила из комнаты.

Я недоумённо посмотрела ей вслед, аЛадимир осторожно улыбнулся. Я весело улыбнулась ему в ответ, он выдохнул с облегчением:

— Посещение Гверфальфа вернуло тебе радости жизни, — он тут же смутился и пояснил: — Прости, я не хотел, чтобы это прозвучало так…

Я только пожала плечами и улыбнулась:

— Извиняйся! — я привстала на цыпочки и потянулась к его губам.

Мне удалось едва коснуться их, Ладимир отшатнулся и посмотрел на меня удивлённо, если не испуганно.

— Что?! — возмутилась я и шагнула к нему. — Лад, я же тебя люблю! Правда! Ты такой хороший! Ну поцелуй меня, пожалуйста! — почти жалобно попросила я.

Лад посмотрел на меня с искренним изумлением:

— Слава, ты… с тобой всё в порядке? — он потянулся потрогать мой лоб.

— Разумеется! — воскликнула я, уворачиваясь. — Я чувствую себя просто прекрасно, а буду ещё лучше, если ты меня поцелуешь! — я прыжком повисла у нервно отшатнувшегося Лада на шее. — Ну пожа-аа-алуйста-аа-а! Ну Ла-аа-ад! Поцелу-ууу-уй меня!

Лад снял меня с шеи, взял за плечи, внимательно всмотрелся в глаза и спросил:

— Ты уверена?

— В чём? — я улыбнулась ему радостно. — В том, что люблю тебя? Ну конечно! Как раз сейчас поняла! Так ты меня поцелуешь? — я заискивающе посмотрела ему в глаза. Лад глядел на меня в замешательстве пару секунд:

— Ну, если ты настаиваешь… — он медленно наклонился, я радостно закрыла глаза… Но Лад вдруг резко прижал меня к себе, вместо того, чтобы целовать.

— Нет, погоди. Ты потом ещё пожалеешь, передумаешь… Нет, Слава, пожалуйста, давай подождём. Спасибо, но… — он отпустил меня и на всякий случай отошёл подальше.

Я растерянно посмотрела на него:

— Но… Лад! Я же люблю тебя!

— Э, — выдал он в явном замешательстве, старательно отводя взгляд. — Я тебя, в принципе, тоже… — он запустил руку в волосы, сжал пальцы и наконец посмотрел мне в глаза: — Но это не должно случиться так быстро. И я не ожидал, что ты… вдруг… ни с того ни с сего…

И тут в голове щёлкнуло: что-то в происходящем не так, неправильно. С одной стоны, мне хотелось снова повиснуть у него на шее и целовать, пока он не сдастся, а с другой… с другой я прекрасно понимала, что он тысячу раз прав, и странно, что раньше у меня и в мыслях не было… Внутренний голос вопил, из последних сил пытаясь достучаться до уснувшего разума: «Что-то не так!»

— Э, да, что-то не так, — проговорила я, хотя упорно хотелось признаваться ему в любви, но я безжалостно задавила это желание.

Ладимир покачал головой и обессиленным жестом откинул волосы со лба.

— Просто давай подождём, — он вздохнул.

Дверь неожиданно тихонько приоткрылась, и в неё просунулся любопытный нос Алилы. Она в недоумении на нас уставилась и выпалила:

— Нет, ну это просто невозможно! Почему вы не в постели?!

— Алила! — сурово сказал Лад.

— Что "Алила"! — вихрем взвилась она. — Мне надоело это хождение вокруг да около, — она подлетела ко мне. — Слава! Ты должна, ты просто обязана кое-что сделать!

— Али, — подозрительно сказал Лад, внимательно глянув на неё, потом на меня. — Если это то, что я думаю…

— Естественно!

— Ты наложила на Славу любовное заклинание?! — рявкнул он, наступая на сестру. — Ты… Ты…

— Я, я! — фыркнула она. — А вдруг проклятье не удастся снять?! А у нас такой шанс пропадает! И вообще, пока ты будешь ходить вокруг да около, её умыкнут из нашей семьи. Охотников предостаточно, уже начинают вертеться вокруг Славы! А она должна быть только НАШЕЙ! — Алила резко обернулась ко мне, схватила за плечи и выпалила категорично: — Слава, ты должна родить нам с Ладом ребёнка! Он сказал, что это возможно, потому что ты из королевского рода, и вам от этого ничего плохого не будет!

Я тихо выпала в осадок, мгновенно сообразив, откуда дул ветер всё это время. Все эти рассуждения, которыми меня пичкала Алила: не хорони себя! ты точно не собираешься кем-то обзаводиться? Лад так за тебя переживает, так о тебе заботится…

— Алила, — очень тихо сказал Лад. Так тихо, что она нервно дёрнулась, но ничего не сказала. Он обернулся ко мне: — Слава… поверь мне…

— "Поговорим об этом позже", да? — прошипела я. То ли оттого, что Алила призналась, то ли Лад снял заклинание, но я неожиданно осознала, что произошло, и едва не расплакалась. — Когда "позже", завтра, послезавтра? Ты… вы оба…

— Слава, — робко начала Алила, но я только помотала головой, попятилась и зажмурилась.

Мне захотелось оказаться подальше от этих предателей. Но моё сознание заметалось между Гверфальфом, папой и Синеглазкой, и, пока оно решало, к кому броситься поплакаться, меня саму рвануло куда-то вбок. Я открыла глаза и уставилась в знакомую мерзкую жирную рожу.

— Попалась птичка, — удовлетворённо сказал Челси и гадко ухмыльнулся.

Глава 2. Как спасать себя и не только

Увидев прямо перед собой врага, я не стала долго думать — в один прыжок оказалась рядом и по-кошачьи полоснула его ногтями по роже (благо Алила, увлёкшись, сделала мне маникюр убийственной длины и остроты, а я поздно заметила и, к счастью, забыла исправить). Кулаком другой руки я в лучших Федькиных традициях врезала новоявленному главе Совета в глаз, и уже хотела добавить, но кто-то перехватил меня сзади за талию. Я пнула мешающего и рванулась снова, но мои руки неожиданно оказались скрученными за спиной, я дёрнулась и услышала знакомый холодный голос:

— Тихо, тихо, Ваше Высочество, не заставляйте меня делать вам больно. На этот раз вам не сбежать.

В ответ я зашипела и пнула приспешника Челси изо всех сил куда дотянулась. Руки мгновенно пронзила боль — они вывернулись под каким-то невообразимым градусом. Я не сдержалась и жалобно взвыла.

— Ну вот видите, это очень неприятно, — лживо посочувствовал этот тип.

— Да пошёл ты! — прошипела я, пытаясь выспрямиться. Мне "помог" Челси, отогнув мою голову к спине так, что заболела шея. Зато я увидела глубокие царапины на его роже, а также подбитый глаз, и злорадно ухмыльнулась.

Челси несколько секунд смотрел на меня, а я — на него (я успела понять, что он не просто скотина, а скотина очень умная, и даже чуть-чуть испугалась). Потом он убрал руку, преспокойно провёл ею по своей одутловатой роже, и царапины и фингал исчезли, как будто их и не было. Так нечестно! Челси тем временем кивнул своему охраннику, и тот отпустил меня. Как мило! Значит, не боитесь меня? Зря! Я разогнулась, уставилась на Челси и застыла в раздумье: что бы такое хорошее ему пожелать? Уж больно много кровожадных мыслей разом крутились в голове, я никак не могла сконцентрироваться на одной! Челси не стал дожидаться, коротко взмахнул рукой и залепил мне пощёчину, от которой я должна была бы улететь на другой конец комнаты. Но его ладонь даже не коснулась моей щеки, зато он взвыл и замахал рукой.

— Защитное заклинание! Да какое! Действует против меня! — он пристально уставился на меня своими выпуклыми блёкло-серыми глазами. — Догадываюсь, Ладимир Валтарис, так? А он тобой дорожит, — он хмыкнул, гадко на меня посмотрел: — Догадываюсь, почему. Впрочем, полагаю, заклинание можно убрать…

Он поднял руки, стал выводить какие-то пассы у меня перед лицом, поморщился, что-то пробормотал, и я вдруг увидела прямо перед глазами радужную плёнку. Челси торжествующе ухмыльнулся, сжал пальцы, и плёнка лопнула. Похоже, именно она защищала меня, отражая пули в тот день, когда…

— Интересно, — вырвал меня из воспоминаний Челси. — А он сильный маг, этот Ладимир Валтарис. Я подозревал, но чтоб настолько… — Челси пристально посмотрел на меня, прищурившись. Я ответила ему твёрдым взглядом — ничего он у меня не выведает! А Челси выдал:

— И как он в постели?

Секунду я пялилась на него, ошарашенная выбором вопроса, а потом совершенно искренне заржала. Увы, при всём желании, даже пытками, ему не вырвать из меня ответ на этот вопрос! Челси явно не ожидал такой реакции, поэтому просто тупо пялился на меня, багровея. Как только дыхание восстановилась, я пробормотала:

— Не твоё свинячье дело! — подумала секунду и с чувством добавила: — Жирный хряк!

Челси только хмыкнул, схватил меня за волосы, дёрнул в сторону и припечатал лбом о столешницу. Я даже не пискнула и почти в обмороке свалилась на пол. Естественно, и пожелать я ничего не успела. А когда голова, по ощущениям, только что разделилась на две равнозначные части, сконцентрироваться совершенно невозможно.

Когда я немного пришла в себя, Челси и его охранник стояли надо мной. Оба сосредоточенно на меня уставились.

— Снова не пробраться! — буркнул Челси. — Сбить с толку её не удалось. Отвлечь на боль — тоже! Похоже, в этой хорошенькой пустой головке больше одной мысли удержаться не может. Ей либо смешно, либо больно, а ещё и думать при этом она не умеет! Плохо! Мне нужны сведения! Сама она их не расскажет! А достать магией не получается! — почти завизжал он в ярости.

— Сожалею, господин, — негромко сказал второй, и Челси неожиданно резко успокоился, хотя и продолжил сверлить меня взглядом. — Я тоже чувствую только, что ей больно. Ни единой мысли. И это не заклинание. Это, если хотите, её образ существования.

— Что ж, придётся пытать, — буднично отозвался Челси. — Хотя… — он посмотрел на меня, что-то обдумывая — его рожа была в этот момент особенно отвратительной. — Я знаю, кто может нам рассказать даже больше, чем она… — Он наклонился, приподнял брови и сделал жалостливое выражение лица: — Лишь бы я не сделал тебе больно, бедная принцесска! А я заодно совмещу приятное с полезным…

Он ухмыльнулся и попытался прикоснуться к моей щеке, я презрительно скривила губы и брезгливо отодвинулась. Челси хмыкнул, снова коротко размахнулся, и на этот раз пощёчина отправила меня обратно в нокаут.

— Поднимай и неси её за мной.

Охранник галантно перекинул меня через плечо и начался долгий спуск вниз. От ударов у меня шумело в голове, и мысли отказывались складываться в ровные цепочки. Я попыталась запомнить спуски и повороты, но на полпути сдалась — выстроенная в голове схема была раз в десять сложнее Миносского лабиринта. Интересно, к кому это меня тащат? Теоретически, стоит мне захотеть оказаться рядом с Гверфальфом, и я свободна. Но вот не выяснить, кто там у Челси, я не могу. Тем более я, кажется, знаю, кто.

Наконец мы остановились, загремел замок, заскрежетала дверь…

— Заноси, — скомандовал Челси, мы снова куда-то спустились. — Отлично, ставь на пол.

"Я ему, что, мебель?! Никакого уважения к наследной принцессе", — немного нервно хихикнула я про себя. Охранник послушался, и я еле устояла на ногах — голова закружилась. К счастью, Челси не заметил моей слабости — он повернулся к охраннику и приказал:

— Иди, выполни моё поручение. И постарайся на этот раз вытрясти из него всё! Напомни ему, чем он рискует, если не добудет полный план или скроет хоть малейшую деталь!

Охранник кивнул и вышел. Интересно, о ком это они? Я проводила взглядом этого типа, прикинула, что мы с Челси одни… Он понимающе усмехнулся:

— Размышляешь, не попытаться ли меня убить? Не советую. Видишь эту дверь? Думаю, тебе интересно, кто за ней, ведь он орал: "Это тебе за Славу!", когда пытался убить меня, — Челси поморщился и инстинктивно потрогал бок.

— Очень жаль, что ему не удалось проткнуть этот слой жира, — хмыкнула я, обведя взглядом его расплывшуюся давно и капитально фигуру. Челси злорадно посмотрел на меня:

— Рано радуешься. На нём хитрое заклинание: пока он сам не захочет рассказать, сведения из него не вытащить даже магией. Впрочем, пытки — это даже интереснее, хотя и дольше… — Челси мечтательно прикрыл глаза и улыбнулся так, что меня передёрнуло. А он тем временем уже уставился на меня хитро: — Но, к счастью, он счёл нужным объяснить мне, что мстит за тебя. Так я узнал, что ты очень огорчилась, потеряв своего дружка, и вообще привязана к проклятым. Это навело меня на некоторые размышления… Но об этом позже. У нас с тобой ещё много времени впереди, — его губы расплылись в похотливой улыбке. — Ты мне понравилась, ещё когда я увидел тебя в первый раз. На берегу озера, в этом разноцветном белье, которое едва прикрывало твоё тело…

Меня передёрнуло. С этого дня — только закрытые купальники! Извращенец!

— Да лучше сдохнуть! — гордо фыркнула я, презрительно кривя губы.

Челси перекосило, он распахнул дверь и толкнул меня внутрь:

— Не хочешь по-хорошему, тебе же хуже, — он повернулся влево: — Эй, посмотри-ка, кого я тебе привёл! Ах да, ты же не можешь!

Челси довольно захрюкал, а я посмотрела в ту сторону. В комнате с низким потолком и каменными стенами было достаточно света, исходящего от очага (рядом с которым были разложены такие инструменты, что мне стало нехорошо). Я посмотрела на стену напротив этого очага и увидела прикованного к стене человека, или, вернее, то, что осталось от его истерзанного тела.

Мне стало очень, очень больно. Я догадывалась, что это Станти, но даже если это не он…

Я вспомнила боль, рвавшую меня на лоскуты, когда умирал Адрей…

Челси не имеет права на существование.

— Ну же, поздоровайся с той, из-за кого ты здесь и оказался, — продолжал глумиться Челси. Он закрыл дверь и теперь с неприкрытым удовольствием наблюдал за ситуацией. — Язык-то у тебя пока есть! И ты мне ответишь на все вопросы!

Прикованный человек поднял голову, и мне хватило десятой доли секунды, чтобы узнать Станти, даже несмотря на то, что его лицо было разбито и изрезано, а глаза, если они и были, скрывались за коркой засохшей крови.

— Слава, — тихо произнёс он, едва разомкнув губы.

И голос был его. А я не могла ничего ответить, потому что даже если я сейчас пожелаю Челси сдохнуть, и он отбросит копыта, это не спасёт Станти. Моих медицинских знаний хватило, чтобы понять, что он умирает. Стоп, я могу сконцентрироваться и пожелать ему выздороветь, подумаешь, ещё лет восемь отвалится от моей долгой жизни… Я похолодела, вспомнив о блоке, поставленном на мне Адимом. Я совсем забыла об этом! Насколько теперь ограничены мои возможности?! Ну почему я не попросила Лада снять его! Может, из-за этого блока у меня и не получилось тогда спасти…

— Ну, что же ты молчишь? — раздался рядом издевательский голос Челси. Не дождавшись от меня ответа, он повернулся к Станти, напрягшему закованные руки. — Но ты не расстраивайся, видел бы ты её глаза, она чуть не плачет, по тебе, бедняге, — лапа Челси поползла вниз с моего плеча. — Впрочем, у неё не только на глаза можно посмотреть!

Я отбросила его руку и шарахнулась к Станти, так что между мной и Челси оказался стол, о назначении которого мне было даже страшно думать.

— Слава, — позвал Станти, я протянула руку, приложила к его щеке, он слабо ткнулся в мою ладонь. — Прости меня!

— Ох, я сейчас расплачусь, — издевательски заржал Челси, обходя стол.

Я приготовилась защищаться, но неожиданно закружилась голова, и комната поплыла перед глазами. Челси схватил меня за плечо, так что я не удержалась и вскрикнула от боли, а он впечатал меня в стол, прижимая своей мерзкой тушей. Мне стало так противно, что я чуть было не заплакала, но вместо этого извернулась и яростно впилась в его руку зубами. Он заорал и попытался её выдернуть, но я вцепилась мёртвой хваткой, и только очередной удар заставил меня разжать зубы.

— Чёртова сука! — прошипел Челси, небрежным взмахом руки переводя меня в состояние выброшенной на берег медузы. — Сейчас ты у меня получишь!

— Не трогай её! — закричал Станти и закашлялся. Челси обернулся к нему, не отпуская меня, и я увидела, как сжимаются кулаки Станти, как он пытается вырваться. — Не смей трогать её!

— Вот как? Ты, жалкий прикованный полудохлый раб, будешь приказывать мне? — вкрадчиво поинтересовался Челси. На несколько секунд в пыточной повисло молчание, потом Станти тихо ответил, опуская голову:

— Я расскажу тебе всё, что ты хочешь знать о восстании. Только отпусти её…

— Не надо! — крикнула я, отчаянно пытаясь пожелать, чтобы всё это прекратилось, но сконцентрироваться не было никакой возможности, а может, я нечётко выражала желание. Ну почему я проигнорировала упражнения! Тупица! Шесть сессий тебя ничему не научили! Ой, ну о чём я думаю?! Сконцентрироваться!

Челси усмехнулся, поворачиваясь ко мне.

— Ну вот видишь, я же говорил, что он всё расскажет, лишь бы не видеть… точнее не слышать, детка, — он погладил меня по щеке, я яростно пнула его под коленную чашечку — ура, попала! Он тонко ойкнул, а я продолжала изо всех сил пинаться:

— Станти! Не говори ему ничего! Да он свои причиндалы в жировых складках не найдёт! А если найдёт, я его кастрирую!

Я неожиданно поняла, что Челси не успевает уворачиваться от моих пинков и возликовала. Вообще странно, такой могущественный маг, а не может от меня защититься! Челси словно услышал мои мысли, сощурился, сделал надо мной пасс, и я без сил свалилась на стол. Он радостно прокомментировал свои действия, наваливаясь на меня:

— Ну вот, детка, теперь ты будешь лежать тихо! А твой дружок немного потерпит! — Челси жестоко усмехнулся.

Ну нет, сдаваться я не собираюсь! Соберись, Слава! Для начала, отвлечём его от меня:

— А как же сведения? — еле промямлила я — рот плохо слушался.

— Ух ты! Да она ещё и говорить может, какая сопротивляемость магии! — поразился Челси. — Сведения — потом! Я рискнул отменить приказ на уничтожение, чтобы получить тебя, принцесса. И не собираюсь ждать. Проучить одну из вас, надменных сучек из королевской семьи! Я всегда об этом мечтал!

Пока я тихо фигела от сознания того, что жизнью обязана застарелым (ведь вышеупомянутых дам убили столько лет назад!) комплексам этого урода, Челси попытался своими жирными потными ручонками одновременно стащить с меня одежду и полапать за грудь. Сил сопротивляться у меня не было, но я даже не пискнула, чтобы не порадовать этого гада и не мучить Станти. Ну вот, опять всё самой делать, на мужчин нельзя положиться… я покосилась на Станти. Славка, очнись, какая помощь, он и так едва жив, ничего не видит, да к тому же прикован! Придётся самой выбираться и его как-то спасать…

На самом деле, всё, что мне пока что оставалось — это изо всех остатков сил вжаться в стол. Я мысленно поблагодарила Алилу за то, что она надела на меня такое тесное бельё — в какой-то момент Челси пришлось отпустить меня обеими руками, и я предприняла жалкую попытку сопротивления, легко подавленную на корню. Но это отвлекло нас обоих и, наверно, только поэтому Челси не заметил цепь, секундой позже захлестнувшую его горло. Маг захрипел, выпучил глаза и задёргался, открывая мне страшное лицо Станти, который душил его из последних сил. Заклинание на мне мгновенно ослабло, я соскочила со стола с целью помочь и увидела, как налились яростью глаза Челси, как шевелятся его губы… Заклинание! Он пытается произнести заклинание!

Я схватила попавшиеся под руку тяжёлые железные щипцы и с размаху ударила его в висок с воплем:

— Сдохни, гад!

Челси дёрнулся, но даже не потерял сознание, и тогда я ударила ещё раз, и продолжила бить, повторяя: "Сдохни, сдохни, сдохни!.."

Я остановилась, только когда он наконец закатил глаза и осел на пол, а рядом устало опустился Станти. Я отрешённо удивилась тому, что у полумёртвого Станти взялись силы вырвать кандалы из кирпичной стены, наклонилась над Челси и зашарила по его туше. Было непонятно, жив ли он ещё, но если нет — что ж, плакать не стану!

Ключей оказалось много, все были на одной связке, и подошли только шестой для рук и седьмой для ног. Я долго провозилась с ними, надо было уходить, но от избытка эмоций меня трясло, и я никак не могла попасть в скважину, понять, в какую сторону вертеть ключ, и куда мне тащить Станти, и как сделать так, чтобы нас не нашли…

— Слава, — прошептал Станти, ища мои руки своими.

— Я здесь, — я мягко взяла их.

— Если когда-нибудь сможешь, прости меня. Мне будет легче… я не могу спасти тебя, вывести отсюда…

— Ну что ты, — я собралась с силами, приподняла его, усадила, уложила его голову к себе на плечо. — Ты меня спас от Челси, это всё искупает.

— Я неожиданно ощутил прилив сил, уж не знаю, откуда им взяться, — прошептал он. — И словно увидел Челси, хотя думал, больше никогда ничего не увижу… Прости меня, я тогда так говорил, потому что думал, что потерял тебя, что ты не такая, какой я узнал тебя… — из последних сил проговорил он затихающим голосом и тяжело обвалился на меня.

Я ничего не сказала, только осторожно поцеловала его в уголок разбитых губ, пытаясь представить, как заживают его раны, и надеясь, что хотя бы умереть ему не дам. Станти едва слышно прошептал:

— Не надо, у меня все зубы сломаны, ты поцарапаешься…

Я засмеялась немного грустно:

— Станти, Станти! Спасибо за заботу, но вообще-то я так тебя и не собиралась целовать. А ты мог бы и потерпеть! В конце концов, я настаиваю!

— Повинуюсь, моя принцесса, — он чуть улыбнулся разбитыми губами. — Пусть это будет последнее, что я испытаю в жизни… я умру счастливым.

Мне надоела эта болтовня, поэтому я повернула голову и стала мягко целовать его лицо. Прямо скажем, удовольствие было весьма сомнительное, но зато ощущение — совсем как с Таниславом, когда я вытягивала из него яд: я знала, что делаю всё правильно, только на этот раз я просто залечивала раны Станти. Не такой уж он умирающий, вон как бодро болтает, значит, всё будет хорошо. Обязательно будет.

И вдруг в дверь заколотили, раздались голоса, и я поняла, что надо выбираться. Если несколько минут назад я паниковала, тщетно стараясь придумать, как одновременно обезвредить Челси, освободить Станти и убраться нам обоим отсюда подобру-поздорову, то сейчас была уже совершенно спокойна.

— Слава, — Станти встревоженно поднял голову, — ты меня лечишь? Как тогда Адрея?

— Да! Только не говори, что я не должна была этого делать! — возмутилась я.

— Мар сказал, ты каждый раз отдаёшь частичку своей жизни!

— Ничего, она у меня длинная!

— Слава! — воскликнул он, потом осёкся: — Спасибо. Моя жизнь теперь твоя, хотя она и так всегда была твоей… Но нам надо выбираться, я должен спасти тебя!

— И как ты себе это представляешь? — фыркнула я, подтягивая его ноги ближе. Попробую утащить его с собой. Так, сконцентрироваться. — Состояние у тебя всё ещё не слишком-то обнадёживающее, а их там много. Сиди тихо!

— Но…

— Тихо! Сейчас Я тебя спасу!

Я зажмурилась и очень захотела оказаться рядом с Адимом — он же врач всё-таки. А ещё я представила, что, как Баба Яга, заметаю за собой след метлой.

Ещё до того, как я открыла глаза, я знала, что у меня получилось.

Мы со Станти оказались в небольшой зале, Адим сидел вполоборота в кресле у горящего камина и читал. Я покашляла, он подскочил и обернулся к нам.

— Извини за вторжение… — начала я.

— Слава! Станти! — он встал и в два шага оказался рядом с нами, наклонился над Станти. — А мы уже думали, ты умер!

— Умер бы, если бы не Слава! — подтвердил тот.

Адим посмотрел на меня с каким-то странным выражением. Чудесно, он ведь тоже узнал, что я принцесса… Вот ещё один от меня отвернулся.

— Я уже ухожу, — пробормотала я, вставая и скидывая Станти ему на руки.

— Слава! — Адим безжалостно выпустил Станти, с наслаждением вытянувшегося на полу, и вскочил. — Ты можешь оставаться у нас сколько хочешь! Мне не важно, что ты принцесса, я знаю, что ты хороший человек, — он сочувствующе посмотрел на меня. — Ты потеряла любимого, я знаю, что тебе тяжело сейчас. И если я чем-то могу помочь, как-то тебя поддержать…

— Спасибо, — прошептала я и закусила губу, чувствуя, как размякаю от его заботы и, чего доброго, вот-вот расплачусь. Собралась и сменила тему: — Ты не мог бы вылечить Станти? Я начала, но не успела закончить, — я посмотрела вниз на чуть улыбающийся предмет обсуждения. — А то некоторые попадаются в лапы Совета, а их потом приходится целовать!

— Слава, я тебе так благодарен! Как только немного подлечусь, с удовольствием верну тебе все потраченные на меня поцелуи, — заявил он в ответ, протягивая руку и безошибочно находя пальцами мою щиколотку.

Я покосилась на усмехнувшегося Адима и на всякий случай отошла на шаг:

— Забери-ка это чудо в перьях, а то что-то он уже больно живой!

— Давай-ка, вставай, — Адим поднял Станти. Перекинул его руку через плечо, обернулся ко мне, заговорив тоном строгого учителя: — Слава, подожди меня, здесь, пожалуйста. На тебе больше нет блокировки. Думаю, Лад снял её, нам нужно об этом поговорить.

— Хорошо, — обречённо вздохнула я.

Он увёл Станти, а я рухнула в кресло, вздохнула с облегчением, откинула голову на спинку и закрыла глаза.

После пары минут бездумного расслабленного сидения в удобном кресле у мирно потрескивающего в камине огня мои мысли вернулись к блокировке. Ну почему я решила, что она всё ещё на мне? Могла бы сразу пожелать Челси сдохнуть в мучениях. Может, сейчас, а то вдруг он выжил? Так я теперь далеко от него. Хотя, возможно, не обязательно смотреть на объект пожелания долгой и болезненной кончины. Вряд ли действенность от расстояния зависит. Надо было всё же дочитать "Руководство"! А всё моя лень! Так, хватит.

Я сконцентрировалась, приготовилась пожелать Челси что-нибудь крайне нехорошее и вдруг ощутила укол совести. Вроде как добивать раненого… Славка, да ты совсем сбрендила! Какое благородство может быть по отношению к этому ублюдку?! Но мне вспомнились убитый Адреем эльф и моя реакция тогда…

Воспоминание о любимом, убитом приспешниками Челси, всё поставило на свои места. И я от всей души неожиданно пожелала Челси: "Щоб тебе розiрвало!", некстати вспомнив покойную бабушку, такими словами гонявшую наглую крысу в подполе. Выбрала, конечно! Хотя, Челси — крыса и есть. Наглая, жирная, мерзкая крыса. С покрытой проплешинами тусклой шерстью, маленькими круглыми выпуклыми глазёнками, сточенными жёлтыми зубами и противным тонким голым хвостом. Мерзкая, мерзкая крыса!

Я обнаружила, что меня трясёт от омерзения и ненависти, и усиленно принялась за дыхательную гимнастику. Не стоит тратить мои нервные клетки на этого гада! Успокоившись немного, я подумала, что хорошо, если пожелание сбудется, но сомнительно — всё-таки он супер сильный маг, наверняка кучу защит на себе наворотил. А меня неотступно преследовала другая мысль. Спросить Адима, не из-за его ли блокировки я не смогла спасти Адрея? Нет. Моя вина — это только моя вина, и лучше ему не знать, что я пыталась.

Я тяжело вздохнула и выгнала из головы всё мысли. Несколько минут я сидела так, потом тихонько, краешком сознания коснулась Ладимира (этому я у хаклонгов научилась). Да, я сержусь на него и особенно — на Алилу, но вдруг он решит пойти за мной к Челси? Это же ужас!

— Слава, где ты?! — раздался в моей голове перепуганный голос Лада, и я подпрыгнула от неожиданности — получилось! — Я пытался тебя найти, но не чувствовал! Да, вижу, ты у Тиорандов. Я сейчас приеду за тобой. Слава, пожалуйста, дай мне объяснить…

— Потом, — оборвала его я, "закрываясь", потому что всё ещё на них сердилась. Я вздохнула и надулась. Вернусь, устрою Алиле! Но возвращаться пока совсем не хотелось.

Я открыла глаза, и мой взгляд упал на лежащую на столике потрёпанную книгу, которую до моего прихода читал Адим. От чистого безделья я взяла её и открыла наугад, ожидая увидеть какое-нибудь медицинское исследование, но…

"Его губы страстно впились в её нежную шею, и она сладко застонала…"

Я недоумённо уставилась на книжку — я точно у Адима? У спокойного, сдержанного, уравновешенного, совершенно нормального мужчины? Который читает любовные романы?!

Я повернула книгу и посмотрела на обложку, но она была нейтрального коричневого цвета, без обычных на подобном чтиве полуобнажённых красавиц, сладострастно подыхающих от счастья в объятьях мускулистых мачо. Я снова вернулась к тексту:

"Её пальцы заскользили по его груди, расстёгивая рубашку и стягивая ткань с мощных плеч. Она снова застонала, приникая к его губам трепещущим поцелуем…"

Ужас! Нет, Адим не может читать такое! Или может?! Определённо может, судя по состоянию растрепавшейся обложки и стёршимся от времени и частого использования уголкам страниц!

"Его руки убрали ткань платья, открывая нежные округлости её грудей его жадному взору. Ксандр накрыл мягкие и упругие холмики своими широкими ладонями и чуть сжал пальцы…"

Хм, это уже не любовный роман, скорее эротика, чуть ли не с уклоном в порно…

— Занятные книжки ты читаешь, — раздался незнакомый голос прямо над моим ухом, я подскочила, захлопнула книгу, прищемив в ней палец, выдернула его и судорожно замахала кистью в воздухе.

Незнакомец засмеялся, взял мою ладонь в свою, наклонился, коснулся губами прищемлённого пальца, и тот неожиданно перестал болеть. А "целитель" обошёл кресло и присел на ручку стоящего напротив.

Он оказался парнем на вид лет двадцати шести-двадцати восьми, с прямыми чёрными волосами чуть ли не до пояса и выразительными чертами лица, чёткостью напомнившими мне северных индейцев. Высокие скулы и разлетающиеся изящными углами брови только усиливали сходство, но вот молочно-белая кожа совсем не вписывалась в образ. Взгляд слегка раскосых угольно-чёрных глаз — пронзительный, но не наглый. И тем не менее, в них почему-то совершенно невозможно было смотреть. Тёмно-фиолетовая рубашка, заколотая у горла брошью с чёрным камнем, и простого покроя жилет и брюки ему очень шли. Я уже привыкла, что мужчины здесь одеваются почти так же, как в моём современном мире, и человек, словно сошедший с картины конца девятнадцатого века (если не считать роскошных волос, небрежно рассыпавшихся по плечам), меня удивил и заинтриговал.

— Это книга Адима, — пробормотала я, вспомнив о его замечании. Незнакомец чуть усмехнулся:

— Рассказывай.

— Правда! — возмутилась я. Он усмехнулся шире:

— Сделаю вид, что поверил тебе. Давай знакомиться, красавица, меня зовут Леонар. Можешь звать меня Лео или Нар, как тебе больше нравится. Я младший брат Адима, и Тиоранд, как и он, — он чуть склонил голову к плечу, беспардонно меня рассматривая. — А глядя на тебя, я никак не могу понять, из какого ты рода. Ты ни на кого не похожа.

— А я, может, вообще… — я неопределённо пожала плечами.

Он покачал головой, чуть улыбаясь. Улыбка была несколько отрешённая, и он стал чуть-чуть похож на Адима, но весьма несильно! У Адима простые черты лица, а у этого господина — утончённые. Такие… Изысканные, пожалуй. И манера держаться — прохладная и немного отстранённая. На меня при взгляде на подобную высокомерную красоту тоска нападает — такие люди обычно до невозможности уверены в себе и безразличны к окружающим.

— Нет, ты одна их наших, — он наклонился, едва прикоснулся кончиками пальцев к моему виску, но в голове перестало шуметь после ударов Челси. — И дело даже не в том, что большинство наших девушек темноволосы. Хотя такой красивый каштановый цвет я ни у кого не припомню, — он наклонился ещё и посмотрел мне в глаза неожиданно грустно и ласково, словно в душу заглянул: — У всех наших такие глаза — глаза тех, кто терял.

Я не выдержала и закрыла лицо руками. Он мягко отнял их.

— Я не хотел, пожалуйста, не плачь, — искренне извинился он, а я почувствовала себя очень несчастной. И даже не сразу отреагировала, когда он плавно наклонился ко мне и поцеловал мои раскрытые ладони, левую, а потом правую.

И только когда я испуганно отдёрнула руки, он отклонился.

— Не пугайся, — спокойно сказал он. — Мне просто стало очень жаль тебя. Иногда мне удаётся забрать чужую боль. Но, честно признаюсь, твои руки так нежны, что я забыл о том, что хотел сделать.

Он резко встал и пошёл к выходу из залы. Ну вот, я его обидела, а ведь не хотела! Я перевернулась в кресле, привстала в нём на коленках, взялась за спинку, поколебалась и всё же сказала:

— Нар… Не уходи.

Это прозвучало так жалобно! Неудивительно, что он сразу развернулся. Когда он подошёл, я снова села в кресло, только поджала ноги. Он опустился рядом на ковёр, сложил руки на подлокотнике кресла, устроил на них подбородок, чуть наклонив голову, и посмотрел на меня.

Я смотрела на него, он на меня, и мы просидели так с минуту. Смотреть на него — одно удовольствие, но только не в глаза — слишком пронзительный у него взгляд. Потом Нар спросил:

— Как же тебя зовут, красавица?

— Танислава, — пробормотала я, опуская глаза.

— Красиво, — сказал он. — А из какого ты рода?

— Валтарис, — ещё тише сказала я. Не могу я признаться. Первое впечатление оказалось обманчивым, он вовсе не высокомерный равнодушный самовлюблённый красавец, а человек с душой, умеющей сострадать. И если я сейчас скажу…

Он взял одной рукой мою и задумчиво погладил запястье.

— Я хорошо знаю твой род, но тебя никогда не встречал. Кто твои родители?

Я посмотрела на него и не выдержала, стала подниматься:

— Я пойду, мне…

Он мгновенно усадил меня обратно.

— Это по ним ты носишь траур?

— Нет, слава Богу! — выдохнула я. — По любимому человеку.

— Ясно, — он утешающе погладил меня по руке: — Я вижу, что ты его очень любишь, и что тебе больно.

Я только кивнула.

— Танислава, очень красивое имя, — неожиданно сменил тему Нар.

— Можно просто Слава.

— Слава, — он внимательно посмотрел на меня.

— Ага. Та самая. Принцесса. А фамилию Валтарис я незаконно присвоила, — призналась я, отворачиваясь.

Не могу врать. И не хочу. Я всё же подняла глаза на Нара — он невозмутимо смотрел словно сквозь меня, наклонив голову, и наконец сочувственно сказал:

— Бедное дитя, — покачал головой, снова взял мою руку, отогнул рукав и мягко погладил её у запястья, потом убрал рукав дальше и снова прикоснулся к моей коже кончиками пальцев. — У тебя очень красивые руки, Танислава. Уже за одни эти нежные и сильные руки тебя можно было бы полюбить. Разумеется, я слышал о тебе. Я не знал тебя, но Адим всё время был на твоей стороне.

Я только кивнула. Он посмотрел на меня, встал, поднял меня за руки.

— Пойдём. Ты наверняка любишь цветы. Наша мать устроила огромную оранжерею, там сейчас лето, — мы вышли из залы, он крепко держал меня за руку, а я испытывала смешанное чувство боязни и доверия. — Адиму и Лайре она безразлична, но я часто помогаю матери.

Мы спустились вниз по лестнице, он приглашающе распахнул дверь, я вошла…

И медленно-медленно сделала несколько шагов по узкой дорожке среди такого разнообразия красок и форм… Все растения были мне по колено и выше, крыши не было видно за ветвями деревьев, откуда-то лился мягкий свет, дорожка еле-еле виднелась, и если не оглядываться, создавалось ощущение, будто я стою в тропическом лесу… Я медленно пошла вперёд, разведя руки и касаясь ими листьев и метёлочек трав, потом, немного нагнувшись, зашла под крону дерева, цветущего тысячами похожих на белых бабочек цветов… Как же здесь хорошо! Какая красота!

Я обернулась, Нар улыбнулся мне.

— Спасибо! — от всей души поблагодарила я.

Он только снова улыбнулся, и я пошла дальше, вглубь этого чудесного сада. Не знаю, сколько я шла, и не вспомню дорогу назад, но здесь так хорошо! Как будто нет ничего в мире, кроме этого сада, у меня нет прошлого, а будущее — всё здесь, мириады цветов, радужный хоровод… И запах, аромат счастья…

Я глубоко вдохнула и задержала дыхание.

— Здесь пахнет летом, — тихо сказал Нар, лёгким движением заправляя мне прядку за ухо. — Здесь пахнет жизнью… А ты пахнешь собой, только собой, и твой аромат прекрасно вплетается в гармонию сада, — он мягко коснулся губами моего виска.

Оригинальный комплимент, ничего не скажешь. И этот поцелуй… Хоть бы он не оказался таким же помешанным, как большая часть встреченных мною здесь парней. Вроде Тана… Но я его почему-то совсем не боюсь — может, потому, что вокруг так хорошо, что ни во что неприятное просто не верится. И он прав, здесь пахнет жизнью. И здесь хочется жить и любить эту жизнь, потому что она такая прекрасная…

Я обернулась и посмотрела Нару в глаза, наконец-то не боясь этого. Они оказались глубокими, спокойными и грустными. Нар взял меня за руку и повёл дальше, куда-то в бесконечные просторы лета, по траве, меж деревьев, дальше, дальше…

А ещё там пели птицы, и я слушала их, закрыв глаза и спиной ощущая гладкий ствол. Не знаю, сколько времени назад Нар привёл меня под крону цветущего дерева. Синие лепестки осыпАлись прямо на глазах и лежали ковром под ветвями, но сотни цветов ещё жили и благоухали, и множество бутонов готовилось распуститься.

— Это дерево надежды, — сказал Нар, садясь и жестом предлагая мне опуститься рядом. Я послушалась. — Оно так называется потому, что всегда, в любое время года, на нём есть хотя бы один цветок. И пока он цветёт, дерево живёт и готовится дать зацвести ещё тысячам и тысячам бутонов.

Просто удивительно, как человек, которого я встретила меньше получаса назад, так точно знает, что мне нужно, и так просто и ясно всё объясняет!

Нар обернулся и посмотрел мне в глаза. Потом протянул руку и мягкими прикосновениями пальцев стал вычерчивать круг посередине моей груди.

— У меня иногда получается забирать боль, — сказал он. — Мне очень жаль тебя, я не хочу, чтобы тебе было так больно, — он посмотрел на меня, чуть наклонился и резко отнял руку от моей груди. Я ойкнула от странного чувства пустоты. — Тебе лучше?

Я прислушалась к ощущениям и кивнула, а потом расслабленно откинула голову назад, затылком прижавшись к дереву.

— Спасибо.

— За что? — удивилась я, повернула голову и встретила его внимательный взгляд. — Тебе спасибо. Мне действительно стало гораздо лучше.

Он покачал головой, глядя на меня со смесью нежности и грусти.

— Ты дала мне гораздо больше, чем я забрал у тебя, — он осторожно коснулся моих волос, мягко провёл по ним, едва касаясь. — Я эмпат, я ощущаю, что чувствуют и думают те, кто находится рядом, независимо от того, желаю ли я этого или нет. Потому я прячусь здесь от всей той гадости, которой полны окружающие, и стараюсь встречаться с ними как можно реже. А у тебя очень тёплые, приятные чувства. И за это я тебе благодарен.

Нар убрал руку и медленно вытянулся на спине рядом, подложив под голову руки и закрыв глаза. Я только чуть улыбнулась — какие ещё у меня могут быть чувства рядом с тем, кто ко мне хорошо относится? И пусть он знает, что я чувствую и думаю, стыдиться мне нечего. Да и он не похож на того, кто будет лезть в тайники моей души.

Я успокоенно любовалась цветами, наблюдала за летающими между ними пчёлами и ни о чём не думала. Потом потянулась, разминая затёкшую спину. Мне, пожалуй, надо идти. Адим с Ладом и Алилой наверняка меня ищут.

Я повернула голову. Нар смотрел на меня.

— Погоди, — попросил он, мягко обхватывая меня ладонью за талию, и потянул вниз. — Пожалуйста, побудь со мной ещё немного.

Я прилегла рядом на боку, устроив голову у него на плече, и закрыла глаза, чувствуя, как он медленно гладит меня по волосам, едва касаясь. После нервного утра сегодняшнего дня вот так спокойно прилечь на траву под волшебной красоты деревом в окружении таких же прекрасных джунглей, где меня никто не найдёт и никто и ничто не будет напоминать о…

Да, это было то, что мне нужно.

Не знаю, сколько мы так пролежали, и подозреваю, что заснула под мерный стрекот кузнечиков, но из дрёмы меня вырвал раздавшийся над нами весёлый девичий голос:

— Вот вы где!

Я подскочила и открыла глаза, но никого не увидела.

— Не обращай внимания, это моя сестра, — Нар, не открывая глаз, попытался уложить меня обратно, но я почувствовала себя неловко, и он неожиданно не стал настаивать, взамен пояснив: — Она сидит над нами на дереве.

Подтверждая его слова, на лужайку рядом спрыгнула молоденькая белокурая девушка в коротком светлом платье и венке из цветов дерева надежды. Глаза у неё были серо-голубые, личико — круглое, чертами лица она походила на Адима. Занятно, братья у неё черноволосые и кареглазые, а она — светленькая. Но они с Адимом хоть похожи, а Нар с обоими имеет весьма мало общего.

Девушка села рядом по-турецки и посмотрела на меня:

— Привет, Танислава! Я Лайра. Адим так перепугался, когда тебя не нашёл! Никто и не подумал, что это Лео тебя умыкнул. Осторожнее с ним: он живёт одновременно в нескольких мирах, так что в следующую встречу может равнодушно пройти мимо!

Я покосилась на Нара, не очень понимая, но он молчал, по-прежнему не открывая глаз. Его сестра чуть грустно улыбнулась:

— У нас только Адим получился нормальным. Лео, это два человека в одном, два моих брата. Уж не знаю, как они там уживаются!

Я по-прежнему ничего не понимала, поэтому на этот раз вопросительно посмотрела на неё. А она уже неслась дальше:

— Он чувствует всех людей, все те чувства, которые они испытывают, даже те, о которых не догадываются, те, которые не показывают, все оттенки, всю боль и всё счастье… И он видит их по этим чувствам. Поэтому когда он тебя в следующий раз встретит, и у тебя будут другие чувства, может даже не заговорить с тобой.

— Неправда, — неожиданно сказал Нар, по-прежнему не открывая глаз. — Но сейчас ты должна объяснить Таниславе, почему ты сказала, что я — два брата в одном. Раз уж заговорила об этом.

— У нас так получилось, — Лайра уселась удобнее, — что мне навсегда осталось только пятнадцать, потому что я тяжело болела и могла умереть. Тогда Адим с мамой решили наложить на меня наше заклинание, и я выздоровела, но так до конца и не успела вырасти. И наверно, поэтому я осталась таким же ребёнком в душе, — она улыбнулась мне. Я улыбнулась в ответ — она милая, хотя почему-то мне кажется, что отношения с братом у неё натянутые. — А Лео… он у нас самый ненормальный, — подтвердила она моё впечатление.

— Однако, ты ласковая, — засмеялась я озадаченно — мне стало обидно за Нара. Он, конечно, немного странный, но они все тут, в разной степени…

— Да, — отозвалась она. — Он совсем на человека не похож. Адим у нас самый старший, потом у мамы родились близнецы, Лео и Леонар. И у них была очень тесная связь, а ещё они видели по ночам одинаковые странные сны, и разговаривали с жителями других материков, одновременно беседуя с нами за завтраком. А когда Лео убили, Леонар пригласил его жить к себе, в своё тело, сознание, не знаю точно, как, он никогда понятно не объясняет! — обиженно заметила она. — И не удивляйся, они оба были со странностями. А его, — она кивнула на Нара, — мы зовём Лео или Нар. Он отзывается когда на одно, когда на другое имя, и у него есть некоторые привычки, которых не было у Нара, но есть у Лео… Как брат он никуда не годится, поэтому я такая, как ты говоришь, ласковая.

— Извини, — смутилась я.

— Да ладно, ничего, — улыбнулась она. — Знаешь, что интересно? Мой получившийся из двух брат плохо переносит женщин. Подозреваю, что они там между собой не могут договориться, потому что вкусы у них разные, поэтому он их упорно избегает! А тут я сидела над вами минут пять, и он позволил тебе лежать у него на груди, и даже гладил тебя по волосам! Это что-то уже совсем невообразимое!

— Ага, а до этих пяти минут, ты, надеюсь, тут не сидела?! — буркнула я. Какое её дело вообще?! И не на груди я у него лежала, а головой на плече!

Она засмеялась.

— Нет, что ты! Просто Адим попросил меня найти вас. Это моя магия — я нахожу людей, — пояснила она.

— Я узнаю Славу, и буду так же хотеть быть рядом с ней, — неожиданно сказал Нар. — И если мне приятно быть с ней рядом, так это потому, что она совсем не тяжёлая, потому что она пахнет собой, а не духами и потому что у неё чудесные мягкие волосы. Не говоря уж о том, что она предпочитает молчать и в ней нет той мешанины чувств и мыслей, которой всегда полны женщины.

— Видишь, какой он привереда, — засмеялась его сестра.

— А ещё она называет меня Наром и очень ясно чувствует, — холодно добавил он.

— Камень в мой огород, — криво улыбнулась Лайра.

— Я знаю, что ты больше любила Лео, чем меня, — внешне равнодушно заметил Нар.

— А я знаю, что ты нарочно так говоришь, потому что он тоже там! — со слезами в голосе воскликнула его сестра.

— Там, — Нар открыл глаза, но его зрачки не шевелились, он смотрел на дерево над нами. — И я тоже. Мы оба здесь. Но это я. Это я и он.

— Я не понимаю, — её глаза наполнились слезами, — я никогда не понимаю, когда ты объясняешь!

Я не выдержала, повернулась и мягко коснулась её плеча. Девушка мгновенно беззащитно прижалась ко мне, и я обняла её.

— Даже Танислава ласковей, чем ты! — буркнула она, пряча лицо у меня на плече. — А она меня пять минут знает.

— Она со всеми ласкова, — Нар закрыл глаза. — Со всеми, кто не сделал ей плохого. Такой уж она уродилась.

— Да уж, — фыркнула Лайра. — Таниславе наверняка не придёт в голову сказать сестре, что та глупа и поверхностна!

Нар вздохнул:

— Я не умею лгать.

Его сестра надулась:

— То есть я глупая и поверхностная?

— Иногда бываешь.

Она молчала, и я отпустила её.

— Да, мне лучше, спасибо, Танислава. Какое у тебя красивое имя!

— Спасибо, — смутилась я, невольно подумав, что, кажется, надо предупредить её…

— Не бойся, ей это безразлично, — успокоил меня Нар и вздохнул: — Не пытайся, на всех не угодить. Хотя, ты всё равно думаешь, что все, кого ты встречаешь — хорошие, и боишься их обидеть. Это ужасно наивно.

— Я думаю, что БОЛЬШИНСТВО хорошие, — уточнила я немного обиженно.

Нар чуть улыбнулся, открыл глаза и посмотрел на меня:

— И я?

— А почему нет? — удивилась я. Он сел и, продолжая улыбаться, спросил:

— Ты слышала, как мы ругались с сестрой, обижаешься на меня из-за мелочей, но при этом всё равно считаешь, что я хороший?

— Да. А ещё… мне тебя жаль, — я смутилась и опустила глаза. Сказанула! Мужчин нельзя жалеть, они вечно самые сильные, самые крепкие, самые… Нар прервал мои размышления, повернувшись и невозмутимо пристроив голову мне на колени. Хорошо устроился?! Что она о нас подумает?!

Нар проигнорировал мой мысленный призыв и сказал, укоризненно глядя на сестру:

— Знаешь, почему я попросил Станиславу остаться, хотя на дух не переношу женщин? — и, не дождавшись ответа, пояснил: — Ей самой плохо и больно, но она при этом жалеет меня и думает обо мне очень тепло. За тебя, она, к слову, тоже искренне переживает, хотя увидела первый раз пять минут назад. Она добрая. А ты никогда не думала о том, каково мне. От тебя, дорогая сестрица, я очень редко получаю хоть какую-то поддержку. А Таниславе всё равно, что я — это два человека, она об этом вообще не думает.

Мнда… Кажется, надо внести поправку в мои знания о мужчинах. Поправку по имени Нар. Первый раз мужчина при мне признаётся, что ему нужно, чтобы его пожалели. Кажется, он мне всё больше нравится. Как бы объяснить…

— Просто я узнала тебя сегодня, и для меня ты такой, какой ты есть сейчас, — пожала я плечами.

Нар посмотрел на меня и неожиданно поднялся и сел рядом.

— Я пойду, — пробормотала его сестра, отворачиваясь. — Я вообще-то пришла позвать вас на чай, Нар знает где.

Он замер, а она быстро поднялась и ушла. Нар грустно посмотрел на меня:

— Я не хочу, чтобы ты уходила. Но тебе пора. Ладимир ждёт и после чая заберёт тебя.

— Я могу остаться, Ладимир не решает, что мне делать, — раздражённо отозвалась я.

Нар спокойно кивнул, уложил меня на траву и медленно лёг рядом, пристроив голову на моём плече. Я взяла одну из рассыпавшихся прядок и пощекотала кончиком его по носу:

— Хорошо устроился? Если хочешь продолжать использовать меня вместо подушки, то у меня к тебе просьба: не будь таким жестоким со своей сестрой.

— Скажи, почему мы с ней ругаемся? — безнадёжно спросил он. — Я пытаюсь сдерживаться, потому что люблю её, но… но не получается.

— Потому что ты не можешь простить ей, что она якобы любила брата больше, чем тебя, а она не может простить тебе, что ты выжил, а он в какой-то степени умер, — предположила я и сказала честно: — И то, и другое одинаково глупо. Она тебя любит. Если твоя возможность чувствовать до сих пор этого тебе не сказала, то она никуда не годится! Доверься моей!

— Доверяюсь, — усмехнулся он. — И я рад, что тебе со мной хорошо, что ты не боишься меня и не смотришь, как на уродца, шутку магии. Ты для меня — как глоток чистого воздуха после пыли подземелий.

Сказать, что мне польстило такое сравнение — значит, ничего не сказать! Нар неожиданно сел, посмотрел на меня и вдруг усмехнулся и положил руку на мою грудь.

— Как там… "он сжал своей широкой ладонью нежный и упругий холмик"?

Я неловко засмеялась (чего это он?! вроде я его не интересовала!) и напряжённо убрала его руку:

— Это была книга Адима!

Нар усмехнулся, потом неожиданно покачал головой и сказал:

— Не бойся. Раз ты не хочешь, мы будем друзьями. Не обижайся на меня, я не хочу, чтобы ты уходила, мне ни с одной женщиной не было так восхитительно свободно. Им свойственно безжалостно судить мужчину, одновременно примеряясь: стоит ли с ним связываться?

— Не волнуся, это не мой случай, — беззаботно отозвалась я, Нар кивнул. Ну что ж, этот вопрос мы выснили.

Я умиротворённо перебирала его волосы и борясь с глупым желанием подёргать легонько за свисающие почти до земли прядки. Давно хотела завести кого-нибудь пушистого, и вот, пожалуйста, мечта сбылась, только несколько необычно.

— Давай не пойдём пить чай, а? Я не хочу уходить. Мне и здесь хорошо и, если честно, ужасно лень…

— Я сказал Адиму, — кивнул Нар. — Оставайся, мне нравится быть рядом с тобой. А ещё я обожаю то, как ты чувствуешь — полностью отдаваясь одному чувству, и люблю чистоту твоих чувств… — он лёг рядом, перевернулся на спину и закинул руки за голову. — Знала бы ты, как мне надоели суматошные пошлые мыслишки… Поэтому я и не люблю женщин.

Курица — не птица, а женщина — не человек?!

— Ты — не женщина, ты — друг, — успокоил меня Нар.

Я засмеялась:

— Рада этому! Не волнуйся, я тебя не буду домогаться — ты меня, как мужчина, совершенно не интересуешь. А почему, ты сам знаешь!

Нар ничего не сказал, но, повернув голову, я увидела, что он улыбается, закрыв глаза. Всё-таки хорошо, когда друг — эмпат!

В оранжерее было достаточно жарко, и вскоре у меня мелькнула мысль, что чай, в принципе, не такая уже и плохая идея.

— Лежи, — Нар поднялся, я не послушалась и села. — Я принесу тебе апельсин — за водой идти слишком далеко.

— Ох, приятно, когда друзья знают твои желания, — я обрушилась обратно на мягкий мох, усыпанный цветами. Нар посмотрел на меня, улыбнулся и отправился за обещанным апельсином.

И только минут через пять я задала себе вопрос: как получилось, что я так доверяю парню, которого едва знаю? Сколько времени мы с тем же Ладом завоёвывали доверие друг друга и то, он всё порушил в один миг! Впрочем, я несправедлива — что он мог поделать, если я его бесстыже домогалась? Наоборот, он повёл себя в высшей степени достойно! Алила, вот кто виноват! Ну зачем она это вытворила?! Я сейчас вообще не способна что-то чувствовать, да и слишком неприятное воспоминание связано теперь с Ладом.

Я вздохнула и, чтобы отвлечься, встала и уткнула нос в гирлянду жёлтых цветов, спускающихся с дерева поблизости. Аромат был несильный, но очень приятный. Я закрыла глаза и вдохнула глубже…

Что-то в Наре есть, что я никак не могу понять, и это ужасно меня интересует. Вроде бы он спокойный, едва ли не холодный, но при этом ранимый. Казалось бы, довольно циничный человек, но совсем не озлобленный. Такой весь изысканный, но преспокойно валяется на траве. Явный одиночка, но сам заговорил со мной… Странный он, что, впрочем, с его историей и неудивительно! Странный, но хороший. И мне с ним так легко и спокойно, как… как с самой собой. Да, пожалуй, то, что он — эмпат, это очень, очень хорошо!

Нар подошёл неслышно, и я обернулась, только когда он коснулся моего плеча. Я взяла протянутый большой очищенный апельсин и засмеялась:

— Мы как Адам и Ева в райском саду! Вернее, как змей-искуситель и Ева!

— Хорошее сравнение, — усмехнулся Нар, садясь. — Но, увы, древа познания здесь нет. Так что ты можешь смело съесть этот плод, который, к тому же, не яблоко.

Я взяла апельсин, разделила на две равные части и одну протянула ему.

— Вот теперь, действительно, как Адам и Ева, — усмехнулся Нар, беря свою половинку.

Я засмеялась, отделяя дольку, и положила её в рот, Нар последовал моему примеру. Увы, когда с апельсином было покончено, он посмотрел на меня немного грустно и сказал:

— Тебе пора.

Я ответила ему недоумённым взглядом, а он продолжил:

— Ты можешь приходить, когда захочешь. И не верь Лайре, она не права. Я по-прежнему буду хотеть быть с тобой, даже если ты изменишься.

— А сейчас мне надо уйти? — вздохнула я. Не хочу покидать этот сад и его самого, такого невозмутимо-спокойного, такого понимающего, такого…

— Да, — кивнул Нар. — Скоро вечер, а ночью со мной лучше не общаться. Мне часто снятся слишком живые сны, иногда наяву и… я бы не хотел тебя пугать. Поэтому, Танислава, я буду ждать тебя исключительно днём. Хотя и думаю, что ты больше не придёшь.

— Почему? — обиделась я.

— Потому что Ладимиру свойственно излишне оберегать тех, за кого он считает себя ответственным, — спокойно пояснил Нар. — Он постарается окружить тебя вниманием и заботой, и ты быстро забудешь обо мне, как и об остальных, кого ты встречала лишь раз. Может, это и к лучшему. Прощай, Танислава.

— Я приду, — упрямо сказала я. — Ты меня плохо знаешь!

Он улыбнулся:

— Да будет так!

И я оказалась в карете напротив Ладимира.

Глава 3. Как действовать партизанскими методами

Лад ничего не сказал, только накинул на меня шубу и стукнул по передней стенке. Карета чуть покачнулась, трогаясь, и ровно понеслась прочь от дома Адима, Нара и Лайры.

Мы молчали. Я куталась в мягкий мех и думала, стоит ли ругаться, требовать оправданий, вообще с ним говорить? Устроить феерический скандал? Или молча облить презрением? Хотя вообще-то это Алила наложила на меня любовное заклинание, причём, явно без его ведома…

— Как тебе брат Адима? — прервал мои мысли Лад. — Он специфический человек, но вы с ним, кажется, поладили.

— Мы с ним чудесно поладили, — холодно отозвалась я и не удержалась: — Он от меня ничего странного не требует, в отличие от некоторых!

— Когда мы приедем, Алила извинится, — Лад отвернулся к окну, и я поняла, что из-за той странной ситуации ему тяжело со мной говорить. Мне тоже не очень хотелось обсуждать неприятное положение — после чудесного времени, проведённого у Нара, я чувствовала себя почти умиротворённо. Поэтому мы оба молчали.

— Я должен тебе объяснить… — наконец повернулся ко мне Лад. — Только сначала хотел спросить… Ты ведь не думала на самом деле, что говорила? Это было заклинание?

— Разумеется, — скривилась я. — По-твоему, я стала бы вешаться на тебя, когда Адрей… Спасибо, — прошипела я — всё-таки у Лада просто поразительная способность выводить меня из себя! — Теперь я знаю, что ты обо мне думаешь! Точнее, всегда знала! С самого начала ты считал меня дрянью! Впрочем, это не помешало тебе вынашивать планы по использованию меня в качестве инкубатора!

— Это неправда, Слава, — ровно сказал Лад, снова отворачиваясь. — Ещё когда мы узнали, что ты — принцесса… Алила восприняла всё слишком категорично. Я просто имел глупость сказать ей тогда, что проклятье не распространяется на тебя. И мужчина из проклятого рода, с которым ты будешь, не умрёт от этого. Разумеется, речь шла об Адрее. Тогда она спросила, можешь ли ты забеременеть. И я ответил, что, возможно, да…

— Почему "возможно"?

— Потому что у нас уже почти двести лет не рождались дети. И я не знаю, можем ли мы их иметь. Заклинание долгой жизни меняет организм, замедляет процесс старения. Неизвестно, как это сказывается на возможности иметь детей, — спокойно объяснил Лад. — Поверь, я не знал, что Алила наложила на тебя любовное заклятье. И тем более, с какой целью она это сделала. Ты мне очень дорога, но привязывать тебя к себе таким образом я бы никогда не стал.

— Лад… — я замялась. — Я, наверно…

— Забудь, — он вздохнул. — Это была блажь Алилы, давай попытаемся сделать вид, что ничего не случилось.

— Попытаемся, — вздохнула я согласно, и мы снова замолчали и не сказали ни слова, пока не приехали домой.

Алила покорно попросила прощения, пробормотав что-то про то, что неизвестно, удастся ли снять проклятие, а я — их верный шанс на то, что… Лад резко оборвал её, она снова извинилась и скрылась в своей комнате. У меня осталось тягостное впечатление, и я заперлась в своей. До ужина я старательно штудировала "Руководство", потом механически поужинала, и снова взялась за "уроки".

Я узнала, что дар мне достался от хаклонгов — у людей спонтанные маги рождаются крайне редко, а умирают, по понятным причинам, очень быстро. Пробуждается дар только у более-менее взрослой "особи" при особо сильном всплеске эмоций. Проще говоря, я уже достаточно подросла, а до этого ничего так сильно не желала. Я вдумалась и поняла, что действительно, всякие: "Пусть меня не спросят!" и "Хоть бы мама купила мне эту кофточку!" ни в какое сравнение не шли с тем, как отчаянно я захотела, чтобы Синеглазка жил. Потому что всякие там кофточки и оценки ничего не значат по сравнению с человеческой жизнью. Я вздохнула и упрямо вернулась к учебнику.

Увы, приходилось признать, что пользы от пресловутых упражнений — никакой. Ну как можно было в обстановке постоянной опасности и неизвестности последовать советам "Руководства":

"Успокойтесь".

Гениально! И как я могла успокоиться, когда меня постоянно били и лапали, а рядом умирал друг?!

"Отрешитесь от окружающего мира, сконцентрируйтесь на достижении цели".

Да если б я отрешилась, Челси бы не стал терять время!

"Для большей концентрации рекомендуется закрыть глаза"

Да, щазз! А ещё попросить: вы не могли бы подождать минуточку, дорогой глава Совета, я сейчас, только сконцентрируюсь…

В общем, пользы от учебника было немного, поэтому я отложила его и решила сделать первый шаг к примирению с Алилой. А именно, выйти через неё на подарившего мне этот фолиант Мара. Уж он-то должен знать, как сделать так, чтобы мои пожелания сбывались бесперебойно, а не от случая к случаю!

Поэтому я сконцентрировалась (сейчас-то никто не мешал!) и позвала подругу.

— Ой, Слава, ты больше не сердишься?! — радостно воскликнула Алила, едва меня не оглушив — уменьшать звук я ещё не научилась, хотя очень понадеялась, что теоретически это возможно. — Значит, ты согласна…

— Нет! — рявкнула я, надеясь, что и она этого не умеет. — Я всё ещё сержусь на тебя! И вообще, я к тебе по другому вопросу. Ты не могла бы спросить Мара…

— Ой, извини, — расстроилась Алила. — А мы с ним разругались!

— Э? — в замешательстве выдала я.

— Да, — всё так же опечаленно продолжила Алила и понеслась скороговоркой: — Ты представляешь, он заявил, что неспособен долго меня выносить! Что я постоянно трындю! Что я легкомысленна до глупости! Ты представляешь, он обозвал меня глупой! Сказал, что только в постели и может со мной общаться! Но я к тому времени уже получила от него в этом плане всё, что он мог дать. Нет, это, конечно, было очень даже неплохо! Даже великолепно! Но я хочу, чтобы мой мужчина меня ещё и уважал! Поэтому я ему твёрдо заявила, что унижать себя не позволю! И пусть себе другую дуру поищет!

— Гм, — глубокомысленно заметила я.

Ну, насчёт легкомысленности и болтливости Мар, может, и прав, но всё же… Жёстко он с моей подругой! Наплевать на это и всё равно пойти к нему с просьбой учить? Ну нет, женская солидарность мне дороже! Лучше я к Адиму схожу, вот уж на кого точно всегда можно положиться, даже несмотря на его странные литературные вкусы. Или к Ладу. Он же великий маг, даже Челси это признал, наверняка что-нибудь посоветует.

Правда, к Ладу я идти боялась. Мало того, что слова: "ты мне очень дорога" можно понимать по-разному, так ещё и не поставит ли он на мне блок по примеру Адима? Исключительно для моего же блага!

Алила ещё долго жаловалась на Мара, уже прибежав ко мне и плюхнувшись рядом на кровать. Я её утешала, и как-то постепенно мы всё же помирились. Дорогая подруга, правда, попыталась прозрачно намекнуть, что существуют более действенные способы утешения, чем слова, и мне пришлось отмахиваться от её доказательств так кстати подвернувшейся под руку подушкой. Потом она, старательно уворачиваясь от моих попыток этой же подушкой её придушить, долго расписывала достоинства Лада. Как будто я и без неё не знаю, что он умный-добрый-красивый и так далее…

— Знаю! — прервала её я. — Но у меня был и есть Адрей, и точка.

Алила трагически закатила глаза и с мученическим стоном упала лицом в кровать, всем своим видом показывая, какая я бесчувственная.

— И с чего ты взяла, что я Ладу нравлюсь? — поинтересовалась я. Алила тут же вскочила, открыла рот, подумала, и закрыла его. — Ага, вот-вот! Если даже мои признания в любви его не прошибли…

— Он растерялся! — мгновенно нашлась Алила. — Он мне сказал, что почувствовал, что что-то с тобой странное происходит. И вообще, — воодушевилась она, — кто его спрашивает! Я хочу, чтобы ты осталась с нами! Раз уж ты с досадным упорством предпочитаешь мужчин, то пусть это будет Лад! А если ты заведёшь кого-то на стороне, то нас забросишь! И вообще, я хочу ребёнка!

— Ты хочешь, а я должна рожать? — хмыкнула я. — Может, просто подождём, пока я проклятье не сниму?

— В том-то и дело! — подскочила Алила и схватила меня за плечи: — Я подслушала их разговор! Проклятье может снять только Совет. Да и то, только те его члены, которые проклятье накладывали. Каков шанс, что наш добренький Челси покладисто снимет проклятье, а?

— Да уж, — кивнула я. — Но я что-нибудь придумаю.

— Ну, а пока не придумала, — Алила надула губки бантиком, сложила бровки домиком и заныла: — Сла-аа-ава-аа-а, ну пожа-аа-алуйста-ааа-а…

Я только отмахнулась, но Алила упорно продолжала меня уговаривать. Нет, надо ещё раз поговорить с Ладом. Если Алила с таким же упорством ведёт разъяснительную работу и с ним, то… есть всё-таки риск, что она своего добьется.

Когда она, наконец, угомонилась, мы устроились рядом на кровати, и добренькая подружка принялась перемывать косточки знакомым. Досталось всем, особенно Нару — Алила, даже несмотря на мои уверения, что я ему как женщина абсолютно неинтересна, занесла его в список личных врагов по принципу: "Убью любого постороннего мужчину, если он хотя бы попытается подойти к нашей Славе!" В общем, вечер прошёл насыщенно и закончился очень поздно. Ничего удивительного, что, когда утром Алила позвала меня завтракать, я никак не могла проснуться. Поэтому решительно отказалась, развалилась поперёк кровати и мгновенно заснула.

Когда меня позже снова попробовали разбудить, я только недовольно замычала и забралась под одеяло с головой. Только я начала задрёмывать, как почувствовала, что Лад мягко трясёт меня за плечо:

— Слава, нельзя столько спать, у тебя потом будет болеть голова.

— Это от переживаний, — я зевнула и потянулась, выползая из-под одеяла. — Хорошо, я встаю! — я заставила себя сесть и сонно уставилась на Лада.

Вид у него был донельзя суровый. Так, кажется, грядут большие неприятности. Интересно, что я такого натворила, и когда успела?!

— Лад, ты чего так на меня смотришь? — осторожно поинтересовалась я.

— У меня к тебе большая просьба, — сказал он, и когда я уже возмущённо распахнула рот, чтобы высказать всё, что я думаю о подобных просьбах, скривился и махнул рукой: — Слава, да я не об этом! Это была идея Алилы, в высшей степени дурацкая и не заслуживающая внимания…

— Ах вот как! — мгновенно набычилась я, уже чувствуя, что меня сейчас понесёт, а вопрос: "Почему мы с Ладом постоянно ругаемся?" плавно встаёт в моём случае в один ряд с бессмертными "Что делать?" и "Кто виноват?" Впрочем, кто виноват и что делать, я прекрасно знаю: Лад и ругаться! — Значит, ты о таком даже не думал?! Значит, ты считаешь, что я не гожусь для великой чести продолжения твоего рода?! — неожиданно в процессе скандала меня понесло не в ту сторону: — И чем же это я для тебя нехороша? Нет, ты скажи, чем?!

— Слава, ты всем хороша, — взохнул Лад, садясь рядом. Он обнял меня и осторожно потянул к себе; после секундного колебания я сдалась и уткнулась лицом куда-то ему в шею, прижавшись. Мы сидели так с минуту, потом Лад мягко запустил пальцы в мои волосы и отнял моё лицо от своего плеча. — Слава, я к тебе очень хорошо отношусь, может, недопустимо хорошо, а ты это чувствуешь и срываешься на меня. Но, солнышко, я тебе клянусь, что никогда ничего не сделаю, что могло бы оскорбить тебя или память об Адрее. Я не собираюсь сейчас добиваться твоей любви. Когда-нибудь потом… — он усмехнулся чуть озорно, — может быть. А там… всё зависит только от тебя.

Мы помолчали, потом я задала я самый глупый из возможных в данной ситуации вопросов (умные в голову не шли):

— Ты на меня не сердишься?

— Сержусь, но вовсе не по этому поводу, — Лад снова усмехнулся и тут же посерьёзнел: — Видишь ли, Слава, ты чудесная девушка, но у тебя есть один досадный недостаток.

— Какой? — я недоумевающее посмотрела на него. Он ответил мне внимательным взглядом, неожиданно схватил за плечи и встряхнул несколько раз:

— Ты! Совершенно! Себя! Не! Бережёшь!

— Ой, хватит! — взмолилась я. — Я буду, буду!

— Когда? — подловил меня Ладимир. — Пообещай мне, что с этого дня…

— Когда буду очень старой! — отрезала я. — Когда мне будет столько лет, что я не буду даже жалеть, что всё остальное я растратила на спасение чужих жизней!

— Слава, — Лад подозрительно посмотрел на меня. — Объяснись!

— Ну, ты знаешь, что хаклонги живут где-то шестнадцать тысяч лет? Я на одну восьмую — хаклонг, так?

— Так. И?

— Значит, жить мне где-то какие-то ужасно долгие две тысячи лет.

— От двух до двух с половиной, и потом, ты сейчас лет десять будешь взрослеть, — не упустил случая позанудствовать Лад.

— Да-да, — отмахнулась я. — В "Руководстве для спонтанного мага" написано, что подобные фокусы с возвращением с того света…

— Вроде Адрея Маратры?

— Или Танислава, или Станти…

— Слава! — снова встряхнул меня Лад. — Почему ты не бережёшь себя? Почему ты совершенно одна и без оружия отправилась к Челси спасать Станти и ничего мне не сказала?!

— Я была в ярости, — просто сказала я. — И в тот момент тебя ненавидела. Ну так вот, они забирают примерно… ну там лет семь-восемь…

— Сколько?! — Лад даже забыл меня встряхнуть в очередной раз. — Чтобы этого никогда больше не было!

— То есть я должна оставлять людей умирать?! — вскочила я.

— Каждый раз по десятку лет, Слава! — Лад вскочил вслед за мной.

— Да это так мало!

— Слава!

— Да, а ты сам сколько проживёшь? Сколько лет даёт это ваше заклинание?

— Где-то шестьсот-шестьсот десять…

— Оооо! — я бросилась к нему и обняла. — Лад! И после этого ты говоришь, что для моих двух тысяч восемь лет — это много! Пережить тебя в несколько раз!

— Слава, — Ладимир обнял меня и вздохнул. Кажется, мы всё же только что окончательно помирились. — Хорошо, это твоя жизнь, и ты вольна распоряжаться ею как хочешь. Я просто хочу, чтобы с тобой всё было в порядке.

— Лад, — я посмотрела на него. — Я тебе обещаю, что если будет другая возможность… Но они все были бы сейчас на том свете, если бы я не вмешалась! Кстати, как там Станти?

Ладимир чуть улыбнулся:

— Ещё одно подтверждение твоих слов: Адим сказал, что если бы не ты, Станти бы умер. А так спит, выздоравливает… Останется одноглазым, пальцы на руках будут долго заживать, зубы придётся сделать. Но — живой и почти здоровый. Всё рвётся тебя увидеть, но Адим его благоразумно усыпляет, он успел там намучиться, пусть отдохнёт пока. И хотя я понимаю, что в итоге всё получилось хорошо, — Лад сурово нахмурился и стал меня отчитывать: — Но идея броситься спасать Станти была не самой лучшей! Какое пренебрежение собственной безопасностью!

— Я вообще-то не бросалась… На самом деле, меня похитил Челси, — призналась я и поняла, что не стоило:

— Что?! Слава! Расскажи, что произошло?

Я рассказала. Ладимир задумался, потом встал и сказал:

— Одевайся.

Я послушалась, и мы пошли в его кабинет.

— Встань-ка здесь, — Лад поставил меня посередине ковра в центре комнаты. — Не бойся, — он поднял руки ладонями ко мне. — Постой так, не двигаясь.

Я замерла, улыбаясь. Точно так же говорил папа, выслушивая у меня лёгкие каждый раз, когда я чуть кашляла. Только ещё прибавлял: "Дыши глубже. Задержи дыхание…"

Папа… почему он ушёл? Решил, что я уже взрослая и сама справлюсь? Что обо мне и так позаботятся, а о маме с Витей и Олежкой — только он сможет? Не знаю. Потом, когда всё закончится, разыщу и спрошу.

На ковре неожиданно загорелся круг.

— Не обращай внимания, это просто помогает мне сосредоточиться, — сказал Лад. — Стой так, пожалуйста.

Загорелись другие круги и сложились в треугольник, обращённый одним остриём к Ладу. Он начал тихо что-то говорить, постепенно повышая голос, но я не могла разобрать ни единого слова, и тут он хлопнул в ладоши. Треугольник начал медленно гаснуть.

— Челси не поставил на тебе никакого постоянного заклинания, я заметил только следы временных. Вероятно, решил, что ты полностью в его власти, и он ещё успеет. Кстати, думаю, тебе удалось так легко выбраться из-за его самоуверенности — магам его уровня свойственно забывать о мелочах в духе банального удара по голове, да и спонтанные возможности сбежать из пыточной помогли… А что касается защиты… Со смертью Главы Совета и титул, и магические способности перешли к нему. Он теперь маг высшего разряда, а я… где-то между первым и вторым. Но если между ними разница невелика, то между первым и высшим…

— Ясно, — кивнула я, Лад снова попытался неизвестно в чём оправдаться:

— Слава…

— Лад! Я тебя ни в чём не обвиняю! — воскликнула я. — Наоборот, без твоего заклинания уже месяц назад я бы лежала на даче с дырочкой от пули во лбу!

— Ох, — Ладимир устало опустился в кресло, потёр лицо ладонями. — Лучше, наверно, тебе не говорить мне больше ничего. Нет, наоборот, говори мне всё, всё, что с тобой происходит! Чем лучше я буду знать, что с тобой случилось, тем легче мне будет тебя защитить.

Я только вздохнула и присела на подлокотник:

— Я тебе обещаю, что буду себя беречь, ты тоже, пожалуйста, береги себя.

— Насчёт меня не волнуйся, а что касается твоей безопасности… Я постарался защитить тебя от возможного повторения попытки со стороны Челси… Вернее, двух попыток, — он усмехнулся довольно. — Теперь он не сможет умыкнуть тебя у нас, а уж о том, чтобы гнусно с тобой обойтись — это у него точно не получится! Я поставил такое заклинание на нашей сестре, когда Челси забирал её в свой гарем, — Ладимир вздохнул, я сочувствующе погладила его по плечу, он посмотрел на меня и улыбнулся чуть грустно. — Мне удалось через одного друга узнать, что оно работает, и Челси по крайней мере не удаётся самое главное. Хотя, подозреваю, что всё равно он заставляет её терпеть много гадости…

Неожиданно меня осенило, и тут же родился план реализации возникшей идеи. Ну, планом это хилое творение мысли можно было назвать с трудом, но всё же…

— Лад, давай оставим эту грустную тему…

— Да, конечно, — кивнул он.

— И вообще, мне что-то захотелось принять душ, а то всё болтаюсь туда-сюда…

— Так что даже времени на ванны нет, — усмехнулся Ладимир и заметил: — А по моим сведениям, у Нара в оранжерее есть озерцо. Что ж он тебе его не показал? Что вы с ним вообще столько времени делали?

— Лад, ты ревнуешь? — обалдело уставилась я на него.

— Нет, — засмеялся он, на секунду всё же отведя глаза. — Просто интересно. Нар весьма необычный человек, очень нелюдимый и достаточно резкий…

— Ты его не знаешь, — тут же бросилась я на защиту друга. — Он очень хороший! Он мне очень помог!

— Ну, тогда ладно, — примирительно улыбнулся Лад. — Тебя проводить?

— Увы, я, похоже, патологически неспособна запомнить, где какой коридор и куда какая дверь ведёт, — признала я, соскакивая с кресла.

Лад тоже поднялся и проводил меня.

— Ой, только что вспомнила! — и, главное, как вовремя я это вспомнила, вот и повод услать его: — Гверфальф просил тебя зайти к нему!

— Сейчас схожу, а ты расслабляйся. Я скажу Алиле, чтобы готовила обед и не беспокоила тебя, но лучше тебе всё равно запереться, — Лад улыбнулся.

— Угу, не бойся. Через час я буду до… вольная жизнью и чистая! — вовремя поправилась я.

Ничего не подозревающий Лад вышел, я закрыла дверь и срочно развила бурную деятельность. Прежде всего, я всё же приняла душ — из соображений правдоподобности и гигиены в равной степени. Потом я переоделась в более короткую и удобную юбку и не стесняющую движений кофту. Увы, со свойственной мне неуклюжестью я вполне могу запутаться в длинном подоле или зацепиться за что-то широким рукавом, а это нам ни к чему. Оружие, я, подумав, решила не брать — всё равно не знаю, где Федька прячет пистолет, брать с собой брательника я не собираюсь, а всем остальным я пользоваться не умею.

Покончив с приготовлениями, я нервно заправила волосы за уши, зажмурилась и очень захотела оказаться рядом с сестрой Адрея.

Я открыла глаза и обнаружила, что упираюсь носом в какую-то ткань. Я сделала шаг назад, поняла, что это полог кровати, и тут же услышала мерзкий голос Челси:

— Давай, детка, не упрямься. Ты ведь не хочешь, чтобы он пострадал? От него, правда, там мало что уже осталось…

Всё-таки живой, крыса! Значит, не срабатывают на нём мои способности, что неудивительно — всё-таки он самый сильный маг в этом мире, уж сумел защититься. А жаль! Что ж, придётся действовать проверенными методами — что-нибудь тяжёлое в руки и…

— Ты — подонок! — срывающимся голосом произнесла невидимая девушка.

— Ну, детка, не ругайся, а то придётся ему ещё что-нибудь отрезать… — мерзко хихикнул Челси. — Ты ведь любишь своего родственничка? Дорожишь им? Поэтому давай, не ломайся, я в дурном настроении!

Я осторожно выглянула из-за полога. Спиной ко мне всего в двух шагах стоял Челси, раздражённо постукивая какой-то деревяшкой по краю круглого столика справа. Столик был девственно чист, если не считать канделябра с оплывшими свечами и стеклянного кувшина с водой. Обстановка аскетическая, кроме роскошной кровати в небольшой комнате не на что посмотреть: стены голые, из мебели только пресловутый столик и стул. Я перевела взгляд на кровать, где сидела говорившая девушка. Челси загораживал её от меня, и я увидела только скрещенные босые ступни и ладошку, судорожно сжавшую алую простыню.

— Мне долго ещё ждать? — прошипел Челси, занося правую руку, с деревяшки вниз свисала какая-то длинная верёвка… Да это же хлыст! Ах ты сволочь!

Челси сделал шаг вперёд, я метнулась к столику, схватила подсвечник обеими руками и изо всех сил ударила. Теперь мне повезло — Челси сразу рухнул как подкошенный, прямо на несчастную девушку. Она стала спихивать его с себя, я помогла, она вскочила с кровати:

— Ох! Спасибо тебе! Хотя никуда я не денусь, не могу же я бросить Станти!

— Станти вот уже целый день валяется дома у Адима и лечится, — успокоила я её.

— Правда? — она радостно откинула с лица длинные чёрные волосы, улыбнулась мне, а у меня сердце дёрнулось в груди, замерло секунд на десять и снова пошло.

Адрей говорил, что она его сестра-близнец, но я почему-то не думала, что они так похожи. Те же немного резковатые черты лица, тёмно-карие, почти чёрные глаза, густые чёрные брови и чётко очерченные губы. Даже улыбаются они одинаково.

— Ты, наверно, не меня ожидала увидеть? — искренне посочувствовала она, увидев моё лицо. — Я всех девушек здесь знаю, смогу передать от тебя привет кому хочешь. Только тебе пора уходить, тут в любой момент…

— Я искала именно тебя, просто не ожидала, что ты окажешься так похожа на Адрея, — призналась я.

— Челси сказал, что Адрей… — она не договорила.

Я смогла только резко кивнуть.

— Я и сама почувствовала, — она устало присела на кровать. — И Станти подтвердил. Но я так не хотела верить…

— Я тоже, — вырвалось у меня. Она секунду недоумённо смотрела на меня, потом вскочила и обняла:

— Ты его невеста! — и погладила меня по голове. — Бедная моя!

Я улыбнулась. А Нар ещё говорил, я всех жалею! И как она поняла…

— Вот что, нам нужно уходить… — вернулась я к цели моего появления.

— Я не могу, я два раза пыталась сбежать, но у меня не вышло, — грустно сказала она и внезапно затараторила: — Ой! А Лад, а Алила, а Сеги, Амир, дядя Михал… — внезапно она.

— Все в порядке, послушай… — начала я, и тут дверь распахнулась, и на пороге возник мой старый знакомый охранник.

Он мгновенно оценил обстановку и едва повысил голос:

— Стража!

— Бежим! — сестра Адрея бросилась к окну, распахнула его, запрыгнула на подоконник, втащив меня за собой.

— Я не умею лета-а-а-а-ать! — закончила я уже на терраске парой метров ниже. А она снова потащила меня куда-то дальше.

— Постой… — пропыхтела я.

— Бежим! — не стала она слушать и дёрнула меня за руку. — Вдвоём мы выберемся! Я знаю дорогу!

Я не смогла спорить, потому что на бегу в таком темпе это было совершенно невозможно, а ещё топот стражников прямо за нашими спинами не давал остановиться, обняться и зажмуриться! Я была жутко зла на себя и на неё за то, что из-за болтовни мы не успели убраться подобру-поздорову, а несёмся теперь со стражей на хвосте неизвестно куда!

— Сюда! — выдохнула она, мы побежали по коридору и вылетели на новую террасу, напротив я увидела башню, смахивающую на торговый центр — таких размеров были стёкла, а внизу — метров пятьдесят-сто пустоты и мощёную площадь.

Я никак не стала комментировать мои наблюдения, но взгляд, брошенный на проводницу, был красноречив.

— Вниз, — она потянула меня к лестнице, которую я сначала не заметила.

Ступеньки так и мелькали у меня под ногами, и я жутко боялась упасть, но поскользнулась она, и если бы я не успела схватить её одной рукой, а другой вцепиться в перила, это бы очень плохо кончилось.

— Спасибо, — еле перевела она дух, а сверху послышался шум и проклятия стражников, очевидно, кто-то из них полетел вверх тормашками. Мы побежали дальше, хотя я попыталась вставить слово, но сестра Адрея упорно не желала меня слушать, а моё мычание приняла за желание познакомиться:

— Меня зовут Лери, а тебя?

— Слава, — еле пробормотала я. — Слушай…

— Бежим, немного осталось, если мы добежим до башни Гвардии, появится шанс на спасение — они могут нас спрятать!

— Могут? — мрачно уточнила я.

— Они же не могут в открытую противостоять Челси!

— А, — отреагировала я. — Давай остановимся, я…

Лери резко затормозила.

— А мы почти добежали, — простонала она.

Я выглянула у неё из-за спины и увидела поджидающую нас метрах в двадцати внизу стражу. До земли было ещё очень и очень далеко, поэтому я мягко говоря удивилась, когда Лери подскочила к перилам и дёрнула какую-то верёвку:

— Привязана!

— А чем это нам поможет? — хмыкнула я, проследив по верёвке до флагов, свисающих с каната, натянутого между балконом над нашими головами и той самой башней-"торговым центром" напротив. — Слушай…

— Если мы её отвяжем, то сможем перелететь на ней вон на тот балкон на Башне Гвардии. Смотри, она привязана как раз посередине. А наш вес достаточен для того, чтобы долететь. Как обидно! Если бы развязать этот узел!

— А давай я просто перенесу тебя домой! — завопила я. — Я тебе уже полчаса пытаюсь это предложить! Надо всего лишь обняться и зажмуриться!

— Ой, — она покраснела. — Я такая дура! Ложись!

Я машинально плюхнулась на ступеньки, над головой свистнуло, и стрела стукнулась о перила.

— Вставай! — тут же завопила Лери, я подскочила как бешеный заяц, и вторая стрела ударилась о ступеньки у меня под ногами. Она была странная, с плоским наконечником. Лери не дала рассмотреть — мгновенно схватила её, полоснула по верёвке, крепко вцепилась в меня и сиганула через перила.

Я кулем обвалилась за ней, хватаясь за верёвку, и мы полетели прочь от лестницы. Я подумала перенестись домой, но зажмуриваться было страшно, заветный балкон приближался… И вдруг верёвка в наших руках дёрнулась, и мы закрутились. Я мельком заметила блеснувший в руке стражника меч, которым он перерезал канат с флагами… и земля понеслась нам навстречу, а вместе с ней и глухая стена под балконом. Обе перспективы не радовали, и я уже почти зажмурилась, решив рискнуть… Тут верёвка снова дёрнулась, и мы чудом миновали сильно выступающий карниз. Нашим глазам тут же открылись такие перспективы в ближайшем будущем, что мы согласно завизжали, но выбора не было, и мы так же согласно разбили плечами стекло в неожиданно возникшем перед нами окне. Верёвка вылетела прочь из рук, и я выпустила её, запутавшись в вихре осколков и чёрных волос Лери, неожиданно обнаружила прямо перед лицом какой-то столб и несомненно врезалась бы в него, если бы не чья-то рука, перехватившая меня.

— Не становитесь на кровать, тут полно стекла, — раздался у меня над головой невозмутимый голос. — Ну-ка, — некто, державший меня на весу, слегка размахнулся и отправил меня на ковёр метрах в трёх от точки вылета.

Я обернулась и обнаружила приземляющуюся рядом Лери.

— Две девушки из проклятого рода, — констатировал, спрыгивая с кровати, темноволосый мужчина, косая сажень в плечах и едва ли не в два раза выше меня. Похоже, он отдыхал, пока мы не вломились: на нём были только то ли семейные трусы, то ли кальсоны, и я смущённо отвела глаза, успев отметить только развитую мускулатуру и смуглый цвет кожи. Лери же сразу взялась за дело:

— Пожалуйста, помогите нам! Нам удалось сбежать от Челси, мы так не хотим к нему возвращаться!

— Догадываюсь, — хмыкнул он, оглядел нас, задержав на мне взгляд чуть дольше, и спросил: — Из какого вы рода?

— Валтарис, — тут же отозвалась Лери. — Я Алерия, а это Слава, она подруга моего брата, вернее, — она сглотнула комок в горле, — была ею, он погиб.

Мужчина снова внимательно посмотрел на меня, а я очень смутилась. Нет, дело даже не в том, что он почти раздет, просто смотрит на меня как-то странно.

— Тогда вы, наверно, знаете Алилу?

— Да! — обрадовалась Лери. — Это моя старшая сестра.

Он неизвестно почему снова посмотрел на меня. Мне захотелось провалиться сквозь пол, даже если на первом этаже меня уже ждёт стража Челси!

— И вы тоже?

— Да, — удивилась я.

— Сначала я подумал, что вы из проклятого рода. Но на вас нет проклятья, — спокойно пояснил он.

— Ну и что? — надулась я. — То, что я не из проклятого — это моя вечная печать позора?!

— Нет, — покачал он головой. — Просто интересно.

И тут меня посетила догадка:

— А вы ведь из Королевской Гвардии?

Он чуть усмехнулся.

— Учитывая, что вы находитесь в Башне Гвардии, ответ на этот вопрос напрашивается сам собой.

— А, — я набралась наглости и выпалила: — А это вы появились с Алилой на балу, и из-за этого был большой скандал?

Он внимательно посмотрел на меня, так что наглости у меня мгновенно поубавилось, и вообще захотелось оборотиться блохой и спрятаться между ворсинок ковра, на котором я стояла. Причём недружелюбия в его взгляде не было ни на грамм, просто он был таким внимательным!

— Я. Откуда вы знаете об этом?

— Алила говорила, — пробормотала я.

— И что же она говорила?

— Что вы любили друг друга, но она не выдержала, потому что ей очень сильно доставалось…

Он продолжал на меня смотреть, но я его больше не боялась. Наверно, потому, что я очень сомневалась, что в этот момент он видел именно меня.

— Я не стал бы говорить о нашей любви в прошедшем времени… — негромко заметил он. — По крайней мере, в отношении меня.

— Учитывая то, что Алила плакала, когда говорила об этом, я не стала бы говорить в прошлом времени и о ней! — обиделась я за подругу, потом спохватилась: — Впрочем, это не моё дело.

Он молчал с минуту, потом сказал:

— Стража уже здесь, — он невозмутимо натянул брюки и запахнул на груди что-то вроде короткой туники. — Но я знаю, как помочь вам выбраться.

— Спасибо, но мы сами, — буркнула я. — Лери, иди сюда.

— Слава маг, — пояснила она, подходя, и добавила: — Очень хороший.

— Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить! — постучала я скептически по ручке стоящего рядом кресла.

— Я полагаю, вы собираетесь перенестись домой? — поинтересовался хозяин комнаты,

— Да, — коротко ответила я.

— Тогда… Могу ли я попросить вас об одолжении? — мне показалось, что его голос чуть дрогнул. — Не мог бы я пойти с вами?

Я покосилась на Леру, она чуть пожала плечами, мол, я сама не знаю.

— Не бойтесь, — сказал он. — Алила знает, что я на вашей стороне, и Ладимир тоже. Я совершенно безопасен для вас. Алила… вероятно, там? Она может подтвердить…

Я вздохнула и протянула руку.

— Идите сюда. И… обнимите нас, чем мы теснее стоим, тем мне легче.

Он мягко, но крепко обнял нас, а мы — друг друга.

— И зажмурьтесь, — скомандовала я и страстно пожелала оказаться вместе с ними дома, одновременно снова воображая себя бабой Ягой.

Мы оказались в кабинете у Ладимира, на знакомом ковре. Гвардеец отпустил нас и обернулся к двери, которая, как по команде, распахнулась и впустила взлохмаченную Алилу:

— Лад, я… — она замерла, не сводя глаз с пришедшего с нами гвардейца, и тут же с диким воплем счастья бросилась ему на шею.

— Али, — прошептал он, обнимая её.

— Дав, это ты, ты! — на секунду я испугалась, что от избытка эмоций она его задушит.

— Да, милая, это я, — уверил он её. И, вероятно, в подтверждение, поцеловал. Алила явно хотела удостовериться окончательно, потому что весьма бурно ответила на поцелуй, и парочка, окончательно забыв про наше существование (если Алила вообще нас заметила!) опустилась на ковёр, несомненно, собираясь "удостоверяться" и дальше. Я смутилась, потянула Лери за рукав и тихо сказала:

— Пойдём! — она кивнула, и мы выскользнули из кабинета. — Она просто тебя не заметила, он загораживал…

— Я убедилась, что с ней всё хорошо. И даже более того. А поздороваться можно и потом! — улыбнулась Лери. — Ох, как же хорошо, что я дома!

— Знаешь, Лада тоже нет, — предупредила я. — Он сейчас у моих родственников с хаклонгьей стороны…

— Ничего, я пока заново освоюсь в своей комнате! — неунывающе ответила Лери. — Слава, — она неожиданно обняла меня. — Ты меня спасла, спасибо, спасибо, спасибо! — она отпустила меня, посмотрела в глаза. — Мне очень больно, что я потеряла брата, но я так рада, что у меня появилась такая сестра, как ты.

— Я тоже рада, что сестра Адрея оказалась такой же замечательной, как он, — я мужественно вздохнула — не могу на неё спокойно смотреть! — Но сейчас, если не возражаешь, мне надо…

— Да, да, конечно, — она снова обняла меня. — Спасибо тебе ещё раз! — и она понеслась прочь по коридору.

Я улыбнулась, вздохнула довольно и… неожиданно поняла, что осталась совсем одна неизвестно где. Лери убежала, Алилу и её Дава или как его там, явно сейчас не стоит беспокоить, Лада нет, Федьку я вообще не знаю, где искать… Ужас!

После долгих блужданий я наконец выбрела в гостиную, где состоялось моё знакомство с дядей и двоюродными братьями Адрея. Я постояла там, вспоминая свой первый день в этом мире. Ведь прошло чуть больше месяца, а мне кажется — гораздо больше.

Я решительно выдохнула, обрывая воспоминания, и решила поднять себе настроение старым проверенным способом: пойти в кладовку и подкрепиться. Тем более, что время уже послеобеденное, а я даже не завтракала.

Там меня и нашёл Ладимир.

— Приятного аппетита, — он улыбнулся.

— Спасибо! — прожевала я очередной кусок десятиэтажного бутерброда. — Ты только что вернулся?

— Да, решил сразу разыскать тебя. Мы поговорили с Гверфальфом, хаклонги помогут нам разобраться с возможной помощью Челси с континента Лайры и с Городом-у-Гор, который стережёт выход с наших земель. Так что всё гораздо лучше, чем могло быть.

— Ага, — радостно подтвердила я. — А у меня для тебя сюрприз. Только я ещё должна предупредить тебя, что пока ты не сможешь пользоваться своей комнатой!

Лад засмеялся:

— Что ты с ней сотворила?

— Там сейчас Алила творит нечто… Короче, у неё гость, и их лучше не беспокоить.

Ладимир только страдальчески вздохнул.

— А ещё пообещай, что не будешь меня ругать, — сразу решила я обезопаситься.

— За что? — насторожился Лад.

— Видишь ли, — я расплылась в улыбке, — пока тебя не было, я сходила к Челси…

— Что?!

— Ты обещал не ругать меня!

— Слава…

— Лад, милый, не сердись! — попросила я. — Во-первых, я снова врезала ему по черепушке, а во-вторых, я опять кое-кого оттуда привела!

— Кого? — замер Ладимир.

— Меня! — радостно объявила Лери, выныривая из-за буфета, словно специально там пряталась. Лад только глянул на неё, тут же схватил в охапку и крепко прижал к себе:

— Лери…

— Ладик, — нежно промурлыкала она, прижимаясь к нему изо всех сил. — Как же я по тебе соскучилась!

— А я по тебе, милая моя сестрёнка!

Нежности и обнимания продолжались где-то ещё минут двадцать. Потом они соизволили обратить внимание на меня — я к тому времени уже прикончила пятый бутерброд и наконец решила, что сыта.

— Слава! — Лад притянул меня к себе, обнял. — Милая моя Слава, чудесная моя Слава, спасибо тебе, спасибо!

— Всегда пожалуйста, — радостно отозвалась я.

— Нет уж, — неожиданно отрезал Ладимир, крепко прижимая нас обеих к себе. — Никуда я вас больше не отпущу. И вообще, ты мне обещала быть осторожной!

— Я и была!

— Подтверждаю! — тут же вставила Лери и улыбнулась мне заговорщицки.

— Быстро же вы спелись, — засмеялся Ладимир, укачивая нас. — Ох, девчонки, сколько же с вами тревог! Так, — он отодвинул нас, не отпуская совсем, посмотрел на Лери. — Тебя мы спрячем, будешь тихонько сидеть в глуши, пока всё не закончится. Будешь жить у дяди Михала в доме у озера.

— Ох! — Лери мгновенно погрустнела. — Это же… такая глушь!

Мы засмеялись. Ладимир посмотрел на меня.

— А ты… Ты будешь всё время со мной! Ни на шаг больше от тебя не отойду, — он отпустил Лери, взял меня за плечи. — Слава.

— Да? — улыбнулась я, видя, что он не в состоянии на меня сердиться.

— Я тебя очень прошу, когда в следующий раз тебе в голову придёт подобная, не спорю, замечательная идея… скажи мне!

— А ты меня отпустишь? — коварно спросила я.

— Нет! По крайней мере, не одну!

— Вот ещё, рисковать тобой!

— А я могу — тобой?!

— Лад, со мной ничего не может случиться!

— Конечно же!

Тут наши разборки прервала Лери, радостно поинтересовавшаяся:

— Ой, а ты остаёшься с нами? Правда? — она в восторге запрыгала рядом, потом обняла меня и крепко поцеловала в щёку.

Я вопросительно покосилась на Лада.

— Не бойся, Лери не обладает нестандартными наклонностями Алилы, — успокоил он меня.

— Ох, не знаю, когда мне захочется быть с мужчиной, — скривилась его сестра. — Но Лад прав, с моей стороны тебе нечего бояться приставаний! — Лери просительно посмотрела на Ладимира. Я хочу съездить к дяде Михалу и остальным, можно?

— Можно, — усмехнулся он. — Заодно пусть они тебя спрячут как следует. Кстати, странно, почему приспешники Челси до сих пор не появились ни у Адима, ни у нас, ведь начало следа им известно…

— Потому что самого следа не существует, — засмеялась я. — Я его стёрла за собой оба раза!

Ладимир поражённо посмотрел на меня.

— Не веришь? — усмехнулась я. — Ладно! Тогда попробуй пройти за мной сейчас. А поскольку это тебе не удастся, сразу говорю, я жду тебя в своей комнате! — я улыбнулась торжествующе, зажмурилась, замела след, открыла глаза и радостно плюхнулась на кровать.

Лад появился через пять минут. Открыл дверь, подошёл ко мне, улыбнулся, сел рядом и обнял меня:

— Ты не устаёшь меня поражать! Только, пожалуйста, больше не пугай так!

Я улыбнулась и положила голову ему на плечо, довольно закрывая глаза.

Глава 4. Как обзаводиться новыми нестандартными друзьями

"Всё-таки мне с ними очень повезло", — решила я на следующее утро, проснувшись. Лад ещё спал; Алила пропала со своим возлюбленным, и мы были вдвоём. Я осторожно перевернулась, стараясь не разбудить, и стала смотреть на него. Лад похож на Адрея, но черты лица у него мягче, утончённей, пожалуй. И, хотя на мой субъективный взгляд лучше Адрея всё равно никого нет и быть не может, с объективной точки зрения Лад — более привлекателен внешне. Ну и, несмотря на то, что разница в возрасте у них всего несколько лет, Лад выглядит несомненно старше и гораздо серьёзней. Впрочем, возраста ему добавляет ещё и донельзя усталый вид. Бедный! Как же ему достаётся с такой безответственной девицей, как я! Надо, пожалуй, всё же думать немного, прежде чем делать, и поберечь его. А то действительно, ему от меня одни переживания. А он так обо мне заботится, бережёт… Я протянула руку и ласково погладила его по щеке. Повезло мне с ним…

Скрипнула дверь, и я отдёрнула руку. В комнату тихо проскользнула Лери, на цыпочках прокралась к нам и пристроилась с краю:

— Спит?

— Спит, — так же шёпотом ответила я. — Я думала, ты уже уехала.

— Нет, я передумала, надеюсь, Лад не очень рассердится, — Лери ещё понизила голос и подозрительно покосилась на мирно спящего старшего брата. — Вчера вечером я успела съездить к подруге, а сегодня хочу всё-таки повидаться с Алилой. Но они заперлись в её комнате, и на мой осторожный стук оттуда раздался вопль: "Меня нет! И не будет неделю!"

Мы тихо засмеялись.

— Я хочу попытаться ещё сегодня, — сказала Лери.

— Давай, — кивнула я. — Думаю, уж она оторвётся от своей давней любви, чтобы поздороваться с сестрой!

Тут наш диалог был недвусмысленно прерван Ладом, который, не открывая глаз, обнял нас обеих, притянул к себе и счастливо вздохнул:

— Как же хорошо, что вы обе здесь!

Мы только улыбнулись и прижались к нему крепче. Вдруг дверь распахнулась, в комнату влетела Алила и тут же завопила:

— Лад! Что это за девица с тобой в постели?!

— Которая? — хихикнула я. Она уже открыла рот, чтобы ответить, да так и осталась стоять с открытым ртом.

— Привет! — радостно улыбнулась Лери, садясь.

Ответом был дикий вопль счастья, не хуже вчерашнего, и прыжок через всю комнату. Мы с Ладом только смотрели, улыбаясь, как они тормошат друг друга, задают вопросы, забывают про ответы, смеются и плачут…

Потом они улеглись рядом, обнявшись, и мы молчали. Наконец, Алила сказала:

— Помните, как мы забирались в кровать родителей и лежали там, болтали, пока они нас не выгоняли? Нас тогда было четверо: Лад, Али, Адрей и Лери. Теперь нас снова четверо: Лад, Алила, Лери и… Слава! А если Слава захочет, нас будет пятеро! Ведь Слава по рождению не из проклятого рода, а из… королевского! — эффектно завершила Алила.

— Лери не знает… не знала, — буркнула я.

— Мне это не важно! — искренне воскликнула Лери, беря меня за руку. — Ты замечательная девушка, и не важно, что принцесса!

— Важно! — воскликнула Алила. — Она может родить Ладу ребёнка!

— О! — поразилась Лери, подумала секунду, и посмотрела на меня: — А ты хотела бы?

— Хоть кто-то спросил, — буркнула я и отрезала: — В ближайшем обозримом будущем — нет!

— А ближайшее обозримое будущее, это сколько? — деловито осведомилась Алила. — Если пара месяцев, то нам это подходит, да, Лад?

— Лери, передай ей, что я всё ещё с ней не разговариваю, — сдержанно попросил Лад, демонстративно отворачиваясь, и рявкнул: — Алила чуть ли не приказала Славе срочно рожать мне дитя! И бедная Слава убежала и попала из-за этого в лапы Челси! — он крепче меня обнял.

— Зато теперь она здесь, так что вы давайте поработайте над этим! — нагло заявила Алила, соскакивая с кровати и утягивая с собой Лери. — А мы пойдём, не будем вам мешать!

Они, хихикая, убежали, мы с Ладом только переглянулись и согласно покачали головами.

— Будешь дальше спать? — спросил Лад и уточнил: — Ещё рано.

— Нет, — покачала я головой. — Я что-то вдруг занервничала. Подумала о восстании и всё такое… Меня не оставляет ощущение, что всё будет совсем не так просто. И может, камень этот ваш вообще… бракованный?! Или срок годности у него кончился, столько времени тут никого из королевской семьи не было! Возьмёт и не засветится в самый ответственный момент!

— Засветится, — засмеялся Лад. — Кстати, тебя Тан искал. Узнал, что тебе лучше, и хотел увидеть. Извини, забыл тебе вчера сказать.

— Что, ему удалось вырваться из жарких объятий многочисленных поклонниц? — хмыкнула я — была всё ещё обижена на брата за то, что он нагло скинул на меня корону, королевство и все прилагающиеся к ним проблемы.

— Ему всего лишь надо было перестать высовывать нос за пределы наших земель, — усмехнулся Лад. — Но всё равно… После объявления военного положения границу наших земель постоянно патрулируют маги. Так вот, они уже замучились отлавливать дамочек, алчущих тела "самого красивого мужчины Объединённого Королевства"! Кстати, это уже чуть ли не официальный титул, — мы с Ладом засмеялись. — Ну а местных от него старательно отгоняет Сения. Сдаётся мне, вскоре она своего добьется. Особенно если учесть, что единственная настоящая конкурентка самоустранилась, — Лад глянул на меня с усмешкой.

— Да, у него и так шансов не было, — махнула я рукой и уже хотела что-то добавить, как, едва не сорвав дверь с петель, в комнату влетела разгневанная Алила. Она швырнула на кровать конверт и завёрнутую в бумагу коробку и завопила:

— Слава! Как ты это объяснишь?!

— А что это? — недоумевающе спросила я, садясь. Лад потянулся за одеждой.

— Это — вещественные доказательства твоего распутного поведения! — обвиняющее ткнула пальцем Алила сначала в доказательства, а потом в меня. Поскольку я в упор не помнила, когда умудрилась пораспутничать, мне ничего не оставалось, как вопросить:

— А поточнее?

— На! — Алила схватила вскрытый (яростно разорванный, если точнее) конверт и впихнула мне его в руки. Я пожала плечами и достала письмо:

"Дорогая Танислава,

Мне захотелось сделать тебе приятное. Поскольку в оранжерее, зарываясь пальцами в мои волосы, ты думала о пушистой зверушке, которой тебе всегда не хватало,

(Ой! Ёлки! Надеюсь, он не обиделся…)

а я, конечно, не против, чтобы ты меня гладила, но вот чесать за ушком…

(Уф, не обиделся! Эге, а у нас, оказывается, есть чувство юмора!)

Поэтому я решил подарить тебе этого котёнка.

(Аа-аа! Котёнок! У меня будет котёнок! Который вырастет в кошку! Ура-аа!)

Я до сих пор сомневаюсь, понравится ли он тебе, или мы с Лайрой (масть выбирала она, так что в этом плане все претензии — к ней) совсем не угадали,

(Господи, да мне всё равно, у меня будет кошечка! Кошечка! Ура-ааа!!)

но немного утешает то, что, если ты захочешь его вернуть, то вынуждена будешь снова прийти ко мне.

(Не дождёшься! В смысле "вернуть"…)

Целую твои нежные руки,

Леонар."

Я дочитала письмо в состоянии абсолютного блаженства и… неожиданно сообразила, что предполагаемый подарок — вот в этом наглухо обмотанной упаковочной бумагой ящичке. Господи, он хоть жив там?! Я в мрачном предчувствии посмотрела на беззвучно лежащую на боку коробку. Мне было определённо боязно её открывать.

— Алила, а она издавала какие-либо звуки?

— Коробка?! — Алила посмотрела на меня с плохо скрытым сомнением в моей адекватности, пожала плечами и лёгким движением руки перекатила предмет обсуждения к себе.

— Не переворачивай! — завопила я и выхватила у неё коробку, из которой послышался слабый писк. Слава Богу, живой! — Нет, ну какая безответственность! — возмутилась я, судорожно развязывая узелок. — Запихнуть живое существо в коробку, да ещё так упаковать! Ему же нечем дышать!

— Дай-ка я, — уже одетый Лад осторожно взял у меня коробку и быстро распутал переплетение верёвок.

— А что там? — Алила, любопытствуя, нависла над коробкой, Лад убрал в сторону её волосы и стал разворачивать бумагу. — Кто там? — не утерпела она.

— Котёнок, — сказала я, не отрывая тревожного взгляда от замолчавшей коробки.

— Котёнок? — презрительно переспросила она. — Жалкий котёнок в подарок ТЕБЕ?! И кстати, за что?! А?! Ты нам ничего не хочешь рассказать? С какой это радости ты зарывалась пальцами в его волосы, а?!

— Я люблю кошек, — возразила я, проигнорировав эмоциональный допрос подруги и придвигаясь к Ладимиру, пытающемуся открыть ящик. — Нет, ну молодец, ящик выбрал с дырками, а в бумаге их сделать не догадался!

— Эта бумага пропускает воздух, хотя слоёв и правда много, но я чувствую, как он там ходит, и сердечко бьётся, — успокоил меня Ладимир. — Сейчас откроем… Ну вот.

Он откинул крышку, мы согласно заглянули в ящичек…

— О!

— Ой!

— Ого!

Минуту мы созерцали ЕГО, потом заметила:

— Это не котёнок.

— Ага, — заворожённо подтвердила Алила, глядя на щурящееся на нас взлохмаченное существо. — По крайней мере, не целиком.

Она была права — котёнок как котёнок, только вот… крылатый.

— Это маленький грифон, — пояснил Ладимир, хмурясь недовольно. — И, если вас интересует моё мнение, то Нар поступил крайне безответственно, прислав его тебе! Хотя подарок, конечно, весьма оригинальный и мог бы быть полезен, сделай он его чуть раньше, но… это опасное существо.

— О, — почти истерически хихикнула я. — Можно подумать, я должна была ожидать от него чего-то обычного и безобидного! Это же Нар!

— В принципе, из грифонов получаются хорошие телохранители, — признал Лад. — Но будущий хозяин должен воспитывать его с месячного возраста, а этому уже почти три.

— И выглядит он, как отбракованный, — неожиданно заявила Алила. — У него одно ухо рыже-серое, а другое — почти рыжее, а это дефект — оба должны быть рыже-серыми. И тёмные элементы окраса не того оттенка — не "грозовая туча", а "дымчатость". Да ещё и ярко выраженная чепрачность — явный метис, а не чистопородный…

— Чушь, — отрезала я, обижаясь за котёнка. Никогда не понимала бешеной гонки за чистотой породы по подобным внешним признакам, а персиково-рыжий с дымчатым чудесно сочетаются, не говоря уж о зеленовато-голубых глазах. Он (или она?) — просто чудо! — Подумаешь, не соответствует стандартам! — решительно ответила я. — Я со своими параметрами тоже им не соответствую! Так что мы с ним подружимся! — я протянула к крылатому котёнку руки.

— Осторожно, — вскрикнул Ладимир, хватая меня за запястья. Грифёнок вздыбил шерсть на загривке и зашипел, поворачиваясь по кругу, потом остановил взгляд на мне, присел…

— Стой, скотина! — завопила Алила и попыталась его поймать, но успела только ухватить за хвост. Что бывает с кошкой, когда её хватают за хвост, думаю, знают все…

Вопль Алилы слышали, наверное, даже в столице. Вдобавок, комната мгновенно наполнилась народом:

— Что случилось? Али, ты в порядке? Славка? Все живы?

— Все живы, — успокоил Лери, Дава, Федьку и Адима Ладимир, прижимая грифёнка к простыне обеими ладонями. — Всё в порядке, просто Нар подарил Славе одну экзотическую тварь…

— Грифона, — пояснила Алила и снова засунула в рот окровавленный палец.

— Ой, а можно посмотреть? — попросила Лери, подпрыгивая в нетерпении. Ага, нас тут по крайней мере две таких!

— Нет, — отрезал Ладимир. — Он царапается не хуже настоящей взрослой кошки.

— И кусается, — буркнула Алила, критически осматривая палец. Адим протянул руку, подержал пострадавшую конечность в руке, и Алила благодарно кивнула. — Так гораздо лучше.

Неожиданно котёнок завопил, да так, что мы все подскочили. Ладимир сгрёб его и запихнул обратно в ящик.

— Я, конечно, не могу настаивать, но мне бы очень хотелось, чтобы ты вернула этот подарок, Слава, — строго сказал он, пытаясь одновременно удержать отчаянно вырывающегося, утробно рычащего котёнка и закрыть крышку. — Это очень опасный зверь, они вырастают до размеров большой собаки и крайне агрессивны.

Грифёнок подтвердил его слова, цапнув Ладимира за палец, и, пока тот ругался, пытаясь выдрать конечность из мёртвой хватки милой пушистой зверушки, снова завопил. И тут я поняла, что с ним что-то не так. Пару секунд я соображала, потом появилась догадка:

— Ладимир, подержи-ка его так.

— Слава, осторожней, — предупредил он, наконец высвободив палец, ранки на котором мгновенно затянулись.

— Хочешь погладить на прощание? — фыркнула Алила. — Эта злобная тварь этого не заслуживает!

— Ты бы тоже была злобной, если бы тебя оставили голодной в тёмном ящике, долго везли куда-то, — я стала осторожно ощупывать притихшего котёнка. — А потом ещё тянули к тебе ручищи, сжимали и вопили!

— Пожалуй, да, — представила Алила, Дав усмехнулся и миролюбиво добавил:

— Ещё какой злобной!

Алила попыталась сделать вид, что обиделась, но не смогла и прижалась к нему с собственнической улыбкой. Дав усмехнулся и обнял её. Просто поразительно! Вместо того, чтобы устраивать истерику, разборки и вообще ужас что, Алила затихла! Обалдеть! Так, я должна сделать всё, чтобы они ни в коем случае не разругались! А если это всё же случится, помирить их немедленно!

Тут я добралась до покрытого плотным слоем серых с рыжими крапинками перьев крыла, и грифёнок снова взвизгнул. И я поняла, что он вовсе не злится, он плачет!

— Адим, у него крыло повреждено! — я умоляюще посмотрела на друга и тут же повернулась: — Лад, осторожней!

— Замечательно, — буркнула Алила. — Мало того, что он прислал тебе такую опасную тварь, так ещё и больную!

— Алила! — рявкнула я. — Хватит, оставь Нара и несчастное животное в покое!

— Всё, — умиротворяюще сказал Адим, отнимая руку. — Только теперь будьте ещё осторожнее, он может взлететь.

Алила хотела добавить какое-то ехидное замечание, но подумала, потёрлась щекой о плечо крепче обнявшего её Дава и воздержалась.

— Лад, отпусти его, — попросила я.

— Слава… — засомневался он в разумности моего предложения.

— Ну на мне же твоё защитное заклинание…

— Ты тут не одна, — напомнил до этого скептически наблюдавший за разворачивающимися событиями Федька. Я вздохнула и осторожно забрала у Лада неожиданно затихшего котёнка. Он оказался очень лёгким и приятно-плюшевым на ощупь.

— Ну что, больше не будешь драться? — поинтересовалась я, глядя ему в глаза.

— Так он тебе и ответил, — не удержалась Алила.

Грифёнок обернулся и зашипел на неё.

— Тихо! — скомандовала я, он снова обернулся ко мне. — Ни на кого из здесь присутствующих шипеть нельзя, понял?

Алила язвительно хихикнула, а грифёнок посмотрел на меня, подумал, опустил вздыбленную шерсть, сложил крылья и улёгся в моих ладонях, подвернув под себя передние лапы. Задние не поместились и трогательно повисли. Грифёнок всем своим видом выражал полную уверенность в том, что тёплое местечно забронировано надолго.

Минуту в комнате царило поражённое молчание, потом Адим сказал:

— Никогда не думал, что его окажется так просто приручить. Обычно приходится долго выбирать того единственного, который уживётся с хозяином.

— Похоже, это мальчик, — выдала Алила и прищурилась: — Они к тебе так и липнут!

— Это действительно мальчик, — подтвердил Ладимир. — Что, кстати, ещё хуже. Самцы гораздо более непредсказуемые и раздражительные, особенно по весне.

Я только вздохнула и положила котёнка обратно в коробку, не отпуская — расстаться с ним вот так сразу было выше моих сил. Грифёнок мяукнул, как обыкновенный котёнок.

— Извини, милый, — снова вздохнула я. — Ладимир говорит, ты очень опасный, ему виднее…

— Слава, — начал Ладимир, я посмотрела на него, на его лице отразилась внутренняя борьба, потом он махнул рукой: — Не могу смотреть на твоё грустное лицо! Пускай остаётся!

— Ты с ума сошёл? — завопила Алила, подскакивая. — Он нас всех во сне загрызёт!

— Я буду всё время за ним следить, а, уходя, запирать в своей комнате! Лад, милый, спасибо! — я крепко поцеловала в щёку.

— Куда это уходя? — насторожился Ладимир, я улыбнулась:

— Я это просто так сказала!

— Смотри мне, — притворно сурово сказал он, обнимая меня, я выпустила котёнка, он мгновенно взмыл в воздух и был остановлен в паре сантиметров от меня суровой рукой Ладимира.

— Ах ты поганец! — огорчилась Лери, незаметно подкравшаяся поближе, и легонько потянула за ухо мотнувшего головой грифёнка. — Теперь придётся тебя вернуть!

— Нет, — неожиданно возразил Ладимир и… посадил грифона мне на плечо. Тот как ни в чём не бывало уселся там, нашёл равновесие и стал вылизывать переднюю лапу. — Теперь он всё время будет пытаться быть к тебе как можно ближе, поэтому я буду следить за тем, чтобы он прыгал к тебе на плечо, только если ты одета — иначе может больно поцарапать.

— На самом деле очень хорошо, что тебе его подарили, — сказал Дав, игнорируя фырканье Алилы, вернее, отвечая на него лёгким поглаживанием её плеча. — Грифоны выбирают одного хозяина на всю жизнь, и теперь он за тебя убьёт. Кстати, они очень хорошо чувствуют опасность и, как некоторые считают, понимают человеческую речь.

— Ну и какую опасность Я представляю?! — оскорблённо поинтересовалась Алила.

— Никакую, просто он ещё маленький, испугался, — спокойно ответил Дав и улыбнулся ей. Да, только такой спокойный как скала мужчина сможет долго жить с Алилой…

— Ладно, тогда мы ещё кое-что обговорим, и я пойду, — последние три слова предназначались уже не мне, она их буквально промурлыкала Даву, вызвав недоумённый взгляд у грифёнка. Тот так начищался, что рухнул с моего плеча и теперь сидел у меня на коленях, наводя лоск на по-лисьи пушистый хвост.

— А я пойду сейчас, — снова выявился брательник и сурово обратился к Алиле: — И когда в следующий раз будешь вопить о смертельной опасности, сначала внимательно на неё посмотри. Тоже мне, нашла хвостатый апокалипсис, паникёрша!

Я хохотала в гордом одиночестве, поэтому придушила смех и пояснила Алиле, не слишком дружелюбно глядящей в спину моему удаляющемуся братишке:

— Не обращай внимания, когда дело касается меня или его бесценной персоны, хамство — его обычный стиль общения. Даже я ничего не могу с этим поделать.

Алила фыркнула и неожиданно захихикала, глядя на подарок Нара:

— Хвостатый конец света!

У меня в голове родилась ещё одна из долгой серии безумных идей, и я торжественно изрекла, возложив длань на голову удивлённого грифёнка, который попытался об эту длань буднично потереться, едва не испортив один из ключевых моментов своей жизни:

— Сим нарекаю тебя Апокалипсис Фёдорович Леонаров… — я подумала, что имя выходит больно масштабное и сократила: — Клипс, короче!

Тут захихикала и Лери, а по лицам мужчин пробежали более приличествующие сильному полу усмешки.

— Клипс! — повторила Алила, покачала головой и торжествующе уставилась на грифёнка: — Так тебе и надо!

— Забавное имя, — согласился Адим. — Обычно в зависимости от породистости им дают их до девяти, с прилагательными и порядковыми номерами… Но этот, судя по внешнему виду, из… не слишком породистых, — деликатно завершил он.

— Твоя сестра, между прочим, выбирала, — обиделась я. — И всё равно, мой Клипс — самый лучший!

— Никто и не спорит, — чуть улыбнулся Адим. — Что ж, раз всё в порядке, я пойду, — он лёгким движением поднялся, откинул с глаз чёлку: — Лери, я очень рад, что ты снова дома. И что я смог увидеть тебя до того, как твой старший брат тебя куда-нибудь спрячет.

Лери неожиданно залилась краской и отвела взгляд.

— Это разумная мера предосторожности, — занудил Лад.

— Я и не спорю, — Адим глянул на Лери, хотел, кажется, ещё что-то сказать, но только кивнул нам всем и исчез.

— Я тоже пойду, — похоронным голосом сказала Лери и развернулась к двери с таким выражением лица, с которым только идти реветь в подушку. Я дёрнулась было за ней, но меня перехватила Алила:

— Мы не договорили!

— Я тебя подожду в твоей спальне, — поднялся Дав и поцеловал Алилу за ухом.

При этом он шепнул ей что-то, что, на секунду показалось мне, способно было увлечь её за ним… Но Алила выстояла и, как только за ним закрылась дверь, развернулась и сурово посмотрела на меня:

— А теперь, когда мы в семейном кругу, объяснись!

— Э? — оторвалась я от почёсывания за ухом отрывисто мурчащего котёнка.

— Что у тебя с Наром?! — налетела на меня подруга.

— Ничего, — недоумённо отозвалась я. — Он вообще к женщинам прохладно относится.

— Да это потому, что он из своей оранжереи не вылазит! — возмутилась Алила. — А всех, кто к нему приходит, гоняет оттуда! А тебя не прогнал. Вопрос: почему?! Ответ: потому что положил на тебя глаз!

Лад не дал ей развить мысль:

— Али, брось, Славе Нар совершенно не интересен. И не нервничай, думаю, он вскоре наиграется и отпустит её.

— Что значит?.. — насторожилась я.

— Нар в каком-то смысле невероятно эгоистичный человек, — холодно заметил Лад. — Думаю, это досталось ему от Лео — тот был просто образцом высокомерия. У Нара это трансформировалось в полное пренебрежение всеми, кто выходит за рамки очень узкого круга приятных ему людей. Слава, не привыкай к нему слишком, в любой момент ты можешь покинуть этот круг и станешь для него пустым местом, — с неожиданным сожалением сказал Лад.

— Вы дружили? — догадалась я.

— До того, как он пригласил брата продолжить существовать в его теле и слить разумы. И некоторое, весьма недолгое время, после.

Так. Новый пунктик в список обязательных дел: помирить Нара с Ладом!

— Мне пора идти, — поднялся Лад. — Дела.

— А меня ждёт Дав, — вспомнила Алила, глянула на меня и неожиданно заявила: — Слава, я тебе полностью доверяю.

— А, спасибо, — удивилась я такой неожиданной перемене в её настрое, но Алила уже выскочила в открытую Ладом дверь, и её брат последовал за ней.

Глава 5. Как доказывать собственную невиновность

Оставшись одна, я некоторое время провела в размышлениях: вылезать из постели или поспать ещё? Клипс, с которого переживаний было на сегодня достаточно, свернулся калачиком между подушками и спал. Я вспомнила про Лери и решила пойти спросить, что случилось, и не могу ли я чем-нибудь помочь. Но тут, как всегда без стука (отвратительная привычка, из-за которой мы постоянно ругались), вошёл мой брательник:

— Славка, вылезай из постели. И пошли. Ты мне нужна.

— Чего?! — возмутилась я.

— Того! Быстро! Чтобы через две минуты ты была одета и внизу! — тоном прапора на плацу приказал Фёдор.

— Это неправильно с точки зрения русского… — попыталась я привить зачатки грамотности брату, но он проигнорировал мой учительский порыв:

— Плевал я, что неправильно! У нас завёлся шпион!

— Ой, — тихо выдохнула я. Потом вспомнила отданный Челси охраннику приказ и отреагировала уже умнее: — Почему ты так решил?

— Потому что наш друг в охране Челси сообщил, что этому ублюдку известно о наших планах, — мрачно объяснил Фёдор, садясь рядом. — Всё известно.

— Не выражайся, — машинально сказала я.

— Шевелись давай, — буркнул Федька. — Там несколько козлов… ой, — он повернулся ко мне, скорчил испуганную рожу, ёрничая: — Простите, Ваше Высочество, рогатых парнокопытных мужского рода! Точнее, целое их стадо…

— Фёдор, хватит, — поморщилась я. — Между прочим, ты — тоже Высочество, следи за лексиконом, не позорь меня! Лучше скажи, зачем тебе я? Ну я-то откуда могу знать, кто шпион? Это лучше у Лада спросить. Его, правда, сейчас нет…

— Видишь ли, — начал братишка с таким видом, что я не сомневалась: сейчас последует какая-нибудь гадость: — Они говорят, типа это у тебя Челси узнал о наших планах!

— Чего-о?! — возмутилась я и посмотрела на Федю, как Цезарь на Брута: — И ты им веришь?!

— Да ты чо, сдурела?! — заорал Федька, вскакивая. — Я знаю, что это не ты! — Федька принялся размашисто пинать стул, отскакивающий от каждого пинка. Очевидно, так брат снимал напряжение. Стул жалобно взвизгивал ножками по полу после каждого удара. — Ну, уроды! Гады! Ты этому у… — он покосился на меня, покопался в богатом запасе, и выдал: — хмырю, который тебе тогда такого наговорил, жизнь спасла! Эх, мало я ему тогда навалял…

Я в обалдении уставилась на Федьку:

— Ты поколотил Станти из-за меня??

— Поколотил, это громко сказано. Так, врезал пару раз… — неожиданно засмущался брательник.

— Федька… — обалдела я. — Так ты… дорожишь мной??

— В отличие от некоторых, я ещё помню, кто моя семья, ко всяким чешуйчатым не перебегаю, — буркнул брат, надувшись. Я метнулась к нему и обняла:

— Я тебя обожаю, какой ты у меня хороший, чудо, лапочка…

— Хватит! — заорал он, вырываясь. — Телячьи нежности! Отвали! И вообще одевайся и пойдём, докажем этим козлам, что они… ошибаются! — неожиданно корректно завершил он.

Я засмеялась, отпуская его:

— Ну-ну, вперёд и с песней!

— Быстро! — рявкнул мой любящий братишка и бодро вышел из комнаты.

— Ох! Федька! — вздохнула я, покоряясь.

Мы в детстве, бывало, дрались. Причём сначала побеждала я, а с одного печального момента в седьмом классе — он. Потом я стала решать конфликты другим путём, ведь братец спокойно мог сбить меня на пол, сесть сверху и, методично выкручивая мне руку, заставлять извиняться. Поскольку бычье упрямство было моей отличительной чертой чуть ли не с рождения, я ревела, но не сдавалась. Однажды нас застукал папа и провёл с Федей воспитательную беседу, которую я, утешаясь в своей комнате подсунутым мамой куском пирога, не слышала. Поэтому не знаю, что сказал папа, но итогом стало вооружённое перемирие, перешедшее в относительно менее вооружённый мир.

В старших классах и в универе мы с Федькой шли разбираться к родителям — в крайних случаях. В остальных решалось всё на словах, более-менее мирно. Конечно, общение периодически протекало на повышенных тонах и начиналось со слов: "Федька, урод! Я только что полы помыла, куда ты прёшься в сапогах!" и "Тебе чего надо в моей комнате, чувырла?". Но, в общем-то, мы жили по принципу "Ты меня не трогаешь, и я тебя не трогаю". И тут Фёдор неожиданно бросается на мою защиту, что со Станти, что сейчас. Приятно! Наверное, он меня всё-таки любит, а мерзкий характер улучшится с возрастом.

По крайней мере, я очень на это надеюсь…

С минуту я собиралась с духом, даже мелькнула мысль позвать на помощь Лада. Но я решила, что должна сама отвечать за себя. И пусть только они попробуют, глядя мне в глаза и выслушав все мои оправдания, снова на меня наехать! Тьфу, наслушалась своего братца!

Я оделась и вышла. Будить Клипса рука не поднялась. Что ж, положимся на интуицию… Ага! Это место я помню, вот и лестница, ура! "Я — умница!" — подбодрила я себя перед несомненными разборками и стала спускаться по лестнице. Внизу послышались голоса, ведущие не слишком дружелюбный разговор, и вдруг их всех перекрыл дикий вопль моего брательника:

— Если ещё хоть кто-то что-то такое вякнет про мою сестру… Всех урр-ррою-ю!!!!

Я срочно поскакала вниз через ступеньку.

— О, это вообще свойственно королевской семье — чуть что, всех убивать, — послышалось внизу ироническое замечание, сделанное незнакомым мужским голосом.

— Это значит, обзывать мою сестру такими словами, по-вашему, "чуть что"?! — тихо и угрожающе поинтересовался мой братишка.

— Какое необычное единение для королевской семьи, — так же ехидно продолжил тот же голос. — Интересно, почему вы так защищаете свою сестру?

Я спустилась в гостиную. Кроме Федьки, стоящего ко мне вполоборота, там оказались ещё пятеро мужчин. Донельзя хмурые Михал с Амиром сидели на одном диване, ещё двое, незнакомых — на другом. Наконец, последний — высокий, с очень коротко остриженными чёрными волосами, носом с внушительной горбинкой, и с повязкой через правый глаз — стоял лицом к Фёдору. Никто не обратил на меня внимания, как мило!

— Ты на что намекаешь? — так же тихо поинтересовался мой брательник.

— О, ни на что такое! Исключительно на невинную братскую любовь… — ответил одноглазый, гнусно ухмыльнувшись.

Я совершила обалденный прыжок, успела в последнюю секунду вцепиться в рванувшегося Федьку и потащить его назад, не то кровопролития было бы не избежать.

— Отцепись! — заорал Фёдор, выворачиваясь. — Я этому уроду щас харю начищу!

— А ну тихо! — я встряхнула братишку, вернее, дёрнула — на задуманную тряску силёнок не хватило, легче сдвинуть танк, чем моего тренированного братика. — И немедленно извинись! Если он — хам, это не значит, что ты должен опускаться до его уровня!

Федька без всяких усилий вывернулся, и гнев, как всегда, обратился на миротворца:

— Не лезь! Мало того, что они на тебя наехали, так ещё и…

— Посмели оскорбить Ваше Высочество! — фыркнула я. — Начего, привыкай, нас здесь мало кто любит. Сядь! — рявкнула я. Фёдор нехотя уселся на валик дивана рядом с Амиром и Михалом. Я перевела взгляд на одноглазого, недоверчиво меня разглядывающего: — Присаживайтесь.

Он кивнул, послушался, закинул ногу на ногу и невинно заметил:

— Так вы и есть принцесса Танислава? А по рассказам выходили гораздо красивей…

Я вдавила подскочившего Федьку в диван и заметила:

— А вы больше слушайте, что болтают! — я на всякий случай оставила руку на плече брата, выпрямилась и обвела всех грозным взглядом, краем глаза заметив ободряюще мне кивающего Амира. — Ну что ж, расскажите мне, как я бегаю докладывать Челси о наших планах. Я с удовольствием послушаю, всегда любила невероятные истории!

— Так их, — удовлетворённо заметил брат, а на лицах двоих из пришедших — один был внешне в возрасте моего папы или Михала, с вьющимися тёмными волосами и бородой, другой — лет тридцати на вид, с орлиным носом и смуглой кожей — отразилось недоумение, которое, они, правда, быстро стёрли. Сами же Михал и Амир явно приободрились с моим эффектным появлением и смотрели на обвинителей ещё более хмуро. Третий, тот самый одноглазый (ну и взгляд — мороз по коже! А усмешка — бррр!) ответил:

— Ну что ж, раз вы просите, Ваше Высочество, — он чуть наклонил голову, улыбаясь отнюдь не дружественно. — Два часа назад нам стало известно, что Челси дал Ларанду задание установить за нами слежку в Малеранта, так как ему известно, что мы стягиваем туда силы. Он добавил, что наш план ударить в четырёх местах не так уж и плох, — он скривил рот в усмешке. — Такое замечание нам, конечно, польстило. Но, — его лицо снова стало жёстким, — это означает, что Челси известно о нашем плане, и восстание обречено.

Я устало вздохнула и принялась методично и предельно вежливо объяснять:

— Во-первых, я не знаю, кто такой Ларанд. Во-вторых, Челси мог получить сведения от кого угодно, я сама узнала о плане три дня назад. И если вы не доверяете мне, не надо было рассказывать подробности, которых я, кстати, всё равно не знаю, моему брату! В-третьих, два часа назад, как и три, и шесть, и девять, я спала. У Челси я была, — я задумалась на секунду, подсчитала, — часов пятнадцать назад, а он, по-вашему, только сейчас пошевелился отдавать распоряжения? Он не дурак, я его видела, и уверена, что он сразу же позаботился бы о том, чтобы установить слежку… Есть ещё в-чётвёртых и в-пятых, но они личного характера, и вас не убедят.

— И всё же? — поинтересовался одноглазый со скучающим видом.

— И всё же, почему вы решили, что это я? — ушла я от ответа. Не объяснять же ему, что я своих никогда не предам, не говоря уж о памяти Адрея?!

— Вы были у Челси.

Я нагло расхохоталась, хотя мне было совсем не смешно.

— Поразительные дедуктивные способности! — фыркнула я, отсмеявшись. — Что-то мне подсказывает, что тот, кто сообщил вам об утечке информации, тоже был у Челси. Но его вы, очевидно, не подозреваете. И я даже знаю, почему: он либо принадлежит к проклятому роду, либо вам давно известен. А тут появилась незнакомая девица, да к тому же королевского рода, к которому у вас накопилось полно претензий. Конечно, кого ещё сделать козлом отпущения! — всё же не выдержала я.

— Я заметил, — неожиданно подал голос бородач, внимательно меня рассматривая, — что вы вполне здраво рассуждаете. Что ж, допустим, вы говорите правду, и Челси не от вас узнал о нашем плане восстания. Тогда от кого? — он развёл руками и посмотрел на всех присутствующих по очереди, словно в ожидании ответа, которого, разумеется, никто не дал. — Вы вполне справедливо заметили: наш человек не из проклятого рода, но давно нам известен и пользуется полным доверием. Более того, все наши люди, работающие в окружении Челси, пользуются нашим полным доверием.

— А это, между прочим, и входит в обязанности шпиона, — неожиданно подал голос Федька. — Он втирается к вам в доверие, оказывает различные мелкие услуги. Для правдоподобности устраняет пару незначительных фигур на своей стороне, а вы ещё удивляетесь, как у него всё ловко получается.

— Верно, это наверняка кто-то из наших, — поддержал его Амир. — Я ещё раз повторяю, что обвинение Таниславы не выдерживает никакой критики.

— Вот-вот, а вы и расслабились, свалили всё на Славку, — продолжил Федька. — Зато когда потом, в решающий момент, когда ваш шпион бац! — и переметнётся к Челси, вы вспомните, как наезжали на мою сестру…

— Хватит, — оборвал его одноглазый, — можно подумать, мы должны подозревать всех!

— Конечно, проще подозревать Славку! Которая, дура, спасает вас, а вместо благодарности получает одни гадости, — фыркнул брат. — Да она одна больше для вас сделала, чем вся ваша паршивая организация за двести лет!

— О да, — нагло усмехнулся одноглазый, — например?

— Например, — завёлся Федька, но я его быстро усадила обратно.

— Тихо, — оборвала я благородный и, несомненно, кровопролитный порыв брата. — Наш гость почему-то предпочитает выяснять отношения, вместо того, чтобы немного поработать мозгами и понять, что он теряет время, которое можно было бы использовать для поисков настоящего шпиона. А ещё лучше, употребить на разработку нового плана.

— Мы не будем ничего менять, — подал голос дядя Михал, — мы просто ударим завтра, на два дня раньше.

— На два дня? Завтра? — вырвалось у меня. — Так быстро?

— Неужели Лад не сказал тебе? — удивился Амир.

— Нет! — обиделась я — склонность Лада от всего меня оберегать иногда доходит до паранойи! — Я думала, хотя бы через пару недель!

— Увы, у нас нет времени, — раздался знакомый голос у меня за спиной, я обернулась и радостно повисла на шее у Тана. Он крепко меня обнял: — Здравствуй, сестрёнка! Я очень рад, что тебе лучше.

— А Гверфальф знает об изменениях? — переполошилась я.

— Да, конечно, — кивнул Тан, осторожно опуская меня на пол под ревнивым федькиным взглядом. — Но я бы посоветовал тебе снова поговорить с ним и взять свою просьбу обратно — восстание провалится.

— Это означает, что ты тоже не участвуешь? — обернулся к нему одноглазый.

— Нет, Лег.

— Из-за неё?

— Из-за неё. А ещё из-за того, что оно окончится гибелью всех проклятых родов и многих наших друзей. Потому что Челси не упустит шанс уничтожить нас.

— Но её-то он не тронет, а она может попросить за тебя, — хмыкнул одноглазый. — В конце концов, ты у нас наполовину из королевского рода!

Сказал, как грязью обмазал. Гад! Обижать моего Тана! Но я не успела вступиться, брат спокойно ответил:

— Нет, Таниславу Челси убьёт в первую очередь, и нас с Фёдором вслед за ней. Вы ещё не поняли? Челси не собирается ни с кем делить власть. Он хочет править один. И будет, потому что избавится от двух главных помех: законной королевы, её наследников и, за компанию, от проклятых родов.

На минуту в гостиной воцарилась тишина — они обдумывали слова Тана. А я, как всегда в минуты грусти, вспомнила Адрея и почувствовала себя очень усталой и несчастной.

— Вот что, — вздохнула я. — Думаю, чтО бы я ни говорила, вы мне всё равно до конца не поверите. Поэтому я не буду больше оправдываться. Хватит, — я снова прижалась к Тану и уткнулась лицом ему в грудь. Старший брат, вот пусть и разбирается.

Тан крепко обнял меня и холодно сказал:

— Думаю, вам лучше уйти.

— Да, — бородач поднялся — заскрипел диван, — думаю, так будет лучше. Ваше Высочество, — немного неловко продолжил он, я обернулась. — Что касается меня, то теперь я полностью уверен в вашей невиновности. Прошу прощения за необоснованные обвинения…

— Присоединяюсь, — сказал его орлиноносый товарищ. — Глупо считать, что вы могли рассказать о нашем плане, не зная даже, когда мы начинаем восстание.

— Кажется, остался только я, — хмыкнул одноглазый. — Но мнение своё я не изменил.

— Спросите у Станти, — неожиданно сказал Фёдор. — Он вам подтвердит, что Славка сделала из Челси отбивную, а не разбалтывала ему ваши секреты.

— При чём тут Станти? — удивился одноглазый.

— При том, что она не только этого хмыря у Челси из-под носа утащила. Она его ещё и вылечила! А это десять лет жизни! И хотя она хаклонг на одну восьмую, и жить ей ещё пару тысяч, десять — всё равно нехилый кусок! — вызверился братец.

На секунду в комнате повисло поражённое молчание, потом носатый вздохнул:

— Правильно нас вечно ругает Алила — мы бросаемся что-то делать, совершенно не подумав. Обвинить принятого в семью хаклонга в сговоре с Челси — верх глупости. Почему я не сообразил, что Танислава — дочь младшего принца? У меня мелькнула мысль, когда вы заговорили о Гверфальфе, но я не додумал её до конца…

Федька выразительно фыркнул. Одноглазый резко помрачнел и заявил упрямо, уставившись на меня:

— И всё же я не понимаю. Как ей удалось уйти сначала от Ларанда, потом от Челси?!

Я тяжело вздохнула.

— Может кто-нибудь наконец объяснит мне, кто такой этот Ларанд?!

— Начальник личной охраны Челси, и его правая рука, — пояснил Михал.

— Это он похитил тогда Фёдора, — добавил Танислав.

— А, — поняла я, и объяснила: — Он тогда не представился, да и два следующих раза тоже… Кстати! Это вам ещё аргумент в пользу моей невиновности!

— Мы уже и так поверили, — чуть улыбнулся бородач и вздохнул: — Вы правы, подозревать вас было очень удобно. Придётся нам теперь пошевелить мозгами, — он усмехнулся, и я смутилась — шпыняю Федьку, а сама выражаюсь немногим лучше, — и найти настоящего шпиона.

— Удачи, — пожелала я, не зная, чем ещё могу помочь.

— Спасибо, — он наклонил голову, кивнул Федьке и Тану и направился к двери, носатый проделал то же самое и последовал за ним. Одноглазый остался стоять на месте, втягивая щёки и задумчиво на меня глядя.

— Лег, ты едешь? — обернулся один из них.

— Поезжайте без меня, я пока останусь. Танислав, Фёдор, я хотел бы переговорить с Её Высочеством наедине.

— Нет, — отрезал Федька. Тан пожал плечами.

— Я не возражаю, — осадила я младшего брата. — Поговорим, — я вернулась к дивану и села.

— Идём, Фёдор, — сказал Танислав. — Слава, освободишься, приходи к Фёдору, я хотел бы с тобой поговорить.

— Да, мне тоже надо с тобой поговорить, так что не рассиживайтесь, — буркнул Федька, удаляясь вместе с ним.

Мы с главным обвинителем остались в гостиной одни.

— Меня зовут Лег, — представился он. — А вас — Слава?

— Танислава, — безразлично ответила я.

— Слава, — очень мягко начал он, но в его манере общения проглядывали когти тигра, втянутые лишь до поры до времени, и я не поддалась. — Я допускаю, что вам не хотелось ничего говорить Челси, по тем или иным причинам… личного характера, — он не смог удержаться от усмешки, и окончательно мне разонравился. — Но он мог вас принудить, пригрозить пытками, убийством того же Станти, — он неожиданно встал и пересел ко мне, положил руку на спинку дивана за мной, и попытался заглянуть мне в вырез платья, но потерпел сокрушительное поражение ввиду отсутствия этого самого выреза. — Своими домогательствами, наконец, — он протянул руку к моей груди, и я от всей души ударила по ней. Он отдёрнул её и помахал в воздухе, улыбаясь: — А ударчик у вас ничего…

— Челси мне ничем не грозил. Только дважды ударил так, что я едва не потеряла сознание. И попытался изнасиловать, — холодно сказала я. — Он и не догадывался, что я могу убраться от него в любой момент. А мне сначала слишком хотелось его придушить, а потом надо было выручать Станти. И только поэтому наша с ним встреча не закончилась его безвременной кончиной!

— Да? — поинтересовался Лег насмешливо. — Но ведь была ещё одна? Зачем вы к нему пошли? Понравились его приставания?

Я с отвращением покосилась на его наглую рожу, и тут мне в голову пришла идея. Я коварно улыбнулась и придвинулась к нему:

— Обнимите меня и закройте глаза.

Он хмыкнул.

— Вы не в моём вкусе.

Да можно подумать, вы — в моём! Ты себя когда последний раз в зеркале видел?! Не говоря уж о мерзком характере! Нет, мужская самоуверенность меня просто убивает!

— И всё же, сделайте одолжение девушке, — промурлыкала я.

Он посмотрел на меня, снова хмыкнул, но послушался. Я зажмурилась, захотела оказаться рядом с Челси…

… и мы согласно грохнулись на пол.

— …потому что это восстание подры… — говоривший замолк на полуслове и так и остался стоять с открытым ртом, глядя, как мы быстро вскакиваем.

Я оглядела Совет, и буквально сразу мой взгляд наткнулся на Челси (снова невредим! Ууу, крыса живучая!). Этот гад побагровел так, что я уже радостно пожелала ему скорую встречу с дядей Кондратием. Но моё пожелание, конечно же, не сбылось, а Челси завизжал:

— Убейте их!

— Ну как, — я повернулась к Легу, — это подходит в качестве доказательства моей непричастности?

Вместо ответа он задвинул меня к себе за спину. Мы оказались рядом с давешней занавеской, и страже у дверей потребовалось время, чтобы оценить ситуацию и броситься к нам. И тут Лег быстро замахал руками, в Челси полетели ножи, которые я заметила, только когда они отскочили от жирной туши, не оставив ран. Лег не растерялся и нашёл более уязвимые мишени в лицах и прочих частях тела остальных членов Совета. "Откуда он только ножи берёт?!" — мелькнул у меня в голове праздный вопрос, а в руках Лега неожиданно появились два коротких меча, которыми он и встретил подбегающую стражу. А ножи продолжали лететь!

— Держись за мной и прости, — бросил Лег мне через плечо.

Я послушалась, хотя ужасно хотелось схватить его и броситься отсюда куда-нибудь далеко. Я снова сделала фантастическую глупость! Всего-то хотела оказаться рядом с Челси! Кто ж знал, что и весь Совет тут будет вместе со стражей?! Что скажет Лад… Кошмар… Он снова посмотрит на меня так, будто я ему без наркоза сердце из груди вырезаю… Как бы утянуть отсюда Лега, пока его не убили! Но зажмуриваться я бы ему не советовала, а сама я была не уверена, что без этого получится.

Мы всё больше отступали к занавеске, и я наконец поднырнула под неё и оказалась в маленьком закутке с тем самым камнем. Всё равно пользы от меня никакой, буду только мешать. Желания мои дурацкие не сбываются… А если Лега ранят… а если убьют?! Он, конечно, наглая скотина, но всё же человек! Я глубоко вздохнула, решительно хлопнула по камню ладонью и развернулась обратно. Пожелаю сейчас конкретно, чтобы у нападающих исчезло всё оружие, зажмуримся, и домой!

— Эй, ты куда собралась? — весело поинтересовался голос неопределённого пола прямо у меня в голове — так было, когда я говорила с Гверфальфом в хаклонгьем обличье. От неожиданности я споткнулась, наступила на подол платья и едва удержалась на ногах, ухватившись за занавеску. — А ну вернись и положи на меня руки!

— Ты кто? — обалдела я, замирая. Это что же, кто угодно ко мне в голову может вот так просто залезть?!

— Я — Роуэй, но все твои предки звали меня Камень Роуэй, — представился незнакомец, и я обалдело уставилась на зелёный в темно-серых разводах "постамент" в центре комнатушки. — Да-да, это я! Им так было проще, хотя я живое существо, а не камень. И не волнуйся, вот так залезть к тебе в голову могу только я. Одно из преимуществ королевской крови, дорогая!

— О! — прореагировала я.

— Ага! — радостно подтвердило оно. — И если тебе так проще, считай меня мужчиной!

— Э, — только и смогла выдать я. Ещё один…

— Не пугайся, как видишь, для того, чтобы приставать к тебе, у меня кое-чего недостаёт… нет-нет, дорогая, не думай обо мне так плохо! — засмеялся Роуэй. — Я говорил о руках!

Я не выдержала и, несмотря на небезопасную ситуацию, засмеялась.

— Ну вот, по крайней мере, ты весёлая, — довольно заметил Роуэй. — А то до тебя все приходили с такими мыслями! Только завоевать, унизить, подчинить… бррр! Просто поразительно, насколько когда-то благородный род способен деградировать меньше чем за полтысячелетия! А потом мне ещё и пришлось ждать тебя столько лет. Ведь вы, потомки моего друга, основавшего эту династию — единственные, с кем я могу говорить!

— То есть? — удивилась я.

— То есть вот уже сто двадцать один год шесть месяцев и двадцать три дня мне совершенно не с кем говорить! — воскликнул Роуэй. — Тогда погибла вся королевская семья, кроме младшего принца, который успел сбежать… так, поговорим потом, твоему другу приходится плохо!

Я мгновенно подскочила и рванулась обратно.

— Обязательно приходи часов через шесть, здесь никого не должно быть! — закричал Роуэй мне вдогонку.

Я поднырнула под занавеску как раз вовремя, чтобы подхватить зажимающего левый бок Лега. Какой-то слабо знакомый тип послал в нас что-то, заколебавшее воздух, но это что-то отразилось от меня и превратило его в такое, что меня чуть не вывернуло от количества крови и внутренностей. Заклинание Лада определённо действует, да ещё как!

— Я в порядке, — проговорил Лег, — сейчас встану.

— Зажмурься, — умоляюще прошептала я ему, зажмурилась сама, захотела оказаться у Адима, замела за собой след…

И услышала тихий голос Лери:

— Я просто подумала забрать книгу…

— Да, конечно, — ответил Адим. Я открыла глаза. Мы оказались в той самой зале с камином, перед которым Лери с Адимом, нас даже не заметившие, и стояли. Лег тихо сидел рядом со мной, во все глаза уставившись на них.

— Вот, — протянул Адим книгу, в которой я узнала тот самый любовный роман.

— Ой, похоже Лайра его до дыр зачитала, — засмеялась Лери.

— Да нет, это не Лайра, это я, — признался Адим, резким кивком скидывая чёлку на глаза.

— Ты любишь любовные романы? — радостно удивилась Лери.

— Ненавижу, — признался Адим. — Но он мне напоминал о тебе.

— Обо мне? — очень тихо переспросила Лери, принимаясь старательно изучать паркетный пол под ногами.

— Да. Единственное, что мне от тебя осталось… Оказывается, это правда — нужно потерять того, кем очень дорожишь, чтобы понять, насколько ты им дорожишь… — Адим, для разнообразия, уставился в камин, где сейчас даже огня не было.

— Но ты никогда… — на грани слышимости прошептала Лери.

— И очень об этом сожалею, — Адим решительно шагнул к ней и попытался обнять, но Лери испуганно отшатнулась. Адим мгновенно отступил на шаг. — Извини. Я почему-то не подумал, что могу быть тебе неинтересен.

— Что ты! — воскликнула Лери. — Это совсем не так! Просто… ты всегда был такой серьёзный и… И не обращал на меня внимания!

— Любовался издалека, — усмехнулся Адим. — И всё ждал неизвестно чего, — он помрачнел. — И дождался, что Челси тебя забрал.

— Вот, понимаешь, — Лери судорожно сцепила пальцы и перевела взгляд на пресловутый камин. — Челси… после всего… и я… и… я…

— Тебе не слишком приятны прикосновения? — деликатно предположил Адим.

— Да! — воскликнула, обрадованная пониманием, Лери и наконец перевела взгляд на Адима. Снова спрятала глаза, и совсем тихо сказала: — Но если ты скажешь, что любишь меня и обнимешь, то тогда я согласна!

— Я тебя люблю, — улыбнулся Адим, осторожно приблизился и мягко её обнял.

Лери сначала напряглась, но потом расслабилась и прижалась к нему:

— И я тебя.

Я сентиментально вздохнула — какая пара! Адим — замечательный, лучшего парня для Лери и не найти!

— Лери… а можно, я тебя поцелую? — осторожно спросил Адим. — Легонько!

Лери подумала секунду, потом решительно кивнула, и они потянулись друг к другу. Я снова вздохнула, решила, что надо всё же дать им поцеловаться, а потом можно и покашлять деликатно, но Лег разрушил идиллию, буднично поинтересовавшись:

— Ребята, а мы вам не мешаем?

Лери с Адимом мгновенно отпрыгнули друг от друга на добрый метр.

— Слава? — Лери ойкнула и спряталась за кресло.

— Извини, — покраснела я. Да уж, тут объяснения в любви, а выясняется, что при этом присутствовали посторонние… — А я тут, вот, — я кивнула на сидящего рядом на полу Лега, — приволокла ещё одного раненого бойца…

— Лери? — поставил под сомнение очевидное Лег, глядя на смущённо встающую из-за кресла сестру Адрея. — Я думал, ты у…

— Была, — весело ответила она. — А потом пришла Слава и забрала меня оттуда!

— Вот так просто пришла и забрала?

— Нет, — радостно ответила Лери. — Сначала она раскроила череп Челси! Он свалился, как подкошенный! Надеюсь, она его убила! — простодушно закончила она.

Я только хмыкнула и покосилась на Лега:

— Ну, теперь ты мне веришь?

— Да, извини, — смущённо буркнул он, отворачиваясь. — Я несильно ранен. Жалко только, Челси убить не удалось. Зато остальной Совет я хорошо проредил, — Лег поднялся и протянул мне свободную руку.

— Хорошо, что несильно, — хмыкнул Адим. — Значит, я по-быстрому от тебя избавлюсь и смогу вернуться к любимой женщине.

— "Избавлюсь"? — деланно испугался Лег, и неожиданно совершенно нормально улыбнулся. — Я всегда подозревал, что целитель из тебя…

— Иди-иди, — подтолкнул его Адим. Они скрылись за дверью, Лери улыбнулась и села в кресло, жестом предложив мне занять другое. Я подошла и устроилась в нём:

— Извини, что я явилась…

— Ой, брось извиняться, — она махнула рукой. — Я тебе так благодарна, что можешь являться, когда захочешь! Если бы ты не вызволила меня, я бы, может, никогда не узнала, что Адим тоже любит меня! — она счастливо вздохнула, перевела глаза на белый, ничем не примечательный потолок. Определённо они оба — любители изучать интерьер! — Я в него была тайно влюблена всё это время. И не выдержала, вместо того, чтобы прятаться у дяди Михала, поехала сюда. Мне так хотелось его увидеть, а ещё это восстание, я подумала: вдруг с ним что-то случится, а я так и не скажу ему, как он мне дорог?! Я жутко боялась, он мне казался всегда таким взрослым, таким серьёзным… Представляешь, я захожу, и совсем не знаю что сказать — растерялась. И не нашла ничего лучше, как о книге заговорить! Я Лайре давным-давно, года четыре назад, дала свой любимый любовный роман.

— Там главный герой, случайно, не Ксандр? — поинтересовалась я на всякий случай.

— Ксандр, — удивлённо подтвердила Лери.

— Я видела у него эту книгу, — пояснила я, и невольно подумала о Наре. Вот из чистого упрямства сейчас возьму и разыщу его, чтобы не думал, что знает меня лучше меня самой!

Лери засмеялась:

— Я как увидела эту зачитанную до дыр книгу, так и поняла… А когда он меня обнял… Слава, я его так люблю! — Лери закрыла глаза, раскинула руки и счастливо вздохнула. Ой, Слава, я такая счастливая! — она вдруг спохватилась: — Слава, милая, я тут болтаю, а ты… Не сердись…

— Я не сержусь, — улыбнулась я. Ну глупо на неё сердиться за то, что она с любимым, а я — нет.

— Отлично, — улыбнулась она с облегчением, и тут вошёл Адим.

— Всё, уступаю тебе место, — улыбнулась я, вставая.

Он усмехнулся.

— В какой-то степени тебя ждёт такое же продолжение, как меня. То есть тебя за дверью ждёт мой брат. Он каким-то шестым чувством угадал, что ты здесь, а я не мог солгать ему в глаза… — замялся Адим.

— И не надо, — беззаботно отозвалась я.

Не стала объяснять, что наши с Наром отношения ничего общего с их романтикой не имеют, и вышла за дверь:

— Здравствуй.

— Здравствуй, — кивнул Нар. Рубашка в этот раз была тёмно-синяя, а в остальном его внешний вид ничуть не изменился: то же сочетание изысканности и простоты в одежде, и тот же спокойный взгляд и идеальная осанка. — Я знаю, что ты оказалась здесь случайно, но я очень рад этому случаю.

— Я тоже, — улыбнулась я.

— Ты голодна, — заметил он. — А ещё устала и расстроена. Но сначала я тебя покормлю, а потом утешу, если это всё ещё будет необходимо, — он повёл меня за собой. — Мама чудесно готовит, хотя редко — ей не хватает терпения делать это каждый день. Но сегодня тебе повезло.

Насколько мне повезло, я поняла очень быстро и решила по полной воспользоваться своим везением. Нар только чуть улыбался уголком рта и пододвигал мне блюда со всякими вкусностями. Всё-таки он отлично меня знает: вкусная еда для меня — лучшее утешение! Несмотря на полный кайф, я вспомнила про Ладимира и виновато-виновато позвала его.

— Слава, милая, — чуть ли ни обиделся он. — Конечно, ты можешь оставаться там, сколько хочешь! Очень хорошо, что ты сказала, где ты. Теперь я не буду беспокоиться.

— Спасибо!

Я почувствовала его улыбку и улыбнулась сама, прощаясь. Нет, про мою вылазку ничего говорить ему не буду! Меньше знает — крепче спит.

— Ты говорила с Ладимиром? — уточнил Нар, когда я открыла глаза.

— Да.

— Он очень тебя любит и хорошо о тебе заботится.

Я ничего не ответила — что тут скажешь? Когда я допила молоко, Нар взял меня за руку и поднял:

— Я бы так не смог. Хорошо, что он у тебя есть, ты его заслуживаешь.

Вместо ответа я улыбнулась и чуть поцеловала Нара в щёку — пусть не думает, что я им не дорожу! Он усмехнулся:

— Идём, — он повёл меня через залу наверх по лестнице. — В оранжерее сейчас много гостей — у мамы утреннее чаепитие. Для неё светская жизнь будет продолжаться, даже если небо рухнет на землю, — он кивнул: — Конечно, мы ещё туда вернемся, когда там никого не будет. А пока я могу предложить тебе только свою комнату… что я и делаю, — он распахнул дверь.

Его жилище оказалось удивительно просторным — только огромная кровать без полога в правом углу, стол и стул у окна, обычный шкаф справа у входа, и наполовину пустой книжный — у противоположной стены.

— Я не люблю, когда в комнате много вещей, — пояснил Нар, опускаясь на кровать и хлопая по ней ладонью, приглашая меня сесть рядом. — В потёмках они начинают казаться не тем, что они есть на самом деле. Не становись босиком на пол, забирайся с ногами в кровать, — я испуганно подтянула ноги, он усмехнулся: — Не бойся, никто из-под кровати не вылезет и не цапнет тебя за пятку, просто пол холодный. Я не постелил ковёр, чтобы всегда слышать, когда кто-то ко мне подходит.

— Нар… — я попыталась подыскать слова и выпалила: — Я тоже боюсь темноты и… когда ко мне подкрадываются сзади!

Он чуть усмехнулся и пояснил:

— Мне по ночам снятся кошмары, и, просыпаясь, я не могу сразу успокоиться. А ещё у меня бывают не слишком приятные гости из моих снов… поэтому я и устроил здесь всё так.

— Мне здесь нравится! — я забралась глубже и с удовольствием вытянулась на просторной кровати. Нар посмотрел на меня с усмешкой:

— У тебя очень быстро меняется настроение. Только полчаса назад ты была едва ли не во власти отчаяния, когда смотрела на счастье моего брата и сестры твоего любимого человека… Нет, — он поморщился, — только не впадай в него снова!

— Тогда не говори об этом! — буркнула я.

— Слава, — Нар наклонился надо мной. — Если упиваться своей болью, она никогда не отпустит.

— Я не упиваюсь, — возразила я.

— Нет, — неожиданно согласился Нар. — Но ты упорно не желаешь разделить эту боль и любовь. Почему ты не можешь продолжать его любить, но при этом не терзать себя? И прекрати, твоей вины в его смерти нет. Я спрошу у Адима про блок.

— Не надо! — я подскочила так резко, что со свойственной мне неуклюжестью заехала лбом Нару в подбородок. — Ой, прости! — я протянула руку и осторожно прикоснулась к его лицу. Нар неожиданно чуть усмехнулся:

— Обожаю то, как ты чувствуешь — меня сейчас с головой накрыло волной сожаления и нежности.

— Ну, я же сделала тебе больно!

— Это пустяк, — пожал плечами Нар. — Ничто по сравнению с твоей болью. И поверь, без неё тебе будет гораздо легче жить, и людям рядом с тобой… Нет, дело даже не во мне. Подумай о Ладе и Алиле: тебе кажется, что они слишком легко пережили смерть брата, но это не так. Просто за долгие годы мы научились смиряться с потерями. А тоска в твоих глазах — постоянное напоминание. И вместо того, чтобы винить себя теперь ещё и в этом, лучше избавься от неё.

Безжалостно. Но… он прав.

— Я жалею тебя, Слава, — вздохнул Нар. — Просто без твоих терзаний легче будет жить и тебе, и окружающим.

Ладно. Я попытаюсь.

— Хорошо, — кивнул Нар, обнимая меня и укладываясь вместе со мной на покрывало. Я уткнулась носом в его рубашку и закрыла глаза. Он вроде говорил, что духи не любит, а от самого так приятно пахнет… Не знаю, сколько времени мы так пролежали, но… я всегда была страшной соней.

Проснулась я оттого, что Нар дрожал, приподнялась и поняла, что он всё ещё спит, но очень чем-то напуган.

— Нар, — я осторожно коснулась его плеча, он резко перевернулся на спину, махнул рукой и что-то произнёс. Я попыталась мягко его потрясти — уже поняла, что ему снится кошмар, но он только застонал, так жалко, что у меня заболело сердце. — Нар, милый, проснись! — я снова встряхнула его, уже сильнее, но это не подействовало. И тут я краем глаза заметила движение на полу и повернула голову.

В сумерках трудно было разобрать, что это, но нечто, похожее на коврик метр на полтора, и толщиной сантиметров десять, абсолютно бесшумно ползло к нам. Я закричала, испугавшись до холодного пота — что-то невыразимо жуткое было в этой твари. Откуда только взялись силы — я потянула Нара на другой конец кровати, к стене. Там не было видно пол у кровати, и несколько жутких мгновений я сидела, уставившись туда, но вот чёрный краешек показался над краем постели и стал медленно перетекать на неё. Я бы уже убежала, но не знала, можно ли тащить куда-то Нара в таком состоянии. Поэтому я собрала остатки воли и стала отчаянно желать гостю:

— Исчезни! Сдохни! Растворись!

"Коврик" замер в задумчивости, попятился назад, и тут Нар резко сел, взмахнул рукой, тварь вспыхнула ярко-красным ослепляющим огнём и исчезла. Нар быстро оглядел комнату, повернулся ко мне, испуганно и виновато посмотрел на меня, обнял и зашептал:

— Всё, Слава, всё. Он был один, всё, больше ничего не будет. Успокойся, всё прошло, всё закончилось, — он гладил меня по голове, вытирал слёзы — переволновавшись, я расплакалась. — Прости меня, я клянусь тебе, такое больше никогда не повторится. Я просто почти не спал последние ночи, а рядом с тобой мне так хорошо… Но я никогда больше не засну, пока ты со мной, — он сжал мои плечи, замер, с болью посмотрел мне в глаза: — Ты теперь больше не придёшь?

— Почему? — обиделась я. — Я просто очень испугалась. Эта тварь… а ты всё никак не просыпался…

— Прости, — прошептал он, снова обнимая меня. — Я ведь говорил тебе: почему-то я легче всего собираю чужие кошмары, и они делаются моей явью, — он посмотрел мне в глаза. — Я поэтому попросил тебя уйти вчера. Спасибо, что не бросила меня.

— Ну что ты, разве я могла, — я махнула я ещё дрожащей рукой и нагло соврала: — Нервы у меня крепкие!

Нар только хмыкнул. Тьфу, совсем забыла, что он эмпат… С минуту мы сидели молча, потом я сказала:

— Спасибо за котёнка. Точнее, за грифёнка.

— Он тебе понравился?

Очень!..

— Рад.

…даже несмотря на то, что остальные прошлись по поводу его породистости…

— Не знаю, Лайра выбирала, — пожал плечами Нар. — У матери питомник.

Значит, действительно, чистота породы и всё такое…

— Да, наверно, отбракованный. Мать их усыпляет, а Лайра смотреть на это не может. Вот и решила спасти одного. Скорее всего, она его давно спрятала. Я в этом не разбираюсь, но рад, что для тебя это тоже не важно.

Ну, как я могла от него отказаться! Да и он сам…

— Я ему передал твой образ с массой положительных эмоций, так что ничего сверхъестественного в том, что он легко приручился, нет.

Только ты мог бы упаковать его более гуманно!

— На улице холодно, мы боялись, что он простудится.

И крыло!

— А вот это уже вина курьерской службы. Я намекну об этом Лайре, в воспитательных целях. Одна из её подруг недавно открыла службу магической доставки. Её пока мало кто знает, вот Лайра и подкинула заказ.

Забавный у нас диалог получается… В акустической плоскости — скорее монолог!

Нар засмеялся:

— Хорошо, что так спокойно к этому относишься.

Ну, ты мой друг всё-таки!

— Ты мне тоже нравишься, — засмеялся Нар. Я подумала, что пока он в добром расположении духа, надо заикнуться о Ладе, но Нар тут же нахмурился: — Не желаю об этом говорить.

— Но… — издала я первые за добрых пять минут общения звуки.

— Потому что видеть в глазах друга фанатичные огоньки учёного, столкнувшегося с удивительным феноменом, по меньшей мере, неприятно, — холодно ответил Нар на невысказанный вопрос.

Да, с этой стороны действительно выглядит…

— И потом, я уже говорил, Ладу свойственно излишне опекать окружающих, особенно тех, кого он считает слабыми и беззащитными. А мне тогда требовалось прийти в себя. Отдохнуть от произошедшего в одиночестве, — завершил Нар.

Я поняла, что эта тема ему неприятна, и закрыла вопрос. Тем более, что у нас нашлась масса других тем для разговора. Я рассказала Нару о своей жизни и о своём мире, а он, по ходу дела, помог мне разобраться в себе и в отношениях с братьями и семьёй Адрея. Всё-таки здорово, что он меня хорошо знает, но при этом не щадит и не умалчивает о не слишком приятных вещах, в который я была не склонна сама себе признаваться.

В общем, уходила я от него вечером довольная и жизнью, и собой.

И определённо потолстевшая на пару килограмм — на его мать в этот день напало кулинарное вдохновение, и нас с Лери пригласили на семейный ужин. Элеста Тиоранд оказалась "леди до кончиков ногтей" — всю трапезу я разрывалась между желанием попробовать ещё во-он то вот блюдо и провалиться сквозь землю от сознания своей полной безграмотности в вопросах этикета, мировой политики и погоды за окном. Вдоволь потоптавшись изящными туфельками на остром каблуке по остаткам моего самоуважения, Элеста неожиданно тепло улыбнулась и сказала:

— Принимаю тебя в семью, Танислава! Я ждала, что в ответ на мои шпильки ты начнёшь упражняться в ехидстве и язвительном остроумии, столь свойственным девушкам твоего происхождения…

Интересно, это она на королевское или на пролетарское намекает?

— Но ты продемонстрировала удивительное терпение и заслуживающую уважения выдержку. Думаю, после этого мой сын тебе не страшен, — она кивнула на Нара, невозмутимо разделывающего лобстера (наконец узнала, как эта таинственная зверюга выглядит и как её положено есть)!

— Да он совсем не страшный, — робко заметила я, имея в виду, разумеется, Нара.

На секунду повисло молчание, потом все согласно засмеялись. Нар оторвался от лобстера и заговорщицки улыбнулся мне:

— Рад, что ты так считаешь!

Я только улыбнулась в ответ.

После приятно проведённого дня мне было ужасно лениво идти выяснять что-то про восстание, но надо! Всего-то полдня осталось. Вечно я всё откладываю на последний момент! И, поскольку Лада по-прежнему не было дома, я пошла к Федьке. Так как я не знала, где его разместили, вся надежда была на Клипса. Идея использовать грифёнка в качестве поисковой собаки сначала показалась мне гениальной:

— Клипс, где Федька? Ищи Федьку! — скопировала я заискивающе-требовательный голос подруги — собачницы.

Грифёнок посмотрел на меня в глубочайшем недоумении. Ещё и с лёгким сомнением в том, что с хозяйкой всё в порядке.

Я вздохнула. Конечно! Я же не показывала ему брата, не называла, не давала понюхать… покогтить, хе-хе… мм, о чём это я? Ах да! Клипс просто не понимает, что от него хотят.

— Ладно, пошли искать вместе, — обречённо принялась я почёсывать грифёнка за ухом и вдруг вспомнила: — Ты же наверняка голоден! Тогда сначала — на кухню. Федька и восстание подождут!

Клипс согласно замурлыкал.

А на кухне я поняла, что мне достался уникум. Ну, или просто уникум здорово оголодал. Не знаю, чем его кормила Лайра, и что вообще едят грифоны, но Клипс ел всё. И в немереных количествах.

— Деточка, а ты не лопнешь? — процитировала я известную рекламу, глядя, как Клипс доедает МОЙ бутерброд.

Пять минут назад, предложив ему на выбор мясо, творог и сметану, я решила тоже перекусить — уж больно заразительно мой питомец лопал! Наверное, это у меня с детства осталось, в большой семье клювом не щёлкают. Поэтому при виде кого-то, с фантастической скоростью уничтожающего еду, в мозгу автоматически включается мысль: "Чего стоишь столбом, ничего не достанется!" И, хотя я более чем объелась у Тиорандов, жадность прочно заглушила доводы рассудка, и мои руки сами соорудили бутерброд. Но стоило мне отвернуться за последним ингредиентом — веточкой укропа — как Клипс атаковал оставленную без присмотра еду, очевидно, самоотверженно спасая хозяйку от ожирения. Ах да, забыла сказать: и курица, и творог, и сметана уже исчезли.

При взгляде на грифёнка, жадно поедающего бутерброд, не делая различий между ветчиной и овощами, во мне проснулся экспериментатор. Следующие минут пятнадцать я подсовывала Клипсу всё, что могла найти в кладовке. Клипс вгрызался в печенье с шоколадом, с торпедной скоростью слизывал с моих пальцев майонез, жадно заглатывал фрукт, похожий на банан, и просто фанател от огурцов… Я металась по кладовке в поисках чего-нибудь совсем уж из ряда вон под преданным взглядом осоловевшего от такого изобилия грифёнка, когда меня застала за этим занятием Алила. Бросив скептический взгляд на моего зверунделя, лежащего на боку (иначе живот не позволял), она ехидно заметила:

— Извини, что обламываю тебе кайф, но грифоны всеядны. Особенно дворняжки, — не удержалась она.

Клипс лениво открыл и второй глаз и предельно внимательно уставился на покачивающуюся кисточку на рукаве халата Алилы — одной рукой она прижимала к себе небольшой свёрток.

— Славка, чего он так на меня смотрит? — занервничала Алила.

— Ты его не любишь, он обижается, — объяснила я и запоздало возмутилась: — Ты стала говорить, как Федька!

— Твой брат прикольный! — подтвердила диагноз Алила и мгновенно посуровела: — А вообще, у меня к тебе разговор!

— Мм? — удивилась я.

— Слава, что тебя связывает с Легом? — патетически-допросным тоном осведомилась Алила.

— Э? — в замешательстве отозвалась я и честно задумалась: — Ну, мы с ним ходили к Челси, небольшая такая партизанская вылазка… Ой, только Ладу не говори!

Алила почему-то предельно серьёзно глядела на меня, и её взгляд мне действительно не понравился — подруга смотрела грустно и осуждающе.

— Алила, я больше не буду… — начала я оправдываться, но Алила не дала мне договорить:

— Тебе не кажется, что делить постель с моим братом и при этом постоянно болтаться где-то на стороне — это нечестно?!

Я сначала не поняла, а потом возмутилась:

— Отлично! Этим же вечером выгоню его оттуда! И успокойся, кроме Адрея, у меня никого не было и не будет!

Я опомнилась от рычания Клипса — грифёнок, вздыбив шерсть на загривке, уже стоял, угрожающе наклонив голову в сторону Алилы, прижав уши и полураскрыв крылья.

— Клипс! — сердито воскликнула я. — Я же говорила, что на Алилу шипеть нельзя!

— Он не шипит, — замерла подруга, с опаской глядя на зверёныша. — Он рычит. С подвыванием.

— Клипс, не рычи на Алилу, я на неё больше не сержусь, — я успокаивающе погладила грифёнка. Он сел, отвесил Алиле убийственно-тяжёлый взгляд ("Я тебя запомнил…"), оттолкнулся и взлетел ко мне на плечо. Я на всякий случай положила руку ему на спинку — а то вдруг он просто выбрал более удачную позицию для атаки? — и накинулась на Алилу:

— Ты можешь прекратить меня подозревать неизвестно в чём?

— Слава, извини, — Алила жалобно посмотрела на меня своим фирменным взглядом (бровки домиком, губки бантиком и всё такое). Я махнула свободной рукой, прощая. — Просто сначала Нар прислал тебе это… этого… — Алила так и не придумала подходящего обозначения выжидающе косящемуся на неё "подарку". — А теперь Лег! — она протянула мне свёрток.

Я вытаращилась на него:

— С какой это радости?

— Вот-вот. И я тоже подумала: чего это они так расщедриваются?! — "поддержала" меня Алила. Я только исподлобья покосилась на неё, и подруга закатила глаза: — Ладно, вопрос исчерпан! Только не выгоняй Лада, угу?

Я уже чуть было не согласилась. Но сообразила, что раньше это было как-то нормально, что мы втроём спим все вместе, но теперь… Похоже, вечером мне предстоит неприятный разговор. Лад, конечно, ничего такого себе не позволит, но зачем искушать?!

— Слушай, — сменила я тему. — Если хочешь, можешь отослать это обратно, — я протянула свёрток. А то действительно, сначала оплевал всю, а теперь подлизывается!

— И я не узнаю, что там?! — возмутилась Алила. — Ну нет! — она схватила меня за руку и потащила прочь. — Пошли, я уже соскучилась по Даву, а из-за тебя торчу здесь!

Я только вздохнула и понеслась за ней, путаясь в поле распахнувшегося халата подруги. По-моему, она в принципе ходить медленно не умеет!

Дав что-то писал за столом, отодвинув в сторону барахло Алилы. Он поднял голову и немного удивлённо посмотрел на нас.

— Я сейчас уйду, — быстро сказала я. Он чуть улыбнулся, переводя взгляд на Алилу.

— Тут где-то был конверт с письмом. Я его отправила в комнату, хотела сначала сама прочитать… — она стала активно перерывать вещи, потом расшвыривать. Одна шмотка шлёпнулась на стол, накрыв руку Дава и листок, он невозмутимо убрал её, а Алила даже не заметила. Похоже, я могу вздохнуть спокойно — он ещё долго будет терпеть весёленький характер моей подруги. Я облокотилась о стол, улыбнулась Даву:

— У тебя феноменальное терпение.

Он усмехнулся, посмотрел нежно на Алилу:

— Я просто люблю свою женщину, — он перевёл глаза на меня. — Благодаря тебе мы снова вместе. Спасибо, Слава.

— Ой, я-то тут причём! — смутилась я. Дав засмеялся:

— О да, совершенно не причём. Алила рассталась со мной с таким скандалом! Я думал, она никогда уже не захочет меня увидеть. Но ты сказала, что она ещё помнит меня. И привела меня к моей любимой…

— Нашла! — завопила Алила, выпутывая из то ли платья, то ли шарфика мятый конверт. — На! И отойди от моего Дава!

Я обалдела, чуть было не обиделась, но только заметила:

— Ага, береги его! — взяла свёрток и конверт и повернулась к двери.

— Стой! — подскочила Алила. — Мне интересно знать, что Лег тебе подарил!

— Обойдёшься!

— Сла-а-ава! Ну Сла-а-ава-а-а! — она сделала умоляющее лицо и похлопала ресницами.

— Открой, пожалуйста, — попросил Дав. — А то Алила вполне может посреди нашей близости остановиться и задумчиво спросить: интересно, а что там было?

— И ты, конечно, не можешь этого допустить, — фыркнула Алила, усаживаясь к нему на колени. Дав обнял её:

— Никак не могу!

— Ладно, уговорили, только сначала письмо, — я открыла конверт:

"Дорогая Танислава,

Позволь принести тебе извинения за необоснованные обвинения и за не слишком вежливое поведение.

(… это ещё мягко сказано!…)

Пусть ты и принцесса,

(… опять… вечное клеймо позора…)

но выросла в другом мире, и я не нашёл в тебе ни одной отвратительной черты королевского рода.

(… ну и на этом спасибо!…)

Я хотел лишь сказать, что сожалею и что мне стыдно за свою грубость.

(… правда стыдно, или налаживаешь отношения с будущей королевой?!…)

Надеюсь, тебе не покажется слишком большой наглостью с моей стороны то, что я посылаю тебе единственный подарок, который я могу тебе сделать, потому что очень боюсь за тебя.

Лег"

— Извиняется, — кратко прокомментировала я. Что-то в письме показалось мне странным, но Алила не дала вдуматься, подсунув свёрток:

— Ну?!

Я послушно развернула бумагу. Внутри оказалась обтянутая бардовой тканью коробочка. Я открыла её, вынула серебряный с чернью браслет:

— Это просто браслет, ничего экзотического, вроде грифончика, — я почесала рукой с браслетом Клипса под подбородком. Он чуть рыкнул и переступил с лапы на лапу.

— Красивый, — Алила протянула руку, коснулась камня в центре нарисованного цветка, раздался явственный щелчок… и вдруг Дав швырнул её за кровать, выхватил у меня браслет, бросил в другой конец необозримых просторов комнаты Алилы, сгрёб меня в охапку и повалил на пол, закрывая собой, всё за долю секунды, а потом…

Сначала была ослепительная вспышка, потом волна жара, а потом уже оглушающий грохот. Затем какой-то звон, и тут же вопли:

— Слава! Алила! Дав! — комната мгновенно наполнилась народом.

Дав осторожно встал, поднял меня и позвал:

— Али!

— Я в порядке! — она выползла из-за кровати на четвереньках.

— Слава! — Тан наклонился ко мне испуганно: — Ты не ранена?

Я попыталась успокоить его, но Ладимир схватил меня и стал поворачивать в разные стороны, судорожно осматривая:

— Слава! Ты в порядке? Ты не пострадала?

— Нет, всё в… — попыталась я успокоить их, вдруг осознала пустоту на левом плече и завопила: — Клипс! Где Клипс?! Где мой грифёнок?!

— Вот он, не бойся, — Лери протянула мне отчаянно чихающего котёнка, я схватила его и прижала к себе:

— Маленький мой, ты не пострадал?

Клипс только снова чихнул. Я и сама почувствовала в воздухе какой-то странный запах.

— Бомба, — втянул воздух Адим, — небольшой мощности.

— Большой, просто ограниченного действия, — Ладимир кивнул в другой конец комнаты, куда упал браслет. Я повернулась и почувствовала, как бегут холодные мурашки по коже: там напрочь ничего не было: половина гардероба Алилы, шкаф и прочие вещи, а также пол — отсутствовали, исчезли в небытии.

— Дав, — прошептала я, не в силах оторвать взгляд от дыры в полу, — спасибо! Ты мне жизнь спас!

— Это не я, это Клипс, — Дав почесал котёнка за ухом — тот как раз перестал судорожно чихать. — Я заметил, как он встревоженно смотрит на браслет, а потом услышал щелчок — бомба активировалась. Может, на голос, может, на прикосновение…

— Браслет! — завопила Алила. — Лег хотел тебя убить!

— Ага, — так же в ступоре отозвалась я. — А ещё написал: посылаю тебе единственный подарок, который могу сделать, потому что очень боюсь за твою жизнь! — я вдумалась и заметила: — Что-то не сходится…

— Ещё как сходится! — взвилась Алила. — Подонок! Слава, — она вдруг резко сбавила тон, виновато посмотрела на меня. — Прости, я должна была сделать, как ты сказала, и отправить посылку обратно!

— Проехали, — выдохнула я. — Если бы ты не настояла на том, чтобы я открыла её в твоём присутствии… бррр!

— Лад, Тан, можно вас на пару слов, — подал голос до этого молчавший Федька. И мне ой как не понравилось, как он его подал…

— Да, конечно, — интонация голоса Ладимира понравилась мне ещё меньше. Тан промолчал, но так посуровел, что я поняла: надо принимать меры.

— Так, — собралась я с духом. — Я пойду… — нет, нельзя им говорить, — приду в себя.

— Посидеть с тобой? — участливо предложила Лери.

— Нет, спасибо, — я посадила Клипса на плечо. — Лучше мне побыть одной… скоро сердце снова начнёт биться в нормальном темпе…

— Я провожу тебя, — Лери безапелляционно потянула меня прочь. — Пойдём!

Когда мы оказались в моей комнате, я попыталась вежливо услать Лери. Она не поняла. Я снова тонко намекнула. Она не поняла. Я не выдержала:

— Слушай, как ты думаешь, о чём сейчас договариваются Лад и мои братья?!

— Как убить Лега, — спокойно ответила она, улыбнулась: — Долго и мучительно или быстро и… тоже мучительно.

— Какое у тебя кровожадное выражение лица, — буркнула я, мрачно гладя невозмутимо урчащего грифёнка — ему, похоже, на всё произошедшее было глубоко наплевать, лишь бы хозяйка почёсывала за ушком.

— Видишь ли, — Лери подтянула ноги в кровать, — про Лега никто точно ничего не знает, я хочу сказать, его характер, мысли… Он многим кажется очень простым, но… — она задумалась на минуту. — Мне Лад как-то сказал, что с ним что-то не так, у него есть какие-то тайны, и вообще мне стоит держаться от него подальше. Поэтому, — она твёрдо посмотрела на меня, — мне кажется, что они, как мужчины нашей семьи, должны разобраться с ним. Он хотел тебя убить! — она нахмурилась и удивилась: — А откуда он вообще тебя знает?

— Он утром приходил, — отмахнулась я от несущественной детали — что-то в произошедшем было странно, но я никак не могла понять, что. — Обвинял в том, что это от меня Челси узнал план восстания…

— Что? — вскрикнула Лери. Я посмотрела на неё и увидела, что она побледнела.

— Ты чего? — я испуганно схватила Лери за плечо. — Тебе плохо?

— Слава, — едва слышно выдохнула она и воскликнула: — Если Челси известны наши планы — восстание обречено! Фактор неожиданности был нашим единственным козырем — Адим мне так и сказал.

— Твой дядя сказал, что они просто перенесут всё на завтра… — попыталась я её успокоить, сама заражаясь паникой.

— Это ничего не меняет! — Лери вскочила, прижала руку ко лбу. — Лад знает?

— Не знаю, — пожала я плечами, — Но уж я думаю, они сказали…

— Лад не знал! — возмутилась Лери. — Он говорит, только что узнал от Фёдора! Ужас!

— Может, тебе тогда пойти… — попыталась я повернуть ситуацию в свою пользу.

— Слава, ты пытаешься меня услать? — подозрительно осведомилась Лери.

— Как вредно иметь проницательных подруг! — вздохнула я. — Тут что-то не так, — я слезла с кровати, переложив на неё Клипса. — Что-то не сходится, но я никак не пойму, что. Слушай, прикрой меня: не говори Ладимиру, что я ушла.

— Слава! — подскочила Лери. — Только не к Легу! Это самоубийство!

Я только хмыкнула и зажмурилась.

— Погоди, — Лери подскочила ко мне, схватила за плечо, и я открыла глаза. — Если ты хочешь убедиться, что это какая-то ошибка, — она качнула головой: — хотя я уверена в обратном, давай я пойду первой. Скажу ему, что случилось, а ты спрячешься за занавеской и посмотришь, как он отреагирует?

— А если там нет занавески? — хмыкнула я.

— Тогда за шкафом, — не поняла моего юмора Лери. — И вот ещё: сделай нас на всякий случай невидимыми. И чтобы невозможно было обнаружить магией. А то мало ли что.

Я подумала секунду и честно сказала:

— Знаешь, я конечно, постараюсь, но не уверена, что получится. Мои желания не всегда сбываются.

— Хотя бы попытайся, — попросила Лери.

— Хорошо, — я взяла Лери за руку, и мы зажмурились. Я пожелала оказаться рядом с Легом, но так, чтобы он нас не заметил и магией тоже не обнаружил. И, уже почти "улетая", ойкнула от впившихся в плечо остреньких коготков.

Я частенько делаю, не подумав, но чтобы так! Открыв глаза, мы увидели не только Лега, стоящего к нам спиной. У окна, заложив руки за спину, разглядывал зимний пейзаж охранник Челси, мой старый знакомый Ларанд. Клипс, умница, не издал ни звука, Лери была необута, а на мне были мягкие домашние тапочки. Так что мы на всякий случай (Лери я прекрасно видела, так что кто его знает?) тихо прокрались за шкаф (ура, он здесь есть!) и навострили ушки:

— Вы ведь понимаете, что для вас приход к власти королевы крайне не выгоден? Особенно королевы, которая так ценит семейные узы… — немного издевающимся голосом сказал подручный Челси. Знакомая манера общаться!

— Понимаю, — спокойно ответил Лег.

— Тогда объясните мне наконец, почему вы не отправили ей браслет? — голос Ларанда приобрёл слегка угрожающие нотки. — Всё так удачно складывалось. Вы приносите ей свои извинения за необоснованные обвинения. В качестве возмещения морального ущерба посылаете красивую безделушку. Она открывает коробку, надевает браслет, одно прикосновение, и наши проблемы решены.

Лег молчал. Потом сказал:

— Есть вещи, которые даже я не могу сделать.

Охранник хмыкнул, судя по шороху, поворачиваясь:

— Мне вы можете не говорить подобные красивые слова. Я достаточно хорошо знаю вашу биографию. Это была бы далеко не первая смерть на вашей совести. И даже далеко не первая смерть члена королевской семьи…

Лариска… это он её убил! Лег! Вот почему он говорил про отвратительные качества королевской семьи — небось успел поболать с моей сестрицей, прежде чем… А я ещё думала, что он ни в чём не виноват. Вот доверчивая дура! Не то чтобы я часто вспоминала сестру или особо по ней горевала, будем честны, но всё равно, она не заслуживала смерти.

— Оставим этот разговор, — холодно сказал Лег. — У меня есть свои причины.

— Разумеется, — спокойно сказал Ларанд. Выдержал паузу. — Мы предполагали, что такое может случиться. Её Высочество обладает невероятным магнетизмом, особенно для мужчин. Вернее, обладала…

В комнате стало очень тихо. Мы с Лери боялись даже дышать.

— Поэтому мы подстраховались и заменили ваш подарок. К сожалению, нам пришлось убрать курьера. Надеюсь, вы не очень им дорожили…

— Что вы ей послали? — голос у Лега был сдавленный.

— Другой браслет, но только не защитный, а бомбу. По нашим данным, он активизировался примерно двенадцать минут назад. Да, — раздался стук металла о дерево. — Возвращаю вам ЭТОТ браслет. Её Высочеству он, увы, теперь без надобности… Я полагаю, её братья быстро вычислят, от кого был подарок. И с минуты на минуту будут здесь. Это для вас последняя возможность доказать свою пре…

— Она мертва?

— Да. Несколько позже, чем мы ожидали, но… — неожиданно Ларанд издал какой-то булькающий звук, захрипел, Лери испуганно потянула меня, мотнула головой: уходим! Секунду я колебалась, но всё же выглянула из-за шкафа.

Диван загородил от меня половину тела Ларанда, видны были только ноги, неестественно вывернутые. Над ним стоял Лег, тщательно вытирая чем-то белым что-то блестящее.

Не знаю, что меня выдало, но он резко развернулся, взмахнул рукой… Клипс с боевым воплем сорвался с моего плеча, сбил в полёте нож и молнией рванул к Легу, впился когтями в лицо. Лег легко оторвал его одной рукой и отшвырнул. Мой отважный грифёнок снова ринулся в бой, в руке Лега что-то сверкнуло…

— Клипс, назад! — закричала я, бросаясь к ним. Лег замер, резко разворачиваясь и пропустил новый бросок грифёнка, впившегося в руку с ножом. Клипс бесновался, пытаясь разорвать её в клочья, но Лег не обращал на него внимания, напряжённо глядя прямо на меня:

— Танислава?

— Я, — подтвердила я, уже хотела продолжить, но он меня перебил:

— Ты жива!

— А что мне сделается, — фыркнула я.

— Но почему я тебя не вижу? — нахмурился он, продолжая сверлить меня взглядом. — И не могу почувствовать? Даже следов заклинаний нет!

— А потому что я — спонтанный маг! — рявкнула я, пожелав стать видимой, хотя мелькнула мысль, что это небезопасно. — Ну как, теперь видишь?!

— Нет, — ответил Лег после секундного молчания.

Я похолодела. Мамочки! Я теперь, что, навсегда?.. И Лери?! Не хочу-ууу!

— Теперь вижу, — успокоил меня Лег, шагнул ко мне и обнял свободной рукой — на другой, из которой уже успел исчезнуть нож, висел вцепившийся зубами и когтями Клипс.

Я вырвалась и с ненавистью посмотрела на Лега:

— Предатель!

— Танислава… — начал он, скривился, поднял руку, в которую, утробно рыча, впился мёртвой хваткой грифёнок. — Забери его, пожалуйста.

Я посмотрела на выступившую из глубоких царапин кровь и попыталась оторвать Клипса, но он не размыкал зубов.

— Клипс, отпусти его.

Мне пришлось повторить дважды и потянуть как следует. Наконец грифёнок нехотя послушался, посмотрел на Лега и зашипел с ненавистью.

— Лери? — заметил её Лег.

— Ага, Лери, — подтвердила она, складывая руки на груди и мужественно загораживая меня. — А ты нам ничего не хочешь объяснить, а? Например, его присутствие! — она кивнула на тело Ларанда. — Кстати, он мёртв?

— Мертвее не бывает, — спокойно сказал Лег, даже не обернувшись,

— Меня очень интересует его замечание насчёт не первого члена королевской семьи, — холодно сказала я, задвигая Лери за себя и передавая ей брезгливо отряхивающего окровавленные лапы грифёнка. — Это ты убил мою сестру?

— Нет.

Странно, но он, кажется, не лжёт.

— Я всё тебе расскажу. Но только тебе, — он взял с кресла небрежно брошенное там полотенце, обмотал ладонь, завязал зубами узел. — А сюда сейчас явятся твои братья. Да и Ладимир наверняка… — он взял меня за руку, Лери предостерегающе вскрикнула, но у меня уже мелькнула перед глазами темнота, и я обнаружила, что стою вместе с Легом на скале над морем.

Погода была серая, море не замёрзло, брызги от разбивающихся волн долетали до нас. Похоже, мы где-то далеко на юге — дом семьи Адрея на северо-востоке, там ещё царит зима… Море светилось странным, потусторонним, мерцающим светом…

— Водоросли, — пояснил Лег. — В это время года здесь ночью всегда так.

Лег потянул меня прочь от берега, я обернулась и увидела маяк, выглядящий таким древним, что казалось, он стоит здесь уже тысячу лет, а может, так и было. Вершина башни терялась где-то в темноте неба, фонарь не горел.

— Пойдём, вот-вот начнётся дождь, — Лег повёл меня к маяку, мы обогнули круглый бок, и Лег открыл мощную деревянную дверь. С трудом — полотенце покраснело от крови. Остановился на секунду на пороге, потом завёл меня внутрь, закрыл за нами дверь, и вокруг стало абсолютно темно. — Не бойся, идём. Я часто прихожу на этот мыс. Тут недалеко дом моих родителей. Я здесь вырос.

Лег повёл меня вверх по лестнице, открыл дверь, и мы оказались в небольшой комнате, в которой были только стул, стол, что-то вроде нар и раковина. Всё покрывала пыль — здесь явно уже давно никто не жил. Щелчком пальцев Лег зажёг свет в керосинке на столе, развязал полотенце, подошёл к раковине, взялся левой рукой за рычаг в стене, опустил его, потом ещё раз и ещё. В трубе раздалось шипение.

— Я не убивал твою сестру, — спокойно сказал он, не оборачиваясь. — Но я убил одиннадцать человек из королевской семьи. Двоих братьев твоего отца, одну из его сестёр и их семьи. И ничуть о том не жалею, — полилась вода, он подставил руку под струю. — У меня были с ними свои счёты, и когда Челси предложил это мне, я сразу согласился.

— Предложил убить их? — уточнила я. — Так ты работаешь на Челси?

Что ж, хоть на один вопрос я получила ответ.

— Да. Он убрал часть стражи. Я проник в их покои и перерезал всех, пока они спали. За исключением одного. С ним у меня были особые счёты. Это было давно, очень давно. Но… есть вещи, которые никогда не забываются.

Он замолчал и молчал довольно долго. Медленно водя пальцами правой руки по располосованной левой, потом по лицу. Пояснил:

— Грифячьи царапины не заживляются сами, — Лег посмотрел на меня. — Садись.

Я осталась стоять — если сбегать, то из положения сидя я по прибытии снова себе всё отобью. А что придётся бежать — вполне возможно. Вон как он на меня смотрит — мурашки по коже бегут.

Уголок его губ чуть дёрнулся в усмешке — то ли горькой, то ли презрительной. Лег опёрся спиной о стену напротив меня, сложил руки на груди и ровным голосом начал рассказывать:

— Это было давно. Мне было где-то сорок, моей сестре — двадцать. Она была ребёнком, рождённым благодаря заклинанию, которое мы наложили на всех наших женщин. Она была поздним и очень любимым ребёнком. И очень ласковым. Проклятые рода тогда зализывали раны, прятались, где могли, это потом мы осмелели, когда поняли, что Совет сильно пострадал от войны. Но тогда, когда мы с сестрой встретили одного из принцев, мы боялись. И поэтому не посмели отказаться, когда он пригласил нас к себе. Ты, наверно, догадываешься, что произошло. Когда он потащил её к себе, я пытался помешать, но я был один, а его слуг — много. Вдоволь наиздевавшись, он позволил забрать её. Она умирала на моих руках, в лесу, на снегу, алом от её крови. Я не знаю, как смог унести её так далеко… И моя милая доверчивая сестрёнка, так похожая на тебя, Слава, смотрела на меня ужасными глазами… совершенно мёртвыми.

Голос Лега дрогнул, он отвернулся, резко вздохнул, обошёл меня и встал у окна, глядя на море, шум которого был явственно слышен здесь. В него вплетался всё усиливающийся свист ветра; гром грянул, казалось, прямо над маяком, и я вздрогнула. Через пару секунд по стеклу захлестали косые яростные струи ливня. Лег снова заговорил:

— Я очень долго убивал его, изрезав его на лохмотья, как он её, но это не могло вернуть мне сестру. Я так долго ждал этого! Так долго… Но это было только временное облегчение. Потом снова тоска стала грызть моё сердце. Родители были уже пожилыми людьми. У отца остановилось сердце, когда он узнал, что его дочери нет на свете. Мать выдержала. Она прожила ещё очень долго, она была правой рукой Витора всё это время, — Лег вздохнул. — Тогда, соглашаясь на предложение Челси, я не понял, что даю ему оружие против меня, против моей семьи — у моей матери несколько сестёр, у них дети… Я был убийцей членов королевской семьи, стоило Челси сказать слово, и всех их казнили бы. Я не хотел жить, но за них решать не имел права. И я стал выполнять для Челси разные поручения, сначала небольшие, потом… А двенадцать лет назад Челси полностью заполучил меня. Человек ко всему привыкает. И я привык к своей жизни. Привык настолько, что полюбил женщину из благородного рода. Она была не похожа на других, а ещё был издевательский подарок Челси — запрет на меня не распространялся. Я не думал, что смогу привлечь такую красавицу, всегда весёлую, всегда окружённую подругами и поклонникам, но… Сначала я думал, что я для неё не больше чем развлечение, она очень любила жизнь и все её радости. Но постепенно мы привязались друг к другу. Разумеется, я думал, никто не знает об этом. И, разумеется, Челси знал. Он никогда не выпускает свою добычу. Она забеременела. Ей удалось скрыть от всех, чей это ребёнок. Она уехала рожать на север, недалеко отсюда. Всё прошло хорошо, она послала мне сообщение — мальчик. Она была слишком усталой, чтобы говорить дольше. Только: у тебя сын, я люблю тебя… на обратном пути её карета упала с моста. Я не знаю, виноват ли в этом Челси или кто-то другой, или это был несчастный случай. И никогда не узнаю. Нашли только её тело и тела кучера и служанки. А через несколько дней пришёл Ларанд и сказал: а симпатичный у тебя сынишка… Умом я понимаю, что просто его маленькое тело унесло течением. Что даже если всё было так, как сказал Ларанд, и мой сын чудом уцелел, то ни у него, ни у Челси не было причин оставлять его в живых. Но я не могу не думать, что он может быть жив. Моя мать знала обо всём и не проснулась на следующее утро после того, как пришло известие о гибели моей любимой женщины и нашего сына. Я остался один, а Челси мог вить из меня верёвки. Я сделал всё, что мог, чтобы добиться от него хотя бы мимолётной встречи с сыном. Но он лишь обещал, сделай это, и… Он обещал, если я убью тебя, он вернёт его. Но ты так похожа на мою сестру. Нет, не внешне, но… — он прижал ладонь к глазам и замолчал.

Во мне всё было перевёрнуто его рассказом, в горле стоял комок слёз. Я как-то забыла о том, в каком ужасе проклятые рода жили все эти годы, а Лег напомнил, зачем я здесь нужна. Я встала, шагнула к нему, мягко коснулась плеча:

— Если твой сын жив, мы его обязательно заберём у Челси, я тебе обещаю! — Лег обернулся ко мне, я увидела следы слёз на его щеке, и мне стало ужасно его жаль. Насколько же он измучен, этот стальной мужчина, если позволяет себе плакать при мне. — Я прямо сейчас пойду к Челси и выбью из него правду!

— Не вздумай, — он крепко взял меня за плечо, нахмурившись. — Я не для того отказался ради тебя от надежды увидеть сына, чтобы ты снова сунулась в лапы Челси! — он на секунду прикрыл глаза, всё так же хмурясь и глубоко вздохнул: — Ну вот и всё.

— Что "всё"? — испугалась я. Он улыбнулся мне то ли грустно, то ли насмешливо:

— Мне пора. Сюда идут Ладимир и Тан. И ещё кто-то, кого я не могу опознать. Ну да это и не важно, — он отпустил моё плечо.

— Я им скажу, что… — начала я, он прервал меня:

— Не надо, — его ладонь скользнула под мои распущенные волосы на шею, Лег наклонился и серьёзно посмотрел мне в глаза: — Спасибо тебе за то, что выслушала и поняла.

Я почувствовала, как он мягко надавил мне на шею, в глазах потемнело, ноги подкосились, и я потеряла сознание.

Глава 6. Как решать проблемы

Первым, кого я увидела, открыв глаза, стал Фёдор.

— Где Лег? — я резко села на кровати. Мы находились в моей комнате. Рядом ещё обнаружилась Лери, заботливо попытавшаяся уложить меня обратно. И больше никого.

— Сбежал, — буркнул Федька. — Хорошо хоть, тебя не успел прихватить. Тан тебя буквально у него из лап выхватил!

— Что? — обалдела я, на секунду замерла и вцепилась в брата: — Он ушёл? Куда?!

— К Челси, тупица! — заорал Фёдор, выворачиваясь. — Приходим, ты валяешься то ли без сознания, то ли мёртвая! Он в Лада ножами кидается! Дура! — братец влепил мне по лбу так, что я упала обратно в кровать. — Когда наконец в твоей пустой башке появятся мозги?! Какого ты к нему попёрлась, а? Дебилка!

— Фёдор! — Лери неожиданно подскочила и влепила моему брату две восхитительные пощечины с промежутком в секунду. — Как ты смеешь так разговаривать со Славой?

— Если тебя ещё не просветили, то она — моя сестра, — очень нехорошо посмотрел на Лери Федя, потирая покрасневшие щёки.

— Тем более! — возмутилась она. — Ты должен её защищать, а не бить! Кто тебя вообще такому научил — поднимать руку на женщину?

— Да, Челси мог бы тобой гордиться, твоё высочество! — вставила я обиженно.

Фёдор уже набрал воздух, чтобы что-то выпалить, но неожиданно передумал, мрачно посмотрел на меня, встал и вышел. В дверях он обернулся и оскорблённо заметил:

— Могла бы и "спасибо" сказать за то, что я тебя спас!

И хлопнул за собой дверью так, что мне показалось, дом вздрогнул.

— Ну и брат у тебя, — поразилась Лери. — Лад меня предупредил, что он резковат… Лад приукрасил ситуацию!

— Не то слово, — я потёрла лоб. — Полагаю, Федька таким образом пытался дать мне прочувствовать всё силу его беспокойства за меня! Лери, а почему Лег сбежал, я не поняла?

Лери вздохнула.

— Он всё это время работал на Челси.

— Я знаю, и что?

— Ты не понимаешь, ОН РАБОТАЕТ НА ЧЕЛСИ! — повторила Лери с нажимом. — Теперь, когда это стало известно, его никто на порог не пустит!

— Кстати, а откуда это известно? — удивилась я.

— Лад просмотрел, что случилось на маяке, — объяснила Лери. — И кого бы Лег ни потерял, это его не оправдывает. Адрей смог сделать свой выбор и разорвать контракт с Челси, не прикрываясь тем, что я у этой скотины. Он и согласился только потому, что любовь ко мне застила ему глаза. А Лад вообще отказался сотрудничать с Челси.

Я поражённо посмотрела на неё:

— И ты так спокойно говоришь об этом? Ты на него… не обижена?

— На Лада? — искренне удивилась Лери. — Слава! Представь, сколько горя мог причинить такой сильный маг, как мой брат, на службе у Челси?! Что значу Я по сравнению с ЭТИМ?!

Я смотрела на Лери во все глаза. Да она просто святая! Я бы обиделась на весь свет, впала в тоску, никогда бы не простила предательства, а она так самоотверженно…

— Слава, что с тобой? — Лери наклонилась, осторожно взяла меня за плечо. — У тебя такое лицо, как будто ты сейчас заплачешь!

— Мне тебя ужасно жалко! И провалиться мне на этом месте, если я позволю Челси снова тебя заполучить!

Лери чуть вздрогнула, видимо, от мысли, что такое может, не дай Бог, случиться, и крепче прижалась ко мне:

— Лучше пообещай, что не отправишься снова меня спасать. Нам просто повезло!

— Нет, я обещаю, что разорву его в клочья, если он снова к тебе сунется, идёт? — не поддалась я.

— Идёт, — засмеялась Лери.

— Ой, а где Клипс? — вспомнила я, подскакивая. Лери уложила меня обратно:

— Когда ты исчезла, он очень испугался, мяукал, бросался из стороны в сторону, и никому не давался, на всех рычал, кусался и царапался. Так что Ладу пришлось его усыпить…

— Что?! — заорала я в ужасе, хватаясь за сердце.

Лери посмотрела на меня удивлённо:

— Я никак не могла его успокоить, поэтому Лад применил магию. Не бойся, это совершенно безвредно, он спит в моей комнате.

— Лери, — простонала я, опадая без сил на кровать. — Будь осторожнее со словом "усыпить", я тебя умоляю!

— Ой! — она запоздало захлопнула ладошкой рот. А я уже собралась идти будить моего лапусика, как открылась дверь, и вошёл Лад.

— Так, сестрёнка, уступай мне место, — улыбнулся он, садясь рядом. — Я тоже хочу обнять нашу бедовую принцессу!

Лери послушалась, я села, и Лад мягко заключил меня в объятья, усаживая к себе на колени. Я уткнулась носом ему в шею и крепко обняла, мгновенно вспомнив, что снова удрала, не предупредив, и от этого чувствуя себя ужасно виноватой.

— Ты очень на меня сердишься? — осторожно спросила я через некоторое время, поскольку сам Лад молчал.

— Сейчас я не в состоянии на тебя сердиться. Слишком рад, что с тобой всё в порядке, — признался Лад, и только я вздохнула облегчённо, как он предупредил: — Вот отойду немного, и выпорю тебя как следует!

— Сначала Федька, теперь ты! — буркнула я. — Что ж у вас за склонность такая к членовредительству?!

— А что Фёдор… — начал Лад, я уже оторвала голову от его плеча, чтобы объяснить, но заметила, что они с Лери смотрят друг другу в глаза. Лад нахмурился: — Я поговорю с ним. Как следует поговорю.

— Поговори, может, до него дойдёт, — хмуро кивнула я, пристраивая голову обратно на облюбованное место.

— Я пойду, мне… пора, — не смогла придумать достойной причины Лери, и я услышала, как удаляются её лёгкие шаги и тихо закрывается дверь.

Лад мягко зарылся рукой в мои волосы, и стал легонько меня укачивать. Мне было так уютно, что я даже не сразу поняла, что он нежно касается губами моих волос. Потом я почувствовала, как он целует меня в щёку у уха. Потом ближе к губам. Потом ещё ближе…

Я подняла голову и в замешательстве посмотрела на него. Я уже хотела что-нибудь сказать, что-нибудь обыденное или даже резкое, что бы разрушило этот уют, эту нежность одну на двоих, невозможную для меня, совершенно невозможную! Но у него были такие глаза, такие любящие и чуточку грустные, что я поняла: сильно обижу его, если сейчас отклонюсь. И не стала этого делать.

— Теперь каждый раз, когда ты будешь меня огорчать, я стану тебя целовать, — сурово объявил Лад и усмехнулся: — Надеюсь, хотя бы мысль об этом будет тебя сдерживать!

— Гнусный шантаж! — возмутилась я, и мы засмеялись вместе.

Я снова пристроила голову у него на плече, больше всего из опасения, что он меня ещё раз захочет поцеловать. Некоторое время мы сидели молча, потом я попросила, чтобы отвлечься от путаницы перепуганных мыслей в голове:

— Расскажи мне о восстании.

— Что тебе рассказать? — вздохнул Лад. — Витор припомнил мне отказ от участия и ничего не сообщил о предателе. Впрочем, теперь ясно, кто докладывал Челси о наших планах… Слава, я не знаю, что делать. Два дня ничего не изменят, раз Челси знает, как мы будем действовать.

— Ясно. Хаклонги в этом не участвуют, — мрачно объявила я. — Не собираюсь так подставлять Гверфальфа, он и так меня балует! Дальше… ты можешь запереть моего братца?

— Легко, — хмыкнул Лад. — В подвале. Там темно, страшно, и на ум сразу приходят совершённые прегрешения. Когда я был ребёнком, отец там поставил такое забавное заклинание, чтобы мы действительно осознавали, что были неправы. Думаю, твоему брату поможет.

— Надеюсь, — засомневалась я. — Беда в том, что он уверен, что всегда прав.

— Спорим? — усмехнулся Лад. — На поцелуй.

— Нет, — мгновенно отказалась я. — Я полностью доверяю тебе в вопросах перевоспитания моего брата!

— Какой хороший способ на тебя влиять! — засмеялся Лад, к моему огромному облегчению, не обижаясь.

Я не успела ничего ответить, потому что дверь распахнулась и влетела перепуганная Лери:

— Лад! Лад!

— Челси? — сразу среагировал Лад, пряча меня за собой и непроизвольно пытаясь утащить туда же Лери.

— Нет, это Алила, — глаза Лери наполнились слезами. — Они с Даворлашем нарушили запрет! Из-за того, что восстание обречено! Я, дура, сказала, ещё когда Слава пропала! Али тогда заплакала и сказала, что мы погибли, что теперь нет никакой надежды…

Лад не стал дослушивать, бросился вон, а мы побежали за ним. У двери в комнату сестры он остановился и быстро постучал. Дверь открыла Алила, бледная и спокойная:

— Да?

— Али?.. — Ладу явно было не выговорить это, но Алила его поняла:

— Да.

— Али…

— Я больше не могу, — её голос чуть дрогнул. — Так лучше.

Дав подошёл сзади, взял её за плечи:

— У нас нет шансов. Если Челси знает о наших планах, Гвардия тоже обречена. Я лучше уйду с Алилой сейчас.

— Мы решили, что лучше не ждать и умереть вместе, — объяснила она. — Мы давно должны были это сделать.

— Сколько времени прошло? — я увидела, как пролегла морщинка между бровей Лада, и поняла, что он так просто не собирается сдаваться.

— Остался час с небольшим.

Я не стала дослушивать, развернулась и пошла в свою комнату. Там я села на кровать и стала думать. У меня пятьдесят минут — берём по минимуму. Я не знаю, как спасти Алилу, тем более, за такой короткий срок. Мои хаклонгьи способности отказывают через раз, так что на них и полагаться не стоит. Лад говорил ещё в первый день нашего знакомства, что давно и безуспешно бьётся над этим. А он — очень сильный и очень умный маг. Значит, нужен кто-то, кто знает, как можно помочь. Из проклятых родов не знает никто. Из гвардейцев — тоже. Из хаклонгов?

И я пошла к Гверфальфу. Он стоял на площадке и любовался закатом, но сразу обернулся.

— Здравствуй, девочка. Ты встревожена. Я могу тебе помочь?

— Не знаю, я пришла спросить… — мысли метались в панике. — Но прежде сказать, что Челси известно о плане восстания, и что они хотят начать его завтра, но, по-моему, это просто самоубийственно…

— Так и есть, — спокойно подтвердил Гверфальф. — Два дня ничего не изменят, раз сам план известен Челси. Вдобавок, они не готовы, хотя мы можем вылететь в любой момент.

— Нет, вы никуда не летите, — испугалась я. — Я не хочу, чтобы пострадал хотя бы один хаклонг!

Гверфальф внимательно посмотрел на меня.

— Но мне кажется, тебе бы не хотелось бросать остальных на произвол судьбы.

— Верно, я попытаюсь их отговорить. Но на это ещё есть время… Гверфальф, ты знаешь, можно ли спасти девушку из проклятого рода, нарушившую запрет?

Гверфальф помолчал несколько мгновений, раздумывая, потом сказал:

— Я предполагаю, что это возможно, только сняв проклятье.

Я в отчаянии застонала, закрывая лицо руками, он погладил меня по волосам:

— Погоди, малыш… Мне кажется, я знаю, кто мог бы тебе помочь. В зале Совещаний дворца живёт тот, кого по привычке называют Камнем Роуэй. Это очень древнее существо, способное общаться лишь с потомками великого мага, прародителя королевской династии, среди которых и ты.

— Он может знать, как снять запрет? — во мне вновь проснулась надежда.

— Да, возможно. Я думаю, ты достаточно сильно любишь эту девушку, чтобы рискнуть попасть туда. Если хочешь, я пойду с тобой. Мне не страшно людское оружие и большинство видов магии.

— Нет, спасибо, я уже говорила с Роуэйем, он сказал, что сейчас там никого нет… Спасибо, что подсказал мне обратиться к нему.

Я обняла Гверфальфа и отступила на шаг. Он кивнул мне ободряюще, и я закрыла глаза…

— Ну наконец-то! — раздался облегчённо-радостный голос в моей голове. Давай, клади на меня руки, я наконец предскажу тебе будущее, и ты станешь законной принцессой Вели…

— Стоп! — прервала я воодушевлённую тираду. — Это подождёт. Гверфальф сказал, ты знаешь, как можно снять запрет.

— Это запрет на любовь для детей проклятых родов? Точнее, не на любовь а на, гхм… — неожиданно застеснялся Роуэй.

— Да!

— В принципе, знаю, но сам я его снять не могу. У меня просто таких способностей нет! Нужен маг гораздо более сильный…

— Я подойду?! — поторопила я его.

— Я тебе скажу, если ты положишь сейчас на меня руки, чтобы я наконец смог…

— На это нет времени! Ты мне ответишь или нет, минерал несчастный! — в панике я сорвалась на грубость и тут же пожалела об этом.

— Если ты будешь обзываться… — обиделся Роуэй.

— Беру свои слова обратно! — извинилась я. — Роуэй, миленький, помоги!

— Это так срочно?

— Да! Она умирает, осталось минут сорок! — закричала я, сжимая кулаки. Сколько мы уже потеряли на глупую болтовню?

— Ох, тогда и правда… — очевидно, Роуэй почувствовал, что я близка к точке кипения, и заговорил чётко и по делу: — Я не успею пересказать тебе, что надо делать, и объяснить, как. Тем более, что ты, увы, не подходишь. Дар спонтанной магии хаклонгов делает тебя способной лишь на отдельные выбросы волшебной энергии, а нужно непрерывное волшебство. Итак, нам необходимы очень сильные маги, лучше несколько. Но остается ещё одно "но".

— Какое? — тут же спросила я.

— Как бы тебе объяснить, ведь ты не училась магии… Представь, что снять проклятье — это как открыть дверь, на которой несколько замков. Три замка можно открыть: имея к первому ключ — знания, ко второму отмычку — хитрость, для третьего лом — силу. Это способны сделать несколько сильных, умных и способных нестандартно мыслить магов. Но есть четвёртый замок, взломать который невозможно — это повлечёт за собой смерть всех проклятых. А ключ есть только у тех, кто его запирал.

— У Совета? — упавшим голосом уточнила я.

— Да.

— О Господи, — обрушилась я на пол и вцепилась руками в волосы. Что я могу им пообещать? Чем пригрозить? И есть ли ещё время на уговоры?

— Но есть ещё вариант, — заметил Роуэй.

— Какой? — замерла я, начиная тихо его ненавидеть за любовь к драматическим эффектам.

— Иптазээ.

— Что?

— Иптазээ, — невозмутимо повторил Роуэй. — Маг, автор концепции, по которой работает проклятье. Разумеется, изначально эта задумка ничего общего с проклятьем не имела, но…

— Где его искать?!

— На Грани миров, — мрачно ответил Роуэй. — Поэтому я думаю…

Но я уже не услышала, что он думал. Зажмурившись, я захотела оказаться рядом с неведомым Иптазээ на Грани миров, где бы это ни было.

— Ого, да у нас гости! — услышала я низкий женский голос и наконец поняла, что значит словосочетание "бархатные переливы".

Я открыла глаза. После перемещения я оказалась на ступеньках крыльца, ведущего в небольшой дом-замок. Надо мной стояла высокая женщина со светло-каштановыми волосами, жёлтыми глазами и фарфорово-белоснежной кожей. Красивая и высокомерно-насмешливая.

— Добрый день, — поздоровалась я. — Я ищу Иптазээ.

— Дня здесь нет, как и всех прочих времён суток, — хмыкнула женщина. — А Иптазээ — это я.

— О! — я подскочила и схватила за руки отшатнувшуюся от неожиданности женщину: — Помогите, пожалуйста! Алила, она умирает! Вы знаете как снять проклятье! Помогите, пожалуйста!

— Ты не из проклятого рода, — заметила она.

— Да какая разница! — взвыла я и упала на колени. — Пожалуйста! Роуэй сказал, вы единственная знаете про четвёртый ключ!

— Раз ты можешь говорить с Роуэем, в тебе есть королевская кровь, — заметила она.

— Да, но какая разница! — я затрясла её руки, пытаясь обратить внимание на самое главное и думая в отчаянии, что не успеваю: — Алила нарушила запрет, она умирает, осталось совсем мало времени! Это из-за восстания!

— Так, хватит! — Иптазээ поморщилась и вырвала руки. — Для начала встань, — я послушалась. — Дальше. Я знаю, как снять проклятье. Но сама не могу это сделать — я маг третьего уровня. А нужен хотя бы второй!

— Лад — где-то между вторым и первым! — обрадовалась я.

— Кто?

— Ладимир Валтарис! — пояснила я. — Так вы нам поможете?

Иптазээ секунду смотрела на меня, потом сказала, неожиданно грустно улыбнувшись:

— Я бы очень хотела, но Грань меня не отпустит. Я уже не раз пыталась…

— Со мной получится! — уверенно сказала я и протянула ей руку. Она пожала плечами, взяла её и шагнула ко мне вплотную.

— Попытаемся. А если не получится, то мне хотя бы не будет так скучно здесь одной…

Это она на что намекает, на женские посиделки или… Тьфу, напугала меня Алила на всю жизнь! Я зажмурилась и отчаянно пожелала перенестись вместе с Иптазээ к Роуэю.

Меня вдруг обдало холодом, и руку Иптазээ вырвало из моей.

Я в ужасе открыла глаза, ожидая, что окажусь в зале совещаний одна. Иптазээ действительно не было рядом, но я по-прежнему стояла перед её домом-замком на Грани миров.

Я облегчённо выдохнула — наверное, моего спонтанного всплеска хватило только на неё. Ничего, сейчас исправим! Я закрыла глаза и пожелала оказаться рядом с Иптазээ, но… снова мертвящий холод — и всё то же крыльцо. Я попыталась перейти к Ладу, Алиле, Лери, Нару, Федьке…

Ничего.

Я отчаянно пыталась дозваться до Гверфальфа, до Гвердани, до Лада…

Ничего.

Мои нервы не выдержали, я упала на ступеньку и расплакалась. Хоть бы у меня получилось, и Иптазээ сейчас была у Роуэя! Боже, нет… Почему я послала её к Роуэю? Он же не сможет с ней говорить! Господи, хоть бы она пошла к Ладу! Хорошо, что про него я ей сказала… Но как она будет его искать?! И пропустят ли её маги на границе? Господи, ну какая же я дура! Ду-у-ура! Уже всё сделала, а под конец всё испортила! Я — бесполезное, никчёмное… Лад… бедный Лад, он снова будет сходить с ума…

Так, прекрати ныть! Я вытерла слёзы, шмыгнула носом и встала. Попытаемся ещё раз.

После двадцатого или двадцать пятого раза я оставила бесплодные попытки.

Мои внутренние часы уже давно отзвонили те минуты, что ещё оставались Алиле. Я могла только надеяться, что каким-то чудом Иптазээ всё же нашла Лада, и они успели снять проклятье. Только вот как я узнаю об этом? Правда, кое-что положительное в том, что я здесь застряла, всё же было. А именно, им теперь не начать это самоубийственное восстание — будущей королевы-то нет!

Я решила осмотреться. Дом Иптазээ, четырёхэтажный, каменный, на вид был очень симпатичным. Но внутри меня явно не ждал выход обратно, так что я решила обойти его по кругу.

Ничего интересного мне этот обход на принёс. Вокруг расстилалась однообразная равнина, поросшая короткой тёмно-зелёной травой. Со всех сторон её окружали горы, довольно далёкие — они почти сливались в единую голубовато-серую полосу на горизонте. И никаких следов других обитателей. В прочем, Иптазээ ведь говорила, что она здесь одна.

Потом я долго бродила по дому. В ужасающем бардаке, который превосходил даже состояние моей комнаты после приступов лени в отъезд мамы, невозможно было найти что-то полезное. Впрочем, я даже не знала, что искать.

Как ни странно, я не чувствовала голода. Да и усталости физической тоже, но я сильно перенервничала и даже накатившее пост-истерическое отупение не помогало восстановить душевный баланс. Поняв, что я уже обхожу дом по третьему разу, а результата — ноль, я прилегла в одной из комнат на небрежно застеленную покрывалом постель, подвинув разбросанные на ней книги и тарелки, и вскоре заснула.

Я проснулась всё с той же мыслью: надо как-то выбираться. Обойду дом ещё раз, попытаюсь выйти в долину и дойти до гор. Не могу же я сидеть тут вечно! Там неизвестно что без меня творится!

Я перевернулась на бок и потянулась, устало застонав. Вроде бы ничего не делала вчера тяжёлого, а ощущения, будто брёвна таскала. Хотя нет, насыщенный у меня был день! Я открыла глаза с намерением вставать, одеваться, умываться и…

Он сидел рядом на стуле, наклонившись вперёд и небрежно оперевшись на скрещенные на коленях руки. Сидел и смотрел на меня, похоже, уже давно.

Почему-то я отрешённо отметила, что он в федькиной футболке. Как тогда взял, так она у него и осталась, и уходил он в ней тем утром… Ну о чём я думаю?! Ведь вот он, рядом — руку протяни… А боязно — вдруг снится?

Он посмотрел ласково и чуть насмешливо.

— Они там наверняка уже с ног сбились, будущую королеву ищут, — сказал Адрей, улыбаясь, как ни в чём не бывало. — А она тут прохлаждается!

С диким воплем радости я молнией вылетела из кровати и обняла его, вцепившись изо всех сил.

Вернее, последнее я сделала, уже когда мы рухнули на ковёр — моё бурное проявление чувств смело любимого на пол вместе со стулом. Адрей только захохотал и обнял меня так же крепко, как я его. Но я тут же отстранилась и внимательно всмотрелась:

— Ты живой!

Адрей снова засмеялся, посмотрел на меня и покачал головой:

— Звучит как обвинение!

— Ну что ты! — я мгновенно снова прижалась к нему, спрятала лицо у него на плече, чтобы он не заметил, что я вот-вот разревусь и прошептала: — Я так рада! — и уточнила: — Что ты жив! Что ты снова со мной! — тут я вспомнила свои страдания и возмущённо подскочила: — Где ты был всё это время?!

— Довольно далеко, — сдержанно ответил Адрей, и его взгляд сделался отстранённым, но меня уже несло:

— Чудесно! Я чуть не умерла, когда ты… умер! Я вся извелась! Я думала, я тебя больше не увижу! Никогда! Лад сказал, связь оборвалась, и ты умер! Я всё это время винила себя в твоей смерти! А ты неизвестно где болтался! Я… я… — я запнулась и всхлипнула.

— Милая, не плачь, — нежно обнял меня Адрей. — Я не мог вернуться. Просто не мог. Если бы ты не пришла на грань, мы бы так и не увиделись, солнышко моё… — он ласково поцеловал меня в волосы и прижал к себе.

А мне вдруг стало так страшно, что даже слёзы высохли, а в груди похолодело:

— Погоди… Что ты хочешь сказать? Ты снова уйдёшь?! Не-е-ет, — застонала я, крепко его обнимая.

— Уйдёшь ты, — спокойно поправил меня Адрей. — С грани можно уйти, только если кто-то на неё придёт. Поэтому Иптазээ и смогла уйти, что пришла ты. Теперь пришёл я, и ты сможешь уйти.

— Ну уж нет! — возмутилась я, посмотрела внимательно в его глаза, и поняла, что сейчас начнётся чудесное соревнование "кто кого переупрямит". А поскольку речь идёт о моей драгоценной персоне, Адрей будет до смерти стоять на своём! Я вдумалась в последние слова и хмыкнула.

— Так что всё-таки с тобой случилось? — я нахмурилась.

Адрей чуть приподнял брови и с деланной небрежностью сказал:

— Я всё же умер, — его губы дёрнулись в кривой улыбке.

— Но ты сейчас здесь, — я жалобно посмотрела на него.

Адрей чуть кивнул, подложил согнутую левую руку под затылок и притянул меня к себе правой, оставив её на моей спине и мягко поглаживая. Я всматривалась в его глаза, пытаясь прочитать в них обещание, что это не приговор, что мы всё же будем вместе…

— Я так соскучился по тебе, — тихо сказал Адрей, неожиданно крепче прижал к себе, перевернулся вместе со мной набок и нежно поцеловал. Я мгновенно ответила на поцелуй и твёрдо решила: всё, больше ни за что не отпущу!

Адрей немного отстранился, посмотрел на меня и улыбнулся:

— Думаю, за пару часов ничего с Великим Объединённым королевством не случится! — и, когда я уверенно кивнула — нет уж, никуда без него не пойду! — поцеловал меня и обнял крепче.

Уже потом, лёжа в тесном кольце рук любимого, я всё же спросила:

— Но как так получилось?.. — я не договорила — называть вещи своими именами было страшновато — вдруг Адрей (более чем материальный, как я тщательно убеждалась последнюю пару часов) возьмёт и растает?!

Он вздохнул:

— Я умер и попал на тот свет. А там… если умерший хочет забыть свою жизнь и начать новую — он вновь рождается. Если хочет устроиться там — получает уголок того света в полное распоряжение и обустраивает его в соответствии со своими предпочтениями. Если хочет просто отдохнуть — засыпает, чтобы через какое-то время на свежую голову решить, что ему нравится больше. Ну а моим единственным желанием было вернуться к тебе… а это как раз невозможно, — Адрей снова вздохнул и прижал меня к себе, зарываясь носом в мои волосы.

— Ну почему? — жалобно спросила я, осторожно поглаживая его по плечу — всё никак не могла оторваться, а ещё постоянно требовалось убедиться, что он со мной.

— Потому что за грань не перешагнуть, — грустно сказал Адрей. — Но ты оставалась там одна, без защиты, да ещё в таком состоянии… А я так хотел знать, что ты в порядке и тебе не грозит опасность! И упрашивал высшие силы, пока они не смилостивились и не дали мне способность видеть, где ты и что с тобой. Ох, и наволновался же я за тебя! — он чуть засмеялся, приподнял моё лицо и поцеловал, посмотрел ласково: — Я так рад, что ты жива и невредима! А раны на душе со временем затянутся. Я рад, что вы с Ладом, — он усмехнулся, — ладите. По крайней мере, мне есть на кого тебя оставить.

— Адрей! — подскочила я. — Я люблю только тебя!

— Я вообще-то умер, — заметил он. — И зачем ты тогда его целовала, если…

— Я не могла его обидеть!

— Слава, — Адрей серьёзно посмотрел на меня. — Нельзя делать такие вещи, чтобы не обидеть. Лад тебя любит, для него любой такой жест значит, что ты подаёшь ему надежду. Как, например, то, что ты не попросила его больше не ночевать у тебя.

Я растерялась — почему-то не подумала, что действительно, получается, дразню. Как же это нехорошо!

— Слава, я не против, — неожиданно сказал Адрей.

— Да ну тебя! — обиделась я. — И вообще, как ты узнал, что мы… что он меня поцеловал?

— Я же говорю, следил за тобой, — усмехнулся Адрей.

— Ой! — я подскочила. — А ты можешь видеть, что с Алилой…

— Нет, — грустно покачал головой Адрей. — Я вижу только тебя. С момента твоего появления здесь я не могу заглянуть туда. Как только я увидел, что ты оказалась здесь, начал искать способ прийти на грань — в отличие от возвращения в мир живых, это возможно. И наконец-то это у меня получилось!

— Ты быстро меня нашёл. Я здесь всего лишь день! Или и того меньше, — заметила я.

— Для тех, кто здесь находится, время течёт по-другому, гораздо дольше, — объяснил Адрей. — Оно словно растягивается. В Объединённом королевстве вряд ли прошло больше получаса. А что касается того, что я тебя быстро нашёл… я очень хотел снова тебя обнять, крепко-крепко! — Адрей подтвердил свои слова действием, я тихонько замурлыкала, сама прижимаясь к нему.

— Нет, отсюда мы уйдём только вдвоём! — твёрдо заявила я.

Адрей вздохнул:

— Очень хотелось бы, но это невозможно. Мы с тобой пришли с разных сторон. Ты отсюда можешь уйти только в мир живых, а я — в мир мёртвых. Иначе это не было бы гранью.

— Нет, я обязательно что-нибудь придумаю! — настояла я на своём. Адрей терпеливо продолжил объяснять:

— На грани постоянно должен быть хоть кто-то. Маг, добравшийся однажды сюда и от скуки создавший этот дворец, запер здесь пришедшего за ним ученика. Ученик поймал в ту же ловушку Иптазээ. Иптазээ не поняла принципа, по которому действует грань, и оставила здесь тебя. Ну а теперь пришёл я, и ты можешь уйти. Кто-то обязательно должен остаться, нас двоих грань просто не выпустит.

— Интересно, а до мага здесь кто был? — задумчиво спросила я.

— Не знаю, — пожал плечами Адрей. — Это было так давно, что даже хаклонги вряд ли вспомнят.

— Что бы такое придумать… — всё в том же состоянии напряжённой работы мысли пробормотала я.

— Поверь, я уже вертел ситуацию и так, и эдак, — немного мрачно заметил Адрей. — Но я действительно не могу вернуться в мир живых — на то она и грань. Как бы я ни хотел…

— А я могу уйти с тобой? — робко спросила я.

— Ну уж нет! — мгновенно отрезал Адрей. — Тебе ещё жить и жить…

— Без тебя, — вставила я.

— Ничего, и без меня прожить можно, — попытался пошутить Адрей, но я не поддержала его улыбку, и он хмуро пояснил: — Ты за мной тоже не можешь уйти. Такое у границы свойство: я здесь жив, а ты бессмертна, но и тебе в мир мёртвых, и мне в мир живых дорога заказана.

— Так нечестно, — тихо пробормотала я.

— Слава, — Адрей легонько встряхнул меня, вырывая из мрачных размышлений, и улыбнулся мне ободряюще: — Давай пока забудем об этом? Я понимаю, что бы я ни говорил, ты сейчас никуда не уйдёшь. Поэтому давай просто проведём время вместе, не задумываясь о том, что оно вскоре закончится.

— Давай, — кивнула я. — А потом я что-нибудь придумаю…

Адрей искренне и весело засмеялся:

— Какая ты у меня упрямая! — он поцеловал меня и прошептал: — И как я тебя люблю!

Время, конечно, закончилось очень быстро. Буквально почти сразу. Гипотетическим утром, когда я ещё мирно подрёмывала с любимым, раздумывая, просыпаться или ещё немножко поваляться рядышком?

— Танислава, соберись! Мы попытаемся тебя вытащить! Если эти недоучки не подведут! — раздражённо-ободряющий голос Иптазээ настойчиво зазвенел в комнате, срывая с меня остатки сонливости.

— Слава, милая, постарайся, — ласковый — Тана.

— Слава, ты должна очень захотеть оказаться здесь. Но следи за тем, чтобы не превысить свои способности, — как обычно, немного занудный — Лада.

— Танислава, я тебя очень жду! Ты ведь помнишь про предсказание? — изнывающий Роуэй.

— Славка, харэ болтаться хрен знает где! — это Федька. Как всегда, "ласковый" до невозможности.

Я открыла глаза и посмотрела на Адрея. Подперев голову рукой, он лежал рядом и глядел на меня грустно:

— Извини, надо было сказать, что они тебя зовут. Но я смотрел, как ты спишь, и…

— Ну что ты, — вздохнула я, вяло потянулась за одеждой. — Видимо, у них там что-то серьёзное, раз без моего высочества никак. Не волнуйся, я ещё ничего не придумала, но обязательно придумаю! И как можно скорее вернусь.

— Не вздумай, — твёрдо сказал Адрей. — Каждый такой переход отнимает у тебя много сил и часть жизни. Давай договоримся: ты придёшь, только если будешь абсолютно точно знать, что я смогу уйти с тобой. Хорошо?

— Хорошо, — согласилась я, понимая, что сейчас его не переспорить, а голоса в голове становились всё настойчивей.

Я прекрасно осознавала, что Адрей думает: такое никогда не случится, и, соответственно, он меня от меня же самой обезопасил. Ха! Сам говорил, что я упряма до невозможности. Я найду способ как можно быстрее вернуть его. А то, что такое, поманили: вот он, твой милый! А потом — фигушки?!

Адрей молчал, одеваясь, я тоже — слов для прощания у нас всё равно не было.

— Я обязательно что-нибудь придумаю! — твёрдо сказала я, когда мы уже стояли на крыльце. — И я тебя очень, очень люблю!

— И я тебя тоже, милая, — Адрей нежно поцеловал меня на прощанье, на пару секунд задержал в объятьях, потом отпустил и легонько подтолкнул к последней ступеньке, ободряюще улыбнувшись. Я зажмурилась, придушила стремление плюнуть на всё и остаться и шагнула вперёд, желая оказаться рядом с зовущими меня голосами.

Часть вторая. Королевские будни

Глава первая, в которой принцесса делает последний шаг на пути к трону

Кто бы знал, с каким трудом дался мне этот один-единственный шаг! В моральном плане, имею в виду. В физическом я вылетела с Грани, как пробка из бутылки. Причём меня мгновенно сгребли в охапку и едва не разорвали на части в попытках одновременно обнять и убедиться, что со мной всё в порядке. Наконец Лад отвоевал меня у братьев и друзей и, конечно, с ходу принялся ругать:

— Слава! Ты же обещала мне, что больше никуда не пойдёшь, не предупредив!

— Но у меня не было времени! — возмутилась я и задала единственный интересовавший меня в этот момент вопрос: — Что с Алилой?

— Всё в порядке, — отмахнулся Лад и благодарно посмотрел на довольно улыбнувшуюся волшебницу: — С помощью Иптазээ мы сняли проклятье.

— Ой, правда? Здорово! — подскочила я. — Всё получилось? А как?

— Потом, — отрезал Лад, неожиданно подхватывая меня и усаживая на Роуэя.

Я подумала, что вообще-то мне другую часть тела на него надо пристраивать, чтобы получить предсказание. На что в моей голове раздался смех Роуэя, и камень весело пояснил:

— Пока преимущество неожиданности не исчерпало себя, Ладимир хочет закрепить успех. Сейчас он перенесёт нас в Зеркальную залу. Она использовалась твоими предками для обращений к народу. Во всех правительственных учреждениях, а также на площадях крупных городов имеются зеркала, которые передают то, что происходит в Зеркальной зале. Таким образом, всё Великое объединённое королевство увидит, что у нас появилась принцесса!

— Так восстание всё же состоялось? — недоумевающее спросила я.

— Слава, приготовься, держись за камень, — не дал Роуэю ответить Лад, до этого сосредоточенно смотревший куда-то в пространство, и поднял руки ладонями ко мне.

— Стоп! — подскочила я. — Я ничего не понимаю, что происходит?!

— Лад объяснит, — Тан нежно обнял меня и поцеловал в щёку. — Держись, сестрёнка!

— Погоди, а ты? — жалобно воскликнула я.

— А я буду отвлекать Совет, — усмехнулся брат. — Я ведь тоже вроде как принц. Челси думает, что ты мертва. И его не удивит, что я решил заявить свои права на престол.

— Всё, я окончательно запуталась, — вздохнула я. — Ладно, положусь на вас. Тан, береги себя, пожалуйста, — я привстала и чмокнула брата в щёку.

— За меня не волнуйся, — засмеялся он, отступая на шаг. — До скорого! — и исчез.

А у меня перед глазами мелькнули разноцветные сполохи, и я обнаружила, что мы уже очутились в огромной зале в форме полукруга, на возвышении перед роскошным троном. Потолок терялся где-то в вышине, а амфитеатр напротив возвышения был в десять-пятнадцать рядов увешан зеркалами. И в них я увидела сразу сотню своих отражений.

Я пригляделась, и у меня вырвался стон отчаяния. Ну почему я вечно с утра выгляжу как с тяжкого похмелья: лохматая, встрёпанная, глаза опухшие (а нечего было вчера реветь!), платье мятое… Видок тот ещё. Принцесса, называется! Да мои подданные со смеху умрут и тухлыми яйцами такую принцессу закидают!

— Лад, — дёрнула я его за рукав, другой рукой пытаясь одновременно пригладить волосы и расправить платье. — Ты же великий маг, сделай что-нибудь!

— Что случилось? — он удивлённо посмотрел на меня, отрываясь от распределения обязанностей между незнакомыми мне людьми. Зала была полна народу, из которого я знала только оживлённого Федьку да скромно стоящую в сторонке Иптазээ.

— Я ужасно выгляжу! — воскликнула я, обвиняющее уставившись на Лада. — Представь себе, что подумают мои будущие подданные! Из меня сейчас принцесса как из последней кухарки!

— А по-моему, всё в порядке, — пожал плечами Лад. Я ответила ему убийственным взглядом, и он вздохнул: — Хорошо.

Лёгкое движение руки, и волосы улеглись послушными волнами, платье расправилось, а лицо посвежело. Но я даже спасибо сказать не успела:

— А теперь вставай рядом с камнем и приготовься, — приказал Лад, серьёзный, строгий и предельно собранный.

Я прониклась важностью момента и сползла с камня. Одёрнула платье и стала ждать дальнейших указаний. И они не задержались:

— Когда зеркала начнут светиться и появится изображение, представься и положи руки на камень. Когда он засветится, и ты получишь предсказание, объяви об этом, а также о своём намерении в ближайшее время занять пустующий со смерти твоего деда трон. Потом заяви о срочном внеочередном созыве Ассамблеи. Потом черёд Фёдора. Представишь его. Что делать дальше, он знает. Всё понятно?

— Э, — отозвалась я, перепугавшись и запаниковав. В голове мгновенно всё перепуталось. Я ненавижу выступать перед огромной аудиторией. Каждый доклад в университете превращался в пытку. Я теряюсь, смущаюсь и мучительно краснею. Уже чувствую, как горят щёки!

Но Лад бездушно проигнорировал мою нервозность:

— Соберись. Три… два… один!

"Мама!" — завопила я про себя и в ужасе уставилась на начинающие светиться зеркала.

— Славка, сделай умное лицо! — прошипел в ухо неизвестно откуда возникший за правым плечом Федька. В ответ я тихонько завыла, за что мгновенно получила тычок от братца: — Соберись! Принцесса, называется!

— От принца слышу, — нашлась я.

Коротенькая перепалка с братом неожиданно подняла мне настроение, и я немного успокоилась. И тут в зеркалах вместо моего отражения появились картины: площади, улицы, залы и кабинеты, парочка озёр, лесная поляна, пляж, набережные… И на этих картинах были люди, недоумённо оборачивающиеся в мою сторону. Их становилось всё больше и больше, одни за другими они подходили, с огромным удивлением глядя прямо на меня. Они переговаривались и показывали в мою сторону, явно ошарашенные подобным зрелищем. Звук шёл очень приглушённо, но из-за большого количества народа всё же создавал определённый фон. Многие задирали головы, из чего я заключила, что "на местах" зеркала подвешены достаточно высоко. Несколько зеркал оказались занавешенными, а в других была только темнота. И, наконец, с огромнейшим удивлением я увидела, что некоторое их количество отражает эльфов, весьма недружелюбно меня разглядывающих.

— У нас проблемы, — прошипела я, оборачиваясь к Ладу, и с огромным удивлением обнаружила, что он стоит внизу. На возвышении остались только мы с Федькой и Роуэй.

— Вижу, — сумрачно отозвался брательник. — Это те города, которые наш дед отдал им в оплату поддержки против проклятых родов.

— Козёл, — одновременно сказали мы с братцем и согласно переглянулись.

— Не возражаешь, если я их отвоюю? — сразу же взял быка за рога брат.

— Давай сначала коронуемся, — предложила я. — Войны и репрессии начнём потом.

И вдруг сообразила, что последние слова договаривала в полнейшей тишине. Причём их явно услышали не только брат с Роуэем, но и собравшиеся внизу наши сторонники, и все мои будущие подданные вкупе с самими эльфами.

Я прокашлялась и обернулась к притихшим зрителям. Поёжилась внутренне под взглядом тысячи пар глаз и начала:

— Дорогие подданные, — в голове мгновенно всплыло с характерным говорком "Дорогие россияне!", и я срочно прикусила губу, чтобы не заржать. Посражавшись с самой собой пару секунд, я уточнила: — Будущие.

Федька же не посчитал должным сдерживать совершенно не приличествующий принцу ржач. Я мстительно наступила брату на ногу и продолжила:

— Я, Танислава, внучка последнего короля Великого Объединённого королевства, дочь его младшего сына Адрея…

Продолжить мне не дали — пресловутые подданные разом начали переговариваться, и шум поднялся невообразимый. Я пару раз открыла рот, но мои слова терялись в гаме. Хорошенькое начало! Перекричать их не стоит и пытаться, да и несолидно как-то.

С минуту я мрачно наблюдала за ситуацией. Лад почему-то не вмешивался — решил дать мне прочувствовать, как будет весело на троне?! Потом обернулась к Федьке. Брателла нагло ухмылялся, предоставляя мне самой справляться. Чудесно! И что мне делать?! Бросили, нет бы помочь! И эти подданные… если они всех королей так слушали, так мне этих королей уже жалко становится!

В поисках решения я завертела головой, но и сзади ничего, кроме трона и тёмно-серых панно, декорирующих стену, не увидела. Панно… хм…

Видимо, оттого, что я была в ярости, желание сбылось мгновенно.

Подданные пару секунд посозерцали протиражированную на всех панно надпись алой краской:

"Если не заткнётесь немедленно, ВСЕХ ПЕРЕВЕШАЮ!!"

И согласно умолкли.

— Отлично, — я злорадно обернулась к ним и кровожадно ухмыльнулась: — Вторая часть марлезонского балета!

Запоздало осознав, что последнюю фразу они не поймут, я театрально возложила руки на камень. Роуэй послушно засветился, вызвав единое "Ах!"

— Ты будешь любить и будешь любима! — торжественно возвестил ужасно довольный Роуэй.

— Что, и всё? — вырвалось у меня обиженное.

— А что, тебе ещё что-то нужно? — поинтересовался камень. Я задумалась и решила, что, пожалуй, действительно ничего.

— Славка, не спи! — ткнул меня в бок брат.

Я кивнула.

— Итак, вы все только что… — "прослушали выпуск вечерних новостей" — снова вылезло непрошенное, я отмахнулась от глупых мыслей и продолжила: — …убедились, что я принадлежу к королевскому роду. Поскольку единственным наследником был мой отец, подписавший отречение в мою пользу, в ближайшее время я намереваюсь занять пустующий со смерти моего деда трон!

Спасибо Ладу за красивую фразочку. Подданные, наученные горьким опытом, обсуждали новость очень тихо.

— О времени и месте проведения коронации будет сообщено позднее, — припомнила я ещё одну официальную формулировку, и заодно всплыло указание Лада: — Также состоится срочный внеочередной созыв Ассамблеи. Ах да, последняя новость, — не удержалась я. — Совет магов официально отстраняется от власти, любой его указ аннулируется, и всякий, кто его поддержит, автоматически становится врагом государства!

— У вас нет таких полномочий! — громко выкрикнул какой-то тип в кабинете, обставленном с режущей глаз роскошью.

— Это пока, — торжествующе улыбнулась я. — Но скоро будут. Моё дело предупредить… — я припомнила эпизод из какого-то фильма и разыграла его: стёрла улыбку, уставилась типу прямо в глаза и вкрадчиво заметила: — А вас я запомнила…

Тип побелел и попытался спрятаться под кресло, подданные окончательно притихли. Класс! Я ощущала эйфорию — как, оказывается, просто управлять, нужно лишь пугать почаще. Теперь я понимаю, почему к половине королей пристали прозвища ужасный, кровавый и так далее… Братец явственно напомнил о дурной наследственности очередным тычком.

— И наконец, — я уступила место Федьке. — Спешу вас обрадовать, я не единственный ребёнок в семье. Мой брат, Фёдор.

Под тяжёлым взглядом братца умолкли все остававшиеся шепотки. В мёртвой тишине Фёдор впечатал ладони в Роуэя, и… камень не засветился.

— Роуэй?! — завопила я мысленно, старательно выгоняя из головы мысль о том, что сводных братьев у меня может быть двое. — Что случилось?!

— Думаю, небольшой урок Его Высочеству не помешает, — неодобрительно ответил камень. — Слишком агрессивные у него мысли. Уж очень напоминает его предков.

— Роуэй, пожалуйста, засветись, ради меня, — попросила я умоляющим тоном. — У меня ведь тоже агрессивные мысли бывают!

— Не в таких количествах и не в такой концентрации, — будь он человеком, поджал бы губы, честное слово! — Ладно, только ради тебя, моя принцесса.

И Роуэй засветился. Пожалуй, только я и заметила короткий облегчённый вздох брата. Потом он снова посмурнел, выслушивая предсказание, и опешил:

— И что это значит?

— На то оно и предсказание, — туманно ответил Роуэй. Братец уставился на меня, но я-то предсказания не слышала и могла только пожать плечами.

Потом приобняла брателлу и снова обернулась к зрителям:

— Прошу любить и жаловать — наследный принц моего Королевства. А теперь, с вашего позволения, мы займёмся насущными проблемами…

— Войнами и репрессиями? — хмыкнул кто-то из ближнего окружения.

— И этим тоже, — не растерялась я, покосившись в сторону таинственного критика, и тоном телевизионного диктора завершила: — Благодарим за внимание и до встречи.

Зеркала стали гаснуть, я выдохнула и бросила Федьку, поскакала вниз к Ладу и остальным:

— Ну как всё прошло? — я радостно улыбнулась: самое страшное позади, мне наконец-то объяснят, что случилось за время моего отсутствия, а потом найду Алилу и…

Я натолкнулась на всеобщее молчание, излишне внимательные взгляды и явственно ощущаемое отчуждение.

— Что? — я удивлённо обвела их взглядом и остановилась на Ладе. Он смотрел на меня так, будто открыл во мне что-то не совсем приятное. Будто бабочка взяла и сделалась снова противной жирной волосатой гусеницей.

— Словно воочию увидел нашего дорогого короля, — донеслось откуда-то слева.

— Да, улыбочка точно его, — поддержали его справа.

— И выражения — тоже, — заметил знакомый голос, тыкавший мне в нос фразой про войны.

Остальные согласно закивали. Вот значит, как… вот как вы со мной! Я… я тут стараюсь… спасаю их, а в благодарность… У меня задрожали губы, а глаза наполнились слезами. Кажется, новоиспечённая принцесса сейчас разревётся, то-то они порадуются…

Лад не выдержал, шагнул ко мне, раскрывая объятья с явным намерением прижать к груди и утешить, но я выбросила вперёд руку:

— Стой! — и когда он послушался, сжала кулаки. На смену беспомощности и жалости к себе пришло совершенно оправданное возмущение и яростная обида: — Вот значит, как?! А давайте я вам напомню, что мне это королевство нафиг не нужно! Что я здесь только из-за проклятых родов! И вообще, могу отречься в пользу любого желающего!

— Танислава, — неожиданно раздался над ухом знакомый строгий голос, и на моё правое плечо успокаивающе легла изящная, но сильная мужская ладонь. — Принцессы не говорят "нафиг".

Я обернулась и увидела Амира.

— Везёт мне. Вечно попадать впросак, когда ты рядом, — вздохнула я. — А что же говорят принцессы в таком случае?

— Например, "совершенно" или "абсолютно", — улыбнулся он. — И не волнуйся, у нас ещё есть время заняться твоим воспитанием. Хотя твоя экспрессивность вполне простительна: в двадцать лет мы ещё не всегда умеем сдерживать себя.

— Двадцать лет?! — подал раздражённый голос кто-то из-за спины Лада. — Великолепно! Королевой будет ребёнок!

— Вам же лучше, — буркнула я. — Я в этом ничего не понимаю, сможете вертеть мной, как захотите!

— Ни в коем случае, — совершенно серьёзно ответил Амир. — Наша задача — поддержать тебя, помочь и научить, но никак не править за тебя. Это предстоит делать тебе и только тебе.

У меня мгновенно появилось дурное предчувствие, что править будет совсем не так легко, как представлялось…

— Ты всегда можешь отречься в мою пользу, если что, — вынырнул из-за плеча Амира брат.

— Обойдёшься, — отрезала я. — Роуэй сказал, у тебя слишком агрессивные мысли.

— А у самой-то, — Федька злорадно кивнул на стену.

Я обернулась, увидела свои художества и смутилась. Сейчас, когда злость на шумных подданных прошла, стена действительно не лучшим образом меня характеризовала.

— Сейчас сотру, — пробормотала я, краснея, и уже начала желать, когда брат дёрнул меня за руку, отвлекая.

— Ты чо, оставь! Это круто, будут знать, кто здесь хозяин!

— Не стоит, — сказал Лад, прищурился на секунду, и всё исчезло. — Слишком уж однозначное напоминание. И, Слава, прекрати тратить свою жизнь на мелкие желания.

— Опять ты за своё! Между прочим, ты бросил меня там одну! — возмутилась я.

— Не бросил, — настоял Лад. — Так лучше. Как справедливо заметил Амир, нам не нужно, чтобы благородные думали, что ты — всего лишь марионетка в наших руках.

— Политика, — скривилась я.

— Увы, — вздохнул Лад. — Теперь придётся тебе у этому привыкнуть. Но не волнуйся, мы всегда будем рядом, чтобы помочь и поддержать…

— Ты меня уже поддержал, спасибо! — фыркнула я. — Стоял и слушал, как меня ругают, и сам так смотрел, что…

— Слава, — попытался извиниться Лад, но я уже разбушевалась:

— Можно подумать, ты меня не знаешь как облупленную! Так нет же, смотрел, как на пиявку какую-то! Спасибо огромное! Ты даже не представляешь, как меня обидел, — я сжала кулаки и воскликнула: — Предатель! Я… я… — я мысленно подыскивала подходящее наказание и вдруг вспомнила, о чём меня предупреждал Адрей: — Я больше не желаю видеть тебя ни в моей комнате, ни в моей кровати! И так ты слишком там задержался! Спасибо! Мне уже гораздо лучше! Обойдусь без твоей излишней заботы!

Лад только открыл рот, чтобы что-то возмущённо заметить, как давешний голос ехидно поинтересовался:

— Отрабатываешь будущую должность главы Совета?

— Теперь понятно, почему ты так долго прятал у себя принцессу, — злорадно подхватил другой.

— Да, наводил мосты между законной властью и нашими родами. Вернее, ты эту власть…

— Хватит! — рявкнул Лад, не дав последнему оратору завершить пассаж. — Заткнитесь все, вы не так её поняли, — он обернулся ко мне: — Слава!

— Что, "Слава", — буркнула я. — Разумеется, не так. Он просто следил, чтобы с вашей драгоценной принцессой всё было хорошо, — буркнула я и заявила в ответ на удивлённые взгляды: — Вы так достали меня с этим королевством, что я уже не знала, куда деваться! И сейчас ищете в моих словах неизвестно что!

— Думаю, дело в том, что проклятья больше нет, и многие способны сейчас думать только об одном, — спокойно заметил Амир. — Но пора вернуться к насущным проблемам. Позвольте напомнить вам, дорогие соратники, что отряд моего отца уже ждёт у покоев Её Высочества.

— Верно, — Лад схватил меня за плечо и потянул к себе, явно радуясь возможности сбежать из-под любопытных взглядов. — Надо торопиться.

И снова радужные сполохи — и мы стоим перед огромной дверью, богато украшенной резьбой и золотом. Михал распахнул её:

— Прошу, Ваше Высочество. Мы уже разместили телохранителей. Это покои матери вашего отца. Им, несомненно, требуется генеральная уборка, ведь сюда никто не заходил уже более ста лет. Но в плане обороноспособности они наиболее выгодно спланированы и расположены. Здесь также всего лишь три потайных хода. Пока что Ваши Высочества будут жить здесь вместе в целях безопасности.

— О! — отреагировала я.

Передо мной расстилалась бесконечная анфилада комнат. Всё мебель и картины на стенах были в чехлах, под ногами оказался паркетный пол, на котором чётко выделялись следы прошедших здесь недавно людей. Пахло пылью, и вообще воздух был очень сухой. У меня мгновенно запершило в горле и заслезились глаза.

— Всё хорошо, только у меня аллергия на пыль, — просипела я, стараясь не дышать.

Мой нос мгновенно накрыла ладонь, а когда через пару секунд её отняли, пыль уже не доставляла неудобств. Я обернулась и радостно улыбнулась Адиму:

— Спасибо!

Адим засмеялся:

— Принцессе ведь полагается личный врач. И я тебе кое-кого принёс, — он вынул вторую руку из-за спины, и Клипс бросился мне на грудь, огласив воздух радостным "Мяу"!

— Здорово! — подпрыгнула я от радости и обняла мгновенно замурчавшего грифёнка.

— Дополнительная охрана не помешает, — кивнул Михал. — Основная — Гвардия — уже здесь.

Он кивнул мне за спину, я обернулась… и уткнулась носом в тёмно-зелёный мундир. Я задрала голову и встретилась взглядом с внимательными тёмными глазами:

— Дав?

Мужчина покачал головой:

— Извините, — смутилась я.

— Немного позже вы научитесь нас различать, — успокоил меня незнакомец, как две капли воды похожий на возлюбленного Алилы. — Только вначале все кведдлы для людей на одно лицо. Я Синдальгаш, бессменный капитан Гвардии, — мужчина опустился на одно колено, и я наконец смогла вернуть голову в привычное положение. — И я, от своего лица и от лица каждого гвардейца, приношу присягу Вашему Высочеству, обещаю защищать вас ценой своей жизни от любой опасности, зримой и незримой, явной и скрытой, свершающейся либо предстоящей.

— Я принимаю вашу присягу, — кивнула я, подумав, как за гвардейцев прятаться удобно!

— Не могли бы вы пообещать нам защиту, как того требует ритуал? — предельно вежливо попросил капитан.

— Ой, я просто не знала! — смутилась я, он успокаивающе кивнул. — Конечно, я обещаю лично вам и каждому находящемуся под вашим началом гвардейцу свою защиту!

Капитан склонил голову, принимая моё обещание, и снова воздвигся надо мной, предлагая руку:

— Позвольте проводить вас в покои, Ваше высочество.

Я кивнула, и мы уже сделали шаг, как пол вдруг дрогнул под ногами, раздался отдалённый грохот, крик Лада: "На пол!", а больше я ничего не успела понять или увидеть, потому что оказалась погребена под исполняющим свой долг — защищать меня — капитаном. Упал он, к счастью, помня о том, что моё хрупкое тельце окажется под его добрым центнером веса. Но единственное, что я могла теперь увидеть — это жёлтые шнурочки, красивыми кольцами собранные на ткани его мундира и недовольную мордочку так же аккуратно придавленного к полу Клипса. А ведь где-то снаружи что-то происходило!

Увы, пока пол под нами не перестал трястись, и Лад не разрешил встать (то есть ещё минуты через три), я так ничего и не увидела. Капитан легко поднялся и галантно протянул мне руку. Я приняла её и встала, печально отметив обрисовавшийся на полу силуэт. Прощай, приличный вид. Здравствуй, принцесса, вывалянная в пыли. Клипс подтвердил мои размышления, недовольно чихнув, и взлетел мне на плечо.

— Ничего себе! — донёсся до меня возглас. Я посмотрела в ту сторону и обнаружила, что все сгрудились у окна и увлечённо что-то рассматривают.

— Что случилось? — вопросила я спины.

— Башня Совета отправилась попутешествовать, — ответил Лад.

— Как это? — удивилась я. — Я тоже хочу посмотреть!

Не успела я высказать пожелание, как почувствовала, что возношусь над землёй и, ойкнув, оказалась на плече у капитана.

— Спасибо, — поблагодарила я, стараясь не смотреть вниз. Вместо этого я уставилась за окно и вскрикнула: справа сверкала огромными окнами в лучах солнца уже знакомая башня Гвардии, а вот слева, там, откуда мы с Лери убегали, остался только глубокий котлован.

— Челси сбежал, — высказал основную мысль Амир.

— И все его приспешники, — кивнул Михал.

— И наших девушек с собой забрал, — вздохнул незнакомый парень. — Не говоря уж о заключённых и арсенале…

А я вцепилась в плечо гвардейца, чтобы не упасть:

— Погодите… а Танислав? Он же ушёл отвлекать Челси!

Почему-то все разом уставились куда угодно, но только не мне в глаза. Я чуть было не упала в обморок от ужаса, но вместо этого сконцентрировалась, зажмурилась…

И почувствовала словно холодный обруч, сжавший голову.

— Слава, так будет лучше, — услышала я голос Лада. Я открыла глаза. И он спокойно объяснил: — Поскольку ты в последнее время часто совершаешь необдуманные поступки, я блокировал твои способности, после происшествия в Зеркальной зале.

— Как ты мог?! — задохнулась я от возмущения. — Лад!

— Ты бы бросилась сейчас спасать Танислава, а это очень опасно, — ровно ответил Лад. — Позволь напомнить, что твоя жизнь для нас бесценна.

— А его, получается, ничего не значит?! — воскликнула я, до смерти обижаясь за брата. Клипс, чувствуя расстройство хозяйки, на всякий случай зашипел на Лада. Я рассеянно погладила грифёнка.

— Танислава, мы не знаем, куда переместилась башня, — успокаивающе объяснил Амир. — Возможно, Челси вообще предпочёл перебросить её несколько раз или зависнуть в межпространстве. А в таком случае перемещаться к Таниславу очень опасно. Нам всем придётся подождать.

— Но мы его не бросим, — угрожающе обводя всех тяжёлым взглядом, процедил Фёдор. — Если вы не захотите помогать, так мы сами со Славкой справимся!

— И каким это образом? — хмыкнула я.

Федька радостно ухмыльнулся:

— А таким, что я теперь тоже спонтанный маг! — он аж приосанился.

— Спасибо, что напомнил, — хмыкнул Лад и легко очертил круг над его головой. Увы, смиренности брату импровизированный нимб не добавил:

— Лад…! — выразил брат своё негодование.

— Это для вашего же блага, — занудно объявил Лад.

Федька напыжился и стал закатывать рукава, кровожадно глядя на него.

— Спустите меня, — попросила я гвардейца. Он послушался, я бросилась к брату: — Федька, стой! Я тоже хочу его убить, но сейчас не время. На нас с тобой всё королевство! И он нам нужен!

— Растёшь, — одобрительно заметил за моей спиной Лад. — Я так и думал, что отсутствие всемогущества пойдёт тебе на пользу.

Я подавила порыв отпустить Федьку и, более того, присоединиться и процедила сквозь зубы:

— Ладно, какая у нас программа на сегодня?

— Осваиваешься в своих новых апартаментах, знакомишься с телохранителями, готовишься к коронации, коронуешься, принимаешь присяги генералов, губернаторов и прочих, председательствуешь на торжественном банкете в свою честь, созываешь ассамблею, на ней отменяешь список законов, который мы предоставим тебе в ближайшее время.

— Всего-то? — нервно хихикнула я. — А в сутки уложимся? Ладно, прорвёмся! Только ты не мог бы немного разблокировать мои способности, на всякий случай?

— Разблокирую их исключительно для самообороны, — подумав, согласился Лад. Пара пассов надо мной и Федькой… разницы я не почувствовала, но поверила на слово. — А теперь, Ваши Высочества, я вас оставлю. Надо заняться приготовлением всех вышеперечисленных событий, — Лад поклонился нам, развернулся и направился к выходу.

— Позвольте, — предложил мне руку капитан Гвардии и чуть улыбнулся: — Надеюсь, теперь я всё же смогу представить вам своих подчинённых без промедления.

— Да, конечно, — рассеянно отозвалась я, следуя за ним. На самом деле я никак не могла отойти от калейдоскопа событий. В глаза стоял кланяющийся мне (мне!) Лад, а в голове билась мысль: что с Таном?

До душевного спокойствия мне было ой как далеко…

Глава вторая, в которой свежеиспечённая королева жалуется на судьбу

— О-оо, добейте меня! — простонала я, падая в кровать уже хорошо заполночь. Как обычно…

Женские голоса вокруг наперебой защебетали:

— Ваше Величество, надо умыться!

— И раздеться!

— И принять душ перед сном!

— И почистить ваши чудесные зубки!

— И надеть вот эту очаровательную рубашку!

— И подписать этот указ, — это уже Ладимир.

— Смерти моей хотите?! — я оторвала голову от подушки и мутным взглядом уставилась на выводок камеристок, пёстрой толпой окруживший Лада. Этакая скала посреди моря цветов… Мои глаза благополучно закрылись, и я уже даже смотрела сон про цветочный луг, в центре которого…

— Слава! — разрушил такой красивый сон требовательный голос Лада.

Я разодрала слипающиеся веки и попыталась удержать на месте настойчиво старающиеся спрятаться под ними глаза. Наконец мой взгляд сфокусировался на зависших прямо перед моим лицом длиннющем листе бумаги и самопишущем пере.

— О чём он хоть? — обречённо поинтересовалась я, одной рукой беря перо, а другой закрывая зевающий рот.

— Отмена налога на товары, вывозимые на Исмер из портов западного побережья.

— Так я же уже его подписывала?! — возмутилась я.

— Казуисты из окружения Вилиана нашли один указ замшелого года, по которым этот налог равен одной двадцать пятой для вин, а не одной двадцатой, как для остальных товаров. Нам пришлось внести поправки и отменить предыдущий указ.

— Ясно, — вздохнула я. — Бедные мои подданные, столько указов за несколько дней… Зевая, я поставила кривую (пальцы у меня уже точно спали) подпись внизу, и Лад отошёл на второй план, зато меня сразу подхватили пять пар ручек и поволокли в ванную комнату:

— Ваше Величество! Раздеться! Зубки! Снять макияж! Душ! Рубашка!

— Спа-а-ать…. - простонала я, но мой глас вопиющего в пустыне не был услышан.

Полагаю, где-то по дороге я и заснула, поскольку, когда очнулась утром, ничего не помнила. Разбудил меня плохо слышимый через толстый полог шёпот, из которого я поняла, что они не знают, кто имеет право будить Её Величество в отсутствие господина верховного советника. Воспользовавшись заминкой, я решила как можно дольше не подавать признаков жизни, то есть тьфу, пробуждения… хотя, может, инсценировать свою гибель? Такой хороший способ сбежать… а сбежать ТАК хочется! Потому что прошедшая неделя была ужасной.

Плюньте в наглую морду тому, кто скажет, что короли целыми днями ничего не делают, только трюфеля с марципанами лопают, и на замечание: народ бунтует, потому что у него нет хлеба, невинно отвечают: так пусть едят булочки!* Что-то есть захотелось… а мне обещали королевский завтрак, как раз с булочками… Нет, буду лежать до упора! Да, это трусливо, но дайте же отдышаться, я без году неделя королева!

К слову, коронация прошла достойно. Я сделала выводы из своего поведения и краткой лекции Амира на тему "Королевы не угрожают глобальной расправой, это дурной тон" и вела себя примерно. В итоге зашуганные подданные, по-моему, испугались ещё больше, не понимая, чего от меня ожидать. Неужели не ясно?! Я не родилась со всеми необходимыми знаниями, мне ещё учиться и учиться! Дайте мне время!

Впрочем, следует признать, что далеко не все мои подданные безропотно приняли сногсшибательную новость. Во-первых, был исчезнувший вместе с запасом оружия, пленными и солидной частью Совета Челси. Потом, воспользовавшись неразберихой, от нас срочно отсоединились два герцогства и один маркизат. Подозреваю, просто предчувствовали, что грядут налоговые реформы.

Как же я ненавижу налоги! И всю экономику в целом! Ежедневные двухчасовые совещания позволили мне понять две вещи: раз — ни фига я… то есть ничего Её Величество (вот видишь, Амир, я стараюсь!) не понимает в экономике, и два — мне всё-таки придётся это понять, потому что НАДО.

Но вернёмся к нашим баранам, то есть к проблемным подданным. В-третьих, со дня на день намечается гражданская война вкупе с войной с эльфами. Опыт первой мировой для Российской Империи теперь постоянно стоял у меня перед глазами: я отлично помнила, что когда и внутри война, и снаружи, это полный… ну, не очень это хорошо для государства. Хотя Федька, конечно, радуется. Несмотря на блокированные возможности. Даже сделал попытку подкупа оставшихся членов Совета, чтобы они сняли блок в обмен на амнистию. Не прокатило…

Так, у меня же была мысль, и я её не додумала! О чём я там… ах да. Самую большую свинью дорогие подданные подложили в виде пустого зала Ассамблеи, куда Её Величество явилось в назначенное время, чтобы поздороваться с эхом собственного голоса. Обозрев эту картину и услышав сзади ехидное замечание знакомым голосом: "Кажется, сейчас начнутся репрессии!" (так и не выяснила, кто это такой шутник! Поймаю, буду постоянно спрашивать: "А что мне теперь делать?" Такие только критиковать умеют, на подобный вопрос он наверняка не сможет ответить!), я развернулась и молча вышла из зала.

— Мне нужен замОк, — объявила я, глядя, как гвардейцы закрывают за мной двери. — Желательно, амбарный.

— Я запру магией, — Лад уже поднял руку, когда я сказала:

— Не надо. Замок. Обычный, большой железный замок.

Лад посмотрел на меня и кивнул. Через секунду требуемое оказалось у меня в руках. Тяжеленный! Я спокойно подошла к дверям, продела дужку в кольца и закрыла, гордо прокомментировав:

— Если Ассамблея не хочет общаться с королевой, то и королева не хочет общаться с Ассамблеей!

В момент, когда я закрывала замок, сверкнула вспышка. Ну а дальше уже по знакомой схеме: мы с Клипсом на полу, под телом капитана, и так далее. Когда меня подняли и отряхнули, оказалось, что сюда пробрался журналист, которому обязательно надо было запечатлеть мою персону в столь знаменательный момент. Я не дала свершиться произволу над представителем свободной прессы, разрешила сделать ещё одно фото и аккуратно отправила восвояси. Опять же, судя по опыту моего мира (одной принцессы Дианы хватило!), не стоит позволять прессе слишком много. Но и давить — тем более.

Только гвардейцы подняли под белы ручки и выставили репортёра, как к Ассамблее стали группками подбегать запыхавшиеся избранники народа. А точнее, глава и ещё человек двадцать. Учитывая то, что всего их насчитывается около двухсот, и то, что прибывших задержали различные слишком уж случайные происшествия, Лад сделал закономерный вывод, что девять десятых Ассамблеи во главе с помощником председателя Вилианом, видимо, припомнившим мне пощёчину, бойкотируют королеву, и попытались заставить присоединиться и остальных.

И тут у меня снова случился короткий приступ неконтролируемой ярости. Ассамблея теперь распущена, сформировано Чрезвычайное Правительство, в которое входят остатки этой самой Ассамблеи, Лад, Иптазээ, два срочно переметнувшихся на нашу сторону члена Совета, капитан Гвардии и ещё "некоторые лица по усмотрению Ея Величества" — на самом деле, я просто пока не знала, кто ещё, надо будет, кстати, у Лада совета спросить. Мою очередную реформу стерпели, правда сначала ассамблея переругалась с советниками, советники — с повстанцами, повстанцы — с ассамблеей… Но, оторвавшись от склок и увидев мою удаляющуюся спину, мгновенно помирились и бросились догонять.

В общем, страна в полном раздрае, оппозиция налицо, две войны в зародыше и какая-то полная ужасть в экономике (точнее сказать не могу, потому что пока ничего не поняла). Вы всё ещё думаете, что королевой быть весело?!

Ладно, хорошо хоть проклятье сняли. А всё благодаря Иптазээ. Кстати, познакомьтесь с моей троюродной тётушкой. Её на Грань не просто так заманили, а из-за излишне активной борьбы за власть. Когда я в ответ на это известие радостно завопила: "Так НА корону, ты же старше!", Иптазээ шарахнулась от меня и с выражением ужаса на лице, как будто я ей удава протягивала и предлагала использовать вместо боа, объявила, что с неё власти на всю жизнь хватило, и она вообще пошла прятаться в родовое поместье. К счастью, Лад её отговорил, аргументировав это тем, как она нам необходима.

В общем, в тот день Иптазээ просто спросила у Роуэя, что происходит, нашла Лада, ляпнула, что оставила меня на Грани… И у Федьки пробудились спонтанные магические способности. Добренький братишка отчаянно пожелал всего и много в меру своей богатой фантазии. В итоге на побережье обрушилось цунами, по столице прошёлся ураган, а башня Совета оказалась эпицентром очень локального землетрясения и лишилась крыши и большинства стёкол. Лад решил не упускать момент, срочно собрал нескольких магов в блокированной зале Совета и с помощью Иптазээ они сняли проклятье. Буквально в последний момент сняли. Алила до сих пор прячется, но вот когда я её увижу, я ей такое устрою! Ну а потом они решили воспользоваться ситуацией: срочно собранный небольшой отряд занял Зеркальную залу, меня вытащили с Грани и представили Великому объединённому королевству его драгоценную принцессу, которая теперь и расхлёбывает последствия на троне… А всё из-за Алилы! Увижу её, просто не знаю, что с ней сделаю!

Впрочем, увижу я её ещё нескоро. Все не занятые на ключевых постах бывшие дети проклятых родов занимаются… ну вы сами понимаете, чем они там занимаются после отмены проклятья. Остальные ходят злые — завидуют. Уже предлагала всех распустить, и оставить меня под охраной Гвардии, Лад не согласился. Зануда… Хотя, это, наверно, оттого, что ему не к кому идти…

— Ваше Величество, подъём!

Вот уж правда, помянешь… Лад резко отдёрнул полог, и меня затопил солнечный свет.

— Смотри, какое утро чудесное на дворе! — попытался меня приободрить Лад.

— Ужа-асное! — не согласилась я, зажмуриваясь и сползая под одеяло с головой. Увы, Лад его безжалостно сдёрнул и приказал камеристкам:

— В ванную, умыть, причесать, одеть-обуть, чтобы через пятнадцать минут была готова.

— Эй, кто тут королева! — возмутилась я, уже утаскиваемая девушками.

— А кто здесь глава Сове… Чрезвычайного правительства? — улыбнулся Лад, и его скрыла от меня дверь ванной.

— Я! Ты — верховный советник при королеве! — возмутилась я. Лад ничтоже сумняшеся просунул голову в дверь:

— Тогда будь так добра, поторопись. Тебя уже ждут. В мире, где ты родилась, есть замечательная поговорка…

— Точность — вежливость королей, — мрачно подхватила я.

— Умница! — восхитился Лад и добавил уже из-за двери: — Тринадцать минут!

Камеристки испуганно пискнули и взялись за меня всерьёз. К слову о камеристках: эти милые девушки позавчера с боем взяли мои покои, пока меня не было. И когда я вернулась на короткий передых после очередной аудиенции, меня встретили пять на первый взгляд одинаковых девиц, согласно бухнувшихся мне в ноги, обливаясь слезами:

— Ваше Величество, не прогоняйте нас! Пожа-а-алуйста!!

— Эти девушки — потомственные королевские камеристки, — невозмутимо объяснил мне один из гвардейцев. — Мы их проверили, нет ни оружия, ни магии, ни мыслей о шпионаже.

Не успела я восхититься способностями гвардейцев, как упомянутые камеристки единым фронтом поползли ко мне на коленях:

— Ваше Величество, не прогоняйте нас! Наши семьи долго и верно служили королевам! Шесть поколений мы были лишены такой возможности! Но наконец-то этот миг настал! Мы будем вашими самыми лучшими, самыми верными служанками!

— Погодите, — всё это время я пятилась, но вовремя решила, что убегать от собственных камеристок — это как-то недостойно королевы. — Зачем мне вообще служанки?

— Одеть!

— Раздеть!

— Умыть!

— Причесать!

— Обуть!

— Разуть!

— Постель постелить!

— Спать уложить!

— Персики нарезать! — отличилась одна. Остальные покосились на неё недовольно, но меня девушка рассмешила.

— Положим, раздеваться и мыться я предпочитаю в одиночестве, — заметила я. — Да и зачем мне аж ПЯТЬ служанок! Одной хватит персики резать!

Девушки мгновенно насторожённо глянули друг на друга, набрали полную грудь воздуха, и понеслось:

— Я умею петь!

— Я играю на виолончели!

— Я рассказываю сказки!

— Я делаю лучшие в мире трюфели!

— А я — маски для лица!

— А я — для волос!

— А я — вообще макияж!

— А я — причёски!

И так далее. Когда все козыри были исчерпаны, девушки на полминуты замолчали, выискивая ещё какие-то скрытые таланты, и тут одну озарило:

— А моя семья служила королевской триста пятнадцать лет!

— Моя — триста восемьдесят! — тут же возмущённо воскликнула вторая.

— Моя — четыреста двадцать два! — задрала подбородок третья.

— Моя — двести шестьдесят, — признала четвёртая, но ничуть от этого не оробела: — Но зато моя прапрапрабабушка была главной камеристкой, а до неё — её мать, а до неё…

— А моя пра-пра отдала жизнь за королеву! Она отравилась орешками в шоколаде, присланными Её Величеству любовницей Его Величества, и тем спасла королеву, уже собиравшуюся их отведать! — гордо перекрыла всех пятая, та самая, что говорила про персики. Остальные снова покосились на неё, на этот раз с завистью.

— Кстати, хорошо, что напомнили, — заметил Синдальгаш. — Ваше Величество, в приёмном покое вас ждут потомственный дегустатор, потомственный казначей вашего двора, потомственная хранительница драгоценностей, потомственные хранительницы гардероба, потомственные королевские швеи, потомственный королевский сапожник… виночерпий… держательница свечи…

И так до потомственных королевских поломоек…

— О Господи, — выдохнула я обречённо. Хотя поломойки моим покоям точно не помешают…

В итоге я мгновенно обросла двором, а законный отдых была вынуждена потратить на представление и небольшое совещание. Что бы ни думали эти люди о моём неожиданном появлении и скоропалительной коронации, упустить свой шанс приблизиться к монаршей особе они не желали. Хотя бы потому, что должность при дворе — залог материального благополучия, ведь все они получали жалование.

Впрочем, казначей моего двора с огромным удовольствием заявил, что заработная плата за этот период начисляться не будет, поскольку сейчас в стране чрезвычайное положение, двор только формируется, и вообще у него дебет с крЕдитом не сходятся, хотя бы потому, что этот загадочный (для меня) крЕдит он так и не нашёл, поскольку даже при поверхностной ревизии королевской казны оказалось, что она порядком оскудела за время правления Совета.

В целях пополнения я приказала реквизировать всё движимое и недвижимое имущество Челси и прочих сбежавших. Но поскольку частично этот конфискат надо было сначала отвоевать, да и вообще процесс требовал времени, казна пока так и оставалась полупустой. И тут, к моему удивлению, народ дружно согласился служить мне задарма. Оказалось, для них это вопрос чести — должности передавались из поколения в поколение вместе с монаршей протекцией. И престижа — находясь в моём ближнем окружении, они честно могут задирать нос перед всеми посторонними. Впрочем, в должности: "Хранительница драгоценностей Её Величества" действительно что-то есть, но вот "Держательница свечей Её Величества" меня лично заставляет тихонько хихикать, хотя бы потому, что здесь вообще-то уже давно электричество. Но отменить эту должность, занимаемую невероятно гордой своим вновь обретённым статусом пожилой дамой, у меня духу не хватило.

Отдельно стоит упомянуть хранительницу королевских украшений, по совместительству жену казначея. Эта дама поразила меня тем, что после смерти королевы умудрилась под шумок утащить из дворца ВСЕ её личные и фамильные украшения, общим весом около полутонны, и припрятать в нескольких тайниках (в один бы точно всё не поместилось). Но как вы понимаете, больше всего меня поразило то, что она их все ВЕРНУЛА! Правда, из-за этого я была по её настоянию вынуждена убить добрых три часа на сверку хранящегося в королевской канцелярии списка с привезёнными залежами золота и драгоценных камней, причём ещё и под контролем придворного ювелира. Когда на исходе первого часа я простонала: "Милая, я вам верю…", непреклонная мадам сурово заявила: "Я бесконечно ценю ваше доверие, но настаиваю на том, чтобы вы ЛИЧНО всё проверили". Спорить у меня не получилось…

Вымытую, одетую, обутую, причёсанную, обвешанную украшениями и надушенную, меня с рук на руки передали фрейлинам и придворным дамам, половина которых были из повстанцев (проклятые рода официально переименовались, не желая вспоминать о прошлом), а другая половина — из благородных. Причём последние усиленно строили глазки Ладу. Из-за моего неосторожного замечания по дворцу разнеслись слухи, что между нами что-то есть, но, понаблюдав за нашими отношениями, девушки пришли к выводу, что это чушь несусветная. Сомнительное прошлое Ладимира Валтариса было забыто; женское население дворца, обнаружив, что привлекательный верховный советник одинок, бросилась исправлять это досадное упущение. А видя, что я только рада, удвоило усилия. Правда, пока безрезультатно.

— Слава, чудесно выглядишь! — первой, на правах единственной подруги детства, точнее, начала юности, ко мне подлетела Олеся.

Честно говоря, для меня до сих пор загадка, где была дорогая подруга всё это время, я даже было обиделась, но потом сообразила, что и сама о ней не очень-то вспоминала, и решила, что не стоит. Олеся уже неплохо обжилась в этом мире и прекрасно влилась в коллектив.

— Лад сказал, собралось совещание по поводу того, что делать с этими, как их, — наморщила лобик Лери. Адим пытался её услать домой к Лайре, но подруга взбунтовалась, заявив, что я здесь и он здесь, а ей, значит, дома сидеть?! В итоге Лери с моей подачи ещё и обрела статус хранительницы королевского грифона, который, к слову, не давался в руки никому, кроме меня, неё и Адима. Вот и сейчас я препоручила ей оставленного в спальне Клипса — грифончик напрочь отказывался следовать бешеному ритму жизни хозяйки и днём дрых на постели, охраняя королевское ложе.

— С сепаратистами, — подсказала Сения. Оказалось, она — отличный специалист по ядам, и теперь совмещает должность фрейлины с должностью телохранителя, напугав меня всякими отравленными простынями и прочими прелестями.

— Он просил поторопиться. Очень просил, — настойчиво заметили Ари и Ати, близняшки-племянницы Гергия и Алентины, и ещё одни телохранительницы моей драгоценной персоны.

— Да, конечно, — тяжко вздохнула я и сократила время на завтрак до десяти минут, а затем поспешила на совещание в сопровождении толпы фрейлин. Последних, впрочем, из соображений секретности оставили за дверью.

Через полчаса стало понятно, что к консенсусу мы не придём. Федька яростно настаивал на том, чтобы огнём и мечом вернуть отделившиеся герцогства и маркизат, Ладимир предлагал начать переговоры, а я твёрдо считала, что туда им и дорога, и необходимо только лишить их госфинансирования и ввести паспортный контроль на границе. Лад упорно доказывал, что тогда все решат, что новая власть достаточно слабая, и начнут диктовать свои условия, Федор требовал наказать гадов… В общем, у меня уже голова шла кругом.

— Там что, серебряные рудники, угольные шахты, промысел пушного зверя или красной рыбы?! — наконец взвыла я. — Да пусть отправляются к… — я покосилась на внимательно меня слушающего Амира, и уже тоном ниже заметила: — в общем, пусть отделяются.

— В Себальгинском герцогстве находится крупнейший порт, торгующий с материком Лайры, — пояснил Лад. — Слюсский маркизат не примечателен ничем, кроме того, что он на границе с эльфами. А вот герцогство Сибильст действительно не представляет никакого интереса ни в экономическом, ни в военном отношении, но входит в состав Великого объединённого уже полторы тысячи лет, и находится фактически посреди страны. Через него проходят две трассы государственного значения, и если каждый путник и госкурьер будут платить въездную и выездную пошлину…

— Понятно, — сникла я. — Слушайте, может, пригласить герцогов и маркиза сюда и…

— Точно! — обрадовался озарению Федька. — А тут — в кандалы и в тюрьму! И посмотрим, как они будут без главарей отделяться!

— Да ну тебя! — махнула я недовольно рукой.

— Недальновидное решение, — поддержал Лад. — На их место тут же придут другие, и подобные действия вызовут сильный негативный резонанс в стране.

Подперев рукой щёку, я рассеянно слушала препирательства брата с Ладом. Иногда к ним присоединялись и остальные. Кстати, срочно прибежавшие каяться бывшие члены Совета магов оказались не такими плохими, как могло показаться. Просто плыли по течению за Челси, а теперь плывут за мной, в силу моей большей законности. Зато "изнутри" изучили политику Челси и его самого. И знают много, очень много полезного… К тому же, они прекрасно сознают, что при первом же проступке былые грехи потянут их ко дну, и старательно трудятся на благо новой власти. Ну и ещё, если честно, одного я их вспомнила: давным-давно, целую вечность назад он пытался заступиться за меня, когда Адрей притащил меня для "тестирования" на должность принцессы. Попытка была весьма хилая, но всё же была. Ну а второй — старейший член Совета, и, скорее всего, из-за умения никогда не высовываться он и дожил до своих весьма преклонных лет. И его опыт нам очень, очень полезен. По крайней мере, так сказал Лад.

— Вот что, — хлопнула я рукой по столу, и прикорнувший рядом потомственный первый королевский секретарь, вчера до поздней ночи присутствовавший на очередном совещании, подскочил и схватил выпавшую было из ослабевшей руки перьевую ручку. — Пока что единственное решение: пригласить сюда этих троих. А потом подождём и будем действовать по обстоятельствам.

— Хорошо, — кивнул мой верховный советник и обернулся к секретарю: — Напишите стандартное обращение: "До Моего Величества дошли слухи, позорящие ваш честный род…" и так далее. Не забудьте упомянуть про то, что они связаны с Её Величеством узами вассалитета, и конечно, она помнит об этом и не верит столь гнусным наветам, но желает, чтобы они подтвердили свою верность короне. Даёт им неделю на то, чтобы добраться до столицы, и так далее и тому подобное.

Секретарь всё это время сосредоточенно кивал, с пулемётной скоростью перенося слова Лада на бумагу.

— Отлично, когда будет готово, перечитаешь и подпишешь, а господин канцлер, — уважительный кивок в сторону сухого, высокого и прямого как палка старика, которого я почему-то чуточку побаиваюсь, может, из-за предельно строгого выражения длинного лица, — поставит печать. Желаете что-нибудь добавить, Ваше Величество?

— Нет, — покачала я головой. — Совещание окончено.

Все стали подниматься, а Лад поспешил ко мне:

— Прибыли губернаторы пограничных городов из тех, кто не мог оставить свой пост раньше или у кого не работали зеркала. Кстати, поставить новые зеркала, смета и всё такое, — Лад чиркнул что-то в возникшем из воздуха блокноте. — Этим я займусь сам, потребуется только твоя подпись и разрешение на выдачу денег из казны. А сейчас — аудиенции и присяги.

Аудиенции я ненавижу. Во-первых, потому что не выношу, когда на меня пялятся то как дети на новую куклу, то как фанаты панк-рока на Киркорова. Да и просто не выношу, когда на меня пялятся! Во-вторых, ужасно утомительно повторять одни и те же фразы и ещё каждому улыбнуться — к концу дня у меня серьёзно начинают болеть уголки рта. В-третьих, меня разряжают как куклу: парадное платье, мантия, корона… и всё это весит килограмм тридцать! Хорошо хоть большую часть времени я сижу на троне, но, принимая присягу, обязана встать и сделать шаг, а потом наклониться, причём так, чтобы проклятая корона не съехала на нос, и позволить приносящему эту присягу вложить свои ладони в мои — то есть и подхватить пресловутую "шапку Мономаха", если что, не получится. То, что я до сих пор не засветила этой короной по носу какому-нибудь присягающему — это просто чудо. Существует и, так сказать, повседневный вариант: симпатичный и лёгкий обруч с зубчиками, но его я надеваю едва ли не в два раза реже — жизнь у меня сейчас почти круглые сутки официальная.

Смиренно проведя девять аудиенций и со вздохом облегчения услышав, что на этом всё, и вообще, наступает перерыв на обед, я стянула корону, вручила её очередному хранителю, приняла из рук хранительницы обычный обруч и радостно поспешила в свои покои. Пользу от пяти камеристок я поняла очень быстро: делай я всё сама и постепенно, ни за что не управлялась бы за указанное Ладом время. А так меня подхватывал вихрь, сметал прочь платье и мантию, надевал другое, подправлял макияж и выдавал, посвежевшую и изменившуюся соответственно протоколу, через установленные семь минут.

Если вы думаете, что обед — это приятный перерыв в королевской жизни, то вы глубоко ошибаетесь. Потому что не знаю как вам, а мне не нравится обедать под взглядами ста пятидесяти пар глаз. Вы спросите, откуда столько? А посчитайте всех придворных и гостей, которые приехали присягать законной королеве! Причём мой стол ещё и находится на возвышении, так что меня отовсюду видно. И сидеть за ним могут только члены королевской семьи, иными словами — только Иптазээ и Федька. А вокруг нас суетятся виночерпии, хлеборезы, дегустаторы и прочие. В первый раз мне кусок в горло не лез, но вскоре я поняла, что с моей нынешней активной жизнью надо заботиться о нужном количестве калорий.

Ели мы обычно молча — у Федьки такой принцип, я постоянно была ужасно голодна, а Иптазээ всё время думала о своём. Она вообще оказалась очень скрытной, я так ничего о ней и не узнала, кроме того, что имя у неё такое странное, потому что она наполовину исмерянка. Ко мне она относилась как тётушка к племяннице: благожелательно, но не более того. И вообще, мне казалось, ей действительно хотелось оказаться подальше от столицы, не входить в Чрезвычайное правительство и вообще продолжить свои изыскания в области теоретической магии. Но Лад, уж не знаю, как, уговорил её остаться и помогать. Иптазээ много помнила из законов и дворцового этикета, Лад восхищался её умом и дальновидностью. На Главном Совете она редко брала слово, но на Тайном (хотя какой он тайный? Все знают, что ночью собирается узкий круг избранных: я, Федька, Лад и Иптазээ — и обсуждает то, о чём не договорили днём) Иптазээ словно оживала и делала очень полезные замечания. Мне даже приходила в голову крамольная мысль, а не было бы лучше для королевства, если бы она была королевой, а не я? А Лад бы остался её верховным советником, и эта пара уж точно лучше бы справлялась, чем мы с Федькой. А я бы ушла на Грань к Адрею… Мечты, мечты! А впрочем, под десерт очень хорошо мечтается.

Всю вторую половину дня я провела за государственными делами. Перед сбором Тайного совета у меня выдалось сорок пять минут свободного времени — именно столько отмерил Лад.

— Сними, пожалуйста, блок, — попросила я.

— Слава, — начал Лад, но я не дала закончить:

— Хочу сходить к Гверфальфу. Устала, как собака…

Ненавижу кривить душой. И пусть всё сказанное — правда, но Лада я всё равно обманываю, и от этого мне порядком неприятно.

— Хорошо, — согласился Лад. — Только не задерживайся.

— Конечно, — кивнула я. — И с Фёдора, пожалуйста, тоже.

Лад подозрительно на меня посмотрел.

— Хочу всё же попытаться заставить его подружиться с хаклонгами, — пояснила я. — И пусть он учится сам перемещаться, не таскать же мне его за собой?

— Я ослаблю блок, — принял соломоново решение Лад и усмехнулся: — На перемещение хватит, на самозащиту в случае чего тоже, а на новый ураган "ФедОра" — уже нет.

Я ухмыльнулась: это с моей лёгкой руки сюда перешла мода называть тайфуны женскими именами. Как был этому "рад" братишка, лучше не упоминать…

— Ладно, через сорок пять минут буду здесь, — кивнула я, беря дующегося брата за руку.

— Через сорок, — уточнил Лад.

— Хорошо, — вздохнула я. — Фёдор, приготовься. Туда я тебя перенесу, обратно — сам.

Брат что-то буркнул, но ни руку вырывать, ни громко возражать не стал. Хоть бы Лад не заподозрил неладное, глядя на его покладистость!

Я закрыла глаза и пожелала оказаться рядом с Гверфальфом. Пока что — рядом с Гверфальфом, а там и… Ну не могу я бросить Тана, хоть режьте!

*Высказывание о булочках приписывается Марии-Антуанетте (1755–1793), королеве Франции, супруге Людовика XVI. Легенда гласит, что она произнесла эти слова в ответ на сообщение о голодных бунтах и погромах булочных и зернохранилищ в Париже. Достоверность этих сведений сомнительна, однако королевская чета действительно предпочитала упорно не замечать тяжёлой ситуации в стране. Это была не лучшая политика, так что ничего удивительного, что всё закончилось Революцией, а последние Бурбоны были гильотинированы. Как вы понимаете, Славку подобный опыт не очень-то вдохновляет.

Глава третья, в которой планы превращаются в экспромт

"План спасения Танислава" был прост, как всё гениальное: приходим, забираем, уходим. То есть это Федька, как автор, утверждал, что план гениален. А у меня просто не было других вариантов. Не больно-то поразмышляешь, когда весь день идёт работа в режиме нон-стоп, а вечером мгновенно засыпаешь, стоит только добраться до вожделенной постели!

Визит к Гверфальфу был прикрытием, предложенным мной с коварной целью поближе познакомить брата с хаклонгами и изжить в нём комплекс: "раз я не могу превращаться, они будут смотреть на меня, как на урода". Всё, что мне удалось выбить из Федьки, это что Гверфальф говорил с ним от силы три минуты, но успел на восхищённый Федин вопрос: "А я тоже могу вот в такого огромного и крылатого превратиться?" — ответить отрицательно. Причём, если меня искренне сожалеющие интонации ничуть не обидели, Фёдор решил, что его за человека (то есть за хаклонга) не считают, и надулся. И несмотря на то, что наши дальние родственники исправно ждали его в гости, брат демонстративно заявлял, что не желает с ними иметь ничего общего. Сколько я ни заверяла его, что они чудесные, а их Острова — самое волшебное место в этом мире.

И всё же даже нечувствительного к красоте Федьку поразил открывшийся его глазам пейзаж: огромный дом из чисто-белого камня, густые зелёные заросли вокруг и цепочки островов в раскинувшемся под нами море. Брат огляделся и со свойственной ему краткостью восторженно высказался:

— Офигеть!

Я решила поработать экскурсоводом и ляпнула, не подумав:

— Это дом Гверфальфа и Гвердани. А с этой площадки они взлетают.

Федька мгновенно помрачнел и грозовой тучей двинулся ко входу в дом. Только я удивилась тому, что никто не вышел нас встречать, как увидела хаклонга, поднимающегося от морской глади. У меня захватило дыхание: с каждым взмахом огромных перепончатых крыльев множество тёмно-золотых искр пробегало по гибкому зелёному телу красавицы, летевшей в лучах солнца к выступу, на котором я застыла. Плавным движением хаклонг взмыл надо мной, показав нежно-золотистый живот и по-женски изящные лапы, и приземлился рядом, в дрогнувшем воздухе приобретя человеческий облик.

— Слава! — Гвердани в два шага оказалась рядом и крепко обняла меня, прижимая к груди, отпустила и заглянула в глаза (для этого ей пришлось наклониться). — Как я рада тебя видеть! Ты давно не заходила.

— Королевские обязанности, — похоронным голосом ответила я, думая, что никогда не перестану удивлённо таращиться на её действительно неземную красоту.

В человеческом обличье в хаклонгах, казалось бы, всего слишком: слишком яркие и густые волосы, слишком большие, опушённые невероятно длинными ресницами глаза, слишком выразительные черты лица, слишком высокий рост, слишком совершенная фигура… но всё это сливается в них в такой гармонии, что не вызывает ничего, кроме восхищения.

— Я вижу, ты не одна, — заговорщицки улыбнулась мне Дани, даже не оборачиваясь. Я выглянула из-за неё и увидела застывшего в паре десятков метров Федьку. На его лице застыла обречённая зависть вперемешку с восторгом.

— Федя! — окликнула я брата и строгим голосом приказала: — Иди сюда, поздоровайся с тётей Гвердани!

Дани засмеялась, оборачиваясь, и сама подошла к оробевшему племянничку и заключила его в объятья:

— Здравствуй, дорогой мой потеряшка!

Федька что-то замычал протестующе, но выбраться из железной хватки хаклонга ему было не под силу. Наконец, натискавшись, Дани отпустила красного как рак парня и весело сказала:

— По-моему, ты подрос и окреп с тех пор, как Гверфальф тебя видел!

Если до этого Федька явно собирался возмутиться подобным бесцеремонным обращением, то после комплимента (а братец у меня трепетно относится к собственной мускульной массе), только буркнул:

— Может быть.

— Гверфальф сказал, как ты расстроился из-за того, что не можешь летать, — Дани, казалось, не заметила мгновенно посмурневшее лицо "потеряшки". — Но ты ведь всегда можешь полетать со мной или с Гверфальфом! — она чуть наклонила голову к плечу и тоном змеи-искусительницы вкрадчиво спросила: — Хочешь?

— Соглашайся, — тут же подтолкнула я Федьку. — Это так здорово!

По лицу Федьки было понятно, что попранная гордость отважно, но не очень успешно сражалась с желанием всё же попробовать, как это. Наконец брат выдавил из себя:

— Как-то не могу… женщине на шею садиться, — выпалил он к моему огромному удивлению. Вот уж не подозревала, что брат может терзаться подобными мелочами!

Дани в ответ только засмеялась и отошла, приняв свой настоящий облик. Огромный, метров двадцать в длину (и ещё десять — хвост), хаклонг небрежно изогнул шею, подставляя Федьке чешуйки, чтобы брат мог забраться наверх, и я услышала, как Дани говорит сквозь смех: "Садись, не переломится!"

И Федька решился. Брат ловко уселся на нужное место, Дани легко подбежала к краю площадки и прыгнула вниз, исчезая из поля зрения. Я бросилась за ними и увидела, как, раскинув переливающиеся золотом крылья, хаклонг с моим братом, судорожно вцепившимся ей в шею, планирует к морю.

Это было так красиво, что у меня защипало глаза. Я прерывисто вздохнула и тут же ощутила на своём плече тяжёлую ладонь, обернулась и со знакомым чувством успокоения, всегда возникающим у меня рядом с Гверфальфом, уткнулась носом ему в грудь, закрывая глаза.

— Здравствуй, малышка, — он мягко погладил меня по голове, скользнул пальцами по венцу и добавил, чуточку смеясь: — Её Величество королева Великого Объединённого королевства.

— Ой, ну её, эту королеву! — я только надёжнее спрятала лицо у него на груди. — Знал бы ты, как же я устала от всего этого!

Гверфальф засмеялся:

— Уже? Впрочем, ты слишком молода, чтобы в одиночку заботиться о благополучии целой страны. В твоём возрасте есть множество более подходящих занятий.

— Полностью согласна, — кивнула я, мужественно отстраняясь. Гверфальф знакомым внимательным взглядом смотрел на меня сверху вниз. — Вот найду Тана, верну и посажу на трон!

Гверфальф покачал головой:

— Сомневаюсь, что тебе это удастся, девочка. Танислав старше, он знает, какой тяжёлый груз ответственности ляжет на его плечи, и не захочет его принять, как не хотел до этого.

— А на меня, значит, этот груз ответственности сваливать можно? — возмутилась я.

— Ты ведь можешь отречься, — спокойно заметил Гверфальф.

— Было бы в пользу кого, — уныло сказала я. — Федька мгновенно кучу войн развяжет, Тан вообще корону в руки не возьмёт, папа мало того, что сам отрёкся, так ещё и в другом мире, с Витькой, а сам Витька ещё несовершеннолетний, а Иптазээ… хм… Иптазээ… это было бы здорово… хотя, она, как и Тан, в гробу эту корону видала, — мрачно завершила я.

— Вот видишь, — чуть пожал плечами Гверфальф. — Из всей твоей на первый взгляд большой семьи ты одна достаточно ответственна, чтобы не бросить королевство на произвол судьбы. А значит ты — лучшая королева из всех.

Я уже было открыла рот, чтобы возразить, но так и застыла. А ведь действительно, я эту корону приняла исключительно из соображений: "Нельзя же всё так оставить!" А остальные отказываются, заявляя, по сути дела: "А я умываю руки, мы нашли козла отпущения!"

— А Тана я всё же сейчас найду, верну и заставлю помогать! — кровожадно заявила я.

Гверфальф чуть усмехнулся:

— Прими один совет, надеюсь, он тебе поможет. Самый лучший правитель — тот, кто управляет теми, кто управляет его народом, — Гверфальф заметил мои тяжкие умственные усилия по осознанию сути совета и мягко улыбнулся: — Чем больше у тебя будет талантливых помощников, тем меньше времени придётся тратить на государственные дела.

— У меня есть Лад, — тут же ответила я, но вдруг сообразила: — Только Лад! Один-единственный Лад! Бедный! Интересно, он вообще хотя бы пару часов поспать успевает? Я с утра только глаза продираю, а он уже с кучей указов, законов, ордонансов и прочих ужасов…

— Вот видишь, — кивнул Гверфальф. — Вас всего двое, а королевство — слишком тяжкий груз для двоих. Лад похож на тебя: вы одинаково берёте всё на себя, но ваши силы ведь не безграничны.

— Это точно, — вздохнула я и кивнула, — спасибо за совет! Буду думать, кого ещё приобщить к управлению королевством.

— Не за что, — улыбнулся Гверфальф. — Мне приятно быть тебе полезным, малышка. О Таниславе могу сказать лишь то, что он жив. И что его нет в нашем мире — иначе я бы чувствовал его.

— Челси ушёл в мой мир?! — поразилась я.

— Не думаю, — покачал головой Гверфальф. — У него нет сил, необходимых для того, чтобы переместить так далеко огромное строение и сотни живых существ. Нет, скорее всего, он в соседнем мире, единственном, не занятом колониями с Исмера.

— А как туда попасть? Если я пожелаю, сбудется?

— Должно получиться, — кивнул Гверфальф. — Особенно если брат тебе поможет. В вас слились магия королевского рода и спонтанные способности хаклонгов, поэтому вы оба сильны. Прошу тебя, присматривай за ним: юные хаклонги мужского пола агрессивны и склонны к разрушениям. А с такой силой, которая внезапно свалилась ему в руки…

Я оглянулась назад, туда, где Дани как раз делала мёртвую петлю (я не я, если не по просьбе Федьки!) и хмыкнула:

— Не волнуйся, я за ним прослежу. В конце концов, кто тут старшая сестра?!

Гверфальф засмеялся, а я вспомнила вопрос, который уже давно меня мучил:

— Гверфальф, а почему мои желания далеко не всегда сбываются?

Мой собеседник перевёл глаза с парящей сестры на меня и спокойно ответил:

— Вероятно, ты сама не хочешь, чтобы они сбывались.

— Как это? — не поняла я.

— Скорее всего, есть какое-то препятствие в тебе самой, — пояснил он.

— Какое препятствие? — снова не поняла я и для наглядности решила привести пример: — Вот я пожелала Челси лопнуть, изо всех сил пожелала, а он не лопнул!

Увы, вразумительный ответ я получила ещё не скоро: Гверфальф расхохотался до слёз.

— Что? — обиженно буркнула я, надуваясь. — Знаю, желание глупое, но какую-то более замысловатую смерть я ему всё равно пожелать не могла.

— В этом и дело, — всё ещё улыбаясь, Гверфальф тепло посмотрел на меня. — Такая добрая девушка, как ты, просто не может от всей души, совершенно искренне, представляя, что за этим последует, пожелать смерти даже такому мерзавцу, как Челси.

— То есть теперь этой крысе поганой и бояться меня нечего? — расстроилась я. И почему я такая добрая? И глупая, чего уж там…

— Как раз бояться тебя ему стоит, — усмехнулся Гверфальф. — Насколько я тебя знаю, малышка, ты не простишь ему всё то зло, что он причинил. И рано или поздно он будет наказан. А пока что, — он поднял голову, следя за заходящей на посадку Дани, — вам с Фёдором надо вызволять брата.

Федька с выражением абсолютного счастья сполз с шеи Дани. Молодец, я, помнится, просто свалилась после полёта с Гверфальфом. Брат постоял, покайфовал, и вдруг его голову явно посетила какая-то мысль — он нахмурился, пожевал губы… и неожиданно зажмурился, даже виски руками сжал.

— Федька, ты что сейчас желаешь? — подскочила к нему я, мгновенно вообразив очередной ураган или ещё что похуже.

— Хочу быть хаклонгом, — сквозь зубы пробормотал брат. — Хочу быть хаклонгом, хочу быть хаклонгом…

— Ты и так уже хаклонг, хотя и на одну восьмую, — заметила я и неосторожно подсказала: — Ты конкретней желай: хвост там, крылья… А-аааа!

Я с размаху села на пятую точку, чудом увернувшись от огромного чёрного крыла, едва не отправившего меня в полёт за край площадки. Я в ужасе уставилась на брата: хвост и крылья, Федька, конечно, пожелал, да ещё и со свойственным ему размахом, но обо всём остальном-то он забыл! И сейчас к его не слишком большому человеческому телу крепился огромный хвост (конечно же, с кучей шипов по всей поверхности) и просто гигантские крылья (с когтями по поперечнику, разумеется). И то и другие — глухого чёрного цвета с багровым отливом. Ужас! Зрелище было не для моей слабой психики и я, заикаясь, попросила:

— У… убери!

Бледный как смерть Федька, с трудом балансируя — крылья и хвост тянули его то в одну, то в другую сторону — просипел:

— Пытаюсь… не получается!

В голосе брата слышался откровенный испуг, и я судорожно пожелала, чтобы всё стало, как было. И выдохнула с облегчением, когда на месте чудища из преисподней встал мой обыкновенный, только немного трясущийся брат. Я вскочила, бросилась к нему и крепко обняла:

— Федька, ты меня не пугай так больше, хорошо?

— Хорошо, — прошептал ещё не пришедший в себя братец, слабо похлопывая меня по спине.

— А то вдруг в следующий раз у меня не получится вернуть тебе обычный вид, — на всякий случай припугнула я его, и успокоилась, когда мой стальной братишка ощутимо вздрогнул.

— Фёдор, пожалуйста, будь осторожней в своих желаниях, — попросил Гверфальф, и брат только кивнул. Похоже, эти слова и прозвучавшая в них искренняя встревоженная забота подействовали на него лучше любых укоров.

— Фёдор, в хаклонга невозможно превратиться, — сочувственно сказала Дани. — И не советую тебе пробовать превратиться во что-то похожее: магия оборотничества очень коварна, ты можешь навсегда застрять в одной ипостаси. Либо вообще между ними, как сейчас.

Братишка уже не побледнел, а прямо-таки позеленел.

— Федька, соберись, нам ещё Тана спасать надо! — решила я отвлечь его насущными проблемами.

— Да, — хрипло согласился брат, поёжился и кивнул: — Пошли. Только, это… ты там, в общем, пожелай сама, что надо…

Ага, братишка решил перестраховаться! Что ж, тем лучше, надеюсь, больше таких кошмарных сюрпризов он мне не преподнесёт!

— Пошли, — кивнула я, обнялась на прощание с Дани и Гверфальфом, взяла брата за руку и отчаянно пожелала оказаться рядом с Таном, но так, чтобы никто этого не заметил — а вдруг там Челси?

И что самое весёлое, так это то, что всё в точности сбылось. Открыв глаза, я увидела несущегося прямо на меня Тана, которого я опознала только по невероятным сиреневым глазам — всё остальное было скрыто доспехами, похожими на самурайские. Брат легко крутил в обеих руках что-то блестящее, слившееся в сплошной свистящий хоровод, и с умопомрачительной быстротой бежал в мою сторону, глядя сквозь меня — на что-то за моей спиной. Я обернулась: сзади со зверским выражением на лицах на нас неслось сразу трое воинов. Чем они вооружены, я разглядеть не успела, потому что Федька вырвал свою руку из моей и занялся этим вопросом вплотную. Я же развернулась обратно как раз, чтобы увидеть Тана, налетающего на меня с какой-то ужасно острой штукой в занесённой руке…

Я успела пожелать стать для него видимой в последний момент. Под мой крик: "Тан! Это я!" — брат походя сбил меня на пол с такой силой, что я прямо-таки впечаталась в плиты. Не успела я застонать, как прямо надо мной зазвенела сталь. Кое-как извернувшись, чтобы в буквальном смысле не путаться под ногами, я огляделась и поняла, что мы с Федькой угодили прямо в разгар драки. Причём, на нашей стороне явно был не только Тан! Почему-то я считала, что брат отправился отвлекать Челси один, и даже не подумала, что любой разумный человек в таком случае взял бы с собой небольшой отряд. И как мне теперь всех их вытаскивать?! Тана бы я просто схватила и пожелала перенестись с ним домой. А что желать, чтобы никого из его соратников не забыть, если я с трудом понимаю, где кто, и они так и мелькают?! Да, надо бы вернуть видимость Федьке, пока его свои же случайно не зарубили…

Неожиданно я поняла, что возможность спокойно паниковать была мне предоставлена Таном, с молниеносной скоростью крутящимся вокруг меня, отбивая удары сразу четырёх противников. Один из них упал на моих глазах, на его место тут же заступил другой, а я отвела глаза — Гверфальф прав, к смертям, пусть даже врагов, я не привыкну. Надо что-то пожелать! Чтобы всё это прекратилось! Хочу, чтобы всё это остановилось! Нет, что-то более конкретное… чтобы у противников Тана исчезло оружие!

Прямо на моих глазах меч Тана просвистел во внезапно образовавшейся пустоте и снёс голову замешкавшемуся воину. Больше я ничего не видела, поскольку зажмурилась, обхватила себя руками и сжалась в комочек. Нет, лучше я ничего желать не буду, потому что только что из-за меня снова умер человек. И пусть он враг, и не первый, кого я убила, и знаю, что мучиться глупо, но ничего поделать с собой не могу. Ну почему я не пожелала что-то безобидное?! Вот… например… чтобы они уснули! Да, в следующий раз так и пожелаю!

— Слава? — я почувствовала, как Тан тормошит меня. — Слава, что с тобой? Ты ранена? Малыш, покажи! Не бойся, всё будет хорошо! Не понимаю, как я пропустил…

Я отняла руки от лица и подняла голову. Рядом со мной на коленях стоял Тан, пытаясь заставить меня разогнуться, чтобы осмотреть несуществующую рану.

— Со мной всё в порядке, — прошептала я, бросилась на шею брату и разревелась, еле выговорив между всхлипами: — Живой…

— Ну конечно, что мне сделается, — мягко успокоил меня Тан, осторожно поглаживая по спине. — Ты не ранена?

— Нет, — помотала я головой, отклеиваясь от его жёсткого из-за кольчужной сетки плеча, и стала размазывать слёзы по лицу, всё ещё жалобно всхлипывая: — Я тебя неделю не видела-ааа… и не знала, что с тобо-оооой…

— Со мной всё в порядке, — улыбнулся Тан и стянул шлем: — Так, поцарапало чуть-чуть!

Я не сдержала вскрика: через всю левую половину лица тянулись две рваных полосы ран, стянутые ровными стежками швов.

— Магические, долго заживают, и шрамы останутся, — Тан неловко усмехнулся одной стороной рта и потрогал щёку. — Зато теперь девицы из благородных на меня перестанут вешаться, — неожиданно весело заметил он.

Вокруг засмеялись, я вздрогнула и огляделась. Оказывается, схватка уже закончилась, причём мы победили.

— Я бы на твоём месте на это не рассчитывала, ты всё равно очень красивый, — заявила я, шмыгнув носом. Ну вот почему я такая плакса, чуть что — и в слёзы?

Тан только чуть усмехнулся в ответ на мои слова, и я взяла его лицо в ладони и наклонилась к нему:

— Я понимаю, как тебя достали поклонницы, но, если не возражаешь, я тебя всё же немножко подлечу!

Сиреневые глаза засветились насмешливыми искорками:

— Когда это я возражал против твоих поцелуев, сестрица?

— Не припомню такого, — в тон подхихикнула я, мягко касаясь шрамов губами.

— А в губы? — разочарованно выдохнул мне в ухо Тан.

— Обойдёшься, извращенец! — прошипела я, продолжая лечебные процедуры и чувствуя, как заливаюсь краской. Я-то думала, у него это прошло! Что он свыкся с мыслью, что я — его сестра! Или он просто смеётся надо мной, зная, как я отреагирую?!

— А я так соскучился, — заныл этот мерзавец, обнимая меня и притягивая ближе.

— Я тоже! — буркнула я, отклоняясь, и осмотрела результат лечебных работ — вроде бы воспаление прошло и вообще, раны уже не такие бордовые.

— Мне гораздо лучше, — подтвердил Тан, глядя мне в глаза. Протянул руку, потрогал мой обруч и улыбнулся: — Эге, сестрёнка, да ты уже не принцесса, а королева!

— Да, такие дела, — пожала я плечами и сразу взяла быка за рога. — И мне нужны помощники. Ты даже не представляешь, как мне временами не хватает крепкого плеча, на которое можно опереться, и умного совета старшего брата!

Увы, попытка подлизаться не увенчалась успехом. Тан хмыкнул и невозмутимо сказал:

— По-моему, здесь от меня больше пользы. Мы тут партизаним потихоньку, — окружающие согласно закивали, а я подумала, оглядевшись, что они тут партизанят явно не "потихоньку", а с размахом. — Арсенал мы заняли первым делом. Ребят освободили, девчонки, правда, только вчера к нам пробились. Им непросто было из лап Челси выбраться…

Я поглядела на вооружённых до зубов "девчонок", и предложение спасти хотя бы слабых беззащитных женщин застряло у меня в горле невысказанным.

— В общем, ты можешь править спокойно. А что Челси будет не до тебя — это мы гарантируем! — завершил Тан и окружающие снова закивали, подтверждая его правоту.

— Я с вами остаюсь, — неожиданно выдал Федька, и я упала бы, если б не сидела уже на полу.

— Бросаешь меня?! Ты… диссидент! — обиделась я, запоздало сообразив, что это слово другое означает, но на банальное "предатель" я рисковала получить очередной тумак.

— Всё равно пользы от меня никакой на этих Советах! — неожиданно самокритично сказал Федька. — И не ругайся, Амир тебе что говорил? "Королевы не выражаются как…"

— Да знаю, — отмахнулась я. — Но здесь же опасно, как я тебя могу тут оставить?!

— Не волнуйся, мы за ним приглядим, — успокоил меня Тан.

— Сражается он неплохо, — заметила одна из "девчонок", небрежно помахивая здоровенным топором.

— Мы ещё подучим, — поддержал её смутно знакомый парень, стоящий рядом.

— В общем, я остаюсь, — подвёл Федька итог таким тоном, что я поняла: спорить бесполезно. И возмутилась, чувствуя себя брошенной:

— Чудесно! А ты, Слава, справляйся там одна, как хочешь!

— А Лад? — тут же вспомнил Тан.

— Ну, вдвоём, — буркнула я.

— Ни за что не поверю, что хоть один из наших остался в стороне, — заметил кто-то из окружающих.

— Ну… да, — признала я. — Там полно народу… Но братья — это другое! И вообще, это вы — мужчины, почему я должна сидеть на троне, принимать решения и подписывать указы!?

— Я знаю, у тебя это гораздо лучше получается, чем могло бы — у меня, — с безграничной уверенностью в своих словах сказал Тан и обезоруживающе мне улыбнулся.

— И у меня, — неожиданно признал Федька. — Так что иди обратно заниматься этой мурой, а мы тут продолжим сражаться с Челси.

Я мрачно посмотрела на братьев — типичные мужчины: всё сложное свалили на женщину, а самим лишь бы подраться! — и кивнула:

— Ладно. Пойду я тогда, — я вздохнула. — А то, чувствую, Лад мне устроит весёлую жизнь, если я опоздаю хотя бы на минутку.

— Стойте! — вдруг воскликнула ещё одна девушка. — А может, она остальных заберёт?

— Точно! — посветлел лицом брат, вставая с пола и поднимая меня. Тан объяснил мне: — У нас некоторые девушки сражаться не умеют, мы их оставляем внизу, когда совершаем вылазки. Но лучше им будет, конечно, вернуться. Мы пойдём за ними, — он обернулся к остальным: — А вы тут закончите пока.

Брат потянул меня к выходу из залы, в которой и происходило сражение, и мы поспешили по коридорам. Судя по тому, что я успевала увидеть, оглядываясь почти на бегу, башня Совета находилась в полуразрушенном состоянии: потолки во многих местах поддерживались сколоченными из разломанной мебели подпорками, некоторые проходы и вовсе были завалены.

— Челси не такой сильный маг, как ему бы хотелось, — злорадно заметил брат, заметив мой взгляд. — Башня сильно пострадала при перемещении. К сожалению, при этом погибли как враги, так и наши ребята. Но его приспешников — всё же больше. Главное, обвалы отрезали его от арсенала, и мы оказались там первыми. Ну а потом освободили наших ребят и остальных пленных. Организовали на нижних этажах базу сопротивления. А позавчера на нас вышли девушки — благодаря повреждениям башни, они нашли потайной ход и пробрались вниз. К сожалению, далеко не все, остальные всё ещё в лапах Челси и его дружков и подчинённых.

— А откуда они вообще там взялись? — не поняла я.

— Из гарема Челси и спален его соратников, — резко ответил брат.

— Ой, извини, — вырвалось у меня. Тан недоумённо на меня посмотрел:

— Ну что ты, я совсем не на тебя сержусь! Милая, я на тебя вообще сердиться не умею, — он наклонился и легонько поцеловал меня в щёку, усмехнулся: — Долечивать будешь?

— Тан, ты опять за старое?! — возмутилась я.

— Нет, я шучу, — брат весело потащил меня дальше, ухмыляясь. — А это и так теперь заживёт, нечего тебе жизнь на меня тратить!

— Ну-ну, — буркнула я и мстительно пообещала: — Я передам от тебя привет Сении!

— Сене? — на секунду удивился он и тут же спросил: — Как она там?

— Нормально. Мой личный специалист по ядам. Ждёт, скучает.

— Скоро буду, — в тон мне ответил Тан. — И зря ты мне на неё намекаешь, Сеня мне — как сестра!

— Твоя сестра — это я, — заметила я. — Только вот я не уверена, что мы вкладываем один и тот же смысл в это простое понятие…

— Такой вот парадокс, — усмехнулся Тан, останавливаясь. — Пришли.

На самом деле, пришли мы несколькими минутами позже — дважды отозвавшись на "Кто идёт?" и назвав пароли. Затем Тан представил меня пяти немного испуганным девушкам и крепко обнял на прощание:

— Береги себя, сестрёнка! За меня не волнуйся — как только у тебя более-менее всё наладится, мы вернёмся. За Фёдором я присмотрю. Так что спокойно разбирайся с государственными делами, мы не дадим Челси тебе мешать.

— Спасибо, — вздохнула я, ответно обнимая его.

А потом я сказала всем девушкам взяться за руки и сбиться в тесную стайку. Они буквально вжались друг в друга. Я взяла холодные ладошки крайних в свои, зажмурилась и пожелала оказаться в своей комнате — мне подумалось, что тащить их в дворец негуманно, после всего, что им там довелось пережить.

И Лада дома нет, чтобы ругать меня за опоздание. Зато наконец сама отругаю Алилу за её фокусы, из-за которых я и оказалась на троне и расхлёбываю теперь эту кашу!

Глава четвёртая, в которой тайное становится явным

Оказавшись дома, я оставила девушек в своей комнате, а сама бросилась разыскивать Алилу. Отправлю её заниматься их устройством, а сама, может, ещё успею… Бой часов в зале по пути в её комнату возвестил, что не успею. Что ж, раз уже опоздала, расслаблюсь и получу удовольствие от избиения виновных.

Дав с Алилой лежали вместе на необъятной кровати подруги, так трогательно обнявшись, что на секунду я умилилась. Но тут же вспомнила, чем для меня обернулась её выходка, и все нежные чувства как ветром сдуло.

— Она только что заснула, не буди, — шёпотом попросил Дав, когда я наклонилась над телом подруги, готовясь как следует встряхнуть её. Как он понял, что я рядом и собираюсь перейти к решительным мерам, не знаю — глаза у него были закрыты.

— Пока она дрыхнет, я из-за неё страдаю! — прошипела я. — И вообще, ты почему не на посту во дворце?

— У меня отпуск. В связи с помолвкой, — расслабленно отозвался гвардеец. — С того дня, как мы с Али снова вместе.

Помолвка! Они тут… помолвились и отмечают, а я там пашу как проклятая! У-ууу! Я решительно схватила подругу за плечо и потащила из объятий её жениха.

— Слава, — недовольно притянул её обратно Дав. — Дай нам побыть ещё немного вместе. Отпуск заканчивается через час…

— Он заканчивается прямо сейчас! — вспылила я, крепче вцепляясь в плечо Алилы, забираясь на кровать и упираясь коленями. — Алилу я пристрою на какую-нибудь должность во дворце, так что вы будете регулярно с ней видеться! А сейчас отдай её мне, ей положена головомойка! Подруга, называется! Вытворяет такое!

Дав тяжело вздохнул и потёр глаза, второй рукой без особых усилий удерживая беспробудно дрыхнущую Алилу у своей груди.

— Сла… — начал он, открывая глаза, вдруг замолчал, пристально глядел мне в лоб пару секунд и резко сел, безропотно отпуская невесту. Соревнование по её перетягиванию окончилось моей безоговорочной победой: на удивление тяжёлая во сне, Алила плюхнулась на меня и, что-то промычав, обвила руками и ногами, явно перепутав с возлюбленным. А может, и нет, кто её знает… Отплёвываясь от засыпавших моё лицо чёрных волос, я не сразу услышала голос Дава:

— Ваше величество, я немедленно отправляюсь во дворец и в скорейшем времени займу свой пост в соответствии с вашим распоряжением.

Издевается он, что ли? Я наконец столкнула подругу вбок и к своему удивлению обнаружила, что Дав уже одет в знакомый зелёный мундир и стоит, вытянувшись в струнку у кровати. Я растерянно кивнула, и гвардеец исчез. Ну что ж, немного совестно, конечно… Я перевела взгляд на Алилу и кровожадно ухмыльнулась: всё, теперь мне никто не помешает!

— Алила, солнышко, — пропела я ей на ухо. — Просыпайся-просыпайся-просыпайся-просыпайся!

— Не хочу-уу! — капризно заныла подруга, пытаясь крепче ко мне прижаться, но я не дала ей это сделать:

— Алила, если ты не проснёшься и не отцепишься от меня, я перенесусь во дворец прямо так!

— С ума сошла, — буркнула подруга. — Там же Челси!

— Э, твои сведения устарели! — воскликнула я, смеясь, и вдруг замерла. — Погоди… Так ты ничего не знаешь?!

— Чего я не знаю? — мгновенно открыла глаза Алила и с любопытством заядлой сплетницы на меня уставилась. И тут же вытаращилась на мою корону, даже потрогала. И наконец отпустила меня, чтобы заскакать по постели, хлопая в ладоши:

— Ура! Ура! Ура! У Лада получилось! Слава, а почему у тебя такое лицо? — она насторожённо замерла.

— Потому что сейчас я буду тебя убивать, — процедила я сквозь зубы, нащупывая подушку. — И ты зря хихикаешь, подушка — тоже оружие. Главное, знать, куда бить…

А сестрица и младшие брательники позаботились о том, чтобы я об этом знала. Поэтому Алила вскоре пожалела, что не отнеслась к моему предупреждению всерьёз.

— Слава! Ой! Хватит! Аийй! — вопила она, улепётывая от меня по всему будуару, который, кстати, так и не отремонтировали с памятного взрыва. — Не надо! За что??

— За что?! — взвыла я, ловко нанося очередной удар. — За то, что ты о других совсем не думаешь! За то, что я из-за тебя оказалась на троне! За то, что ты вытворяешь неизвестно что! Тебе припомнить твоё любовное заклятье, а?! А нарушение запрета?! Ты о нас подумала, самоубийца недоделанная?! Тебя мой опыт ничему не научил?! Свинья!

Я швырнула в Алилу подушкой и остановилась. Алила тоже замерла, удивлённо на меня глядя.

— Оденься!

Очевидно, я совсем её зашугала, потому что подруга мгновенно схватила ближайшую тряпку и натянула на себя. Тряпка честно притворилась платьем, как обычно, коротким и дырчатого покроя. Алила снова испуганно застыла.

— Если ты думаешь, что я и дальше буду тебе всё прощать, то ты глубоко ошибаешься, — сказала я, отдышавшись. — Это был последний раз. Я из-за тебя должна нервничать и мотаться на грань! А ты тут как ни в чём ни бывало отмечаешь помолвку с Давом! Даже не поинтересовавшись, где я была две недели и что со мной!

— Лад сказал, всё в порядке, — прошептала она, всхлипнула, по её щекам покатились слёзы. Чудесно, сейчас меня, чего доброго, обзовут злыдней и обвинят в эгоизме и неумении уважать чужое личное пространство… — Я отвратительная подруга! — взвыла Алила, кидаясь мне на шею. — Слава, мне так стыдно! Но понимаешь, Дав, я его так люблю! И тут: мы живы, и запрета больше нет, и… Я больше не буду!

— Ладно, только больше не делай глупостей, — буркнула я. Ну вот почему у меня не получается долго на неё сердиться, хотя надо бы?! Я оторвала от себя Алилу и сурово посмотрела ей в глаза: — Пообещай, что впредь будешь думать, что творишь!

— Обещаю, — кивнула она.

— Ну и хорошо. А теперь иди в мою комнату, там пять девушек, которых мне поручил Тан, займись ими: узнай, чем им можно помочь. А потом приводи себя в приличный вид и перебирайся во дворец. У меня там одна должность пустует, старшей фрейлины…

Алила с радостным визгом подскочила и обняла меня. Всё-таки она меня любит, вон как рада, что я её простила!

— Я смогу всё время быть рядом с Давом! — завопила подруга, бросая меня и принимаясь с торпедной скоростью носиться по будуару, выуживая откуда-то из-под кровати чемодан и принимаясь кидать в него вещи. — И смогу вести светскую жизнь! И все благородные гады будут облизываться, а я смогу показать им твой герб на платье и они отвалят! О да! О да! Во дворец — старшей фрейлиной, а не контрактницей! Ура!

С минуту я понаблюдала за эйфорией с мыслью: ну да, любит она мебя, как же! Потом напомнила:

— Госпожа старшая фрейлина, а вы не забыли о первом же моём поручении?

Алила замерла, хлопнула себя по лбу и, ни слова не говоря, вылетела из комнаты.

Я вздохнула и зажмурилась. Хочу оказаться рядом с Ладом, но так, чтобы меня никто не заметил! Посмотрю сначала, насколько он зол…

Я открыла глаза и обнаружила себя на кровати в собственной королевской опочивальне. Плотная ткань балдахина не пропускала свет, но он проникал сквозь щель в не до конца задёрнутом пологе. А ещё сквозь эту щель прекрасно проникали голоса.

— Прекрати, — холодно сказала Иптазээ. — Ты и так контролируешь каждый её шаг.

— Вовсе нет, — раздражённо отозвался Лад, нервно постукивая носком ботинка по ножке кресла. Я к этому звуку уже почти привыкла: когда мы в чём-то не сходились на тайном совете, он всегда начинал так делать. И чем быстрее, тем больше был раздражён, и тогда я понимала, что спорить бесполезно, и умывала руки — всё-таки он лучше знает, что делать. Сейчас ритм свидетельствовал только о начальной стадии. — Позволь тебе напомнить, что Танислава — наша королева…

— И твоя любовница, — с убойной дозой яда в голосе подхватила Иптазээ.

— Вовсе нет, — повторил Лад, а скорость стука увеличилась. — Я не испытываю к ней никаких чувств, кроме дружеских и верноподданнических.

— Тогда зачем ты позволяешь всем, и в первую очередь ей, думать, что это не так? — неприязненно поинтересовалась Иптазээ. Странно, я была уверена, что у них хорошие отношения, Лад вечно её нахваливает…

Он помолчал, прежде чем ответить на так меня интересующий вопрос:

— Затем, чтобы никто не вздумал к ней посвататься. Хотя, боюсь, вскоре нас всё же ожидает шквал брачных предложений. Как только аристократы и соседние монархи придут в себя от неожиданной смены власти, сразу появятся кандидатуры принцев-консортов.

— И ты никому не хочешь уступить это место? — ехидно хмыкнула Иптазээ.

— Нет, — резко ответил Лад. — Дело в том, что Слава может поддаться чужому влиянию, потому что…

— Она растёт и выходит из-под твоей опеки? — вкрадчиво подсказала Иптазээ. — Девочка учится принимать решения и вскоре перестанет соглашаться с тобой, лишь бы не обидеть?

— Причём тут это… — попытался перебить её Лад, но Иптазээ резко повысила голос:

— Притом, что ты пытаешься удержать её под контролем с помощью твоих несуществующих чувств. Хочешь добиться её любви и влиять на неё уже через постель?

— Тише, — прошипел Лад. — И у стен есть уши, а дворцовые ими просто заросли! И готовы подхватить и передать тот вздор, который ты несёшь!

— Вздор?! — не хуже него прошипела моя тётушка, всё же понижая голос, отчего он приобрёл откровенно угрожающие нотки, а я сразу вспомнила, что она наполовину исмерянка, а они там оборачиваются в каких-то ужасных монстров. — Валтарис, не заговаривай мне зубы! Я не дура и вижу, что ты контролируешь её во всём. Не она принимает решения, а ты. Не она управляет королевством, а ты!

— А ты не думаешь, что так будет лучше, хотя бы сейчас? — холодно заметил Лад.

— Я думаю, что тебе это нравится, — скопировала его тон Иптазээ и неожиданно устало сказала: — И с тревогой думаю о том времени, когда Танислава научится и захочет править сама, а ты не захочешь расставаться со своей властью, господин верховный советник.

— Вздор, — стук резко прекратился, Лад встал и прошёл мимо кровати, к окну. — Просто сейчас Слава ещё многого не знает и не понимает. И без моей, как ты выразилась, опеки, наделает множество ошибок.

— Будь так добр, оставь мою племянницу в покое, — неожиданно сказала Иптазээ. — Она хорошая девочка, и не заслуживает, чтобы её чувствами играли в угоду политике.

— Я не играю её чувствами, — бесконечно усталым голосом возразил Ладимир. — Спроси ты меня месяц назад, что я к ней испытываю, я бы с уверенностью сказал: люблю. Но сейчас у меня такое чувство, что я просто плыву по течению. Слава меняется, и я не уверен, что она нравится мне такой. Из милой, доброй, беззащитной девушки она превращается в решительную, разумную, бескомпромиссную…

— Королеву, — завершила Иптазээ. — Она уже не то нежное создание, что глядело тебе в рот и больше всего на свете боялось тебя расстроить. И тебе это не нравится, потому что она становится самостоятельной. А тебе нужна женщина, которая будет тихо млеть от твоей всесторонней опеки и спрашивать совета по любому поводу, так? И заметь, это благодаря тебе она становится такой — ведь ты делаешь из неё настоящую королеву.

— Хватит, — отрезал Лад. — Я не желаю это обсуждать, тем более, с тобой.

— Ну почему же, — кисло хмыкнула Иптазээ. — Если ты не хочешь ничего обсуждать со мной, не надо было тонко намекать мне две недели назад, что мне лучше остаться во дворце. Поскольку до родного поместья я не доеду — ведь королеве не нужны конкурентки! Потом ты, правда, великодушно кинул мне кость, позволив участвовать в Тайном совете. В котором я, впрочем, ничего не решаю…

— Так что тебя беспокоит больше: судьба твоей племянницы или то, что сама ты не дорвалась до власти?! — неожиданно язвительно поинтересовался Лад.

— Не суди по себе, — судя по звукам, Иптазээ резко встала и пошла выходу из спальни.

— Похоже, я правильно поступил, оставив тебя здесь, под присмотром, — заметил Лад. — Что бы ты ни говорила, ты не прочь оказаться на её месте.

— Валтарис, — усмехнулась Иптазээ, со щёлканьем открывая замок на двери. — Я восхищаюсь тобой как магом и как управленцем, но как человек ты мне глубоко несимпатичен.

— Вот как? — ответил Лад стуку захлопнувшейся двери. Постоял на месте, вздохнул, и тоже вышел.

Я упала в постель. Ничего себе! Вот так вернёшься не вовремя и узнаешь массу интересного! С одной стороны, очень хорошо, что Лад меня всё же скорее не любит, чем любит. Буду и дальше жёсткой и бескомпромиссной, или как там сказала Иптазээ… А то уже и сама начала испытывать к Ладу какие-то странные чувства. Когда кто-то рядом по пятнадцать часов в сутки, привыкаешь настолько, что кажется, так и должно быть. А на самом деле… На самом деле за две недели, прошедшие с моего возвращения с грани, я так и не придумала, как вызволить оттуда Адрея! Всё-таки, хорошо, что я подслушала этот разговор, мозги встали на место. И одно я теперь знаю точно: отрекусь. Потому что я только что убедилась, как легко власть безобразит человеческие отношения, и не хочу сама заразиться этой болезнью. Хотя, наверное, уже — судя по характеристикам Иптазээ. Нет, не верю. Я старалась с юмором относиться к своему положению и серьёзно — к делам, но, по-моему, в корне не изменилась. Всё такая же безответственная, судя по моему походу к Тану.

Тан, вот ещё головная боль. Нет, шуточки его дурацкие ему ещё аукнутся, я позабочусь, а Сения поможет. Но ведь надо что-то делать с Челси, моим воинственным братьям каждую минуту угрожает опасность! И эта жирная поганая облезлая крыса ещё должна ответить за всё! Посажу в самый глубокий подвал! На цепи! Он Станти приковывал, вот пусть сам узнает, каково это! У, крыса, крыса, крыса! Так, хватит тратить на него свои нервы!

Сейчас мне, по сути дела, остаётся только одно — спать, уже заполночь, а завтра (как всегда) рано вставать. И чем быстрее я засну, тем лучше. Надеюсь, у Лада хватит совести не будить меня.

Словно в ответ на мои слова скрипнула дверь. Я срочно притворилась спящей, но услышала шепотки камеристок и высунула нос наружу:

— Девочки, — тихо сказала я. — Если что, я уже сплю!

— Вы спите, спите, мы вас просто разденем, умоем и переоденем в рубашку! — наперебой зашептали они, следуя своим словам — стаскивая меня с кровати и умыкая в ванную.

— Я имела в виду, если будут спрашивать, — пояснила я, привычно закрывая глаза на полдороги. — Особенно господин верховный советник…

— Конечно-конечно! Понятно-понятно! — донеслось со всех сторон света.

А юго-запад (или северо-восток?) как всегда, отличился. Пятая девушка, которую я зову про себя Персик в память о первой встрече, честно высказалась:

— Он вас уже совсем замучил!

Остальные неожиданно поддержали:

— Да-да, ужас просто!

— Ни сна, ни отдыха!

— Как будто вы за все сто пятьдесят лет должны отрабатывать!

— Совсем вас не щадит!

О, славься, женская солидарность!

— Вы уже сделали больше, чем короли за год делали!

— А вы же женщина, надо вас поберечь!

— Вы не волнуйтесь, мы ничего ему не скажем! И завтра не сразу пустим, надо же вам поспать подольше! А то утром на вас просто жалко смотреть! — с чувством воскликнула Персик.

— О да, — мечтательно вздохнула я, погружаясь в тёплую ванну и, подозреваю, там и задремала.

Утром девушки честно выполнили обещанное. Лад разбудил меня фразой:

— Ваше величество, подъем! Мы опаздываем, у вас на десять часов запланировано торжественная закладка первого камня в основание новой башни Совета, а уже девять семнадцать!

— Да-да, встаю, куда ж я денусь! — буркнула я, разлепила глаза и села, жестом останавливая привычно метнувшихся ко мне камеристок: — Нам надо поговорить. Девочки, оставьте нас, пожалуйста.

Вышколенных девушек как ветром сдуло. Лад нетерпеливо передёрнул плечами:

— Поговорим по дороге!

— Нет, это личный разговор, не предназначенный для чужих ушей, — ровно сказала я. Лад удивлённо посмотрел на меня. — Сядь, пожалуйста.

Он опустился в ногах кровати, насторожённо на меня глядя. Пару секунд я смотрела на него, собираясь с мыслями, и наконец заговорила:

— Я хочу, чтобы между нами всё было ясно. Я очень хорошо отношусь к тебе, но не люблю и никогда не полюблю. Я понимаю, что поступала нехорошо, невольно подавая тебе надежду, позволив спать в моей кровати, обнимать меня и целовать, и поддерживая с тобой очень близкие отношения. Но для меня ты только друг, и не больше, и я хочу, чтобы ты это знал.

Я замолчала. На языке крутилась ещё тысяча объяснений и уточнений, но я понимала, что главное — вовремя остановиться, а то, чего доброго, я снова скажу что-нибудь, что можно истолковать двояко.

— Слава, ты вчера не пришла, Фёдор тоже, Иптазээ… не пожелала присутствовать, поэтому Тайный совет не состоялся. Я хочу знать, где ты была, — неожиданно сказал Лад. А я даже не поняла, то ли насторожиться, то ли вздохнуть с облегчением.

— У меня появилась ещё одна старшая фрейлина, Алила Валтарис. Я скажу кому-нибудь из девушек, чтобы её внесли во все соответствующие регистры, — ровно отозвалась я.

— Не слишком удачная мысль, — покачал головой Лад. — Я понимаю, Алила твоя подруга и…

— И лучший сборщик новостей и сплетен, какого только можно придумать, — прервала его я. — Тебе не интересно "настроение в массах"?

Лад пожал плечами, задумываясь.

— Надо будет увеличить осторожность, чтобы действительно важная информация к Алиле не попадала, — наконец сказал он.

— Я доверяю всем, кто собирается на совет, а они достаточно разумны, чтобы не передавать государственные секреты Алиле, — возразила я, спуская ноги с кровати. — Кстати, Фёдор больше не будет посещать Советы.

— Почему? — нахмурился Лад. — Так мы хотя бы знаем, что он на этот раз собирается разрушить и кого убить!

Я хмыкнула:

— Теперь я знаю, что ты думаешь о своей сестре и о моём брате.

— Слава, я очень люблю Алилу и хорошо отношусь к Фёдору, но для блага королевства…

— Я понимаю, — махнула я рукой. — Фёдор сейчас там, где его тяга к разрушениям очень пригодится: вместе с Таном партизанит в Башне Совета.

— Какая безответственность! Хорошо хоть он предупредил тебя! — возмутился Лад, а я не стала уточнять, что своими руками притащила туда брата. — Но как мы объясним исчезновение наследного принца?

— Скажем правду, — пожала я плечами. — Отправился добивать поверженного врага.

— Мнда, если Тан там, то это объясняет, почему сторонники Челси так вяло отбиваются, — задумчиво потёр подбородок Лад.

— Что значит "если Тан там"? — подозрительно спросила я. Лад поднял на меня глаза и осторожно объяснил:

— Я не хотел тебе говорить, но шансы на то, что он жив, были не слишком велики…

— И зная это, ты бросил его там?! — возмутилась я. — За две недели ты ничего не сделал?! А я думала…

— Слава, — раздражённо оборвал меня Лад. — Я делал, но не мог найти башню! Тана же вообще не было в нашем мире. Кстати, учти, что ореол мученичества добавил Тану сторонников, и если он сейчас вернётся…

— Что значит: "добавил сторонников"? — снова процитировала я своего верховного советника. Лад в сомнении смотрел на меня, и нехорошее предчувствие прочно поселилось в груди. — Лад, а что ты ещё не счёл нужным мне сообщить? И вообще, как много я не знаю?

— Значит это, что далеко не все проклятые рода по достоинству оценили твою художественную роспись Зеркальной залы, — проигнорировал два последних вопроса Лад. — И что среди многих наших бытует мнение, что Тан лучше по множеству причин: мужчина, старше, мать была из проклятого рода. Не говоря уж о том, что он родился задолго до тебя и вообще-то это ему по праву отходит трон и корона.

— Если бы ещё он хотел эту корону взять! — тоскливо заметила я.

— А это уже не очень важно. Недовольным не обязательно учитывать желания того, кого они видят идеальным правителем.

— Вот и делай людям добро, паши, как проклятая, целыми днями… — буркнула я, подтягивая колени и обнимая их руками.

— Слава, — мягко положил руку мне на плечо Лад. — Не волнуйся, я рядом и обо всём позабочусь.

— Давай только ты ВСЁ мне будешь рассказывать, — твёрдо сказала я. — Я всё же королева, и должна знать, что происходит. Договорились?

— Договорились, — кивнул Лад, вставая. — А теперь поторопись, тебя ждёт торжественная церемония.

— О закладке новой башни Совета ты тоже ничего не сказал, — заметила я. — Кстати, я вообще-то не собираюсь её закладывать.

Лад тяжело вздохнул и начал объяснять, как для умственно отсталой:

— Слава, ты обязана как королева заботиться о своём престиже. В частности, о том, чтобы уродливый котлован не портил твой роскошный дворец. А также об утверждении новой власти: ты закладываешь СВОЮ башню Совета, а те, кто в ТОЙ — ренегаты.

— Лад, я уже думала над этим и решила засыпать котлован, чтобы разбить там сад, — спокойно ответила я. — Аллеи и клумбы прекрасно вписываются в концепцию роскошной королевской резиденции, не так ли? А из камней, оставшихся от галерей, соединявших башню с остальными, можно построить грот, например. Или замостить ими дорожки. Кстати, Совет прекрасно заседает в нашей нынешнее зале, Яшмовая, кажется? И Роуэйю там нравится. Что касается вспомогательных помещений, то в Королевской башне их полно — вместо пятидесяти покоев заняты только одни — мной и Федькой. К тому же, отдельная башня символизировала могущество Совета, я прочитала в книге, которую мне дал Адрей, что она появилась только в девятом веке, когда ослабла королевская власть. Так что можно её и не восстанавливать, тем более, что и нынешний Совет не похож на прежний. И наконец, симпатичный садик обойдётся нам дешевле, чем постройка здоровенной башни.

Лад внимательно выслушал мою речь, подумал и кивнул:

— Ты права. Можно сделать и так.

— Отлично, — вздохнула я с облегчением.

— Тогда через двадцать минут ты сажаешь первое дерево, — невозмутимо предупредил Лад и развернулся к двери: — Девушки, у вас десять минут!

Интересно, где он за двадцать минут раздобудет дерево? Впрочем, по-моему, для Лада нет ничего невозможного. Он и луну с неба достанет, благо вторая для красоты останется. Повезло мне с верховным советником!

Глава пятая, в которой королева подвергается опасности и не выдерживает

— А симпатичный выходит садик! — заметила Сения, свесившись с перил балкона так, что я всерьёз за неё испугалась:

— Держись крепче!

— Не волнуйся, тут везде воздушные подушки! — она беззаботно отмахнулась, повергнув меня в шок. — Думаешь, гвардейцы только мечами размахивать умеют? Они позаботились о твоей безопасности. Теперь, если выпадешь из окна, или тебя кто-то столкнёт, подушка спружинит и швырнёт тебя обратно…

— …прямо туда, где этот кто-то будет предусмотрительно ждать меня с ножом, — буркнула я, тоскливо щурясь на слабое утреннее солнышко.

За всеми переменами я и не заметила, как весна вступила в свои права. А поскольку столица находится гораздо южнее дома Адрея, здесь уже вполне можно в редкие минуты отдыха подышать свежим воздухом на балконе, в окружении всего какого-то десятка фрейлин, пары камеристок и не знаю точно какого количества гвардейцев. Несмотря на внушительный рост, эти ребята умеют не хуже хамелеонов сливаться с окружающей средой.

Я подняла чашку и с раздражением вспомнила, что пять драгоценных минут отдыха я ждала, пока бравые охранники проверяли балкон, кресло, столик, посуду, кофе, булочки и фрейлин, под согласный восторженный писк последних, когда одной потребовался личный досмотр. Мамзель использовала какую-то хитрую систему подъёма и увеличения объёма бюста, чисто механическую — любую магию рядом со мной на всякий случай глушили. Уже было несколько казусов, когда лопались корсеты, резко осыпались с щёк румяна, а с глаз — тени, пятый размер сдувался до первого, а нижний этаж, наоборот, расплывался до естественных размеров. Так вот, в бюстоподнимательной конструкции гвардеец обнаружил штырь с палец длиной. И плевать, что он тупой, что сам парень его еле выковырял и что фрейлина эта, простите, дура и трусиха, которой незачем меня убивать. Нет, главное — безопасность её величества! Тихо зверея, я предложила Синдальгашу сменить девиз гвардии на "лучше перебдеть, чем недобдеть" вместо прежнего героического вроде "жизнь положим за королеву!" Он тонко усмехнулся и ответил, что подумает.

— Вы бы ещё балкон снизу проверили, — я отхлебнула великолепнейший кофе с молоком, зажмурилась, смакуя горьковатый вкус, и продолжила: — А то вдруг кто-то прикрепил там банальную немагическую взрывчатку. Так мало того, что балкон взорвётся, так ещё и ваша хвалёная подушка закидает нас, если выживем, осколками кирпича и… ой!

Я открыла глаза и обнаружила, что уже нахожусь под присмотром капитана на безопасном расстоянии от подозрительного балкона, фрейлин оттуда выдворяют, а гвардейцы тщательно всё осматривают.

— Я просто ворчала, — тоскливо проговорила я в пространство, скорбно отметив, что даже булочку цапнуть не успела.

Более того, и кофе насладиться мне не дали: в гостиную быстрым шагом вошёл Ладимир:

— Аудиенция через пятнадцать минут… Ты ещё не готова?!

— Я даже кофе не успела толком выпить! — возмутилась я, залпом допивая кружку, и не глядя вручила её кому-то.

— Нет времени на кофе, — отрезал Лад, взмахом руки указывая камеристками объём работ, и дальше разговор шёл под непрерывные дёргания и повороты моей прихорашиваемой персоны. — Королева должна появляться вовремя. Это вселяет в подданных уверенность в стабильности власти и ответственности монарха.

— Лад, — я жалобно заглянула ему в глаза, — я ужасно устала!

— Знаю, — кивнул он сочувственно. — Но выбора нет. Ты наша королева. Всем нам сложно, нужно просто продержаться первое время, дальше будет легче…

— Это первое время тянется уже третий месяц! — возмутилась я, чувствуя, что ещё немного — и заистерикую. — И позволь тебе напомнить, что я не железный двухсотлетний мужчина, который благодаря всяким заклинаниям может не спать и не есть сутками, и не уставать, и вечно обо всём помнить! Я слабая, хрупкая, нежная девушка…

Лад вздохнул, шагнул ко мне и взял за плечи, заглядывая в глаза:

— На самом деле ты очень сильная и прямо-таки стальная девушка, — успокаивающе-убеждающим тоном вполголоса сказал он. — А уладить все первоочередные дела нам удастся хорошо если к осени…

Я только застонала, бессильно утыкаясь лбом ему в грудь. Наивная…

Над моей головой раздалось:

— Причёска соответствует этикету? Да? Извини, — это уже мне, — погладить тебя по голове не могу. Придётся тебе поверить мне на слово — я тебе искренне сочувствую!

— Ага, но ишачить заставляешь, — буркнула я, обиженно отстраняясь.

— Королевы не ишачат, они трудятся на благо государства, — заметил появившийся в дверях Амир. — Тебе, например, это отлично удаётся. Ты умница!

Я смущённо улыбнулась, разомлев от похвалы:

— Гм… тогда нам пора на аудиенцию, да? — камеристки уже закончили работу, и я направилась к двери.

— Возьму на заметку, — загадочно сказал Лад у меня за спиной.

Непокорных вассалов, к счастью, можно принимать не в тридцати килограммах нарядов и драгоценностей, а всего лишь в двадцати пяти. Но всё равно, как же это утомительно…

Маркиз Слюсский прибыл пять дней назад и затаился в своих покоях, отговариваясь слабым здоровьем. Герцог Себальгин ответил длиннющим письмом, рассыпаясь в витиеватых извинениях и уверениях, что это всё происки недругов, а он и не думал никуда отделяться. Лад сказал, что, скорее всего, старый лис понял: новая власть — это надолго, и решил не рисковать. Но на всякий случай мой верховный советник отправил туда инспекцию, посмотреть, что да как.

Ну а герцог Сибильст уже целую неделю столовался за королевским столом, опустошал королевские погреба, щипал за все места фрейлин, приставал к служанкам и громогласно распевал похабные песенки под моими окнами. К счастью, то ли из-за высоты, то ли из-за магии я ничего не слышала, а то ходить бы герцогу с ночной вазой на голове. В общем, всех нормальных людей и не только он уже довёл до состояния "Его высочества Фёдора на него нет!" Это правда, уж братец бы "начистил рыло" типу, который в своих опусах "поженил" меня с половиной королевства, причём, в основном, с женской.

"А может, просто Алила на это акцент сделала?", — размышляла я, кукуя на троне в ожидании запаздывающего герцога. И представляла, как за каждую минуту опоздания заставляю его скушать щепку от раздолбанной лютни, или с чем он там упражнялся под моими окнами.

"А вот сейчас возьму, встану и уйду", — без особого энтузиазма решила я на десятой минуте ожидания, мысленно подвешивая герцога на самой толстой струне. Но понятно, что Лад мне этого не простит, а я не хочу его расстраивать… Ну наконец-то!

Я не особо вслушивалась в перечисление всех имён и титулов герцога, нетвёрдым шагом направляющегося к трону. Королевский престиж обязывает назначать аудиенцию не раньше, чем через три дня после подачи прошения. Но будь моя воля, я бы этого расплывшегося неопрятного типа с одутловатой рожей и злобно помаргивающими глазками выставила вон ещё в день приезда! Тем более, что даже за положенные по этикету три шага от него разит перегаром как от последнего бомжа.

— Прошу прощения, Ваше Величество! — начал он, запинаясь. — Ув… ув…

"Увлёкся дегустацией вина?" — злобно подсказала я про себя.

— Уважительная причина у меня имеется! — справился с заплетающимся языком герцог.

— Правда? — поинтересовалась я. — Для сепаратизма и предательства государственных интересов она тоже имеется?

— Чего? — наивным взглядом уставился на меня герцог. — Не расслышал… — и гадко ухмыльнулся.

Так, понятно. Значит, пытаемся поставить королеву в неловкое положение…

— О, так вы, оказывается, глухи на оба уха? — не повышая голоса, заметила я. — Впрочем, учитывая то, как отвратительно вы поёте, ничего удивительного.

— А, вы слышали мои песни? — расплылся в сальной улыбочке герцог, мгновенно обретая слух.

— К счастью, нет, — шевельнула я плечами, словно ёжась от одной такой возможности. — Но говорят, голос у вас… не слишком мелодичный. Техника исполнения хромает на обе ноги. И слух полностью отсутствует.

Герцог тщетно ждал продолжения — о словах я намеренно не упомянула.

— А, так сказать, сюжетец? — наконец не выдержал он.

— А вы их сами сочиняете? — вопросом на вопрос ответила я.

— Сам, — гордо развернул плечи герцог.

— Тогда, — я театрально вздохнула, — вынуждена вас огорчить: поэт из вас ещё худший, чем музыкант.

Герцог уже открыл рот, чтобы развить мысль, но понял, что я опять обошла щекотливую тему стороной.

— А смысл, смысл? — от нетерпения он даже сделал попытку подпрыгнуть, но вовремя оценил свои шансы и больше не дёргался.

— А смысла я там, увы, не нашла, — ответила я и тут же сменила тему: — На этом наше неформальное общение закончено. Начинайте оправдываться.

— Оправдываться? — вопросил герцог, оживая на глазах, и пафосно продолжил: — Разве должен я оправдываться? Разве не имеет каждый в этой стране право на собственное мнение, как это записано в Хартии свобод граждан Великого объединённого Королевства?! Я всего лишь повторял то, что говорят все! О, какой упадок переживает наша страна, которой правят воры и предатели, пока королева предаётся разврату, проводит ночи и дни в неге и праздности, позабыв о государственных делах, поглощена лишь нарядами и кушаньями, время её посвящено увеселениям и безделью… Ваше?..

Не помню точно, на каком слове меня начал разбирать смех, но тут он вырвался наружу — видимо, отложенная Ладом и Амиром истерика вернулась во всей красе. О, если бы этот дурак знал, КАК я мечтаю о такой жизни! Но вместо этого я пашу как проклятая, а всякие идиоты сочиняют пасквильные песенки и несут чушь мне в лицо! Неудержимое веселье превратилось в неконтролируемую ярость.

Конечно, надо было остановиться и подумать, но меня буквально смело с трона. Я налетела на герцога с воплем:

— Да я была бы счастлива вести такую жизнь! — у него достало наглости попытаться что-то ответить, но я резко ткнула его кулаком в грудь, заставляя отступить и закрыть рот. — Но нет! — ещё тычок. — Одни заседания и аудиенции, заседания и аудиенции! — ещё два тычка… — Разработка указов! Ордонансов! Законов! Поправок к указам, ордонансам и законам! Поправок к поправкам! И так пятнадцать часов в сутки, без отдыха! И у меня нет ни времени, ни желания развратничать, потому что я засыпаю, не доходя до постели! Мне даже сны снятся только о политике! Я уже забыла, когда в последний раз спокойно завтракала, потому что постоянно оказывается, что где-то требуется моё срочное присутствие! Я пашу как проклятая, а всякие трусы и лентяи, — я уткнула в рыхлую грудь герцога указательный палец, — вылезают из своих нор, где ОНИ предавались разврату, лени и увеселениям, ничего не делая для страны, только для того, чтобы провякать здесь своё "фи", которое никого не интересует! Так что проваливайте обратно в своё герцогство, и если ещё раз высунете оттуда свой жирный нос, я самолично загоню вас обратно пинками!

Я замолчала и попыталась отдышаться. Герцог смотрел на меня со смесью недоумения и испуга и, кажется, гораздо более трезво. Ну да, королевы себя так не ведут, знаю, и мне предстоит та ещё головомойка от Лада и укоризненный взгляд от Амира, но просто сил моих уже не было!

— Я, эээ, — подал голос герцог. Я свинцово посмотрела на него, и он стушевался. — Мне, эээ… О! — неожиданно ожил и просветлел лицом этот нахал: — Я ведь не знал вас до сегодняшнего дня! Я всё писал с рассказов придворных, — герцог заговорщицки придвинулся. — Могу назвать некоторые имена…

— А отделяться вас тоже кто-то другой надоумил? — я брезгливо отодвинулась.

— Что вы! И в мыслях не было! — до противности искренне возмутился герцог.

— А у нас другие сведения, — вкрадчиво понизила голос я (подсмотрела в одном фильме!). Видимо, из меня получилась бы неплохая актриса, потому что герцог слегка побледнел:

— Так я пойду, эээ, готовиться к отъезду?

— Идите, — коротко отпустила его я. Проводила взглядом до дверей, к которым он явно торопился, и вздохнула: — Ладно, кто следующий?

— Я, — вдруг шагнул из толпы гостей и придворных невысокий молодой человек. — Маркиз Слюсский. Рад служить Вашему королевскому величеству.

В первую секунду я поразилась тому, какой он красивый — светловолосый, голубоглазый, грациозный, а в следующую поняла — передо мной эльф, и вытаращилась во все глаза.

— До недавнего времени я тоже верил слухам, — улыбнулся он, покаянно склоняя голову. — Но вы были слишком искренны в своём негодовании. И теперь я знаю, что вы действительно управляете королевством.

"Отлично, — выдохнула я. — И с этим всё просто"

— Прошу, — поклонился он. — Примите этот скромный подарок в знак моего искреннего раскаяния в том, что сомневался в вас.

Он протянул мне красиво инкрустированную шкатулку. Я уже подняла руку принять подарок, как вдруг в ушах зазвенело:

— Слава! Назад! Не бери!

Я испуганно отскочила прочь. Эльф чуть улыбнулся, но его взгляд вмиг похолодел, и тут же лёгким броском он отправил шкатулку в мою сторону. Меня неожиданно резко дернуло назад, и в ту же секунду я оказалась на полу, закрытая телами гвардейцев, по ощущениям, тремя-четырьмя. Но даже в таком положении я услышала взрыв и последовавшие за ним крики. Шли минуты, а меня никто не торопился поднимать.

— Синдальгаш, — простонала я.

— Он без сознания, — ответил мне ближайший из гвардейцев.

— О Господи, — выдохнула я и попыталась выбраться: — Выпустите меня! Я его вылечу!

— Нельзя, там ещё может быть опасно, — последовал ответ.

— Это приказ! — возмутилась я.

— Мы игнорируем приказы, которые могут нести в себе угрозу вашей жизни, — предельно вежливо, но твёрдо возразил гвардеец. Мне ничего не оставалось, как уткнуться лбом в холодный пол и ждать, когда Лад наконец выпустит меня.

Поднявшись, я первым делом огляделась и не смогла сдержать испуганного вскрика. Взрыв задел не только закрывших меня своими телами гвардейцев, но и окружавших нас придворных, и многие пострадали, насколько я могла судить — серьёзно. Капитан гвардии сидел рядом на полу и осторожно ощупывал голову, шипя сквозь стиснутые зубы.

— А где маркиз? — выдохнула я, отводя глаза от луж крови.

— Какая его часть? — мрачно поинтересовался Лад.

— Ясно, — тихо ответила я и попыталась забрать у Лада руку: — Пойду помогу лечить…

— Куда?! — Лад настойчиво притянул меня назад и увлёк за собой в сторону трона, к галерее, которая за ним начиналась и вела окружными, зато безопасными путями в мои покои.

— Но там же раненые! — возмутилась я, пытаясь вырваться.

— Ими займутся настоящие лекари, которым не надо тратить на это по десятку лет, а потом валяться в обмороке несколько часов, — раздражённо ответил Лад, почти затаскивая меня за трон. Когда мы оказались в галерее, где были только свои — Иптазээ, гвардейцы и Ари с Ати — Лад начал мне выговаривать: — Слава, я понимаю, что тебе тяжело, и ты сорвалась на герцога, но зачем надо было отходить от трона? Всё это можно было высказать ему и с места. Между прочим, под балдахином ты находилась в полной безопасности. Мы поставили там такое количество заклинаний, что бомба просто бы не сработала! Как можно быть такой безответственной?!

— А ты сказал мне, что там стоят заклинания?! — возмутилась я. — И что мне нельзя отходить?! И почему не остановил меня?!

— Потому что это было бы смешно — верховный советник, за ручку уводящий королеву обратно к трону! — взъярился Лад. — И потому что все бы решили, что ты шагу без моего разрешения ступить не можешь!

— А так и есть! — закричала я, наседая на него. — Ты всё контролируешь, но постоянно "забываешь" мне что-то сказать!

— Попробуй разобраться со всей этой кучей де… дел! без меня! — рявкнул ответно Лад. — Посмотрим, как долго ты продержишься!

И он резко вырвался вперёд, а я, наоборот, застыла на месте.

— Он просто переживает за тебя, — успокаивающе положила мне ладонь на плечо Иптазээ. — Ты ведь могла погибнуть, вот он и разнервничался.

— Это не повод на меня орать, — буркнула я, про себя удивляясь: Иптазээ защищает Лада?!

— Он безмерно устал и раздражён не меньше тебя, — ответила тётушка. — Уверена, он вскоре придёт извиняться.

Я услала близняшек и гвардейцев вперёд и тихо спросила у Иптазээ:

— А это правда, что Лад пригрозил, что убьет тебя, если ты покинешь дворец?

По-кошачьи жёлтые глаза тётушки стали в два раза больше:

— Кто тебе сказал такую глупость?

— Ну, скорее смысл был таков, что ты не доберёшься до родного поместья, если вдруг вздумаешь покинуть дворец, — уточнила я.

— Вообще-то он сказал: "Если я узнаю, что ты покинула дворец без моего разрешения, то далеко ты не уйдёшь, и единственным твоим поместьем до конца жизни будет дворцовый каземат. Постараюсь подобрать наиболее удобную камеру, может, даже с окном", — издевательски передразнивая манеру разговора Лада, объяснила Иптазээ. — Я предпочла не рисковать — Валтарис из тех, кто ставит интересы государства превыше всего. Я думала, что он успокоится с возвращением проклятым родам всех привилегий, но, очевидно, ошибалась. Видимо, ему нравится быть верховным советником при королеве, которая предоставила ему полную свободу действий. Почти. В последнее время ты научилась отстаивать свои решения.

— Это благодаря тебе, — заметила я и безнадёжно спросила: — Иптазээ, а ты точно не хочешь побыть королевой? Ну хотя бы немножко, а?

— Нет уж, — усмехнулась тётушка. — Обойдусь без такого счастья!

Я только тяжко вздохнула.

Иптазээ оказалась права: Лад ждал нас на выходе из галереи:

— Слава, пожалуйста, прости меня. Я очень устал, испугался за тебя…

— Да ладно, — прервала его я, махнув рукой, — я всё понимаю. В конце концов, не крикни ты мне, чтобы я не брала шкатулку… — я заметила недоумевающее выражение на лице Лада.

— Я не успел крикнуть, только магией дёрнул тебя назад, — удивлённо сказал он.

— Но голос был твой, — возразила я и запоздало сообразила: голос был не Лада. Просто похож! Недаром мне показалось, что звучал он прямо у меня в голове…

— Слава? — встревоженно позвал Лад.

— Ничего, — отмахнулась я. Не стану ему рассказывать, решит, что я не в себе. — Просто устала, да и ты выглядишь не лучшим образом. Ты бы отдыхал хоть немного, а? Помнишь, что Гверфальф сказал?

— Я распределяю по возможности нагрузки, — кивнул Лад, предлагая мне руку, и мы пошли в гостиную. — Но ведь потом всё надо проконтролировать…

— Больше доверяй подчинённым, — напирала я. — И вообще, я настаиваю, чтобы ты взял отпуск!

— Оставить тебя одну?! — вырвалось у Лада, но он тут же спохватился: — Да я с ума сойду от тревоги, что с тобой что-нибудь случится!

— Ничего со мной не случится, — возразила я. — И если что, Иптазээ будет рядом.

— Кстати, ты зря отругал Славу, — подала голос тётушка. — В бомбе не было магии, она механическая. Так что она взорвалась бы в любом случае. И я думаю, что изначально целью покушения была не столько Слава, сколько ты.

— Что? — недоумённо спросил Лад.

— Да-да. Ты не обратил внимания на слова маркиза? — спокойно продолжила она. — Он, как и многие, считал, что Слава лишь марионетка и ты посадишь на трон другую, если убрать её. Но своим сегодняшним поступком Слава невольно убедила его, что она не пешка, а как минимум ладья, если не ферзь, и эльф срочно поменял планы.

— Ты думаешь? — нахмурился Лад, явно припоминая. Они опустились в кресла в гостиной, а мной занялись камеристки. Гвардейцев выставили за дверь, но Ари с Ати и Сения остались охранять мою драгоценную особу.

Сквозь приоткрытую дверь я слышала голоса Лада и Иптазээ — они обсуждали уже, как скоро следует ждать от эльфов официального объявления войны. Камеристки, видя мой потрёпанный и несчастный вид, попытались меня отвлечь:

— Ой, а вам такие цветы красивые принесли!

— Такой симпатичный молодой человек!

— Такой обходительный!

— Он ушёл, узнав, что вас нет, но цветы оставил!

— Там есть записочка, смотрите, — Персик указала на столик. — Принести?

— Я сама! — подскочила я к столику. Меня раздирало любопытство — кто же это мне принёс букет таких удивительно красивых цветов, похожих на тёмно-синие с золотистой каймой лилии? Но только я протянула руку, как цветы мгновенно осыпались пеплом. Секунду я недоумённо таращилась на серую пыль, покрывшую вазу и столик, но тут за моей спиной раздался возмущённый вопль Сени:

— Лад, что ты наделал! А вдруг там был какой-нибудь интересный яд?!

— Безопасность Славы значит для меня гораздо больше, чем твой интерес к ядам! — непререкаемым тоном ответил стоящий в дверях Лад, опуская руку.

— Между прочим, я королевский ядовед! — напомнила, надувшись, Сения.

— А если там ничего не было?! — тихо зверея, прошипела я. — Хоть какая-то радость в жизни, красивые цветы подарили, а вы их уничтожили!

— Слава, тебя сегодняшнее происшествие ничему не научило?! — возмутился Лад.

— Я теперь даже не знаю, от кого это! — ответно воскликнула я.

— Мы можем описать! — тут же предложила одна из камеристок.

— Скорее всего, это всего лишь исполнитель, но давайте, — кивнул Лад, садясь.

И посыпалось:

— Высокий!

— Красивый!

— Стройный!

— Изысканно одет!

— Очень длинные чёрные волосы!

— Аристократически бледный!

— Огромные чёрные глаза!

— И длиннющие ресницы!

— Обходительный!

— Вежливый!

— Спросил, как дела у Танис… То есть у её королевского величества, передал цветы, чтобы поднять ей настроение, и сказал, что всё остальное в записке! — завершила Персик.

Я тяжело вздохнула:

— Ну спасибо, Лад! Нар собрал для меня букет, побеспокоился обо мне, а ты спалил подарок!

— В принципе, под описание подходит, — задумчиво посмотрел на меня Лад и заметил: — Не знал, что ты поддерживаешь с ним отношения.

— Из-за всей этой круговерти с королевством — нет! У меня просто не оставалось ни одной свободной минутки, и это не очень хорошо с моей стороны, так что я пошла извиняться! — отрезала я.

— Куда?! — подскочил Лад, но я уже сбежала, успев заметить Иптазээ, заговорщицки мне подмигнувшую: мол, не бойся, я его задержу.

Глава шестая, в которой принимаются важные решения

Я оказалась в оранжерее, рядом с Наром. Раньше мне всё же трудно было представить его копающимся в земле, но сейчас он с таким непринуждённым видом сажал цветы (рукава тёмно-синей рубашки закатаны до локтей, волосы заплетены в косу), что я просто восхитилась. Вот что значит: красивый человек красив во всём!

Нар чуть усмехнулся, поливая цветок, и встал.

— Рад тебя видеть.

— И я тебя! — расплылась я в улыбке. — Извини, что так долго не появлялась. Я там пашу как проклятая…

— Догадываюсь, — кивнул он, внимательно оглядывая тяжёлое, обильно расшитое драгоценными камнями и золотой нитью парчовое платье. — Ты сбежала с официального приёма?

— Почти, — уклончиво ответила я. — А это ТЫ мне цветы принёс?

— Конечно, — Нар обошёл меня, задумчиво рассматривая. — Вряд ли ты в этом сможешь бежать…

— Точно не смогу, — убеждённо ответила я. — Я и хожу-то еле-еле… Погоди, — сообразила я. — А зачем бежать? И куда?

— Чтобы Ладимир не вернул тебя обратно. К пруду, — честно ответил Нар, подхватывая из кучки инструментов ножницы и заходя мне за спину. — Мне кажется, тебе не хочется возвращаться сразу, зато ты не против поплавать…

— Ой! — восхитилась я. — С удовольствием!

— Ну вот, — Нар крепко взялся за платье, и через секунду я услышала треск ткани.

— На-ар? — жалобно протянула я.

— Мм? — отозвался он, продолжая кромсать моё парадное одеяние. К счастью, мне не потребовалось уточнять: — А, просто снимать его с тебя слишком долго.

— Лад мне этого не простит, — пробормотала я.

Нар хмыкнул:

— Не думаю. Это пара минут работы швеи. Готово.

Резкий рывок, я застыла на секунду, осознавая, что произошло, и с визгом прыгнула за ближайший куст.

— Слава? — удивлённо позвал Нар, шагая ко мне. Эй, не подходи! Я смущаюсь!

Он хмыкнул:

— И совершенно зря, между прочим.

— У нас так не принято! — пискнула я, нервно подтягивая чулок. Толку-то, до шеи его всё равно не натянуть!

— Странный у вас мир, — пожал плечами Нар. — Озабоченные все какие-то.

От возмущения я подавилась словами, которые уже были готовы слететь с губ, и закашлялась.

— У нас нагота совсем не обязательно ассоциируется с любовными ласками, — заметил он, расстёгивая рубашку под моим всё более насторожённым взглядом. — Не беспокойся, я всего лишь хочу отдать её тебе, чтобы не смущалась.

— Спасибо, — заикаясь, поблагодарила я, чувствуя, как краснею, цапнула одежду и быстро натянула. Ткань оказалась очень приятной, плотной, но мягкой, а рубашка достаточно длинной — почти до колен. Я застегнула все пуговицы и вышла из-за куста.

— Тебе идёт, — заметил Нар и взял меня за руку. — Побежали!

И я побежала за ним. Какое же это удовольствие, просто нестись вперёд по траве, лавируя меж деревьями и перепрыгивая через клумбы! Как мне не хватало этой лёгкости и возможности делать, что хочется! А вот я сейчас тебя обгоню!

— Не обгонишь! — задорно ответил Нар, отпуская мою руку.

— А вот и обгоню! — завопила я, бросаясь вперёд.

И на какую-то долю секунды мне удалось вырваться вперёд, но я почти сразу безнадёжно отстала и вскоре остановилась, упершись ладонями в колени и пытаясь отдышаться.

Нар вернулся ко мне.

— Сдаюсь, — выдохнула я.

Нар наклонился и поднял меня на руки.

— Всё не так безнадёжно! — возмутилась я.

Он только улыбнулся:

— Тебе ещё понадобятся силы. А до пруда недалеко, я тебя легко донесу.

Я пожала плечами, устало опуская голову ему на плечо. Его кожа была горячей, но дышал Нар размеренно — ни наш кросс, ни мой вес его не утомили, нёс он меня на удивление ровно, и я почувствовала, как закрываются глаза…

— Ну нет, — Нар решительно встряхнул меня. — Я не позволю тебе спать, когда ты наконец-то снова пришла.

— Да, извини, — я помотала головой. — Просто я очень устаю…

— Знаю, — Нар неожиданно мягко коснулся губами моего лба, замер так на пару секунд и отстранился: — Легче?

— Да! — с благодарностью призналась я, чувствуя прилив сил. — Ой, Нар, ты — чудо!

Он только усмехнулся, опуская меня на траву. Я приподнялась, и увидела, что мы у небольшого пруда с тёмной водой. Никакого "культурного" берега и в помине не было — только небольшой песчаный спуск к воде меж зарослей тростника с сиреневыми метёлочками. Мы оказались на небольшой полянке, под раскидистым зелёным деревом, для разнообразия, не цветущим.

Нар с видимым удовольствием растянулся рядом на земле, раскинув руки. Я покосилась на него. Раньше у меня не было возможности оценить его телосложение, и почему-то мне казалось, что он просто худой. А на самом деле, все мускулы у него на месте, хотя и словно сглаженные, не выступают, но, наверное, если…

Нар усмехнулся:

— Можешь потыкать пальчиком, не сдуются!

Я смущённо покраснела и предпочла сделать вид, что пропустила это предложение мимо ушей, улёгшись обратно в траву. Постепенно смущение прошло — уж слишком хорошо было валяться на травке. Никакое тяжеленное платье нигде не жало, причёску беречь не надо, думать, что говорить и как себя вести — тоже. Да, Лад бы сказал, что сейчас я поступаю совершенно безответственно, но как же я устала за эти два с половиной месяца! Мне просто необходимо иногда отдыхать. Надеюсь, Нар…

— Конечно, ты можешь приходить, когда захочешь.

Ну вот. Красота!

Нар ответил мне лёгким смехом и сел:

— Не хочешь искупаться?

Я задумалась. Вообще-то искупаться мне хотелось, но…

— Лучше сними, потом будет чем вытереться, — невозмутимо посоветовал Нар. — К тому же, из рубашки защита твоей скромности в воде никакая — намокнет и обрисует все твои формы. Не бойся, я отвернусь, когда ты будешь заходить в воду. А она непрозрачная. Итак? — нетерпеливо спросил он, видя мои колебания.

— Иду, — ответил я, думая: "Ты первый". Нар кивнул и стал снимать сандалии, я отвернулась. Нет, рубашку я всё же снимать не буду, вот туфли и чулки мне в пруду точно ни к чему.

Вода оказалась тёплой и действительно почти непрозрачной — опущенная в неё рука сначала казалась красной, потом бардовой, а потом и вовсе исчезала из виду. Я зашла по пояс и медленно поплыла. Красота! Пруд небольшой, так что особо не расплаваешься, но всё равно замечательно!

— Слава, — тихо позвал меня Нар откуда-то сбоку. Я повернула голову и увидела его в тростнике спиной ко мне. — Только плыви бесшумно.

Я честно постаралась исполнить его пожелание и по-собачьи подплыла ближе.

— Берись за моё плечо, тут слишком глубоко для тебя, — посоветовал Нар. Я послушалась, и он осторожно отвёл в сторону тростники. Я еле удержалась от восторженного вопля: "Ой, какая прелесть!" — в самом настоящем гнезде сидела чудесная пёстрая, серо-чёрная зверушка размером с крупную морскую свинку, с беспокойством нас оглядывая. А под боком у неё примостились два сереньких комочка, которые разглядеть как следует не удавалось.

— Не будем её тревожить, — Нар убрал руку, и тростниковая завеса скрыла от нас маму с детёнышами. — Раньше я в оранжерее не видел никого крупнее мышей. Впрочем, раньше она и не интересовалась ею особо, — он качнул одну из тростинок, обращая моё внимание на привязанную к верхушке ярко-голубую ленту, и я догадалась, что речь о Лайре. — Кстати, благодаря тебе мы с ней наконец-то перестали ссориться. Почти.

— Я рада, но думаю, это рано или поздно произошло бы и без меня.

— Ошибаешься, — покачал головой Нар, оборачиваясь. — Возможно, тебе будет интересно узнать, что для меня гораздо важнее то, что ты делаешь со мной и с теми, кто меня окружает, когда ты здесь, чем то, что ты делаешь во дворце для всего королевства. Да, это эгоизм, но я всегда жил скорее чувствами, чем трезвым расчётом.

Я растерялась, даже не зная, что сказать. Фактически, только что Нар прямым текстом сказал мне, что я ему нужна здесь. Но там, во дворце, я нужна не меньше! Хотя быть здесь с ним мне гораздо приятнее, чем находиться там. Никогда и ни с кем я не ощущала такого душевного комфорта, рядом с ним мне так спокойно… Но почему у него всегда такие грустные глаза?

— Наверно, потому, что я знаю тебя гораздо лучше, чем мне бы хотелось, — ответил Нар и не дал мне вдуматься в эти странные слова: — Но всё равно я буду время от времени оставлять тебе букет.

— Спасибо! — обрадовалась я. — И я не я, если позволю Ладу снова его сжечь!

Он приподнял бровь, я вспомнила эпизод в моих покоях, за ним невольно потянулись другие, и Нар хмыкнул:

— Не могу назвать твою жизнь во дворце очень радостной.

— Не то слово! — поддержала его я.

— Так брось это, — пожал плечами Нар.

— Не могу, — вздохнула я, отпуская его плечо, и поплыла к противоположному берегу.

Когда я вернулась, Нар как ни в чём не бывало продолжил разговор:

— Ладимир и остальные просто пользуются твоим неуместным чувством ответственности. Что ты должна королевству? Это не твой мир, тебя здесь не раз пытались убить и ещё попытаются. Сколько бы ты ни старалась, всегда найдутся недовольные. Ты уже и так сделала очень много, и прежде всего изменила расстановку сил, освободив нас от проклятья и поставив проклятые рода на одну ступеньку с благородными. Королевство прекрасно выживет и без тебя. Ты вполне заменима.

Мне были неприятны его слова, но отрицать его правоту было бы глупо. Впрочем:

— Но кто тогда?..

— Да кто угодно, — пожал плечами Нар. — Твоя тётка, твои братья, твой отец, бросивший тебя здесь и сбежавший от проблем уже в третий раз, оставив тебя один на один с врагами и опасностями.

— Нар, не говори так!

— Я же прекрасно знаю, что ты на него сильно обижена, как бы глубоко ты ни прятала эту обиду, — Нар развернулся к берегу.

— Может, я на него и обижена, но уверена, у него были причины так поступить.

— Не ищи оправданий его трусости, — отрезал Нар.

Я раздражённо плеснула в него водой. Нар обернулся через плечо, стоя по пояс в воде, и спокойно сказал:

— Слава, если ты никогда не предашь, это не значит, что тебя никогда не предадут.

— Я предпочитаю доверять, чем жить, постоянно всех подозревая, — твёрдо ответила я.

Нар посмотрел на меня со странной смесью сожаления и одобрения.

— Я уважаю твой выбор, но нахожу его крайне глупым, — спокойно ответил он.

У меня не нашлось слов на такое возмутительное заявление, и я просто снова плеснула в него водой и, неожиданно разозлившись, забила руками по поверхности, посылая в сторону Нара веера брызг. Он развернулся, невозмутимо прошёл через водяную завесу и перехватил мои руки. Минуту мы мерились взглядами; Нар приподнял иронически бровь и заметил:

— Надо же, ты умеешь сердиться. Не мог представить тебя в ярости.

— Налюбовался? — буркнула я. Он чуть хмыкнул:

— Вполне. Подумай над моими словами. Почему бы тебе не разыскать отца и не вернуть ему трон? Сможешь наконец жить так, как тебе хочется, а не так, как от тебя требуют.

Хм, а мысль неплохая… Знать бы ещё, где искать!

— Ладимир наверняка знает, — подсказал Нар, разворачиваясь к берегу и за руку ведя меня за собой. — Сомневаюсь, что он упустил такую важную информацию.

Да, а ещё Лад может знать, как вывести с грани Адрея. Но я боюсь ему рассказывать, решит, что я свихнулась от горя или поверит, но из соображений безопасности запретит даже думать об этом.

— Наверняка, — кивнул Нар. Мы вышли на берег, я отвернулась и стала выжимать рубашку. — А что касается твоего возлюбленного… Ты уверена, что хочешь его возвращать? Нет, Слава, "должна" и "верность" тут не причём. Ты прекрасно обходишься без него уже не первый месяц.

— Да, я справляюсь с делами и вообще смогла жить без него, — сердито согласилась я. — Но не хочу! У меня словно куска сердца нет, думаешь, это приятно?! Конечно, я не могу слоняться по дворцу и ныть, как мне плохо без него, но это не значит, что я по нему не тоскую, и…

— Я понял, — прервал меня Нар, подходя. — Всё же зря ты не сняла рубашку. Пойдём ко мне, дам тебе другую.

— Спасибо, — только и успела я сказать, как уже очутилась в знакомой полупустой комнате. Нар подошёл к шкафу, распахнул дверцу, не глядя вытащил рубашку и протянул мне:

— Держи. И вспомни-ка подробно, что тебе рассказал Адрей о том, как он оказался на грани.

Переодеваясь, я честно постаралась вспомнить наш разговор. Нар деликатно отвернулся к шкафу, вытираясь. Застегнув на все пуговицы рубашку, я присела на краешек кровати. Нар закрыл шкаф и опустился рядом.

— Думаю, ты можешь попытаться обхитрить грань и вытащить оттуда Адрея силой желания. Но, скорее всего, это отнимет у тебя большую часть жизни. И, конечно, надо оставить кого-то взамен.

— Как это, взамен? — не поняла я.

— Замани кого-нибудь на грань и брось там, — равнодушно пояснил Нар.

— Я так не могу, — возразила я.

— Даже Челси? — Нар повернул голову и посмотрел мне в глаза.

А что, идея хорошая! Эту крысу мне совсем не жалко! Но как её реализовать?

— Если Тан его ещё не убил, — задумчиво уточнил Нар. — Впрочем, на крайний случай, я согласен остаться там вместо Адрея, но у меня будет одно условие… Вот как? Ты не хочешь, чтобы я уходил?

— Не хочу, — подтвердила я. — Я тебе очень благодарна за предложение, но я не могу с тобой так поступить. Рано или поздно тебе захочется обратно. И потом, прихожу я оранжерею, а тебя нет — это как-то неправильно.

— Забавно, — с интересом поглядел на меня Нар. — Только что ты фактически променяла Адрея на меня.

— Да ничего подобного! — возмутилась я, и уже хотела объяснить, что собираюсь следовать плану с заманиванием Челси, как Нар неожиданно подцепил мои ноги своей и ловко уложил меня на кровать.

— Э?! — только и смогла выдать я, пытаясь натянуть рубашку обратно на ноги.

— Что ты так нервничаешь, — недовольно скривился Нар, к чему-то прислушиваясь. — Во-первых, на тебе бельё, а во-вторых, я на тебя не смотрю. И не трогаю, не выдумывай.

— Стоп! — воскликнула я. — А откуда ты знаешь, что на мне…

— Зеркало на дверце шкафа, — спокойно объяснил этот наглец, переводя глаза на меня. — И зря ты так беспокоишься, ничего заслуживающего внимания я там не увидел.

Тут я возмутилась настолько, что потеряла дар речи и просто попыталась молча заехать этому так называемому другу кулаком в живот. Но смысл сражаться с тем, кто заранее знает, что ты собираешься сделать!

Нар крепко обнял меня, наклонился и шепнул на ухо:

— Пожалуйста, подыграй мне.

— Э? — снова невразумительно переспросила я.

— Хотя бы обними, — предложил Нар. — Целовать не заставляю.

Я послушно обняла его — никаких намёков на страсть в его глазах я не заметила. Но зачем тогда…

— Просто месть, — коротко пояснил он, притягивая меня к себе. "Месть кому?" — успела я задаться вопросом, и тут же получила на него ответ, но не от Нара.

— Немедленно отпусти её! — рявкнул Лад, возникая посреди комнаты.

— Забавно, — Нар даже не потрудился обернуться. — Ты её больше не любишь. Но ревнуешь по-прежнему. Ах вот оно что, я королеве не пара, её надо выдать замуж в соответствии с интересами государства…

— Я не хочу замуж! — возмутилась я.

— Никто и не заставляет тебя выходить замуж! — раздражённо ответил Лад, подходя и рывком оттаскивая от меня Нара. Тот только усмехнулся и сел рядом, я последовала его примеру. Лад смотрел на меня несколько секунд, потом уже спокойным голосом сказал:

— Слава, пойми, из Нара не получится достойный принц-консорт.

— А я и не собираюсь им становиться, — хмыкнул тот и невероятно слащавым голосом осведомился у меня: — Нам и так хорошо, правда, милая? — я только пнула его в ответ, он усмехнулся: — Сегодня необычный день, ты уже третий раз злишься. Впрочем, ты должна помнить, что у нас с Ладом не очень хорошие отношения.

— Ты сам их испортил, — хмуро заметил Лад.

— У тебя ещё хватает наглости говорить так, после того как ты явился ко мне с просьбой взять немного крови, изучить, насколько она изменилась! — возмутился Нар.

— Я боялся за твоё здоровье!

— Тебя интересовало здоровье редкого экземпляра, а не друга!

— Вздор! — отрезал Лад. — Я всегда был готов тебя поддержать, и ты это знаешь!

— Да, поддержать, чтобы удобнее было исследовать! — Нар резко встал, вскидывая голову: — Будь так добр, покинь мой дом.

Лад пожевал губами, словно хотел что-то сказать, но передумал и протянул мне руку:

— Слава, пойдём.

— Я… — неуверенно начала я, но Нар неожиданно мягко прервал меня:

— Иди. Но я буду рад, если, обнаружив на своём столике новый букет, ты вернёшься.

— Договорились, — кивнула я, Лад хмуро взял меня за руку, и через секунду я уже была в своей дворцовой спальне.

— Переодеть и привести в достойный вид, через полчаса у нас заседание Совета, — резко приказал он камеристкам и вышел, а девушки набросились на меня, как стая воробьёв на хлеб. Что ж, Лад может дуться на меня сколько угодно, но я имею право на отдых!

Обратно я вернулась снова заполночь, с одной мечтой — упасть в кровать. Но увы, оказалось, что на ней занял оборонную позицию Клипс. А на балдахине, вцепившись руками и ногами в поддерживающий его столб, висел незнакомый тип смазливой наружности. Причём в одних трусах.

— Это что за полуобнажённая натура? — мрачно осведомилась я.

— Потомственный согреватель королевской постели, — невозмутимо пояснил Синдальгаш, но меня не оставляло ощущение, что про себя капитан гвардии ржёт как сумасшедший. Ещё бы, весёленькая такая должность! Только вот деталь — по моим воспоминаниям, род этих "согревателей" давно угас, и мне подобные эксцессы не должны были грозить. Я посмотрела на рычащего Клипса (котёнок вымахал уже до размеров небольшой овчарки и представлял собой грозное зрелище), перевела взгляд на мужика и сказала:

— Снимите это чучело оттуда.

— Мы бы рады, — мгновенно откликнулся Дав. — Но он боится грифона и отказывается слезать.

Я вздохнула, подошла и потянула кошака с кровати:

— Клипс, солнышко, пойдём, сейчас Лери тебе даст кусочек мяса, вырежем для тебя самый вкусный, из филея… — я покосилась на замершего "согревателя", с тревогой следящего за тем, как Клипс неохотно сдаёт позиции: — А ты — брысь отсюда! С сегодняшнего дня должность упразднена!

— Но как же! — возмутился парень, от волнения выпрямляясь, не удержался и упал на пол. Клипс мгновенно встал между нами и зарычал. Парень покосился на него и заблеял: — Я родственник последнего, кто её занимал, по линии троюродной бабушки внучатого племянника двоюродного брата золовки его свёкра!

— Да ну? — фыркнула я, не желая вникать в запутанные родственные связи. — В любом случае, должность упразднена, и точка!

— Ладно, — надулся парень, вставая, и пошёл в обход Клипса. — Вот он, произвол власть имущих…

Развить мысль ему не дали — секунду назад он ещё бурчал, а сейчас уже лежал на полу с добрым десятком стрел, метательных ножей и звёздочек в груди.

— Ребята, вы чего? — обалдела я, оборачиваясь к гвардейцам и Ари с Ати. — Или, если я упраздняю должность, вы упраздняете того, кто её занимал?!

— Он хотел на тебя напасть, — пожала плечами одна из близняшек, невозмутимо вытаскивая свои звёздочки. Сестра её так же быстро вернула себе ножи, волшебным образом исчезнувшие в широких рукавах её изысканного платья.

— Да с чего вы взяли? — опешила я.

— Почувствовали, — пожали они плечами.

— Действительно, мы тоже, — подтвердил Синдальгаш. — Видимо, он рассчитывал напасть на вас в кровати, но не получилось, и он пошёл ва-банк. Нас насторожило, что этот парень взялся неизвестно откуда, и что грифон так яростно шипит — он, видимо, осознавал опасность.

— Ты моя лапа! — восхитилась я и благодарно чмокнула Клипса в нос, почёсывая уши довольно жмурящегося котяры. — Умница моя!

— Ага! — радостно воскликнула Ари, размахивая крохотным пузырьком. — Яд! Теперь понятно, почему бельё он не снял…

— Не хочу знать, где он его прятал! — тут же попросила я. — Да что же это такое, второе покушение за один день!

— Э-э! — протянула Ати. — Это ещё мало, вот неделю назад… — наткнувшись на взгляд Синдальгаша, она резко замолчала.

— Что, неделю назад? — вкрадчиво поинтересовалась я. — А ну, признавайтесь! — и поскольку они колебались, переглядываясь, напомнила: — У меня большой злой грифон!

— В общем-то, покушения происходят регулярно, — решил взять на себя ответственность Синдальгаш. — Но мы решили не беспокоить Ваше величество и просто делать свою работу.

— И сколько их было? — выдохнула я.

— Думаю, где-то двадцать-сорок в неделю, — пожала плечами Ати. — Я не считала. К тому же, были периоды затишья, как перед сегодняшним взрывом. Да и вообще, зачем вам докладывать, если мы их предотвратили? Ладимир прекрасно обо всём осведомлён и даже несколько раз выходил на заказчиков…

— Ну вот, опять, — вздохнула я и уже хотела устало сесть, как спохватилась: — Этот тип в мою постель не ложился?!

— Клипс не пустил, — успокоила меня Лери. Я снова вздохнула и опустилась на кровать, зарываясь носом в тёплый пушистый бок грифона. Увы! Камеристки уже давно подкупили моего охранника массажем в десять рук и различными вкусностями в немереных количествах, и этот наглый халявщик безоговорочно отдал меня им на растерзание…

Всё-таки, найду я папу. Не могу больше так, никаких нервов не хватит — одни убийцы кругом, Лад ведёт себя так, будто я несмышлёный ребёнок, и даже поспать спокойно не дают!

Следующее утро только подтвердило мои мысли. Меня разбудила Алила, ещё раньше Лада влетев в мою комнату, безжалостно отдёрнув полог и завопив, тыча под нос мне пахнущей свежей типографской краской газетой:

— Как ты это объяснишь?!

— Мря? — недовольно осведомился Клипс, ненавязчиво вытягивая лапу с растопыренными когтями. Алила малость поутихла, но всё так же настойчиво всунула мне газету. Я сонно уставилась в расплывающиеся строчки:

"…проявила искреннюю заботу о своих подданных, но, увы, на её пути стал всё тот же Ладимир Валтарис, нынешний глава Совета (о, он может сколько угодно называть себя верховным советником при королеве, но мы-то с вами знаем истинное положение вещей!). Жестокосердный интриган схватил Её величество, и невзирая на слёзы и мольбы, увлёк прочь из залы, как ни старалась наша прекрасная королева вырваться из его чересчур крепких объятий и броситься на помощь своему народу"…

— Это что? — обалдело спросила я, уже окончательно проснувшись.

— Это я у тебя спрашивать буду! — возмутилась Алила. — От кого ты вернулась в одной рубашке?! И почему я об этом узнаю последней?!

— Чего? — захлопала я глазами, и Алила тут же ткнула пальцем в нужное место, проделав острым ногтем изрядную дыру в бумаге. Поэтому я стала читать строчкой ниже:

"…также наш достоверный источник сообщил, что волосы Её величества были мокрыми, как если бы она принимала ванну незадолго до этого. Возможно, она принимала её не одна, и рубашка любовника — единственное, что она успела накинуть, когда появился Валтарис? Бедная, бедная наша королева! Увы, жизнь подтверждает её слова — несчастной женщине не оставили права даже на приятные, свойственные её полу развлечения! Но кто же этот таинственный любовник, из объятий которого ревностно оберегающий свой гарант сытой жизни Валтарис вырвал нашу страдающую королеву? Увы, нам остаётся только строить предположения…"

— Гм, — глубокомысленно заметила я. — А ведь это кто-то из своих сливает информацию жёлтой прессе…

— Так кто этот таинственный любовник? — поинтересовалась Алила, грозно прищурившись.

— Да нет у меня никакого любовника, — зевая, я выползла из кровати. — Али, будь другом, позови камеристок. Кажется, сейчас их станет на одну меньше. И ещё, найди мне этого журналюгу.

— Только если ты скажешь, чья на тебе рубашка была!

Вот шантажистка!

— Нара, — честно призналась я, потянувшись к прикроватному столику за водой. — И не волнуйся, мы с ним просто друзья.

— Фух! — Алила шумно выдохнула. — Тут мне волноваться нечего, он импотент!

Я подавилась водой, которую опрометчиво отпивала из стакана:

— С чего ты взяла?

— Он мне отказал! — заявила Алила. — После того, как ты с ним познакомилась, я решила его от тебя отвадить. А поскольку я его не заинтересовала, как ни старалась, то убедилась, что тебе ничего не грозит!

Я только пожала плечами, поставила пустой стакан обратно на прикроватный столик и напомнила:

— Камеристки и журналист.

Следующие полчаса я провела в тщетных попытках выявить и расколоть предательницу. Но увы! Девушки покаялись в куче грешков, вроде увлечения дегустацией пресловутых орешков в шоколаде на предмет яда, заимствования обрезков от лент и тканей, уходивших на мои платья, утилизации засохшего цветка, в который кто-то вылил очередной отравленный кофе и так далее. Но ни одна не созналась в связях с жёлтой прессой, хотя в раздражении я довела их до слёз.

— Ладно, — буркнула я, испытывая стыд при виде пяти отчаянно рыдающих на коленях девушек и чувствуя себя настоящей тираншей. — У меня будет к вам государственное задание. Та, которая его выполнит, останется на занимаемой должности.

Слёзы мгновенно высохли, и пять пар глаз уставились на меня, готовясь ловить каждое слово.

— Найдите того, кто поставляет информацию этому писаке, — я протянула им газету. Там оказалась ещё пара статеек, неизменно обвиняющих Лада во всех грехах, а меня рисующих полной дурой, хотя и доброй. — Кстати, мне всё же кажется, что это одна из вас, так что имейте это в виду.

Ух, какими подозрительными взглядами они обменялись! Только я их отпустила, как появился Лад:

— Я перехватил Алилу и отменил твоё задание. Тебе совсем не обязательно общаться с автором этих пасквилей…

— Давай я сама буду решать, что мне обязательно, а что нет?! — возмутилась я, проходя мимо — у нас как раз намечалось очередное заседание по экономике. — Прекрати решать за меня!

— Самое верное решение — пропускать подобное мимо ушей, — отрезал Лад.

— Нет! — не менее жёстко ответила я. — Самое верное решение — поставить подобных типов на службу короне! Ты заметил, что листок называется "Королевский вестник"?! И что они там пишут! Плевать на мою личную жизнь, пусть треплют, как хотят, но вот вносить смуту в массы дискредитацией моего верховного советника я не позволю! Ты — моя правая рука, и я намерена тебя беречь.

— Три месяца назад ты назвала бы совершенно другие причины, — вздохнул Лад.

— Три месяца назад и я, и ты были другими, — отрезала я.

Лад молчал, и я задумалась. Друзья? Да, пожалуй, несмотря ни на что, мы ещё друзья. А вот любви между нами и в помине нет. Партнёры, коллеги — да, однозначно. И даже, скорее всего, именно это.

— Лад, я хочу, чтобы ты повторил задание для Алилы.

— Как прикажете, Ваше величество.

— И не дуйся, — буркнула я. — Ведёшь себя, как обиженный ребёнок.

— Кто бы говорил, — вздохнул Лад.

— Лад, некоторые мои решения не обсуждаются, и уж точно не отменяются без моего согласия. Стабильность власти, дорогой мой верховный советник.

— Как скажешь, драгоценная моя королева.

— Зануда, — буркнула я. Лад только хмыкнул.

В состоянии вооружённого перемирия мы и пробыли до приезда делегации от эльфов. Причём делегация явилась вовсе не с объявлением войны, хотя возглавлял её генерал пограничных войск, по совместительству младший сын владыки эльфов. Как новоприбывшие дали понять всем желающим при неформальном общении, планы у него были прямо противоположные.

Генерал приехал с предложением руки, сердца и мирного договора.

Глава седьмая, в которой плетутся интриги

Я лежала в постели и смотрела на балдахин. Вернее, в кромешную тьму под пологом. Уже шёл, по ощущениям, второй час ночи, я только легла, но глаза не желали закрываться. А спокойно уснуть мне не давали двое мерзавцев — эльфийский принц и мой личный гадкий верховный советник.

Вчера Лад огорошил меня высказанной в ультимативном тоне просьбой:

— Построй глазки эльфу.

— Чего-оо?! — возмутилась я, от волнения дёрнув головой и едва не оставив прядь волос в руках камеристки. Резкая боль, разумеется, не прибавила мне покладистости: — С какой радости я должна ему глазки строить?!

— Нам необходим мир с эльфами, — спокойно объяснил Лад, не отрывая взгляда от очередного указа.

— Я не собираюсь выходить за него замуж, — отрезала я.

— Никто и не заставляет тебя выходить за него замуж. Просто пофлиртуй, используй своё женское обаяние. И уговори его изменить в мирном договоре пункты пятый, шестой, восемнадцатый и двадцать третий, — Лад встал, протянул мне книжицу, я открыла её и с интересом пробежалась взглядом по витиеватым линиям, густо покрывающим бумагу. Полистала её, убедилась, что везде так, и немного злорадно заметила: — Вообще-то, я не читаю по-эльфийски.

Лад секунду смотрел на меня, потом скривился и отправил одного из своих секретарей за писарем со знанием эльфийского языка.

— Через час будет у тебя отечественная версия, — успокоил он меня. — Поверь, мне всё это тоже не в радость. Я бы предпочёл реверансам с эльфами разработку заклинания, которое позволило бы тебе выучить язык за пять минут. Однако нам необходим мирный договор, и при этом, на наших условиях. Войну мы сейчас не способны вести, необходима реформа армии, казна наполняется медленно, а оппозиция наверняка поднимет мятеж, воспользовавшись ситуацией.

Я вздохнула. Казна действительно не радовала глаз золотыми россыпями. Раньше она щедро пополнялась грабительскими налогами с проклятых родов, но теперь этот источник иссяк, и срочно надо было искать другие средства. Я попыталась было урезать расходы на собственное содержание, но Лад пресёк это, объяснив, что королева должна выглядеть роскошно и жить с размахом — это вопрос престижа. Реквизированные владения мятежных членов Совета позволили нам добиться стабильности и даже некоторого прироста того самого кредита (чему мой двор, которому на днях наконец выплатили зарплату, очень обрадовался). Но война нас просто разорит.

Тем более, что оппозиция не дремлет. Покушения на меня — это мелочь, хуже то, что они тормозят наши с Ладом решения на местах. И находят кучу оправданий задержкам, так что и не уличить в саботаже. Всё-таки, я слишком добрая, надо было чаще их пугать, как в день коронации…

— Ладно, я буду с ним вежлива и внимательна, — неохотно согласилась я. — Но глазки строить — уволь!

— Слава, позволь тебе кое-что объяснить, — лекторским тоном начал Ладимир. — Эльфы в стремлении довести себя до совершенства доигрались с наследственностью до того, что у них по статистике за последние годы на восемнадцать мальчиков рождается одна девочка. Все, разумеется, идеальные, но вот соотношение самих мальчиков, как ты понимаешь, не радует. И всё бы ничего, да только дети у них всё из-за тех же игр с природой появляются с печальной редкостью, хорошо, если один-два за всю жизнь, а живут они лет триста, не больше.

— Так вот почему они воруют наших девушек! — дошло до меня. — А я только собиралась приказать вернуть их! Теперь очень сомневаюсь, что он согласится.

— Попытаться всё же стоит, пункт шестой, — напомнил Лад. — Так вот, для четвёртого сына Владыки ты — огромный шанс, ведь в родных лесах ему рассчитывать не на что. Он будет счастлив заметить интерес с твоей стороны.

— Четвёртого? — удивилась я.

— Да, Владыка всё хотел девочку, вот и женился не раз. Но не вышло, — скороговоркой пояснил Лад и вернул меня к насущным проблемам. — Так вот, королева для принца как подарок небес. Сам-то владыка хотел нас унизить, присылая последнего сына, но эльф ухватился за возможность стать принцем-консортом обеими руками. Твоя задача: не лишать его надежд, но и ничего не обещать, а главное — заставить переписать мирный договор. Желательно, без согласования с его отцом. Всё понятно?

— Да, товарищ капитан, — буркнула я. — Есть приступать к исполнению!

— Слава, — Лад подошёл и мягко приобнял меня за плечи — камеристки уже закончили с причёской. — Потерпи немного, скоро всё наладится.

— Ну да, к осени, — я мрачно покосилась за окно, сад под которым только-только начал зеленеть.

— Потерпи, — повторил Лад, вздохнув, и ободряюще похлопал меня по плечу.

И вот сейчас я лежала — сна ни в одном глазу — и думала. Не смогу я флиртовать с эльфом, это и ежу понятно. Значит, попробуем просто показать доброе расположение и подружиться. Может, даст какой-то эффект. Опять же, генерал пограничных войск — это же кладезь полезной информации! И я могу сколько угодно активно недолюбливать эльфов (убийство Ларисы и её мужа, покушение на меня, в котором, к счастью, все выжили, но многие пострадали, все их козни и пакости за последние двести лет, множество девушек, бесследно исчезнувших в лесах), но, чтобы избежать войны, придётся попытаться не убить этого гада в первый же день знакомства.

Я глубоко вздохнула, успокаиваясь. Следующий пункт программы — узнать, как дела у Тана с Федькой. Младший из братьев недавно привёл ещё нескольких девушек и раненых, даже не удосужился заглянуть на Совет, где я тихо дохла под грузом пресловутых дебетов, акциз, инфляций, монополий и прочих монстров, и свалил обратно, сказав только, что всё у них в порядке и не сегодня-завтра они добьют Челси и компанию. С тех пор прошла почти неделя, а от братьев ни слуху ни духу. Надо будет проведать. Тем более, что мне Челси нужен живьём — затащу на грань и оставлю там вместо Адрея.

И третий, завершающий пункт, когда разделаюсь с первыми двумя — найду папу и всучу ему обратно его щедрый дар — трон. В конце концов, уже взрослый человек, пора перестать бегать от ответственности, и уступить мне эту привилегию!

А разделавшись с королевством, мы с Адреем махнём отдыхать в тот замечательный мир, куда он меня водил так давно, целую вечность назад! И никому не скажем, где мы. И наконец-то сможем жить нормально!

Моя большая тайна. Зная, что он меня видит оттуда, перед сном или с утра, или в редчайшие дневные минуты одиночества я разговариваю с ним, То есть, конечно, получается односторонняя связь, но я знаю, что он меня слышит, и это главное. Поэтому и не говорю ему о том, как мне тяжело, а только — как я скучаю, и что обязательно его вытащу.

Вот и сейчас я улыбнулась и прошептала в темноту, закрывая глаза:

— Я тебя люблю, и мы обязательно будем вместе.

Удивительно дело, но после этого я почти сразу заснула.

Утро началось с вопля Алилы, яростно меня трясущей:

— Слава, ты должна его повесить!!

— Ммэ-э? — неохотно переспросила я, пытаясь на ощупь отгородиться подушкой, но Алила безжалостно вырвала её из моих рук и пояснила:

— Того типа, который только что оскорбил Лери!

— Что случилось? — открыла я глаза. За спиной донельзя возмущённой Алилы обнаружилась её младшая сестра, грустная и растерянная. По утрам Лери выгуливала Клипса на шлейке и с подвязанными крыльями в саду, и сейчас грифон ластился к ней, пытаясь успокоить. — Лери, не волнуйся, я его накажу! Что он тебе сказал?

— Да так, — передёрнула она плечами, отворачиваясь.

— Что он "не прочь повторить ту незабываемую ночь, когда его сиятельство Челси Армонг поделился с ним своей новенькой девочкой"! — возмущённо ответила за неё Алила. — И при этом пялился на неё и хихикал, да ещё сказал так громко, что все услышали!

— Сволочь, — согласилась я, выбираясь из постели. — Лери, в следующий раз я разрешаю тебе натравливать на таких типов Клипса.

— Она растерялась и заплакала, — тут же встала на её защиту Алила. — Я, конечно, подоспела вовремя и расцарапала его мерзкую морду, но ты должна его повесить! Чтобы эти гады знали, где теперь их место!

— Ладно, я займусь этим, — вздохнула я, отдаваясь в заботливые руки камеристок. — И, Лери, серьёзно, просто молча снимай с Клипса шлейку. Ему это понравится…

На выходе из покоев на меня едва не набросился высокий светловолосый мужчина, довольно красивый, но с такой высокомерно-испорченной рожей, что красоту за этим презрительным взглядом и отмечать уже не хотелось. Тем более, что лицо его было всё исполосовано, кое-где до крови. Качественно Алила поработала!

— Ваше величество! — взвыл он. — Я требую справедливости!

— Это вы оскорбили потомственную хранительницу королевского грифона? — холодно осведомилась я. Он на секунду опешил, потом пошловато улыбнулся: —

— Что вы! Я всего лишь хотел пофлиртовать с хорошенькой девушкой!

— За такие способы флирта можно лишиться языка, — отрезала я.

Он резко стёр с лица улыбку, прищурился и прошипел:

— Вы не посмеете! Мой род едва ли не древнее королевского, мы связаны с лучшими домами Королевства, мой отец…

Лад наклонился к моему уху и шепнул:

— Слава, его действительно лучше не трогать.

Вот, значит, как?! И его положение защищает его? Ну ладно, официально я не могу ничего сделать, но…

Я замерла и сконцентрировалась. Волна холодной ненависти почти зримо прокатилась от меня к этому гаду, неся в себе несколько симпатичных пожеланий.

— Запрещаю вам появляться при дворе месяц. Надеюсь, за этот срок вы наберётесь хороших манер, — открыла я глаза и резко прервала его поток славословий своему семейству.

— О, мне будет тяжело находиться вдалеке от вас, но я смиренно понесу наказание, — тут же заулыбался он, а меня так ощутимо затошнило от приторности его улыбки, что я только махнула рукой, отправляя его прочь с дороги.

— Молодец, — тихо похвалил меня Ладимир. — Учишься сдерживаться.

Я ощутила некоторую неловкость. Сказать Ладу, что на самом деле я совсем не сдержалась, а как раз наоборот?

— Я боялся, что повторится твоя выходка с герцогом, — разрешил мои сомнения Ладимир. Ничего я ему говорить не буду!

Эльфа, как персону значительную, я принимала в Большом аудиенц-зале. Посмотреть, что будет, сбежалось такое количество народа, что мне стало даже как-то нехорошо. Если меня снова задумают убить, страшно подумать, сколько народу пострадает!

Словно прочитав мои мысли, Лад наклонился:

— Не волнуйся, мы всё проверили. В сундуке тебя, правда, ожидает сюрприз, но безобидный, и даже более того, полезный для развития ситуации. Интересно, как его высочество Альмерлэль отреагирует…

Нет, он, конечно, меня успокоил, но и запутал. Что же там, в сундуке этого нежданного гостя с заковыристым именем?

Эльф меня порадовал: в отличие от графа явился минута в минуту, совершенно трезвым, серьёзным и, по-моему, немного напуганным. Голубоглазый блондин, даже на фоне и так невысоких эльфов не отличающийся большим ростом, худой, изящный как статуэтка. И это генерал пограничных войск?! Впрочем, понятно, папочка же у нас — владыка…

Возраст эльфа, разумеется, угадать было невозможно, но принц мне показался моложе окружающих его соотечественников. И длинную приветственную речь он произнёс с такой тоской на лице, что мне сразу вспомнилось, как я зубрила параграфы по физике в школе. Физику я не любила, и она отвечала мне взаимностью… Эх, как давно всё это, кажется теперь, было… Школа, университет, тот дом…

— …И позвольте в знак добрых намерений преподнести вам эти скромные дары, — с явным облегчением завершил принц, вырвав меня из воспоминаний.

Двое суровых эльфов шагнули вперёд, неся за ручки по бокам обещанный сундук, поставили на пол в нескольких шагах от меня, распахнули крышку. Блеснула в лучах заглянувшего в залу солнца золотистая ткань… взметнулась, накрывая эльфов, а из сундука вылетела тоненькая девушка, за пол секунды преодолела расстояние до трона, крепко обняла мои колени и, глядя снизу вверх отчаянными глазами, произнесла умоляюще:

— Ваше величество, не отдавайте меня им!

Я захлопнула начавший было открываться от удивления рот и перевела взгляд на уже выпутавшихся из полотна эльфов.

— Это же… — удивлённо начал принц, но один из сопровождающих довольно грубо встряхнул его за плечо, и эльф осёкся.

— Это же Тери! — вместо него закричала Алила, бросаясь к девушке. — Атерина, сестра Станти! Ты так изменилась! Тери, это я, Алила! — она заключила девушку в объятья.

— Здравствуй, — наклонился к Тери Лад и улыбнулся: — Рад тебя видеть живой. Мы решили, что ты тогда погибла.

— Я попала в плен, — помрачнела девушка. — И потом переходила от одного "мужа", — она презрительно выделила последнее слово, — к другому, когда конкурент убивал предыдущего или крал меня. Пока не досталась его брату, — девушка махнула рукой в сторону растерянно хлопающего глазами принца. Мрачные эльфы вокруг него помрачнели ещё больше.

— Я не знал, что она в сундуке, — промямлил он.

— Конечно, не знал, а то бы отправил обратно! — фыркнула Тери и обернулась ко мне: — Ваше Величество, позвольте мне остаться дома, прошу вас.

— Разумеется, — кивнула я и строго поглядела на эльфов: — А с вами, господа, нам предстоит долгий конструктивный диалог касательно необходимости возвращения на Родину ВСЕХ подданных Великого объединённого королевства.

— Д-да, — поспешил уверить меня эльф. — Я рад буду обсудить с вами любые вопросы.

И вымученно улыбнулся. Жуткое зрелище. Я, наверно, так же выглядела бы, кокетничая с ним — в глазах тоска, на лице кривой оскал, маскирующийся под улыбку. Что там Лад говорил: ухватится обеими руками за возможность? Ну-ну… Мы обменялись ещё несколькими общими фразами, и аудиенция закончилась. Конструктивный диалог откладывался до ужина тет-а-тет…

Я сидела в будуаре, задумчиво рассматривая собственное отражение. Усталое, строгое лицо, взгляд, в котором трудно что-либо прочитать. Куда исчезла моя непосредственность?! Только изредка показывается на поверхность. А так — настоящая королева. Только безрадостная какая-то… Вот если бы рядом был Адрей, можно было бы чуточку поныть, потом прижаться к его груди, слушая утешения, и посидеть в обнимку пару минуточек. И с новыми силами отправляться в бой. А то к Ладу с этим не пойдёшь, он, конечно, коротко пожалеет, а потом прибавит: А теперь ты должна… или: Тебя уже ждут… или: Необходимо, чтобы ты… И весь эффект от сочувствия пропадает. Тьфу! Разбередил Нар мои раны. Хочу, чтобы Адрей был рядом! А пока нет возможности… Этим же вечером разберусь с эльфом и — к братьям.

Мои размышления прервала одна из камеристок, проскользнув в будуар без стука. Она тут же поспешила объяснить пренебрежение дворцовым этикетом:

— Госпожа, я нашла, кто докладывает о ваших делах в газету…

Я навострила ушки, внимательно выслушала её и отпустила. Через пять минут после её ухода раздался новый шепоток:

— Госпожа, я знаю, кто передаёт журналисту информацию о вас…

Сценарий повторился ещё дважды. Я подумала некоторое время, позвонила в колокольчик и сказала появившейся пятой камеристке:

— Закрой за собой дверь и садись.

Персик послушалась, преданно глядя на меня. Я помолчала, изучая её, потом спросила:

— За что на тебя так взъелись остальные камеристки?

Персик открыла рот и удивлённо посмотрела на меня. Подумала и сказала обиженно:

— Они думают, я к вам подлизываюсь. И вы меня выделяете, прозвище вон только мне придумали, всех остальных по именам зовёте…

Я только хмыкнула: Персик обращала на себя моё внимание исключительно нестандартными замечаниями, да и я сама никак не выделяла её. Наоборот, привычка звать её "фруктовым именем" могла показаться оскорбительной.

— Тогда понятно, почему они единодушно решили представить всё так, будто это ты рассказываешь обо мне журналистам.

Персик неожиданно резко покраснела, опустила голову и принялась скручивать в узел ткань юбки. Опаньки…

— Или это правда?

Персик уже не покраснела, а побагровела, и за юбку я испугалась — вот-вот порвёт.

— Так правда? — я помолчала и спросила: — Зачем?

Персик что-то прошептала.

— Я не слышу, говори громче.

— Жалованье… — донеслось до меня.

— Тебе не платили жалование, и ты решила так заработать?

Персик кивнула.

— Так нужны были деньги? — устало спросила я.

Персик снова кивнула.

— Я думала, вы все из обеспеченных семей, ты хорошо одета… — я запнулась, обратив внимание на обувь девушки — старые, изношенные туфли, которые она тут же спрятала под подол, заметив мой взгляд.

— Камеристка королевы должна хорошо выглядеть, — тихо, но с гордостью сказала она. — Я была очень рада, что получила эту должность…

Из рассказа Персик я поняла, что радовалась она недолго. Это все остальные могли себе позволить дожидаться, когда финансовое положение Её величества стабилизируется, а семья Персик благодаря мотовству её покойного батюшки не в состоянии была похвастаться богатством. Девушка бросила работу гувернантки ради призрачной возможности быть ближе к королеве и в перспективе получать неплохое жалование. Но время шло, денег в кармане не прибавлялось, а находящиеся на её попечении мать-вдова и две младших сестры никуда не делись. И тогда она решила, что "Королевский вестник" заинтересуется информацией из первых рук о самой загадочной личности современности — новоиспечённой королеве.

— Ты хоть соображаешь, что статьи этого журналиста мне вредят?! — возмутилась я, вставая, и принялась расхаживать по комнате.

— Неправда! — вдруг горячо бросилась защищать писаку Персик. — Она вас нигде не ругает! Она пообещала мне, что не скажет про вас ни слова неправды!

— Она? — насторожилась я, а Персик осеклась и побледнела. — Так, давай мы прекратим играть в угадайку, и ты мне всё выложишь начистоту? Кто эта "она"?

Если Персик и собиралась признаваться, то я об этом не узнала: в дверь без всякого стука влетела Алила, волоча за собой Олесю. "Местная" подруга довольно грубо толкнула ко мне "домашнюю":

— Вот!

— Что? — не поняла я, удивлённо глядя на возмущённую Олесю: — Что случилось?

— Это пусть тебе эта психованная расскажет! — махнула Олеська рукой в сторону Алилы.

— Сама психованная, дрянь! — Алила сделал попытку вцепиться Олесе в волосы, та не растерялась, подставила подножку…

— А ну, прекратите! — резко приказала я. Удивительное дело, но они послушались. — Алила, почему ты так себя ведёшь с Олесей?!

— Потому что эта мерзавка пишет эти дрянные статейки! — рассердилась Алила уже на меня, очевидно, за недогадливость. Я только перевела удивлённый взгляд на Олесю. Подруга пылала праведным негодованием, но, как оказалось, не по тому поводу:

— Это не дрянные статейки! Это хорошие, правдивые статьи! Вся информация собрана мной самой либо получена из первых рук!

Я перевела глаза на Персик, поняла, что она вот-вот разревётся и коротко приказала:

— Вон.

Когда за камеристкой закрылась дверь, я обернулась к Олесе:

— Ты хоть понимаешь, что подобные опусы вредят Ладу?!

— Да ты света белого не видишь за этими королевскими делами! — яростно защищалась подруга. — Раньше мы с тобой спокойно могли часами болтать, а теперь ты буркнешь "привет" и несёшься на очередное совещание. Ладимир тебя просто эксплуатирует!

— И ты решила открыть народу глаза на это, да? — мрачно спросила я, очень кстати вспомнив, что Олеська училась на журфаке и всегда ратовала за свободу прессы.

— Знаешь, как обрадовался редактор? Их "Вестник" тихо подыхал, поскольку печатал всякую муть по заказу правительства. Теперь мы — свободная, независимая газета…

— Которая будет издаваться только после моей личной цензуры, — завершила я за неё.

— Только если это правда будешь ты, а не Валтарис, — тут же выставила условие шантажистка.

Я кивнула, мы торжественно пожали друг другу руки, и я попросила:

— Девочки, мне надо немного подумать одной, хорошо?

— Конечно, мы понимаем, как ты устаёшь, — тут же посочувствовала Олеся и демонстративно первой вышла за дверь.

— Алила, спасибо, — поблагодарила я подругу за проделанную работу. — Как ты её вычислила?

— Я сразу поняла, что это кто-то приближенный ко двору, — Алила присела в кресло рядом с туалетным столиком, я опустилась напротив. — Уж слишком много журналист знал такого, что происходило за пределами твоих покоев. То есть камеристка не могла ей это передать. Тогда я стала вспоминать, кто когда присутствовал…

— И ты всех вспомнила? — поразилась я — не подозревала в Алиле такой наблюдательности.

— Я поняла, что автор — женщина, потому что мужчина ни за что не стал бы обвинять "своего" и жалеть женщину, — заявила Алила. Логика была сомнительная, и мужчина не преминул бы назвать её "женской", а то и "феминистической", но сейчас следовало признать, что Алила всё же оказалась права. — А потом я просто вспоминала, кто в каком платье был, и так вычислила ту, кто была на всех мероприятиях. Смоталась к Сеги, он подтвердил, что в редкие часы досуга жена постоянно что-то пишет. Правда, я умница? — довольно воскликнула Алила.

— Умница, — кивнула я. — А когда они успели пожениться?

— Да почти сразу после твоей коронации, — пожала плечами Алила. — Ты была так занята тогда делами, что тебя решили не отвлекать.

Поболтав ещё какое-то время, я и Алилу отпустила. Если честно, я была ужасно обижена — решили не отвлекать, это где ж это видано! Подруга, подруга, а на свадьбу не пригласили! И Олеська вон, оказывается, дуется на меня. Персик, к которой я всегда хорошо относилась, так меня подставила, но ведь у неё и выбора-то особого не было! И что теперь мне с этими двумя делать?! Фу, как я не люблю такие ситуации! Когда у меня наконец будет нормальная жизнь?!

И тут меня осенило. Кто, кроме меня самой, эту жизнь может мне обеспечить? Никто! Значит, как бы я не боялась, что Лад меня будет ругать, эльфийское высочество подождёт. И совет по поводу развития внешней экономики подождёт. И подписание очередных двух десятков указов тоже.

Я иду к папе, и пусть он сам всё это разгребает!

Глава восьмая, в которой события принимают неожиданный оборот

Я решила, что лучше не сразу тащить папу обратно — можно и мирно погостить у него, отдохнуть денька два-три. И перекладывала вещи, раздумывая, что бы взять, когда в руки мне попалась книга, заложенная листком. Я машинально открыла её, развернула сложенную вдвое бумагу и обнаружила предсказание. Так вот где оно было! Давно искала, всё собиралась потрясти Лада на тему: сбылось оно или нет. Я перечитала предисловие Тана и задумалась: если автор предсказания ушёл на Грань, но когда я пришла туда, его там не было, значит, он как-то выбрался. И тётушка может знать, как!

Я позвонила в колокольчик, дежурно отругала появившуюся Персик, закончив тираду сакраментальными словами: "Надеюсь, это не повторится!", прервала благодарности пополам с рыданиями и приказала найти мою родственницу. Персик умчалась и буквально через пять минут предоставила мне искомый объект: оказалось, Иптазээ сама шла ко мне, предупредить, что Лад уже рвёт и мечет, гадая, куда запропастилась королева. Ведь камеристки, выполняя приказ, дружно заявили, что "её величество не велела говорить". Когда я изложила ситуацию тётушке, она только пожала плечами:

— Он ушёл, когда я пришла на Грань, а куда направился — не знаю. Он не потрудился мне сообшить, собственно, просто сразу сбежал.

Я испытала огромное разочарование и устало опустилась в кресло.

— Слава, что с тобой?

Не знаю, почему, может, я уже не в силах была держать это в себе, но я вывалила на тётушку подробный рассказ о моей самой большой тайне. Иптазээ отнеслась с пониманием, о подорванном душевном здоровье и не заикнулась, наоборот, надолго задумалась, время от времени принимаясь что-то чертить в воздухе и шевеля губами.

— Чисто теоретически, — начала она. — Нар прав, и ты можешь забрать Адрея с Грани силой желания. Но тут есть проблемы. Во-первых, очень сомневаюсь, что Челси добровольно пойдёт с тобой. Да и оставлять такого опасного врага в живых — неразумно.

— Ты мне сейчас Лада напоминаешь, — заметила я. Тётушка смутилась:

— Ты права. Оставим пока это. Во-вторых, тебе надо будет очень чётко сформулировать своё желание, чтобы не вытянуть с грани призрак Адрея вместо него самого. Ну и, в-третьих, — она вздохнула. — По моим приблизительным подсчётам от такого желания твоя жизнь сократится почти вдвое. Но, поскольку Адрей всё равно столько не проживёт, думаю, тебе это не так уж и важно.

— Совершенно не важно, — кивнула я. — Две тысячи лет — это же так много!

— Уже, думаю, на сотню-другую меньше, — покачала головой Иптазээ. — Ты успела за три месяца со времени пробуждения спонтанных способностей пожелать очень многое, и продолжаешь желать. Кстати, думаю, тебе будет интересно узнать, что оскорбивший Лери мерзавец до отъезда успел трижды поваляться на полу, вопя, что у него в узел завязывается сама знаешь что. И ему очень, очень больно, — тётушка кровожадно ухмыльнулась, сверкнув ящеричьими глазами.

— А Лад не заметил моего пожелания, — пробормотала я смущённо. Вычислили!

— Он так устаёт, — сочувственно вздохнула Иптазээ.

— Я рада, что вы всё же мирно сосуществуете, — заметила я.

— Да я бы не сказала, — хмыкнула Иптазээ. — Он по-прежнему язвит по поводу и без.

Я пожала плечами:

— Не знаю, за что он на тебя так взъелся, обычно он гораздо более сдержан, даже когда меня ругает, — я повертела в руках листок с предсказанием. — Лучше не буду ему попадаться на глаза… Иптазээ, а ты не знаешь, оно сбылось?

— Что? — не поняла тётушка. Я протянула ей листок и рассказала, с чего всё началось. Я так увлеклась живописанием своих перипетий, что не сразу заметила, как тётушка покраснела и съёжилась.

— Иптазээ, ты чего?

Тётушка прокашлялась и нервно попросила:

— Ты только держи себя в руках, хорошо?

— Обнадёживающее начало, — хмыкнула я. — Что, ещё не сбылось, да? Мне снова предстоит мучиться?!

— Слава, — слабо проговорила Иптазээ. — Ты только не подумай… Предсказание, как говорит твой младший брат, чистой воды липа. Я чудом осталась в живых после гибели королевской семьи, потому что гостила у родственников на Исмере. Прав на трон у меня не имелось, ведь последнему королю я приходилась очень дальней родственницей, а его сына так и не нашли. Но я была молодая и глупая, и решила, что хочу стать королевой Великого объединённого королевства. Собиралась совершить государственный переворот и, чтобы привлечь на свою сторону проклятые рода, написала это предсказание и подкинула им. Речь в нём шла как бы обо мне, я же не думала, что объявится ещё одно "дитя королевской крови". Потом меня заманили на Грань, и все решили, что оно про будущее…

С минуту я молчала, хлопая глазами, потом медленно сказала:

— Кажется, сейчас я буду кого-то убивать.

— Слава! — тут же встрепенулась тётушка. — Я ведь не знала, что…

— Да я из-за тебя во всю эту историю вляпалась! — закричала я. — Из-за тебя нас нашли, мою сестру с мужем убили, моего любимого убили, меня с семьёй разлучили, я столько мучилась и страдала…

Я осеклась. А ведь не сделай этого Иптазээ, я бы так никогда Адрея бы не встретила. Да и всех остальных — тоже. Но как же я устала, как хочу жить нормальной жизнью! Восстановить дружеские отношения со всеми позабытыми из-за королевских дел друзьями и подругами, отдыхать душой в оранжерее Нара, летать с хаклонгами, напроситься на уроки живописи к Гергию, и, самое главное, наконец-то спокойно жить с любимым!

Я вздохнула, взяла листок бумаги, ручку, быстро написала необходимый документ, поставила подпись и малую королевскую печать и вручила Иптазээ:

— Искупай вину.

Тётушка с большим сомнением прочитала мой декрет, объявляющий её временно исполняющей обязанности королевы, тяжко вздохнула, но не стала пытаться избежать наказания. Я собрала кое-какие вещи и напомнила:

— Ты за старшую.

Тётушка улыбнулась успокаивающе, я зажмурилась и пожелала оказаться рядом с папой.

Открыв глаза, я поняла, что отчаянно ему завидую. Я стояла на веранде выкрашенного в белый цвет дома, вокруг цвёл сад, причём никакого намёка на забор я не заметила, он простирался, насколько было видно глазу. С кухни через окно доносилось многообещающее шкворчание и плыли такие ароматы, что я почувствовала, как прямо-таки истекаю слюнками. И, конечно, ничуть не удивилась, обнаружив там маму, активно готовящую второе — кастрюля с супом уже стояла в сторонке. Папа сидел за столом и с расслабленным видом читал газету. Хлопнула дверь, прибежал растрепанный Витька, схватил бутерброд, крикнул, в ответ на мамино: "Положи обратно и садись, скоро обед!" — что его ребята ждут, и унёсся. Мама вспомнила, что давно не проверяла, как там Олежка, и поспешила наверх — я услышала, как заскрипела лестница под её ногами.

И, тяжело вздохнув, я поняла, что никуда я папу гнать пинками не буду. Моя семья прекрасно живёт здесь, зачем им дворец, покушения, налоги, лесть и лицемерие, эльфы и оппозиция? А я маму знаю, она увяжется за папой. Витьку с Олежкой тем более одних не оставить. Похоже, всё же придётся оставаться королевой… Я глубоко вздохнула, обогнула дом и вошла.

Обнимали меня всем скопом, наверное, минут десять. Потом сели за стол, и мама накормила меня до отвала, отыгрываясь за всё упущенное время, прошедшее с последнего нашего совместного ужина — я ведь такая тощенькая, в чём только душа держится! Потом пришлось ещё и сделать подробный отчёт о том, где я, что я и как я. Потом, следуя принципу: накормил — уложи спать, мама беспрекословно отправила усталую доченьку в её комнату. И только с утра мне наконец дали возможность узнать, что у них-то происходит.

Оказалось — ничего существенного. Папе пришлось рассказать всё маме, и она устроила ему такое, что папа до сих пор ёжился. Но идею необходимости переезда осознала, разглядев, что за "большая серая собачка" за ними гонится. А пока она находилась в шоковом состоянии, папа быстро схватил их с Витькой и Олежкой в охапку и сбежал. Из одного мира в другой, из одного в другой… У эльфов магии не хватило за ним гоняться, а Челси пришлось озаботиться более насущными проблемами, в виде зашевелившихся проклятых родов и объявившейся на земле Королевства наследной принцессы (это уже я сама сообразила). В общем, живут они здесь тихо-мирно, мама ведёт домашнее хозяйство, папа работает врачом, разъезжая по окрестным усадьбам, Витька болтается в рощах с соседской ребятнёй и до ужаса радуется отсутствию школы даже в перспективе — здесь принято получать домашнее образование. Которым мама как раз с Витькой и занималась наверху, заявив, что приход сестры — не повод пренебречь физикой (судя по тоскливому лицу, Витька явно не разделял её мнения), пока мы с папой пили чай на кухне, и он дополнял рассказ об их житье-бытье.

— А откуда у вас здесь дом? — удивилась я.

— Я его купил, ещё когда жил здесь до встречи с твоей мамой, — объяснил папа. — Пришлось, конечно, многое подновить, перекрасить, обои переклеить, но он ещё сто лет простоит. Слава… — папин голос изменился, — я ведь знаю, почему ты пришла.

— Да? — хмыкнула я.

— Я не могу вернуться, — вздохнул отец, отворачиваясь. — Да и у тебя всё отлично выходит. Мы за тобой всё это время наблюдали в зеркало, мама-то, конечно, переживала, но я видел, что ты справляешься, что у тебя всё хорошо…

Я онемела. Хорошо?! У меня всё хорошо?! Когда я умирала от тоски по Адрею, у меня всё было хорошо?! Когда вытаскивала из пыточной окровавленного Станти, а из-под хлыста Челси — измученную Лери?! Когда металась, пытаясь найти способ спасти Алилу, когда взорвалась бомба, когда хорошая подруга так подставила…

Я резко встала.

— Пап, я пойду.

— Даже не погостишь? — удивился отец.

— Да, пора мне, — медленно выговорила я, отворачиваясь к двери. — Проверю, как там без меня моё "хорошо". Я ещё зайду.

— Слава, — скрипнул отодвигаемый стул — отец встревожено приподнялся, — ты же понимаешь, я должен был тогда спасать маму, Витьку и Олежку!

— Да, пап, — я так и не обернулась, опасаясь расплакаться. — Это я понимаю.

Я зажмурилась и мучительно захотела оказаться дома.

В своей спальне я упала ничком в кровать и, не обращая внимания на встревоженно что-то лепечущих и суетящихся вокруг меня камеристок, разрыдалась. Нет, как раз то, что папа должен был остальных прятать, я понимаю. Но почему он ни разу не пришёл, и маму не отпустил, и даже письмо не прислал? Так боялся, что их найдут? Или боялся, что я его всё же заставлю быть королём? А почему я должна за всех отдуваться? Почему он меня никак не поддержал, ни разу не навестил? Трус, трус, трус! Оставил одну, конечно, у меня же "всё хорошо"! Всё хорошо! Я истерично засмеялась и снова разрыдалась. Девушки наперебой бросились меня утешать, и, хотя я не вслушивалась, постепенно до меня начало доходить, из-за чего я, по их мнению, так расстроена.

Я оторвала лицо от скомканного покрывала, выпустила лапу встревожено мяукающего Клипса, тыльной стороной которой я в перерывах между судорожными всхлипами вытирала глаза, и подняла голову:

— Лад и?..

Камеристки так синхронно закивали, что я почувствовала, как меня укачивает. Благодарно погладив грифона, я села, вытерла глаза и жадно спросила:

— Что, правда?

Они снова закивали.

Я соскочила с кровати и понеслась к двери. Ну вот не верю! Стоп! Я притормозила:

— А где?

— У него в гостиной, — с готовностью сдала моего верховного советника Персик, и хотела перейти к деталям, но окончания я уже не услышала, потому что на всех парах неслась по коридору. Я хочу это увидеть своими глазами! Неужели Лад наконец-то…

У дверей в его покои гвардейцы смущённо преградили мне дорогу.

— Так, это что, бунт?! — я гордо выпрямилась и попыталась метнуть глазами молнию. — Кто тут королева, я или он?

— Вы, — согласились гвардейцы и с серьёзнейшими лицами отошли в сторону. Хотя, подозреваю, невозмутимость — показная… Я собралась с духом, постучалась и распахнула дверь.

— Дьявол, я же сказал!.. — раздался рык Лада, потом он осёкся, увидев меня, а его пассия с визгом натянула на себя покрывало, уронив тяжело плюхнувшийся на ковёр печально знакомый "Свод законов Великого объединённого королевства".

— Ага! — радостно завопила я. — Попались!

— Слава, закрой за собой дверь, ты не одна тут такая любопытная, — попросил Лад, садясь и реквизируя у своей подружки угол покрывала.

Я обернулась, успела заметить мгновенно отпрянувших гвардейцев и парочку фрейлин, шагнула внутрь и послушалась.

— Так-то ты присматриваешь за моим королевством, пока меня нет?! — грозно вопросила я.

— Слава, я… — хором начали оправдываться они, переглянулись и засмеялись.

— Мы поспорили по поводу одного закона, — смущённо объяснила тётушка, натягивая покрывало едва ли не на голову.

— Да, гхм, — внёс свою лепту в объяснения Лад, отводя глаза. — Поспорили. Серьезно разошлись во мнениях, так разошлись…

— Что сошлись, — хихикнула тётушка, а Лад заявил:

— А всё-таки, я был прав.

Иптазээ мгновенно вынырнула из-под покрывала, прижалась к плечу Лада и, ласково заглядывая в глаза, бархатным голоском попросила:

— Милый, уступи мне разок, а?

Лад помялся и неожиданно вздохнул:

— Ладно.

— Вот увидишь, окажется, что я была права! — торжествующе объявила тётушка и обернулась ко мне: — Слава, кинь мне платье, пожалуйста.

— Пожалуйста, — засмеялась я, выполняя её просьбу. — Ладно, голубки, вы отдыхайте, я пойду государственными делами займусь. Эльфами всякими… — я развернулась к двери.

— Слава, пункты… — попытался напомнить Лад, но Иптазээ мягко закрыла ему ладошкой рот:

— Она помнит.

Лад не стал настаивать, и я, довольно улыбаясь, вышла из комнаты. Как благотворно тётушка действует на моего верховного советника, красота! Совет им да любовь! А главное, теперь я знаю, кто будет вместо меня королевой, когда я буду уходить в отпуск. А делать я это буду часто…

У дверей гостиной обнаружилась сидящая прямо на полу Алила. Подруга грустно подпёрла одним локтём голову, губы надуты, в глазах вселенская тоска.

— Видела?

Я кивнула и осторожно спросила:

— А из-за чего ты так расстраиваешься?

— Да я так надеялась, что вы с Ладом всё же… поладите! — вздохнула она, убирая руку и выпрямляясь. — И я бы нянчила маленьких хорошеньких племянничков, похожих на вас…

Я засмеялась:

— Учитывая то, какой у Дава бывает утром умученный вид… шесть дней из семи… ты рискуешь скоро нянчить своих собственных детишек!

Алила, уже было начавшая вставать, плюхнулась на пол, прижала руки к животу и с выражением безоглядного ужаса прошептала

— Ой… я же могу быть беременна…

— А чего ты так испугалась? — встревожилась я.

Вместо ответа Алила закатила глаза и издала такой вопль, что я вздрогнула, дверь в комнату мгновенно распахнулась, открывая нам уже одетых Иптазээ с Ладом, от входа в покои прибежали гвардейцы и прилетел Клипс, волоча за собой Лери.

— Аааа! — Алила вскочила, по-прежнему прижимая одну руку к животу, и бросилась на шею Ладу. — Ла-аади-иик….

— Что случилось?! — испуганно обнял её брат, встревоженно оглядываясь. Остановился на мне, я только пожала плечами:

— Сказала, что такими темпами у них с Давом скоро свои де…

Мои объяснения снова прервал стон-вопль подруги, повисшей на шее у Лада.

— …дети появятся, — завершила я.

Лад мгновенно посерьёзнел, повернул сестру и приложил руку к её животу, что-то успокаивающе шепча. Очевидно, он нашёл нужные слова, потому что стоны Алилы постепенно начали затихать и вот уже она, шмыгнув носом, мужественно отстранилась от его плеча — только чтобы повиснуть на плече Дава, который, тоже бормоча что-то утешительное, увёл её. Я озадаченно посмотрела им вслед, потом перевела взгляд на Лада.

— Алила беременна, — сказал он.

— Так это же здорово! — расцвела я улыбкой, и тут же завяла, увидев хмурое лицо Лада. — Или нет?

— Пока она единственная, — вздохнул Лад. — И ты видела, какую истерику она устроила, узнав? Я боялся ей сказать, чтобы не вызвать подобную реакцию.

— Но из-за чего она так перепугалась? — всё ещё не понимала я.

— Слава, — вмешалась Лери. — Ты просто не понимаешь, какой это подарок, наконец забеременеть, уже смирившись с тем, что у тебя никогда не будет детей! Мы ведь думали, что из-за нашего заклинания это может и не произойти никогда. Проклятье сняли, а никто не… Алила просто поняла, какая огромная ответственность на ней лежит, и какую хрупкую ценность она получила… — голос Лери неожиданно сорвался, и девушка отвернулась. Клипс мгновенно заурчал как трактор и полез тыкаться головой в её ладони, напрашиваясь на ласку.

— Ясно, — вздохнула я. — Ну что ж, будем надеяться, что Алила первая, но не последняя.

Я выскочила за дверь и поспешила прочь по галерее. Охрана, видимо, догадалась о моём желании побыть одной и отстала. Я скользнула на балкон, подошла к парапету, отвернулась, делая вид, что любуюсь пейзажем, зажмурилась, сконцентрировалась и, чётко сформулировав, отчаянно пожелала.

Открыла глаза и поспешила в покои. Камеристкам надо ещё привести меня в порядок, а до обеда с его эльфийским высочеством, если я прямо сейчас отправлю послание, останется не так уж и много времени. А потом — к братьям, за поганой крысой по имени Челси. А то вокруг все друг друга любят, женятся и детей заводят, одна я как белая ворона. Обидно. Тоже хочу!

Глава девятая, в которой всё становится на свои места

Моя предпоследняя большая проблема тоскливо куковала за накрытым столом — я всё же опоздала, хотя и не превысила традиционный лимит в четверть часа. Увидев меня, принц вскочил и бросился отодвигать стул. Я кивком поблагодарила и жестом предложила его высочеству занять место напротив. Он послушался, и некоторое время мы просто наслаждались обедом. Эльф не возражал, судя по скорости, с которой он подчищал тарелку за тарелкой, голод его мучил гораздо больше, чем меня. Ещё его высочество регулярно подливал себе вина. Для храбрости, не иначе — Альмерлэль явно предпочитал смотреть в тарелку, а не в мою сторону. Имя эльфа удалось запомнить только потому, что я приказала камеристкам твердить его всё время, пока они меня одевали. Но всё равно опасалась, что язык завяжется в узел при попытке его произнести, поэтому обошлась титулом:

— Как вам ужин, ваше высочество?

— Благодарю, прекрасно, — тут же поспешил ответить эльф, слегка заикаясь, и снова потянулся к почти пустому графину с вином. Я опередила его и отставила ёмкость подальше:

— Потом. Сейчас вы мне нужны в здравом уме и трезвой памяти.

Эльф бросил на меня затравленный взгляд, панически дёрнулся к дверям, осел на стул и уставился в скатерть, спрятав под ней руки.

Та-ак. Надеюсь у него там не очередной кулон-браслет-шкатулка?!

— Ваше высочество, позвольте взглянуть на ваши руки, — предельно вежливо попросила я. Нет, конечно, возле стола под видом служанок застыли Сения и Ати, Ари прячется за гобеленом у окна, возле дверей чинно стоят гвардейцы, но всё же…

Эльф удивлённо вскинул брови, но руки из-под стола вытащил и даже протянул мне. Половина ранее явно ухоженных и даже, по-моему, покрытых прозрачным лаком ногтей была изгрызена, что называется, до корней.

— Так, а теперь, ваше высочество, кладите руки на стол и рассказывайте, из-за чего вы так нервничаете.

Эльф было открыл рот, но тут же закрыл его. Я подождала и напомнила:

— Вы же знаете, что только…

Стоп, какое ещё "чистосердечное признание облегчает наказание"?!

— …только на доверии нам удастся построить взаимовыгодные отношения. Выгодные не только нашим странам, но и нам самим.

Эльф вздохнул, но не заговорил. Так, надоели мне политесы:

— Альмерлэль, быстро рассказал, в чём дело!

— Я… — пискнул принц, озадаченно захлопал белёсыми ресницами, опомнившись, но продолжил шёпотом, наклонившись ко мне через стол: — Наставник приказал мне соблазнить вас и уговорить подписать брачный контракт. Но я не хочу, потому что вы совершенно не в моём вкусе. Я думал, что если напьюсь, то получится, но не выходит. Я, конечно, понимаю, что вам очень жаль, но…

— Да ни капельки мне не жаль, — прошипела, машинально тоже наклоняясь. — Вы тоже не в моём вкусе!

— Это ещё почему?! — возмущённо выпрямился эльф, от обиды даже забыв о конспирации и повысив голос, но опомнился и снова наклонился, немилосердно пачкая в соусе кружевной воротник: — Я эльф!

— Грязный эльф, — уточнила я и, пока он оттирался, развила мысль: — Мелкий, невзрачный, неинтересный эльф.

— Я принц! — высказала следующий аргумент особа голубых кровей, сверкая на меня такого же цвета глазами.

— А я королева, — отрезала я.

— Моё королевство больше, — злорадно заметил принц, надуваясь от гордости.

— Оно не твоё, — осадила я его. — Ты всего лишь четвёртый сын в семье, перспектив у тебя никаких. Так что сам понимаешь, ты мне не ровня, и как принц-консорт совершенно не подходишь. Но у меня есть к тебе встречное предложение, — я жестом фокусника извлекла из складок платья книжицу договора и сунула её эльфу. — Пункты пятый, шестой, восемнадцатый и двадцать третий. Изменения я внесла, тебе осталось только согласиться, составят чистовик, и ты его подпишешь этим же вечером.

Эльф пролистал договор, ознакомился с изменениями и заявил:

— Это недопустимо!

— А взамен ты получаешь возможность остаться здесь, жениться на хорошенькой девице из благородного рода, которую никто у тебя не отберёт, и получить полную независимость что от отца, что от наставника.

Эльф, открывший уже было рот для возражений, на последних словах закрыл его, подумал и уточнил:

— Полную?

— Да, но об этом придётся позаботиться и тебе самому, — я перегнулась через стол и выразительно постучала пальцем по раскрытому договору. — Ты должен не только подписать договор, но и сделать так, чтобы он соблюдался.

— Это будет непросто, — неожиданно здраво, без паникёрства, заметил эльф.

— Так постарайся, — отрезала я. — Или хочешь сказать, что ты отдавал приказы без визы своего наставника? Или, может, Владыка оставлял тебе хоть какую-то свободу действия?

Судя по горящим щекам эльфа, я попала в точку. Так, теперь дожмём…

Но продолжить мне не дали — возле стола неожиданно возникла мужская фигура. Ати бросилась загораживать меня, Сения выхватила из рукава стилет и коварно напала на гостя сзади, Ари выскочила из-за гобелена и замахнулась метнуть нож, от дверей к нам рванулись гвардейцы, его высочество трусливо сползло под стол…

— Да вы чо тут все, сдурели?! — заорала фигура знакомым голосом, уворачиваясь.

— Федька! — радостно завопила я и бросилась братишке на шею. Он стянул шлем и неожиданно крепко прижал к закованной в броню груди:

— Привет, сеструха!

— Ты меня сейчас раздавишь, — просипела я, братец опомнился и отпустил меня.

— Ну, как у вас тут дела?

— Всё хорошо, — неуверенно ответила я, осторожно щупая рёбра. — А у вас там?

— У нас уже здесь, — непонятно ответил Федька и в ответ на мой недоумевающий взгляд преспокойно заявил: — Челси пришёл капец, кто остался в живых — сдались, они там Ладу под присмотром Тана плачутся, чтобы их не вешали.

— Где?! — возмутилась я. Ну кто тут королева?! Почему я всё узнаю последней?!

Словно в ответ на мои слова в дверях появился слегка запыхавшийся Дав:

— Ваше величество, господин верховный советник просит вас присоединиться к нему и к их высочествам в Зеркальной зале для принятия капитуляции оставшихся сторонников бывшего главы Совета.

— Сейчас, — кивнула я и перевела взгляд на уже покинувшего убежище эльфийского принца, смущённо ёрзающего на стуле. — Федька, у меня для тебя задание международной важности.

— Пришить эльфа? Да не вопрос, — тут же согласился братец.

— Без членовредительства! — повысила я голос и представила их: — Альмерлэль, принц эльфийский — Фёдор, наследный принц моего королевства. Федя, будь другом, уговори его высочество подписать договор. Только ласково, принц нам всем нужен живым, здоровым и довольным жизнью!

— Можно и ласково, — неожиданно согласился брат, садясь на моё место, и повернулся к эльфу, подозрительно посмотрел на него и спросил. — Тебе сколько лет вообще?

Принц помедлил, но буркнул:

— Девятнадцать.

— Сколько?! — хором воскликнули мы.

— Ну и что такого? — совсем по-мальчишески набычился принц.

Тьфу! А я ведь чувствовала, что он ещё…

— Мелочь, — озвучил мои мысли братишка, нагло забывая о том, что он этой мелочи на два года младше. — Ну-ка, что там за договор… — Федька цапнул книжицу, открыл наугад, пробежал глазами пару строк и рявкнул: — Славка, какого… мы им целый залив отдаём?!

— Вот и займись этим вопросом, — нетерпеливо попросила я. — Ати, останься здесь и введи моего брата в курс дела. Сеня, Ари — за мной.

И я заторопилась в Большую аудиенц-залу. Всё-таки Гверфальф прав, надо как можно больше забот перекладывать на плечи родственников и подчинённых. Сразу появляется свободное время! Жаль только, что Челси убили. Кого я теперь оставлю вместо Адрея на грани?! Эх, ладно, что-нибудь придумаю…

По коридорам я почти неслась, но в залу вошла с подобающей королеве степенностью. Обогнув трон, я увидела Лада с Иптазээ и Тана, а напротив — изрядно потрёпанные остатки сторонников Челси, окружённые стражей. И, конечно, в залу умудрилось сбежаться невероятное количество народа. Когда только успели?!

Я шагнула к Тану, надеясь успеть обнять брата, прежде чем Лад загонит меня в рамки церемонии, но меня опередила Сения, бросившаяся к нему с воплем радости и облегчения. Тан обернулся, она запнулась, увидев располосовавшие его лицо шрамы, но тут же повисла у него на шее, покрывая поцелуями:

— Бедненький мой! Тебе так досталось! Тебе не больно? Ты не ранен?

— Всё в порядке, — смутился Тан, осторожно пытаясь оторвать от себя кузину, хотя было видно, что ему приятно. Но легче отобрать кусок мяса у Клипса, чем моего старшего брата — у влюблённой в него девушки, и я только улыбнулась, подходя к Ладу.

От пришедших сдаваться отделился высокий мужчина, в котором я с некоторым опозданием узнала Лега. И невольно обрадовалась, что с ним всё в порядке, может, оттого, что из-за его спины высунулась худенькая мордашка мальчика лет десяти. Всё-таки Челси вернул ему сына, даже странно…

— Ваше величество, — Лег опустился на одно колено. — Я и мои подчинённые осознаём всю глубину своего проступка и нижайше просим вас о помиловании.

— Вот так сразу о помиловании? — хмыкнула Иптазээ.

Лег ничего не сказал, только голову ниже опустил, зато Лад заметил:

— Погоди, мне кажется, у них кое-что для нас есть.

— Верно, — кивнул Лег, поднял руку и от толпы отделился ещё один человек, подал ему что-то, замотанное в ткань, судя по бахроме, ещё недавно бывшую роскошной занавеской. Лег снял покров, под которым обнаружилась птичья клетка, а в ней — невероятно жирная плешивая крыса. Животное дёрнуло голым розовым хвостом, подслеповато прищурилось, оглядываясь, и неожиданно завопило мерзким, режущим уши голосом и заметалось по клетке, едва её не опрокинув.

— Это что? — испуганно спросила я, отступив на шаг.

— Челси, — с удовольствием ответил Лег.

— Челси?! — поразилась я. — А почему он крыса?!

— Не знаю, — пожал плечами Лег. — Я в трансформационной магии не силён. Он уже давно начал в неё превращаться. Сначала мы не обращали внимания, а потом стали замечать, что он уменьшается, лысеет, зато в других местах шерстью обрастает, нос вытягивается, уши тоже… А потом и хвост появился, он его, конечно, тщательно прятал, но всё равно один из ребят увидел, и вскоре все об этом знали. А потом он заперся в своих покоях и вообще не выходил, приказы через дверь отдавал. Потом перестал отдавать, мы открыли дверь, а там никого, только крыса. Сообразив, что это Челси, мы посадили его в клетку, обезвредили самых активных сторонников того, чтобы сражаться дальше, и решили сдаться на милость Вашего величества.

Несколько секунд в зале царило поражённое молчание, и вдруг все разом заговорили, не стесняясь кто шёпотом, а кто и вслух обсуждать сногсшибательную новость. А я присела перед клеткой и внимательно посмотрела на крысу:

— А это точно Челси? Больно симпатичная зверушка…

Крыса яростно бросилась на стенку, совсем по-человечески пытаясь достать меня лапой через прутья, и Лег хмыкнул:

— Точно. Он и перед нами устроил целый спектакль, дал понять, кто он, и пытался командовать. Ваше величество, — понизил он голос, наклоняясь, и я тоже подалась вперёд. — Я не могу ответить на ваши чувства, я всё ещё помню мать моего сына.

— А? — не поняла я.

— Тогда, когда Челси послал меня убить вас, — начал Лег, а я про себя застонала: ещё одно покушение?! — Он обещал вернуть мне сына, и я согласился. Но не знаю как, вы увидели меня даже в темноте под балдахином, и сказали, что любите меня. После этого у меня уже просто рука не поднялась… А сына я забрал после превращения Челси. Но на ваши чувства…

— Да ничего страшного, — поспешила уверить его я и прикусила губу, чтобы не расхохотаться. Нет, ну бывают же совпадения! А Легу объясню позже, сейчас есть более насущные проблемы.

Я перевела взгляд на Челси:

— И всё же странно, — уже вслух заметила я. — Почему он вдруг ни с того ни с сего превратился в крысу?!

— А ты ему ничего не желала? — с подозрением спросил Лад.

— Превратиться в крысу — уж точно нет, — фыркнула я. — Чтоб его разорвало — да, было дело…

И тут до меня дошло. Крыса! Это желала моя бабушка крысе, шарившей в её подполе! И я тогда кипела гневом и думала, как Челси действительно похож на крысу! И потом, вспоминая об этом гаде, я уже по привычке называла его крысой!

— Ну, вообще-то желала, — призналась я. — Неосознанно… время от времени…

— Потому и сбылось, — удовлетворённый найденным ответом, просиял Лад. — Прямое воздействие блокировалось бы его защитой, а такое, подспудное и повторяющееся, со временем подействовало.

— О! — отреагировала я, снова переводя взгляд на крысу. Хотя… Раз это всё же Челси… Так, надо быстро, пока Лад ничего не понял!

Я зажмурилась, собралась, пожелала, чтобы исчез блок Лада, открыла глаза, присела, накрыла клетку тканью, схватила за кольцо наверху, снова зажмурилась и пожелала оказаться на Грани под возмущённый возглас моего верховного советника.

Открыв глаза, я поняла, что оказалась перед знакомым домом-замком. Я поспешила внутрь, не выпуская клетку из рук. Мой возлюбленный обнаружился на втором этаже, валяющимся поперёк кровати и меланхолично листающим книгу. Он поднял голову на звук шагов и вскочил:

— Слава! — не знаю, чего в голосе Адрея было больше — радости или негодования на мою глупость, но обнял он меня крепко — я едва успела отставить руку с клеткой. Адрей отстранился: — Ну что ты творишь… — он покачал головой, вздохнул, смирившись с фактом, и потянулся меня поцеловать. Решив не сердиться на укор в его взгляде (обо мне же беспокоится!), я ответила на поцелуй.

— А у меня для тебя приятный сюрприз и заманчивое предложение! — радостно объявила я потом.

— Ты уже — приятный сюрприз! — засмеялся Адрей.

— Нет, сюрприз ещё приятней! — я сдёрнула тряпку с клетки и сунула конструкцию под нос своей второй половинке.

"Половинка" брезгливо отшатнулась:

— Это что? Сюрприз?

— Угадай, кто это?! — торжествующе предложила я, ужасно довольная собой.

— Жирная облезлая крыса? — после секундного молчания облёк в слова очевидное мой парень.

— В принципе, да, — я повертела клетку, чтобы убедиться, что обсуждаемый объект никуда не делся. — Но вот скажи, кого ты ненавидишь больше всего на свете?

Адрей уже открыл рот, чтобы ответить, как сообразил и вытаращился на клетку, вернее, на её содержимое:

— Это Челси?!

— Он самый! — гордо ответила я.

— Но как?! — всё ещё в замешательстве вопросил Адрей.

— А вот так! — меня просто распирало от сознания собственного (пусть и растянутого во времени) успеха. — Желала, желала и дожелалась!

— Слава… — Адрей перевёл глаза на меня и засмеялся: — Да за это я тебе даже готов простить, что ты пришла сюда, не подумав, что для тебя…

— И тут я хочу внести своё заманчивое предложение, — прервала его я, ставя клетку на пол. Адрей настороженно посмотрел на меня:

— Признавайся, что ты задумала? И чего это тебе будет стоить!

— Да не волнуйся ты так! — деланно бодро успокоила я его, внутренне сжимаясь. Наступал самый ответственный и самый ненадёжный этап моего плана — уговоры любимого, излишне обо мне пекущегося. — Видишь ли, я подумала, что наверняка всё равно, кто остаётся — человек или животное. Вот пусть Челси здесь и кукует в гордом одиночестве!

Крыса, осознавшая печальные перспективы, истерично завизжала. Адрей хмуро пнул клетку, и тварь затихла.

— Судя по реакции Челси, это так, — ровно сказал Адрей. — Только вот я всё равно не смогу…

— Я уверена, что если я очень-очень сильно пожелаю, то сможешь, — твёрдо сказала я.

— Слава… — тут же попытался возразить Адрей, но я не дала:

— Только не говори про мою капитально сокращающуюся жизнь! Вот уж честное слово, никогда не собиралась жить аж две тыщи лет. И не расстроюсь, если проживу ещё всего лишь триста-четыреста! И вообще, две тысячи — это слишком много, люди должны жить, сколько им отмерено, жениться, рожать детей, нянчить внуков и умирать, когда приходит назначенное природой время. Кстати о детях: ты знаешь, что Алила беременна? Ну неужели ты не хочешь вскоре увидеть племянника или племянницу, я не говорю уж обо всех остальных!

Адрей молча выслушал мою тираду, сел медленно на кровать и опустил голову, сцепляя руки в замок. Хочет, знаю, что хочет.

— У меня получится, правда, я знаю, — уверенно сказала я.

Адрей сидел некоторое время неподвижно, размышляя, потом поднял голову и неожиданно улыбнулся:

— Знаешь, больше всего я хотел бы однажды увидеть наших с тобой детей!

Я рассмеялась облегчённо, шагнула вперёд и протянула ему руки:

— Ну так пойдём!

Адрей взял мои ладони и поднялся:

— Я никогда не смогу тебе…

— Ой, брось! — отмахнулась я. — Вот уж ты мне точно ничего не будешь должен! Я делаю это исключительно из сугубо эгоистических соображений: хочу тебя! — я собственнически обхватила его руками. — Хочу тебя рядом с собой, только для себя и только ТАМ!

— Тогда пойдём? — предложил Адрей, улыбаясь. В его глазах была такая вера в меня, что я кивнула, прижалась к нему крепче и отчаянно пожелала оказаться с любимым дома.

Клипс, на которого мы беспардонно рухнули, радостно поприветствовал незваного оккупанта моего царского ложа боевым воплем и четырьмя веерами когтей.

Глядя потом, как Адрей промывает глубокие царапины на руках и брызгается водой в вяло шипящего грифончика, сквозь смех пытаясь выговорить, что с таким домашним животным можно не беспокоиться о моей верности, я наконец-то вздохнула с облегчением. Враг повержен, королевой быть, пожалуй, не так уж и плохо, близкие и друзья живы-здоровы, мой любимый рядом — ну что ещё нужно для счастья? Ничего! Так что

Эпилог. Четыре с половиной года спустя

Тишину ночного дворца разорвал отчаянный крик. Полный возмущения, настойчивый недовольный вопль ввинтился в уши и с назойливостью зубной боли зазвенел, казалось, прямо у меня в голове.

— Да, солнышко, мама уже идёт, — простонала я, медленно ползя к краю кровати. Боже, как моя мама умудрилась вырастить аж четверых детей, если меня и одна уже почти добила?!

Неожиданно вопль прервался и сменился удивлённым писком, а потом дочурка и вовсе замолчала. Я подозрительно разлепила глаза и в полумраке спальни увидела, как Адрей укачивает малышку.

— Ты — чудо, — благодарно пробормотала я, с облегчением падая лицом в кровать и мгновенно засыпая.

Проснулась я уже поздно утром, настороженно приподнялась, но тут же успокоилась, вспомнив, что сегодня вернулась мама. Не знаю, как, но ей удаётся занимать внимание моей дочери до такой степени, что та за день ни разу не устраивает скандал. Теперь во дворце воцарится тишина, у меня не станет раскалываться голова от оперных экзерсисов моей малютки, а Адрей не будет ходить бледной испуганной тенью. Бесполезно ему объяснять, что просто малышке приснился кошмар или молоко в пузике не так улеглось. Как и все бывшие дети проклятых родов, он не просто души не чает в ребёнке, он дрожит над ним! Даром что Люська ни разу не чихнула за все восемь месяцев своей беззаботной принцессьей жизни…

А ещё, перерыв в материнско-отцовских обязанностях означает, что наконец-то муж будет пригоден к исполнению супружеского долга, ура! В конце концов, я соскучилась! Я посмотрела на спящего Адрея и тихонько потыкала его в плечо. Супруг даже ресничкой не шевельнул. Да, поторопилась я с оптимистическими прогнозами…

Я перевернулась на спину и потянулась. Эх-х, хорошо жить на белом свете! Особенно теперь, когда милый рядом, даром что в бессознательном состоянии. Ладно, пусть выспится…

А какое лицо было у Лада, когда он, прорвавшись через дружный строй камеристок, влетел в мою комнату, уже на ходу отчитывая меня за безответственность, и увидел, что я очень-очень занята, а главное, с кем… Надо отдать ему должное — извинился и вышел. Видимо, в шоке был. Правда, насладиться обществом друг друга нам с Адреем не дали — Алила такой деликатностью не отличалась, а за ней подтянулись и все остальные. Сёстры едва не утопили Адрея в слезах радости, общупав всего до синяков в попытках убедиться в его материальности, друзья тянули отмечать, Лад старался не попадаться ему на глаза и назойливо зудел, что в Зеркальной зале ждут моего решения сторонники Челси…

В общем, не успели мы воссоединиться, как нас растащили в разные стороны. Меня погнали заниматься государственными делами — судить и сажать бывших подручных Челси (до первой амнистии, как мне пообещал Лад в отношение Лега). Адрею повезло несравненно больше — его потащили праздновать возвращение. В ответ на мои вопли о несправедливости и произволе мой верховный советник заявил, что отдыхать я буду… нет, не на том свете, а всего лишь когда разберусь со всеми насущными делами. Подозреваю, Ладу просто хотелось отложить неизбежные объяснения с моим парнем, который успел заметить: "Лад, а мне оттуда всё было видно, ты так и знай…" В общем, предложение руки и сердца я получила только вечером. И, разумеется, согласилась.

Свадьба была истинно королевская: гостей несколько тысяч, подарками завалили доверху несколько комнат, и торжество тянулось больше недели. Про последнее мне потом рассказали. Лад взял с меня честное слово, что я не стану использовать свои хаклонгьи способности, чтобы сбежать сразу после церемонии. Я честное слово дала. И даже сдержала. Я же не виновата, что Адрей где-то раздобыл "переходник" и нагло украл меня прямо с праздничного банкета! И в том, что Лад почему-то не нашёл меня, я тоже не виновата — обещания не прятаться я не давала!

Родителей, я, разумеется, на свадьбу пригласила. Мама всё время прорыдала, от счастья, для неё было гораздо важнее, что я выхожу замуж, чем то, что я стала королевой. И неплохой, замечу, королевой! Даже папа это подтвердил. С ним у меня отношения оставались прохладными ещё довольно долго, потом обида как-то стёрлась, и я уже без колебаний бегала к родным "на выходные". Королеве ведь должны полагаться выходные! Эту мысль я, хотя и с трудом, но всё же донесла до Лада.

Впрочем, особо злоупотреблять выходными не получалось — моя «дублёрша» Иптазээ вскоре оказалась очень занята. Видимо, я слишком уж страстно пожелала обзавестись наследниками всем своим друзьям-подругам… Дворец за прошедшее время превратился в детский сад. Причём сын Алилы был только первой ласточкой, за ним подтянулись детишки Лада с Иптазээ, Лери с Адимом, Тана с Сенией, Сеги с Олесей… И множество других. Кое-кто, впрочем, как Станти с Адреем-Синеглазкой, предпочли остаться холостяками. Как говорится, каждому своё, тем более что интенсивности их личной жизни это не помешало — хотя оба служат на границе, до дворца регулярно доходят сплетни об их похождениях.

Ещё одно исключение из "семейно-детского" правила — Нар. Эх, махнуть, что ли, к нему в оранжерею, пока Адрей спит? У них, конечно, дружеские отношения (но вот с Ладом мне его помирить так и не удалось), но иногда хочется просто поваляться на травке рядом с моим загадочным другом. Там словно ничего и не меняется — Нар по-прежнему обходит стороной женщин и предпочитает не покидать пределов дома. Только на свадьбу заглянул поздравить, но почти сразу сбежал — слишком много вокруг было народа. Хорошо хоть, после отправки Челси на грань ему перестали сниться кошмары — мы могли бы и раньше догадаться, в чём дело! А ещё я не оставляю надежд найти ему вторую половинку. Пока, правда, безуспешно.

Словно в ответ на мои мысли, на кровать мягко запрыгнул Клипс и вытянулся рядом, принимаясь вылизывать переднюю лапу. Я ласково погладила грифона по крылу. Красавец! Федька, увидев, как вымахал "котёнок", категорическим тоном потребовал себе такого же, только больше. Я пыталась отговорить, за животным же ухаживать надо, воспитывать, заботиться… но мой братишка ещё более упрям, чем я. Пришлось вести его знакомиться с Лайрой и подыскивать грифона. Причём я-то сначала не поняла, чего это Федька потом зачастил со своим крылатым котом в питомник, стал задавать мне глупые вопросы вроде: "Славка, брось указ и быстро скажи, какая роза лучше?!" (это притом, что у Нара в оранжерее их тыщи!), и неожиданно научился разговаривать без ора и матюгов.

Впрочем, когда Клипс неожиданно стал оказывать его подросшему питомцу знаки внимания, и обнаружилось, что Зверь никакой не Зверь, а Зверушка, Федька много нехороших слов вспомнил. А когда оказалось, что мы согласно проморгали момент, когда элитная грифоночка стала элитной мамочкой "дворянинов", Фёдор долго молчал, а потом приказал мне учредить новую породу. Так что сейчас на моей кровати намывается родоначальник "королевских дымчато-персиковых грифонов". За "персиковых" Федька меня чуть не убил, но потом смирился — Лайре понравилось.

Полк женатиков пополнил и Альмерлэль. После перевоспитания под руководством попеременно Тана и Федьки, из трусоватого заносчивого эльфийского принца вышел вполне приличный парень. И, к нашему всеобщему огромному удивлению, супругой бессменного посла эльфийского владыки стала не девица из благородного рода, не фрейлина, не девушка из бывших проклятых родов. Нет, его высочество присмотрело себе мою Персик, и добрых два года ухаживало, пока предмет страсти не согласился на брак, но при условии, что останется моей камеристкой. Эх, повезло мне с ней! Здесь только она и мама и помогают мне заботиться о Люське, все остальные заняты собственными отпрысками…

…Или лучше к хаклонгам в гости заглянуть? Я уже почти месяц у них не была. А там всегда так хорошо! Тем более, что Гверфальф наверняка скучает один, ведь Дани всё же вышла замуж за отца своего младшего ребёнка, хотя на это и понадобилось время. Хаклонги вообще торопиться не любят… Гверфальфу бы ещё кого подыскать… Тьфу, ну я сводница!

Мои неторопливые размышления прервал Адрей, одной рукой подтягивая меня к себе, а другой обнимая.

— Выспался? — улыбнулась я.

— Не особо, — усмехнулся любимый. — Но сну я предпочитаю кое-что другое…

— А я-то! — горячо поддержала его я.

Ну, а что было дальше, вы и сами себе прекрасно представить можете…