"Якорь" - читать интересную книгу автора (Караванова Наталья)

3. Тайны крыши

Долгий день, состоящий из мелких склок, выбивания средств на замену кое-какого оборудования, ругани с очередным претендентом на работу в космосе, из вышедших из строя часов в кают-компании, и не прибывшей санитарной инспекции, наконец-то подошел к концу. Капитан «Корунда», потянувшись, встал, потер глаза и вознамерился отправиться отдыхать. Все одно экипаж, тот, что уже набран, пока не прибыл, все плановые работы завершены, а час поздний.

Отдыхать капитан собрался в кают-компании, сама мысль, чтобы идти в каюту, ему претила. Хотя там теперь совсем другая мебель, и свет устроен удобно, под левую руку. А диван в кают-компании короткий.

Наедине с собой можно позволить себе маленькую слабость: быть собой.

Он даже уже почти покинул мостик, когда на дубль-пульте вспыхнул огонек — кто-то просится на борт. Вздохнул, подтвердил прием. Где-то в глубинах корабля из тамбура вышел посетитель. Вот он осмотрелся, вот переступил с ноги на ногу, вот решил немного подождать…

— Поднимитесь на мостик, — предложил капитан по громкой связи.

Он загадал: если гость за пять минут найдет дорогу, то шансы стать членом экипажа «Корунда» у него будут хорошие. Если нет, то разговора вообще не будет.

Гость уложился в одну минуту. Ровно столько требуется, чтобы спокойным шагом, не плутая, дойти от шлюзов до мостика.

Этот новый претендент оказался неопределенно молод, среднего роста, темноволос. Капитану сразу не понравился взгляд. В чем тут дело, было пока не ясно, может в том, что гость предпочитал смотреть в переносицу собеседнику. Словно прицеливался.

— Здравствуйте.

Капитан пожал протянутую руку, представился:

— Димыч. — И пояснил, чтобы не возникало лишних вопросов — фамилия.

Гость усмехнулся:

— Седых. Тоже фамилия. Вы — капитан?

— Капитан «Корунда» Дмитрий Евгеньевич Димыч. А вы…

— Врач. Меня пригласил Валентин Александрович Калымов.

Димыч еще раз внимательно посмотрел на гостя, заметил:

— Вак редко дает рекомендации. На моей памяти такое чудо случилось всего единожды.

— Возможно. Я пока мало с ним знаком.

— Успеете пообщаться. Теперь часто придется. Раньше в космосе работали?

— Приходилось. Но уже чуть больше года постоянно сидел на планете.

— Причина ухода?

— Так сложилось.

Димыч немного подождал, не последует ли более развернутый ответ. Но новый член экипажа оказался неразговорчивым. Оно и к лучшему. Хватает болтунов.

— Пойдемте, я вас официально зарегистрирую. Ваше имя полностью…

— Игорь Петрович Седых. Вот моя карточка.

Игорь Седых, вспомнил Димыч. «Ахилл — 12». Интересного кукушонка мне подбросил Калымов. А все-таки, что там было на самом деле?

Игорю капитан понравился. Он, конечно, понимал, что первое впечатление не всегда бывает точным, но прежний опыт работы в космосе давал богатую пищу для сравнения. Димыч был подчеркнуто корректен и ни разу не дал повода почувствовать себя просителем. Сероглазый блондин ростом на полголовы выше самого Игоря, Дмитрий Евгеньевич держал себя в хорошей спортивной форме. С таким, конечно, не станешь пить после рейса и болтать по душам, но зато велика вероятность, что в критической ситуации он не подведет. Впрочем, посмотрим.

После процедуры официальной регистрации и всех необходимых отметок в судовых документах, Димыч спросил:

— Останетесь на борту, или… мы на базе еще какое-то время постоим. Из девяти членов экипажа пока реально существуют только пять, включая вас и меня. Трое прибудут завтра. И я жду оборудование для контрольного отсека в трюм. Если не доставят, могут возникнуть проблемы на погрузке.

Игорь кивнул:

— Останусь. На базе у меня дел нет. Так что останусь.

Капитан проводил нового врача до каюты. Пояснил:

— Я там немного прибрался, но что-то осталось. Если будет мешать — выбрасывайте смело. Ну, располагайтесь.

— Хорошо.

В каюте и вправду навели видимость порядка. В углу стояла небольшая коробка с личными вещами прежнего обитателя, на кровати лежал запечатанный пакет чистого постельного белья. Игорь раскрыл тумбочку. Пусто. Только в выдвижном ящике женская подвеска в виде ящерицы. О том, что раньше в этой каюте жила женщина, говорили и другие признаки. Подушечка душистых трав, заблудившаяся в недрах раздвижного шкафа, забытый в душевой кабинке гребешок. В столе нашлось несколько музыкальных друз. Ни планшетки, ни другого устройства активации в каюте не было, так что не послушаешь. Игорь подумал, и оставил их на прежнем месте. Судя по поведению капитана, прежняя хозяйка вряд ли собиралась возвращаться за забытым добром. Значит, так или иначе, то, что лежит в коробке, однажды окажется выкинутым. Но остается маленький шанс «а вдруг». Если она объявится, ей будет приятно.

Застелив постель, Игорь понял, что спать ему совершенно не хочется. Помаялся пять минут, вышел в коридор. Там было темно и мирно. Жилой отсек на «Корунде» оказался куда меньше, чем на грузовике «Ахилле». Пять кают с одной стороны, пять напротив. Одна дверь с торца ведет в кают-компанию, другая — к трапам и грузовому лифту. Игорь помедлил у своей двери, вглядываясь и вслушиваясь в темноту. Дверь капитанской каюты ничем не отличалась от всех прочих. Не пробивался из щелочки тусклый свет, не раздавались приглушенные звуки. В кают-компании горел ночник. Игорь на цыпочках подошел, заглянул. Димыч лежал в неудобной позе на коротком диванчике, укутавшись пледом. Спал.

Пожав плечами, доктор прикрыл дверь и отправился на поиски своего кабинета. Все-таки, какое счастье, что планировка большинства космических кораблей похожа. Если бы не это, искать дорогу пришлось бы долго. Медицинский отсек размещался палубой ниже. Впрочем, зря Игорь сюда спустился. Без ключа в кабинет не попадешь, а ключ у капитана. И темно здесь. Завтра. С кораблем будем знакомиться завтра.

Возвращаться в каюту не хотелось тоже, козырной диванчик в кают-компании занят капитаном, так что туда соваться будет невежливо, но можно сходить в рубку связи, там наверняка есть терминал открытого доступа. Игорь понимал, как мало шансов найти Сашку вот так, из космоса. Но не попробовать было выше всяких сил. Да и любопытно, чем закончилась история с поселком пен-рит.

Через два часа, уставший и ничего не добившийся, Игорь вернулся в каюту. Завтра первый рабочий день. Надо быть в форме.

Ночь Игорь спал плохо, потому встал рано. Несмотря на это, настроение оказалось сносным. Капитана в кают-компании уже не было, он обнаружился на камбузе, где занимался экстренным ремонтом кухонного автомата.

— Остались без завтрака? — вместо приветствия спросил доктор, входя.

— Да вот, Игорь Петрович, что-то он сегодня не в духе…

— Можно по имени. Давайте я посмотрю…

— А вы не только врач, но и механик?

— Нет. Я только врач. Но жутко любопытный… хм. А зачем вы панель сняли?

— Да вот…

На пульте настроек горел красный огонек возле хитрого значка, похожего на стилизованную «S».

— Подогрев, — пояснил капитан.

— Понятно. Будем есть холодный завтрак. Отключаем эту функцию, возвращаем панель, где была… Но в этом режиме нам грозит и холодный обед.

Игорь воткнул на место защелки. Выбрал себе для пробы стакан апельсинового сока и бутерброд с сыром. Автомат исправно выполнил заказ. Димыч с тоской посмотрел на доктора, и тоже заказал себе сок и бутерброд. Перебираться в кают-компанию не стали, перекусили прямо тут, возле павшего автоповара.

— Я вас искал, чтобы получить ключ от кабинета. — Пояснил Игорь, отправляя стаканчик в утилизатор.

— Пошли. Запишу вам его на карточку, и будете пользоваться. Если возникнут вопросы, номер моей каюты — единица. Но верней всего, я буду на мостике.

Игорь был готов к худшему, но прежний врач на «Корунде» оказалась женщиной, любящей порядок и чистоту. На столе в кабинете лежала только планшетка рабочего терминала. Над столом красовались яркие плакатики с рекламой киорского супернавороченного медицинского оборудования. Должно быть, они соответствовали представлениям прежней хозяйки кабинета о красоте. Вряд ли что-то из изображенного на плакатиках когда-нибудь появится на борту «Корунда». Вообще, скорей всего, работа здесь обернется для Игоря в первую очередь раздачей витаминных комплексов. И к лучшему, к лучшему, и по дереву постучать…

Но в выдвижном ящике нашлась мягкая игрушка — зеленый человечек с рожками. Из чего можно сделать вывод, что она была молода. Очаровательно. Находить приметы неведомой предшественницы оказалось забавно и приятно. По вещам, говорят, можно судить о характере человека. По тому, что Игорь уже нашел, ни о чем судить еще нельзя. Но, может, со временим…

Одно ясно, убирались здесь недавно, а вот пустует кабинет уже больше года, а может, и несколько лет. Из чего это следует? Да вот, пыль везде стерта. А на шкафу — забыли. Там старые документы какие-то лежали, планшетка поломанная. Все покрыто бархатным ковром. Или вот тесты диагностического аппарата. Не обновлялись два с лишним года. Похоже, Димыч приводил корабль в порядок в гордом одиночестве. И видно, что потратил он на это немало времени и сил.

Ну, что же, спасибо ему. Сейчас вооружимся влажными салфетками, тряпочками и метелками и доведем все здесь до нужной кондиции. В образцовом медицинском кабинете все должно блестеть.

Игорь увлекся наведением лоска и блеска, и несколько часов провел, приводя в порядок, настраивая «под себя» медицинский отсек «Корунда».

Когда пришел вызов на ком, он как раз заканчивал сортировать препараты, оставшиеся от прежней владелицы кабинета. Большая часть была просрочена. Но кое-что вполне еще сгодится. Хотя, конечно, лучше бы наоборот.

— Игорь, не сильно отвлекаю?

— Нет. Я почти закончил.

— Поднимитесь на мостик. Мне интересно знать ваше мнение.

— Иду. Что-то случилось?

— Ничего важного. Подошел человек. Жаждет стать членом экипажа.

Игорь отложил в сторону последний пакет, запер кабинет и поднялся на мостик. Димыч сидел в кресле пилота, спиной к пульту, напротив стоял молодой парень, лет двадцати. Капитан приветственно махнул рукой. Игорь выбрал себе удачную позицию сбоку, в тени дубль-пульта, подпер спиной стену.

— Ваше имя?

— Аск Вилэни. Двадцать один.

— Что — двадцать один?

— Год.

— Понятно. Образование?

— Высшее гуманитарное.

— Конкретно.

— Филолог.

— И на какую работу вы претендуете?

— Я чемпион континента по флаерингу. Полагаю на этом основании, что смогу справится с работой пилота.

— Чем вас привлекает работа вне планетной системы? К чему вы стремитесь?

Парень замялся, но всего на секунду.

— Мне нравится пространство. И меня не устраивает роль туриста. Я хочу стать частью этого мира, испытать все на своей шкуре…

— Похвально. — На лице Димыча мелькнуло выражение откровенной тоски. — С работой штурмана-навигатора знакомы?

— Немного. Я читал учебники. Но специального образования у меня нет. Капитан, возьмите хоть стажером. Прошу вас.

— Спортом занимаетесь? Кроме флаеринга, — подал голос Игорь.

Филолог пожал плечами и с неохотой спросил:

— Шахматы считаются?

— Женат?

— У меня есть любимая девушка. Но это не препятствие. Она работает здесь, на базе Бюро. На регистрации телепортатора.

Капитан вздохнул и твердо сказал:

— Мне нужен нормальный штурман, а не пилот-недоучка.

Игорь отлепился от стены, подошел к потенциальному пилоту.

— Тест на перегрузки проходил? Нормально? Физика у тебя хорошая. Что еще умеешь?

— Немного рисую. Но у вас же здесь, простите, не академия искусств.

— Не академия. — Димыч поднялся, прошелся вдоль пульта, обеими руками растирая затылок. — И не университет. У нас тут судно исследовательского класса «Корунд», номер регистрации двести шесть, порт приписки — Флора-Новая. Значит, так. Пилотом я вас взять не могу. У вас нет диплома. Могу предложить место стажера. Будете учиться пилотированию и штурманскому делу под моим чутким руководством. Если в течение одного рейса проявите себя, получите протекцию на специальные курсы, после которых, если пожелаете, вернетесь на борт полноценным специалистом. Если нет, мы попрощаемся.

Парень расцвел такой искренней благодарностью, что Игорю осталось только пожалеть капитана. Новоявленный стажер замордует его своими попытками произвести впечатление. Видно, что он готов начать учиться прямо сейчас, не сходя с этого места.

— Пойдемте, Аск, — вздохнул доктор, — заведем вам медицинскую карточку. Капитан, вы тоже подойдите. Эта процедура обязательна для всех.

Вскоре на борт прибыли зарегистрированные члены экипажа. Не молодой уже, седоголовый старший инженер-механик по имени Растам Лаврин и штурман Илья Коновалов, человек, поразивший Игоря широкой рыжей бородой. Растам производил впечатление человека опытного в своей профессии, Илья просто производил впечатление. Особенно после того, как выяснилось, что он курит трубку.

С навигатором, похоже, Димыч был знаком и раньше. Во всяком случае, они поздоровались вполне приветливо и даже обменялись ничего не значащими вопросами типа «как дела?».

Вечером прибыла и единственная на тот момент женщина — инженер связи Лаура Конди.

Строгая сорокалетняя брюнетка казалась неприступной, как броня. Уверенности в себе у нее, пожалуй, было даже побольше, чем у капитана. Сначала она посетила инженерный отсек, где связисту была выделена отдельная рубка, и только после этого позволила себе отыскать свою каюту. Осталось дождаться счастья с неба, а именно — того момента, когда экипаж будет полностью укомплектован. Если не считать Игоря, у других членов экипажа было довольно много багажа. Это доктору, завязавшему с карьерой шпиона, поначалу нечем было даже зубы почистить…

Так сложилось, что Игорь в последующие дни почти не покидал медицинский отсек. Сначала приводил его в порядок, потом поступило заказанное оборудование, и он вплотную занялся его изучением и настройками. Экипаж, в конце концов, был укомплектован. Не сказать, чтобы все члены команды Игорю одинаково нравились. Но все происходящее сильно отличалось от «Ахилла», и отличалось не в худшую сторону.

До конца еще не было ясно, чем будет заниматься этот свежеукомплектованный и разношерстый пока экипаж, но время шло, и однажды капитан пригласил всех в кают-компанию. Поговорить.

Кают-компания — самое просторное из жилых помещение на борту. Однако когда там собираются все члены экипажа, видно, что на самом деле оно невелико. Большой прозрачный стол в центре, вокруг которого все вполне могут разместиться. Козырной диванчик под абстрактной картиной какого-то древнего художника. Кресло и столик в углу по стилю соответствуют диванчику. Столик служит местом базирования терминалу открытого доступа. И конечно, стулья-амортизаторы, куда без этого-то?

Когда все расселись, Димыч поднялся и сказал:

— Здравствуйте. Сегодня мы официально приступаем к работе в Первом отделе Бюро космических исследований. Мы — это экипаж исследовательского судна «корунд». Не секрет, что наш экипаж сформирован наскоро, что мы отличаемся и по уровню знаний и по опыту работы в космосе. Но все присутствующие здесь — профессионалы. И я надеюсь, у нас не будет тех проблем, которые часто преследуют иные экипажи в период притирки. Я знаю «Корунд» как свои пять пальцев и люблю это судно. Если это кому-то интересно, я входил в состав первого экипажа корабля. Так случилось, что три последних года «Корунд» не выполнял рейсы. Однако сейчас ремонт и реконструкция практически завершены. Буквально два дня, и мы будем готовы отправиться в первый рейс. Думаю, не совершу открытия, если скажу, что он будет испытательным. Будут проверяться и машины, и люди. Все понимают, что я имею в виду. Так вот, мне бы не хотелось, чтобы после этого рейса кто-то из присутствующих покинул борт. Вопросы есть?

— Конкретная цель полета уже известна? — поднял большую руку навигатор Илья.

— Да. Заброска оборудования на исследовательские станции нескольких планет этой ветки.

— Параметры? — сразу забеспокоился Растам.

— Все получите сразу после нашей встречи. Расписание вахт оставлю на мостике и здесь, на столе. Регина, вы уже были в медотсеке?

Второй штурман Регина Ош оказалась последним из прибывших членов команды. Миниатюрная, молоденькая, только после окончания высшей школы пилотирования и навигации, Регина быстро краснела, всему верила, и так серьезно относилось к делу, что это умиляло даже Растама, не говоря уж о ее крупногабаритном коллеге, склонном умиляться вообще всему, что движется.

— Нет, — покаялась мадемуазель Ош, — еще не была. А это обязательно?

Игорь ей понравился с первого взгляда.

— Обязательно, — кивнул капитан.

— Не бойтесь, — усмехнулся Игорь, — я не кусаюсь.

— Я заметила.

— Капитан, какова длительность рейса? — подал голос Аск.

— По обстоятельствам, но не меньше месяца. Ознакомьтесь со своим расписанием и постарайтесь его выучить. А теперь, всех вахтенных прошу отправляться по местам. Да, в график включены и дежурства по камбузу. Прошу отнестись к этому серьезно.

Листок перед глазами прыгает, я пытаюсь сосредоточиться на написанном, и не могу. Буквы похожи на насекомых. Постоянно меняют форму, постоянно лишают меня только что вроде бы обретенного смысла. Зачем я пытаюсь это читать? Я наизусть помню десяток вопросов, составленных в прошлом тысячелетии — месяц назад. И вопросы помню, и ответы. Читай, убогая, шипит в голове внутренний голос. И я читаю. Имя. Возраст. Нет, это я не читаю. Это я придумываю, что читаю. Я настолько часто вижу перед глазами эту бумажку, что знаю, где какое пятнышко, где какой дефектик, а не только то, что там написано. Мне срочно нужна какая-нибудь книжка. Хоть плохонькая. Надо убедиться, что я все еще в состоянии прочитать нормальный литературный текст. Прочитать и понять. Но важно, чтобы текст был незнакомый.

В моей комнате нет ни книг, ни терминала. Открываю дверь, зову:

— Гилоис!

— Что тебе, Саша.

— Книга. Мне нужна какая-нибудь книга.

— Сейчас.

Приносит. Это какая-то детская книга загадок. Красивые картинки, крупный текст. Издевательски спрашивает, устроит ли? Устроит. Меня теперь все устроит.

Открываю первую страницу. Читаю: «Летела птица от одной крыши до другой. Сколько времени ей понадобится, чтобы склевать все зерно, если известно, что из хвоста у нее выдрано четыре пера».

Глупость какая-то. Белиберда. Ладно. Главное, что я это прочла. Но откладывать больше нельзя. Завтра же пойду к хозяину, пусть увольняет. Я не могу справляться даже с такой простой работой. Не могу сосредоточиться. А коль скоро от того, что я делаю, зависит работа других, нужно честно признать свою недееспособность и уйти самой. Пока еще в сознании, и пока еще такой шаг может вызвать хоть какое-то уважение.

День выдался ясным и холодным. Погуляв по площади меньше обычного, я пришла на работу раньше. Чилти еще не было, утренняя смена продолжала работать. Я поздоровалась с девушками и отправилась к хозяину. Не сразу вспомнила дорогу, но все же вспомнила, и осталась довольна, что не пришлось унижаться, и просить, чтобы меня проводили.

Хозяин вежливо меня поприветствовал, предложил присесть к столу.

— Вы хотели что-то спросить, Саша?

— Нет. Я пришла серьезно поговорить.

— Я слушаю.

— Не знаю, с чего начать. Если коротко, то я больше не могу выполнять свои обязанности и прошу уволить меня…

— Что так?

— Не может быть, чтобы вы не замечали. Хоть Чилти, добрая душа, и покрывает меня, все равно, я уже несколько раз путала коды. Я не могу… сосредоточиться. На чем-нибудь. Даже сейчас, разговаривая с вами, мне нужно постоянно напоминать себе, кто вы, что я здесь делаю, и на какой вопрос отвечаю. Мне не хочется вас подводить.

— Понятно. Если это вас утешит, я не замечал. Однако, раньше…

— Вы, должно быть, забыли, что я пен-рит. Ведь проблема с нами до конца еще не изучена. Я чувствую, что мое сознание меняется. Стирается не только давняя, но и ближняя память, и ничего с этим поделать я не могу.

Я старалась говорить как можно жестче, чтобы не вызвать к себе ненужную жалость, но получилось, кажется, плохо.

— Я могу чем-то помочь? — спросил шеф. Я не смотрела, но физически ощутила его изучающий взгляд.

— Нет. Мой куратор делает все возможное, трудно представить что-то, что он еще не попробовал, чтобы мне помочь. Он даже отказался от нового подопечного ради меня.

— Хорошо. Хотя мне очень жаль с вами расставаться. Если что-то будет нужно, милости прошу…

На выходе я встретила Чилти. Она шла под руку с человеком, который мне показался смутно знакомым. Я сказала ей, что уволилась. Напарница сильно расстроилась, а ее спутник вдруг разразился целым градом вопросов. И я тут же вспомнила его. Это он несколько дней назад приходил в нашу смену и точно так же расспрашивал меня.

Значения этой встрече я не придала. А надо было.

До первых сумерек было далеко, вечер неожиданно оказался свободным. На душе скребли огромные серые кошки. Все это вкупе просто не могло хорошо кончится. И не кончилось.

Сначала ко мне подошел весьма прилично одетый человек и предложил проехать с ним. Он говорил очень убедительно, это и настораживало. Сразу видно — одного поля ягоды с моим куратором. Я отказалась. Постаралась как можно вежливей. Он отстал, а я поспешила домой. На всякий случай. Предчувствие чего-то нехорошего властно гнало меня вперед. И вот, когда я уже видела знакомое крылечко, дорогу мне преградил опустившийся флаер. Кто-то подбежал сзади, подтолкнул в спину. Дверца машины откинулась, оттуда высунулись чьи-то руки, вроде бы даже не одна пара, и заботливо втянули меня внутрь. В салоне было темно, и лиц похитителей я не увидела. А потоми вовсе ничего не помню — потеряла сознание. Наверное, вкололи чего-нибудь. Или дали подышать какой-нибудь дрянью. Очнулась я уже в палате…

— Игорь, вы тут?

— Заходите, Дмитрий Евгеньевич.

— Давайте уж по имени, что ли? А то стариком себя чувствую.

Капитан вошел в отсек, огляделся. На первый взгляд почти ничего не изменилось. Исчезли со стены плакаты, на столе прибавилось всяких мелочей неопределенно-медицинского вида.

— Давайте. Что-то беспокоит?

— Черт знает. Послезавтра выходим в зону смены режима. Верите, первый раз переживаю за результат.

— Есть причины?

Игорь поднялся, ушел за ширму, где располагался процедурный кабинет. Вернулся с двумя бумажными пакетами кофе.

— Автомат еще от Жанны остался, или вы свой приобрели?

Поставив пакеты на стол, Игорь поинтересовался:

— Значит, бывшую хозяйку этого кабинета звали Жанна… Я благодарен ей искренне и всерьез. Все сохранилось в идеальном состоянии.

Капитан отхлебнул кофе и улыбнулся:

— Жанна — умница. Хоть и педантка во многом.

— Для медика очень полезное качество. Почему она ушла? Или это некорректный вопрос?

Димыч поморщился, но ответил:

— Да почему? Как вы говорите, сложились обстоятельства. Все ведь ушли. И я тоже. Как-то разбежались. Да.

— Ну, что ей было делать, — продолжил он через половинку минуты, словно оправдывая Жанну, — корабль — в ремонтном доке. И неизвестно, сколько там пробудет. Капитана нет, экипаж почти развалился.

Димыч выглядел искренне расстроенным.

— Это сейчас я капитан. Больше некому было, вот Вак, скрепя сердце, меня и поставил. На место Сандры. Так что у меня тоже, — он усмехнулся, — испытательный рейс.

Из деликатности Игорь не стал дальше расспрашивать. Да это и не требовалось.

Капитан предупредил, что при смене режимов полета непременно будет вибрация, так что хрупкие и чувствительные приборы надо дополнительно закрепить.

Вахтенный штурман Регина Ош скучала перед пультом. А что делать? Курс задан, виртуальный пересчет показал хорошую экономию энергии при переходе на режим иглы. Эйфория от зачисления в экипаж светяшки уже прошла, быт наладился, вот только жаль, обаятельный доктор так редко показывается из кабинета, что хоть болей. На дубль-пульте, нарушая правила внутреннего распорядка, играл в виртуальные шахматы Влад Чернов, программист-навигатор. Влад, сутулый очкарик, как потенциальный кавалер Регину не интересовал.

От нечего делать она включила имитатор внешнего обзора. Снаружи были, как обычно, космос и звездочки.

Дежурство у пульта в режиме иглы — это своего рода пережиток. Сейчас в программу полета уже нельзя внести никакие коррективы. Зачем было капитану вообще расписывать штурманские вахты на этот, довольно продолжительный период?

Капитан сразу показался Регине занудой. Занудой с большой буквы, педантом и догматиком. Ну почему после отбоя нельзя лишний часок посидеть в кают-компании, поболтать с кем-нибудь о чем-нибудь. Или почему чистоту нужно наводить каждые три дня не только в жилой части корабля, но и в рабочих помещениях, свободных трюмах? Нет, конечно, хорошо, когда чисто и красиво, кто же спорит. Но на одну настройку роботов уходит часа три. А ведь эти чистильщики — твари безмозглые, за ними еще и приглядывать нужно, чтобы делов не наделали.

— Влад, — окликнула она товарища по скуке, — ты не знаешь, зачем вообще эти вахты? Автоматика же работает?

— Региша, — по-отечески улыбнулся Влад, хотя они почти сверстники, — все просто. Капитан приобщает нас, лодырей, к дисциплине. Сиди тихонько, скучай и не ворчи. Можешь, кстати, делом заняться. У тебя программа на выход из иглы уже готова?

— Так до выхода почти неделя.

— Ну и что? Знаешь, как за работой время быстро летит? Я свою часть еще вчера закончил. — Последнее было сказано с легким сожалением.

Это в игле штурманам нечем заняться. Их основная работа происходит до смены режимов, когда просчитываются оптимальные варианты курсов, задаются параметры полета. Инфосеть, искин корабля, программы «Лоцман» и «Пионер», завязанные на координационные узлы веток — лишь помощники в этой работе. Выбор всегда остается за людьми.

Регина пожала плечами. Она не понимала трудоголиков. Возможно, потому что все и в учебе и в работе давалось ей легко и без усилий.

Влад вернулся к шахматам, а вахтенный штурман подключилась к встроенной в пульт контактной планшетке, и ушла в мир светомузыкальных аллюзий великого Патрисия.

Примерно через час Регину сменил Илья Коновалов. Большой старший штурман снисходительно улыбнулся «молодежи», отдал Владу друзу с курсом судна в системе назначения, пояснил:

— Расчетная погрешность при выходе на маяк минимальна. Здесь данные на коррекцию по показаниям координатора сектора. Капитан просил посмотреть, нужны ли существенные поправки. И от тебя капитан ждет новую версию «Лоцмана» для посадочного челнока. Сам понимаешь, вряд ли нас встретят с телепортатором.

Взгляд Влада просветлел. Ну, еще бы. Столько интересной и нужной работы. Регина вежливо попрощалась с коллегами, вышла к трапу, и неожиданно для себя решила: а чего мне терять? Пойду, поговорю с доктором. Не выгонит же он меня? Может, кофе предложит. А там, как знать….

Дни под единственной тусклой лампой. Пытка одиночеством. Так бывает: вроде и не тюрьма, а хуже, чем тюрьма. Приходит доктор. А может, это и не доктор, а медбрат. Или санитар. Или охранник в белом халате. Приходит, меряет давление, колет что-то. На вопросы не отвечает. Стараюсь не лежать в постели. Заняться совершенно нечем, поэтому занимаюсь спортом. В палате три кровати с широкими, пластиковыми под дерево спинками. Я придумала себе программу из десятка упражнений, которые можно выполнять при помощи этих спинок. К ним добавилось все, что я помнила из общеукрепляющих упражнений, которые не требуют специальных тренажеров. Смешная получилась гимнастика. Если кто видит, вот смеется-то, наверное. Кто меня похитил и зачем, я, наверное, так и не узнаю.

В палате есть отдельный санузел, и даже гигиеническая кабина. Хорошо хоть, не утку поставили. Спать хочется, мне кажется, куда чаще, чем раньше. Но сами сны… я часто их и вовсе не помню. Но бывает, проснусь и чуть не плачу оттого, что там, по ту сторону, оставила что-то большое и главное. Главнее жизни. Раньше мне снился Игорь. Я совсем забыла его лицо, и не помню, кто он и откуда. Я только помню, что он обещал однажды вернуться. Я помню, что я его жду.

Однажды ко мне в палату пришли очень солидные люди. Один из них оказался приветливым. Расспрашивал о самочувствии, о воспоминаниях, какие из них приходят чаще, грустные или веселые. Я ответила, что веселых воспоминаний у меня не осталось вовсе. Он расстроился так искренне, что я рассказала ему про Игоря. Я спросила, кто он такой, но добрый гость лишь пожал плечами и ответил, что скорей всего, я его просто выдумала оттого, что мне было грустно и одиноко.

Я не то, чтобы ему поверила. Но сомнения все же появились. Я же не помню, не могу помнить, хотя, все время кажется, что память моя где-то рядом, лишь стоит протянуть руку.

Тот спросил, чего бы я хотела. Я ответила, что мне было бы приятно, если бы со мной хоть изредка кто-нибудь разговаривал. У меня даже хватило сил на шутку. Я пошутила — «чтобы совсем говорить не разучиться». Но важный господин отнесся к моей просьбе со всей серьезностью. Это стало ясно через два дня. В моей палате появилась еще одна больная.

Ее привели под локти санитары, положили на крайнюю кровать и ушли, даже не взглянув в мою сторону. Подождав, не скажет ли моя новая соседка что-нибудь сама, я все же решила подойти, посмотреть. То ли она спит, то ли ей дурно…

Она не спала: просто плакала — без всхлипов, без дрожи. Слезы оставляли мокрые дорожки на щеках, стекали на подушку и впитывались в ее мягкий ворс. Я минуту сидела рядом, надеясь хоть на какую-то реакцию. Но она не видела меня. Словно я стала в одночасье невидимкой или фантомом.

Наконец мне надоело ждать.

— Привет. Ты кто?

Она впервые подняла на меня глаза, улыбнулась, размазывая слезы ладонями.

— Здравствуй. Ты умная девочка, да? Ты знаешь, что нужно здороваться?

Так. Она увидела, что я пен-рит, и заговорила со мной, как со слабоумной. А я не слабоумная. Да, от меня прежней почти ничего не осталось, да, я сознаю, что моя память — мешок дырявый, в котором уже ничего нет. Да, мне трудно долго сосредотачиваться на одном деле. Но я же держусь. И буду держаться, пока помню свое имя и пока сознаю, что это имя — мое.

— Меня зовут Саша, — сразу пояснила я, — Я пен-рит.

— Вижу, девочка… — Хм. Девочка. Самой-то тебе сколько? А, дошло. Пен-рит столько лет, сколько прошло с момента завершения трансформации. А моя трансформация даже еще до конца не завершилась. Я спрашивала Гилоиса, он сказал, что она будет длиться до самой весны, но пик мне предстоит пережить в середине зимы. То есть, я как раз сейчас его и переживаю.

— Кроме всего прочего, я единственный пен-рит, который получился из нормального человека.

Моя соседка два раза хлопнула ресницами, прежде чем поняла, что я имею в виду. В тот момент она стала очень похожа на Чилти. Задним планом скользнул вопрос, кто такая Чилти, и откуда я ее знаю, но как скользнул, так и исчез. Гораздо интересней было беседовать с новенькой.

— Ты хочешь сказать, что пошла на это добровольно?.. Но…

— Я уже не помню. Есть такая вещь — вторая стадия трансформации. Когда меняется мозг, стирается память. Но мне кажется, не все так просто. Кое-что я не помню, но знаю. Словно выученный урок. А вы?

— Я куратор. Была. Мое имя Велчи. Я работала с экспериментальной группой, в лаборатории. Меня уволили по состоянию здоровья, но с хорошим пособием. Стала искать другую работу. Вскоре мне предложили контракт на год, работа почти по специальности. В закрытом медучреждении, обязательное условие — жить прямо там, не выезжая. У меня никого нет из родственников, кого я должна была бы опекать. Я согласилась. — Она помолчала недолго, прикрыв глаза. — Меня действительно привезли в какой-то большой комплекс за глухим забором, с проходной, с охраной. И начался полный курс медицинского обследования. Вчера мне сообщили, что у меня очень плохие результаты проверки. Я попросила меня отпустить домой, но они отказались. Сказали, что это не оговаривалось контрактом. Вместо этого меня поместили сюда.

— Где мы, вы знаете?

— Примерно. Мы в западной части города, здесь в основном промышленные предприятия. Раньше я в этих местах не бывала.

И за что, все-таки, ко мне посадили эту Велчи. Ведь она не играет. Или все-таки это сделали только потому, что я попросила? Да нет. Бред.

Велчи сказала:

— Знаешь, Саша, у меня очень плохое предчувствие. Похоже, мы с тобой знаем что-то, чего не должны знать. Мы обе — потенциальная опасность для какой-то грандиозной аферы, которая происходит здесь и сейчас, на этой планете. И раз нам позволено свободно общаться, вряд ли нас собираются отсюда выпускать живыми и здоровыми…

Утешила. Но что-то надо делать…

Игорь открыл дверь. Он почти не сомневался, кого там увидит. И точно. Почему жилая часть корабля такая маленькая?

— Привет, — улыбнулась Регина, — как дела?

— Заходите, прекрасная гостья.

— Спасибо.

— Кофе? Чай?

— Кофе.

Она подождала, пока Игорь сходит за напитком, устроилась в кресле для посетителей, элегантно положив ногу на ногу. Игорь вернулся, гадая, какой повод Регина придумала на этот раз, чтобы оправдать посещение.

— Игорь, почему вы нас игнорируете? — Спросила она, отпив глоточек. — Вы словно нарочно прячетесь.

— Такой вот я, — развел руками ее собеседник. — Смиритесь. Вас что-то беспокоит?

— Вы меня беспокоите. Что вы все время такой мрачный? Ну, отдохнули бы. Устроили себе выходной. Или это капитан вас так загрузил работой, что не раскопаться?

— Работы действительно много. Часть оборудования устарела, частично не хватает программ или приличных переводов инструкций. Но на самом деле я просто не люблю большие компании.

— Да разве у нас большая компания? Всего десять человек. Два из них всегда на вахте. А вы с капитаном по каютам сидите.

Игорь поправил:

— Капитан терпеть не может сидеть в каюте.

Регина хитро подмигнула и, склонившись над кофе, пояснила:

— Потому что это не его каюта!

Увидев, что надлежащего эффекта не произвела, девушка вернулась в прежнюю позу и договорила, чуть надув губки:

— С этим «Корундом» такая история связана, хотите, расскажу?

Сплетница, подумал Игорь. Маленькая глупенькая сплетница. Как же хочется сейчас взять тебя за ворот, да и вывести вон. Но останавливать ее не стал. Все же интересно, что за тайну хранят палубы и переборки этого относительно нового корабля.

— Так вот. Когда его строили, это была первая такая большая светяшка. «Эхо» не в счет, их было всего три за всю историю флота, и они не имели галактического статуса. Это потом «Корунды» пустили в серию. Их сейчас создано около двух десятков. А этот единственный без номера, потому что никто не думал, что Бюро будет его снова эксплуатировать. И на этот корабль взяли особенный экипаж. Уже в полном составе, но без капитана, потому что капитан погиб на каком-то там спутнике, я не помню. А капитаном взяли женщину. Я не знаю, как и где ее нашли. И они два года летали в таком составе. У нас на Ашате, на самой планете, а не на университетском спутнике, потом уже работал один человек из этого экипажа. Он нашего капитана хорошо знает. Вот он мне и рассказал. То есть не только мне, нас там много было. Вот. Короче, этот Дима Димыч их капитана, ну, женщину, я говорила. Он ее не любил и хотел, чтобы ее убрали. А он был старпом. Вот. И потом, когда их пытались взорвать, это старпом должен был грузом заниматься, а не капитан. И она погибла, а он стал капитаном. И от него все ушли. Вот и пришлось ему теперь нас набирать. Потому что опытные космолетчики отказались с ним работать.

Уже на середине рассказа Игорь пожалел, что позволил ей говорить. Димыча он успел неплохо узнать, и эта сплетня выглядела совершеннейшим абсурдом. Мало того, сплетня эта явно грозит подрывом авторитета главного человека на борту. А это уже не шутки. И ведь не со зла треплется, исключительно по юношеской глупости и склонности к максимализму. И из желания похвастаться тайной. Хорошо еще, с моей биографией ее никто не успел ознакомить.

— Регина, можно вас попросить?

— Конечно! — оживилась она. На лице отобразилась готовность немедленно исполнить любую просьбу.

— Будьте так любезны, никогда и никому не рассказывайте то, что вы мне сейчас рассказали.

— Подумаешь! Как будто от моего молчания эта история перестанет быть правдой.

— Поясняю. Вы поднялись на этот борт, вы стали членом этого экипажа, а значит, согласились работать под началом этого человека. Став штурманом «Корунда», вы обязались тем самым выполнять все команды капитана, не обсуждая.

— Хорошо. Я больше никому не расскажу. — В ее голосе звучало явное сомнение в правильности такого решения. — Но, по-моему, Игорь, вы ко всему слишком серьезно относитесь. Что с нами может случиться в рутинном рейсе, который даже нельзя назвать дальним? Мы же крутимся внутри одной ветки, на полет и разгрузку уйдет от силы месяц. Я уже была в настоящей автономке. Это совсем другое. Игорь, а вам приходилось раньше бывать в космическом рейсе?

— Приходилось.

— Далеко ходили?

— Я работал в торговом грузовом флоте. У нас было несколько дальних рейсов.

Регина ждала точных названий, да так и не дождалась.

Она вздохнула, с сожалением отставила давно опустевший пакет из-под кофе.

— Игорь! Ну, улыбайтесь вы хоть иногда! На вас грустно смотреть. Я приглашаю вас сегодня вечером в кают-компанию. У Стенсона день рождения, он всех зовет. Придете? Я за вами зайду.

— Да куда ж от вас денешься?

Марк Стенсон — второй механик — с первого дня произвел на Игоря не самое приятное впечатление. Но лучше сходить к нему на праздник, чем половину вечера объяснять Регине, почему не пошел.

Ели они примерно одно и тоже. Однако прошло немного времени, и Саша стала замечать — с Велчи что-то происходит. И вряд ли депрессия и слабость, что иногда внезапно скручивали девушку, случались из-за еды или воды. По большей части, все было нормально.

Велчи — отличный куратор, профессионал. Может быть, от общей безнадежности происходящего, от тщетности всяких попыток узнать свою дальнейшую судьбу, она с таким энтузиазмом взялась помогать пен-рит. А может, ключевую роль сыграла скука.

Сначала она просто с грустью наблюдала за Сашиными попытками заниматься физкультурой. Какое-то время спустя, присоединилась. Потом у них выработалось что-то вроде расписания занятий, куда входили и гимнастика на кроватных спинках и упражнения по развитию памяти, лично разработанные Велчи. Они с Сашей разучивали песенки. Самые простые детские песенки для малышей. По началу запоминать получалось плохо. Верней, стоило что-то выучить, как к вечеру оказывалось, — хорошо, если вспоминаются первая да последняя строчки.

Но потом дела у Саши пошли в гору. Через неделю она уверенно пела три детские песенки и один шлягер здешней эстрады. А так же помнила наизусть несколько считалок и загадок.

Кроме того, Велчи все время вынуждала подругу делиться разными наблюдениями. Сколько трубочек у системы отопления. Какого цвета пол в душевой кабине. В каком порядке сегодня расставлены на полу тапочки. Просила повторить то, как она разложила обрывки бумажек на столе. Эти игры казались Саше забавными и помогали обеим убить время. В глубине души пен-рит сомневалась, что это поможет ей восстановить память. Но лучше так, чем никак.

Саша не могла бы сказать, через какой промежуток времени с Велчи начали происходить странные изменения. Выглядело все так. Оборвав на полуслове разговор, или отвлекшись от какого-то дела, она вдруг садилась на кровать и принималась смотреть в одну точку. Не отрываясь и не моргая. Молча. Все это — недолго, меньше минуты.

Сама Велчи не смогла объяснить подруге, что с ней происходит. И сильно обеспокоилась, когда Сашка ей рассказала.

Со временем состояние девушки только ухудшилось. В своем ступоре она стала проводить не менее двух минут, и ничто не могло вывести ее из этого состояния. Не помогали ни оплеухи, ни щипки. А, очнувшись, она чувствовала себя подавленной и усталой.

Правда, приступы повторялись пока не часто. Но это именно «пока».

По случаю дня рождения капитан сделал экипажу послабление и дозволил вино и коньяк. В умеренных дозах. Напомнив вахтенным, кому и когда заступать. Игоря, освобожденного от вахт на мостике, это не касалось. А вот Вилэни ощутимо расстроился. Хотя прекрасно знал, что придется.

Игорь сидел на козырном диванчике рядом с Чени Раем, вторым программистом-навигатором «Корунда», и думал: «Что я здесь делаю? На этом судне, с этими людьми? Зачем дал Калымову себя уговорить…

Оставшись на базе, я мог бы попытаться еще раз. Я бы нашел способ добраться до планеты. В конце концов, это выглядит как предательство. Я обязан этой девчонке слишком многим, чтобы так легко отступить».

«Да хватит уже себе врать, — усмехнулось второе я, то, что живет в сердце каждого человека и тычет в глаза правдой там, где мы эту правду не хотим видеть. — Она тебе нравится, ты думаешь о ней. Так что…».

Толку с того. Сашка там, ты — здесь. Слишком далеко, чтобы помочь, если что-то случится. А что еще может случиться? Да, есть одно. Однажды мы встретимся, и она не сможет вспомнить, кто я. И вправду, кто я? Если бы смог остаться, отыскать, быть рядом, а так… эпизод из забытой жизни.

Эпизод из забытой жизни оглядел праздничный стол похоронным взглядом. Захотелось выйти покурить, да потом так и не вернуться.

— Игорь, — весело сказала Регина, устроившаяся на коленях у именинника, — что это вы совсем не пьете? У нас тост за день рождения!

— Конечно. — Поднял бокал, чокнулся с сидящим рядом Чени, дотянулся до проказницы регины. Выпил залпом, встал.

— Эй, вы куда?! — возмутилась девушка.

— Сейчас вернусь.

Выбрался из-за стола, в коридоре постоял минуту, размышляя, куда податься. Выбрал соединительный тамбур палубой выше. Там тихо, полутемно, и не слышно шума. Когда добрался, то оказалось, что забыл прихватить пепельницу. Но в кармане нашелся обрывок бумаги, который без раздумий был свернут в кулек и признан пепельницей нового поколения. Не успел он вытащить сигарету, как в тамбуре появился Димыч.

Достал из кармана пачку, прикурил.

Заметил:

— Ты мне не нравишься.

— Да?

— Извини, если лезу не в свое дело. Что с тобой происходит?

— Не бери в голову. Пройдет. Обещаю.

Димыч на дне рождения не пил даже для вида.

— Ты, знаешь, что? Не возвращайся туда. Не надо. Пойди, отдохни. Все равно до отбоя всего час.

Игорь посмотрел на Димыча, приподняв бровь.

— Так и сделаю.

Помолчали минуту. Под осветительной панелью на потолке заклубился сизый дым.

— Что-то неспокойно мне, — вздохнул капитан. — Ладно. Пошел.

Игорь кивнул, но вместо того чтобы последовать доброму совету, направился в свой кабинет. Включил свет, вынул из стенного шкафа флакон с медицинским спиртом. Разбавил в мензурке холодной водой. На глазок. Закуски не было, только кофе. Подумал, включил автомат. Состояние дурнотной тоски накатило, вылезло из щелей. Зачем-то заставило встать, вырубить свет. Весь, кроме лампы, что над столом. Долго сидел, без всяких мыслей, уставившись в ровный потолок, потом выпил залпом все содержимое мензурки. Горло обожгло, но ожидаемое опьянение почему-то не настало. Пришлось повторить процедуру, потом еще раз повторить. И еще раз…

Игорь в кают-компанию так и не вернулся, и это жутко расстроило Регину, прочие, похоже, даже не заметили. Стол почти опустел, сплеталась вялая беседа. Впрочем, синтезатор включить недолго. Лаура Конди ушла, извинившись. Ее отпустили.

Димыч незаметно наблюдал за своим экипажем. То, что он видел, вызывало двойственное чувство. С одной стороны, все вполне компетентны, и со временем есть шанс сделать из этой группы не очень похожих друг на друга людей настоящую команду. Для этого не жалко усилий. А что до тоски по прежним временам… ну, это уж его личная проблема, которая никого более не касается. Пожалуй, кое с кем из них придется расстаться. Жаль будет потерять Илью, но он, всего верней, вернется в пассажирский флот, как только решится вопрос его капитанства. Возможно, уйдет Лаура. Видно, что ей здесь некомфортно и не интересно. Игорь уйдет наверняка. Что-то с ним происходит. Какая-то тревога висит над доктором темным облаком, не отпуская, а кажется, с каждым днем опутывая все больше. С этим надо что-то делать. Плохо, когда люди не умеют как-то сбрасывать негатив, копят его в себе. Когда предел будет достигнут, может случиться срыв.

Капитан усмехнулся. Ситуация до боли напоминала похожую — три года назад. Только тогда на грани был он сам, а в качестве регулятора давления в эмоциональном котле выступал Калымов. Что же тебя мучает, доктор Седых? Отчего ты такой смурной?

Димыч обратил внимание, что Регина вдруг тоже куда-то засобиралась. За столом остался мужской коллектив. Сам именинник, Аск, Влад Чернов, Растам и второй навигатор Чени Рай. Ну, и капитан, конечно. Тут же завязался спор между навигаторами о преимуществах какой-то там новой программы, механики тоже нашли, о чем поговорить, стажер развесил уши, а капитан отдал должное остаткам салата. Через какое-то время еще раз лениво выпили за новорожденного. Но это были уже последние капли спиртного. Сегодняшний дежурный по кухне, Растам, взглянув на часы, приступил к уборке последствий застолья. Аск, мельком взглянув на Димыча, счел за лучшее присоединиться. Прошло не более четверти часа, а кают-компания оказалась приведена в полный порядок.

Участники мероприятия разбрелись по каютам. Димыча же что-то дернуло проверить, где сейчас впавший в депрессию доктор. Сразу стало ясно, что в каюту к себе он даже не заходил. Ну, значит, у себя в кабинете. Или все-таки проверить? Все равно спать в ближайшие часы не придется. Сегодня у капитана ночная вахта на мостике. В полночь нужно будет сменить Коновалова. Кстати, надо спросить, где тот берет табак для трубки? И заодно, где можно прикупить саму трубку…

Димыч все же решил спуститься в медицинский отсек. Так, для собственного спокойствия.

Ну, точно. В кабинете горел неяркий свет, дверь полуоткрыта. Спит? Нет, не спит.

Капитан остановился на пороге, оценив картину маслом.

На столе красовался опустошенный на две трети полулитровый флакон медицинского спирта, подле которого скромно лежала мензурка, которая, совершенно очевидно, только что играла роль рюмки. Седых, в полной прострации лежал на кушетке, рядом пыталась пристроиться полуобнаженная Регина.

Капитан прокашлялся, услышал сдавленное «ой», после чего Регина пулей слетела с кушетки и сжалась в углу, закрывая локтями маленькие груди.

Стало смешно, но Димыч сдержался.

— Оделась. Вышла. — Тихо сказал он.

Девушку сдуло. Капитан потряс доктора за плечо, тот разлепил глаза. Он был где-то не здесь.

Ну, и как полагается экстренно приводить в чувство перепивших неврастеников? Проще всего его запихнуть в капсулу АЭП. По идее, препараты первой помощи она должна впрыскивать сама, без дополнительных инструкций. Только вот надо ли для этого раздевать пациента, или можно засунуть его под колпак прямо, как есть?

— Пошли, что ли? — вздохнул Димыч, закидывая на плечо игореву руку.

— Отстань.

— Пошли, вытрезвлять тебя буду.

— Таблетки — в столе. Вода — в кране. — На чем снова закрыл глаза.

В столе нашлась непочатая упаковка таблеток подходящего содержания. Выбрав одну, капитан, следуя инструкции, развел ее в стакане с водой, стакан вставил в руку пациенту. И даже из милосердия придержал ему голову, чтобы не захлебнулся. Игорь крупными глотками выхлебал получившуюся шипучку. Может, расспросить его, пока он в деморализованном состоянии? Нет. Не выйдет. Больной сейчас немного придет в себя, и тогда лучше всего быстро переправить его в каюту. Димыч уселся в кресло доктора, и стал ждать, когда лекарство подействует. Первые признаки улучшения появились через четверть часа. Игорь сел, потряс головой. Тут же схватился за нее, болезную, и так сидел некоторое время, пытаясь справиться с головокружением.

— Ну, ты как, способен до каюты прогуляться? — спросил капитан.

— М-м-м…

— Понятно. Может, тебе еще какую таблетку дать?

— Капитан… ты что, не мог человеку дать поспать, где упал, а?

— Может, и Регину обратно позвать? — усмехнулся Димыч в ответ.

Игорь неожиданно выпрямился и подозрительно оглядел кабинет. Потом расслабленно вздохнул. Потом снова насторожился. Наблюдать за этими метаниями было забавно. Капитан ждал.

— Погоди! — наконец сообразил Игорь, — она что, здесь была?

Димыч вместо ответа поднял с полу оброненный девушкой впопыхах бюстгальтер.

— Ё, — только и смог произнести доктор, теперь уже с подозрением оглядывая себя самого. Наличие одежды его немного обнадежило.

Больше наблюдать за всем этим без смеха капитан не мог. Через какое-то время они ржали уже оба.

— Я не помню, — отсмеявшись, сообщил Игорь, — я думал, мне снится.

— Ладно, давай, топай в каюту. И чтобы это — в последний раз. Уволю. Я не шучу. Да, кстати. Поторопись. Не то мне придется придумывать для нас с тобой наказание за нарушение судового распорядка.

— Сдохнуть. Придумывай, капитан. Я клянусь все принять и стойко выдержать.

— Я придумаю… я тебе придумаю… пять вахт на кухне под началом Регины Ош…

— Капитан, я тебе успел сказать, что ты гад?

Так, препираясь вполголоса, они вернулись в жилой отсек.

До вахты у капитана оставалось чуть меньше десяти минут.

Они попрощались, Игорь вошел в свою каюту и включил свет.

После чего присел у двери, тихо застонав. В его постели, отвернувшись к стене, тихонько посапывала Регина.

Выход напрашивался сам собой. Диванчик в кают-компании остался совершенно свободным.

Курт, выслушав доклад агента, потер ладонями лысую голову и все-таки решил связаться с орбитальной базой Бюро. События напрямую касались Первого отдела, и дольше тянуть с сообщением было нельзя. Как всегда, Калымова не оказалось на месте, пришлось ждать, пока секретарь выяснит, где того носит. Наконец координатор Первого отдела появился в поле зрения. Виртуальная связь с орбитой работала отлично. Надо бы где-нибудь отметить…

— Добрый день, — поздоровался Вак, усаживаясь напротив.

— У нас поздний вечер, — ворчливо поправил Курт, и сразу взял быка за рога. — У нас проблемы с вашим объектом.

— Какие?

Калымов еще не понял, что имеется в виду под «вашим объектом». Курт пояснил:

— Девушка пен-рит, за которой вы просили присмотреть. Похоже, ее похитили. Похищение видел наш наблюдатель, но он находился далеко и ничем не мог помешать. Мы пока не выяснили, кто и зачем это сделал, тем более что по нашим данным, местная полиция тоже вела за ней наблюдение. Могу даже точно сказать, что это делалось по заказу социального министерства.

— Так. — Калымов кивнул. — Какие-нибудь приметы известны? Как ее похитили? Когда — точно?

— Вак, мы работаем. Как только будет что-то известно, я лично тебе сообщу. Только сам не суйся, ладно? Нам еще не хватало тут международного скандала.

— Если будет нужна помощь людьми и оборудованием, обращайся сразу ко мне.

— В таком случае, поделись Майклом. У меня опытные кадры, но это ваше неуловимое чудо выше всяких похвал.

— Попробую. Но у него свои принципы, один из которых — не работать на Второй отдел.

— Не на нас. Просто с нами. И совсем недолго. Я разве не понимаю?

Майкл был когда-то сотрудником второго отдела. Но где-то что-то не срослось, и теперь он относится к этой организации с искренней неприязнью.

Попрощались. Курт вышел из виртуального пространства, и задумчиво разложил перед собой цветные снимки. На всех до единого было изображение молодой женщины, лет двадцати пяти, темноволосой, худенькой, невысокой. Где-то она была одна, где-то — в компании. На одном снимке женщина была в форме космолетчика, стояла в центре группы людей, одетых в ту же форму.

Через минуту разглядывания Курт вытеребил из общей массы крупный портрет незнакомки, положил его на белый лист. Достал из кармана и положил рядом еще один снимок — типичная пен-рит, светлые кудри, голубые глаза. Возраст… около двадцати лет. Именно так они и выглядят сразу после трансформации. Маркером поставил между картинками знак равенства. Потом, поразмыслив, над знаком равенства нарисовал знак вопроса. Критически оглядел результат, покачал головой и снова смешал все в одну кучу.