"За дверью в лето" - читать интересную книгу автора (Грязнов Николай)

Глава 11

До госпиталя новички с дядькой добрались быстро, но в дверях им дорогу перекрыла Василиса, симпатичная санитарка, которая знала в лицо только Рамзеса:

— Куда? Приема нет.

— Как Кузьма? Он выживет? Может, чем помочь надо?

— Так, не все сразу. Надеюсь, что выживет. И чем же вы можете нам помочь?

— У меня квалификация реанимационной сестры, — неожиданно заявила Таира.

— Серьезно? — Василиса сначала удивленно посмотрела на наставницу Роджера, потом вопросительно на Рамзеса.

— Она из нашей бригады, — ответил на незаданный вопрос дядька, сам с изумлением уставившийся на Алису. — Пусти нас, я за них отвечаю, мы с Роджером тоже поможем, мало ли чего потребуется. Подать, подержать, поднести.

— Ладно, заходите. Только без ахов и вздохов. А то выгоню.

Пройдя приемную, бойцы с Василисой зашли в чистое помещение с лежаками, на пяти из которых лежали больные или раненые леомуры. Ближе всего к дверям находилась кушетка с изрядно покореженным Кузьмой, над которым колдовали два матерых эскулапа. В ответ на строгий вопросительный взгляд одного из хирургов санитарка извиняющимся тоном пояснила появление посторонних:

— Вот, помощников вам привела, она говорит, что имеет квалификацию реанимационной сестры.

— Это хорошо, — сказал отвлекшийся от больного доктор. — Лап всегда не хватает. Иди сюда, покажу, где держать. А вы пока отвлеките раненого разговорами.

Как ни странно, балагур не только в сознании находился, но еще и пытался подсказывать что-то медикам, суетящимся над его телом. Увидев пришедших, особенно Алису, он даже попытался привести свой внешний вид в порядок. Второй хирург грозно шикнул на пациента и велел ему лежать спокойно. Рамзес подошел к пострадавшему товарищу и укоризненно покачал головой:

— Эх, Кузя, Кузя, от кого, от кого, а уж от тебя я такого никак не ожидал.

— Не понимаю, о чем ты?

— Опытный же боец, зачем в одиночку полез на стаю?

— Какая стая? Ты что? Не было там никакой стаи, Фараон. Так, пара доходяг зажала в уголке маленькую несчастную леомару.

— И кто ж тогда тебя порвал, неужели, доходяги?

— Да нет, эти рванули прочь сразу после первого же моего удара, но тут из ближайшей норы выскочили остальные.

— А ты, что, без сканера в атаку пошел?

— Шутишь? Все вокруг обшарил, я же не мальчик, не новобранец какой-нибудь. Сам учил, знаешь. Поверь, чисто было, ни души вокруг. Думаю, прикрывал их кто-то.

— Бродяг?

— Я тоже вначале подумал, что бродяги полезли, потому и не ломанулся прочь, а перешел в стойку. Только среди этой швали один профи оказался. Он так ловко замаскировался, что я его только в самый последний момент засек. Хорошо еще, что успел до сшибки Пухлого на помощь кликнуть.

— И что, Пухлый справился с профи?

— Смеешься? Он, как шоргов увидел, сразу за Багиром рванул, я думаю. Кто же в бригаде, кроме нас с тобой, да вон, может быть, Таиры, в одиночку на монстров попрет?

— Ударить успел?

— Только вскользь, он быстрый, как молния. Высшая категория.

— Не понимаю, как же ты тогда жив остался?

— Сам не понимаю, но, похоже, ему было дано задание не убивать, а только опрокинуть. Он не стал дожидаться наших, бросил меня этим бродяжкам как кость и ушел оврагом.

— Постой, так Багир этого профи и не видел, получается?

— Откуда ж он его видеть мог? Пока ребята прибежали да строй составили, его уже и след простыл. А шавки меня волтузили потихоньку. Ну, так парни по этим бомжам и шарахнули, конечно. Спасибо и за это. Ой, блин.

— Спокойно, больной, — отреагировал один из эскулапов на гримасу боли Кузьмы. — Болтать можешь, сколько хочешь, а вот лапами размахивать не стоит, тем более что я уже почти управился. Как дела у вас, коллега? Помощь нужна?

— Нет, спасибо, — отозвался второй лекарь. — Я тоже закончил.

— Тогда всем спасибо, больному — спать, здоровым — на выход, — безапелляционно постановил первый.

— Постой, доктор, — возмутился раненый. — Дай с друзьями поговорить.

— Может, еще и на дискотеку сходить? Я сказал, спать. — Медики переглянулись и элегантным финтом в астрале отправили непослушного пациента в глубокий безболезненный нокаут.

Не желая искушать судьбу и выяснять, какие еще каверзы имеются в загашнике врачей, Рамзес с Роджером поспешили на выход. Минуты три спустя к ним присоединилась и Таира, тепло простившаяся с Василисой и эскулапами. Дядька тут же пристал к ней с расспросами:

— Ну, что говорят медики, он выберется?

— Должен, серьезных повреждений внутри нет, хотя порвали его сильно. Я вообще не понимаю, как он терпел.

— Это как раз неудивительно, у парня было тяжелое детство. Ему немало доставалось из-за косоглазия, с тех пор и чувствительность к боли пониженная, и дурацкая привычка при возбуждении хвост сосать.

— Блин, как стыдно, — неожиданно простонал Тобио.

— Что такое? — дядька с наставницей удивленно уставились на своего воспитанника.

— Если б я не струсил, возможно, ничего бы с Кузьмой и не случилось.

— О чем это ты?

— Сказал вчера настоятелю, что не чувствую в себе уверенности.

— А что, ты ее чувствовал?

— Нет. Но какая разница?

— Так, — Рамзес строго посмотрел на Роджера. — Прекрати говорить глупости. Даже если б мы были на свалке, это едва ли бы уберегло его от ловушки.

— Ты все-таки думаешь, что там была ловушка? — Алиса повернула голову к бывшему гарду.

— Безусловно. Я допускаю, что Кузьма мог не заметить боевого шорга, но ведь не стаю бродячих шавок. Это исключено, при всей его болтливости боец он опытный и аккуратный. Я сам его учил многому. Кстати, обычно профессионалы терпеть не могут бомжей, так что это была ловушка, без каких-либо сомнений.

— Неважно, уберегло бы его или нет, — настоял на своем Роджер. — Нельзя же отсиживаться в тренажерке, когда другие подставляют свои шкуры под клыки.

— Если честно, я тоже чувствую себя неуютно. А ты как, Алиса?

— Мы все вместе подтолкнули Мортафея к такому решению, вместе и ответственность делим. Мне тоже неловко. Что ты предлагаешь?

— Не знаю. Может, все-таки рискнем вывести малыша в поле?

— По методу «либо выплывет, либо утонет»? Мне так не нравится.

— А если нам составить строй?

— Как, если у него нет ни минуты практического опыта?

— А мы его подключим в качестве донора. Для этого мастерства особенного не требуется, а силы в нем хоть лопатой черпай.

— Но тогда нам потребуется аккумулятор, — Таира внимательно посмотрела на Рамзеса. — Только не говори, что умеешь копить заряд.

— Не буду, потому что ты это уже сказала сама.

— Серьезно?

— Такими вещами не шутят.

— Так это ж совсем другое дело. Донора из малыша можно сделать часов за пять, пошли в зал, попробуем.

Подхватив ничего не понимающего Роджера, дядька с наставницей быстрым маршем направились в тренажерку, на ходу обсуждая непонятные юному храмовнику вопросы. Насчет сроков Алиса ошиблась, причем, весьма существенно. Не прошло и двух часов, а у них уже замечательно получалась работа в строю. Более того, львиная доля потраченного времени ушла на тренировку синхронизации Таиры с Рамзесом, которым нужно было сливать свои огоньки в единый ансамбль.

Суть идеологии строя стала понятна молодому бойцу очень быстро: увеличение размеров излучающего эмоса позволяло уменьшить зону поражения и повысить плотность мощности. Донор в построении излучателя не работал. Он просто по запросу передавал свою энергию аккумулятору, пропуская ее через эмос партнера в расфокусированном виде. Боец, игравший роль конденсатора, собирал запасы энергии и направлял их на своеобразное зеркало, сформированное стрелком для фокусировки излучения на цель.

То обстоятельство, что Роджер по собственной неопытности не мог участвовать в формировании излучателя, приводило к некоторому снижению плотности мощности. Однако запасы собственной силы юного донора вполне компенсировали эти потери и в то же время снижали требования к точности прицеливания. Когда на исходе второго часа тренировок разношерстная троица погасила с первого выстрела пять мишеней подряд, стало ясно, что новая боевая единица бригады состоялась.

Вечером перед сном в пустой казарме, пока бойцы еще не вернулись с дежурства, а Алиса отлучилась по нужде, дядька неожиданно спросил своего воспитанника:

— Ну что, ты все еще думаешь, что способен одолеть Крота в поединке?

— Почему бы и нет? Сам говорил, потенциал у меня есть, а остальное покажет схватка.

— Как видишь, до схватки может и не дойти.

— Не понял. — Юный храмовник внимательно посмотрел на Рамзеса и после непродолжительной паузы уточнил:- Ты намекаешь, что Кузьму заказал настоятель?

— Я тебе ничего не говорил, просто сам подумай, зачем профессионалу оставлять свидетеля в живых. Ведь Храм может устроить охоту на него, и в этом случае шоргу мало не покажется.

— А зачем тогда было нападать?

— Просто проучить. Чтобы не поднимал свой хвост на руководство и даже не задумывался о том, что может бросить вызов?

— Ты хочешь сказать, что Мортафей испугался?

— Не думаю. В честном поединке у Кузьмы были бы шансы повыше, но честных поединков с настоятелем не бывает, и я бы не поставил на парня и пенса. Скорее всего, Крот просто решил в самом зародыше погасить мысли о бунте в назидание всем сочувствующим.

— Постой, но как ты можешь жить в таком месте и считать его своим домом, если допускаешь мысли о том, что глава Храма способен на такую подлость?

— Это не подлость, малыш, а элементарная борьба за власть. На вершине пирамиды действуют те же законы, но совершенно другие правила игры. Если их не соблюдать, быстро скатишься к основанию. А насчет дома, так Храм — это не только, да и не столько настоятель, а, скорее, дух, атмосфера свободы и братства, ты это поймешь потом. Настоятели приходят и уходят, а вольные остаются.

— Ну, не знаю. Ты говоришь страшные вещи, очень неприятные, они не укладываются у меня в голове. И в то же время сохраняешь оптимизм. Как это у тебя получается?

— Без темных красок палитра жизни будет столь же унылой, как и без светлых.

— Но должны же быть хоть какие-нибудь принципы.

— Есть, конечно, только у каждого свои. Как ты предлагаешь определить лучшие, по каким критериям? Кто взлетел выше или у кого друзей больше?

— Не знаю.

— Так и никто не знает, не переживай. Сегодня в обществе ценятся одни качества, завтра — другие, а отбор осуществляется по третьим.

— Какой отбор?

— Естественный. Только он окончательно расставляет все на свои места.

— Смерть?

— Зачем же? Твой вклад в генофонд расы, в ее культуру, в ее историю. Если ты прожил никчемную жизнь, не оставил после себя никакого следа, даже в виде потомства, значит, у тебя были хреновые принципы, какими бы красивыми они тебе не казались.

— Но ведь это обидно.

— Ничего обидного, по молодости все стремятся к возвышенному. А главные цели существования оказываются приземленными.

— Теперь я понимаю, почему четлане так любят говорить, что настоящий мужчина должен посадить дерево, построить дом и вырастить сына.

— Все верно, в этом случае остается хотя бы минимальный след от тебя. Если ты не гений какой-нибудь, то этого вполне дстаточно. Все, давай спать, а то скоро ребята вернутся, заснуть не удастся.

— Так ведь Алиса еще не пришла.

— А что, она обещала тебе рассказать сказку на ночь?

— Да нет, я просто подумал, что надо подождать.

— Спи, не бойся, она не обидится. Тебе надо силы восстанавливать. Мы с ней тратим стаканами, а ты ведрами.

Дядька был прав, все проблемы со сном у Роджера остались в далеком прошлом, теперь он проваливался в бездонную пропасть каждую ночь и выныривал обратно лишь под утро. Ему казалось это странным, потому что леомуры предпочитали ночной образ жизни, и только необходимость контроля кобортов заставила их пересмотреть собственные привычки. По той же причине и распорядок дня в Храме был привязан к четлановскому стилю жизни, по крайней мере, у храмовников, основные обязанности которых находились за периметром.

Впрочем, организм молодого бойца, судя по всему, понемногу начинал привыкать к повышенным нагрузкам. На следующее утро он даже умудрился проснуться до завтрака. Настроение в бригаде оказалось на удивление спокойным. Ранение товарища, как выяснилось, они приписывали его собственной глупости.

Багир, ворчавший по поводу самоуверенности зеленых юнцов, заметно повеселел, узнав о решении новичков перейти в его распоряжение. Окончательно настроение бригадира улучшилось, когда он услышал, что они смогли составить строй. Теперь к его колоде добавлялся не просто крупный козырь, а, можно сказать, джокер.

После завтрака не преминул заглянуть и сам настоятель, которому уже доложили обо всех произошедших событиях. На этот раз он пришел с охраной, притащившей несколько мишеней, и устроил проверку боеспособности нового строя прямо в казарме. Сложность задачи заключалась в том, что телохранители Крота всеми средствами защищали мишени, которые нужно было поразить, ни в коем случае не задев самих защитников.

Алиса блестяще справилась с заданием, намертво погасив три мишени за четыре секунды. Мортафей захотел устроить боевой спарринг, но не встретил энтузиазма у собственных бойцов. Почесав в затылке, он мудро решил не рисковать здоровьем своей охраны. Засыпав наставницу Роджера очередной порцией вполне заслуженных комплиментов, настоятель плавно перешел к обсуждению плана нападения на хранилище соронгов.

Беседуя с Багиром, он не забывал время от времени бросать пламенные взоры в сторону Таиры, которая занималась со своим подопечным маскировкой. Эта составляющая воинского искусства была настоящей ахиллесовой пятой в арсенале молодого бойца. Впрочем, не прошло и десяти минут, как в обсуждение планов были вовлечены и Рамзес с Алисой. Судя по всему, чувства Крота крепли с каждым мгновением.

Если раньше похотливость руководства вызывала у юноши невнятное чувство ревности, то после вечернего разговора с дядькой к нему добавилось ощущение гадливости. Нельзя сказать, что он полностью поверил в достоверность версии бывшого гарда. Однако даже сам факт допустимости подобных мыслей у обитателей Храма едва ли говорил в пользу настоятеля. Пытаясь объяснить самому себе причину негативного отношения к Мортафею, Роджер решил, что всему виной его неугасающие чувства к Матильде. Она так и осталась для него таинственной незнакомкой.

Пока молодой воин пытался разобраться в дебрях собственного подсознания, Рамзес предложил найти и наказать обидчика Кузьмы. Глава Храма удивленно посмотрел на бывшего гарда. Багир же раздраженно заметил, что нет смысла слушать бредни безответственного бойца, который в поисках самооправдания несет всякую чушь. Если из-за дурацкого самомнения напал в одиночку на стаю бродяг и не смог справиться, то не стоит выдумывать боевого шорга. Этого мифического профессионала никто не видел, и от него даже следов не осталось. Мортафей понимающе покачал головой, и Роджеру показалось, что в его глазах проскочила ехидная усмешка.

Вернувшись к основному вопросу совещания, штаб будущего нападения на склад составил и утвердил план кампании. По причинам, смысл которых как-то ускользнул от Роджера, пытавшегося справиться с собственной неприязнью к Кроту, реализацию замысла наметили на послезавтрашний вечер. В связи с этим бригаде выделили выходной день, освободив от вечернего дежурства по вокзалу, куда перебросили ребят Хвана. Завтрашний же плановый выход на рынок решили не отменять, поскольку особых проблем в центре базарных отношений никогда не возникало.

Для юного храмовника все прошло строго наоборот, выходной вылился в непрерывные тренировки, а посещение рынка обернулось отдыхом. Основную миссию в этом неутомительном дежурстве выполняли монахи-менеджеры, следившие как за продавцами, так и за покупателями. Ряд торговых точек находился под контролем Храма, поэтому прохвосты-послушники аккуратно обрабатывали посетителей, направляя их к «правильным» лоткам.

Вмешательство в сознание кобортов требовалось тонкое, чтобы их хозяева не заметили оказанного давления и не прислали бойцов разбираться с мошенниками. Именно ради защиты монахов и торчала весь день на рынке бригада храмовников. Впрочем, надо отдать должное искусству менеджеров, накладки в их работе встречались крайне редко.

За весь день произошла только одна разборка, да и то, скорее, перепалка, когда на огонек заглянул кто-то из местных лиатов и выразил свое неудовольствие заправилам рынка. Впрочем, он и сам особо не лез в драку, поскольку финансово практически не пострадал. Просто леомуру не понравилось, что кто-то посторонний посмел вмешиваться в управление его слугой.

К четырем вечера рынок практически опустел, и монах, безопасность которого обеспечивало звено Рамзеса, отправился куда-то по своим личным делам. Дядька предложил вернуться в казарму и пойти в зал. Поскольку рынок находился недалеко от подземного города, то было так заведено, что с этого дежурства бригада возвращалась домой позвенно. Однако Алиса выступила со встречным предложением и попросила напарников проводить ее в одно место, ничего толком не объясняя.

Из уважения к даме дядька с воспитанником согласились, и за двадцать минут быстрым маршем бойцы достигли каких-то развалин. При подходе к ним Таира проявила максимум осторожности. Цель их путешествия обнаружилась на пустыре за разрушенным домом, где огромный палевый шорг был всецело увлечен разгрызанием огромной мозговой кости. Даже Роджер, слушавший Кузьму недостаточно внимательно, узнал по описанию обидчика своего товарища. Ученик проявил себя достойно, по примеру более опытных соратников он хладнокровно подавил свой гнев.

Тщательное формирование строя заняло не более двух секунд. Прозвучала команда «Пли», и мощная молния шарахнула по облику изумленного монстра, который едва успел вскочить на лапы. На большее его не хватило. Удар был так силен, что прозевавшего нападение профессионала опрокинуло на спину и болезненно приложило о стену дома, лишив возможности управлять одной из задних конечностей.

Впрочем, опыт позволил ему правильно оценить ситуацию, и на трех лапах задать деру, виртуозно уклоняясь от пулеметных выстрелов Таиры. Получив еще несколько скользящих, но весьма болезненных ударов, слегка смягченных увеличивающимся расстоянием, боевой шорг завернул за угол и скрылся из виду. Разорвав строй, Рамзес с удивлением посмотрел на Алису:

— Мне показалось или ты действительно отпустила его умышленно?

— Не показалось. Наемник получил именно то, что заслуживал. Я не собиралась его убивать, только наказать.

— Но…

— Да, знаю. Каноны Храма требуют более сурового наказания, но настоятель отказался преследовать шорга, поэтому я действовала, как частное лицо.

— Мы заметили.

— Вот и замечательно. А по моим канонам воздаяние должно быть соразмерным. Он не убил Кузьму, но покалечил, мы ответили ему тем же. Хромота на полгода шоргу обеспечена, пусть попробует сохранить профессионализм на трех лапах. Все равно, главный виновник — не он.

— Надеюсь, ты не собираешься мстить всем причастным?

— Время покажет.

— Не хотелось бы мне оказаться в списке твоих врагов, — неожиданно высказался Роджер.

— Мне тоже, — согласился дядька. — Но как ты обнаружила этого профи?

— Не забывайте, что перед вами следопыт и рейнджер. Кстати, не переживайте, я тоже не хотела бы оказаться в ваших списках.

— Будем считать это своеобразным взаимным признанием в любви, — рассмеялся Рамзес.

— Значит, мне можно называть тебя Алисой? — робко поинтересовался воспитанник.

— Тебе? — Наставница улыбнулась. — Конечно, можно. Я же шутила, малыш.

В хорошем настроении они вернулись в подземный город. Только там юный храмовник сообразил, что он весь день был за пределами Храма, а наставник так и не попытался связаться с ним. «Наверно, решил, что меня уже и в живых нет», — не то с горечью, не то с радостью подумал молодой воин:- «Если б Мики только знал, как многому я научился за это время». От этих мыслей его отвлек визит в госпиталь, где их встретил бодрый Кузьма, который, несмотря на свои тяжелые ранения, умудрялся ухаживать за Василисой.

Сообщение о том, что его обидчику серьезно досталось, обрадовало раненого, хотя почти тут же вернулась сестра и отвлекла его какими-то медицинскими процедурами. Посетители обратили внимание на то, что сама Василиса откровенно искала повод и предлог для общения с пациентом, всячески стараясь помешать его беседе с Таирой. Впрочем, ее подопечный и сам почти не обращал внимания на девушку, из-за которой еще пару дней назад был готов схлестнуться с главой Храма.

Еще одно обстоятельство, бросившееся в глаза навестившим товарища бойцам, заключалось в поразительном сходстве сестрички и Кузьмы. Что-то азиатское и в то же время породистое проглядывало в их внешности. Неизвестно, было ли отдаленное родство причиной вспыхнувшей симпатии, или балагур своей харизмой успел захватить в плен девичье сердце, но друзьям стало ясно, что им пора уходить. Трудно сказать, заметил ли вообще ветреный поклонник женской красоты тот факт, что его товарищи покинули палату. Рамзес с Роджером на выходе из госпиталя дружно рассмеялись, а Алиса с улыбкой заметила:

— Вот так быстро я лишилась своего самого преданного поклонника.

— Да уж, недолго он переживал разлуку с возлюбленной, — подхватил дядька.

— Ну, если только самого преданного, а так еще один остался, — намекнул на настоятеля юноша.

— О, тот, наверно, еще более преданный, — не унимался бывший гард.

— А вы что, сомневаетесь? Просто рыцарь без страха и упрека, — поддержала саркастическое настроение товарищей Таира.

— Точно, от Матильды прямым ходом к тебе, от тебя прямым ходом к Матильде.

— Если по пути еще куда-нибудь не заскочит. Налево.

— И вообще, у нас с ним чисто платонические отношения. Мы беседуем.

— Точно, — согласился Роджер. — То-то глазки у него такие маслянистые, просто вылитый Платон.

— Куда вылитый? — Дядька сделал вид, что не понял.

— Какая разница, куда, хорошо хоть, что не выбитый плафон.

— И чем, интересно, тебе его глазки не нравятся? Между прочим, замечательные глазки, в темноте видят превосходно.

— Эка невидаль, а у кого не видят?

— Не скажи. Одно дело — различать очертания предметов, и совсем другое — сами предметы. Вот у тебя, сколько времени занимает адаптация к полной темноте после яркого солнечного света?

— Ну, не знаю, минут пять-десять.

— А у него секунд пять-десять. Думаешь, его просто так Кротом прозвали?

— Не, я думал, они тебе по цвету нравятся, — подколол Алису Роджер.

— Кстати, а какого они у него цвета?

— Не знаю, как-то даже не вглядывалась.

— Вот тебе и на. А мы еще Кузьму обвинили в ветрености. Куда нам, мужикам, до женщин?

— Не поняла. Я что, выказывала знаки внимания настоятелю? Или что-то обещала ему?

— Нет, но мы думали, что у вас любовь взаимная.

— Глагол «думать» стоит употреблять осмотрительно, не привязывая его к посторонним процессам, протекающим в головах у интеллектуально слаборазвитых.

— Получил по мозгам, мыслитель? — дружески поиздевался Рамзес над своим подопечным.

— И вообще, малыш, — назидательно добавила Таира:- Я бы на твоем месте не торопилась разбрасываться такими словами, как любовь. Ты со своей рыжей бестией даже парой слов переброситься не успел, а уже увяз по самые помидоры.

— Для настоящей любви иногда достаточно одного взгляда, — возразил Роджер.

— А чем, по-твоему, настоящая отличается от поддельной?

— Ну, как это, верностью, искренностью, благородством, уважением.

— Замечательные слова, только о какой верности и искренности можно говорить, если твоя ненаглядная Матильда, будучи подружкой Крота, строила тебе глазки, даже не видя тебя?

— Она просто еще незнакома со мной.

— Так, ты все еще не выбросил из головы эти глупости? — насторожился дядька.

— А почему я должен что-то из нее выбрасывать? Сердцу не прикажешь.

— Хотя бы из уважения к своим старшим товарищам, которые очень не рекомендуют тебе связываться с этой рыжей чертовкой.

— Она — не чертовка.

— Хорошо, называй ее, как тебе нравится, только держись от нее подальше.

— Вот еще.

— Не трать порох, Рамзес, чем больше ты его отговариваешь, тем больше ему хочется. Пусть пообщается со своей ненаглядной, может, сам поймет, что к чему.

— Наверно, ты права. Поговорим с ним о любви, когда перебесится.

— Не дождетесь, — Тобио Экселанц Сильвер гордо тряхнул головой.

— Кто его знает?