"Истинные цвета" - читать интересную книгу автора (Мортман Дорис)

Глава 2

Испания, Барселона

1963 год

С момента возвращения в Испанию ночи превратились для Мартина в пытку. Он представлял себе, как его дочь останется без отца, представлял, как Альтея останется без мужа и как трудно ей будет в обществе, где не очень-то жалуют женщин-предпринимательниц. Возможно, ей придется обратиться за помощью к своим родителям. Но самое мучительное – осознавать то, что в конце концов кто-то другой заполнит в ее жизни пустоту, образовавшуюся в результате его, Мартина, ухода.

В то роковое воскресенье Джонас согласился сказать Альтее, что случившееся с Мартином было результатом перенапряжения. Де Луна же обещал отныне наблюдаться у кардиолога, что впоследствии и сделал, а Альтее решил сказать правду дома, при удобном случае. К сожалению, случая все не было, ибо стоило Мартину представить возможную реакцию жены – гнев или жалость, – как он тут же отступал. Итак, Мартин молчал, заставляя Альтею ломать голову над причиной перемен в его поведении, а перемены действительно были.

Лекарство, которое прописал врач, имело неприятный побочный эффект – резкие перепады настроения. Мартин то был общителен, то впадал в глубокую меланхолию, то развивал бурную деятельность, то целыми днями валялся в постели.

Флора, впрочем, считала это вполне объяснимым, ибо для многих мужчин сорок лет – критический возраст. Женщинам и в голову не приходило, что все дело в здоровье, ведь с виду Мартин был по-прежнему полон сил. Кто бы мог подумать, что он таким образом готовится к смерти?

В июле стояла изнуряющая жара, и Изабель с нетерпением ждала отъезда на Мальорку, где она подолгу с удовольствием плавала в бирюзовых водах Пальмы и играла на белом прибрежном песке с подругами.

Кроме всего прочего, Изабель также надеялась, что смена обстановки благоприятно повлияет на отношения ее родителей, которые в последнее время заметно испортились.

На следующий день после их приезда на Мальорку в том же самом отеле поселилась лучшая подруга Альтеи, Палома Сервантес, и Мартин стал уделять долговязой брюнетке чересчур много времени. Он всюду ходил с Паломой, обняв ее за голые плечи и нашептывая на ухо нечто пикантное, отчего оба весело хохотали. Изабель все это не нравилось, но она молчала; Альтея же откровенно высказывала мужу все, что думала.

Поскольку ничего не изменилось, Альтея начала принимать ухаживания тех, кого привлекла ее красота. О, тут уж Мартин пришел в настоящую ярость! Особенно возненавидел он одного из многочисленных ухажеров, которого Альтея называла Пако.

В действительности его звали Пасква Барба. Говорили, что он друг детства Альтеи. Загорелый, с черными как смоль волосами и кареглазый, этот человек прямо-таки излучал сексуальность.

К концу недели Мартин понял, что события выходят из-под контроля. Пако не просто наверстывал упущенное, он неумолимо двигался вперед. Палома же становилась все требовательнее, желая получить от Мартина все сполна. Мартина охватила тоска, в нем заговорили чувства вины, страха, ревности – все вместе.

Тщательно все обдумав, он решил сообщить Альтее правду о себе.

– Не пора ли вам спать? – желая поскорее избавиться от Барбы, спросил Мартин.

– Вы сами меня укроете, или попросить Альтею? – с вызывающей улыбкой поинтересовался тот.

Такого откровенного хамства Мартин не ожидал.

– Хватит! – взорвавшись, вскочил он с места. – Убирайся отсюда! И если я увижу тебя ближе чем в трех метрах от Альтеи, я переломаю тебе все кости!

Коротышка поднялся и невозмутимо улыбнулся Альтее.

– Теперь я понимаю, почему ты его полюбила, – сказал он, склонившись к ее руке. – Он очарователен.

Чуть позже супруги де Луна снова поссорились, на сей раз в переполненном ресторане. На следующее утро, после еще одной сцены на террасе, Альтея упаковала вещи и заказала для себя и дочери билеты на ближайший рейс в Барселону.

Вместо того чтобы отправиться в городской дом на Пассейг-де-Грасия или в замок в Кампинасе, Альтея поселилась в отеле «Ритц». Нельзя сказать, чтобы Изабель была против – нет, она просто не понимала, почему они с мамой не живут дома вместе с папой.

Через несколько дней Мартин наконец нашел их. По дороге в отель он с десяток раз повторил про себя заранее подготовленные извинения, но, увидев прямо в холле, как его жена и дочь попивают чай с Пасквой Барбой, сразу же забыл обо всем. Подскочив к сопернику, он тут же вырвал из-под него стул.

Не оборачиваясь, Барба вернул стул на место и как ни в чем не бывало продолжил разговор с Альтеей:

– Думаю, Изабель понравится на ранчо, как в свое время нравилось тебе. – Он засмеялся. – Помнишь, как мы учились бросать лассо, и ты вместо теленка поймала моего отца?

– Садись, – подавив улыбку, произнесла в ответ Альтея и, взяв Мартина за руку, посадила на свободный стул.

Изабель тут же взобралась к нему на колени.

– Папа! – сияя от радости, с восторгом закричала она. – Я так рада тебя видеть! Я ужасно по тебе скучала.

– Я тоже скучал по тебе, малышка. – Мартин заключил ее в объятия, чуть не плача от счастья. – Я пришел за тобой и за мамой.

– А если мама идти не захочет? – язвительно спросил Барба.

– Спасибо, я могу ответить и сама, – резко бросила Альтея.

– Тогда скажи, что оставляешь его и уезжаешь со мной.

– Я никуда не поеду с тобой, Пако.

– Ты зря пытаешься бороться со своими чувствами, Альтея.

– А ты пытаешься обмануть себя. – Наклонившись через стол, она взяла его за руку. – Я никогда тебя не любила. В противном случае я вышла бы за тебя замуж, когда ты предлагал.

– Вы слышали, что сказала дама? – торжествующе проговорил Мартин.

Барба встал.

– Ты была мне обещана, Альтея, – ледяным тоном произнес он. – Однажды ты выполнишь это обещание.

– А если нет? – вскочив с места и схватив его за рубашку, крикнул Мартин.

Вырвавшись, Барба отскочил назад. Мартин тотчас настиг обидчика, но тот лишь рассмеялся ему в лицо:

– Скоро, де Луна, я заберу у тебя жену.

– Никогда! – игнорируя любопытные взгляды окружающих, вскричал Мартин. – Ты что, не слышал? Она тебя не любит.

– Не важно, – звенящим от гнева голосом отозвался Барба. – Я знаю, чего хочу. И не остановлюсь, пока не добьюсь этого.

Мартин долго еще смотрел ему вслед. Однако если де Луна надеялся на воссоединение с женой, то он глубоко ошибся. На предложение помочь упаковать вещи супруга ответила отказом.

– То, что я никуда не поеду с ним, еще не значит, что я поеду с тобой.

Забравшись в постель, Изабель сунула голову под подушку. Она попыталась заглушить доносящийся из соседней комнаты шум ссоры. Ничего не получалось – она все равно слышала, как ее родители кричат друг на друга, обвиняя в измене и предательстве.

Внезапно все стихло; вроде бы хлопнула дверь. Изабель высунула голову из-под подушки. На улице, судя по всему, начиналась гроза. Дождь барабанил в окна, выходящие на Гран-виа-де-лес-Кортес-Каталанес. Молнии пронизывали низкое черное небо. Время от времени, сотрясая комнату, грохотал гром. Испуганная Изабель решила найти убежище у мамы.

Соскользнув с кровати, она босыми ногами прошлепала к двери, открыла ее и выглянула в гостиную. Пусто. За стеной послышался плеск воды. Должно быть, мама ушла к себе в спальню и собирается принять ванну. Раздался очередной удар грома, и пол под ногами снова задрожал. Изабель опять захотелось к маме, но на глазах у нее выступили слезы, а мама терпеть не могла плакс.

Вернувшись в свою комнату, девочка закрыла за собой дверь, вновь забралась на громадную кровать и сунула руку под подушку за своим спасательным кругом – кусочком ткани, который они с Альтеей создали во время ее первого визита на «Дрэгон». Прижав его к себе, Изабель начала листать книжку, однако спустя некоторое время вроде бы раздался стук, и дверь номера открылась. Девочка улыбнулась: это папа.

– Тебе здесь нечего делать! – раздался крик Альтеи. – Я хочу, чтобы ты ушел. И сейчас же!

Изабель подалась к двери. Мать ее снова потребовала, чтобы посетитель убирался прочь, но голос ее теперь звучал как-то испуганно. Странно, мама боится папу?

Под нарастающий рев бури девочка прислушивалась к происходящему в соседней комнате. Она могла бы поклясться, что в какой-то миг услышала незнакомый мужской голос.

Внезапно погас свет – не только в номере, но и во всем городе. Мама громко закричала, затем как будто что-то упало на пол, потом послышался шум борьбы. Родители не раз повторяли Изабель, чтобы она не лезла, куда не надо, но сейчас ей было слишком страшно.

Крадучись она подошла к двери и повлажневшими от страха ладонями чуть-чуть приоткрыла дверь. Взглянув туда, откуда доносился шум, она ничего не увидела: глаза еще не привыкли к темноте. Правда, вот какие-то неясные тени, чей-то сдавленный крик. А потом послышались какие-то странные хрюкающие звуки и шлепки, словно чья-то рука била по полу. Сердце девочки отчаянно колотилось в груди. Застыв в дверях, она вся окаменела от ужаса.

И тут за окном вдруг сверкнула молния, и комната на миг озарилась холодным голубым светом. В это мгновение Изабель увидела то, что ей не следовало видеть: ее мать лежала обнаженная на полу, а над ней нависал мужчина в темном костюме. И прежде чем девочка успела отскочить за дверь, мужчина повернулся и встретился с ней взглядом.

Насмерть перепуганная малышка бросилась в спальню, дрожа от страха, залезла в стенной шкаф и там, прижавшись к стене, свернулась калачиком. Если спрятаться как следует, то он, может быть, не найдет ее и не сможет наказать.

«Пожалуйста, Господи, не дай ему меня найти», – молилась девочка, стараясь не шуметь, даже не дышать, чтобы мужчина ее не услышал. Она задерживала дыхание так долго, что потеряла сознание.

Очнулась она в объятиях Мартина. Прижав дочь к груди, целуя и утешая, он через черный ход вынес ее на улицу. Изабель ничего не соображала, голова раскалывалась от боли. Прежде чем снова потерять сознание, она спросила, что с мамой.

Она никогда не вспомнит, что ответил отец. И вообще больше ничего не вспомнит о той ужасной ночи.

Несмотря на все попытки Мартина скрыть ужасную правду, Изабель вскоре все узнала: ее мать убита, и в убийстве подозревают отца.

Флора тем временем переехала в городской дом, чтобы присматривать за племянницей. Мартин же, пытаясь найти способ выпутаться из обрушившихся на него неприятностей, заперся со своим адвокатом Алехандро Фаргасом.

– У них есть свидетели вашей ругани с Альтеей в коридоре гостиницы, свидетели вашей ссоры на Мальорке и свидетели того, как вы в ярости выскочили из гостиницы. – Фаргас перелистал страницы блокнота. – В номере везде твои отпечатки пальцев.

– Я признаю, что там был. Но я ее не убивал.

– На ковре и под ногтями Альтеи запекшаяся кровь – той же группы, что и у тебя.

– В городе полно людей с такой же группой крови. Это ничего не значит. – Вскочив с кресла, Мартин начал расхаживать по комнате. – Альтея была моей женой. Мы вели очень интенсивную половую жизнь. Зачем мне ее насиловать? Бессмыслица какая-то!

Прищурившись, Фаргас посмотрел на клиента:

– К сожалению, Мартин, со стороны все выглядит по-другому. Откровенно говоря, ты флиртовал у нее на глазах с Паломой Сервантес. В присутствии целой группы людей ты, как ревнивый дурак, орал на нее и Паскву Барбу. Совершенно очевидно, что у вас были семейные неурядицы. Судьи с легкостью предположат, что вы некоторое время не спали вместе, что, злясь на тебя, она не допускала тебя к себе и что ее бегство с Мальорки ты воспринял как вызов, а потому, оказавшись в ее номере, постарался самоутвердиться.

– А почему бы тем же судьям не предположить, что это Пако Барба решил самоутвердиться? – возразил Мартин, продолжая мерить комнату шагами. – Все знают, что он с детства от нее без ума. – Внезапно остановившись, он посмотрел на Фаргаса. – Он ведь был в гостинице, Алехандро, сидел там и распивал чай с моей женой и дочерью. Пако Барба был там в день убийства. Он упрекал Альтею в том, что она нарушила некое обещание, и заявил, что ей все-таки придется его выполнить. Что это, если не угроза? Почему же никто не исследовал его группу крови? Почему он вне всяких подозрений?

– Потому что вел себя несдержанно именно ты, – сухо отозвался адвокат, – а не он. Смерть наступила от удушения, – продолжал Фаргас. – Коронер констатировал, что во время изнасилования Альтея сопротивлялась. Преступник, очевидно, для того чтобы она лежала неподвижно, рукой прижал ее к полу и, раздавив хрупкие кости шеи, убил ее почти мгновенно.

– Я не насиловал свою жену и не убивал ее, – сжав кулаки, сквозь зубы ответил Мартин. – Да, я ругался с ней, оскорблял ее. Обманывал ее – да простит меня Бог! Но, – его голос дрогнул, – я любил ее. И никогда не смог бы причинить ей боль.

Рухнув в кресло, Мартин закрыл лицо руками. Алехандро медленно подошел к великану и ободряюще похлопал его по плечу.

– Я верю тебе, мой друг, – печально сказал он. – Проблема в том, что остальные тебе не верят.

Смерть Альтеи де Луна вызвала в Барселоне много кривотолков. На Рамбласе только и говорили об этом. На всех углах, в каждом магазине и ресторане бесконечно рассуждали о том, виноват Мартин или нет.

Говорили и о самой убитой. Несмотря на то, что она родилась в Мадриде, жители Барселоны считали ее своей. Как предприниматель, сумевший вдохнуть жизнь в «Дрэгон текстайлз», одно из крупнейших предприятий города, как хранительница каталонских традиций, она приобрела здесь большую популярность, став чем-то вроде местной героини.

А поэтому неудивительно, что на похороны Альтеи пришла вся городская интеллигенция. Согласно воле покойной, ее следовало похоронить под зонтичной сосной на маленьком семейном кладбище в Кампинасе.

Кроме художников, архитекторов, владельцев картинных галерей, писателей и издателей, друзей и соседей, на похороны Альтеи де Луна собрались и все работники «Дрэгон текстайлз». Пришла и целая бригада детективов. Оцепив кладбище, полицейские внимательно вглядывались в лица скорбящих, чтобы впоследствии их допросить. Когда Мартин, Изабель и Флора проследовали за гробом к могиле, толпа в знак уважения расступилась перед ними, детективы же сосредоточили свое внимание на подозреваемом.

Рядом с Мартином стояла шестидесятидвухлетняя тетя Флора. По очереди она проводила здесь в последний путь своих родителей и трех сестер. Флора любила их всех без исключения и все еще скорбела об утратах, но сегодня ее горе было безмерным. Она, естественно, оплакивала Альтею, бывшую для нее и дочерью, и другом, а еще оплакивала свой устоявшийся привычный мирок, который в одночасье рухнул. Прошлое, конечно, не было идеальным, но будущее и вовсе сулило одни неприятности. Мартин пал духом, лишился жизненного стержня, а вскоре может лишиться и свободы. Изабель потеряла мать, что для маленькой девочки уже само по себе трагедия.

С момента смерти матери прошло уже пять дней, но малышка все еще с трудом ориентировалась в происходящем. Каждую ночь ее мучили страшная головная боль и загадочные кошмары, каждое утро она просыпалась с надеждой, что вот-вот появится мама и все будет хорошо.

Она, волнуясь, пыталась вспомнить события той ночи, ибо все вокруг, похоже, считали, будто девочка что-то знает. Ее допрашивала полиция, спрашивали Флора и Мартин. Что она видела? Что слышала? Ничего не видела и не слышала, отвечала отцу Изабель. Ее испугала гроза; она листала книжки в постели; потом, должно быть, уснула и теперь помнит только, что проснулась в своей спальне в городском доме.

Кивнув Мартину, священник жестом подозвал их с Изабель к могиле. Рука Мартина, дрогнув, повисла в воздухе, потому что он никак не мог заставить себя бросить землю на гроб с телом любимой. Тем более что повисшую на кладбище мертвую тишину вдруг прорезал оглушительный крик:

– Не смейте!

Собравшиеся разом обернулись. Расталкивая толпу, к могиле пробиралась незнакомая пара.

Изабель перевела взгляд на тетю Флору, силясь понять, что это за люди. К могиле тотчас приблизилась группа полицейских: надо было разобраться, что происходит.

В толпе пробежал шепоток: каждый старался получше разглядеть родителей Альтеи – графа Хавьера и графиню Эстрелью Мурильо. Они считались близкими друзьями Франсиско Франко и заклятыми врагами Мартина де Луна.

– У Альтеи нет родителей, – устремив тяжелый взгляд на приблизившегося к нему мужчину, заявил Мартин.

– Только потому, что вы ее их лишили, – отозвалась Эстрелья Мурильо высоким звенящим голосом. – А теперь лишили ее жизни.

Она бросилась к Мартину, но отец Лорка и Алехандро Фаргас преградили ей путь, напоминая о том, что кладбище не место для выяснения отношений.

Изабель тем временем во все глаза смотрела на родителей ее матери, стараясь отыскать сходство между ними.

Но тут девочка заметила его. Он стоял в толпе, довольно далеко от края могилы, в широкополой шляпе, закрывавшей лицо. И все же Изабель узнала в нем мужчину с пляжа – человека, который пил с ними чай и которого ее мать называла Пако. Должно быть, он почувствовал на себе ее взгляд, потому что поднял глаза и пристально посмотрел на малышку. Не выдержав, она отвернулась, а когда через несколько секунд, собрав все свое мужество, снова посмотрела в его сторону, он уже исчез.

Разместив Мурильо с левой стороны могилы, а де Луна с правой, отец Лорка продолжил ритуал. Придерживая Изабель за руку, он прошептал ей на ухо соответствующие инструкции и, ободряюще улыбнувшись, мягко подтолкнул вперед. С величайшей торжественностью Изабель подняла комок земли и бросила его в яму с ящиком, в котором ее мама будет спать вечным сном. К сожалению, сейчас, в присутствии стольких людей, она ничего не может сказать маме. Что ж, когда-нибудь она сюда еще вернется и попрощается с ней как следует.