Глава девятая Остров Фумве

После возвращения из Джомву мы с Хильдой решили предпринять второе свадебное путешествие.

Мы знали идеальное место для проведения отпуска. Как-то капитан Чарльз Питман, начальник Департамента по охране дичи в Уганде, рекомендовал нам набрать коллекцию птиц и млекопитающих, обитающих на острове Фумве, небольшом пятнышке на озере Виктория. Этот остров редко кто посещал. Единственные обитатели его — племя из одиннадцати человек, которое переселилось на остров за несколько лет до этого и, найдя его идеальным, решило там осесть. На острове водится редкая разновидность антилоп, известная под названием ситутунга. Один из музеев очень желал получить несколько экземпляров этого животного.

Хильда была достаточно умна, чтобы понять, что через неделю или немногим более мне станет не по себе, если я заброшу охоту. Без охоты меня быстро охватывает беспокойство. Чтобы справиться с ним, я должен заняться коллекционированием различных экземпляров фауны. Кроме того, это будет хорошим предлогом для того, чтобы поохотиться с моим любимым дробовым ружьем Перде, которое я привез из Шотландии и которым в последнее время, к сожалению, пренебрегал. Даже вынуть это ружье из футляра было бы для меня праздником.

Мы отправились из Найроби на автомобиле. В Энтеббе пересели на пароход. Поскольку мы предполагали остаться на почти необитаемом острове в течение нескольких недель, то взяли с собой все необходимое — от иголок до нарезных ружей. У Фумве ни один пароход не делает регулярных остановок; таким образом, мы окажемся отрезанными от остального света в течение всего периода нашего пребывания на острове.

Мы сели на пароход «Перси Андерсен», который заходил регулярно каждые две недели на основные острова Сесе за грузом земляных орехов и бананов. По специальной договоренности с Угандийским пароходством этот пароход должен был подойти к острову Фумве после своего регулярного рейса, чтобы высадить нас на него. Через два месяца пароход должен был зайти за нами.

Наш пароход шел от одного островка к другому, останавливаясь в каждом порту на несколько часов для принятия груза. Большая часть груза, казалось, состояла из разновидностей краснохвостых попугаев с серым оперением. Мне сказали, что это самые лучшие говорящие птицы в мире, и на них большой спрос на рынках Момбасы — по пяти фунтов за штуку. Для местных жителей это весьма выгодный вид торговли. Они десятками ловят этих попугаев, когда птицы прилетают на остров, чтобы устраивать свои гнезда. Я полагаю, что хороший «Африканский серый» попугай продается в Соединенных Штатах за добрых 600 долларов. Существует старое предание о том, что местные жители перед продажей этих птиц кормят их толченым стеклом. Через несколько месяцев попугаи погибают и, таким образом, на них поддерживается высокий спрос. Есть ли в этой легенде какая-то доля правды, я утверждать не берусь.

Ехать на пароходе, заходя в прибрежные порты озера Виктория, было очень приятно. Ранее мне не приходилось бывать в этих местах, и они меня просто очаровали. Мы проходили мимо огромных гряд изумрудно-зеленых папирусов, достигавших двадцати футов высоты, которые походили на небольшие леса.

Эти огромные гряды перерезались небольшими каналами, уходившими в глубь плавней, столь узких, что по ним можно было пройти только на пирогах. На воде огромными коврами раскинулись водяные лилии с бесподобными пурпурными лепестками. Вокруг нас кишели птицы. Мы видели сотни крупных бакланов и длинношеих руф[33], сидевших на низких деревьях или на кустарнике, расправив свои крылья и греясь на солнце. По мелям ходили стаи пугливых ибисов, а пеликаны, медленно хлопая крыльями, летали над гладкой поверхностью воды. Утки, лысухи и чонги были видны повсюду. Время от времени нам встречался орел-рыболов с белой головой и грудью, сидящий на вершине высокого дерева. Там он спокойно отдыхал, пока голод не заставлял его начать рыбную ловлю.

Вечерние зори окрашивали небеса самыми фантастичными оттенками цветов, а в наступающей темноте небо, казалось, сливалось со спокойно плещущимися водами озера. В такое время человек особенно остро чувствует цену дружбы и вдруг обнаруживает, что он снова влюблен в свою жену, как много лет назад.

Поздно вечером наш капитан зашел на якорную стоянку в Фумве. Гавань здесь охраняют коварные рифы острозубых скал. Я с беспокойством прислушивался к спору нашего капитана с матросом — местным жителем — относительно фарватера. У меня не было никакого желания преодолевать последние полмили вплавь, тем более, что озеро кишело крокодилами.

Единственным средством освещения на судне были два керосиновых фонаря. Я достал еще два и при помощи усиленного освещения нам удалось войти в гавань.

Небольшая колония на Фумве увидела наши огни и разложила костер на берегу для ориентировки. К борту судна подгребла пирога с удивленными местными жителями. Они не могли понять, почему в их уединенную гавань зашел пароход. Услышав, что мы предполагаем провести два месяца у них на острове, они еще более удивились. Им никогда не приходилось слышать о том, что белый человек приезжал в места, где не водятся рекордные охотничьи трофеи и где нельзя заработать денег. Им не верилось, что мы прибыли просто для отдыха.

В тени деревьев мы установили палатку и разложили свое хозяйство. В течение целой недели мы ничего не делали, а просто наслаждались каждой секундой. Утром нас будили пронзительные крики и свист краснохвостых попугаев, устроивших гнезда на острове. Когда наши слуги слышали, что мы пробуждаемся, они бесшумно входили в палатку с чашками горячего чая. Выкупавшись, мы принимались за завтрак. Утром бродили по острову, наблюдая жизнь птиц и мелких зверюшек. На Фумве, помимо антилоп ситутунга, было мало крупных животных. Правда, встречались стада гиппопотамов, которые резвились и плескались в камышах. Иногда мы наблюдали, как эти огромные водяные звери группами вылезали на песчаную косу и принимали солнечные ванны; они редко отходили далеко от воды. Исключение составляли облачные дни или ночи, когда они вылезали на берег в поисках пищи.

Гиппопотамы гораздо сильнее, чем думают многие люди. Крупный гиппопотам-самец — опасный соперник даже для носорога. Однажды на берегу озера я увидел, как встретились гиппопотам с носорогом. Оба были зрелыми самцами. Столкнувшись, они убили друг друга. Гиппопотам, по всей видимости, вышел на берег, чтобы попастись в роскошной траве. Здесь он повстречал носорога, спустившегося попить. Ни один из них не пожелал другому уступить дорогу. Произошло ужасное сражение. Спина носорога была порвана огромными челюстями гиппопотама. Гиппопотам же был в нескольких местах сильно пропорот рогом носорога. Оба зверя лежали в нескольких футах друг от друга, погибнув в результате совершенно бессмысленной дуэли. Несомненно, здесь был затронут вопрос чести.

Среди камышей обитали стаи мелких гусей; там они жили тихой, спокойной жизнью и совершенно не боялись нас. Эти изящные ярко окрашенные птички всегда были моими любимцами.

Видели мы также большие стаи чирков и гусей с шипами в крыльях. Стаи в несколько тысяч птиц здесь были обычным явлением.

В водах вокруг острова Фумве в изобилии водились крокодилы. Головы этих зверей, высунутые из воды, напоминали бесчисленное количество плавающих бревен. Среди них были чудовища длиной в 18 футов и молодые не длиннее барана. Они были разных оттенков — от темно-коричневого до желто-зеленоватого. Я полагаю, что крокодил — единственное дикое животное, которое не делает различия между своей обычной добычей и человеком. Когда я охотился на крокодилов ради их шкур, мне часто приходилось обнаруживать в их внутренностях, помимо копыт диких кабанов, рогов антилоп, набор мелких камешков, которые местные жители носят как украшения. Почему эти пресмыкающиеся глотают камни, я не могу понять. Может быть, они помогают пищеварению в той же мере, как и галька, проглатываемая страусами.

Только один раз за время пребывания на острове я покинул Хильду, чтобы добыть два экземпляра антилоп ситутунга. Эти животные когда-то во множестве водились на берегу озера. Однако местные жители почти полностью уничтожили их, расставляя сети в камышах и загоняя в них животных. Некоторое количество этих нежных животных вплавь добралось до острова Фумве, где они сильно размножились. Тут они паслись на открытых прогалинах, куда не достигало копье местного охотника.

Однажды утром я вышел на охоту с легким нарезным ружьем. Со мной был заряжающий. Лес был очень густой; нам приходилось для верности оставлять метки на деревьях, чтобы по ним вернуться в лагерь. Мы обнаружили несколько открытых прогалин, на которых паслись антилопы. Однако, поскольку мы пришли туда в разгар дня, животные еще не выходили на пастбище. Около пяти часов на середину одной из прогалин вышли антилопы; самец находился, примерно, в пятидесяти ярдах от нас. Будучи слишком уверенным в себе, как мастер скрадывания[34], я попытался подкрасться поближе к животному. Я подполз к тому месту, где паслась антилопа, но ее там не оказалось. Вдруг самец выскочил почти из-под моего носа и рванулся в лес. Я выстрелил в него, но взял слишком высоко. Глупый промах! Мы сделали новую попытку. На другой прогалине мне повезло. Мы заметили в траве молодого самца. Видна была только его спина и беловатые кончики рогов. Я присел и свистнул. Самец привстал, и получилась прекрасная мишень. Он был нашим первым трофеем.

Добытый нами самец был высотой в 44 дюйма. У него была длинная шелковистая шерсть темно-коричневого цвета. Больше всего меня интересовали его копыта. Несколько поколений назад, когда антилопы ситутунга в основном обитали в болотах, их копыта были чрезвычайно удлиненными и по длине превышали шесть дюймов. Эти длинные копыта давали возможность животному бегать по болотистой почве, не погружаясь в нее, как позволяют человеку специальные лыжи идти по глубокому мягкому снегу, не проваливаясь. Однако эти животные уже в течение многих поколений жили на острове и их копыта оказались не на много больше копыт обыкновенных антилоп. Несомненно, что через несколько поколений удлиненные копыта вообще исчезнут.

Вот вам пример того, как животные организмы приспосабливаются к условиям окружающей среды.

Я подстрелил только двух представителей этих интересных животных. У меня не было никакого желания без надобности беспокоить их на этом острове, где они нашли убежище.

Мне удалось собрать коллекцию из более чем двухсот птиц. Капитан Питман был очень заинтересован в этой коллекции. Среди собранных мною птиц был крупный колибри, самый красивый из всей разновидности этих ярко расцвеченных птиц. Кроме того, удалось добыть несколько разновидностей бекасов, каких мне ранее не приходилось видеть. Я был уверен, что капитан Питман будет доволен.

Единственным происшествием за весь период нашего мирного пребывания на этом острове был невероятно грозовой шторм, который разразился однажды ночью. Деревья вокруг нашей палатки страшно раскачивались, ветки обламывались и падали. Одна огромная ветвь упала на нашу палатку, вонзившись, как копье, рядом с ней в землю. Постоянные вспышки молний освещали воды разбушевавшегося озера. Сорванные порывами ветра с качающихся ветвей, попугаи издавали резкие крики. Несмотря на то, что мы не понесли никакого ущерба, должен сказать, что это была страшная ночь.

Когда наш отпуск подошел к концу, пароход «Перси Андерсен» зашел за нами. Колония местных жителей очень жалела, что мы уезжаем, и мы сожалели в неменьшей мере. Мне ни разу не приходилось бывать в столь идеальном месте для проведения отдыха, как остров Фумве. На острове почти не было насекомых. Это было приятным сюрпризом по сравнению с другими местами Африки. Мы не наблюдали никаких признаков страшной мухи цеце. Хильда и я покинули этот остров, пообещав друг другу, что когда-нибудь мы вновь вернемся сюда для отдыха. К сожалению, нам так и не удалось побывать там еще раз. А может быть, это к лучшему. Вполне возможно, что еще одна поездка в это идеальнее место привела бы к разочарованию. А так в течение многих лет оно жило в нашей памяти.