"Поединок ревнивцев" - читать интересную книгу автора (Джоунс Виктория)

Глава 5

Гарольд Ноттингем спешился на лугу возле старой мельницы и велел разбивать лагерь. Лучники и оруженосцы тут же принялись спешно выполнять его приказание. Палатки и тенты из плотной парусины поднимались на лугу, точно грибы после хорошего дождя.

Лорду казалось, что за прошедшие годы ничего не изменилось в Саут-Йоркширском графстве. От Лондона он, как обычно, добирался сюда на берег Трэнта несколько дней верхом на Лойяле. Он назвал своего молодого жеребца в честь одного забавного пони, на котором когда-то носилась по полям и деревенским улицам маленькая белокурая девочка, спасенная им из реки. Как же давно это было!

И точно так же далеки сейчас от него роскошный, бурлящий Париж и чопорный, затхловатый Лондон! Возможно, через некоторое время он еще сумеет вновь насладиться жарким дыханием обитательниц парижских роскошных заведений с красными фонарями и сдержанной холодноватостью горничных дорогих гостиных дворов Лондона! Возможно!.. Тогда он отправится в Дувр или Дюнкерк, сядет там на парусник и пересечет Дуврский пролив, чтобы высадиться в порту Кале, единственном форпосте, оставшемся у Англии на материке от былых богатых владений. Потом еще несколько дней, и он в Париже!

А пока что лорд Гарольд Ноттингем стоит на берегу старого неспешного Трэнта, вспоминая мощь и ширину разливов Сены да еще торопливое стремление Темзы слиться с холодными и солеными водами Северного моря… Древняя, местами подлатанная, плотина все так же сдерживает течение Трэнта, наполняя мельничный пруд зеленоватой водой. Ставни на плотине опущены, и ряска зеленым кружевцем постепенно затягивает поверхность воды. Колеса не вращаются на валу и не приводят в движение тяжелые мельничные жернова. Но вот мельник, кажется, тот же самый – рыжий, в широкополой соломенной шляпе. Сидит себе, толстозадый, на крыльце неказистого строения с неизменной пенковой трубкой. И руки у него по-прежнему мускулистые, обнаженные по локоть и покрытые золотистыми трогательными веснушками и редкими рыжими волосками.

Много лет назад именно в этом месте лорд Ноттингем вытащил из воды и этим, похоже, спас от гибели девочку-подростка, которую столкнул в воду его балбес племянник. Эмерик никогда не отличался деликатным отношением к представительницам слабого пола. Парню тогда здорово влетело, но Гарольд Ноттингем сомневался, что нагловатый юноша сделал из сурового урока какой-то вывод, улучшивший его отношение к юной леди. Странный человек этот малый. Гарольд не совсем доверял племяннику. Ему казалось, что Эмерик всегда смотрит ему в спину хищным взглядом, словно примеряется, как выбрать момент и надежнее всадить нож под лопатку собственному дядюшке.

Лорд Гарольд Ноттингем готов многое простить своему племяннику, если бы тот не станет проносить налоги и подати мимо его сокровищницы, и даже назначил его управляющим земель, недавно перешедших в его собственность. Лорд вовсе не стремился жить под одним кровом с этим подозрительным юнцом, но вышло так, что Гарольд сильно поиздержался в Европе, а доходов от его поместья никаких давно не поступало. Старый управляющий сетовал в письмах на собственную старость, оскудение полей и лесов, обнищание крестьян и ремесленников. Гарольду Ноттингему была необходима женитьба на богатой англичанке, чтобы поправить свои пошатнувшиеся дела с помощью свежих финансовых вливаний. И потому ему следует обвенчаться с леди Элизабет Стэнли, дочери его давнишнего знакомого.

И вот теперь, стоя на плотине и возвышаясь над местностью, лорд Гарольд Ноттингем обозревает свои новые владения. Впрочем, он еще должен подписать брачный договор с неизвестной ему леди Элизабет – какой-нибудь некрасивой, рыжей старой девой, с белесыми волосами, лицом, усыпанным коричневыми веснушками, и глазами блекло-орехового цвета. Хотя вряд ли старой, ведь, кажется, леди Стэнли едва исполнилось восемнадцать лет, и поговаривают, что она не особо стремится к тому, чтобы выйти за него замуж. Вероятно, у нее имеется любовник. Лорд Гарольд, долгое время живший в Париже, привык к тому, что девицы теряют свою девственность не на свадебном ложе, а гораздо раньше, чем им исполнится шестнадцать лет, и потому не исключал подобного поворота.

И все же Ноттингем готов смириться с сексуальной опытностью леди Элизабет ради ее сказочно богатого приданого. Он готов смириться со многими ее недостатками или достоинствами. Даже если она будет уродливой и глупой. Если же все окажется не так плохо, он, может быть, возьмет ее с собой в Париж.

Ноттингем представил, как будет недовольна ее появлением в парижских гостиных его миленькая малышка Жанет, с которой он расставался с таким трудом. Вернее, это она цеплялась за малейшую возможность удержать его возле себя, используя для этого все уловки и коварство искушенной в любви красавицы.

Ей исполнилось двадцать лет, и она была замужем за одним престарелым маркизом. Увертки и уловки, которые она использовала, чтобы затащить «миленького Гарри» в постель, изумляли, восхищали и поражали пылкого тридцатитрехлетнего англичанина. В дороге он уже успел соскучиться без нее. Он скучал без ее сладкого тела, без поцелуев и объятий, без дурашливого щебета, без ее милых гримасок восхищения от дорогих подарков и постоянного недовольства пожилым мужем. У Жанет не было детей, да она и не хотела их, предпочитая резвиться, что есть мочи, изменяя мужу. Ноттингем отлично помнил, как сверкали от удовольствия ее черные юркие глаза, когда ей удавалось наставить очередные рога супругу. Конечно Жанет быстро утешится с каким-нибудь новым любовником-красавчиком и забудет все те замечательные мгновения, которые проводила в жарких объятиях своего «миленького Гарри».

И вдруг лорду надоело вспоминать жизнь в Париже. Он молод и хорош собой, а потому впереди его ожидают новые приключения. Плотина напомнила ему давнее приключение, и ему страстно захотелось взглянуть на ту девочку-подростка, которую он когда-то вытащил когда-то из зеленоватой, поросшей ряской, воды мельничного пруда.

– Эмерик! – окликнул он племянника, отдававшего распоряжения людям, что разбивали лагерь для стоянки неподалеку от подъемного моста и въезда в замок.

– Сэр, я к Вашим услугам! – молодой человек подошел, почтительно склонив темноволосую голову.

– Помнишь, когда-то я вытащил из этого пруда такую смешную малютку, а ты кричал, что она похожа на мокрую крысу? Ты не знаешь, что с ней сталось?

– Вы тогда меня изрядно наказали, и я запомнил тот день навсегда! – лорду Гарольду почудилось, что в глазах его племянника сверкнул недобрый мстительный огонек. – А та глупая девчонка – это и есть Ваша невеста, сэр!

– Вот забавно! – лорд Ноттингем несколько мгновений смотрел на Эмерика, не решаясь задать еще один вопрос. Затем все-таки спросил: – Она выглядит все так же нелепо и жалко?

– О, нет, сэр! Она стала просто красавицей! Настоящая леди, сэр! – и вновь мелькнула странная искорка в глазах Эмерика.

– Ты насмехаешься, Эмерик?! Та замухрышка стала красавицей?! – возмутился лорд, не понимая, говорит ли племянник правду или высмеивает его.

– О, нет, сэр! Не насмехаюсь! Между прочим, она и раньше была довольно привлекательной, сэр! Но, конечно, не тогда, когда на ней висели все водоросли мельничного пруда! – Эмерик оглянулся, услышав топот подков, приближающегося рысака, но на мгновение раньше Гарольд Ноттингем и сам увидел приближающееся Нечто. – …А вот и леди Элизабет Стэнли собственной персоной, сэр!.. – и парень шагнул в сторону, открывая дяде дорогу.

По тропе, ведущей к замку и огибающей поле с высоким овсом, мчалась всадница. Прекрасный гнедой жеребец с широкой мускулистой грудью, развевающейся черной гривой и горящими лиловыми глазами легко нес свою дивную ношу. Казалось, что его стройные, но сильные ноги вовсе не касаются щебеночного полотна дороги. Широкие ноздри возбужденно вздрагивали, втягивая душистый вечерний воздух, а белоснежные зубы сверкали в полураскрытом рту, пышущем жарким дыханием.

Золотистые, распущенные по плечам волосы леди Элизабет, слегка прикрытые черной шелковой сеткой, струились по ветру, словно облако. Траурное платье нежно облегало стройную талию девушки, а подол слегка приподнимался ветром, обнажая стройные, маленькие ножки, обутые в летние высокие сапожки из мягкой кожи.

– О, Господь мой! Творец Милосердный! – лорд Гарольд Ноттингем не мог скрыть своего восхищения. – О, Создатель! Вседержитель мой! – восторженно бормотал он. – Неужели это самая та дурнушка, которую я когда-то вытащил из грязного мельничного пруда?! Леди Элизабет Стэнли? Невероятно!

– Да, сэр! – холодно ответил Эмерик.

Гарольд Ноттингем мельком взглянул на него, и неожиданно чувство зависти охватило его. Не он, а этот мальчишка был свидетелем превращения незаметной куколки в прекрасную, самую великолепную бабочку на свете!

– Сэр?! Что с Вами?! Вам плохо?! Вы сильно побледнели, сэр! – встревожился под взглядом лорда племянник.

Да, ревнивая и завистливая Жанет с ума сойдет, увидев юную и свеженькую, словно нежный бутон розы, жену своего любовника! Интересно, а леди Элизабет сама осознает, как она прекрасна, и сколько чистоты, грации, нежности и страстности таится в ней? Впрочем, что это он так разволновался, будто не знает, что ему предстоит делать? А действительно, что он будет делать с этой прелестницей?!

– Эмерик! Ты же писал мне, что леди Элизабет обыкновенная английская мисс, серенькая и неприметная, точно мышка. Неужели ты был так слеп, дорогой племянник?!

– Она совершенно не в моем вкусе, сэр! – рыкнул парень, но Гарольду Ноттингему почудилось, что его доверенный кривит душой. – К тому же леди сильно изменилась только в последнее время, сэр! Ну, буквально, в последние дни! Вероятно, от счастья, что Вы обратили на нее свое внимание, сэр! – не сдержал он странной усмешки.

– Изменилась?! – усомнился Гарольд Ноттингем. – А быть может ты решил утаить эту красавицу от меня? Не для себя ли, дорогой?.. Мне кажется, что эта леди так же умна и проницательна, как и прекрасна, Эмерик!.. Интересно, какие у нее были отношения с кузеном?

– Говорят, что он был по уши влюблен в свою сестру и, как раз в день гибели, на поляне под дубом сделал ей предложение! – Эмерик Ноттингем внимательно следил за выражением лица своего дяди и господина и удовлетворенно усмехнулся, заметив, как тень ревности и возмущения замутила восхищенный взор его синих глаз.

– Я этому не удивляюсь, Эмерик! От ее привлекательности может вскружиться голова, дорогой мой! Интересно, что она ответила кузену? – лорд нетерпеливо постукивал хлыстом по голенищу сапога, нервно поглядывая на племянника.

– Говорят, что она отказала лорду Мэтью! И даже почти высмеяла его! Он ведь был странный малый, немного похожий на юродивого. Любил читать толстые умные книжки и участвовать в ученых спорах. Он учился в университете, а ей нужен был сильный рыцарь, – Эмерик говорил с дядей не очень охотно, но довольно подробно.

– Ты рассказываешь так, будто сам присутствовал при этом разговоре, Эмерик! – удивился лорд Гарольд Ноттингем. – Значит, ты предполагаешь, что двоюродные брат и сестра могли быть любовниками?!

Гарольд Ноттингем хотел знать все. Он рванулся к племяннику и сердито схватил его за грудки.

– Не молчи, если знаешь что-то наверняка!.. А, впрочем, за такое приданое можно простить этой красавице и умнице очень многое. Даже ее искушенность и опытность! Пожалуй, в этом есть свой шарм!.. Но я все равно ревную! Ох, как ревную! Даже к тебе, Рик! Ты! Ты видел, как она растет, играет, веселится и гневается, счастливчик! – с большим трудом новоявленный жених, ослепленный привлекательностью Бетти, к разочарованию своего управляющего, все же справился с приступом ревности и гнева и лишь резко оттолкнул от себя племянника.

Тот круто развернулся и неспешно направился к оруженосцам и лучникам Ноттингема, разбивающим лагерь на высоком берегу Трэнта.

– Вот уж не поймешь этих господ, поживших в Париже и Лондоне! – озадаченно бормотал Эмерик Ноттингем, бредя по густой траве луга. – То им подавай девственницу! То почти счастливы, что невеста имеет опыт в любовных играх!

А Гарольд Ноттингем по-прежнему, словно вкопанный, стоял возле моста, не отрывая взгляда от приближающейся к нему невероятно прекрасной судьбы. Сердце его билось в груди, тревожно и взволнованно.

Кто бы мог подумать?! Кто бы мог представить и предположить?! О, леди Элизабет Стэнли! Невеста моя! Радость моя! Тревога моя! Восторг мой и ревность моя! Награда моя и страдание мое!.. Если бы я был Пигмалионом, то из нежно-розового итальянского мрамора высек бы не Галатею, а леди Элизабет верхом на резвом скакуне, полном силы, мощи и покорности!

Гарольду Ноттингему почудилось, что время остановилось, исчезли все звуки мира вокруг него, а все предметы, окружающие мчащуюся девушку, словно растворились и размылись в пространстве. Лорд Гарольд Ноттингем видел сейчас только всадницу, но так отчетливо, словно должен был запомнить эту картину на всю оставшуюся жизнь.

Его судьба в образе золотоволосой всадницы очень медленно к нему приближалась… Копыта прекрасного жеребца с громким стуком ударяли по щебеночному полотну дороги, высекая искры. Они взметались вверх и снова падали вниз, так, словно две пары цепов били и били по снопам на крестьянскому току. Вот они снова взмыли и уже нависли, казалось, над самой головой лорда, готовые с силой обрушиться вниз и раскроить ему череп…

Внезапно все изменилось в одно мгновение. Леди Элизабет Стэнли осадила своего рысака. Запах конского пота чувственной, возбуждающей волной накрыл молодого человека, и разгоряченное дыхание буйного жеребца коснулось его лица. Широкая конская грудь вздымалась и опускалась на расстоянии протянутой руки, длинная грива опала, и теперь лишь отдельные пряди все еще слегка шевелились под легкими порывами вечернего ветерка. Запах конского пота чувственной, возбуждающей волной накрыл лорда.

А прекрасное лицо его хозяйки, этой Дианы-охотницы, выражало в этот миг целый спектр чувств – недовольство и неприязнь, горечь и досаду, возмущение и негодование, ярость и даже ненависть. Щеки пылали то ли от ветра, то ли от обуревающих ее чувств, а голубые глаза, под цвет заблудившихся в овсе васильков, оттененные недовольно насупленными черными бровями затаили горечь и скорбь, отчего казались более прекрасными и глубокими.

Лорд Ноттингем протянул руку, чтобы перехватить поводья, и… Элизабет изумленно раскрыла глаза, улыбнулась и настороженно выдохнула:

– Это Вы? Вы мне не снитесь?! Не снитесь, милорд!.. Это, правда, правда, Вы – Странствующий Рыцарь! – мгновенная смена настроения исказила ее лицо, и Бетти снова недовольно нахмурилась: – Но отчего же Вы, зная, что в замке траур, позволили этим людям так шуметь и веселиться?! Зачем Вы взяли с собой жонглеров, милорд?!

В мгновение ока слетев с коня, Бетти разглядывала стоящего перед ней в растерянности незнакомца. Он почти не изменился с тех пор, как оставил ее несколько лет назад на берегу под крутым обрывом. Все те же ярко-синие глаза, окруженные черными прямыми ресницами, и точно также каштановые волосы зачесаны назад. И лишь над правой бровью одна прядь стала седой и слабо серебрилась под солнечными лучами.

Облегченные доспехи из толстой воловьей кожи в заклепках, со стальными наплечниками и налокотниками выгодно подчеркивали мощный торс и мускулистые плечи. Стоячий ворот белой полотняной сорочки был слегка расстегнут, и из него выглядывала крепкая загорелая шея. Черные штаны из тонкой кожи, плотно обтягивающие мускулистые бедра, были заправлены в высокие сапоги для верховой езды с металлическими наколенниками. В силе его сомневаться не приходилось. Когда Бетти почти наехала на него, и Вайолент порывался ударить мужчину своими тяжелыми копытами, незнакомец сильной рукой перехватил повод и легко осадил скакуна.

Рыцарь держался свободно, с благородным достоинством, и рассматривал девушку немного свысока, быть может, потому, что оказался выше ее ростом почти на голову.

– Так это, правда, Вы, сэр?! Странствующий Рыцарь?! Тот, кто спас меня когда-то здесь?! Я тогда поскользнулась на плотине, съехала вниз, наглоталась воды и пошла на дно, словно камень! Бетти смотрела на лорда вопросительно и настороженно и все время норовила приподняться на носочки, чтобы хоть немного сравняться с незнакомцем ростом. До дрожи в коленях она обрадовалась встрече, которой вовсе не ожидала, и теперь с замиранием сердца ожидала подтверждения своей догадки. – Пожалуйста, не молчите! Вы ведь Странствующий Рыцарь? Подтвердите же или опровергните мои слова, милорд!

– В какой-то мере, да! Можно сказать, что я странствующий рыцарь, ведь я путешествовал по Европе несколько лет и давно не появлялся в родных краях! – лорд Гарольд Ноттингем пристально и с интересом разглядывал девушку. Вблизи она производила еще более ошеломляющее впечатление – Не знаю, какого подтверждения Вы ожидаете, благородная леди? Но когда-то, действительно, я вытащил из воды девочку-подростка, что чуть не утонула в этой неглубокой и не слишком чистой луже! – Гарольд Ноттингем всматривался в нее с восторженным удивлением и некоторым опасением. – Как я понимаю из Ваших слов, именно Вы были той дурнушкой, прекрасная миледи?!

– Мне кажется, что Вы хамите, милорд! Я не считаю себя красавицей, но никогда никому не казалась и дурнушкой, – самолюбие Бетти было задето, но она попыталась заглушить в себе обиду, решив сначала выяснить интересующий ее вопрос: – Когда-то именно Вы спасли меня, милорд! У меня отличная память. Я благодарна Вам за это! Простите, что благодарность несколько запоздала… Помнится, Вы сказали тогда, что имя Вам – Странствующий Рыцарь! – Бетти с нетерпением ожидала: этот полузнакомый джентльмен догадается, что она имеет в виду. Он должен ей представиться…

– А кто же Вы, прекрасная незнакомка? Диана-охотница? Воинственная амазонка? Тогда отчего без лука и колчана со стрелами?! Опять не то! По-моему, у Вас обе груди на месте! – незнакомец без стыда с вожделением разглядывал соблазнительные прелести девушки, подчеркнутые черным бархатным платьем, плотно облегающим талию и бедра. – Говорят, в этом воинственном женском племени было принято отрезать себе левую грудь, чтобы не мешала натягивать тетиву лука! – как видно, он решил блеснуть своими познаниями истории перед деревенской простушкой, которую до этого успел назвать дурнушкой. Бетти прищурилась, словно бы от солнца, слепящего в глаза, и, высоко приподняв подбородок, заявила:

– Сэр, Вы стоите на земле моего дяди лорда Эдварда Стэнли, где, по правде говоря, именно я являюсь хозяйкой. Оставьте свои пошлости и не будьте циничным. Не стоит преподавать мне уроков истории! Я – леди Элизабет Стэнли! И не спешу убивать мужчин после того, как они выполнят свои примитивные природные функции! Это бесчеловечно и цинично! – Бетти немного раздраженно принялась щелкать по голенищу сапога хлыстом, нетерпеливо поглядывая на гостя, но не торопилась уезжать. Разговор показался ей несколько пикантным, а потому интересным. Кроме того, она так и не услышала самого главного: – Вам все-таки, следует представиться, если уж стоите на моей земле, милорд. И повторю свой вопрос: Вы, наверное, не знаете, что в замке траур? Иначе, конечно, Вы не притащились бы под стены замка с такой веселой ярмаркой? И не собрали бы со всей округи бесчисленные труппы акробатов и жонглеров? Зачем они подняли такой шум, когда моего кузена всего несколько часов назад отнесли бездыханного и холодного в семейный склеп?!

– Позвольте, миледи, мне представиться! Я – лорд Гарольд Ноттингем! Прибыл познакомиться со своей невестой, а, значит, похоже – с Вами, миледи Элизабет Стэнли! – ошеломил девушку незнакомец своим признанием и последовавшим за ним комплиментом: – Честно сказать, действительность превзошла все мои наилучшие предположения и ожидания, леди Элизабет!

– Что?! – разочарованно и расстроено выкрикнула пришедшая в себя Бетти. – Так Вы вовсе не Странствующий Рыцарь?! А я так верила в его существование!

Девушка страшно расстроилась, сообразив, что много лет назад, оказывается, была спасена не сказочным рыцарем, а своим будущим суженым. И выглядела она в то время, наверно, действительно, как тощая мокрая крыса! Сказка исчезла, и лорд Ноттингем теперь прибыл со всем этим сбродом именно для того, чтобы увезти ее в свой замок! Скоро их назовут супругами, новобрачными! Возможно, сегодня вечером! И сразу после вечерней молитвы обвенчают!.. И уже не будет хода назад!..

Бетти запаниковала, хотя изо всех сил пыталась сохранить внешнее спокойствие. Она не хотела именно сегодня, спустя сутки после смерти кузена Мэтью, стать супругой этого человека, а потому гневно заявила:

– Вы ведете себя чересчур уверенно, милорд!

Видимо, Гарольд Ноттингем оказался человеком внимательным, потому что заметил тень беспокойства, мелькнувшую в ее глазах, и поинтересовался.

– Вы почему-то огорчены? Отчего Вы так расстроились, прекрасное дитя? Я Вам не приглянулся, миледи Бетти? Именно так я буду Вас называть, когда мы обвенчаемся… Неужели я Вам неприятен или отвратителен? Я, по-вашему, уродлив? Отчего же?.. Или, возможно, Вы обладаете сведениями, что я трусливо предал кого-то? Бросил в бою друзей и соратников? Скрылся, оставив их без помощи?.. Не оплатил долг игрока?.. Поверьте, лишь трагические события последних дней заставили меня поспешить с нашей свадьбой. Я очень обеспокоен обстоятельствами, сопровождающими наше знакомство и обручение, миледи! Надеюсь, что у меня в замке Вы окажетесь в полной безопасности, и постараюсь не отпускать Вашей особы ни на мгновение из поля своего внимания. Вам нечего бояться!.. Склоняю голову перед Вашей красотой и очарованием и готов служить вам всегда! Я искренне желаю поскорее обвенчаться с Вами, чтобы привезти в свое поместье верную спутницу жизни и обаятельную хозяйку! Мне так хочется, чтобы Вы сменили свой траурный наряд на белое платье невесты-девственницы! Хотя, признаю, что и черный цвет Вам, несомненно, к лицу! Но ведь никогда не венчаются в черном платье!

Лорд пылко притянул к себе Бетти, но та поспешила освободиться из его рук и настороженно поинтересовалась:

– О, Боже, сэр! Вам не кажется, что Вы непозволительно, невозможно откровенны!.. Это возмутительно! Не зря по деревне ходят слухи о том, что Вы, милорд, страстный любитель девственниц! Но это чревато неприятными последствиями! Неизвестно, в каком дворе уже точат кинжал, от удара которого любитель чужих невест отправится в мир иной, а честь его детей будет навеки покрыта позором! – Бетти презрительно усмехнулась, хотя чувствовала себя не в своей тарелке.

О чем она говорит? Что за чушь несет?! С каким сумасшедшим ветром залетели эти слова в ее голову? Даже если Эмерик Ноттингем говорит истину по поводу права первой ночи, то это не причина дерзить будущему супругу!.. И потом – разве он ей не нравится? Его внешность не была отталкивающей, как она опасалась. Скорее, наоборот! В облике лорда Гарольда Ноттингема было именно то потрясающее мужское обаяние, что инстинктивно притягивает женщин, а белозубая улыбка удивительно украшала его и без того привлекательное лицо со старыми, давно зарубцевавшимися боевыми шрамами. В нем было все то, чего не хватало в нежном и немного женственном Мэтью!.. О, Боже, но что лорд Гарольд Ноттингем подумает о ней, благородной леди, которая ведет непозволительный разговор о праве первой ночи со своим женихом?!.. И Бетти смущенно замолчала, разглядывая носки его запыленных сапог. Именно поэтому она не заметила, что ее слова весьма смутили лорда, и он удивленно уставился на девушку.

– Я вижу, что Вы – довольно странная девушка, но отказываться от Вас не собираюсь. Я познакомился с лордом Ричардом Стэнли на полях сражения во Франции, когда спас с помощью меча драгоценную жизнь Вашему отцу, леди Элизабет. Именно тогда мы и решили с ним породниться! А Ваш дядя лишь подтвердил и потом оформил документально нашу договоренность. Уж так устроена жизнь, миледи!.. Договор нарушать никто не собирается, тем более что, смею Вас уверить – Вы располагаете сведениями, простите мою грубость, из грязных ложных источников!.. Простите тысячу раз! Я, конечно, не святоша и не всегда избегал продажных женщин и любительниц развлечений. Среди тех и других, порой, встречались довольно прехорошенькие! Но вот девственниц среди них что-то не припоминаю. Прошу прощения, я не хочу оскорбить Вас, но леди не должна верить различным домыслам и вообще произносить вслух подобные вещи! И, кроме того, эти грубые традиции давно искоренены в нашем обществе! Мне будет достаточно того, если моя будущая супруга в первую брачную ночь окажется чиста и невинна, словно новорожденный младенец перед крещением! – и Гарольд Ноттингем пристально взглянул на Бетти.

Щеки девушки вспыхнули от стыда и гнева, но на подобный выпад она не собиралась отвечать. Чтобы замять щекотливый разговор, она решила напомнить ему, что прибыл он к ним в не самые лучшие минуты жизни семьи Стэнли:

– О чем мы говорим, милорд, когда мой брат и близкий друг лежит в гробу, бездыханный и холодный? Мэтью убит коварным врагом из засады! Убит не на турнире, не сражаясь, как благородный рыцарь, когда двое открыто и прямо противостоят друг другу! Похоже, какой-то плебей коварно застрелил его из лука или арбалета. Такая смерть, оставшись без отмщения, покрывает позором его честное имя! Я не пойду под венец, пока не закончится траур по моему погибшему кузену, лорд Гарольд Ноттингем! И пока убийца не будет наказан! – резко вскочив в седло, Бетти дернула поводья и, высоко вскинув голову, направила жеребца в сторону замка.

Пока Вайолент, постукивая подковами по дубовым плахам, гордо шагал по мосту, Бетти не оглядывалась, хотя чувствовала, что суженный ей джентльмен провожает ее восторженным и одновременно озадаченным взглядом. Этот взгляд наполнял ее гордостью, ведь она сумела поставить этого самоуверенного лорда на свое место. Пусть знает, что она не слишком дорожит его сватовством!

Оставив коня оседланным в деннике, девушка поднялась по лестнице в новую спальню на втором этаже. Вид из окна новых покоев открывался на ту же сторону замка, что из прежней спальни, только теперь высокие плодовые деревья закрывали обзор, и отсюда виднелась лишь верхняя часть кирпичной стены, тянущейся вдоль берега Трэнта, да вычурные зубцы и узкие бойницы.

Не успела Бетти стянуть высокие сапоги, как в дверь кто-то осторожно постучался.

– Открыто! – Бетти позволила матери войти. – Я внимательно слушаю Вас, миледи!

– Бетти, дитя мое! – леди Мэрион рванулась к дочери, возмущенная и возбужденная происходящими событиями. – Где ты опять носишься верхом на своем бешеном жеребце? Когда-нибудь твой Вайолент взбесится от жары или укуса слепня и сбросит тебя на камни или в речной омут! Почему тебе не сидится в замке? Здесь ты защищена прочными каменными стенами!.. Боже мой! Эта ужасная ночь и пожар наделали столько шума! А ты исчезла, как ни в чем не бывало! – похоже, что леди Мэрион и в самом деле беспокоилась за жизнь дочери.

Проведя столько лет вдали от дома, она только сейчас начала понимать, как много тревожных минут приходится переживать матери, если ребенка нет дома, а вокруг столько недоброжелателей и просто непредсказуемых опасностей.

– Мама, дорогая, не стоит тебе так волноваться! Меня сопровождал конюший Томас Паркин! Он защитил бы меня от врага. Да я и сама всегда вооружаюсь кинжалом, когда отлучаюсь из дома. Хотя от судьбы не спрячешься и за самыми толстыми и прочными стенами!.. Сначала я прощалась с кормилицей Анной Торн и, кажется, пробыла в Ашборне совсем недолго. А потом уже судьба без всякого предупреждения ворвалась в мою жизнь! И вот-вот оторвет от дома, от дорогих мне людей, – вздохнула Бетти, не зная, как реагировать на произошедшее. – Отец и дядя, конечно, знают о том, что лорд Гарольд Ноттингем стоит под стенами замка в сопровождении целого отряда рыцарей и оруженосцев, слуг и балаганщиков-жонглеров?

– А тебе, Бетти, откуда это известно? Лорд Ноттингем прислал вестника, как только ты скрылась в лесу по дороге в деревню. Потерпи немного, Бетти! Ты познакомишься с лордом Гарольдом Ноттингемом перед самым венчанием. Он, конечно, представится тебе после обеда, на приеме, дорогая! – леди Мэрион была упорной сторонницей соблюдения всех правил и приличий.

– Мы с лордом Гарольдом Ноттингемом уже представились друг другу, мама! В нескольких шагах от моста через Трэнт! – поспешила разочаровать свою правильную мать Бетти. – Невозможно было миновать стоянку такого отряда и ничего не заметить. Тем более теперь, когда в замке все время ведутся разговоры о моей безопасности. Не спеши расстраиваться, оказывается, мы давно знакомы: когда-то лорд вытащил меня, как изволил выразиться, из нашей мелкой и не совсем чистой лужи – из Трэнта! Я тогда упала в воду и едва-едва не утонула! Он спас меня и передал меня кормилице, которая прибежала на выручку, услышав мои вопли. А потом, назвавшись Странствующим Рыцарем, лорд Гарольд Ноттингем красиво умчался на коне в неизвестном мне направлении. А я, романтичная глупышка, насочиняла себе всего-всего! Ждала его появления много лет… И вот теперь я очень разочарована, мама! – Бетти так захотелось откровенно рассказать матери о своих прежних мечтах и сегодняшнем прозрении, хотелось, чтобы мать утешила ее…

– О Боже, Бетти, Бетти! Ты узнала лорда и заговорила с ним первой?! – леди Мэрион, ужаснулась. – Ты отдаешь себе отчет, Бетти, что повела себя, по крайней мере, неприлично?! И с кем?!

– Мама, перестань! – едва сдержав возглас разочарования, поморщилась Бетти. – Я не знала, что он лорд Гарольд Ноттингем! Должна же была я, в конце концов, поблагодарить своего давнего спасителя? Было бы неприлично узнать его и промчаться мимо, сделав вид, что не заметила! Тебе так не кажется?! – съязвила Бетти. – Интересно, как бы Вы повели себя в такой ситуации, леди Мэрион Стэнли? Стыдливо и кокетливо опустили взор? Жеманно моргали глазками? Или надели на себя маску недотроги-колючки?

– Не знаю, дитя мое! – леди Мэрион в растерянности смешалась. – Нравы становятся все свободнее и свободнее! И я все больше теряюсь, не зная, как ведут себя нынче молодые люди!

– А лорды становятся все общительнее и общительнее! Особенно, когда видят смазливое лицо или привлекательную фигурку! – продолжала шуметь Бетти.

– Бетти! Я догадывалась, что совершенно не знаю своей дочери, но сегодня ты совершенно невыносима со своей иронией и язвительностью! Прекрати, пожалуйста! – и мать закрыла уши ладонями, изображая ужас от откровенного цинизма Бетти.

– Ладно, мама! Я прекращаю насмешничать! Молчу! Молчу! Молчу! – Бетти попыталась стянуть узкий сапог, но ноги вспотели, и обувь никак не снималась. – А где моя Марта? Пусть поможет мне переобуться! Или в замке все поголовно ударились в приготовление к венчанию? – вспомнила Бетти о служанке. – Да, кстати, дядя уже распорядился о торжественном приеме и обеде? Сколько же понадобится продовольствия, чтобы накормить всех жаждущих вкусить свадебного пирога? Дядя не боится, что мое обручение и венчание обойдутся ему слишком дорого? – с усмешкой поинтересовалась девушка.

– Твой дядя очень богатый господин и очень гостеприимный хозяин, Бетти! – гордо сообщила леди Мэрион дочери, будто Бетти этого и сама не знала. – У него больше не осталось наследника! Да тебя он и раньше любил не меньше чем Мэтью. Когда я приехала, то даже немного ревновала лорда Эдварда к тебе, малышка! Мне не стыдно в этом признаться, Бетти! Но, с каких это пор ты стала расчетливой и рачительной, девочка моя?! – высказала свое неудовольствие мать.

– Мне кажется, ему следует жениться, чтобы не доживать свой век в одиночестве. В округе имеются и привлекательные девицы, и юные обаятельные вдовы, достойные составить его счастье. Они полны очарования и молодости, здоровы и способны дать целый выводок наследников. Но… Вы, кажется этому не были бы рады, миледи Мэрион? – Бетти подняла голову и, испытующе взглянув на мать, укоризненно вздохнула.

– Марта! Сара! Кто там есть поблизости?! – окончательно разозлившись, позвала леди Мэрион, сделав вид, что не расслышала последнего откровенного вопроса дочери. – Кто-нибудь есть в доме?! Помогите девочке справиться с сапогами!

И тут же мать вернулась к прерванному разговору:

– Бетти, Бетти! Не хочешь же ты сказать, что подозреваешь меня или своего отца в смерти Мэтью?! Мне очень жаль мальчика! Очень!.. Если так рассуждать, то можно заподозрить кого угодно! – и Мэрион принялась взволнованно, с оскорбленным видом расхаживать по комнате.

Бетти рассеянно следила за ее передвижениями, сидя на краю кровати. Она почему-то вдруг почувствовала страшную усталость. Но тут же внезапно вскочила, словно подкинутая сорванной пружиной:

– Даже меня?! – резко топнув ногой, закричала Бетти, гневная и возмущённая.

Щеки ее в который раз за последние сутки запылали от негодования. Ей вдруг показалось, что мать рада возможности поскорее сплавить дочь замуж, чтобы снять с себя ответственность за ее жизнь.

– Действительно, подозревать можно кого угодно! – согласилась она. – И самое странное – сдается мне, что никто в этом доме не заинтересован в расследовании убийства!

– Лорд Эдвард заинтересован сейчас в одном – обеспечить безопасность тебе, Бетти! Он сказал, что спокойно займется расследованием, лишь, когда отправит тебя под надежной охраной в дом твоего мужа и перестанет за тебя волноваться. Лорд Эдвард обязательно отыщет и накажет убийцу! – леди Мэрион никак не могла понять, чего хочет юная девушка, а потому была в смятении, поскольку не знала, как успокоить строптивую дочку.

– Очень мило, именно для этого он и пригласил сюда всю эту шумную свору! Но в такой толчее совершить еще одно преступление совсем ничего не стоит! Как вы все не понимаете этого, дорогие мои?! – возмутилась Бетти глупости родных. – Я не пойду под венец, пока убийца Мэтью не будет найден и наказан, леди Мэрион!

Бетти решила твердо стоять на своем. Как сможет она наслаждаться жизнью, отдавать свою нежность и принимать любовь лорда Гарольда Ноттингема, когда ее брат Мэтью мертв и не отомщен!

Мать уже не на шутку нервничала, а служанки все не появлялись. Тогда леди Мэрион раздраженно потрясла колокольчиком:

– В этом доме, наверное, вымерла вся прислуга! Куда подевались эти глупые деревенские девчонки?! Шарлот? Шарлот? – француженка появилась в мгновение ока, точно стояла под дверью и подслушивала, о чем говорят мать с дочерью. Хозяйка тут же принялась распекать ее: – Шарлот, ты – опытная прислуга! Ответь мне – где Сара и Марта? Носят воду для мытья? Хорошо! Пусть продолжают! Ты тоже поможешь Бетти привести себя в порядок и переодеться к венчанию. Пойдем ко мне, я покажу – какое взять платье и туфли!

– Я тоже хочу посмотреть платья, мама! – так и не стянув сапоги, Бетти вскочила, из любопытства готовая идти с матерью в ее гардеробную. – Можно мне с вами?

– Ты пойдешь мыться, Бетти! Лорд Эдвард приказал, чтобы ты была готова к шести часам пополудни! – решительно отказала ей мать. – Да не стой же, точно соляной столб у стены Содома, Шарлот! Иди в гардеробную, а потом найдешь Марту, пусть она отведет Бетти в умывальню!

И Бетти окончательно поняла, что пока она ездила в Ашборн, ее судьбу уже решили, и в замке все давно крутится вокруг ее свадьбы – на кухне готовится огромное количество закусок и яств, в погребе созрело и остывает пиво для простолюдинов, менестрелей и жонглеров пригласили, чтобы сопровождать утром свадебный кортеж к лорду Ноттингему в замок. Это сколько же будет шума, гвалта, двусмысленных шуток, балаганных представлений?! Она все еще пыталась оттянуть перемены в своей жизни, но уже по-настоящему понимала всю тщетность своих усилий.

– Шарлот, с одеждой разберешься позже! Найди поскорее Марту! – потребовала девушка.

Служанка-француженка с обидой уставилась на хозяйку.

– Леди Мэрион, что мне делать в первую очередь? Чьи распоряжения выполнять? – надув губы, она с оскорбленным видом сверкала своими черными глазами, и даже кудряшки под чепчиком тряслись от негодования.

– Во-первых, милочка, не смей препираться или выказывать недовольство по поводу поведения леди Бетти! Быстро найди Марту!

Француженка с недовольной миной отправилась в коридор.

– Похоже, лорд Эдвард душевно болен, если он выдает меня замуж на следующий день после смерти своего единственного сына, миледи?! Ведь тело Мэтью еще не остыло в гробу?! – негодовала Бетти. – О каких приличиях может идти речь, мама?! Устраивать венчание на гробе близкого родственника не просто неприлично, а непорядочно!

– Смерть и любовь всегда идут рядом, дорогая моя! Так же, как смерть и рождение! Ты давно обещана лорду Гарольду Ноттингему! Так не стоит противиться и оттягивать время, Бетти! – мать все больше раздражалась упорством дочери, которая искала и, похоже, находила причины, чтобы не выйти замуж.

Неугомонная Шарлот снова появилась в дверях с неожиданной для Бетти новостью. Она торжествующе объявила:

– Лорд Эдвард желает Вас видеть, леди Стэнли Элизабет! Он ожидает Вас в своем кабинете! – было заметно, что она осуждает дочь своей хозяйки, чье поведение воспринимает, как блажь и пустые капризы избалованной вниманием и богатством девчонки.

– Пока, мама! Бегу к лорду Эдварду! – чмокнув мать в щеку, Бетти с готовностью рванулась в коридор, надеясь, что дядя все объяснит ей и сообщит, что не отдавал никаких распоряжений и не собирается устраивать поспешного венчания. И никакой свадьбы не будет, хотя бы до конца сентября.

Бетти ворвалась в кабинет дяди, словно вихрь, и тотчас же принялась оправдываться за вчерашнее поведение:

– Дядя Эдвард, дорогой мой, прими мои искренние соболезнования еще раз и тысячу раз!.. Прости, прости, что я не смогла до конца присутствовать на прощальной церемонии Мэтью! Надо было разбудить меня, когда гроб выносили в склеп! – она не давала дяде вставить и слова. Ей было нестерпимо стыдно, что она вечером практически свалилась со стула перед мертвым Мэтью.

– Бетти, дитя мое, остановись! – лорд Эдвард Стэнли нервно расхаживал по кабинету вдоль высоких шкафов со свитками и книгами в богатых кожаных и сафьяновых переплетах. Он обнял племянницу, прижал ее голову к своей груди, потом бережно отстранил и заглянул в глаза: – Бетти, ты дорога мне так, как если была бы моей дочерью, а не племянницей. Не надо оправдываться – ты вчера очень устала. Я все понимаю! Ты пережила такой страшный удар – воочию наблюдала смерть Мэтью, моего единственного сына! Да и что тебе, молодой, полной сил, дало бы созерцание скопища старинных гробниц в фамильном склепе?.. Ты само олицетворение жизни, любви, красоты! Ты должна радоваться жизни, а не проводить время в подвале церкви у ног покойного брата! Ты не должна плакать и отворачиваться от жизни! Пусть хоть твоя судьба запылает жарко и светло, словно огонь в камине! Пусть в счастье появятся на свет твои дети! Жизнь человека так коротка, Бетти. Мне на днях минуло пятьдесят лет, а я чувствую себя дряхлым стариком… Молодость слишком быстро заканчивается, милая Бетти!

– Так это скорое венчание придумали именно Вы, лорд Эдвард Стэнли? – Бетти как-то разом сникла, сообразив, что ее трогательно пытаются уберечь от опасности всей семьей. И вопросы, заданные дяде Эдварду прозвучали по-детски, беспомощно, а доводы оказались слабыми и неубедительными. – Бог мой, дядя! А как же траур?! Приличия?! Как можно?!

– Пускай соблюдают траур ханжи, дорогая моя Бетти! Возможно, я согласился бы с тобой, если бы Мэтью погиб в рукопашном бою! Или хотя бы на рыцарском турнире! Но он так и не превратился в рыцаря! Он не хотел им становиться, и его убили исподтишка!

– Но Мэтью не виноват, что убийца подло затаился в укромном месте! – Бетти была в отчаянии. – Смерть есть смерть! Я невыносимо скорблю и страдаю! Мне больно, что Мэтью больше никогда не улыбнется мне, не скажет приветливых слов, не прочтет стихотворных строк о любви… Не отыщет меня на прогулке…

– Бетти, Бетти! Я страдаю не меньше твоего! Ты же не думаешь, что я жестокий человек? Я убил Бриза, пытаясь быстрее забыть смерть сына! Но все это лишь иллюзии – забыть ничего нельзя! И я знаю, что, возможно, смерть угрожает и тебе! Ночной пожар не мой бред или кошмар! Не плод моего больного воображения, а реальность! Я не могу искать врага, пока в опасности находишься ты, Бетти! Прошу тебя – пойми, что лорд Гарольд Ноттингем лучше позаботится о тебе! Он будет с тобой всегда и всюду рядом! Рядом! И днем, и ночью! И в его присутствии тебе не будет необходима охрана.

– Ты так доверяешь ему, дядя Эдвард? Словно самому себе? Больше, чем себе?! – Бетти казалось, что она никак не найдет нужных слов, способных убедить дядю в ошибочности его скоропалительного решения. – Ты так же доверяешь и его приближенным? – в ее словах и взгляде, обращенных к лорду, была мольба, но он был неумолим.

– Лорд Гарольд Ноттингем – человек чести, дорогая моя! Он даст клятву верности тебе перед лицом Господа нашего Иисуса Христа! – дядя устало посмотрел на нее и, сев в кресло, горестно вздохнул, затем закрыл лицо руками и глухим голосом закончил: – Я принял решение, Бетти! И не стану менять его из-за твоих детских капризов и прихотей! Вы свободны, леди Элизабет! Я отдал необходимые распоряжения прислуге. Марта отправляется с Вами, миледи, в замок Ноттингема! Она честная преданная служанка! Ювелир и нотариус уже занимаются описью украшений и драгоценностей, отобранных из моих сокровищниц Вам в приданое, леди! – и Бетти поняла, что больше дядя Эдвард не станет с ней разговаривать. Когда дядя сердился, он переходил в обращении к ней на «Вы». Тон его речей в этом случае всегда становился отчужденным и категоричным: – Будьте кротки и нежны со своим мужем, леди Элизабет! Будьте счастливы в память моего бедного Мэтью! – напутствовал дядя Эдвард Бетти и, отняв ладони от лица, встал из кресла.

– Дядя Эдвард, Вы можете сами начать свою жизнь… – но Бетти не договорила.

Лорд Эдвард закричал дико, разъяренно, грозно и одновременно громко, словно раненный зверь:

– Бетти! Выйди немедленно вон! А если ты станешь мне снова что-то советовать, то я прикажу раздеть тебя донага, заковать в колодки и в таком виде привезти на венчание! Ты хочешь моего и своего позора, Бетти?! Вон отсюда, Бетти!

Он вновь походил на того обезумевшего человека, что вчера в ярости убил ни в чем не повинное животное, и испуганная девушка не заметила, как оказалась в коридоре, кое-где освещенном огнем факелов.

Здесь, как всегда, было душно и чадно, ведь старые вентиляционные трубы давно не прочищались и плохо проветривали здание. Бетти горестно побрела в спальню по длинному коридору замка, где в нишах стояли вместо украшений и статуй старинные рыцарские доспехи, закапанные воском от свечей и каплями смолы, падающими из укрепленных в стенах факелов. От горя и обиды у нее перехватывало дыхание, и рыдания уже рвались наружу. Она сдерживалась из последних сил, чтобы не закричать в голос от отчаяния, охватившего ее. Она так и не смогла высказать тех слов, что заготовила в речи, обращенной к дяде. Лорд Эдвард не стар и вполне может начать жизнь сначала, но он не хочет слушать ее и обсуждать то, что наболело в ее душе. Бедный, бедный Мэтью! Бетти понимала, что покинет замок с чувством невыполненного долга перед кузеном, человеком так чисто и ясно любившим ее. И это чувство будет вечно тяжелым камнем давить ее душу.

Но даже теперь, когда дом стал таким одиноким и неуютным, она не хотела его покидать. Хотя замок, наверно, уже не является ее домом, и его стены перестали охранять ее от подстерегающей за каждым углом беды. А дядя и отец перестали надеяться на себя, на свои силы, на возможность сберечь ее жизнь.

Она понимала так же и то, что не может доверять лорду Гарольду Ноттингему и его людям! Особенно его людям! И главное – его племяннику Эмерику Ноттингему, которого он назначил управляющим. Она помнила его подлость с детских лет! С тех пор, как он столкнул ее в мельничный пруд и зло потом насмехался! И тогда, и теперь она видела в его глазах не просто злорадство и неприязнь. Ей все время чудилась в этом холодном взгляде блекло-голубых глаз ледяная и расчетливая зависть. Она не иссякла с годами, а стала еще более жесткой и коварной, а его взгляд стал похож на западню. Ему всегда нравилось быть хозяином положения, и, возможно, еще больше, чем ее, он ненавидел своего дядю, лишь прикрываясь маской вежливой и навязчивой учтивости. А эта вечная зависть, вечное желание обладать тем, что ему не принадлежало, и порождала в нем ненависть к тем, кто имел больше, чем он.

Вернувшись в спальню, Бетти стянула, наконец, сапоги с помощью недовольной Шарлот.

– Леди Элизабет, Вы пойдете со мной в гардеробную, чтобы выбрать платье для венчания? – поинтересовалась француженка льстивым голосом.

– Мне все равно, Шарлот, в каком платье меня положат на алтарь поспешного бракосочетания! Пусть даже в траурно-черном! – Бетти горестно вздохнула, но, не встретив от служанки сочувствия, надела домашние туфли и равнодушно поинтересовалась: – В какой умывальне меня ожидают Марта и Сара? На втором этаже или за кухней?.. Отлично, Шарлот, иду за кухню! Передай леди Мэрион, что я желаю себе утопиться от стыда за кощунство, свершаемое над телом моего друга и брата лорда Мэтью Стэнли!

Гарольд Ноттингем готовился идти на прием к лорду Эдварду Стэнли. Свадебные подарки невесте и ее родным давно приготовлены, но с собой он пока захватит лишь обручальное кольцо с дорогим бриллиантом. Раньше оно принадлежало его матери – леди Ноттингем. Она была красивой и умной женщиной, но прожила немногим больше тридцати лет. Когда она скончалась, Гарольду исполнилось восемнадцать лет, так что леди Мэри познала материнство в неполные пятнадцать лет, что было обычным в высшем свете, где браки заключались порой даже с двенадцатилетними девочками.

Его невеста считалась довольно зрелой девушкой, даже несколько перезрелой, хотя по ее внешнему виду сказать этого было нельзя, ведь леди Элизабет Стэнли казалась свежей, словно утренние цветы, обрызганные росой. Лорда подкупала так же ее очевидная неискушенность. Девушка очень понравилась ему тем, что не обладала притворным кокетством и жеманством, обычными для дам высшего света. Ни в одной из женщин он не встречал такой искренности. Даже ее упрямство и строптивость нравились и вызывали в ответ желание не укротить Бетти, а поощрить. Пусть остается строптивой, ему нравится принимать ее такой, какая она есть. Бетти и предположить не могла, что именно этими своими качествами с первого мгновения и навсегда покорила сердце будущего супруга. Пожалуй, если бы девушка мгновенно откликнулась и покорно согласилась стать его женой, она показалась бы ему неинтересной и скучной.

Гарольд Ноттингем твердо решил, что без жены не вернется в свое имение. В замке царит полное запустение, да и ему самому необходимо чувствовать рядом живое человеческое тепло, доброе участие и дружескую поддержку. Гарольд чувствовал, что все это может получить именно от Элизабет Стэнли.

Пока что она еще и сама не понимает, каким счастьем для них обоих станет их брак. Но когда она узнает его ласки, нежность и бережное отношение к ней, то, конечно же, не устоит и полюбит его навсегда. И они никогда и ни за что не расстанутся!

Страсть охватывала его все сильнее. Он так хотел ее! Хотел уже сейчас ощутить вкус и нежность ее чувственных губ! Хотел почувствовать, как его возбужденная мужская плоть погружается в ее горячее нежное лоно, не знавшее мужчины! Он станет ее первым мужчиной! Он уверен в этом! Он может поклясться на чем угодно и дать руку на отсечение, что Бетти невинна! И пусть кто-нибудь попытается убедить его в обратном!..

Перед тем, как отправиться в замок клана Стэнли, Гарольд Ноттингем пригласил своего цирюльника и приказал тщательно выбрить его щеки. Он должен произвести благоприятное впечатление на своих будущих родственников, ведь по внешнему виду они станут судить об укладе его жизни, аккуратности, щедрости и рачительности.

Приводя себя в порядок с помощью нескольких слуг, он снова размечтался. Он был уверенным в себе человеком и считал, что может сделать «дорогую Бетти» самой счастливой женщиной на свете, и ее жизнь скоро станет похожей на бесконечный семейный праздник, полный тихих радостей. Каждое утро он будет делать ей маленькие, но дорогие сердцу подарки, хотя и понимает, что девушку, выросшую в роскоши, довольно трудно чем-то удивить.

Собираясь в зал домашней церкви, где должно состояться венчание, он улыбался своим мыслям, считая, что они могут составлять для кого-то тайну.

– Ты не представляешь, друг мой сэр Эмерик, как я счастлив сегодня! Но, похоже, ты не рад, дорогой? – удивился он, заметив на лице племянника тень неудовольствия. – Отчего ты печален?

– Как же я могу быть несчастливым или недовольным, когда так рад и доволен всем происходящим мой сюзерен? – и Эмерик широко улыбнулся, но лорд Гарольд Ноттингем успел отметить, что улыбка нового управляющего его имением показалась похожей на хищный оскал.

– Разве тебе не нравится твоя новая должность, Рик? Или не устраивает положение? Не скрывай! Сегодня я буду рад услужить тебе! Чего ты хочешь, сэр Эмерик? – Гарольд готов был сегодня осчастливить каждого из своих приближенных. – Не беспокойся, после венчания мы все вместе отправимся в наш старинный замок. Правда, семейное гнездо в большем запустении, что можно было предположить, но я приказал привести в порядок несколько помещений на первом и втором этажах!

– У меня все просто замечательно, патрон! – но при этих словах Эмерик отвел взгляд, вновь сверкнувший недобрым огнем.

Все существо лорда Гарольда сжалось в тревожном предчувствии, и он подумал, что Эмерику не стоит полностью доверять. Похоже, с племянником ему предстоит держать ухо востро. Но не сегодня. Сегодня у него совершенно другие планы! Он еще успеет разобраться, что к чему чуть позже. Сегодня же ликование и радость переполняют все его существо! Прочь, дурные предчувствия, тревоги и сомнения! Прочь!

– Рик! Рик! Я так рад, что ты разделяешь мое счастье! – спустя некоторое время вновь воскликнул он, радуясь, точно мальчишка, предстоящему празднику. – Представляешь, дорогой племянник, я стану называть ее Бетти!.. Бетти! Оказывается, она помнит, как я спас ее, когда ты мальчишкой столкнул ее в пруд! А ведь она даже не пожаловалась на тебя тогда! Не призналась и сегодня! Представляешь?.. Но я никогда не думал, что она вырастет такой красавицей, Рик!… Бетти! Бетти! Бетти! – с разными интонациями повторял он нараспев, словно пробуя ее имя на вкус. – Ее имя так гармонично сливается с ее внешностью, Рик! Оно такое сладкое, точно липовый мед – тягучее и свежее одновременно! Не находишь, Рик? – ему почудилось, что племянника слегка передернуло от его последних слов.

И ему даже в голову не могло прийти, что вынашивал в своих мыслях его племянник. Гарольд знал, что он один – прямой наследник землевладения своего отца. У него не было больше родных братьев и сестер, но даже если бы они и существовали, основная часть земель и замок все равно переходили по закону ему как старшему сыну, настоящему лорду крови. И он не собирался уступать никому своих владений. Ради их спасения он и женился по расчету на богатом приданом, и какое счастье, что его невеста понравилась ему. И не просто понравилась. Лорд Гарольд Ноттингем влюбился в свою суженую с первых минут знакомства. Теперь его брак уже нельзя было назвать выгодной партией.

Его финансовые дела сильно пошатнулись, пока он находился во Франции. Земли оказались заложенными, и пора было платить проценты по некоторым закладным. Но денег не было. Опустошенной оказалась даже отцовская сокровищница. Гарольд намеревался самолично разобраться и с деньгами, и с документами, для чего собирался прожить в замке два-три года и привести все дела в порядок.

– Почему ты не собираешься на венчание, Рик?.. Прости, я так влюблен и рассеян, – с большим опозданием лорд заметил, что Эмерик до сих пор не надел нарядного платья. – Ты ничего не захватил с собой? Ах, как неосмотрительно, Рик, дорогой мой друг! Ведь тебе предстоит стать шафером! Неужели ты собираешься сопровождать под венец меня, своего единственного родственника, в этом старом камзоле?

– Я не предполагал, что удостоюсь такого почета, Гарри, – Эмерик Ноттингем растерялся, и впрямь оказавшись в затруднительном положении. – Я не взял с собой ничего, потому что был уверен: лорд Эдвард Стэнли отложит венчание!

Эмерик показался Гарольду огорченным и озадаченным, и он поспешил успокоить родственника:

– Мы сейчас все поправим! Все поправим, дорогой мой племянник! – Гарольд пробежал по палатке, раскрывая стоящие вдоль парусиновых стен сундуки с одеждой. – Смотри! Смотри! Вот замечательный синий камзол из бархата с лазуритовыми пуговицами! Такие же бриджи! Чулки! Выбирай себе, что твоей душе угодно! Похоже, тебе к лицу будут вот эти куртка и бриджи из темно-вишневого бархата с аметистовыми застежками, и, конечно, белая шелковая сорочка с голландским кружевом на рукавах и горловине! Примерь скорее, друг мой! И вот еще новые кожаные башмаки с серебряными пряжками! Да, в этом наряде ты будешь просто неотразим, Рик! Как жаль, что на венчании из-за траура не будет ни одной свободной леди!

– Спасибо, спасибо, Гарри!

– Не стоит благодарности, дорогой Рик! Ведь сегодня мое венчание! Только ты один знаешь, как сегодня я счастлив!.. Поспеши же! Я весь в нетерпении! Меня ждет моя Бетти!