"Хочу ребенка!" - читать интересную книгу автора (Грин Джейн)

8

Джулия открывает глаза и нащупывает часы. 3.02 ночи. То есть восемь утра в Англии. Именно в это время она обычно встает.

Четырех часов сна явно недостаточно. Она забирается обратно под одеяла и пытается опять уснуть. Через сорок минут, поняв, что волнение так и не дает уснуть, она откидывает одеяла и пробирается на крошечную кухню.

Сказав, что живет в квартире размером с обувную коробку, Белла говорила серьезно. Ее апартаменты состоят из двух крошечных комнатушек, одна из которых – гостиная – совмещена с кухней, а другая – спальня в форме буквы L – с лилипутской ванной.

– Но ты только посмотри, какой вид, – сказала Белла прошлой ночью, провожая Джулию к окну. – Правда, невероятно?

Джулия согласилась, глядя на Манхэттен с высоты тридцать пятого этажа. Но она не совсем понимала, как высоко ценится на Манхэттене прекрасный вид.

– Некоторые мои знакомые снимают квартиры в два раза меньше этой и в два раза дороже, – призналась Белла. – Все из-за шикарного вида.

Джулия открывает дверцы буфета Беллы в поисках кофе или чего-нибудь съестного, и в ошеломлении видит пустоту. Там нет абсолютно ничего. Джулия привыкла, что Марк всегда забивает кухонный шкаф до отказа, чтобы быть готовым ко всему.

Цыпленок по-мароккански с кедровыми орешками и толчеными зернами кардамона? Пожалуйста. Кедровые орешки во втором шкафчике справа, зерна кардамона и другие специи в кладовке. Ступка и пестик – на столе, рядом с тостером.

Суши домашнего приготовления? Коричневый рис в кладовой (под шафраном, тмином и семенами кориандра), длиннозерный – в третьем шкафчике справа, крабовые палочки в морозильнике, васаби в дверце холодильника. Бамбуковые салфетки скрываются где-то на дне нижнего ящика, а в ящике для овощей всегда, в любое время дня и ночи найдется авокадо.

Но Белла, кажется, не только понятия не имеет, что такое ступка и пестик. У нее нет даже самого необходимого. Консервированных помидоров на всякий пожарный. Даже баночки со смешанными приправами пятилетней давности. Даже овсяных хлопьев. Наконец Джулии удается откопать завалявшуюся банку тунца, срок годности у которого прошел четыре месяца назад, и за этой банкой – слава всевышнему! – жестянку кофе.

Но у Беллы нет чайника.

К тому времени Джулия уже впадает в отчаяние и, отыскав кастрюлю и наполнив ее водой, ставит на огонь. Она находит чашку без блюдца, которая валяется под раковиной, и чуть не начинает рыдать, когда понимает, что кофе нерастворимый.

Она принимается искать снова, заглядывая в каждый шкафчик, но чувствует, что ситуация провальная. Может, ей удастся выудить гранулы из чашки, а по том можно будет и кофе попить? В конце концов ей удается найти чайную ложку.

Кофе омерзительный. Серого цвета (молоко в холодильнике внушает подозрения, но Джулии уже до лампочки), на поверхности плавают черные кофейные зернышки. В других обстоятельствах пить такое она бы не стала. Но сейчас, поморщившись, пьет, и подходит к большому окну с видом, улыбаясь шпилям здания Крайслера и Эмпайр Стейт Билдинг.

Боже. Воспоминания.

Она обдумывает, не убрать ли постель, а потом, свернувшись клубочком на диване, посмотреть телевизор, но вместо этого забирается под одеяла с тошнотворной чашкой кофе, делает потише и принимается переключать каналы.

– Что ты делаешь? – пошатываясь и моргая, Белла вваливается в гостиную.

На ней короткое кимоно сиреневого цвета, и Джулия улыбается, увидев, как безупречно она выглядит даже в четыре утра.

– Не могу спать. Слишком взбудоражена. Я тебя разбудила? Извини, что так грохотала?

– Не-а. Не беспокойся, ты не виновата. Стены как будто из бумаги сделаны, – она зевает и потягивается, потом замирает как вкопанная. – Джулия, что это за хреновину ты пьешь?

– Кофе.

Белла осторожными шажками приближается к кофейной чашке, наклоняется и нюхает.

– Это не кофе. Это собачья моча.

– Знаю, – Джулия с несчастным видом косится на свою чашку с уже остывшим варевом. – И на вкус так же отвратительно, как и на вид.

– Душа моя, если бы на вкус это было так же отвратительно, ты бы в жизни не сделала ни глоточка. Какого черта ты не достала перколятор? У меня даже есть фильтры.

– Последний раз я слышала слово «перколятор» в 1976 году, – смеется Джулия, чувствуя себя идиоткой.

Белла пальцем показывает на большую кофеварку со стеклянным чайничком для кофе в комплекте, которая стоит на самом видном месте, прямо посреди кухонного стола.

– А ты думала, это что такое? – Белла качает головой, достает фильтры и наполняет кувшин водой. – Нарезанная печенка?

Джулия смеется:

– Извини. Кстати, чем ты питаешься, когда бываешь дома? Твой кухонный шкаф – это просто позор. У Марка случился бы сердечный приступ.

– Марк, конечно, мне очень нравится, но не пошел бы он к чертям собачьим, – Белла включает кофеварку и облокачивается на стол. – Что касается продуктов, в этом городе дома никто не ест.

– Что, никогда?

– Никогда. Смотри, – она открывает дверцу духовки. Внутри лежит нечто, подозрительно напоминающее стопку свитеров. – Идеальное место для хранения кашемира, – хохочет она, а Джулия пораженно качает головой.

– Значит, ты дома только кофе пьешь?

Белла качает головой:

– Вообще-то, это тоже редкость. Утром по пути на работу забегаю в «Старбакс» на Второй и беру диетический латте, Я эту хреновину уже тысячу лет не использовала.

– Замечательно, – Джулия берет жестянку с кофе. – Неудивительно, что срок годности этого кофе кончился еще в прошлом феврале.

– Какая разница? – Белла споласкивает чашку Джулии под краном, чтобы налить новую порцию кофе. – Ты сама только что хотела выпить кофе в гранулах с прокисшим молоком. Выпей это, моя дорогая, – Белла протягивает Джулии чашку дымящегося кофе, – …и тебе покажется, будто ты умерла и попала в кофейный рай. Точно. Я иду спать.

– Не уходи, – умоляет Джулия, но Белла качает головой и исчезает в спальне.

– Кто рано встает, тому бог подает. Спи, моя крошка, стройные ножки. Увидимся утром. – Она посылает Джулии воздушный поцелуй и исчезает.

– Какого черта? – Джулия продирает веки и видит Беллу, которая носится по гостиной в малиновых расклешенных спортивных штанах и черном топике с открытым животом и с треском поднимает жалюзи.

– Проснись и пой, проснись и пой! Помнишь, что я говорила про стройные ножки? Мы с тобой, моя дорогая, отправляемся в спортзал.

– Ты что, с катушек съехала? – стонет Джулия, утыкаясь лицом в подушку, чтобы закрыться от солнечных лучей, которые проникают в комнату. – Который час?

– Полседьмого. Самое время часок потренироваться.

– Полседьмого? Я только полчаса назад уснула.

– Почему? Что же ты делала?

– Телевизор смотрела.

– И что, нашла что-нибудь интересненькое?

– А как же! Канал «Развлечения!». Смотрела обалденную программу о каком-то вундеркинде, правда, раньше я о нем никогда не слышала… он потом еще скатился и стал наркоманом и алкоголиком.

– Гарри Карлуччи?

– Откуда ты знаешь?

– Он побывал гостем всех ток-шоу в городе.

– Включая твое?

– Естественно.

– Ладно. Я выбилась из сил, и единственное, на что сейчас способна, вернуться в постель, – Джулия натягивает на голову подушку и поворачивается лицом к окну. – Желаю приятно провести время. Увидимся.

– Ну уж нет. Не выйдет. – Белла срывает с нее одеяло и принимается пихать ее, не оставляя Джулии другого выбора, как выбраться из кровати. – Раз уж ты в Нью-Йорке, веди себя как настоящий житель Нью-Йорка. К тому же небольшая тренировка тебе не повредит.

– Ну спасибо.

– Не потому, что ты разжирела, а потому, что тебе необходимо высвободить эндорфины – гормоны счастья. Клянусь жизнью, если после спортзала ты почувствуешь себя ужасно, я больше тебя заставлять не буду.

– Клянешься, что это всего лишь один разочек?

– Только если ты почувствуешь себя ужасно, – Белла смотрит на часы. – Черт! У нас всего десять минут. В спальне – спортивная одежда и запасные кроссовки. Я буду в ванной.

Через десять минут Белла выходит из ванны. На ее лице – искусно нанесенный макияж. Выглядит она поразительно. Голова высоко поднята и вид у нее та кой, будто она собралась на премьеру.

– Белла! Не могу поверить, что ты накрасилась в спортзал!

– Дорогая, и тебе нужно сделать то же самое. Говорю тебе, там полно вакантных мужиков.

– Ну уж нет. – Джулия затягивает хвостик старенькой черной резинкой. – Я буду чувствовать себя чучелом. Ты готова?

Они выходят из квартиры и ровно тридцать секунд ждут лифта, потом спускаются на первый этаж еще одиннадцать минут и двадцать четыре секунды. На каждом этаже к ним присоединяются еще несколько жертв спортзала.

– Как ты до сих пор жива? – сквозь сжатые зубы шипит Джулия, готовая убить всех, если лифт еще хоть раз остановится.

Белла поводит плечами:

– Это же Нью-Йорк. Приходится платить за то, что живешь на тридцать пятом этаже.

– Выпендреж, – ворчит маленькая костлявая старушка с прической, похожей на шлем, и миниатюрной таксой подмышкой.

Потом улыбается, и Джулия улыбается в ответ.

– Могло быть и хуже, – обращается к старушке Белла. – Если бы я жила в пентхаусе.

– Кофе? – с предвкушением произносит Джулия, заворачиваясь в пальто.

Они шагают по Третьей улице по направлению к спортзалу.

– Кофе перед тренировкой? У тебя не все дома?

Белла торопит ее, и, наконец, они заходят в зал.

И Белла в шоке замирает.

Она ошеломлена.

Еще нет семи часов, а зал гудит, словно улей. Куда ни посмотри, повсюду люди, которые стоят в очереди на тренажеры и громко болтают, качают железо, пыхтят и тренируют свои и без того идеальные тела.

В Лондоне Джулия никогда не ходила в спортзал регулярно, но время от времени она покупала абонементы в спортклубы. Но в сонных тренажерных залах Лондона она никогда не встречала такого оживления. В Лондоне люди перешептывались друг с другом, не осмеливаясь заговорить с другими посетителями, и уж точно не спорили до хрипоты в очереди на тренажеры.

Здесь из динамиков орет Сиско, и внезапно, впервые за многие месяцы, Джулию переполняет энергия. Что уж там, впервые за многие годы. Она чуть не подпрыгивает на месте позади Беллы, стоя в очереди на тренажер-лесенку. Ей не терпится поскорее взобраться на него и начать двигаться.

– Эй, Белла, как дела? – высокий, темноволосый и определенно опасный мачо подходит к Белле и чмокает ее в щечку.

– Все отлично, Джо. Твои?

– Не жалуюсь.

– Это Джулия, моя подруга из Лондона.

Джо берет Джулию за руку и ослепляет белозубой улыбкой:

– Рад встрече. Хорошенько попотейте, дамочки, – и он исчезает.

– О-о-о-о, – протягивает Джулия. – Вот это лакомый кусочек.

– Это мы уже проходили, – стонет Белла. – И поверь мне, нам такой не нужен.

– Правда? А что с ним такого?

– С виду он просто бог. Красив, обаятелен, фантастическая работа на Уолл-стрит, но, милая моя, он туп, как стена.

– Как что?

– Пустышка. Рыбина. Не переживай, тут полно добычи, нужно только закинуть удочки, – при этих словах она выпячивает губки и делает глазки потному красавцу, что проходит мимо.

– Классные ножки, – говорит он.

Белла с улыбкой поворачивается к Джулии.

– Вот видишь?

Спустя одну тренировку и два диетических латте, Белла и Джулия прогуливаются по Пятой Авеню по пути на работу.

– Знаешь, я и забыла, как Нью-Йорк вселяет в тебя энергию.

Джулия дышит полной грудью. Они быстро шагают вдоль Центрального Парка.

– В меня будто вдохнули жизнь. Боже, я и забыла, как это здорово – ощущать, что живешь.

– Потрясающе, правда? – смеется Белла. – По этому я никогда и не езжу домой.

– Ты на самом деле хочешь остаться здесь навсегда?

– Посмотри, как я живу. Я в восторге от своей жизни. Мне нравится независимость, ритм Нью-Йорка. Нравится, что я никогда не чувствую себя одиноко, что могу получить все, что желаю, двадцать четыре часа в сутки. Я бы не смогла вернуться в Лондон. Не сейчас.

Джулия вздыхает.

– Еще неделю назад я бы сказала, что ты сошла с ума, и Лондон ничем не хуже, но теперь мне кажется, что скоро я тоже начну думать, как ты.

Белла останавливается и поднимает бровь:

– Всего один день, и ты уже решила остаться?

– Я этого не говорила. Просто я понимаю, почему ты не хочешь возвращаться.

– Знаешь, что тебе на самом деле нужно? Ты должна начать ходить на свидания.

Джулия в шоке.

– Белла, Марк и… я. У нас не все кончено, понимаешь? Это всего лишь перерыв. И я бы не смогла… я не способна… это неправильно. Несправедливо по отношению к нему.

– Я же не говорю, что тебе нужно завести роман. Я имею в виду, тебе нужно позволить мужчинам приглашать тебя на ужин и ухаживать за тобой. Когда в последний раз к тебе относились как к принцессе?

– В ПРОШЛОЙ ЖИЗНИ.

– Именно. Я не говорю, что ты должна во что-то ввязываться. Просто ходи на свидания и развлекайся.

– Может, ты и права.

– Я всегда права, – Белла смеется. – Что касается Марка, ты собираешься с ним поговорить? Или подождешь, пока его не будет дома, и будешь играть в прятки с автоответчиком?

– Я оставила сообщение, но в данный момент мне кажется, что нам нужно отдалиться друг о друга и вообще пока не разговаривать. Пока я здесь, я хочу забыть о своей жизни, не думать о том, что нагоняет на меня депрессию.

– О'кей. Смысл понятен, – Белла проводит по губам идеально наманикюренным пальчиком. – Ротик на замочек. Больше ни слова о Лондоне. Какие планы на сегодня? – она останавливаются у входа на телестудию и топают ногами, чтобы не замерзнуть, пока прощаются.

– Хотела поглазеть на Витрины.

– Поглазеть? Ты же в Нью-Йорке, детка! Ты должна тратить, тратить и еще раз тратить!

Джулия оглядывает Беллу с головы до ног, смеется и покачивает головой. На Белле туфли от Феррагамо, пальто от Прада и сумка Дж. П. Тод.

– Если бы у меня была куча денег, можешь быть уверена, я бы их потратила, но сегодня я просто хочу побродить по магазинам.

– Может, пообедаем вместе? Ресторан в «Сакс», угол Пятидесятой улицы и Пятой Авеню, восьмой этаж, ровно в полдень. Приятного утра.

Чмокнув Беллу на прощание, Джулия засовывает руки поглубже в карманы пальто и шагает прочь.

Лишь через пять кварталов до нее доходит, что все это время она не переставала улыбаться.

– Ты меня поражаешь, – увидев Джулию, которая, спотыкаясь, шагает к столику, едва способная пошевелиться от количества пакетов с покупками, Белла закатывается от хохота. – Я вижу, ты удачно поглазела на витрины.

Джулия падает на стул, рассыпав пакеты по полу, и с измученным видом произносит:

– Я пыталась, изо всех сил, но потом увидела в «Банановой республике» эти фантастические брюки, которые сидят просто идеально, и пошло-поехало.

– Ты меня убиваешь, – Белла пытается сосчитать пакеты. – Ты весь «Сакс» скупила или только четвертый этаж?

– Не могла удержаться. Обалденный магазин. Куда ни повернись – везде целые вешалки одежды со скидками. Я купила два пиджака и только потом поняла, что сегодня еще дополнительная скидка 30 процентов.

– Поэтому ты, естественно, вернулась, и принялась смотреть все заново?

– Естественно! Ты за кого меня принимаешь? Думаешь, я мужчина?

Они хохочут.

– Ты еще не видела, что я накупила!

Джулия принимается вытаскивать одежду из пакетов и демонстрировать покупки. Пальто от Гуччи, которое до распродажи стоило 1000 баксов, после – 150, жакет от Армани за 195 зелененьких – почти даром, – по крайней мере, так оправдывалась Джулия, – рубашка от Донны Каран за 59.99.

– Ох уж эти распродажи. Не будем считать, сколько всего ты спустила? – говорит Белла.

– Ни в коем случае. Какая разница, мне это только на пользу, – улыбаясь, она откидывается на стуле. Официант ставит на стол плетеную корзиночку с хлебом и хрустящими хлебцами и наполняет их бокалы ледяной минеральной водой.

– За нас, – Белла поднимает бокал.

– За нас, – Джулия делает глоток и качает головой. – Белла, это невероятно, я здесь ощущаю себя совершенно по-другому.

– Нью-Йорк на всех так действует. Я же тебе говорила.

– Нет, дело не только в этом. Боже, не хотела я говорить о Марке, но я в первый раз уехала от него действительно далеко, и… – она замолкает, смотрит на салфетку и глубоко вздыхает.

– Ты в порядке?

– Да, только вот если я произнесу это вслух, слова станут реальностью, и меня это пугает. Знаешь, можно думать о чем-то, но до тех пор, пока мысли остаются у тебя в голове, все нормально – ведь ты можешь притвориться, что их вроде и нет. Но как только ты облекаешь свои мысли в слова, они становятся реальностью, так?

– Так, – тихо отвечает Белла. – Но чтобы ты знала, тебе необязательно признаваться, если тебя это смущает. Если ты не хочешь, чтобы твои слова стали реальными, может, лучше хорошенько подумать, прежде чем произносить их?

– Нет, все не так ужасно. Я не говорю, что между нами все кончено или что-нибудь подобное. Но, Белла, с ним я чувствовала себя как будто в ловушке, – ее взгляд пронизан такой болью, что Белла протягивает руку и берет ее за руку. – Многие месяцы я была словно в оцепенении, не могла забеременеть, и… – она прерывается. – Боже! А ведь с тех пор, как я приехала сюда, я ни разу не вспомнила о беременности! Удивительно, правда?

– Ничего странного. Ты же здесь меньше суток.

– Но Белла, последние несколько месяцев беременность превратилась для меня в одержимость. Я больше вообще ни о чем не думала. Лежала в постели и фантазировала о будущем малыше, потом просыпалась и обвиняла по всем Марка, а остальное время то умилялась, то бесилась, проходя мимо магазинов одежды для младенцев или увидев маленького ребенка.

– Не самые приятные чувства, учитывая, что в Нью-Йорке сейчас настоящий бэби-бум, и каждый второй прохожий маленького росточка сидит в коляске.

– Именно! В том-то и дело. Я же видела их, даже сегодня, когда гуляла, но не воспринимала этих детей как издевательство над собой – ее голос дрожит от возбуждения и удовольствия. – Белла, у меня такое ощущение, будто черная туча, которая нависала надо мной все эти месяцы, наконец, исчезла!

– Кажется, – серьезно проговаривает Белла, – эта черная туча называется депрессией. Лично я бы предложила тебе принимать транквилизаторы, но если шопинг-терапия подействовала, ну их к чертям.

– У меня вовсе не эйфория от походов по магазинам, – предупреждает Джулия.

– Да. Точно, – Белла окидывает взором пакеты у ног Джулии. – Но, если говорить серьезно, мне кажется, тебе нужна свобода, чтобы прочистить мозги. Все эти разговоры обо мне, мне, мне любимой, – так типично. Ты изолируешься от окружающих, а потом злишься на весь мир, потому что не можешь контролировать ситуацию – обычные симптомы депрессии.

– Откуда ты так много об этом знаешь?

– Я же продюсер дневного телешоу. Понемножку знаю обо всем, так ведь говорят? Мастер на все руки? Это я. Не сомневайся в моих словах. Это моя работа.

– Белла, ты прелесть.

– Знаю, дорогая. Я твоя крестная-волшебница. Я тоже тебя обожаю, и, более того, я несказанно рада, что сегодня ты чувствуешь себя лучше, потому что сегодня, Золушка, мы отправимся на бал.

Это не совсем бал. Это закрытая вечеринка в большом баре в Сохо. Джулии удается побороть сбой биологических часов, и в 23.10 они прибывают на место. Белла неотразима в платье из красного шифона и перьев. На Джулии более традиционное, но не менее красивое черное платье и маленький кардиган, расшитый стразами.

Они пробираются через толпу к бару, и через десять минут у каждой есть по два коктейля, которыми их угостили разные мужчины.

Из-за гама ничего не слышно, и Джулии приходится кричать. Весь вечер она хохочет и кокетничает. Дает свой телефон – точнее, телефон Беллы – трем мужчинам, и чудесно проводит время.

Этим вечером Джулия: выпивает семь яблочных мартини. А может, и восемь. После шестого она сбивается со счета, завязывает разговор с пятью мужчинами и еще по меньшей мере трое не сводят с нее восхищенных взглядов.

Зажигает на танцполе, забыв обо всем, и расслабляется так, как не расслаблялась уже многие годы, и, более того, все это время умудряется потрясающе выглядеть (хотя опять же, возможно, это эффект яблочного мартини); проходя через зал, видит Сару Джессику Паркер и даже случайно прикасается к ее руке.

Позже, в туалете, встречает Сару Джессику Паркер, хотя оказывается, что это вовсе не Сара Джессика Паркер, а кто-то, кто очень на нее похож, но тем не менее близняшка СДП подходит прямиком к Джулии и говорит:

«Чудесная кофточка, откуда у вас такая?».

(Джулия хочет ответить «Уислз», но потом решает, что незнакомке это ничего не скажет, и с извиняющимся выражением отвечает: из Лондона).

В 2.25 Белла тащит сопротивляющуюся Джулию к двери. Ей удается увести ее из бара, лишь пообещав, что завтра они опять пойдут на вечеринку.

– Хотя, – ворчит Белла, усаживая Джулию на заднее сиденье такси, – не думаю, что я вообще завтра проснусь.

– Извини, – со счастливым видом воркует Джулия.

От усталости у нее закрываются глаза. Она откидывает голову, и разница во времени наконец дает о себе знать.

– Но признайся, это был самый потрясающий вечер в твоей жизни!

И она засыпает с улыбкой на устах.

– Очевидно, не такой потрясающий, как у тебя, – улыбаясь, произносит Белла, наклоняется вперед и диктует таксисту свой домашний адрес.