Медуза

До того как покинуть комнату, Люциан Дреглер набросал в своей записной книжке несколько бессвязных мыслей.

Он успокоился, оставив эти записи в безопасности на бумаге, а не в памяти, где они вероятно скоро бы стёрлись. Дреглер накинул пальто, закрыл за собой дверь комнаты и начал спускаться по лестнице в задней части здания. Угловатые улицы и аллеи — вот был его привычный маршрут к тому месту, которое он обычно посещал; тем не менее, чтобы сэкономить время — вернее чтобы потратить его, он выбрал другой маршрут, повернув несколько раз не в том месте. Он встретил знакомого, которого долго не видел.

Здесь было темно, хотя не так как в первый раз. Так же было более людно, чем показалось Дреглеру с первого взгляда. Он постоял у двери, медленно снимая перчатки, в то время как его взгляд привлёкло слабое мерцание ламп из тусклого металла, которые висели на стенах так далеко друг от друга, что свет одной едва соединялся со светом соседней. Затем постепенно тьма рассеивалась, открывая взгляду следующее: сияющий лоб, блеск стёкол очков в тонкой оправе, сигарета, зажатая между пальцами на столе, ботинки из полированной кожи.

«Добрый вечер, Джозеф», сказал Дреглер человеку, сидящему за столом возле необычайно высокого и узкого окна. Джозеф Глир посмотрел секунду на старые перчатки, которые Дреглер положил на стол.

«Вы носите те же перчатки», ответил он на приветствие, затем поднял глаза и, улыбаясь, заметил: «И то же пальто!»

Глир встал, и они пожали друг другу руки. Потом они сели и Глир, показывая на пустой бокал, стоящий между ними на столе, спросил Дреглера, можно ли ему выпить бренди. Дреглер кивнул, и сказал: «Это только сентиментальная встреча, Джозеф?»

«Частично да. Подождём, пока принесут напитки, тогда вы сможете меня поздравить.

Дреглер без видимого интереса пристально всматривался в лицо Глира. Бывший школьный друг Дреглера, Глир всегда имел вкус к плетению интриг, не упускал из виду ни одной из деталей любой церемонии или документа. Он так же любил небольшие секреты. В дискуссиях, например, — неважно, что было предметом беседы — философия ли или старые фильмы — Глир вдруг заявлял о своей причастности к наиболее изощрённой школе мысли. В то же само время Дреглер сразу замечал, что замышляет в уме его друг. Хотя не всегда было легко подыгрывать Глиру, но предчувствие всегда помогало Дреглеру.

Возможно, что именно скрытность была основой их дружбы. Вот и сейчас Глир держал Дреглера в напряжении, чей взгляд был направлен на высокое окно, за которым виднелись голые ветви вяза, призрачно трепетавшие под светом прожекторов.

Женщина, с двумя бокалами на подносе, стояла возле их стола. В то время как Глир платил за напитки, Дреглер поднял свой бокал для тоста. Когда официантка ушла, он сказал: «За твои успехи, будущие и настоящие».

«Я думаю, что в этот раз всё будет иначе, спасибо Люциан».

«Моя память так же слаба, как и моё внимание. Я смотрел на что-то блестящее на твоём пальце, когда увидел блеск в твоих глазах. Не кольцо ли это от невесты?»

Глир засунул руку в расстёгнутый ворот рубашки и достал цепочку, на конце которой был бриллиант розового цвета в серебряной оправе.

«Современные изобретения, равнодушно заметил он, убирая цепочку и камень. «Так всегда у современных людей. Но свадьба есть свадьба».

Какое то время оба мужчины сидели молча. Дреглер ещё раз взглянул на соседний столик, сделал маленький глоток и продолжал ждать.

«Люциан», начал Глир таким неслышным голосом, что его едва было слышно.

«Я слушаю», заверил его Дреглер.

«Я здесь не затем, чтобы праздновать мою свадьбу. Прошёл уже почти год, ты знаешь. Однако для тебя это ничего не меняет».

Дреглер ничего не ответил, воодушевляя своего собеседника вдумчивым молчанием.

«С того времени», продолжал Глир «моя жена и я окончили университет и много путешествовали, особенно по Средиземному морю. Мы только что вернулись несколько дней назад. Ты хочешь ещё выпить? Ты быстро справился с предыдущим бокалом».

«Нет, спасибо. Продолжай, пожалуйста», мягко произнёс Дреглер.

Глотнув брэнди, Дреглер продолжил. «Люциан, я никогда не понимал твоей заинтересованности в том, что ты называешь Медузой. Я не уверен, нужно ли мне это, хотя я никогда и не говорил тебе об этом. Я, возможно, смогу тебе в чём-то быть полезным. Ты всё ещё заинтересован в этом?»

«Да, но моё положение не позволяет мне отправиться в путешествие, подобное тому, из которого ты с женой только что вернулся. Ты это имел в виду?»

«Нет, не совсем. Тебе не нужно даже уезжать из города. Подожди минуту. Вот, возьми это».

Глир достал предмет, до этого лежащий на столе. Дреглер посмотрел на книгу. Буквы на переплёте были почти стёрты, но то, что он смог разобрать из названия звучало как: Электродинамика для начинающих.

«Что это?» спросил он Глира.

«Это что-то вроде паспорта, который сам по себе не имеет никакого значения. Как бы нелепо это ни звучало, но тебе придётся отнести книгу в издательство», сказал Глир, кладя визитную карту на обложку книги, «спроси у владельца, сколько он сможет тебе дать. Я знаю, что ты часто заходишь в эти магазины. Ты знаком с этим?»

«Немного», ответил Дреглер.

На визитной карте было написано название издательства: Бразерс букс: Скупщики редких и антикварных книг, приобретение библиотек и коллекций, большой выбор книг по эзотерике и о Гражданской войне, Член Манхэтэнского общества книгоиздателей, Основатель и Владелец Бенджамин Бразерс.

«Мне сказали, что владелец этого места знает о тебе по твоим работам», сказал Глир, добавив: «Он думает, что ты настоящий философ».

«Дреглер смотрел на Глира, держа в руке визитную карту. «Ты хочешь сказать, что Медуза должна быть книгой?», спросил он.

Глир взглянул на стол, затем поднял глаза. «Я не говорю тебе то, в чём я не уверен. Насколько я знаю, это может быть всё, что ты захочешь. Конечно, ты можешь по-разному к этому отнестись. Если захочешь узнать больше, то зайди в магазин».

«Кто просил тебя рассказать мне об этом?» спокойно спросил Дреглер.

«Будет лучше, если я не буду об этом упоминать, Люциан. Это может всё испортить».

«Очень хорошо», сказал Дреглер, открывая свой бумажник, и кладя туда визитную карту. Он встал и надел пиджак: «Это всё? Не хочу показаться грубым, но…»

«Почему ты так изменился? Пожалуйста, сядь. Теперь послушай меня, Люциан. Я знаю, как много это для тебя значит. Чтобы ни случилось, я не хочу, чтобы ты считал меня ответственным. Я только сделал то, что как я думал, ты хотел, чтобы я сделал. Скажи мне, что я прав».

Дреглер встал, засунув книгу подмышку. «Я полагаю, что да. Я уверен, что мы ещё увидимся. Спокойной ночи, Джозеф».

«Ещё бокал», предложил Глир.

«Нет, спокойной ночи», ответил Дреглер.

В то время как он смотрел куда-то в сторону, Дреглер, к своему смущению задел головой массивную деревянную перекладину. Он обернулся посмотреть, заметил ли это Глир. После одного бокала бренди! Глир смотрел в окно на колыхающиеся ветви вяза и мерцание фонарей на стене.

Какое то время Дреглер созерцал покачивание деревьев на ветру, потом лёг в постель, которая стояла в нескольких шагах от его кровати. Рядом лежал экземпляр его первой книги «Размышления о Медузе». Он взял её и начал читать.

Дреглер закрыл книгу и положил её на одну из полок. На той же переполненной полке стояла толстая папка. Дреглер взял её и начал копаться в ней. На протяжении нескольких лет количество собранных материалов значительно увеличилось. Вначале это было просто коллекция довольно редких газетных вырезок, фотографий, различных статей, которые Дреглер переписывал от руки; всё это со временем переросло в хранилище дьявольских атрибутов, свидетельство ужасного совпадения. Предметов изучения этой энциклопедии была Медуза.

Некоторые документы входили в папку под названием «Остроумное», включая книгу комиксов (которую Дреглер взял со столика в аптеке), где Медуза была изображена как добрая супергероиня, использующая свою страшную силу только против злодеев. Другие документы носили заголовок «Неуместное», где была помещена газетная полоса, касающаяся старого спортивного соревнования под названием «Мистер Медуза». В папке был так же другие статьи, повествующие о реально случившейся истории, вызвавшей скандал в прессе. Там говорилось об одной женщине, одержимой змееголовым демоном. История закончилась тем, что пока женщина спала, кто-то отрубил её голову, в итоге наказание понёс её муж.

Последний из разделов папки содержал вырезки из различных научных журналов: информационные бюллетени по оккультизму и антропологии, публикации разных исследовательских центров. Здесь так же находился один из номеров журнала «Центавр», который Дреглер обнаружил в том самом книжном магазине Бразерс Букс. Статьи были озаглавлены: «Медуза и её последователи: объяснения». В ранних выпусках этой публикации была статья, посвящённая рождению Медузы и возникновению всей жизни на Земле с точки зрения внеземного обитателя, для которого эта планета лишь очередная остановка на пути к другим местам в галактической системе.

Дреглер с явным неудовольствием просматривал всё эти материалы, особенно статьи, написанные наиболее выдающимися учёными, которые неизменно считали Медузу порождением нижних слоёв психики, чей образ служил примером романтической паники. Дреглер особенно ценил одно художественное произведение, чей автор, казалось, следовал по его собственным стопам: человек, следующий за своим сердцем. «Можем ли мы избежать», задавал автор риторический вопрос, «влияния той «жизненной силы», которую символизирует Медуза? Может ли эта энергия, если она, конечно, существует, быть уничтожена? Можем ли мы выйти на арену нашего бытия подобно гладиатору с сетью и трезубцем, и, внезапно атакуя, замахнуться и нанести удар, замучить это бездушное существо, довести чудовищного демона до невыносимого безумия, и, в конце уничтожить его ради спокойствия наших нервов и под оглушительные аплодисменты нашей души?» К несчастью, эти слова были написаны в саркастическом порыве критиком, который пародировал сочинение Дреглера «Размышления о Медузе», когда оно было впервые опубликовано двадцатью годами раньше.

Дреглер никогда не читал рецензий на свои книги, поэтому было удивительно, даже забавно, что эта статья, как и другие материалы о Медузе, случайно попала к нему в руки. (на этот раз это было в приёмной дантиста). Естественно, он просматривал огромное количество публикаций о Медузе, но все эти материалы, собранные в папке попали к нему случайно. Можно сказать, что всё это было подарком непредвиденных обстоятельств.

Но что это это доказывало, кроме того, что ему предлагались всё новые куски головоломки? Дреглер конечно был рад этим находкам, но они ничего по сути не говорили его разуму, скорее лишь его воображение могло подсказать ему ключ к пониманию происходящего.

Именно эту часть своего воображения он пытался активизировать, лёжа на кровати. Это место было здесь, в параграфе маленькой жёлтой книги, с которой он снял копию в библиотеке. Она называлась «Вещи далёкие и близкие». «Ничто в природе вещей», гласила цитата «не препятствует человеку увидеть дракона или грифона, горгону или единорога. Хотя в действительности никто не видел ни женщину, чьи волосы представляли бы собой клубок извивающихся змей, ни лошадь с рогом на лбу; когда-то очень давно, возможно, люди видели драконов — известных науке как птеродактили — и чудовищ, более невероятных, чем грифоны. В любом случае, ни один из этих зоологических видов не является нарушением фундаментальных законов интеллекта; мифологические существа не существуют, но ни в природе вещей, ни в рациональных законах не существует причины, из-за которой они не могли бы существовать.

Дреглер решил отложить принятие каких-либо решений до того момента, пока он не посетит книжный магазин.

Было уже полдень, когда он вошёл в маленький магазин, расположенный между серым и коричневыми зданиями. Почти что на расстоянии руки вся противоположная стена магазина была заставлена книгами. На верхние полки, которые в принципе не были предназначены для доступа, можно было подняться по лестнице. Здесь находились журналы: «Блэквуд», «Очевидец», лондонский и американские номера «Меркурия» — они были сложены в стопку на окне. Потерянные страницы забытых романов валялись в углах. Дреглер узнал сто вторую страницу «Второй лестницы» под ногами, и он не смог избавиться от чувства зависти к читателю этого произведения, приближающемуся к неожиданной разгадке древней тайны в конце.

Сидящий за низким прилавком мужчина небольшого роста в очках наблюдал за ним. Когда Дреглер подошёл к прилавку и положил на него книгу, мужчина — Бенджамин Бразерс — проворно вскочил на ноги.

«Могу вам чем-то помочь?» тон его голоса был формальным и знакомым приветствием.

Дреглер кивнул, с трудом узнавая продавца со времени прошлого визита несколько лет назад. Он положил книгу на прилавок, просто, чтобы привлечь к ней внимание, и сказал: «Я не думаю, что мне стоило нести сюда это».

Мужчина вежливо улыбнулся. «Вы правы, сэр. Старые книги как эта практически ничего для меня не значат. Давайте спустимся в подвал», сказал он, показывая рукой на узкий дверной проход. «У меня здесь есть тысячи подобных томов. И другие то же, вы знаете их. Это так называемый «дом сокровищ Бенни»; но возможно, что сейчас вы заинтересованы только в продаже книг».

«Да, мне кажется, что чем дольше я здесь…»

«Выбирайте сами, мистер Дреглер», мягко сказал мужчина, когда Дреглер направился к лестнице. Услышав своё имя, остановился и посмотрел на книготорговца; затем он спустился по лестнице.

Теперь Дреглер вспомнил это подземное хранилище, и три длинных лестницы, которые необходимо пройти, чтобы добраться до книжного склада. Со стороны улицы магазинчик казался неприметным, здесь же внизу царил беспорядок, кучи книг и книжных полок. Это была целая вселенная, составленная исключительно из книг. Но если Медуза была книгой, то как ему найти её в этом хаосе? А если нет, то какую неопределённую форму примет эта тайна, этот феномен, который уходил от определения все эти годы, единственным знаком которого была ужасная женщина с волосами-змеями?

Некоторое время он просто ходил между рядами книг, то и дело выбирая одну из них, чья обложка более привлекала его внимание. Он листал книгу, прислонившись плечом к стене. Спустя какое-то время, проведённое в одиноком подвале Дреглера начало клонить в сон. Он понял это, когда сам того не замечая, стал открыто зевать.

Вдруг он осознал своё одиночество, и сонливость прошла. Теперь чувство уединения сменилось на прямо противоположное. Разве он не писал, что «личное благосостояние служит только чтобы увеличить в вашей душе пробел, который может заполнить только лавина страха, пустой объём, чьи странные размеры однажды произведут форму вашего собственного ужаса?»

Дреглер почувствовал чьё-то присутствие, но его поведение не изменилось. Он уже давно обнаружил, что лёгкий испуг был тем состоянием, которое могло как-то разнообразить скучные моменты в жизни. Поэтому он не стал сразу бороться с этим ощущением. Как и любое состояние, зависящее от взаимодействия тонких и непостижимых сил, настроение или интуиция Дреглера было объектом неожиданных метаморфоз.

Когда его настроение поменялось, всё вокруг предстало в новом свете; стёрлась граница, отделяющая игривое безумие от смертельного. «Что касается страха, то напряжение само по себе не даёт уверенности в правомочности». Всё это ещё ничего не значило: полки казались более забитыми книгами, тихие звуки и тени распространялись в пыли и полумраке подземного дома сокровищ. Возможно, что за следующим углом скрывается нечто, чего не следует видеть.

За углом, как это обычно случается, находились три стены с книжными полками. Дреглер обнаружил себя стоящим лицом к стене, как наказанный школьник. Он смотрел вверх и вниз, пытаясь понять, настоящая ли она, размышляя о том, как можно пройти сквозь неё, если избавиться от иллюзии её плотности. Как только он хотел повернуться, что-то ярко сверкнуло за его левым плечом. Он тут же непроизвольно повернулся, и столкнулся лицом к лицу с женщиной, которая из-за высоких каблуков была одного с ним роста. Из под полей её шляпы выбивалась прядь светлых волос. На ней был длинный плащ. Она достала блокнот из кармана, оторвала листок, и протянула его Дреглеру.

«Простите, если испугала вас», сказала она.

Прочтя записку, Дреглер посмотрел на женщину и заметил, что она держится за горло, как будто её трудно говорить. Ларингит, или что-то подобное, подумал он. Он ещё раз взглянул на записку, прочитал имя, адрес и номер телефона компании, производящей кондиционеры, что естественно ничего ему не говорило.

Женщина протянула ему ещё один листок из блокнота. Она слегка пожала его руку. Дреглер прочитал на бумаге: «Это касается М».

Внизу, под словами, был написан адрес, под которым были указаны время и конкретный день. Записка была написана самым красивым почерком, который приходилось видеть Дреглеру.

В свете произошедших за последние дни событий, Дреглер почти ожидал увидеть ещё одну записку, ожидающую его, когда он вернулся домой. Она была сложена вдвое и просунута под дверь его квартиры. «Дорогой Люциан», так начиналось послание, «как только ты думаешь, что всё достигло своего предела нелепости, вещи начинают становиться ещё более забавными. Короче — я говорю о нас, о тебе и обо мне. Моя жена то же вместе со своими друзьями. (та самая блондинка — профессор антропологии, которую, я думаю, ты знаешь; в любом случае она покажет тебе, в конце концов твои сочинения, возможно и то и другое.) Я объясню всё при встрече, которая произойдёт, боюсь, не раньше, чем я с женой вернёмся из очередного путешествия. (Мы приглядели острова, на этот раз в Тихом океане).

«Я думал, что ты скептически отнесёшься к посещению магазина, но после того как я не застал тебя дома, я ждал самого худшего. Я надеюсь, ты не разочаровался, что, думаю, никогда не случалось с тобой. В любом случае ничего плохого ведь не случилось. Девушки объяснили мне, что они совершили квазинаучный обман, такую непонятную шутку. Если ты считаешь, что они поверили, ты не можешь себе представить, как поверил я. Невероятно, как им удалось так провести меня. Если ты был в книжном магазине, то сейчас ты понимаешь, насколько бессмысленна эта шутка. Как мне сказали, весь смысл был в том, чтобы возбудить твой интерес и заставить тебя сделать какую-нибудь нелепость. Мне было забавно узнать, как прореагировал мистер Б. Бразерс когда известный автор «Размышлений о медузе» и других не менее знаменитых работ принёс ему ничего не стоящую старую книгу.

«Если серьёзно, то я надеюсь, что это не смутило тебя, и мы оба, точнее все трое, хотим извиниться за твоё потраченное время. Увидимся на райских пляжах Южного Моря. В этот раз мы организуем всё для тебя, я обещаю».

Записка была подписана, конечно, Джозефом Глиром.

Хотя признание Глира и было для Дреглера настолько очевидным, что он сам верил в это, всё таки оно было не более убедительным, чем его инициатива касательно книжного магазина «Медуза». Таким образом, в то время как его друг оставался во власти ложных озарений, Дреглер продолжал реально мучиться от неизвестности. Кто бы ни стоял за этой шуткой, он хорошо знал, что творилось в умах обоих мужчин.

Дреглер собрал все заметки, которые получил в тот день, скрепил листы вместе и положил их в раздел своей объёмистой папки под названием «Личные столкновения с Медузой, реальные или иллюзорные».

Место, указанное в адресе находилось недалеко от дома Дреглера. По неизвестной причине, он почувствовал себя усталым в это утро, поэтому он решил вызвать такси. Сев на заднее сиденье, он заметил несколько любопытных деталей. Дреглера удивило то, что на водителе были тёмные очки. На улице моросил дождь, поэтому зонтики в руках прохожих вырастали как грибы. Это путешествие могло бы стать довольно забавным приключением, хотя он боялся, что эта затея до некоторой степени безумна. Быть нормальным, как ему казалось, значит найти успокоение в меланхолии, или быть возбуждённым в истерии, две реакции, которые «всегда и в равной мере гарантированы тем, кто обладает глубоким пониманием». Всё остальное это лишь иррациональные, простые симптомы праздного воображения или вышедшей из строя памяти. В данной ситуации единственным допустимым шагом было дать выход блаженству, которое уничтожит видимую вселенную улыбкой мрачного веселья, пристального экстаза. Что-либо другое в сфере «мистицизма» было признаком отклонения и безумия, очевидным заблуждением.

Машина свернула и остановилась перед маленьким газоном, над которым нависли скелетообразные ветви двух молодых берёз. Дреглер расплатился с водителем, и быстро пошёл под дождём по направлению к кирпичному зданию из золотистого кирпича с чёрными цифрами — двести два над чёрной дверью с медной ручкой и кольцом. Взглянув на скомканный листок бумаги, который он вынул из кармана, Дреглер нажал на кнопку звонка. На улице кроме него никого не было, деревья и тротуар были пропитаны свежестью.

Дверь открыли, и Дреглер стремительно вошёл внутрь. Мужчина неопределённого возраста закрыл за ним дверь, и затем спросил невзрачным голосом: «Дреглер?» Философ кивнул в ответ. Мужчина попросил его следовать за ним по коридору. Они остановились у двери, расположенной прямо за главной лестницей, ведущей на верхние этажи. «Здесь», сказал мужчина, взявшись за дверную ручку, Дреглер заметил на его руке кольцо с розовым камнем в серебряной оправе, что контрастировало с его довольно небрежной внешностью. Мужчина открыл дверь, и, не входя в комнату, зажёг лампу на внутренней стене.

Во всех отношениях это была кладовая комната, набитая всякими вещами. «Проходите, пожалуйста», сказал мужчина, приглашая Дреглера войти в комнату. «Только закройте за собой дверь».

Дреглер окинул взглядом комнату. Она была средних размеров, потолок сужался по наклону, так как комната находилась под лестницей. Кресла-качалки и детские стулья, птичьи клетки с распахнутыми дверцами, висящими на единственной петле, связанные шланги, напоминающие мёртвых питонов, старые банки из под краски, и пелена сероватого света, обволакивающая всю комнату.

Комната была лишена запахов, каждый из которых повествовал бы о своём происхождении. Здесь царил полумрак как в пещере с тенями, извивающимися на искривлённых стенах. Дреглер осматривался, брал в руки разные маленькие предметы, и тут же ставил их обратно, потому что его руки дрожали.

Впоследствии он не помнил, как долго оставался в комнате, впрочем, он и не пытался сохранить в памяти каждую деталь, чтобы потом использовать это в своих произвольных и непроизвольных сновидениях. (их он занёс в раздел папки с названием «Личное столкновение с Медузой»). Дреглер отчётливо помнил, как он выходил из комнаты в состоянии паники, после того, как мельком увидел своё отражение в старом зеркале, с тонкой трещиной посередине. У него перехватило дыхание, когда на выходе он почувствовал, что его тянет обратно в комнату. К счастью, это была лишь нитка его пальто, зацепившаяся за дверной косяк. В итоге он освободился и пошёл домой, оживлённый чувством ужаса.

Дреглер никогда не рассказывал друзьям о своих успехах; даже если он и хотел этого, то он не мог ничего понятно объяснить. Как и было обещано, Глир и его жена приготовились к встрече. Дреглер впервые увидел её; у него было немного времени, чтобы поговорить с ней, когда они остались наедине за столиком в углу полной гостями комнаты. Им обоим казалось, что они уже знали друг друга раньше, хотя они не могли понять, как это могло случиться.

«Возможно, вы были студенткой в моей группе», предположил Дреглер.

Она улыбнулась и ответила: «Спасибо, Люциан, но я не так молода, как вы думаете».

Вдруг её нечаянно толкнули, и она уронила что-то в бокал Дреглера, что превратило пенистый напиток в жидкость розоватого оттенка.

«Мне очень жаль. Позвольте принести вам другой», сказала она и растворилась в толпе гостей.

Дреглер достал серьгу из бокала и незаметно покинул помещение. Позже, придя домой, он положил её в маленькую коробку, на которой написал: «Сокровища Медузы».

Но он ничего не мог доказать, и знал это.

Прошло несколько лет. Дреглер вышел на очередную прогулку по городу. Он написал ещё несколько работ, что расширило его аудиторию. Рецензии на его книги звучали порою довольно забавно: «Путешествия Дреглера это урбанистические плавания измученного Одиссея к Итаке». В другой статье было написано: «Наиболее причудливый наследник экзистенциалистских идей».

Какую бы бессмыслицу не писали критики, его последние книги: «Букет червей», «Пир пауков» и «Новые размышления о Медузе» — позволили ему «овладеть умами умирающего поколения и донести до них свою боль». Эти слова были написаны Джозефом Глиром в качестве рецензии на последнюю книгу Дреглера для философского обозрения.

«Мы можем существовать, только доверив наши «души» Медузе», писал Дреглер в «Новых размышлениях». «Будь она ангел или демон, для нас неважно. Это просто позволит нам избежать чудовищной участи — быть обращёнными в камень; каждый есть лишь маска, скрывающая гораздо более ужасное лицо, лекарство, от которого немеет разум. И Медуза увидит, что мы защищены, она закроет нам глаза щупальцами своих змей, которые вытягиваются и проскальзывают в наши рты, чтобы пожрать нас изнутри. Вот то, что мы никогда не должны увидеть, хотя, возможно, сила нашего воображения позволит нам созерцать столь захватывающее зрелище. Надо заметить, что Медуза очаровывает гораздо сильнее, чем пугает, и преследует нас, по эту сторону окаменения. По другую сторону находится немыслимое, неслыханное, то чего не должно быть — Реальное. Вот, что пытается задушить нас сотнями пальцев — где то в той тусклой комнате, где мы забываемся, то место, где мы оставляем себя среди теней и странных звуков — в то время как наш разум и мысли играют подобно шаловливым, глупым домашним животным в смертельные игры… Трагедия заключается в том, что мы должны любыми способами избежать этой опасности. «Мы можем спрятаться от ужаса только в сердце ужаса».

Дреглер дошёл до того места своей ежедневной прогулки. Где он обычно поворачивал и возвращался домой, в ту самую комнату. Он посмотрел на чёрную дверь с медной ручкой, затем окинул взглядом улицу и ряд тусклых окон домов, которые безумно отражали отблески позднего заката. От уличных фонарей исходило голубоватое свечение: перевёрнутые нимбы или открытые глаза. Начал капать мелкий дождь. В следующую минуту Дреглер укрылся под крышей.

Вскоре он уже стоял перед дверью комнаты, держа руки глубоко в карманах пальто, чтобы избежать искушения. Он заметил, что совсем ничего не изменилось. Дверь никто не открывал, с тех пор как он закрыл её за собой в тот памятный день несколько лет назад. Этому было доказательство, каким-то образом он догадывался, что всё будет именно так: та длинная нитка от его пальто всё ещё висела там, где зацепилась между дверью и рамой. Теперь он точно знал, что будет делать.

Он мимолётно заглянул в щель, что только развеяло его сомнения, рассеяло их как тени, скользящие по той комнате. И голоса — услышит ли он то шипение, предвещающее её присутствие наряду с подвижными красными формами? Его взгляд был прикован к руке, держащей дверную ручку, мягко поворачивая её и слегка подталкивая дверь. Первое, на что он обратил внимание, было розоватое свечение, более пурпурного оттенка, чем закат, внутри комнаты.

Не было нужды включать свет. Он видел достаточно хорошо так же благодаря треснувшему зеркалу, которое отражало оставшуюся часть комнаты. И в глубине зеркала? Расколотое отражение, тонкая трещина посередине, излучающая густое красное свечение. В зеркале был мужчина: нет, не мужчина, но манекен, или подобие некоего застывшего силуэта. Обнажённый с раскинутыми руками, прислонившийся к стене, как будто боящийся упасть. Его голова запрокинута так, как будто сломана шея; его глаза так плотно закрыты, что похожи на две складки, глазные морщины, занявшие место самих глазниц. Его рот так широко раскрыт в беззвучном крике, что все морщины разгладились на пожилом лице.

Он едва узнал своё лицо, это обнажённое и парализованное выражение, которое он забыл, но которое когда-то использовал, как трагическую метафору для описания необъяснимого состояния своей души. Но это больше не было очаровательным образом воображения. Отражение отдало своё обаяние, сделало его приемлемым для рассудка, так же как отражение создало этих змей, и их обладателя, не ошеломляющими. Никакое отражение не могло себе представить видение самое вещи, а не состояние окаменения.

Змеи начали двигаться, обвиваясь вокруг лодыжек и запястий, вокруг шеи; незаметно проникая в раскрытый рот и приближаясь к глазам. В глубине зеркала открылась другая пара глаз цвета вина, смешанного с водой, которые пристально смотрели сквозь тёмную спутанную массу. Глаза встретились с его собственным взглядом, но не в зеркале. Рот раскрылся в беззвучном крике. В конце концов, он воссоединился самым чудовищным образом с тем существом, что находилось в комнате.

Застывший внутри камня, подумал он. Где же мои слова? Больше не было слов, не было ничего кроме узкой комнаты и её двух неразлучных обитателей. Кроме этого для него больше ничего не могло существовать, в действительности, никогда и не существовало. В глубине трепещущего сердца, его ужас, в конце концов, нашёл его.