"Этюд в багровых штанах" - читать интересную книгу автора (Монастырская Анастасия Анатольевна)

ГЛАВА 16

У каждого есть мать — хорошая, плохая, но мать. И отношения в семье, согласно незабвенному тезису Льва Толстого, складываются либо плохие, либо хорошие. Плохие — синоним несчастья. Хорошие, безусловно, счастьем в чистом его виде не являются, но… Пусть будет хорошо, чем плохо. Отношения Дины и матери сложились своеобразные. Две женщины, одной из которых природа отвела воспитательную роль, другой подчиненную, внимающую. Две женщины, с не сложившейся личной жизнью. Обязавшиеся любить друг друга до самой смерти, но за годы уставшие от существования под одной крышей.

Лидия Петровна поначалу пыталась воспитывать непутевую дочь-разведенку активно, затем перешла на пассивные действия, после плюнула. Ей в руки достался более гибкий материал — девочка и мальчик. Дина же особа взрослая, самостоятельная, практического интереса никакого, одна головная боль. Впрочем, матерью Лидия Петровна все-таки была положительной. Когда Дине хорошо, мама обличает, когда плохо — скорбно молчит, когда Дина доходит до ручки — Лидия Петровна бросается спасать. Она по-прежнему была уверена: судьба дочери сложилась глупо и случайно. И теперь во что бы то ни стало необходимо эту случайность превратить в закономерность. Нет, не то. Не так. А как? Из цепи случайностей вычленить наиболее здоровое, сильное, звено и подчинить ему все дальнейшее существование. Слабым звеном, по мнению Лидии Петровны, была скудная и однообразная интимная Динина жизнь. Мама, вспоминая собственные половые будни и праздники, пыталась привить дочери любовь к сексу…

— Тебе пора отдохнуть. Вон одни глазюки остались. А запах! — наманикюренный по-французски палец укоризненно ткнул в худое плечо Дины. Завтрак перерастал в диспут.

— Мама! Тут же дети.

— А что дети? Дети должны понимать, что у их матери имеется личная жизнь. За тебя же версту несет запахом голодной сучки.

— Бабушка, а кто такая сучка? — подал голос любознательный Степка.

— Сучка — это собака-женщина, — разъяснила Иринка. — И еще так называют нехороших женщин.

— Мама — хорошая. Бабушка, а почему мама голодная, она же только что поела, — не унимался Степка. — Я сам видел. Мам, а когда у тебя будет личная жизнь, ты чем будешь пахнуть?

— Марш отсюда! Вот видишь, — Лидия Петровна прикрыла дверь. — Даже дети тебя осуждают.

— Мама! Я на работу опаздываю.

— Подождут. От тебя все равно толку что здесь, что на работе — пшик. В общем, так, домой сегодня можешь не приходить.

— Мама, я сегодня не могу.

— Почему не можешь? У вас что, мужиков неболтливых и свободных нет? Ну и контора! Вот когда я на молокозаводе работала…

— Мама!

— Вот потому я и твоя мама, что работала в нормальном, здоровом коллективе, где каждый знал не только свое место, но и место товарища. Мы даже в обеденный перерыв могли…

— Мама!

— Да что с тобой разговаривать, как была ущербной, так и осталась. В общем, так, сейчас семь утра, до вечера кого-нибудь найдешь.

— Мама, у меня…м-м…

— Господи, когда ты научишься связно выражать мысли. Не ребенок, а ходячее косноязычие. Менструация, Диночка, нормальное физиологическое явление для женщины детородного возраста. Который день?

— Четвертый.

— Очень хорошо. Завтра можешь не приходить. Справимся без тебя. Думаю, за день ты сможешь найти нормального мужика. Только, пожалуйста, выбирай почище. Не хватало еще, чтобы ты болезнь в дом принесла. Ну. что расселась? Тебе пора на работу. Деньги на своих поскребышей оставишь в коридоре.

Очередь на маршрутку. Дина — двадцать вторая. Есть шанс попасть во вторую в числе последних, или в числе первых, в третью. Сигарета привычно выжигала запах хороших духов, впитываясь в пряди волос и поры кожи. Противно. Правильно, сучка. И как сучку тебя спускают с поводка. Беги, сучка, беги. Развейся. Но только смотри, не увлекайся… Ни-ни. Трах-трах — можно, в загс-загс — нельзя. Дина иногда думала, что ее первый и пока что единственный муженек сбежал именно от наставлений мамы. Димочка, что вы делаете! Девочке так неудобно. Диночка, подвинься, я покажу… Был еще один, надежный кандидат, забракованный мамой по двум параметрам. Не он, доченька. И… не он. А вот к случайным партнерам мама отпускала Дину с легким сердцем. В сумочке, словно по волшебству, появлялась упаковка презервативов. Не дай бог свяжется с каким-нибудь ЗППП, проблем потом не оберешься.

По поводу демографического сюрприза никто не беспокоился: мама и тут постаралась, сводила девочку куда надо. Двое детей, тридцать лет… Все понятно. Конечно, по закону можно только через шесть годков, но деньги творят настоящие чудеса. Бесплодную смоковницу видели многие, а стерилизованную слабо?

Не было печали… Дина тоскливо всматривалась за линию городского горизонта: маршрутка шла на рекорд. Медленней двигается только черепаха. Кругом — пробки. Народ медленно звереет от холода и ожидания. А ей ничего, вполне может потерпеть. Она вообще очень терпеливая. Дина вспомнила о приказе мамы: завтра можешь домой не приходить. Легко сказать, но трудно сделать. Теперь придется искать мужика, у которого можно переночевать. Проблема? Еще какая!

Конечно, можно закадрить кого-нибудь посимпатичнее прямо на улице. Но ведь за любым банкетом следует его продолжение. А секс Дина не любила. Нет, она испытывала всю гамму полагающихся такому случаю ощущений и даже не без удовольствия для себя. Но… не любила она этот чертов секс. Ведь есть же люди, которые терпеть не могут манную кашу. Хоть с маслом, хоть с малиновым вареньем, хоть со взбитыми сливками. НЕ ЛЮБЯТ! А других, хлебом не корми, дай пожевать сухую манку. У каждого свое счастье и своя правда. Лучше всего Дина спала одна. Глубоко, сладко, до мучительной оргазменной дрожи. Дрожи от ощущения собственной свободы и одиночества. Самые счастливые дни у нее были летом, когда мама вместе с детьми переселялась на дачу, оставляя свободную квартиру дочери. Возвращаясь, она принюхивалась, в поиске следов неизвестного ей любовника. И ведь находила, хотя никаких следов не было. Летние месяцы дина проводила наедине с собой. С работы неслась домой, покупала любимые продукты, наспех готовила ужин и забиралась в постель, засыпая счастливым безмятежным сном. Лето слишком быстро кончалось. А, может, она просто не умела быть счастливой?

Черт, где найти мужика! В очередной раз представим, красивая молодая девочка, ну просто фиалка во плоти, снимает мужика на ночь, приходит в его холостяцкую квартиру, пьет, ест, танцует и смеется. А потом — ни-ни! Дескать, понимаешь, милый, секс терпеть не могу. Понимаешь? Лучше в дурака сыграем. Не-а. Что значит не-а? В дурака, или не понимаешь? Не понимают. Да и в карты, пожалуй, не сегодня. Сегодня нет. За такое впору и василек под глазом получить. Фиалка с васильком. Картина маслом! И ведь получала. Сопротивляйся, не сопротивляйся, но исход предрешен. Некий умник-разумник как-то сказал, что женщину, если она не хочет, силой не возьмешь. Ну-ну… То есть, когда баба мертва, значит, действительно не хотела, а если жива осталась и с переломами — угу, кокетничала. Дина не кокетничала. Расплачивалась за ночлег, но больше всего на свете она в этот момент хотела спать. Мужик считает себя неотразимым, да еще на собственной территории, и какое ему дело, что ей завтра на работу. Он-то будет спать до обеда, так что, извини, до трех-четырех утра, сладкая, покувыркаемся. Вялая ты какая-то, Дина-динама… Вялая? А с чего ей прыткой-то быть?

— Девушка, вы будете садиться? Или место уступите? — ее больно толкнули в спину.

Сядем все! Рядом мужчинка, бороденка намертво застряла на трехдневной отметке: ни туда, ни сюда. Поелозил, потерся спиной о сиденье и застыл, словно разом получил дневную порцию кайфа. И лицо — блаженное, будто вылепленное из старой глины — серое, с мягким голубоватым отливом. Такое же было у приятеля Копытина, загулявшего аж на три рабочих дня. Им заказ крупный сдавать, а ответственного за мероприятие как назло нет, равно как и явок, паролей, адресов. Кому, куда, за сколько. Слава Богу, клиент сам объявился, его ублажили, как умели, наплели что-то. Сдали проект. А спустя еще сутки гуляка является. Грязный, заросший, но бла-аженный! И глаза, словно две синих бусины, промытые спиртовой росой.

— Ты где был?

Молчание.

— Где ты был, скотина?

Бусины мигнули.

— Я был счастлив.

Аргумент.

Ей бы сейчас такой аргумент, но тут не до счастья, тут вариант надо искать, с ночлегом. Так, чтобы не противно было. Юлька, скорая помощь, заговорщицки подмигнула: мол, зайди потом, новостишки кой какие имеются. Дине сейчас не до новостей и слухов, у нее проблемы куда как серьезнее. Ее к генеральному директору вызывают. На совещание. Э, нет… Совещанием тут и не пахнет, а вот разборкой на служебном уровне — пожалуйста. Еще как! О-па! В кабинете вместе с Романом Григорьевичем Газетой мужичонка нынешний, блаженненький. Хорошо, что не вчерашний. В руках у сегодняшнего — текстик рекламный, Диной собственноручно завизированный. Уже и модуль сверстан, а тут вот — неувязочка. Не нравится клиенту текст. Вот хоть что делай, хоть джигу на ковре спляши, а не нравится. Да, сам писал, сам ошибки искал, сам заголовок придумал: «Лучше нас, только круче!» — а вот теперь переделать надо бы…

— Ну, Дина, м-м, Сергеевна, что делать будем?

Газета мрачно посмотрел на Дину. Наградили же родители такой фамилией. Нет, Роман Григорьевич к маме с папой претензий не имеет, чего не скажешь о подчиненных. В коллективе давно уже сложилось неписаное правило: «Лучше сразу сделай хорошо, не то Газета в газете пропишет, а потом замучает». И ведь как мучает. С садистским удовольствием, растягивая наказание как пружину, никогда не знаешь, в какой момент ударит. Знаешь, что ударит и будет очень-очень больно.

— Дина, м-м, Сергеевна, я к вам обращаюсь… Что будем делать?

Что тут поделаешь? Если человек уродился идиотом, то это, простите, навсегда. Это она о присутствующих, но мысленно. Сама-то не идиотка. Идиот от рождения — полбеды, а вот идиот с начатками образования — катаклизм социального масштаба. Так просто не пройдешь, подомнет под себя.

— Дина, м-м, Сергеевна, когда заказ сдаем?

Взгляд на Газету. Потом на блаженненького.

— Вчера.

— Понятно.

— Да вы не волнуйтесь, Роман Григорьевич, я на всякий случай другой вариант подготовила. Мы с господином, э-э, Федорчуком как раз его и хотели обсудить.

Две лысых головы склонились над листом бумаги. Лысина у Романа Григорьевича замечательная: гладкая, блестящая. В коллективе поговаривали, будто из-за этого недостатка у него с женщинами не очень… складывается. Из-за этого и характер испортился. В религию потянуло. Во всем грех видит. Вот в прошлый раз даже от рекламодателя отказался. А заказец хороший был: порнографический сайт. Жаль. Уж она бы развернулась. О сексе лучше пишут те, кто его не любит.

Дина ждала.

Наконец, клиент выдохнул:

— Вот что значит стиль. Блестяще. Особенно мне понравился заголовок. Емко, оригинально, ярко. «Круче нас, только лучше!»

— М-да… Дина, м-м, Сергеевна, вы великолепно сработали, — нехотя признал шеф. Расправа отодвинулось на неопределенный срок. Она уловила флюид раздражения. Неужели уволил бы?

А не получилось. На контрасте сработала. Обычная уловка профессионала, привыкшего работать с идиотами. Идиоты ходят по одной и той же дорожке, дойдут до конца, повернут назад, и так до бесконечности. Сделай их путь интереснее, разукрась его ленточками, шариками, повесь транспаранты ярче и завлекательней. Тогда любая помойка станет дворцом. Текст Федорчук сам написал, стопроцентно. И стопроцентно, что через неделю кто-нибудь из завистников напоет: сапоги должен тачать сапожник, пироги печь пирожник. Ты же писать не умеешь. И доморощенный Гомер со зрением в единицу зарефлексирует. А вдруг не так, а вдруг ошибся. Легче на другого списать собственные ошибки, чем на себя, генерального, любимого. Кстати, а почему генеральный на маршрутке ездит?

Чтобы к народу быть поближе. Он такой генеральный, из новых, еще не пообтесался и не знает, что круче: хаммер или джип гранд чероки. На чем обычно ездят генеральные человеки? Вот! Это ноу-хау. Так тебе и сказали. А ты возьми и придумай свою фишку: да, богатый, да, респектабельный, но демократичный до тошноты. Меня укачивает, а я езжу на маршрутке. А вам слабо? Мне даже текст не слабо самому сотворить, но слабо его поставить. Поэтому в «Эдем»! А там тебя уже поняли, обласкали, новый вариант, профессиональный выдали, да с твоими мыслями и знаками препинания. (Еще бы! Компьютер для чего? Пару абзацев поменяли, несколько слов изменили, готово!) Результат долгих ночных часов. Ай да, Дина, ай да Сергеевна!

А Дина Сергеевна, насладившись произведенным эффектом, разглядывала гостя так, словно пыталась дозвониться по уснувшему номеру. Вроде вот он, только набери условный код, дождись «алло!» и слушай душевный секонд-хенд. Молча слушай, отбирай для себя что получше и посвежее. Потом ты все это можешь использовать. Номер же, зараза такая, молчит. И ты жмешь на кнопочки, пока не осатанеешь. Спрашивается, зачем тебе этот абонент? Просто так. Просто так.

Гость, почувствовав оценку рекламистки, инстинктивно напрягся. Дине на мгновение показалось, что он хочет почесаться, однако сдерживается. Все-таки генеральный.

— Вы меня извините, я на этой должности всего ничего. Как говорится, без году неделя. — Он словно бы извинялся, и Газета мгновенно уловил нотки неуверенности.

— Назначили?

— Вроде. Я ведь топ-менеджером был. По кадрам. Дали задание переманить одного к нам, самого талантливого в городе. Как и полагается в таких случаях, звоню. Он дома на диванчике кофеек попивает. Голос ленивый-ленивый. Словно и не дома на диванчике, а в Монте-Карло, за рулеткой. Пою ему об условиях почище змея в Эдеме.

— А он? — лысина директора даже вспотела от профессионального любопытства. Лысина клиента, напротив, подернулась рябью воспоминаний.

— Он говорит, согласен. Деньги устраивают, должность тоже, коллектив — нет вопросов, хотя нет, есть, говорит у меня одно условие. Я его спрашиваю, какое, говорите, моя фирма на все пойдет, только бы вас к себе заполучить.

— А он?

— А он кофеек знай, себе прихлебывает, причмокивает от удовольствия. Предвкушает. Условие оказалось как раз по моей части. Кадровое. Увольте, говорит, вашего генерального, и я весь ваш — с хохолком и пятками.

— Так-так…

— Я, как последний дурак, иду к хозяину. Генеральный у нас лицо наемное, хозяин, напротив, лицо ответственное и очень серьезное. Настолько, что взял, да уволил генерального. Этого барахла, говорит, найдем сколько угодно, а вот профессиональные дизайнеры на улице не валяются. Дизайнеру хорошо — пришел на полный социальный пакет. А мне каково? Генерального-то нет! Неувязочка в кадрах получается. В общем, меня взяли и поставили на место предыдущего. Ничего не знаю, ничего не умею, но ведь учусь. Вот теперь рекламный отдел поднимаю. Все на мне. Представляете, так похудел, что даже уши появились.

Он растерянно посмотрел на Газету. Улыбка босса смела Дину со стула и отбросила за дверь.

— Дорогой вы наш, да мы вам, да вы для нас, в общем, положитесь на «Эдем», здесь всю рекламную кампанию разработают по высшему уровню…

Дина шла по коридору. В любом офисе есть коридоры, по которым принято ходить. Но даже если и не принято, то все равно где-то ходить надо. Вот она и шла. С целью. Найти ночлег — раз. Найти мужика с ночлегом — два. Корнилов попался на глаза третьим. По сравнению со вчерашним у него даже появились заметные достоинства. И самое главное: холостяцкая квартира и желание увидеть там ее, Дину. Задачка, поставленная заботливой мамой, наконец сошлась с ответом. Дина даже на минуту пожалела, что ее не ждут дома только завтра.

На столе лежали сверстанные модули. Прочитай. Завизируй. Отправь. Эх, окунемся в мир «купи-продай-предложи».

Половое покрытие, не интим. Тел…

Наши руки не для скуки. Сеанс эротического массажа. Круглосуточно. Тел…

Центр нетрадиционной медицины приглашает на собеседование целителей и экстрасенсов. Тел…

Интердевочка. Бюст 7. Тел…

Стабильная потенция. Скидки для ветеранов и участников ВОВ. Тел…

Суперкласспохудение. Тел…

Венерология: хламидиоз и пр. Бесплатная доставка в течение часа. Тел…

Хочешь? Тел…

В приемной, ерзая от бабьего нетерпения, томилась Скорая помощь… Правильно томилась. У Корнилова все рельефом вылеплено. Вот уже десять минут как. Предвкушение, самое лучшее чувство, какое может испытать человек. Вот ты поверил, что все только начинается, и живешь с этой мыслью. До самой смерти. Интересно!

А Дине скушно.

Она могла поспорить, что завтра ее будут ждать три гвоздички, бутылка приторного вермута и сосиски в холостяцкой кастрюльке. Поела? Попила? В койку, девочка. Давай, отрабатывай, пока я добрый. Почему бы и не поспорить на свой лучший зуб? Все будет именно так.