"Восставшие миры" - читать интересную книгу автора (Вилсон Фрэнсис Пол)

Глава 11

Это был просто очередной склад на окраине Примус-Сити, ничем не отличавшийся от десятков других вокруг. Вывеска на фасадной стене «Импортная компания Ангуса Блэка» ничего не говорила прохожим ни о компании, ни о содержимом склада. Может, стоят коробки с видеотехникой, или висят на вешалках полуфабрикаты одежды, готовые к автоматической подгонке по фигуре покупателя, или хранятся деликатесные морепродукты с таких планет, как Френдли и Джелк… Самый обычный склад. Что и требовалось Ла Нагу.

Нынешним вечером совершается первый шаг, Империи наносится первый удар, впервые начинается настоящее подстрекательство. Присутствуют все главные действующие лица вместе с немногочисленными наблюдателями, явившимися посмотреть, как пойдет дело, и пожелать удачи. В широком пустом складском помещении повсюду виднеются незнакомые месяца три назад лица. Вернувшись с Толивы, Ла Нагу пришлось познакомиться с ними поближе, завоевать доверие, самому им поверить. Теперь, когда он вошел с коробкой под мышкой, они — сначала поодиночке, потом парами, потом всей гурьбой — потянулись к нему.

Первый — Закария Брофи, профессор экономики из Университета внешних миров, очень высокий костлявый жилистый шестидесятилетний мужчина, — сунул прямо в лицо Питеру узловатый кулак.

— Либо берете меня с собой, либо сейчас нос расквашу!

Ла Наг рассмеялся:

— Прошу прощения, док, не нашлось у нас голографического костюма ваших размеров. Даже если б нашлось, боюсь, кое-кто из бывших студентов все равно вас узнал бы.

— Эх-х! — с преувеличенным отчаянием вздохнул профессор, разжал кулак, положил руку на худое плечо собеседника. — Вы сразу предупреждали, что не все пойдут. Видно, правда.

Ла Наг к нему искренне привязался, очарованный искренностью, образованностью, умом. И док Зак, как его издавна называли студенты, тепло к нему относился. В Ла Наге ему нравилось многое, чего он искал и не находил в Брунине. Профессор не скрывал своей радости, когда место последнего занял толивианец.

— Может, займетесь листовками? — предложил Питер. — Мы выбились из графика, печатая сегодня визитные карточки. Набросайте следующий номер хрестоматии Робин Гуда, пока мы в свои игры играем.

— Вполне справедливо. В любом случае приобщусь к Вольным стрелкам. — Профессор стиснул плечо Ла Нага: — Желаю удачи, — и направился к копировальным аппаратам у дальней стены.

Затем ненадолго рядом задержался на выходе Рэдмон Сейерс, писаный красавец с идеальными чертами лица, тщательно ухоженный, вроде кинозвезды. В блестящих черных волосах, гладко прилизанных по последней моде, отражается верхний свет. Взгляд сегодня не такой расчетливый, как обычно, а неподдельно возбужденный.

— Неужели действительно начинаем? — воскликнул он, потирая руки в перчатках.

— По-вашему, все эти приготовления делались для развлечения? — ровным тоном ответил Ла Наг, стараясь не проявлять раздражения.

Он считал Сейерса высокомерным и несимпатичным. Рэдмон вел программу новостей на маленькой независимой тройской видеостанции. Хорошо вел, не хуже любого другого — объективно, уверенно, озабоченно, однако был обречен на сравнительную безвестность, так как почти все население Трона смотрело имперский канал, который давным-давно оккупировал лучшие частоты и передавал самый мощный сигнал. Впрочем, если Ла Наг преуспеет, безвестность Сейерса очень скоро кончится.

— Нет, конечно, — пожал он плечами. — Все равно очень трудно поверить, что я нынче не просто рассказываю о событиях, а и сам в них участвую. Для разнообразия замечательно. Просто прекрасно.

— Выездная бригада готова?

Репортер кивнул:

— Мы постоянно просматриваем и прослушиваем официальный канал. Как только придет сообщение о налете, я вышлю бригаду к началу дождя.

— Хорошо. Только точно рассчитайте время.

Звучали добрые пожелания взволнованным напряженным мужчинам, собравшимся вокруг большого закрытого грузового флитера, стоявшего посреди склада. Специалисты-компьютерщики, техники-связисты, флинтеры, крутые уличные парни, тянулись к человеку, который позволил им нынче проявить себя, сделать нечто полезное. Один Брунин, подозрительно равнодушный, держался поодаль.

— Ну ладно, — сказал через какое-то время Ла Наг. — Уже совсем стемнело, пора отправляться. Первым делом наденьте вот это.

Он открыл коробку, которую держал под мышкой, и принялся раздавать тончайшие прозрачные перчатки.

— Зачем? — спросил кто-то.

— Перчатки послужат двум целям. Во-первых, никто за собой не оставит опознавательных следов эпидермы. Если имперские следователи найдут хоть одну клетку кожи при завтрашнем осмотре угнанных кораблей — будьте уверены, они их осмотрят самым что ни на есть тщательным образом, — в руках у них окажется генотип, который они сопоставят с каждым зарегистрированным образцом. Чей-нибудь генотип обязательно зарегистрирован при поступлении на ответственную работу. Как только вашу клетку идентифицируют, считайте себя пойманным. Во-вторых, перчатки необходимы из-за маленьких завитушек на ладонях и пальцах. Они изготовлены из микропористого материала, который пропускает пот и кожную смазку, оставляя прекрасные четкие отпечатки.

Ла Наг махнул рукой, успокаивая сразу возникший возмущенный гул:

— Не беспокойтесь. Отпечатки принадлежат моему прапрадеду. Он верил в грядущую революцию и хотел в ней участвовать. Поэтому перед смертью просил, чтобы кто-нибудь эти перчатки надел, приступив к действиям, и он мог бы сказать, что тоже приложил руку к свержению Империи.

Полтора десятка мужчин с облегчением посмеялись, быстро, с готовностью погрузились в флитер. Один Ла Наг не испытывал облегчения. Ладони вспотели, боль стреляла от шеи в затылок… Первое открытое выступление должно пройти удачно. Он старательно скрывал опасения, делая вид, будто полностью контролирует ситуацию, демонстрируя уверенность, компетентность, чего сам в себе вовсе не чувствовал.

Флитер вел Йозеф — после высадки Вольных стрелков корабль приведет обратно другой пилот. Флитер выскользнул в ночь через широко открывшиеся двери склада. До городской черты летел медленно, низко, потом поднялся на тридцать метров, где можно набрать скорость, не натыкаясь на кроны деревьев.

— Проекторы у всех в порядке? — спросил Ла Наг, как только флитер разогнался до крейсерской скорости. Сбившиеся в кучку посреди грузового отсека мужчины утвердительно забормотали. — Хорошо. Давайте проверим.

Голографические костюмы представляли собой затейливое изобретение, предназначенное для людей с богатой фантазией, любителей выступать в разнообразных ролях. Наибольшей популярностью пользовались сексуальные модели, которые пришлось соответственно переделать. Стандартный образец включал в себя шесть деталей — две ленты на запястьях, две ленты на щиколотках, пояс и облегающую шапочку. В активированном состоянии они создавали вокруг носителя голографическую световую завесу, под которой он выглядел кем пожелает — мужчиной, женщиной, чертом, любовником. Конечно, в зависимости от введенной в устройство программы.

Костюмы один за другим оживали, люди исчезали, сменяясь тощими, как голодные волки, разбойниками, одетыми в ярко-зеленые кожаные костюмы, в лихо заломленных на макушках шапочках с перьями. Любой современник принял бы мужчин из головного флитера за инопланетян из другой галактики. Особых поправок не требовалось — только у одного члена команды не сработала шапочка, оставив на виду настоящую голову и плечи. Неполадку быстро исправили, приведя его к общему виду.

— Что за дурость!

Успевший выключить свой костюм Брунин мрачно стоял у стены напротив Ла Нага, скалясь сквозь бороду.

— Ничего больше я от тебя и не ждал, — ни секунды не медля, ответил Ла Наг. — Может быть, объяснишься? Еще есть время послушать.

Брунин вразвалку направился к остальным. Хотя фактически командовал толивианец, он до сих пор считал себя непризнанным лидером, выступал в прежней роли крутого безжалостного непреклонного революционера. Раньше удавалось неплохо, почему же сейчас не удастся?

— Мы тут в маскарадных костюмах в игрушки играем, а летим не на бал-маскарад — на реальное дело. За костюмы призов не дадут, охрана мигом нас обнаружит и, чего доброго, разнесет в клочья из бластеров. Мы должны нанести сильный удар, чтобы все хорошенько запомнили. Пускай знают — мы делаем настоящее дело. Пускай по ночам спят при свете. Пусть всегда помнят — мы рядом, готовы к атаке в любую секунду без всякого предупреждения!

— Значит, по-твоему, надо сбросить костюмы, ударив лоб в лоб? — уточнил Ла Наг, на которого ораторские таланты Брунина не произвели впечатления.

— Конечно!

— На каждом судне, за которыми мы сегодня охотимся, стоит множество видеокамер. Как только ступим на борт первого инкассаторского корабля, имперская охрана получит наши изображения. И мы сразу же превратимся в мишень.

— Зачем ступать на борт? — рявкнул Брунин. — Разнесем их в клочья. Потом камеры могут передавать что угодно!

— Люди на кораблях погибнут.

— Имперские лакеи… Так им и надо — у них выбор был. В этот раз проиграют.

— А твой собственный человек на втором корабле? Его тоже в клочья?

— Разумеется, нет! Своего вытащим, остальных разнесем…

Уверенность Брунина заражала. Он предлагал легкое решение, быструю впечатляющую победу. Однако оставил Ла Нагу лазейку.

— Тебе, безусловно, понятно, что твоему человеку — единственному, кто остался в живых, — придется мгновенно пуститься в бега. Каждый имперский охранник примется искать участника убийства своих товарищей. Такой судьбы ты ему желаешь?

Брунин на секунду задумался и за эту секунду лишился внимания слушателей.

Ла Наг продемонстрировал, что обдумал проблему гораздо внимательней, чем оппонент, прежде всего заботясь о жизни охранников инкассаторских кораблей, а заодно и тех, кто во время налета окажется рядом. Однако на том он не успокоился. Надо безоговорочно перетащить людей на свою сторону. Чтобы при вдруг возникшем вопросе о выборе между Питером Ла Нагом и Дэном Брунином все выбрали первого.

— Костюмы предназначены вовсе не для маскарада, — продолжал он, формально обращаясь к Брунину, но по очереди оглядывая всех сидевших во флитере. — Нас не должны узнать — вот главное условие успеха. Если у нас не будет возможности беспрепятственно передвигаться по Трону, ничего хорошего не выйдет. Вдобавок всегда есть вероятность, что одного из нас — или всех — схватят, после чего дальнейшее будет во многом зависеть от нашего обращения нынче с имперской охраной, а также от нашего к ней отношения в будущем. Запомните это. Значит, оставляя живых очевидцев налета, надо маскироваться. А если уж маскироваться, то почему не сделать красноречивый намек?

Он помолчал, чтобы все усвоили мысль. Наметил логическую дорожку в надежде, что с нее никто не собьется. Все уставились на него. Даже Брунин.

— Я не случайно остановился на образе Робин Гуда, благородного разбойника из старых земных легенд, который якобы грабил богатых и раздавал добро бедным. Эта версия отредактирована и одобрена властями, но каждый читающий между строчек видит в Робин Гуде типичного противника налоговой системы. Он действительно грабил богатых, которые случайно поголовно были сборщиками налогов, служившими королю Джону. Он действительно раздавал добро бедным, однако благодетельствовал исключительно тем, кого обобрали те самые сборщики. Попросту возвращал людям их собственные деньги.

Нынче ночью, — продолжал он, понизив тон до заговорщицкого шепота, — мы вновь разыграем старую историю. Метеп — король Джон, мы с вами — Робин Гуд и Вольные стрелки, которые сейчас ограбят самого богатого: имперское Министерство финансов. К рассвету бедные — то есть народ — получат назад свои деньги. — Питер улыбнулся. — Несомненно, намек будет понят.

Все кругом тоже заулыбались. Он задумался, стоит или не стоит разъяснять остальные причины обращения к Робин Гуду. Пожалуй, не время, не место.

Голос Йозефа перебил размышления и заставил принять окончательное решение:

— Мы над посадочной площадкой. Снижаемся.

На Троне настало время уплаты налогов. В течение двух месяцев законопослушные граждане обязаны подсчитать, сколько они задолжали Империи за прошлый год, вычесть из итога уже удержанные деньги и возместить разницу. Империя называет такую налоговую систему «добровольной». Однако не желающих платить штрафуют или заключают в тюрьму.

Население Трона ютится на единственном крупном клочке земли в четыре тысячи километров от берега до берега, на серединном плато которого стоит Примус-Сити. Жители центральных районов отправляют налоги прямо в столицу. Региональные центры доходов собирают награбленные марки вдоль побережья и посылают в центр, в Управление Министерства финансов, где отбраковываются и заменяются старые денежные знаки. После чего остальные исчезают в ненасытной пасти имперской бюрократии.

В данный момент нагруженный деньгами конвой из трех кораблей шел из регионального центра доходов западного побережья, пролетая над бесплодными землями между морским берегом и центральным плато. Вооруженные до зубов грузовые суда сопровождала имперская охрана. Впрочем, дело было привычное, хорошо отработанное, ибо с самого начала регулярных рейсов никто никогда не пытался угнать инкассаторский флитер.

Эрв Сингх ждал. Если время рассчитано правильно, в цепях с минуты на минуту произойдет замыкание. Он почувствовал легкий толчок, незаметный для того, кто его не ждет. Однако толчок чувствовался, значит, матушка-гравитация покрепче прихватила корабль. Он проследил за падавшими показателями альтиметра, поддал чуточку жару антигравитационному двигателю без всякого толку. Лампы аварийной сигнализации вспыхнули красным. Корабль снижался. Точно по расписанию.

— Второй корабль ведущему, — сказал Сингх в переговорное устройство. — У нас проблемы. Двигатель не слушается. По-моему, перегрузка.

— Второй, включи запасной, — последовал спокойный ответ.

— Есть. — Он привел в действие вспомогательный антигравитационный генератор, но корабль нисколько не набрал высоты. После нескольких попыток снова заговорил: — Прошу прощения, ведущий, мы все тяжелеем. Набрали сорок пять десятых от нормальной массы, идем вниз. Думаю, лучше назад повернуть.

— Назад не добраться, второй, раз вы такими темпами набираете массу. Лучше поищи посадочную площадку и там разберись, в чем дело.

— Слушаюсь. Найти нетрудно. — Эрв Сингх хорошо знал, что нисколько не трудно. Посадочная площадка давно намечена. Будем только надеяться, что внизу все успели укрыться. — Впереди неплохое местечко в полукилометре. Что сканер показывает?

Ответ последовал через несколько бесконечных секунд:

— Ничего, кроме крупных камней и кустов. Никакого движения, никаких существенных источников тепла, никаких, даже мельчайших, форм жизни. Вроде бы безопасно. Садись, а мы сверху прикроем.

— В чем дело? — вынырнул сзади охранник. — Почему снижаемся?

— Генератор сдох. Почти набрали нормальную массу, — объяснил ему Сингх.

— Эй, слушай, хочешь сказать, что не можешь без аварийной посадки долететь до Примуса даже из пригорода? Какой же ты пилот?

Эрв подобающим образом возмутился:

— Хочешь — сам веди. А я с удовольствием деньги покараулю, вместо того чтоб пилотировать ржавое корыто!

— Не беспокойся, Эрв, — ухмыльнулся охранник. — Караулить там все равно нечего. Все глухо у паковано в коробки.

— Тогда иди присматривай, чтоб не распаковались.

Сингх отключил контрольную программу, перешел на ручное управление, мягко посадил второй корабль на лужайке среди кустов с красными листьями, типичными для континентальных тронских земель. Два конвойных корабля осторожно кружили над ним. Открыв из центра управления предохранительные запоры смотровых люков антигравитационного генератора, он вышел из кабины, посветил в оба люка ручным фонариком, поспешно вернулся обратно и объявил в переговорное устройство:

— Слушай, ведущий, я крепко сел.

— Плохо дело?

— Все перегорело.

— Похоже на саботаж?

— Откуда мне знать? Знаю только, что не починю.

Ответа не последовало. Эрв дал собеседнику время на размышление, потом высказал предложение, бросив заранее заготовленную приманку:

— Может, останетесь тут настороже, пока дожидаемся другого корабля из центра? Когда я свой груз переброшу, летите куда пожелаете.

— Нет, — ответил ведущий после краткой паузы. — Слишком долго.

Эрв хорошо представлял себе ход рассуждений ведущего: нынешний рейс должен был совершиться легко и просто. Вылетели пораньше, разгрузились в Примусе в Министерстве финансов, переночевали в городе. Если полночи ждать корабля на замену, прощайте забавы и игры в столице.

— Пожалуй, мы сядем.

— По-твоему, это разумно?

— Это уж мое дело. Кругом чисто. Перенесем твой груз в первый и в третий. Потом направимся в Министерство, а ты жди подмоги.

— Большое спасибо, ведущий.

Эрв старался не выдавать облегчения, зная, что каждое его движение фиксируется. Наживка проглочена.

— Извини, конечно, второй, но с тобой кто-то должен остаться.

Эрв дождался посадки двух инкассаторских флитеров. Строго следуя правилам, приказал одному из трех охранников грузового отсека взять на себя ручное управление контрольной панелью наружных орудий, открыл задний люк корабля, откуда на землю спустился транспортировочный пандус. То же самое было проделано на других флитерах, и вскоре люди начали переносить груз из второго корабля в первый и третий, сбрасывая по наклонной плоскости водонепроницаемые коробки, толкая их по грязи и траве в открытые трюмы.

Сначала мужчины двигались осторожно, опасаясь возможного налета. Со временем, видя, что дело идет, сканеры не обнаруживают поблизости ничего подозрительного, успокоились, принялись переговариваться и подшучивать друг над другом. В разговорах описывались почти суперменские подвиги, которые они совершат ночью в Примусе, шутки касались главным образом Эрва с командой, которые пожалеют о вынужденной посадке.

Вскоре деньги из второго флитера были выгружены, в другой корабль втащили последнюю коробку. Пока его собственная команда сидела в пустом грузовом отсеке, ворча, что ее там позабыли, Эрв стоял в люке, наблюдая, прислушиваясь. Увидел, что остальные рассаживаются по флитерам, услышал, как кто-то на орудийной консоли у него за спиной крикнул:

— Эрв! Там что-то копошится! Живое! Целая куча взялась неизвестно откуда! Прямо на нас бегут!

— Скорей закрываемся! — заорал он в ответ. — Только ни в коем случае не стреляй, чтоб в своих не попасть!

Люк начал задвигаться, но бегущая фигура успела прошмыгнуть мимо и что-то в него бросить. По борту застучали крошечные металлические серебристые шарики. Зная, что будет дальше, Эрв невольно зажал ладонями уши. Впрочем, как ни затыкай, все равно слышен звук, начинавшийся с глухого воя и набравший такую силу, что уже не слышался, а физически чувствовался. Чувствовалось, как он растет, ширится, распирает черепную коробку, которая вот-вот треснет. И действительно треснула.

Температура в куполе из теплоотражаюшего материала быстро достигла уровня удушливой духоты. Снаружи его грубая неправильная поверхность оставалась холодной, инертной — ни один сканер не уловит тепла, движения, признаков жизни. Внутри — совсем другое дело. Теплу, излучаемому пятнадцатью человеческими телами, некуда деться. Мужчины сидели в темноте неподвижно и молча. Ла Наг наблюдал за поляной в смотровое устройство в стене. Увидел, как второй корабль со своим агентом на борту звучно приземлился в нескольких метрах, пилот вышел, заглянул в смотровые окна, вернулся в кабину.

Вскоре к нему присоединились два других флитера, начался процесс перегрузки. Решено было предоставить тяжелую физическую работу имперским служащим, чтобы у Вольных стрелков осталось больше времени до прибытия подкрепления из Примуса. Когда второй корабль разгрузили, Ла Наг разделил горстку круглых металлических горошин между Каньей и Иозефом.

— Смотрите не уроните, — шепнул он.

Предупреждение было излишним. Готовясь к этому моменту, Ла Наг с двумя флинтерами тренировались на прошлой неделе в коротком спринте, и все трое отлично знали, что звуковые бомбы у них в руках активируются при ударе — один хороший шлепок, и взорвутся.

— Включайте костюмы, — велел он остальным. — Каждый осмотрите соседа справа, надел ли перчатки, полностью ли работает маскировка.

Приведенные в действие голографические костюмы залили внутренность купола слабым светом. Все проверив, Ла Наг раздвинул створку, и огромный «камень» открылся. Сразу же закипела лихорадочная напряженная деятельность. Он сам вместе с флинтерами сломя голову бросился в центр треугольника, образованного инкассаторскими кораблями. На руку им играла внезапность нападения и тот факт, что каждый корабль стоял на линии огня двух других. Флитеры были готовы отразить нападение с воздуха и с земли, но не изнутри по периметру. Трое налетчиков побежали к своему заранее назначенному кораблю, швырнули в не успевшие задвинуться люки по горстке звуковых бомб и упали на землю. Никто не сделал ни единого выстрела.

Инкассаторские суда обладали защитой от внешней ультразвуковой атаки, но в тесном внутреннем пространстве тридцатисекундного действия одной-единственной звуковой бомбы было достаточно, чтобы все находившиеся на борту потеряли сознание. Шарики бросали горстями, к минимуму сводя шансы на промах и на взрыв всех бомб при ударе о борт. Вольные стрелки на поляне не пострадали — бомбы не имели направленного действия, а звуковые волны быстро гасли на открытом воздухе. Никому из членов экипажа не удалось выбраться из кораблей, хотя на всякий случай несколько Вольных стрелков стояли с ультразвуковыми ружьями наготове.

Как только выяснилось, что сопротивления не будет, Вольные стрелки разделились на рабочие группы по предварительной договоренности. Одни вытаскивали бесчувственных членов экипажа из первого и третьего флитеров, тащили к второму, укладывали на палубе. Другие волокли из «камня» к грузовым отсекам двух исправных кораблей мешки с маленькими бумажками. Третьи направились в контрольный отсек расстреливать мониторы из бластеров. Ла Наг включил Брунина в третью группу, предоставив возможность хоть что-нибудь уничтожить, пока он совсем не рехнулся. Мимо промелькнул Вольный стрелок с бластером. Узнав по походке Брунина, Ла Наг следом за ним двинулся к третьему флитеру.

Брунин подошел к центральному пульту связи, помахал рукой перед камерой, поднял бластер, разнес панель вдребезги мощным протонным лучом. Последним, что видел связист на другом конце, был мужчина в каком-то дурацком костюме, прижавшийся щекой к ружейному прикладу. Сейчас взвоет сирена тревоги, сюда ринутся флитеры имперской охраны. Хотя выражение лица Брунина не читалось под голографической маской, Ла Наг видел — он страшно доволен, расхаживая по всему кораблю и расстреливая глазки мониторов. И Ла Наг был доволен, что дал ему выпустить пар, но тут один из членов экипажа зашевелился, пытаясь подняться на четвереньки.

— Нет! — воскликнул толивианец, перехватывая руку Брунина, который приставил дуло бластера к голове почти очнувшегося мужчины.

Они не сказали друг другу ни слова, стоя рядом над корчившимся охранником. Брунин не разглядел, кто именно помешал ему выстрелить, хоть в душе точно знал. Конфликт не получил продолжения, ибо чуть не опомнившийся член экипажа вновь внезапно лишился сознания. Ла Наг не выпускал запястье Брунина, пока безжизненное тело не выволокли из корабля.

— Если еще раз увижу что-нибудь подобное, — рявкнул он, — до самого конца революции будешь сидеть под замком на складе в заднем чулане! Я не допущу убийства!

Брунин ответил дрожавшим от ярости голосом:

— Если еще раз меня тронешь, убью!

И тут Питер Ла Наг совершил поступок, который потом считал самым храбрым во всей своей жизни, — повернулся к Брунину спиной и пошел прочь.

Уложив всех членов экипажей во второй корабль, закрыли и заперли люки, воткнув прежде в подушку пилотского кресла длинную стрелу со стальным наконечником, на стволе которой было вырезано: «Привет от Робин Гуда!» Затем Вольные стрелки поспешно погрузились в два исправных инкассаторских флитера и поднялись в воздух. Новые пилоты ввели в панель управления кассеты с заранее подготовленными программами полета и уселись, следя за приборами.

Два корабля Министерства финансов пошли разными курсами — один на северо-восток, другой на юго-восток. Маршрутные программы, тщательно, метр за метром разработанные на прошлой неделе, держали флитеры как можно ниже и вели как можно быстрее. Каждый своим путем летел к Примусу. Можно было их обнаружить, засечь, но с трудом и неточно. Кроме того, никто не ожидал, что они направляются в Примус-Сити с крупнейшими на планете полицейскими и милицейскими гарнизонами.

— Ну ладно, — сказал Ла Наг после взлета первого флитера, — приступаем к делу.

Почти все успели выключить голографические костюмы и сразу принялись вскрывать коробки с оранжевыми денежными бумажками, вываливая содержимое на пол грузового отсека. Сплющенные пустые картонки передавали мужчине, который стоял у бортового люка и выбрасывал их на темневшую внизу траву. На третьем корабле, летевшем к северу, то же самое делали Канья, Йозеф и Брунин.

Полностью ссыпав деньги в огромную кучу посреди отсека, люди отступили назад, разглядывая богатство.

— Как по-вашему, сколько тут? — спросил кто-то с благоговейным страхом, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Около тридцати миллионов марок, — ответил Ла Наг. — И на другом корабле приблизительно столько же. — Он наклонился и поднял один из заранее приготовленных мешков. — Пора добавить визитки.

Мужчины, разобрав другие мешки, высыпали на кучу марок тысячи крошечных белых листочков, сотворив нечто вроде гигантского оранжевого торта с белым мороженым. Потом начали перемешивать кучу ногами, руками, швырять бумажки в воздух горстями, равномерно перемешивая деньги с визитками.

Ла Наг посмотрел на часы:

— Сейерс должен уже приготовиться высылать выездную команду.

Первый сброс запланирован возле видеостудии. Остается надеяться, что репортеру удастся дождаться.

Прошла вечность, прежде чем флитер набрал высоту, а гудок на панели управления предупредил, что полетная программа подходит к концу. Корабли пересекли границы Примус-Сити, пилоты перешли на ручное управление.

— Открыть грузовой люк, — приказал Ла Наг.

Задняя стенка грузового отсека медленно поднялась. Когда образовалась щель высотой в метр, он велел остановиться. В отсек ворвался, закрутился холодный ветер, все ждали сигнала пилота. Наконец тот крикнул:

— Первая цель под нами!

Сперва нерешительно, потом с нарастающим энтузиазмом люди стали пинками, охапками выбрасывать в щель кучи марок, перемешанных с визитными карточками.

Вскоре хлынул оранжево-белый дождь.

Сперва он решил, что наконец рехнулся. Тоска мало-помалу подточила рассудок — начались галлюцинации.

Почему бы и нет, нерешительно думал Венсан Стаффорд. В конце концов, вот он я, стою в глухой ночи на своем огороде.

В последнее время маленький садик стал важной деталью жизни. Его все реже и реже привлекали к транспортировке зерна, а с последнего рейса попросту выкинули. Две мелкие поставки слили в одну, и младший по чину остался без дела. Грузов становилось меньше, перерывы между транспортировками дольше… Трудно поверить, но так оно и есть.

По крайней мере, появился свой дом. Совершив шесть подряд рейсов, он попросил и получил банковскую ссуду. В результате возник одноэтажный коттедж на синтестоновой плите. Не много, да все же какая-то отправная точка. И собственный дом.

Потом дело совсем замедлилось. Хорошо, жена подрабатывает по вечерам, иначе пришлось бы по-настоящему туго. Сначала ему не хотелось, чтоб Салли бралась за работу, но она сказала, что чем-нибудь надо заняться, пока он летает туда-сюда между звездами. Не желает сидеть одна дома. Ну и посмотрите теперь, кто сидит дома! В полном одиночестве, не успев еще наскоро завести по соседству приятелей. И поэтому так дорожит огородом. Одиночество и тоска в ожидании назначения довели его до попытки вырастить собственными руками кое-какие овощи, тем более при таком повышении цен на продукты. На прошлой неделе посадил семена овощей, клубни, которые только что как раз взошли.

Поэтому и стоит в темноте над своей овощной новорожденной грядкой, как чересчур заботливый отец. Впрочем, садик успокаивает, облегчает гложущее опустошающее предчувствие, которое его преследует, словно тень. Звучит дико, поэтому он об этом помалкивает. И точно так же будет помалкивать о галлюцинации… хотя мог бы поклясться, будто пошел денежный дождь.

Стаффорд оглянулся. При свете, лившемся из окон дома, видно, что весь задний двор усыпан деньгами. Наклонился проверить, а вдруг настоящие… нельзя ли взять в руки… Оказалось, что можно. Настоящие деньги — старые, новые, бумажки в одну, пять, десять марок — сыплются с неба. И еще что-то…

Он подобрал маленький белый листок, упавший вместе с банкнотами.

Посмотрел в небеса, ничего не увидел. Денежный дождь прекратился. Никогда в жизни не слышал ни о каком Робин Гуде… Или слышал? В какой-нибудь старой легенде? Надо спросить у Салли, когда она вернется домой.

Расхаживая по двору, где собрал, как впоследствии выяснилось, одну тысячу пятьдесят шесть марок, Стаффорд лениво гадал, не краденые ли это деньги. Серьезных финансовых проблем не решат, но лишние наличные, безусловно, кстати, тем более при обустройстве нового дома.

Даже если их никогда не удастся истратить, он поблагодарил Робин Гуда, кем бы он ни был, за неожиданно просветлевшую мрачную ночь.