Мэри

Проигрывая в уме слова, заново переживая ту ночь, вслушиваясь в шепот, звучащий в голове, я понимаю, что идея принадлежала Дэвиду И не устаю удивляться: неужели он заранее все спланировал?

Мы решили, что это увлекательное приключение, и Джонатан не стал протестовать. Мы были пьяны и искали где бы спрятаться. С трудом удерживая бутылку и бокалы, позвякивавшие в дрожащих руках, я залезла в похожую на бочку лодку и села впереди.

— Эй, на корабле! — заревел Джонатан и прыгнул с мостков.

Лодка опасно накренилась. Он бросил веревку в нос лодки и вставил весла в уключины.

— Я буду грести, — твердо сказал Джонатан.

Дэвид сел рядом со мной и заглянул в глаза, от его взгляда мне сделалось жарко.

— Не замерзла?

— Нет, что ты. — Я буквально плавилась. Платье липло к телу. Вечер был влажным; в знойном воздухе чувствовалось приближение грозы. — Хорошо бы пошел дождь.

Ha дне лодки поблескивала вода, и я приподняла невесомый подол, чтобы не намок.

Если хлынет дождь, легкая ткань облепит тело, мы будем подставлять лица струям и хохотать. И словно в ответ на мои мысли, небо осветила вспышка. Близилась буря. Воздух был наэлектризован.

Джонатан изо всех сил работал веслами, и вскоре мы уже оказались на середине озера. В лодке нас было трое, но я чувствовала себя одинокой, затерявшейся среди черной воды. Джонатан бросил весла, и лодка тихо заскользила, слышался лишь легкий плеск ударяющихся о борт волн. Буря собиралась с силами.

— Там есть домик. Давайте туда. Можем там выпить, полюбоваться на грозу.

Лицо Джонатана белело в темноте. Я посмотрела, куда он показывает, и разглядела черный квадрат. Внезапно небо раскололось надвое и стало светло как днем. На берегу стояла небольшая хибара.

Дэвид кивнул в знак согласия. С тех пор как мы оттолкнулись от берега, он не сказал ни слова. Я коснулась его руки, давая знать, что помню о нем. И пусть он расстроен из-за матери, я по-прежнему его друг, истинный друг, которому можно доверять. Я сжала его пальцы, улыбнулась, положила голову ему на плечо. Мне следовало догадаться, что вовсе не дружбы он от меня ждал.

— Я волнуюсь за мать, — сказал Дэвид. — Она слишком много выпила.

— А ты сам? — рассмеялась я. — Расслабься, Дэвид. Лучше наслаждайся бурей.

По небу стремительно неслась угольно-черная загогулина. Я подняла руку, указывая на нее, и у меня вдруг возникло странное чувство, будто кончик моего пальца упирается в небеса, будто между мной и Богом установилась прямая электрическая связь.

Дэвид согласился, что небо необычное. Джонатан вновь взялся за весла. Шумно выдыхая и крякая, он с силой погружал их в воду.

— Вот! — Крупная капля шлепнулась на мое обнаженное плечо. Я ликовала. Настоящее приключение! — Дождь!

— Единственная капля, и та упала на тебя, Мэри Маршалл! — расхохотался Дэвид.

Он никогда не упускал случая дать понять, что я особенная. И в этот вечер я разрешила себе поверить ему.

Еще через минуту поверхность озера испещрили воронки от миниатюрных взрывов. И тут же дождь перешел в град.

— Боже! — вскрикнула я. — Джонатан, давай выбираться отсюда!

Ледяные бусины обстреливали кожу, лодку, наши головы и сердца. Совсем стемнело, и уже было невозможно сказать, где заканчивается вода и начинаются небеса. Мы хохотали как безумные, краем глаза я видела, как Дэвид пьет шампанское из бутылки.

Но вот лодка ткнулась в берег, мы выпрыгнули на сушу и кинулись под дерево. Молнии сверкали уже одна за другой, и электричество, разлитое в воздухе, казалось, искрами проносится по телу. Ничего подобного я в жизни не испытывала.

— Давайте в дом!

Не помню, кто это крикнул, но голос ниткой вплелся в дождевые струи.

Судя по всему, это был сарай садовника. Джонатан дернул дверь и состроил гримасу:

— Заперто.

Мы прижались к стене, пытаясь укрыться под пологой крышей. Холодные капли скатывались по спине, шее, рукам.

— Жалко. — Я заглянула в грязноватое окошко. — Там уютно. — Мне удалось различить какие-то контуры. Должно быть, там имелась какая-никакая мебель.

— Эй! — рявкнул над ухом Джонатан.

Я подпрыгнула:

— Господи, ты меня до смерти напугал!

Меня трясло от возбуждения. Дэвид молча вытащил из кармана нож. Складной нож с костяной рукояткой, возможно охотничий — чтобы освежевать кролика или утихомирить бьющуюся рыбину. Пару минут он ковырял замок, пока не заметил приставленный к стене деревянный молоток. Два удара — и дверь распахнулась.

— Только осторожнее, — предупредил он. — Здесь все прогнило.

— Ой, смотрите! — воскликнула я, задохнувшись от волнения. — Чувствую себя как в гостях у медведей из сказки.

Мы нерешительно пробрались внутрь. Это был вовсе не сарай, а чье-то жилище.

— А если хозяин вернется?

— По-моему, это замок садовника, — сказал Дэвид. — Он отдыхает здесь, когда работает на участке, но сегодня вряд ли стоит его ждать. И свадьба тебе, и гроза.

— Ты прав, — с облегчением согласилась я. Возвращаться к гостям не хотелось. Я плюхнулась на древний диван, подняв облачко пыли. — Ну же, где ваше шампанское?!

В тот вечер я как будто спустила себя с поводка. То ли гроза была тому причиной, то ли я сошла с ума от близости Дэвида и красавца Джонатана — таких похожих и таких разных. Оглядываясь сейчас назад, я понимаю, что сама во всем была виновата. Как бы я ни нравилась Дэвиду, но он был совсем еще мальчишкой, а я — зрелой взрослой женщиной. И именно мне следовало держать себя в узде. Но в тот вечер я желала одного — приключений.

Мы выпили шампанского. Поразительно, но бокалы оказались целы и невредимы.

— Хотите чего-нибудь покрепче?

Дождь хлестал по крыше, и я наслаждалась этим ритмичным шумом.

— Наркотики? — изумилась я.

Сердце забилось быстрее, словно я уже что-то приняла. Несколько секунд я в красках представляла последствия. Все студенты принимают наркотики, верно? Для Дэвида и Джонатана проглотить таблетку, чтобы расслабиться, — такое же обыденное дело, как выпить чашку чая. Кроме того, Дэвид учится на медицинском.

— Ну, ты же изучаешь медицину. Я тебе доверяю, — решилась я.

До этого я никогда еще не пробовала ничего наркотического. Да и в тот вечер, не будь я так пьяна, подобное вряд ли пришло бы мне в голову.

Меня слегка подташнивало, от шампанского все перед глазами так и кружилось. Наконец-то я прожигала жизнь. Мэри, фермерской девчушки, больше не существовало. Я в другом мире с другими людьми, и мне хотелось взглянуть на ту Мэри, которой я могла бы стать, если бы мне дали шанс. Я выбежала под дождь, струи воды омывали мое лицо, воздух пах остро и терпко.

— Простудишься.

Его голос, прикосновение, запах… Он действовал на меня сильнее, чем наркотик. Мы смотрели на озеро. Мне казалось, что я могу пройти по этой черной, в оспинах дождя, поверхности. Дэвид обнял меня сзади. Я резко втянула в себя воздух.

— Ты вся промокла.

Я рассмеялась, повернула к нему лицо. Такой красивый и так старается быть героем моих мечтаний. И у него чудесно получается. Но я ему не пара. И если я хочу сохранить остатки самоуважения, то не должна забывать, что, проникнув в жизнь Дэвида, сердце, постель, я лишь отчетливее увижу, что все это великолепие мне недоступно.

— Ну и что? Ты же будущий врач. Вылечишь меня, если я заболею.

Рассудок сражался с телом. Сверкнула молния, и через миг прямо на нас обрушился раскат грома. Дэвид поцеловал меня.

Я было увернулась, но губы мои рванулись ему навстречу, раскрываясь, точно ночной цветок.

— Больше не буду, — сказал он, отрываясь от меня.

Мы оба знали, что будет.

Самый прекрасный поцелуй в моей жизни.

— Да, не будешь, — прошептала я.

Тело покалывало от желания. Бедра Дэвида все сильнее вжимались в мои, он снова поцеловал меня, и еще, и еще. Я сжалась, пытаясь остановить его.

Мы отпрянули друг от друга. Нас разделяла целая жизнь.

— Я уже принял одну, — спокойно сказал Дэвид и вытащил из кармана маленький конверт. — Возьми. Поможет расслабиться.

Дэвид потряс конверт, и таблетки внутри весело защелкали.

— А что это? — спросила я, словно меня это интересовало. Таблетка мне требовалась вовсе не для того, чтобы забалдеть. Нет, просто в тот вечер я хотела походить на Дэвида во всем. Я мечтала о близости с ним и готовилась отвергнуть его навсегда.

— Барбитураты, милая. И от них ты станешь еще милее, — рассмеялся Дэвид.

Я заглянула в конверт:

— Красная и желтая, зеленая и синяя…

Беззаботность плескалась во мне, смехом рвалась наружу. Ведь все принимают наркотики, разве нет? И если мне не удалось поступить в университет, это не значит, что я изгой в этом мире.

— Вот хорошенькая… — Я улыбнулась и выбрала таблетку.

Вот оно, средство, которое сделает меня счастливее. Я осторожно положила таблетку на кончик языка и быстро, чтобы не передумать, проглотила, запив шампанским.

— Барбитураты, — повторила я, смакуя незнакомое слово. — Звучит как игра.

— Так и есть, — блеснув глазами, подтвердил Дэвид. — Метаквалон. Самое то, если хочешь заторчать.

Мы смотрели друг на друга целую вечность. Я чувствовала, как таблетка растворяется в желудке, как пузырьки шампанского, подхватив наркотик, весело несутся по венам. Я смотрела на Дэвида и не узнавала его. Он стремительно превращался в таинственного незнакомца. Теперь я понимаю, что и сама превращалась в незнакомку, которой мне было суждено остаться навсегда.

— Пошли в дом, — сказал вдруг Дэвид. — А то Джонатан перепугается, что мы заболеем и умрем.

— А разве мы уже не умерли? — Я не узнала свой голос.

Мы вернулись в домик, Дэвид улыбнулся мне и лег на пол. Никогда еще он не выглядел таким красивым. Из кармана он достал серебристую фляжку.

— Думаешь, стоит? — раздался из темноты голос Джонатана.

А он принял наркотик? Я не знала.

— Седативный эффект включает эйфорию, замедленное сердцебиение, нечленораздельную речь, амнезию, нарушение восприятия и помрачение сознания. Сейчас накроет!

Дэвид будто цитировал учебник. Он прижал фляжку к губам, затем передал мне. Она была тяжелой. Полной. Я сделала глоток. И еще один.

Дождь все барабанил по крыше, а раскаты грома то и дело встряхивали ветхий домишко. Мы начали петь. По очереди с Дэвидом мы выводили все гимны, какие могли вспомнить. Позже-то я осознала, что ничего мы не выводили, так, жалко мяукали что-то. Джонатан не пел. И вообще не участвовал в веселье. Он словно нянька присматривал за нами, слушал нашу околесицу и глупый смех. Ливень шумел в такт нашим песням, а Джонатан лишь улыбался.

Я тоже улыбалась. Все мое лицо обратилось в улыбку, широкую, радостную. Все было чудесно. Мир был прекрасен. Я пряталась в волшебной избушке с двумя самыми замечательными мужчинами в мире. И я была счастлива. Как никогда.

Мы с Дэвидом все смотрели друг на друга. Наши губы еще горели от поцелуев. Джонатан и понятия не имел, что происходит. Мы с Дэвидом вели беззвучный разговор, недоступный третьему Не сказав ни слова, мы заключили договор, я все смотрела на него и смотрела, и счастье мое уже не могло уместиться в четырех стенах.

Дэвид сказал правду. Волшебное состояние. Я скинула туфли и встала.

— Кто со мной потанцует? — Я закрыла глаза в ожидании.

А когда открыла, обнаружила, что Джонатан исчез.