"Нет на земле твоего короля. Часть 1" - читать интересную книгу автора (Щербаков Сергей, Муратова Сергей)

Глава 15

Мишкиному возмущению не было предела. Он гневно смотрел на шахматную доску и прикидывал, кто мог здесь поработать. Он отлучился всего лишь на час в Центральную заводскую лабораторию, оставив недоигранной партию с Герой, вернулся — а на доске полный бардак.

Гера, Лисицкий Георгий Иванович, инженер лет тридцати четырех. Работяга, каких поискать. Умница и скромняга, говорили о нем на заводе. Он был из категории тех тружеников, на которых, как правило, всегда все ездят, потому что они усидчивы и безотказны. Отличался он феноменальной памятью — стоило ему один раз услышать, он тут же запоминал, словно магнитофон, и легко мог впоследствии дословно все воспроизвести. Худощавый с арийским носом похожий на «ганса», успешно окончив институт, он приехал в их город на радиозавод по направлению из Питера. Думал на пару, другую лет. Оказалось навсегда. Как часто бывает, временное оказалось самым постоянным. Встретил здесь свою любовь, женился, обзавелся детьми. Страстно любил шахматы, рыбалку, ковыряться с женой в саду. Скромный, открытый и отзывчивый, он быстро снискал уважение и симпатии сотрудников.

Гера был из разряда чудаков, ярым последователем учения Порфирия Ивановича Иванова. В любое время года по утрам и вечерам он под любопытными взглядами многочисленных соседей появлялся на лужайке рядом с детской песочницей, неся два ведра с холодной водой. Стоя босыми ногами на пяточке, который уже покрылся ледком, он обливался. При этом от его тела облаком поднимался пар. Что интересно, капли воды на раскрасневшейся коже тут же испарялись. Поблагодарив громко вслух природу за подаренное здоровье, он брал ведра в руки и спокойненько шлепал к родному подъезду.

Когда дел был не так уж много, он и Миша от скуки поигрывали в рабочее время в шахматы. В лаборатории находился огромный ящик из пенопласта типа пенала с задвигающейся крышкой. В нем периодически проводили климатические испытания электронных блоков, засыпая в него сухой лед. Пристроив внутрь ящика шахматную доску и выдвинув наполовину крышку, сотрудники частенько коротали время за игрой. Когда кто-нибудь из посторонних или начальства входил в комнату, они просто-напросто задвигали крышку и вели непринужденную деловую беседу. А потом спокойно доигрывали. Но на этот раз за Мишу уже явно доиграли.

— Ну? И кто здесь хозяйничал? — возмущенно спросил Миша, оглядев окружающих. — Кто тут руку приложил? Кузя-хорек что ли тут опять отирался?

— Не поверишь. Шеф.

— Какой еще шеф?

— Наш шеф. Евгений Михайлович.

— А он откуда узнал, что мы играем?

— Пришел, помотался по лаборатории, поглазел по углам, спросил, почему пыль не вытираем, потом от нечего делать крышку сдвинул. Смотрит — шахматы. Давай, говорит, сыграем. Ну и стал за тебя доигрывать. Влепил мне мат через пять минут. Вот так-то.

— М…да, кончилась лафа, — грустно протянул Миша. — Поиграли…

Неожиданно в комнату влетел, как метеор, дерганый Федор Федорович, подсел к Тихонову, подсунул ему клочок миллиметровки с нарисованной электрической схемой. Схемка представляла собой генератор, излучающий определенную частоту, при которой комары, если не дохли тут же тысячами, то в испуге разлетались подальше, в разные стороны. Для рыболовов и туристов вещь прямо незаменимая. Пришлось Мише покорпеть над его идеей пару часов. Не дав ему закончить паять эту схему, вновь примчался «Федя» с еще одной глобальной идеей. Вид у него был возбужденный, черные глаза лихорадочно блестели, ширинка была нараспашку. Похоже «ценная мысля» осенила его в туалете под звуки падающей струи, когда он топтался перед писсуаром.

— Миша, спаял? — с ходу бросил он.

— Не все еще, чуть-чуть осталось, Федор Федорович. Через минут пять-семь будет готова.

— Бросай ее ко всем чертям собачим, потом доделаешь! Давай листок, я тебе сейчас другую схемку набросаю!

— Извините, Федор Федорович, но для начала ширинку застегните.

— А черт! Забыл! Женщин нет? — смутившись, он оглянулся по сторонам. — Спасибо, что заметил!

Присев рядом, он быстренько накидал новую «гениальную» схему.

— Федор Федорович, не успеем. Уже вечер скоро. Не до утра же сидеть!

— Ну, хоть начнем. Ты пока подумай, а мне надо к конструкторам заглянуть.

Миша скорчил недовольную гримасу. Уже который день он задерживается и не видит Лику. Обычно перед уходом он забегал к ней, на остановке, слившись с толпой, подходил и стоял рядом с ней, пока не появлялся ее автобус. Извержение идейного вулкана Белова было совсем некстати.

Около пяти вечера к ним вновь заглянул Кузя, в руке на этот раз у него был карандаш, в торец которого была глубоко, намертво, воткнута большая канцелярская кнопка. Он устроился рядом с Мишей. Тихонов не отрывал головы от схемы, игнорируя Кузю. Обычно его визиты не заканчивались ничем, кроме проблем. Кузя высидел молча ровно полминуты.

— Спорим, не сможешь вытащить кнопку двумя пальцами.

— Серега, вали-ка подальше. Не видишь, некогда мне всякой ерундой заниматься. Кстати, что у тебя с лицом?

— После вчерашнего в себя никак не приду. Морда опухла, глаза продрать не могу.

— Оно и видно. Только не от этого опухла.

— А от чего же?

— От наглости, дорогой.

— Ну, уж скажешь.

Кузя, нисколько не обидевшись, направил свои стопы к плечистому Витьку, который, сгорбившись, корпел над кальками и исправлял допущенные Светкой ошибки.

— Я не смогу? — добродушно рассмеялся Витя. — Да я тебя самого в бараний рог могу согнуть, не то, что какую-то кнопку вытащить!

Уцепив кнопку за шляпку пальцами, он с силой потянул ее, и она, освободившись из карандашного плена, развернулась и пребольно впилась в большой палец спасителя.

Витя взвыл от дикой боли и поклялся убить «подлого» Кузю, но тот с воплем «Эксперимент удался!» уже уносился по коридору.

У Вити на Кузю давно уже зуб наточен был. Виктор во всем подразделении славился своими спортивными достижениями. Он был заядлым лыжником и каждую зиму ставил перед собой задачу: пробежать за сезон 5000 километров. Любимой темой обсуждения всегда были лыжи. Хлебом его не корми, только дай о лыжах, о спортивных соревнованиях или о лыжной мази поговорить. Частенько его можно было встретить в выходной день на лыжне в одной футболке, обтягивающей его могучий торс и бицепсы. Как-то зимой, в разгар зимних соревнований на День здоровья, Кузя, одетый в белый овчинный полушубок и валенки, слегка поддатый для куражу, неуемно вертелся, мешаясь под ногами у спортсменов, и в итоге умудрился нечаянно наступить на лыжу Виктора. Раздался хруст и Виктор, как и остальные свидетели происшествия, с ужасом увидели, как лыжа разломилась на две части. За этими лыжами Витя специально ездил в командировку за три девять земель и очень гордился ценным для него приобретением. Ожидали, что День Здоровья для Кузи закончится, как минимум, переломом носа, но тот отделался легко — звонкой затрещиной.

Кузя затрещину запомнил, и ответ не заставил долго себя ждать. Спустя несколько дней он весело сообщил Мише, что придумал «классную хохму».

— Обхохочетесь все тут, Мишель. Я такое классное объявленице сочинил. Теперь Витька задолбают звонками. Слушай, чего выдумал: «В связи с уходом из большого спорта продам фирменные лыжи «Кнайдингер». Звонить до 17.00. Спросить Виктора Алексеева».

В обеденный перерыв Кузя прикнопил листок на доску объявлений перед проходной предприятия. Через час телефонный аппарат в лаборатории Белова раскалился, словно утюг от многочисленных звонков желающих приобрести фирменные лыжи. Виктор, красный как рак, чертыхался и грозился вышибить Кузе мозги и при первом же удобном случае. Дальше слов угрозы его не шли, и Кузя, зная это, время от времени вновь доставал плечистого крепыша своими проделками.

Миша посмотрел на часы. Большая стрелка приближалась к шести, и он стремглав побежал к Лике. В группе переводчиков его встретили две пары любопытных глаз — Лидия Дмитриевна и Клара Наримановна уставились на него, как на объект изучения. Лики на месте не было.

— Случилось что? — елейным голосом спросила Лидия Дмитриевна, окидывая взглядом расстроенного инженера.

«И ведь прекрасно знает, зачем зашел», — с раздражением подумал Миша.

— А что это вы сегодня в неполном составе? — постарался он улыбнуться.

— Если по работе, то мы и так справимся, — ответила Лидия Дмитриевна тем же елейным голоском. — А если по другим вопросам, так говори прямо, что надо.

— Лика обещала закончить для меня один очень важный перевод.

— Да ну? Что-то я об этом ничего не знаю, как же это я пропустила ваш заказ, молодой человек.

— Да это не по работе, так, по дружбе попросил.

— А-а-а, по дружбе, — протянула она, покачивая головой. — Не знаю, как в вашем отделе, но у нас в рабочее время дружескими переводами не занимаются. Придется тебе до завтра дожидаться.

— А сегодня что? Ее нет?

— Заболела. Отпросилась и ушла пораньше, — сжалилась Клара Наримановна. И тут же опустила глаза — начальница бросила в ее сторону насмешливый взгляд.

— Я смотрю, ты прямо к этой Рогожиной, как к дочери родной.

Как только Миша вышел, Лидия Дмитриевна достала пудреницу и стала поправлять макияж.

— Жалко мальчишку, переживает.

— Жалко, да только не из-за переживаний его, а из-за того, что эта тихоня охмурила его, а теперь играет, как с ручной обезьянкой.

— Ну почему играет?

— Ой! А то я не вижу? Он на задних лапках перед ней бегает, суетится, провожает каждый день, да и в воскресение я их как-то вдвоем видела. Что ее муж, спрашивается, об этом думает?

Клара промолчала. Какая разница, что думает ее муж? Какое им дело вообще? Мало ли женщин, у которых есть любовники? У нее самой было пару раз. Так, интрижка, прошло-проехало, никто и не заметил. И что теперь, вешаться? Это просто Лидия Дмитриевна уже забыла, что такое мужчина рядом, потому и бесится, завидует.

— То-то, молчишь! — продолжила Касаткина. — И правильно. Сказать тут нечего, только руками разводить осталось. А ты не верила мне, помнишь, говорила, что ангел, а не девочка, к нам пришла? Вот тебе и ангел. Вертихвостка. Даже девочки из его лаборатории говорят, как он очень изменился. Сам не свой ходит.

— Так мальчишка еще, от любви голову потерял.

— Ну и любил бы свободных девушек, а не замужних, мало, что ли, вокруг? Та же Света у них в отделе — хорошенькая, неглупая.

— Да ну, скажете тоже, Лидия Дмитриевна. Светка тупая, как пробка.

— Зато попорядочнее будет, — не сдавалась Касаткина. — Эх, Клара, я людей знаю, можешь мне поверить. Девица наша еще накличет беду на Тихонова. Помяни мои слова.