"Миллиардер 2 (ознакомительный фрагмент)" - читать интересную книгу автора (Бенедиктов Кирилл)
 |
Кирилл Бенедиктов
Миллиардер
Книга вторая
Арктический гамбит
ГЛАВА ПЕРВАЯ
«Они идут!»
Июнь 2009 года. Арктика, база «Ultima Thule».Зал Глобального Контроля Spinngewebe
1
Оберлейтенант Шарлотта Фриз, не отрываясь, смотрела на выпуклый зеленый экран визора. От верхнего правого угла экрана медленно ползла вниз маленькая черная точка.
Шарлотта наблюдала за ней, стоя по стойке «смирно». Она стояла так уже полчаса, с тех пор, как Ее превосходительство вызвала ее в главный зал «Spinngewebe».[«Паутина» (нем.)] Вызвала, но не отдала никаких распоряжений.
Ее превосходительство неподвижно замерла в глубоком кожаном кресле. Она казалась очень маленькой — сухая, как мумия, старуха в черной форме СС со знаком Черного Солнца в петлицах. Шарлотта, как велел протокол, остановилась в двух шагах от кресла и воскликнула «Хайль Гитлер!». Но Ее превосходительство не обернулась, только ее тонкая, похожая на птичью лапку, рука недовольно шевельнулась на подлокотнике кресла. Взгляд ее был устремлен на экран визора, на котором не происходило ровным счетом ничего интересного. Зеленая муть от края и до края экрана. Шарлотта послушно замерла, ожидая приказа. Но время шло, а Ее превосходительство смотрела на экран и не двигалась.
Тогда-то Шарлотта и заметила маленькую черную точку.
Точка была похожа на какое-то насекомое, может быть, муху. Вот только никаких мух на базе «Ultima Thule», расположенной на восемьдесят второй широте быть не могло, и Шарлотта прекрасно это знала.
Оберлейтенант Фриз знала еще кое-что. На визор транслировалась картинка с радара, отслеживавшего все, происходящее в радиусе ста морских миль от Туле. Сейчас радар засек перемещение какого-то довольно крупного объекта, который не более получаса назад пересек границу Большого периметра. Судя по траектории объекта, он двигался прямо к базе.
Шарлотте стало не по себе. Вызов в главный зал «Spinngewebe» был явно связан с появлением загадочного объекта, но минуты текли за минутами, а Ее превосходительство словно бы забыла о присутствии своего адъютанта. Напомнить же о себе оберлейтенант Фриз не решалась — Ее превосходительство последнее время все чаще становилась по-старчески раздражительной.
«Может, она заснула?» — подумала Шарлотта. Несколько раз она уже видела, как Ее превосходительство засыпала во время совещаний, продолжая сидеть очень прямо и глядя перед собой открытыми глазами. В этих случаях кто-нибудь из старших чинов обычно деликатно покашливал или стучал кончиком карандаша по столешнице. Но Шарлотта была простым оберлейтенантом и не могла позволить себе такой вольности.
Все, что она позволила себе — чуть заметно расслабить мышцы, и время от времени перемещать вес тела то на одну, то на другую ногу. Получалось это, к сожалению, совершенно беззвучно.
Мучительно медленно текли минуты. И так же медленно, сонно, ползла по зеленому экрану маленькая черная точка. Подводная лодка? Но чья? Своя? Визиты из Большого мира были крайне редкими событиями, о них узнавали загодя, к ним готовились, как к праздникам. Чужая? Но почему она так уверенно направляется к базе? Неужели спустя шестьдесят пять лет противнику все-таки удалось раскрыть тайну Последнего Убежища и теперь «Ultima Thule» ждет судьба Новой Швабии?
Оберлейтенант Фриз содрогнулась. На занятиях им показывали документальный фильм, снятый полвека назад теми, кто уничтожил Новую Швабию. Расплавленные адским огнем ледники, скалы, брошенные друг на друга, словно игрушечные кубики, выжженные дотла подземелья, в которых жили и трудились на благо Четвертого рейха тысячи ученых и офицеров. Если такой же удар обрушится на Туле, от Последнего Убежища не останется даже следа…
Шарлотту вывело из ступора нежное мяуканье. Она повернула голову и увидела Нефертити — любимую кошку Ее превосходительства. Кошка появилась из бокового коридора, ведущего к энергоблоку. Грелась, наверное, как обычно на теплых кожухах генераторов.
— Кс-кс-кс! — позвала Шарлотта. Нефертити уставилась на нее круглыми зелеными глазами. «Ну и что ты хочешь мне этим сказать?» — словно говорил ее взгляд.
— Иди сюда! — едва слышно прошептала оберлейтенант Фриз. — Кс! Кс!
Кошка, с достоинством ступая по выложенному бронированными плитами полу, двинулась к ней. Видно было, что она делает Шарлотте огромное одолжение, откликаясь на ее зов.
Нефертити подошла и потерлась о ногу оберлейтенанта. Подождала, пока ее погладят, ничего не дождавшись и возмущенно мотнув полосатым хвостом, прыгнула на колени к Ее превосходительству.
Именно этого и дожидалась Шарлотта.
Замершая в кресле старуха встрепенулась. Обтянутые желтой пергаментной кожей руки на мгновение испуганно сжали подлокотники кресла. В следующее мгновение Ее превосходительство довольно бесцеремонно скинула свою любимицу на пол.
— Брысь! — отчетливо произнесла Ее превосходительство.
Оберлейтенант Фриз поразилась. За те три года, что она служила адъютантом рейхсфюрера, ей ни разу не приходилось видеть, чтобы Ее превосходительство так грубо обходилась со своей любимой кошкой. «Она сильно не в духе», — подумала Шарлотта.
— Простите, рейхсфюрер, — она все-таки решилась воспользоваться моментом, чтобы напомнить Ее превосходительству о своем присутствии. — Я не уследила за Нефертити.
Старуха слегка повернула голову и едва слышно щелкнула пальцами. Это был знак подойти ближе.
— Я слышала, как вы звали кошку, оберлейтенант, — произнесла Ее превосходительство сухим, чуть хрипловатым голосом. — Подозреваю, что вы сделали это нарочно.
Шарлотта вытянулась перед рейхсфюрером, изо всех сил прижав руки к бокам. Ей хотелось провалиться сквозь землю со стыда.
— Вы, верно, думали, что я спала, — ядовито проговорила старуха. — Когда человеку девяносто пять лет, он может себе позволить немножко вздремнуть, так ведь? Так вот, оберлейтенант, вы ошиблись. Я не спала. Я размышляла.
— Я виновата, рейхсфюрер, — выдавила из себя Шарлотта. — Я хотела спросить вас об этой точке на экране, но боялась побеспокоить.
Она почувствовала, что краснеет. Старуха смотрела на нее с надменной ухмылкой.
— Об этой точке? И что же вы хотели спросить, оберлейтенант?
Фриз собралась с духом.
— Что это, рейхсфюрер? Почему этот объект движется прямо на нас? Он представляет собой угрозу?
Прежде чем ответить, рейхсфюрер СС Мария фон Белов выдержала долгую паузу.
— Это они, — произнесла она, наконец, ровным, не выражающим никаких эмоций голосом. — Люди из пророчества. Они идут!
2
Мария фон Белов не обманывала своего адъютанта. Она действительно не спала — просто ее подхватили и унесли вдаль воспоминания. Чем старше становится человек, тем большую власть имеет над ним прошлое. Мария фон Белов поняла это уже давно — поняла, и сделала вид, что смирилась с таким положением вещей. Так было проще жить. Когда тебе через несколько лет стукнет сто, очень ясно понимаешь, что все, что у тебя осталось — это картинки прожитой жизни, более или менее яркие.
Но в отличие от большинства стариков и старух на этой планете, Мария фон Белов была убеждена, что ее игра с безжалостным временем еще не окончена. У нее имелась великая цель, и сейчас эта цель была близка, как никогда.
Цель сама приближалась к ней, медленно, как сонная осенняя муха, сползая вниз по экрану визора.
«Это угроза?» — с плохо скрываемой дрожью в голосе спросила молоденькая дурочка Фриз. Что ей можно было на это ответить? Да, угроза, самая страшная из всех, с которыми сталкивался до сих пор Ледяной Рейх. И в то же время — надежда. Пророчество должно было исполнится, рано или поздно, и ей очень повезло, что оно исполняется при ее жизни. Выходит, не зря она похоронила себя подо льдами Арктики на эти невыносимо долгие, бесконечные шестьдесят четыре года. Тогда, в апреле сорок пятого, Мария фон Белов сделала безумную, рискованную ставку с почти нулевыми шансами на выигрыш. Сколько раз с тех пор она проклинала свой выбор — конечно, только наедине с собой, чтобы никто не видел, как невозмутимый рейхсфюрер СС скрипит зубами и плачет от бессилия. Монотонно текли годы, с годами проходила молодость, увядала красота. Впрочем, время было снисходительным к Марии — полярный холод ли тому причиной или что-то иное, но красота долго не покидала рейхсфюрера. В пятьдесят восьмом, когда американцы выжгли ядерными зарядами Новую Швабию, и надежда на возрождение Четвертого Рейха почти угасла, Мария уступила настойчивым ухаживаниям Ганса Каммлера и вышла за него замуж. Ей к этому моменту уже исполнилось сорок четыре года, но она все еще была красавицей. У них с Каммлером даже родились дети — Эльза и Брунгильда. Брунгильду во время Игр Валькирий разорвал взбесившийся белый медведь, а вот Эльза оказалась умницей и подарила Марии троих внучек. Все трое служат нынче в охране Ближнего периметра, успешно двигаются вверх по карьерной лестнице, исправно рожают Марии правнучек. Казалось бы, чего еще желать доброй арийской женщине? Сиди в уютном кресле-качалке, вяжи чулки. Забудь о том, что когда-то ты стояла у шарнира времени, как любил говорить фюрер. О том, что в твоих руках были сосредоточены силы, способные изменить лицо мира и ход истории. О том, что когда-то именно ты была избрана для того, чтобы спасти Рейх и самого фюрера. О том, что ты была чертовски молодой, ослепительно красивой и дьявольски могущественной. Грей старые косточки у камина, возись с правнучками!
Нет, это не для Марии фон Белов!
Она могла бы править миром, а вместо этого правит затерянной в снегах подледной деревней с населением в четыре тысячи человек. Да, здесь на нее смотрят, как на бога, особенно после того, как она спасла Туле от атаки Черных Торпед, но что такое любовь четырех тысяч по сравнению с обожанием шести миллиардов? Или сколько там нынче людишек наплодилось в Большом мире?
Но Мария фон Белов всегда умела ждать.
Она прождала шестьдесят четыре года. Бессчетное количество раз теряя надежду и вновь ее обретая. Возможно, вера уже давно оставила бы ее, если бы не запавшие в душу слова пророчества, произнесенного безумной жрицей в пещерном Кавказском храме. «Орел улетит от своего хозяина, и Воин Черного Солнца будет повержен врагами, чтобы восстать от вечного сна во льдах Гипербореи. И случится так, что враги сами придут к нему и принесут Орла. Когда же вернется Орел, Черное Солнце вновь взойдет над миром, и два Солнца засияют в небесах. И ты, Белая Дева, будешь той, кому суждено вложить Орла в хладную руку спящего Воина».
Кровь капала с рук безумной жрицы, падая в только что поглотившую свою жертву бездну. Окружавшая ее тьма казалась живой — невероятно древней, но живой обитательницей подземных нор, сплетавшихся в бесконечный подгорный лабиринт. Слова, которые она произносила, были ужасны, они предвещали гибель Рейха и самого фюрера, в них нельзя было верить, но Мария фон Белов в них поверила. И когда первая часть пророчества сбылась, она сделала свой выбор и последовала за фюрером в ледяную могилу, чтобы дождаться возвращения Орла.
Она хорошо помнила день, когда подводные лодки, спрятанные адмиралом Деницем в норвежском фьорде Кристиансанд, уходили в свой последний поход. Было холодно и ветрено, с серых норвежских небес сыпал мелкий, промозглый дождь. Флотилия вышла из фьорда и начала погружение. Мария фон Белов, за неделю до того произведенная Адольфом Гитлером в рейхсфюреры СС, стояла на мостике и смотрела на тающие в туманной дымке очертания гор. Капитан настойчиво просил ее спуститься в рубку, но она упрямо стояла и смотрела в сторону удаляющегося берега, пока вода не забурлила у самых ее ног. Последнее, что она увидела — это блестящий, будто отполированный, бок горы, мелькнувший в разрыве облаков.
С тех пор Мария фон Белов никогда больше не видела землю, если, конечно, не считать землей ледовый панцирь, скрывавший от посторонних глаз «Ultima Thule».
В августе 1943 года, как раз в то время, когда Мария, выполняя приказ фюрера, искала на Кавказе тайные хранилища артефактов, обладающих аномальными свойствами, капитан подводной лодки U332 Карл Штарк, совершавший подледный переход от Шпицбергена до Русской Арктики, случайно отклонился от курса и обнаружил на дне Ледовитого океана странное сооружение. Оно было похоже на глубоко ушедший в грунт донжон средневекового замка, сложенный из черного камня. Сооружение находилось на относительно небольшой глубине, на склоне давно уснувшего подводного вулкана.
Штарк, будучи по натуре скорее романтиком, чем твердолобым службистом, не пожалел времени на изучение неожиданной находки. Двое матросов в тяжелых водолазных костюмах вышли из лодки и тщательно обследовали сооружение в поисках дверей или каких-либо других отверстий, позволяющих проникнуть внутрь. Ничего подобного им, впрочем, обнаружить не удалось. Более того, когда они попытались просверлить черную породу пневматическим буром, их отбросило назад какой-то мягкой, но непреодолимой силой. С большим трудом водолазы смогли взять пробы грунта на некотором удалении от «донжона». Пришлось Штарку довольствоваться снятой специальной водонепроницаемой кинокамерой пленкой да любительскими рисунками, сделанными одним из его лейтенантов.
По возвращении в Киль Штарк доложил о своей находке командованию. Спустя два дня его навестили два высоких чина СС, состоящих в организации «Аненербе», изъяли пленку и рисунки и убедительно попросили провести с командой U332 профилактическую беседу на тему «молчание — золото».
Материалы, изъятые у Штарка, попали на стол к генеральному секретарю «Аненербе» Вольфраму Зиверсу. Зиверс подчинялся рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру, но фактически играл в собственную игру. Правой рукой Вольфрама Зиверса была двадцатидевятилетняя Мария фон Белов, адъютант Адольфа Гитлера, носившая тогда звание штандартенфюрера СС.
Драматические события, разыгравшиеся в ставке «Вервольф», привели к тому, что Мария фон Белов увидела пленку Штарка только зимой сорок третьего года. Она сразу же поняла, что за сооружение нашел капитан подлодки U332 на дне Северного Ледовитого океана — это была потерянная Седьмая Башня Сатаны, которую, по словам безумной жрицы, ангелы поразили молниями и низринули в морскую пучину.
Фюрер к этому моменту пребывал в полнейшей прострации из-за потери Орла и событий под Сталинградом. Заставить его принять решение бросить значительные силы на изучение таящейся под водой Черной Башни было чертовски трудной задачей, но Мария справилась с ней. Весной сорок четвертого к Северному полюсу отправилась экспедиция, капитаном которой был назначен повышенный в звании Карл Штарк, а руководителем — молодой амбициозный генерал Ганс Каммлер, курировавший разработку сверхсекретного «оружия возмездия». Экспедиция вернулась через месяц, сделав поразительное открытие. В склоне подводного вулкана, на котором стояла башня, был обнаружен просторный туннель, явно рукотворного происхождения. Одна из подводных лодок экспедиции прошла по нему и оказалась в гигантской пещере, представлявшей собой карман с воздушным пузырем. Свод пещеры практически упирался в ледяной панцирь, но уровень воды в ней каким-то невероятным образом был гораздо ниже уровня моря. Более того, температура воды во «внутреннем озере» оказалась существенно выше, чем в окружающем вулкан океане — около пятнадцати градусов тепла. Соответственно, воздух внутри пещеры тоже был гораздо теплее. А главное, склоны вулкана были буквально изрыты туннелями и ходами, которые не стоило большого труда превратить в помещения для будущей базы.
Идея создания военных баз на полюсах — Северном и Южном — принадлежала Герману Герингу. Еще в тридцать восьмом году он отправил большую экспедицию в Антарктиду, заложив, таким образом, фундамент для будущей Новой Швабии. Базы Новой Швабии строили в природных подземных полостях горного хребта, пересекавшего Землю Королевы Мод. Проблема с Арктикой заключалась в том, что таких хребтов там не было — сплошной лед и вода. Попытки построить большую базу в Гренландии уже после начала войны окончились ничем, поскольку подводные лодки не могли транспортировать громоздкое горнопроходческое оборудование, необходимое для того, чтобы пробить в толще ледников глубокие туннели.
Находка Штарка и Каммлера кардинально изменила ситуацию. Заручившись поддержкой Марии фон Белов, Каммлер сумел выбить у фюрера финансирование, необходимое для строительства базы в огромной пещере подводного арктического вулкана. Саму Марию в тот момент куда больше волновала возможность проникнуть в Седьмую Башню, но активность Каммлера этому не мешала, скорее, наоборот. Каммлер, который вообще привык действовать с размахом, послал на строительство подводной базы пять тысяч самых крепких заключенных из Освенцима и Майданека. Подводные лодки XXI серии безостановочно курсировали между Килем и Туле, как назвали подводный арктический вулкан. Заключенные гибли сотнями, их трупы выбрасывали на лед, где они тут же становились добычей огромных свирепых белых медведей. Но размах Каммлера сделал свое дело: к апрелю сорок пятого база «Ultima Thule» была построена.
К этому моменту Ганс Каммлер, замкнувший на себя половину финансовых потоков Рейха, действовал уже без оглядки на свое бывшее начальство. Он приказал перевезти на арктическую базу образцы новейшего вооружения, всю техническую документацию и лучших специалистов. Все это было доставлено в обстановке глубочайшей секретности с подземных заводов Силезии и Богемии, погружено на подводные лодки флотилии, которой командовал Карл Штарк, и спрятано в пещерах Туле. С нового аэродрома Люфтваффе под Осло каждый день взлетали огромные «Мессершмиты-264» и «Хенкели-177», направлявшиеся в район арктической базы. Самолеты эти были оснащены отнюдь не бомбами, а металлическими контейнерами с продуктами, теплыми вещами, оборудованием, оружием — всем, что могло бы пригодиться для длительного автономного существования. Снабжение Туле продолжалось до последних дней Третьего Рейха, когда русские войска уже стояли перед самыми воротами Рейхсканцелярии, а танкисты генерала Пат-тона рвались к опустевшим подземным цехам чешских и тюрингских оружейных заводов. В последние дни апреля один из экспериментальных самолетов Люфтваффе, покрытие которого было невидимым для радаров союзников, вылетел из Берлина в Норвегию. На борту самолета находились Ганс Каммлер, Мария фон Белов и металлический контейнер, соединенный с мощным электрогенератором.
Самолет благополучно приземлился на аэродроме под Осло, откуда груз в сопровождении усиленного конвоя отвезли во фьорд Кристиансанд. И последняя подводная флотилия Третьего Рейха ушла на север, к сокрытой среди льдов базе «Ultima Thule».
— Проводите меня в Усыпальницу, оберлейтенант, — скомандовала Мария фон Белов. — Мне нужно побыть наедине с фюрером.
Шарлотта Фриз мгновенно оказалась рядом. Мария схватила ее за мускулистое плечо, ощутив, как под тонкой тканью кителя перекатываются стальные мышцы. Оберлейтенант осторожно потянула ее из кресла. Мария весила не больше сорока килограммов, и такой сильной девушке, как Фриз, ничего не стоило поставить ее на ноги, как куклу, но субординация требовала, чтобы вся операция проводилась как можно более деликатно. Хихикнув про себя, Мария фон Белов выпрямилась во весь рост. Когда-то она гордилась тем, что была самой рослой из всех приближенных к фюреру женщин. Но время безжалостно. Оно медленно обгладывает кости еще живого тела, съедая сантиметр за сантиметром. Из былой статной и высокой красавицы рейхсфюрер фон Белов превратилась в маленькую высохшую старушку с буклями белых, как снег, волос. Но огонь, который горел в ее прозрачных, как весенний лед, глазах, был все тем же, что и шестьдесят четыре года назад.
— Осторожно, — ворчливо произнесла Мария, с удовольствием опираясь на сильную руку Шарлотты. — Не так быстро, оберлейтенант, мне уже не двадцать три года, и я не могу носиться с вашей скоростью.
«Ничего, — подумала она, — если пророчество исполнится, я еще всех вас удивлю, глупые девчонки!»
Оберлейтенант осторожно подвела ее к стальной бронеплите, закрывающей вход в шахту лифта. Мария фон Белов протянула тонкую руку и дотронулась своим кольцом «Мертвая Голова» до выдавленного в металле углубления. Раздался щелчок, и бронеплита поползла в сторону.
Это все были любимые игрушки Каммлера — перстни с неистощимым электрическим зарядом, сенсорные панели, реагирующие на отпечатки пальцев, фотоэлементы, сканирующие сетчатку глаза. Что-то придумывали его яйцеголовые умники, что-то он через своих агентов воровал в Большом мире. Проживи покойный муж Марии фон Белов лет на двадцать подольше, у каждой сопливой девчонки из Отрядов Амазонок был бы свой ноутбук и коммуникатор.
Мария не одобряла технических новшеств. Спору нет, иногда они бывали необходимы… но фон Белов слишком долго была связана с настоящей магией, чтобы преклоняться перед технологиями.
Тем не менее, следовало признать, что фюрера хранили именно технологии. Разработанная доктором Хиртом методика мгновенной заморозки позволила погрузить Гитлера в ледяной сон, который мог длиться неограниченно долгое время — пока работают генераторы. Десятки подопытных заключенных Маутхаузена и Дахау, ставшие пациентами доктора Хирта, могли бы гордиться тем, что их страдания были не напрасны — это была цена, которую пришлось заплатить за будущее воскрешение фюрера. Хирт угробил массу народу, прежде чем нащупал свой метод безопасной заморозки. К апрелю сорок пятого метод был многократно опробован на добровольцах из вермахта, каждого из которых удалось благополучно вернуть к жизни.
Фюрер согласился на операцию не без колебаний. Последние месяцы перед падением Берлина он чувствовал
В конце концов Гитлер согласился. Мария сама ввела ему в вену специальный препарат, разработанный Хиртом — он изменял вязкость крови, не позволяя ей застывать острыми, разрывающими сосуды, кристаллами. Фюреру немедленно стало плохо, у него поднялась температура, он начал заговариваться. Тогда фон Белов сделала ему еще одну инъекцию, на этот раз — сильнодействующего снотворного. Уснувшего Гитлера отнесли в лабораторию, где уже стоял контейнер для мгновенной заморозки. Мария поцеловала фюрера в губы и закрыла прозрачную крышку контейнера. Спустя минуту Гитлер превратился в застывшую ледяную статую. В бункере остался его двойник, бывший сутенер из Гамбурга Пауль Цоссен. Позже, читая доставленные из Большого мира материалы, описывавшие «смерть» фюрера, фон Белов испытывала странное удовлетворение от того, что эта выскочка Ева Браун перед самоубийством обвенчалась с ничтожеством вроде Цоссена. Однако это было давно, еще в ту пору, когда она помнила, что такое ревность.
Все это время Гитлер был здесь, рядом с ней. Один из официальных титулов фон Белов звучал как «Хранительница Усыпальницы». Металлический контейнер с прозрачной крышкой покоился в бронированной пещере на глубине двухсот метров под уровнем Внутреннего озера. Он был подключен к четырем генераторам, два из которых работали на геотермальной энергии, третий питался от гидроэлектростанции, построенной на озере, а четвертый использовал в качестве силовой установки кинетические роторы Шаубергера. Усыпальница была фактически неуязвима — ее могло уничтожить разве что прямое попадание водородной бомбы. Но Мария фон Белов верила, что фюрер может быть в безопасности только пока она рядом с ним. Возможно, эта вера и дала ей силы дожить до девяноста пяти лет. Вера, ну и чудо-препараты доктора Джелиба, конечно. Тибетский кудесник был одним из немногих обитателей бункера Гитлера, посвященного в тайну Туле. Как удачно, что Марии фон Белов удалось уговорить Каммлера взять тибетца с собой! Если бы Каммлер, с его недоверием к магии, не отказывался бы принимать порошки Джелиба, может быть, был бы жив до сих пор…
Лифт плавно скользнул в двухсотметровую пропасть. Когда падение прекратилось, Мария фон Белов решительно оттолкнула от себя Шарлотту Фриз и ступила на каменный пол Усыпальницы.
— Подождите меня здесь, оберлейтенант, — велела она. — Если понадобитесь, я вас позову.
Она не хотела, чтобы кто-то посторонний присутствовал при ее свидании с фюрером. Это было слишком личное, слишком важное.
Идти самой было трудновато. Мария фон Белов оперлась на сырую каменную стену шахты и, потихоньку переставляя ноги, двинулась туда, где под специальным бронеколпаком стоял контейнер с телом великого фюрера германской нации.
Всего каких-то двадцать шагов, а она устала так, будто ей пришлось пробежать двадцать километров.
«Ничего, — приободрила себя Мария фон Белов. — Скоро все изменится. Мы вернем себе принадлежащее нам по праву, мы заберем предметы у тех, кто недостоин ими владеть, и войдем в Черную Башню. А там я обязательно найду средство вернуть себе молодость и красоту. И тогда станет окончательно ясно, что я не зря обрекла себя на это шестидесятичетырехлетнее заключение среди льдов!»
Она добралась до бронеколпака, открыла перстнем дверцу, вошла и включила освещение. Мертвенные голубоватые лучи падали на толстое стекло крышки контейнера, лицо фюрера в их свете казалось заострившимся и мертвым.
— Я знаю, что вы живы, мой фюрер, — тихо произнесла Мария фон Белов. — Вы ждете своего часа. Я пришла сказать, что час уже почти наступил. Наши враги идут сюда в надежде обрести древние тайны и несокрушимое могущество, но их ждет тяжелое разочарование. Вместо того, чтобы получить новые предметы, они потеряют и то, что у них есть. Но главное, мой фюрер, у них с собою Орел!
Это ей почудилось, или жесткая щеточка усов, покрытая инеем, действительно едва заметно дернулась при этих словах? Почудилось, конечно — внутри ящика температура минус шестьдесят градусов.
— Они идут, мой фюрер! — голос Марии фон Белов окреп и зазвенел под сводами бронеколпака. — Они идут и несут нам Орла! Справедливость будет восстановлена, мой фюрер! Орел вернется, и я вложу его в вашу руку. И Воин Черного Солнца восстанет из снегов Гипербореи, чтобы основать Четвертый Рейх!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Автономный поход
Июль 2009 года, Арктика. Земля Вилъчека, архипелаг Франца-Иосифа.Борт станции «Земля-2»
Незаходящее арктическое солнце освещало дикие прибрежные скалы, зеленеющую тундру, ледники на далеких горах, суровые холодные воды Северного Ледовитого океана. Галечная отмель в километре от станции темнела от туш сивучей, облюбовавших ее для своего лежбища. В воздухе стоял несмолкаемый птичий крик: кайры, моевки и белые чайки висели над утесами живым облаком.
Белая лакированная капсула терраформирующей станции, украшенная серебристым двуглавым орлом, медленно двигалась по заснеженной Земле Вильчека. Сутки назад станция покинула борт ледокола «Россия» и теперь прокладывала свой первый маршрут по снежной пустыне. Над ней, на высоте нескольких сот метров, барражировал вертолет МИ-8, выкрашенный в ярко-желтый цвет.
— Говорит борт 16, — сказал в микрофон один из пилотов. — Докладывает командир экипажа майор Гусев. «Земля-2» следует в заданном направлении с расчетной скоростью. Подтвердите приказ о прекращении наблюдения.
В динамике что-то неразборчиво прохрипело.
— Все, — сказал командир экипажа, оборачиваясь ко второму пилоту. — Возвращаемся на базу.
Ми-8, сделав круг над неспешно пробирающейся по каменистому острову «Землей-2», повернул к югу, туда, где скрытый невысокой горной грядой застыл в ожидании огромный атомный ледокол «Россия».
— Рисковые мужики, — проворчал второй пилот, бросив взгляд на удаляющуюся станцию. — Столько больших шишек — и все на одном корыте.
— Это корыто понадежнее ледокола будет, — усмехнулся Гусев. — Я слышал, его специально для освоения Луны сделали.
— Может, Марса?
— Нет, Луны. Поэтому ее в Арктике и обкатывают. Здесь ландшафт похож. Правда, на Луне снега нет.
— И воды, — хмыкнул второй пилот. — А так, один в один — Арктика.
Пилоты Ми-8 очень удивились бы, узнав, что в это же время на борту «Земли-2» обсуждали ту же самую проблему. Собравшиеся на верхней палубе участники экспедиции любовались суровыми пейзажами Земли Франца-Иосифа и вполголоса обменивались впечатлениями.
— А почему наше, так сказать, автономное плавание начинается именно отсюда? — спросил, раскрывая свой блокнот, писатель Журавлев-Синицын. Он, наконец, вспомнил, что отправился в экспедицию не только для того, чтобы уничтожать запасы черного рома. — Ведь ледокол, насколько я понимаю, может доплыть до самого Северного полюса?
— На островах Франца-Иосифа лунный ландшафт — с кратерами, возвышенностями и глубокими разломами, — пояснил Арсений Ковалев. — Он идеально подходит для первого тестирования «Земли-2». Ведь вы наверняка знаете, что станция создавалась для работы на Луне.
— Конечно, конечно, — важно кивнул писатель. — Я же говорил тебе, Жанночка, что это не просто увеселительная прогулка! Значит, мы пройдем прямо до полюса на этой станции? Что ж, неплохо. Места, конечно, меньше, чем на ледоколе, зато интерьеры гораздо современнее…
Андрей Гумилев наблюдал за теми же пейзажами из капитанской рубки, всю переднюю стену которой занимало огромное панорамное окно из сверхпрочного стекла. Андрею это напомнило его кабинет на последнем этаже московского небоскреба, только там за стеклом растекалось серое московское небо. Белый цвет был куда лучше. Он наполнял радостью и чувством великого и свершившегося. Чувством победы, надежды, удачи, огромным пройденным этапом, за которым следует новый этап, еще более глобальный и невероятный. Ради этого чувства Андрей готов был рисковать, вкладывать деньги и совершать самые безумные поступки. Не верьте тем, кто говорит, что рискует и побеждает ради чего-то. Для этих людей просто невозможно не рисковать и не побеждать. Кто-то находит себя на войне, кто-то в спорте. Андрей же замахнулся на создание новой Земли.
Он обернулся на сидевших в кресле Марго и Марусю. Точнее, сидела одна Марго, а Маруся забралась к ней на колени и прижалась к няне, обхватив ее шею маленькими ручками.
— В одной белой-белой Арктике, белым-белым днем, на белой-белой льдине…
Теперь Андрей внимательно следил за Марусей. Дочка слушала Марго, затаив дыхание и широко раскрыв рот.
— В белой-белой берлоге… — продолжала Марго, постепенно делая паузы между словами все больше, — жил белый-белый… Медведь!
Маруся вздрогнула от неожиданности. На какое-то мгновение ее брови взлетели вверх, губы задрожали, и казалось, что она вот-вот расплачется.
— Который ел, — как ни в чем не бывало продолжила Марго, — белый-белый…
— Снег? — удивилась Маруся. Любопытство взяло верх над страхом.
— Пломбир!
На губах Маруси заиграла неуверенная улыбка.
— Посыпанный… белым-белым…
— Шоколадом? — осторожно спросила Маруся.
Андрей улыбнулся.
— Хочешь пломбир с шоколадом?
— С медведем!
— А вот, кстати, и медведь! — Марго показала куда-то пальцем и Маруся мгновенно забыла про шоколад и завертелась у нее на коленях, отыскивая глазами медведя.
— Вон, видишь? Кусок льда, похожий на медведя. Спина, голова, приподнятая передняя лапа…
Удивительно, как Марго удается ладить с детьми. Своих у нее нет, братьев и сестер тоже… Андрей испытывал странное чувство нежности, обожания и счастья обладания этой красивой девушкой. Она была так не похожа на Еву, что уживалась в его сердце рядом с ней. Никогда раньше Андрей не понимал, как можно любить двух женщин одновременно, но сейчас это казалось чем-то самим собой разумеющимся. Возможно, это было неправильно и некрасиво по отношению к пропавшей жене. Возможно, это было просто ужасно, по отношению к ней, но ведь Маруся тоже любит их обеих. И маму. И Марго…
— А это котик!
— Где котик?
Маруся ткнула пальцем в окно. Марго прищурилась, пытаясь разглядеть животное.
— И правда, похож!
— Какой же это котик? — втянулся в игру Андрей.
Маруся с возмущением посмотрела на папу.
— Папа, ты что, не видишь?
Андрей сделал серьезное лицо.
— Но это бегемот.
— БЕГЕМОТ? — глаза маленькой девочки округлились.
— Андрей Львович?
Андрей обернулся. За его спиной стояла Надежда Алферова.
— Надя, вы видите бегемота? — невозмутимо спросил ее Андрей.
— Котика! — мгновенно выпалила Маруся.
Алферова смутилась. Она была слишком правильной и серьезной для того чтобы с ходу втягиваться в детские игры.
— Извините?
— Вы бы улыбнулись хоть раз?
Теперь в глазах Надежды появился испуг. Андрей рассмеялся.
— Простите!
— Прислали первые отчеты… — Алферова протянула Андрею аккуратную белую папку. — Я подумала, вам может быть интересно…
— Да, конечно… спасибо.
Андрей раскрыл папку и пролистнул несколько страниц.
— Давай, побегай! А то у меня ножки устали.
Марго помогла Марусе слезть с коленок и та сейчас же прилипла к стеклу панорамного окна.
Андрей оторвался от бумаг и посмотрел в ее сторону. Он вдруг ясно вспомнил, как Маруся прижималась носиком к прозрачной стене кабинки сингапурского колеса обозрения, когда ему показалось, что она сейчас упадет в бездну.
— По-моему она в тебя влюблена. — Марго протянула руку и слегка ущипнула Андрея за плечо.
— Я же ее папа!
— Алферовой? — Марго хитро прищурилась.
— Ты про… — Андрей, понизив голос и кивнул в сторону пульта управления, за которым стояла Надежда.
Марго кивнула.
— Да ты с ума сошла!
— Точно говорю.
— Умеешь читать мысли?
— Влюбленный взгляд женщины может не заметить только мужчина, в которого она влюблена, — усмехнулась Марго, — а другая женщина его заметит сразу.
— Не другая, а ревнивая, — поправил Андрей.
— Ну… тут есть к чему ревновать. Она красотка.
— Не отрицаю, — охотно согласился Андрей.
— Ты правда так считаешь?
— Что она красотка? Ты сама это только что сказала.
— Да, но она не настолько красотка, чтобы…
— Чтобы что?
Андрей развеселился. Марго неожиданно превратилась в девчонку, застигнутую врасплох. Ее глаза заблестели, а на щеках появились розовые пятна.
— Это не смешно, — наконец выговорила Марго.
— Это ужасно смешно, — не согласился Андрей, — Хочешь пломбир с шоколадом?
— Я хочу! — внезапно отозвалась Маруся.
— Ушки на макушке! — потрепала ее по волосам Марго — идем, я тебе сделаю.
— А мне?
— А тебе — по губе! — весело огрызнулась Марго, взяла за руку Марусю и пошла по направлению к лестнице.
Андрей обернулся и поймал взгляд Надеждой Алферовой. Что ж, Марго, похоже, была права…
Гусеничные шасси станции мягко скользили по острову, плавно преодолевая снежные барханы и оставляя за собой исполосованную следами траков белую пустыню. Чтобы обойти небольшую горную гряду, выросшую из пелены тумана прямо перед станцией, Надежда Алферова направила «Землю-2» в сторону побережья, и вскоре все собравшиеся на верхней палубе вновь увидели перед собой свинцовые воды Северного Ледовитого океана.
— Опять море, — воскликнула подруга писателя Жанна. — Но ты же говорил, что мы теперь пойдем до полюса? Нам что, придется возвращаться к кораблю?
Писатель растерянно пожал плечами. Видно было, что он и сам не очень хорошо понимает, как будут развиваться дальнейшие события.
— Не волнуйтесь, мадемуазель, — улыбнулся Арсений Ковалев. — Станция «Земля-2» прекрасно подготовлена для передвижения во всех средах. Она может ездить по земле, летать по воздуху, плавать по морю и даже погружаться в океанские глубины. Так что нам предстоит увлекательная морская прогулка.
— А предусмотрена ли на этой вашей станции система защиты от морской болезни? — поинтересовался Михаил Белении. Олигарх держал в руках бокал со свежевыжатым грейпфрутовым соком. — У меня на яхте такая есть, это чрезвычайно удобно.
— Да, разумеется, — поспешил успокоить его Ковалев. — Станция оснащена системой Anti Rolling Gyro, в центре ее корпуса находится массивный гироскоп. Когда начинается шторм, электрический мотор вращается в сторону, обратную ходу яхты, таким образом, векторы волнового движения нейтрализуют друг друга, и пассажиры станции не испытывают никаких неприятных ощущений…
— Ага, — довольно сказал Белении, — у нас, яхтсменов, это называется «вернуться на ровный киль». Что ж, похвальная предусмотрительность.
— А вы сами управляете яхтой? — приоткрыла ротик подруга писателя. — В открытом море, в шторм? Это же ужасно романтично!
— Деточка, — усмехнулся Белении, — моя яхта побольше этой станции.
— Ой! — Жанна дернула Журавлева-Синицына за рукав. — Видишь, котик, какие бывают яхты! Не то, что посудина, на которой мы в прошлом году путешествовали по греческим островам! А ты еще говорил, что она ужасно дорогая!
Писатель заметно сконфузился и поспешил сменить тему.
— Было бы неплохо выйти на лед и поохотиться на белых медведей, — проговорил он, ища поддержки у Ковалева. — А потом устроить экзотический пикник между скал. Жареная на углях медвежатина, а?
— Вообще-то охота на белых медведей у нас в стране запрещена, — помрачнел Ковалев. — Они занесены в Красную книгу, и их поголовье неуклонно сокращается… А наш капитан чрезвычайно принципиальный офицер.
— Ерунда, — фыркнул Белении. — Как известно, суровость законов в России компенсируется необязательностью их исполнения. Стоит выписать нашему капитану чек на приличную сумму, и он, то есть она, закроет глаза и на Красную книгу, и на белых медведей. Поддерживаю идею насчет охоты! Кстати, давно пора опробовать мой новый африканский штуцер. Я планировал пострелять из него гиппопотамов в Танзании, но арктические медведи ничуть не хуже.
— Если вы договоритесь с капитаном Алферовой, — развел руками Ковалев, — я лично противиться не стану.
Надежда Алферова склонилась над пультом управления и, казалось, не обращала внимания на то, что происходит в рубке. Но стоило Гумилеву направиться к выходу, капитан тут же оторвалась от своего занятия, как будто все время следила за тем, что делает Андрей. Заметив это, он улыбнулся и направился в ее сторону.
— Ну, что скажете? — сказал он, для того, чтобы как-то начать разговор.
— Я же показывала вам отчеты…
— Ну, я думал, может у вас есть свое личное мнение?
— Все хорошо.
— Вам нравится?
— Станция прекрасная, — на губах Алферовой заиграла легкая улыбка.
— Всего лишь?
— Для меня большая честь…
— Надя… Вы можете разговаривать со мной, как с обычным человеком.
— Спасибо.
Надежда задумалась и ее рука, лежащая на пульте, мягко скользнула по кнопкам кончиками пальцев, словно она гладила какое-то гигантское животное.
— Для меня тоже большая честь, что вы согласились сопровождать нас в этом путешествии.
— Это работа, — буднично ответила Надя и убрала руку с пульта.
— Но вы могли отказаться.
— Не могла, — еще более спокойно ответила она. — Я на службе.
— А можно вопрос личного характера?
Было видно, как она напряглась, но кивком головы дала согласие.
— Кто это чудовище, что затащило такую молодую и красивую женщину на службу и превратило маленькую Герду в Снежную Королеву?
Теперь Надя улыбнулась смелее, и Андрей отметил, что так она выглядит еще прекрасней.
— Я люблю свою Родину, — сказала Надя.
Андрей тоже любил свою Родину, но ответ настолько обескуражил его, что он только рассмеялся и отошел в сторону. Что это было? Шутка или искренний патриотизм, который свойственен юным благородным девицам? И почему она так улыбнулась, впервые, кажется, за все время их знакомства. Не хотела говорить на эту тему? Пыталась отделаться от навязчивого поклонника? А если так, то права ли Марго, заподозрившая ее в пылкой влюбленности?
Неожиданный отпор, который дала Андрею Надежда, лишь разбудил еще больший интерес. Алферова ему действительно нравилась. Высокая, статная, с идеальной осанкой и отличной фигурой, Надежда вряд ли могла оставить равнодушным любого нормального мужчину.
— На всех не женишься, — тихо проговорил Андрей сам себе, вздохнул и направился к лестнице.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Мясо с кровью
Июль 2009 года, Арктика. Остров Рудольфа, Земля Франца-Иосифа.Борт станции «Земля-2»
К вечеру станция успешно преодолела пролив и миновала несколько крохотных островков, называемых Комсомольскими. К вечеру она должна была выйти к небольшому, всего десять километров в поперечнике, острову Рудольфа. Это была самая северная территория России и одновременно самая северная точка Европы. Оттуда ей предстояло продолжить свой путь к полюсу Пока же перед ней лежал гористый, покрытый вечными льдами остров Винер-Чейштад.
На пути станции встала скалистая гряда в несколько сот метров высотой. Выглядела она устрашающе: кривые каменные клыки торчали изо льда, и их острые вершины вспарывали тяжелые снеговые тучи. Чтобы преодолеть такое препятствие, «Земле-2» нужно было подняться в воздух или совершить обходной маневр.
Фрам просчитал оба варианта и предложил перелететь гряду. Путь по льдам в обход скал занял бы слишком много времени. А прыжок через хребет сократил бы дорогу часов на десять.
Алферова запустила программу трансформации силовой установки станции. Это заняло всего несколько минут. Опорные стойки усилились специальными амортизаторами, в днище станции открылись сопла реактивных двигателей управляемой тяги, по бортам выдвинулись короткие стабилизаторы.
В рубку управления набилась толпа народа — все свободные от вахты и научных исследований члены экспедиции, а также любопытные пассажиры. Андрей, стоя рядом с Марго, разглядывал расстилавшийся за панорамным окном пейзаж. В сумерках он был куда более суров и негостеприимен, чем утром, во время перехода через Землю Вильчека.
У пульта управления стояла Алферова. Она выглядела еще более серьезной и сосредоточенной, чем обычно, и это удивительным образом делало ее еще привлекательнее. На Марго она старалась не смотреть.
— Переходим в режим полета, — Надежда нажала кнопку запуска двигателей. Ровный, свистящий гул наполнил собой рубку, пол под ногами ощутимо задрожал.
— Поехали! — весело крикнул Ковалев.
Едва заметно покачиваясь, «Земля-2» взмыла в воздух и, повинуясь воле капитана, медленно полетела вперед, одновременно набирая высоту.
— Двигатели управляемой тяги позволяют нам совершать маневры во всех плоскостях, — спокойно ведя станцию, объясняла Алферова участникам экспедиции. — «Земля-2» может зависать на одном месте, двигаться вверх, в стороны, даже назад.
На трехсотпятидесятиметровой отметке станция вошла в облака. Видимость резко снизилась, но искусственный интеллект, постоянно получающий информацию с пяти радаров, вывел на обзорный экран зеленоватую картинку компьютерной реконструкции рельефа, проплывающего в данный момент под ногами людей.
Пройдя в полутора десятках метров над вершинами скал, «Земля-2» начала снижаться. Вскоре она приземлилась на каменистом склоне. Противно заскрипели амортизаторы, компенсируя нагрузку на опорные стойки, двигатели взвыли в последний раз и смолкли.
В рубке раздались аплодисменты. Алферова оставила пульт управления, повернулась, чуть смущенно улыбаясь. Андрей снова поймал на себе ее полный скрытой тревоги взгляд.
— Почему бы нам не проделать весь путь до точки погружения по воздуху? — поинтересовался Чен.
— Это приведет к очень большому расходу энергии, а на восполнение запасов уйдет слишком много времени, — покачала головой Надежда. — Когда мы движемся по льдам, плазменные генераторы нагревают нижнюю поверхность опор и между ними и льдом создается водопаровая подушка, обеспечивающая скольжение. Это позволяет экономить до сорока процентов энергии по сравнению с тем, как если бы мы двигались на колесах или гусеницах. А в сравнении с режимом полета экономия составляет до девяноста процентов!
— Экономия, экономия… — проворчал Белении. — Всюду кризис, господа, даже в Арктике.
— По-моему, все прошло просто замечательно, — сказал, подходя к Андрею, Илюмжинов. — Есть повод отметить наш большой прыжок, как ты считаешь?
Гумилев удивленно взглянул на калмыка. Илюмжинов не производил впечатления человека, который начинает пить с самого утра.
— Отметить?
— Есть пара вопросов, которые нужно обсудить, — понизив голос, сказал Кирсан. — Может, переберемся куда-нибудь в менее людное место?
Мужчины вышли в коридор и не спеша направились к лестнице, ведущей на верхнюю палубу.
— Ты поговорил с Буниным?
— Сказать честно?
— Понял… Но поговоришь?
— Разумеется… Ты для этого меня вытащил?
Кирсан расплылся в улыбке.
— Что у тебя с Алферовой?
— Ну давай теперь еще ты…
— Она как-то странно на тебя смотрит.
— Я заметил.
— Ничего не было?
— Я только днем с ней разговаривал. Отшила меня как малолетку.
Кирсан рассмеялся.
— Возможно ее что-то тревожит, но это явно не любовь.
— Зато это круто тревожит твою подругу…
— Глаз-алмаз. Я смотрю, от тебя ничего не скроешь.
— Кстати, ты поговорил с ней?
Андрей не понял к чему весь этот разговор. Казалось, будто Илюмжинов пытается выудить какую-то информацию, но делает это очень издалека. А такие распросы Андрея здорово раздражали.
— Никакого предмета у нее нет, — сказал он сухо. — И хватит об этом.
— Ты уверен? — словно не слыша его, продолжал допытываться Илюмжинов. — Может быть, какой-то кулон, или брошка… С другой стороны, если бы она его снимала, то глаза у нее снова приобретали естественный цвет… скажи, ты ничего такого не замечал?
— Кирсан, я не хочу это обсуждать. Предмета у нее нет, это точно. Обычные разноцветные глаза.
— Обычные… ну-ну… Я забочусь о тебе, — хитро сощурился Кирсан, — предметы бывают разные. А вдруг она умеет убивать, а ты не знаешь и спокойно живешь с ней рядом?
— Перестань параноить, — Андрей похлопал друга по плечу, — Марго и мухи не обидит. А с Алферовой я разберусь.
Беседа с Кирсаном напомнила ему про одно важное, но неприятное дело — нужно было поговорить с Буниным на счет недавнего инцидента с единорогом. Одна только мысль об этом портила ему настроение. Возможно, именно по этой причине он как мог оттягивал разговор, малодушно позволяя себе радоваться удачному началу проекта и не желая портить свою бочку меда ложкой дегтя.
Однако, как это всегда и происходит с неприятными мыслями, — чем больше ты пытаешься их прогнать, тем навязчивее они лезут в голову. Андрей откладывал эту встречу, оправдывая себя тем, что не готов, что удар надо производить четко, бить по самым больным местам, подловить в неожиданный момент, сказать правильные слова, схитрить, смухлевать, собрать информацию, но сам же понимал, что это всего лишь отговорки. В какой-то момент он даже решил плюнуть и забыть, махнуть на эту историю рукой — в конце концов, он никогда не питал иллюзий насчет подлости Бунина; и в том, что чокнутый профессор не упустит момент, чтобы заполучить предмет, не было ничего странного — очень в его духе. С другой стороны, факт того, что он использовал для этого его дочь, и предмет был украден у его друга, не позволял спустить все на тормозах. Нужно было раздавить этого подонка. Раздавить и вытащить из него всю информацию.
К счастью Бунин был у себя. Увидев Андрея, он расплылся в улыбке.
— Какие гости… Можно вас поздравить с успешным перелетом…
— Ты зачем ребенка втянул? — резко начал Андрей прямо с порога.
— Какого ребенка и во что втянул? — все еще улыбаясь, спросил Бунин.
Андрей сел за стол, напротив Бунина и посмотрел ему в глаза.
— Откуда у Маруси единорог?
— Может быть, имеет смысл спросить у Маруси?
— Она сказала, что ты попросил его забрать.
— Неожиданный поворот! — рассмеялся Бунин.
— Хочу выслушать твою версию.
— Я понятия не имею откуда у нее единорог.
— То есть, она врет?
— Можешь доказать обратное?
Такой наглости Андрей не ожидал. Почему-то он думал, что внезапное нападение испугает профессора и он, как минимум, начнет оправдываться, на чем его и можно будет подловить.
— Она не врет мне, — уверенно сказал Гумилев.
— Только не ты… Андрей. — Бунин сделал трагичное лицо и разочарованно развел руками. — Ты же такой умный человек… Я понимаю, что это твой ребенок. И у тебя прекрасная дочка, но ключевое слово «ребенок».
— Решил поговорить про детей?
— Решил напомнить про украденную ручку.
Андрей изменился в лице.
— Сколько дней назад? Пять-шесть? Что сказала Маруся? Ммм? Дядя Степан подарил?
— Да, было дело, — сухо согласился Андрей.
— Извини, что пришлось напомнить. И особенно хочу напомнить, что никто ее в воровстве не обвинил, потому что она ребенок. Об этой истории вообще никто не услышал — все осталось строго между нами…
Андрей молчал.
— Увидела красивую ручку, сунула в карман, а когда папа припер с расспросами, испугалась и соврала.
Шах и мат. Сражение было проиграно, а проигрывать Андрей не любил.
— Ты прав. Я должен извиниться.
— Она чудесная девочка. Очень смышленая, симпатичная, ее все любят, но она фантазерка.
Андрей потер висок. То, что ему напомнили не самую красивую историю, которая произошла с Марусей, было неприятно. То, что ее напомнил Бунин — было неприятно вдвойне. Но еще более противно было от уверенности в том, что Бунин врет. Умело разыгрывает козырь или, что еще более вероятно, зная, что у него теперь есть козырь, умело воспользовался им, втянув Марусю.
— Не мое дело давать советы, но если девочка украла единорога — его лучше как можно быстрее вернуть. Боюсь, Кирсану не понравится, если он узнает…
— Это действительно не твое дело.
— Да и зачем он ей, считать она еще не умеет, — усмехнулся Бунин, пропуская слова Андрея мимо ушей.
Андрей встал и направился к выходу.
— Ты, кажется, собирался извиниться? — мягко напомнил Бунин, выходя из-за стола.
Андрей остановился и некоторое время стоял, глядя перед собой и пытаясь побороть злость. Ему хотелось убить Бунина. Не потому, что он подлец, а потому, что он так ловко сделал его. Немыслимо…
— Извини.
— Да, ничего страшного! — рассмеялся Бунин. — Не стоило твоих извинений.
Этот измывательский тон только подхлестнул Андрея.
— Ты ведь врешь.
— Тебе, по-моему, понравилось извиняться… — тон Бунина резко изменился.
— А тебе, по-моему, понравилось искать себе проблемы.
— У меня нет проблем, — Бунин подошел к Андрею вплотную, — проблемы есть у тебя… Поэтому Ева от тебя и сбежала.
Этого нельзя было делать ни при каких условиях, и Андрей никогда бы не сделал того, что сделал его кулак. Бунин отлетел назад и упал, ударившись спиной о стену.
— Извини, — с брезгливостью бросил Андрей и вышел из каюты.
Когда однообразные арктические пейзажи наскучили собравшейся на верхней палубе публике, решено было перейти в кают-компанию. Там, удобно устроившись в мягких креслах, пассажиры продолжали вести разговоры о предстоящем переходе к Северному полюсу. Кто-то достал сигареты, но тут Белении щелкнул пальцами, и один из сопровождавших его «референтов», высокий жилистый татарин Рашид, принес массивный хьюмидор из испанского кедра. Олигарх щедрым жестом предложил собравшимся угощаться его сигарами, и скоро все курильщики с удовольствием дымили ароматными кубинскими Cohiba. He стала исключением и подруга Журавлева-Синицына Жанна, хотя она явно не была знакома с ритуалом курения сигар и со стороны выглядела довольно забавно.
— А вы знаете, что кубинские женщины крутят сигары прямо на своих бедрах, — с видом знатока заявила она.
— Прямо-таки на своих? — удивленно спросил Ковалев.
— Ну а на чьих же? — немедленно растерялась Жанна.
— Конечно же на бедрах своих кубинских мужчин! — с уверенностью сообщил Ковалев.
Жанна испуганно вытащила сигару изо рта и внимательно посмотрела на нее.
Белении закашлялся от смеха.
— Милый, это правда? — спросила Жанна писателя.
— Ну… В некоторых… — писатель встретился взглядом с Ковалевым, — в общем, да.
— Это такой кубинский ритуал, Жанночка. Вроде признания в любви.
— А я читала, что на своих!
— Жанна, неужели такая умная девушка как вы, читает эти дурные газеты? — казалось, что Ковалеву доставляет удовольствие подтрунивать над нелепой подружкой писателя.
— Да нет, ну что вы. Она лежала у подруги. Моя подруга очень любит газеты и покупает их все.
— Странные у вас подруги, — неожиданно строго проговорил Ковалев, чем окончательно смутил Жанну.
— Бывшие подруги, — со вздохом сказала она, — как только я узнала о том, что она читает, мы сразу же перестали общаться.
— Солнце мое, — не выдержал, наконец, писатель и взял Жанну за локоть, — не пора ли тебе спать?
— Ну почему ты всегда прогоняешь меня спать на самом интересном месте?
— Потому что иначе у тебя будут темные круги под глазами.
Жанна скривила личико и отложила сигару на край стола.
— Всем доброй ночи, — поздоровался Андрей, проходя мимо компании.
— Андрей, вы не видели профессора? — снова подала голос Жанна. Похоже она не собиралась идти спать. — Я его с самого момента погружения, то есть, отплытия… ну, то есть, как мы уехали… Ой! У вас кровь на руке!
Только сейчас Андрей обратил внимание на разбитые костяшки.
— Это я в чем-то испачкался, — улыбнулся он, слюнявя палец и оттирая кровь.
— Признавайся, кого убил? — рассмеялся захмелевший Ковалев.
— Того, кто задавал много глупых вопросов, — отшутился Гумилев.
— Понял! Молчу!
— Пойду-ка я спать, пожалуй… — Андрей взял со стола бокал с вином и выпил его одним глотком. — А то будут черные круги под глазами…
Он подмигнул Жанне и, толкнув прыснувшего от смеха Ковалева в плечо, покинул кают-компанию.
Марго трогательно свернулась в кресле, поджав ноги и положив голову на подлокотник. На полу валялась книжка. Видимо она выпала из рук, когда Марго уснула. Андрей взял плед и осторожно укрыл девушку.
— Я не сплю…
— Тогда перебирайся в кровать и спи.
— Нет, нет, нет…
Марго выпрямилась и опустила ноги на пол.
— Ты абсолютно сонная.
— Я абсолютно голодная, — улыбнулась Марго.
— Разве девочки едят по ночам?
— Только если никто не видит.
— Хорошо, я отвернусь…
— Я люблю тебя.
Андрей протянул ей руки и помог встать. Сонная Марго казалась ему еще привлекательнее, чем обычно. Припухшие веки, растрепавшиеся волосы… Андрей прижал девушку к себе и поцеловал в шею.
— Щекотно…
— Идем-ка нажарим целую гору мяса… — прошептал Андрей.
— И лопнем?
— Обязательно лопнем.
— Марго тихо рассмеялась.
— Маська давно уснула?
— Часа два как…
— Одевайся.
Марго быстро натянула свитер и тихо выскользнула из каюты. Андрей вышел за ней и остановился, словно налетев на стену. Сцена, которую он увидел, ему не понравилась.
Напротив Марго стояла Надежда. Обе женщины замерли, глядя друг на друга, и в воздухе ощущалось такое напряжение, что Андрей отчего-то почувствовал себя виноватым, словно он являлся причиной этого немого конфликта.
— Доброй ночи, — тихо поздоровался Андрей, прикрывая за собой дверь.
Надежда словно вышла из оцепенения, развернулась и пошла прочь.
— Надежда?
— Что ей было нужно?
Марго, то ли спросонья, то ли еще по какой причине, не скрывала свою злость.
— Сейчас!
Андрей быстро пошел вслед за Алферовой.
— Надя?
— Андрей! — с отчаянием выкрикнула Марго.
Непонятно почему, но сейчас Андрей понимал, что он должен поговорить с Надеждой. Возможно потому, что она хотела поговорить с ним. Возможно хотела, но не решалась. О чем-то важном. Неприятно заколотилось в груди, словно от приближающейся опасности. Андрей ускорил шаг и через несколько секунд уже схватил Алферову за руку.
— Я просто шла мимо.
— Вы хотели поговорить?
— Это потерпит до утра, правда.
— Но вы пришли ко мне ночью.
— Мне очень стыдно, простите.
— Что случилось?
— Ничего.
Теперь ее лицо было спокойно. Она взяла себя в руки.
— Давайте отойдем и вы мне все расскажете?
— Мне нечего вам сказать.
— Надя…
— Отпустите… пожалуйста., — Надежда высвободила руку. — Спокойной ночи.
Алферова быстро сбежала по лестнице. Андрей обернулся и посмотрел на Марго.
Обида навек. Прекрасное окончание дня.
— С каких пор она стала для тебя важней?
— Это работа, Марго.
— Это не работа.
— Она хочет что-то мне сказать, я же вижу.
— Внезапно начал видеть?
— Малыш, ты же умная девочка.
— Я иду спать.
— Очень тебя прошу…
— Спасибо за ужин. Было очень вкусно.
Марго скрылась за дверью.
— И тебе…
Андрей открыл дверь и вошел на кухню. Ссора с любимой девушкой еще не повод лишать себя ужина. А может быть даже наоборот.
— Не спится?
Андрей огляделся. За столом сидел седой мужчина в длинной вязаной кофте.
— Вы повар?
— А вы Гумилев.
Немного странно было общаться с незнакомым человеком, поваром, который разговаривал на равных. Андрею это скорее нравилось, чем нет, но все равно было непривычно, после всех этих льстивых «Андрей Львовичей».
— Поссорился с подругой, — зачем-то объяснил Андрей.
Повар молча встал из-за стола и только сейчас Андрей обратил внимание на неприметную рюмку с янтарной жидкостью. Уже через минуту точно такую же рюмку повар протягивал и ему.
Они выпили и сели за стол.
— Соорудить чего?
— Было бы круто.
— Стейк сойдет?
— Два.
— Понимаю…
Старик снова встал, вытащил из холодильника несколько кусков мяса и бросил их на сковороду.
— А Надька-то даа… — неожиданно начал он. — Понимаю…
Коньяк быстро ударил в голову, и Андрею уже не хотелось ничего говорить. Он просто слушал, и это было удивительно. Словно все вокруг знали что-то, чего он не знал. И про Надьку, и про все остальное…
— Твоя, конечно, тоже… Чего уж тут… Но когда вот так, — старик развел руками, — с кровью…
На этих словах Андрей встрепенулся.
— С кровью?
— Мясо с кровью?
— Да… Нет.
— Мне все равно, — пожал плечами старик.
— Мне тоже, — устало выдохнул Андрей.
— Понимаю…
Он завидовал ему. Хоть кто-то что-то понимал, и это было хорошо. Хорошо, когда все понимаешь. Андрей не понимал. Не понимал поведения Алферовой, не понимал, почему она ищет с ним встречи и тут же убегает. Не понимал, что такого она могла ему сказать. Он был уверен, что это никак не связано ни с какой любовью. Это было что-то совсем другое, и смущение Алферовой было другое, и взгляд, внимательный, испуганный, и срывающийся голос. На этот раз интуиция Марго подвела. Марго, Марго. Что стало с ней? Откуда вдруг эта ревность? Необъяснимая, беспричинная, агрессивная.
— Она тут одна настоящая… Надежда, — пробубнил старик, ставя перед Андреем тарелку с аппетитными стейками. — Сама по себе.
— Благодарю…
— Самому по себе всегда страшно.
Андрей нахмурился. Его стал тяготить этот разговор.
— Береги ее.
Перед глазами качнулось. Тарелка слетела со стола прямо на колени и оттуда на пол.
Андрей посмотрел на старика, который с трудом удержался на ногах, схватившись руками за край стола.
— Что это было?
Старик закачал головой.
— Не понимаю…
В коридоре, ведущем к рубке управления, Андрей нагнал Ковалева. В руках у Арсения была початая бутылка виски.
— Что происходит? — жестко спросил Андрей. — Ты почему на за пультом?
— Ну, подумаешь, решил выпить стаканчик… И тут вдруг такое!
Бронированная дверь рубки управления была приоткрыта. Едва перешагнув порог, Гумилев понял — случилась беда.
Помещение было наполнено сизым дымом, противно пахло паленым пластиком. Главный пульт управления был разворочен какой-то неведомой силой, в его недрах потрескивали и искрили разорванные электрические провода.
А на полу, перед пультом, лежало что-то черное. Андрею понадобилось несколько секунд, чтобы его мозг примирился с очевидным: это было человеческое тело, изломанное и изуродованное так, будто его выплюнула огромная мясорубка. Правая рука была вывернута под неестественным углом, левая, по-видимому, была раздроблена в нескольких местах. Ноги перебиты в коленях, шея скручена так, что затылок прижат к позвоночнику, окровавленные, сломанные ключицы торчат сквозь черную ткань кителя. Не человек — кукла, разбитая безумным и жестоким кукольником.
Залитые кровью мертвые глаза смотрели куда-то сквозь Андрея. Лицо было искажено гримасой боли так, что узнать его казалось совершенно невозможным. «Мясо, — подумал Андрей, — мясо с кровью…» И тут же ужаснулся своей мысли, поняв, кто перед ним.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Братство Небесного Огня
Июль 2008 года (за год до описываемых событий).Сингапур, Юго-Восточная Азия.Офисное здание «Империал Плаза», 52-й этаж
— Прошу вас, сэр!
Невысокий малаец в безукоризненном белом костюме распахнул перед гостем двери орехового дерева.
За дверью находился просторный полукруглый зал с огромным панорамным окном во всю стену. Мерцающие золотые огни ночного Сингапура казались вплавленными в стекло звездами.
Хозяин кабинета поднялся навстречу гостю из-за стола, изогнутого в форме полумесяца. Это был знак особого уважения — человек, которому принадлежал не только небоскреб «Империал Плаза», но и добрый десяток других высотных зданий Сингапура, не каждого приветствует даже простым кивком головы. Гость быстро, но не теряя достоинства, подошел к столу и пожал протянутую пухлую ладонь. Ладонь человека, стоившего семь миллиардов долларов.
— Рад видеть вас, господин Чен, — приятным бархатным голосом произнес хозяин кабинета.
— Для меня большая честь познакомиться с вами, господин Мао, — вежливо ответил гость, рассматривая булавку с крупным бриллиантом, небрежно торчавшую из отворота пиджака хозяина. Если бы не эта булавка, господина Мао можно было бы принять за простого менеджера — недорогой пиджак, сорочка ценой в сотню долларов, разношенные туфли из обычной кожи. И булавка с голубоватым бриллиантом в пять каратов. «Стильного человека видно сразу», — подумал господин Чен.
— Прошу вас, господин Чен, садитесь. Что будете пить?
— Минеральную воду, пожалуйста, — гость поклонился и мягким кошачьим движением опустился в кресло. Господин Мао улыбнулся и щелкнул пальцами. Спустя минуту вышколенный малаец внес в кабинет поднос с квадратной бутылкой «Скон Хилл», вазочкой с колотым льдом, изящной бутылочкой «Перье» и двумя пузатыми бокалами.
— Признаюсь, я давно хотел встретиться с вами, господин Чен, — сказал Мао, наливая себе виски. — Мне приходилось слышать много интересного о вашем обществе.
— Прошу меня простить, господин Мао, но если вы действительно слышали о нашем обществе, то это наш недосмотр, — едва заметно улыбнулся Чен.
— Позвольте напомнить вам, что мои возможности несколько отличаются от возможностей обычного человека. В том числе и в такой тонкой сфере, как добыча информации.
— Ни секунды в этом не сомневаюсь, господин Мао.
Оба замолчали. Мао отхлебнул виски, Чен попробовал минеральную воду. Обмен любезностями закончился, можно было переходить к делу.
— Некоторое время назад в поле зрения моей службы безопасности попал некто Фархад, — проговорил, наконец, Мао, внимательно следя за реакцией собеседника.
— Вот как, — вежливо произнес Чен, сохраняя бесстрастное выражение лица.
Фархад погиб в автокатастрофе в Шанхае в апреле прошлого года. Во всяком случае, таково было официальное мнение. Члены Братства — тоже люди, и как все люди, они порой становятся жертвами роковых случайностей. Фархад был координатором китайского сектора организации и знал очень много, поэтому его смерть расследовали весьма тщательно. Но Чену не приходилось слышать, чтобы расследование натыкались бы на какие-либо подозрительные детали.
— К сожалению, тогда мы еще очень плохо были осведомлены о вашем обществе, — сокрушенно вздохнул Мао. — Мы приняли Фархада за представителя конкурирующего концерна и обошлись с ним несколько… жестко. Но нельзя отрицать, что та информация, которую мы получили от Фархада, позволила нам существенно расширить горизонты своего мировоззрения.
— Что вы с ним сделали? — напрямую спросил Чен. Лицо его напоминало теперь каменную маску.
Мао пожал плечами.
— Ну, пытать мы его не стали. Химические препараты в основном… уверяю вас, с ним работали лучшие специалисты. Фархад прожил достаточно долго, чтобы рассказать о вашем обществе много интересного.
— Кто же погиб в автокатастрофе? — прищурился Чен.
— Клон, — просто ответил Мао. — Биологически идентичная копия вашего человека, правда, абсолютно неразумная. Но ведь для трупа это не такой уж большой недостаток, не правда ли?
Чен задумался. ДНК-анализ, проведенный экспертами Братства, не оставлял сомнений в том, что жертвой шанхайской катастрофы стал именно Фархад. Версию с клоном, разумеется, никто не рассматривал.
— Наш агент взял образец ДНК Фархада за полгода до случившейся… неприятности. Вполне достаточное время, чтобы вырастить клона.
— Вы умеете клонировать людей? — недоверчиво спросил Чен. — Причем сразу взрослых?
Мао довольно усмехнулся.
— Мы многое умеем, господин Чен. Полагаю, если мы объединим наши усилия, то обе стороны от этого только выиграют.
Братство никогда не вступало в союзы, и если Фархад действительно многое рассказал о нем людям Мао, то уж об этом-то хозяин кабинета должен был знать. Поэтому Чен промолчал, выжидательно глядя на миллиардера.
— Я высоко ценю доверие, которое вы оказали мне, согласившись прийти на нашу встречу, — продолжал Мао. — Но я позволил себе некоторую вольность, пригласив на нее человека, о котором вы не были предупреждены. Надеюсь, вы простите меня.
Чен смотрел на него холодным взглядом рептилии.
— Позвольте представить вам господина Лотара Эйзентрегера, — Мао слегка пошевелил пальцами, и в казавшейся монолитной стене распахнулась металлическая дверь. В комнату вступил высокий пожилой европеец с жестким ежиком седых волос и слегка лошадиным лицом. В отличие от Мао, он был в очень дорогом костюме от Бриони и туфлях из крокодиловой кожи. — Это давний друг нашего концерна, представитель крупной промышленной корпорации, имеющей интересы буквально по всему земному шару.
Лотар Эйзентрегер четким военным шагом приблизился к креслу, в котором сидел Чен и протянул ему руку. Чену, хочешь не хочешь, пришлось вставать и пожимать сухую ладонь нового гостя.
— Организация, которую я представляю, — сказал он, жестко выговаривая английские слова, — не менее засекречена, чем ваша, господин Чен. — По сути дела, мы тут оба с вами нелегалы, единственный законопослушный бизнесмен здесь — наш любезный хозяин.
Это, очевидно, была шутка, потому что бесцветные губы Лотара раздвинулись в подобии улыбки. Чен вежливо поклонился.
— Что вы будете пить, мой друг? — спросил Мао. Эйзентрегер взглянул на бутылку «Скон Хилла», подумал и кивнул.
— То же, что и вы, мой друг. Виски ценой в пять тысяч долларов за бутылку предлагают не каждый день.
«Для представителя могущественной корпорации он чересчур вульгарен», — подумал Чен. Впрочем, возможно, он просто не привык к оригинальному чувству юмора господина Эйзентрегера.
— Итак, о деле, — сказал Мао, когда малаец вновь наполнил бокалы. — С тех самых пор, как я узнал о существовании вашего общества от несчастного покойного Фархада, мне не давала покоя мысль о том, что три наши организации могли бы оказаться весьма полезными друг другу. У моего концерна есть деньги и влияние в странах Юго-восточной Азии.
— Говорят, вы контролируете все Триады от Шанхая до Макао, — довольно невежливо перебил его Чен.
Мао усмехнулся.
— И половину Триад западного побережья США. Организация, которую представляет господин Эйзентрегер, занимается разработками в области высоких технологий и, как бы это получше выразиться, нетрадиционной науки. Достаточно сказать, что методика клонирования взрослых существ была любезно предоставлена нам именно этой организацией.
«А вот это уже интересно», — подумал Чен, но вслух, разумеется, ничего не сказал.
— И, наконец, ваше общество. Или, как вы его называете, Братство Небесного Огня.
— Да, — хохотнул Эйзентрегер. — Очень впечатляющее название.
Мао взболтал кубики льда, медленно растворявшиеся в светло-коричневом виски.
— Признаться, мне трудно было поверить, что за всеми впечатляющими событиями последних десяти лет стоит одна-единственная организация. Принцесса Диана, 11 сентября, взрывы в Лондоне, Мадриде, Москве… И не какая-нибудь ближневосточная самодеятельность вроде «Аль-Каиды», а солидная структура, имеющая своих людей в правительствах и разведках многих стран. Настоящий Черный Интернационал!
— Черным Интернационалом называли себя террористы шестидесятых, — заметил Чен. — Они были любителями. А мы — профессионалы.
«Фархад действительно многое успел им рассказать, — подумал он. — А значит, надо срочно искать выход из положения. Конечно, проще всего было бы убить обоих и навсегда покинуть Сингапур… Но ведь Мао наверняка предусмотрел такой вариант. Скорее всего, я сейчас на мушке у снайпера… а кроме того, информация, которую они получили, наверняка известна кому-то еще. Что ж, остается сидеть и ждать, что они мне предложат».
— Вы, конечно, понимаете, что я говорю это не для того, чтобы подчеркнуть свою осведомленность, — Мао внезапно стал очень серьезным. — Дело в том, что у наших организаций — я имею в виду свой концерн и корпорацию господина Эйзентрегера — есть некий совместный проект, осуществление которого требует помощи со стороны таких профессионалов как вы. Проект этот очень необычен, но в случае успеха он обещает такие дивиденды, которые не может дать ни одно другое предприятие.
— Что за проект? — сухо спросил Чен.
— Позвольте мне кое-что вам показать, — Мао, не дожидаясь ответа, нажал кнопку на лежавшем перед ним маленьком пульте. В зале немедленно померк свет, перестали светить золотые звезды за окном — стекло мгновенно потеряло прозрачность. — Это видеозапись, сделанная одним подводным исследователем в труднодоступных районах Северного Ледовитого океана.
Вспыхнул луч проектора, и на превратившемся в белый экран стекле панорамного окна замелькали кадры документального фильма. Сначала камера ползала по занесенным снегом торосам, несколько раз в кадр попадали державшиеся в отдалении белые медведи, затем на экране появилась огромная полынья и медленно погружавшийся в воду небольшой серебристый батискаф. На борту батискафа были начертаны символы, показавшиеся Чену смутно знакомыми — кажется, это были древнескандинавские руны.
— Съемка велась в августе две тысячи третьего года, — пояснил Мао.
Батискаф опускался под воду, шаря лучом прожектора по темным океанским глубинам. Мелькнула стайка серебристых рыб, быстро проплыло какое-то животное, похожее на тюленя. Затем в объективе камеры оказался полого уходящий под воду склон горы, усеянный крупными валунами. Батискаф неторопливо опускался параллельно склону, пока, наконец, не завис над широкой каменистой равниной, представлявшей собой что-то вроде лавового плато. Прожектор несколько раз метнулся из стороны в сторону, словно выискивая какую-то цель. Потом уперся в темную громаду, выраставшую из самого склона горы. Изображение придвинулось. На экране возникла башня, сложенная из больших глыб черного камня, чрезвычайно искусно подогнанных друг к другу. Ни окон, ни дверей в башне видно не было. Батискаф медленно, будто нехотя, приблизился к башне, обогнул ее, потом поднялся и завис над ее верхушкой. Крыша башни была плоской, обнесенной невысокой оградой из треугольных камней. Никаких следов люка или входного отверстия — просто сплошной камень. Потом в объектив попало приближавшееся к башне существо, похожее на тюленя. Оно подплыло к основанию строения и замерло, совершая волнообразные движения хвостом. Чен не поверил своим глазам — в ластах у существа появилось что-то, похожее на кувалду. Этой кувалдой «тюлень» попробовал нанести удар по стене башни. В следующее мгновение инструмент вырвался у него из ласт и, медленно кружась, начал падать на грунт. Сам «тюлень» вздрогнул, как будто от удара электрическим током, и, растопырив ласты, поплыл прочь от загадочного сооружения.
Экран светился ровным белым светом. Пленка кончилась.
Вспыхнул свет. Мао, склонив голову, наблюдал за Ченом.
— Что это было? — спросил тот.
— Черная Башня, — ответил Лотар Эйзентрегер лязгающим голосом. — Невероятно древнее строение, возведенное неизвестной цивилизацией много тысяч лет назад. Всего их было семь, но большая часть сейчас пуста и не представляет никакого интереса. Мы предполагаем, что эта башня — главная, и в ней находится ключ к власти над миром.
Чен с интересом посмотрел на него. Возможно, у Эйзентрегера действительно было оригинальное чувство юмора, но на этот раз, он, кажется, не шутил.
— Могу я поинтересоваться, кого вы имеете ввиду под словом «мы»?
— Научное сообщество, которое я представляю, несколько лет назад мы обнаружили это сооружение на дне Северного Ледовитого океана… к счастью, оно расположено неглубоко. Моя корпорация построила рядом научную базу, которая занимается изучением Башни.
— Тоже подводную?
Чену показалось, что Лотар замялся.
— Не совсем. Скорее, подземную. Однако мы так и не смогли проникнуть внутрь башни. То, что вы видели на пленке — ерунда, наглядный пример. Материал, из которого сложена Башня, не поддается даже лучу лазера с ядерной накачкой.
— Ваш проект заключается в том, чтобы проникнуть внутрь? — спросил Чен.
На этот раз ему ответил Мао.
— Ну, в общих чертах, да. Проблема в том, что способ проникнуть в Башню существует, но он, как бы это выразиться, лежит за пределами технологии.
— То есть?
— Магия, — хрипло каркнул Лотар. — В Башню можно войти, обладая определенными предметами — артефактами. И мы знаем, у кого находятся эти артефакты.
— По счастливому совпадению, — подхватил Мао, — эти люди, владельцы артефактов, собираются организовать экспедицию в тот самый район Арктики, где находится Черная Башня. При этом о самой Башне они, скорее всего, ничего не знают.
— Откровенно говоря, в этом мы не можем быть уверены, — заметил Лотар.
— Кто же эти люди?
— Русские. Их спецслужбы чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы взять под свой контроль стратегические запасы нефти и газа в этом районе. Но подобная экспедиция требует значительного финансирования, поэтому они ищут спонсоров.
Чен помолчал, подумал.
— Если я правильно понял вас, господа, вы хотите финансировать их экспедицию?
Мао расхохотался.
— Конечно же, нет! Спонсор экспедиции уже найден — это некто Андрей Гумилев, русский миллиардер, делающий деньги на высоких технологиях. Мы хотим просто использовать эту экспедицию для решения наших собственных задач. Минимум вложений, максимум прибыли. Очень хороший бизнес!
— Возможно, — не стал спорить Чен. — Но я до сих пор не понимаю, зачем вы искали контакты с Братством Небесного Огня.
Мао озабоченно потер рукой пухлую щеку.
— Во-первых, мы хотели бы, чтобы вы приняли участие в экспедиции, господин Чен. Да-да, вы лично. Мы имеем представление о ваших способностях, и кое-что слышали о роли, которую вы сыграли в истории с бегством Бен Ладена из Тора-Бора.
«Все-таки они слишком много знают, — подумал Чен. — Эту проблему рано или поздно необходимо решить».
— Разумеется, ваше участие будет достойным образом вознаграждено, — добавил Эйзентрегер. — Уже сейчас мы могли бы предложить вам кое-что… в знак наших добрых намерений.
— Что же? — холодно спросил Чен.
Вместо ответа Лотар извлек из кармана стеклянную пробирку и, открыв крышечку, поднес ее прямо к лицу Чена.
— Не сочтите за труд плюнуть сюда, — оскалился он.
— Плюнуть?
— Именно.
Чен пожал плечами и плюнул. Эйзентрегер удовлетворенно закрыл пробирку и спрятал ее обратно в карман.
— Теперь у нас есть образец вашей ДНК, господин Чен. Если вы не возражаете, то через месяц мы вырастим вашего клона. Пока что это всего лишь бессмысленный кусок мяса, который нужно кормить, поить и водить на прогулку для тренировки мышц, но все его внутренние органы будут идентичны вашим. Если вам понадобится новая почка или, скажем, легкое — клон всегда будет у вас под рукой. Это, так сказать, маленький подарок от нашей фирмы.
— Признателен, — пробормотал ошеломленный Чен. Все-таки этим двоим удалось вывести его из равновесия.
— Но, разумеется, оплата участия в проекте будет гораздо более щедрой, — продолжал Мао. — Что вы скажете о сумме в пятьдесят миллионов долларов?
Чен усмехнулся.
— Скажу, что сумма в сто миллионов выглядит гораздо симпатичнее. Но для начала мне хотелось бы узнать, за что мне собираются заплатить такие деньги?
— Вы должны наладить доверительные отношения с Андреем Гумилевым и убедить его включить вас в состав экспедиции. А когда русские приблизятся к Черной Башне, вам нужно будет вступить в контакт с коллегами господина Эйзентрегера и нейтрализовать охрану русских. При этом следует иметь в виду, что охрана может быть как официальная, так и тайная — все мы знаем маниакальное пристрастие русских к конспирации.
— Короче говоря, вы хотите, чтобы я захватил русский корабль?
Мао покачал головой.
— Мы не знаем, будет ли это корабль или иное транспортное средство. В любом случае, вы должны сделать так, чтобы обладатели предметов, о которых говорил Лотар, попали в руки его коллег. С другой стороны, русские не должны сообщить на большую землю о том, что с ними произошло. Это ключевой момент операции. Достаточно сложная задача, не так ли?
— Сложная, — согласился Чен, — и вполне заслуживающая вознаграждения в сто миллионов. Однако я по-прежнему не понимаю, почему вы не наняли для ее выполнения кого-либо из специалистов, не связанных с Братством Небесного Огня. Братство — не корпорация наемных убийц, как, возможно, вам представляется. Мы занимаемся террором, как искусством, и всегда остаемся за кулисами. Кнопки детонаторов и спусковые крючки пистолетов нажимают другие, мы же всегда выступаем только в роли режиссеров.
Мао помедлил с ответом.
— Вы нужны нам, господин Чен, это правда, но Братство нужно нам еще больше. Если что-то пойдет не так, если у вас не получится выполнить поставленную задачу или информация о захвате будет передана в Москву — русские не станут медлить с ответом. Их ударная авиация немедленно поднимется с арктических аэродромов, их ядерные ракеты нацелятся на то место, где находится Черная Башня. А там, как вы помните, расположена еще и научная база, построенная корпорацией господина Эйзентрегера. Мы не можем позволить себе рисковать ее судьбой, она слишком важна для… гм, для наших общих интересов.
— Прошу вас, договаривайте.
— На этот случай Братство должно быть готово предъявить русским властям свой ультиматум.
— И не только русским, — голос Лотара стал скрипучим, как кровельное железо. — Возможно, американцы тоже захотят вмешаться.
— Согласен. Мы надеемся, что Братство подготовит операции в России и Соединенных Штатах — ну, что-нибудь вроде широкомасштабного захвата заложников или минирования общественных зданий, вам, в общем, виднее. И если русские или американцы захотят нанести удар по арктической базе корпорации господина Лотара, Братство не позволит им это сделать.
— Это утопия, — сказал Чен. — Угроза террористического акта может задержать военную операцию, но очень ненадолго. День-два, максимум три.
— Этого хватит, — усмехнулся Лотар. — Мы должны иметь страховку именно от неожиданного сбоя в тщательно проработанной последовательности действий. Потому что в конечном итоге победа все равно останется за нами.
Чен помолчал. То, о чем просили его собеседники, было не то чтобы немыслимым, но очень, очень рискованным. Организовывая атаку самолетов на башни-близнецы и Пентагон 11 сентября 2001 года Братство тоже выполняло заказ — заказ неформального клуба военных промышленников и нефтяных магнатов США — но там переговоры велись с уважаемыми и хорошо известными людьми, чьи имена сами по себе были гарантией конфиденциальности. Что не менее важно, эти люди не представляли себе до конца, с какой организацией имеют дело. Здесь же все было наоборот. Мао и Лотар были прекрасно осведомлены об особенностях Братства, а Чен, напротив, до обидного мало знал о Мао и совсем ничего об Эйзентрегере.
— Могу я поинтересоваться, — спросил он, наконец, — как называется та корпорация, которую представляет уважаемый Лотар?
Мао почему-то заулыбался. Эизентрегер откинулся в кресле и поднял к глазам бокал, в котором уже почти ничего не осталось.
— Разумеется, можете, господин Чен, — сказал он надменно. — Теперь вы имеете право знать.
Прозвучало это довольно зловеще, и Чен подумал, что при неблагоприятном повороте разговора имеет хороший шанс покинуть «Империал Плаза» в пластиковом мешке.
— У моей корпорации много имен, — продолжал, между тем, Эизентрегер. — Возможно, некоторые из них вы даже встречали в сводках биржевых новостей. Но у нее есть еще одно имя, которое известно только избранным. И поскольку вы, господин Чен, отныне входите в их число, я скажу вам его. Четвертый Рейх.
Конец ознакомительного фрагмента
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |