Глава 18. Ревет-Завер.

Темное, полуподвальное помещение встретило их сыростью и грибами на стенах. Бетонные стены со временем выщербились благодаря стараниям всепроникающей микоризы. Над деревянными перекрытиями подняли свои шляпки местные опята и лисички, едва светящиеся в почти полной темноте. Желтоватый мох упругим ковриком лег под ноги, в некоторых местах переползая выше — на валяющиеся кругом обломки техники, кучи строительного мусора и даже полусгнившие крысиные скелеты. Младшая леквер невольно поморщилась, и только привычный ко всему эльф остался абсолютно спокоен. Сейчас было не до таких мелочей, как затхлость и теснота.

— Элеса, ты не могла разве выбрать место получше? — начала с раздражением Велера. Зеленоглазая презрительно фыркнула и, даже не оборачиваясь, ответила напарнице:

— Дело, дорогая моя, не в месте, а в профессионализме. И уж поверь мне, лучше этого подвальчика найти было нельзя. Он — не что иное, как одно из ответвлений катакомб, тянущихся практически подо всем городом. И в том числе под зданием суда. Так что нас никто больше не увидит до того момента, как мы приникнем туда. Да, это будет для них сюрприз…

— Ага, особенно для Лиды, — хмыкнула младшая леквер, — Слушай, остроухий, а ты правда не предупредил ее, что мы будем присутствовать при слушанье дела?

Шерненс лишь отрицательно махнул своей растрепанной головой. Отношения между Велерой и эльфом складывались весьма напряженно. Виной всему была необыкновенная выдержанность парня, принимавшего каждое оскорбление с такой легкостью и безразличием, словно он был глухим или тупым, как валенок. Такое положение дел, естественно, не устраивало девушку, которая больше хорошей драки обожала скандалы. Так что ей оставалось лишь бессильно ругаться сквозь зубы, да непрестанно нападать на Шерненса. И с каждым днем леквер все чаше замечала, что невольно начинает уважать этого непробиваемого блондина. После того случая в кафе, Вел больше не предпринимала попыток устраивать публичные побоища, предпочитая мирно разносить свой номер в гостинице, в котором компания провела еще двое суток. Конечно, кому захочется еще раз получить по темечку? Когда она очнулась уже на следующий день на громадной кровати, у нее болело буквально все, что могло, по определению, болеть. Над ней склонился эльф с кружкой какого-то питья, явно сочувствующий девушке, однако, не подающий вида.

— Как ты себя чувствуешь?

— А ты не догадываешься? — злобно хмыкнула леквер, хватаясь за раскалывающуюся голову, — Слушай, остроухий, глянь-ка, на месте ли у меня все части тела? Эй, только щупать не надо! Неужели тебе ума не хватает визуально это оценить? Что ж за мужики…

— Я и не собирался тебя щупать, — без тени оскорбления в голосе ответил парень, — О, хрустальная роза в садах хрупкости. Все у тебя на месте. Хотя, мне кажется, Элеса перестаралась. Ты лежишь здесь уже двенадцать часов и, если честно, мне уже начало казаться, что тебя не вывести из этого состояния. На, выпей. Это, конечно, не амброзия, но зато помогает от всех болезней. По крайней мере, от головной боли.

Велера со стоном попыталась приподнять свое непослушное тело, едва не рухнув обратно на матрас. Пришлось Шерненсу помочь ей, а потом едва ли не силком влить горячее пойло, отчего-то именуемое у гномов "Божьей слезой". Хотя возможно, у их богов, действительно, были такие слезы. Младшая леквер закашлялась, настолько сильно ей ударил в нос подозрительно знакомый запах:

— Что это? Ты решил меня отравить, чтоб не мучилась? — мрачно предположила она.

— Ты имеешь в виду, входит ли в состав отвара бледные поганки? Да, входят. Но травить ими я тебя не собираюсь. Это не те виды, что произрастают у нас повсеместно. Эти грибы растут в поземных городах гномов и абсолютно безвредны. Во всяком случае, те яды, что входят в их состав, при варке легко разрушаются. Так что и не надейся, о, жемчужина моего моря, что быстро и легко закончишь свою бесценную жизнь.

С тех пор между ними создалось некое подобие негласного договора. Шерненс привычно отмахивался от девушки, та старательно нападала, однако ни одна из сторон не переходила грани недозволенного. Велера по-прежнему скрипела зубами, а парень лишь улыбался на все ее выпады. И только Элеса молча глядела на все их перепалки сквозь пальцы ровно до того момента, как было принято решение выходить на сцену.

— Мы — одна команда. Пока не кончится суд нам надо сохранять максимально уважительное отношение друг к другу. Все личные претензии должны остаться в Эвер-Неге или Вкерет-Мармола, все ссоры и разногласия отодвинуться даже не на второй, а на десятый план.

И как ни странно, все с этим согласились. Так что и теперь разгоравшееся недовольство Велеры было зарублено на корню одним лишь взглядом старшей леквер. Элеса, с каждым днем становившаяся все целостнее, продолжала сочетать в себе характеры всех троих лекверов. Посему любая инсинуация со стороны девушки или Шерненса немедленно подавлялась лишь одним ее словом, явно исходившим от Гервена. Крашеный и в теле женщины сохранил весь свой дар убеждения.

— И что ты собираешься делать дальше? — поинтересовался у нее эльф, когда приятели подошли ко входу в небольшую комнатку, в которой еще сохранились следы жилья. Раньше в катакомбах, как пояснил парень, располагались целые подземные селения, состоящие целиком из охранников и военных, оберегавших город, так сказать, снизу. Однако, после того как в Ревет-Завер пришла союзная армия фавнов, гномов и части элем и едва не сожгла здесь всех дотла, пришлось срочно перекрывать катакомбы и передислоцировать военных на поверхность. К счастью для всех, достаточно кровопролитные бои кончились так же быстро, как потушенный под городом пожар. Столица была отбита практически в целости и сохранности, если не считать пары разрушенных зданий и разграбленного центрального парка, в котором врагам устроили засаду. Первое время здесь каждые три дня ходили специально обученные лекверы, но после подписания перемирия и они бросили подземелья. И хотя это самое перемирие являлось таковым только на бумаге, более уже никто в течение последних ста лет сюда не совался.

— Проведу обряд, — пожала плечами Элеса, — а вы пока поднимитесь наверх, думаю, заседание начнется уже менее чем через час. Шерненс, ты знаешь, как надо действовать, но для Велеры я повторю еще раз. Во-первых, никаких стычек с охраной, даже если они начнут сомневаться в том, что ты приглашена на суд. Во-вторых, в зале заседания веди себя тише воды. Не махай Лиде руками, не кричи, и так далее. Мы должны появиться как можно позже. И, в третьих, береги себя, сестренка.

— Спасибо, Локмер, — женщины обнялись, после чего эльф подхватил Велеру за руку, и они быстро зашагали дальше по темному коридору, ориентируясь только с помощью своего великолепного зрения и небольшого плана катакомб.

Как только обе фигуры окончательно растаяли за поворотом, старшая леквер устало уселась прямо на пол комнаты, пытаясь вспомнить все, что происходило с ней до того, как она стала Элесой. Как оказалось, это было уже не так просто, как раньше. Последние сутки женщина даже перестала слышать у себя в голове голоса, что сначало несказанно обрадовало ее, а потом напугало. Ведь, чем больше возрастала в ней доля Элесы, тем слабее становили Гервен, Руалла и Локмер, постепенно растворявшиеся в ее объединенной сущности, как кусок железа в концентрированной кислоте. Они могли сейчас просто не вернуться, и это беспокоило зеленоглазую сильнее даже, чем уже начавшееся наверху заседание Совета. Наконец, она приняла решение. Так или иначе, но ей пора было "делиться" на части. Леквер с грустью еще раз осмотрела себя в небольшое зеркальце, словно пытаясь навсегда запомнить до последней черточки отразившееся в нем тонкое лицо и встала.

— Что ж, прощай, Элеса, — тихо произнесла женщина, сосредоточено начиная рисовать в воздухе уже знакомый ей узор. Опасность того, что леквер пропустит какую-либо черточку или перепутает последовательность значков, сводилась к нулю из-за феноменальной памяти всех лекверов. Они могли не только вспомнить в любой момент времени, где, что и как происходило, но даже воскресить те звуки и запахи, что сопровождали их тогда. Правда, не всегда это было полезным даром.

Женщина медленно водила рукой по воздуху, плавно вырисовывая от одного поворота линии другой, и узор мгновенно загорался, напитанный ее единой сущностью. Это было неожиданно больно, словно в кожу одновременно воткнулись все хвоинки Кайроса, Разделять себя на три части было гораздо рискованнее, чем сливать в одну большую чашу нового существа родственные тела, изначально имевшие одно происхождение. Элеса чувствовала, как постепенно, словно выпущенные из клеток ее подсознания, на свободу выходят все трое лекверов, шипя и ругаясь от боли. Запястья жгло огнем, а перед глазами, сгущаясь, стояло полупрозрачное марево, разлетаясь по углам комнатки пока еще бесформенными клочками. Последним ощущением Элесы стало граничащие с безумием чувство отрываемых конечностей и откручивающейся с неудобной шеи головы. Катакомбы чувствительно тряхнуло, так что Велера едва не упала на пол. И сейчас же из-за очередного поворота вынырнула рыжеволосая девушка с широкой улыбкой на губах.

— Руалла! — против всяких правил закричала младшая леквер, бросаясь той в объятия, так что рыжая едва успела ее поймать, — Сотворитель, как же я по тебе соскучилась!

— Ты, и соскучилась?! — саркастически ухмыльнулась Руалла, бросая косой взгляд на стоящего рядом с родственницей эльфа, — Так это и есть тот остроухий, который сбежал от непобедимого капитана Уварса?

— Так точно, тот самый, — немедленно заверил девушку подошедший Элистар.

— Гервен, — едва скривившись, пробормотала Велера, — А я-то, наивная, надеялась, что ты так и останешься бабой. Так ты хоть поприятнее был.

— И я тебя тоже рад видеть, — хмыкнул в ответ на столь "теплый" прием крашенный. Сейчас же к нему присоединился адвокат, стряхивая с себя невидимые пылинки.

— Может он, и правда, в качестве женщины был лучше, но я бы ни за что не согласился больше примерять на себе подобный вид. Никогда бы не подумал, что вам так неудобно. Эти бесконечные юбки, длинные волосы, которые по утрам не расчешешь. А главное, абсолютно неправильный центр тяжести. И корсеты…

— Значит, братец, теперь ты будешь относиться к нам гораздо бережнее! — хихикнула Велера.

— Ладно, сейчас не время болтать, — прервал милую беседу зеленоглазый, — Шерненс, показывай, куда двигаться, да пора идти дальше. Иначе свободных мест в зале может просто не остаться.

Лекверы переглянулись, и немедленно тронулись в указанном направлении, продолжая попутно делиться впечатлениями. Только Гервен сосредоточено молчал, изредка переглядываясь со своим белокурым помощником. Примерно через пятнадцать минут, преодолев с десяток извилистых коридоров и поднявшись по лестнице, вся команда буквально вывалилась в широкий холл из проема потайной дверцы, расположившейся за очередным гобеленом. Первым, практически не щурясь от резко ударившего в глаза света, выпутался из старой тряпки Гервен. Вслед за ним, ругаясь вполголоса, выступила его сестра. И, наконец, после небольшой заминки, в ходе которой Локмер наступил эльфу на ногу, а его сестра получила чьим-то локтем по носу, из-за бесконечных складок показались оставшиеся заговорщики.

— Так, я иду отдельно от вас, — произнес Локмер, — как представитель адвокатской гильдии. Затем идет Вел. Надеюсь, ты захватил ее приглашение?

— Ну, а как ты думаешь? — ухмыльнулся Гервен.

— Отлично. После нее в зал заседания проходите вы с Руаллой.

— А почему нам просто не пойти туда всеми? — не поняла Велера, — Зачем нам на группы разбиваться?

— Затем. Мы не должны вызвать никаких подозрений. Кстати, если тебя, Руалла, спросят, откуда и когда ты прибыла в столицу, ответишь, что приехала вчера из своего Дома. А со мной встретилась здесь. Вел, ты прибыла сюда с Шерненсом и своей знакомой Элесой несколько дней назад. Если они начнут проверять информацию, у нас будет лишнее доказательство, что мы никоим образом не связаны между собой, — вместо Локмера ответил Элистар, — А сейчас нам лучше разойтись. Встретимся в зале заседания. Удачи всем нам.

С этими словами зеленоглазый леквер первым направился в сторону открывающихся дверей громадного зала, в котором вот уже несколько тысяч лет проводились все самые знаменательные судебные разбирательства. Постепенно рядом с ним возникло несколько разношерстных фигур, большая часть которых, как оказалось, знала Элистара не только по имени. Натянув на себя максимально вежливую улыбку, Гервен поздоровался с каждым из обступивших его и Руаллу лекверов, представил им свое сопровождение и прошествовал дальше.

— А ты, оказывается, популярная личность! — хмыкнула рыжая.

— Угу. Только мне от этого не легче. Не хватало нам того, чтобы о моем появлении узнали раньше времени. Отчего-то мне кажется, что этот процесс будет совершенно особенным.

— Ох, Герв. Надеюсь, ты впервые в жизни ошибаешься, — обеспокоено протянула в ответ девушка, но они уже подошли к двум охранникам, словно два титана вставшим у дверей.

— Ваши имена, достопочтимые лекверы? — поинтересовался старший из них.

— Гервен Элистар, а это моя сестра Руалла Элистар. Мы прибыли сюда около суток назад. Я из Кайроса, а моя милая родственница из своего Дома в Эвер-Неге.

— У вас есть письменное разрешение на присутствие в зале заседания? — обратившись к девушке, слегка наклонился вперед младший. Руалла автоматически улыбнулась, глядя на симпатичное личико представителя Совета и, захлопав длинными ресницами, вынула небольшую карточку из особого материала. Охранник легким движением руки взял ее, тщательно осмотрел и только после этого пропустил обоих лекверов в зал.

— Твой жених этого бы не одобрил, — ехидно шепнул Гервен, усаживаясь на свое место у прохода. Зал заседания больше всего напоминал громадную аудиторию. От входа вниз сбегали насколько рядов мягких кресел с темно-красными накидками из шелка. Перед каждым на низеньком столике располагались блюда с фруктами и кувшины с чистой водой или легким вином. Конструкция каждого кресла позволяла слегка подкатываться к столику или, наоборот, отъезжать от него как можно дальше, чтобы освободить проход. Внизу, едва ли не в десятке метров виднелась квадратная площадка, покрытая гранитными плитами с древними рунами. На одной стороне площадки расположились двадцать пять практически черных кресел для судей, на другой — огороженный железной решеткой в два человеческих роста, диванчик для подследственного. И, наконец, в самом углу стояла почти незаметная с такой высоты скамеечка.

— Что? — прикинувшись самой невинностью, непонимающе переспросила Руалла. Гервен хмыкнул, но ничего не сказал. Помещение постепенно наполнялось лекверами, эльфами, нимфами и другими представителями столь же многочисленных народов. Нашлось даже несколько гномов, севших отдельно ото всех в крайнем от входа ряду. Всюду то и дело мелькали разноцветные платья дам, богатые костюмы мужчин, сияли разноцветными цветами крылья элем и острые копытца лесных духов. Девушка то и дело обеспокоено оглядывалась назад, изредка с облегчением выдыхая, когда в зал протискивалась очередная знакомая фигура. Прошедшие мимо Шерненс и Велера мельком подмигнули ей и смешались с остальной толпой зрителей, бесплатно приглашенных на суд.

— Отлично, — довольно заметил Элистар, — Пока все идет по плану. Только я никак не пойму, где же основные действующие лица?

— Возможно, они появятся в последнюю очередь? — засомневалась Руалла, — Не думаю, что судьям хочется предстать перед подобным стадом. Вот усядутся зрители, тогда и основные участники процесса появятся.

— Погоди, похоже, там что-то происходит, — неожиданно оживился крашенный, вглядываясь в противоположную от зрительских лож сторону площадки. Там и правда, что-то творилось. Сначала распахнулась небольшая, выкрашенная в цвет сливочных стен, дверца, из которой вышли трое лекверов. Элистар старательно пытался определить, кто они, пока не заметил на одной из фигур наручники из специальной стали, отражавшей лишь определенный спектр волн. Это была Лида. Гервен удивленно воззрился на девушку, практически не узнавая в той щупленькой стервочке самую настоящую гордую леди. Тюремный костюм из натуральной шерсти бледно-серого цвета, потрепанный в нескольких местах практически до дыр, лишь подчеркивал какое-то нездешнее величие обычной человеческой женщины. Точнее, как ему раньше казалось, обычной. За Лидой, печатая шаг, двигались двое офицеров совета, изредка подталкивая ее вперед специально затупленными пиками. Наконец, вся группа приблизилась к решетке, мгновенно убравшейся в пол, как только один из мужчин вставил в стилизованный под древний замок считывающий механизм специальный ключик. Лида с спокойно прошествовала к дивану, усевшись на него вместе с ногами. Гервен невольно хмыкнул:

— Она как всегда — наглая и несносная.

— Она ведь тебе нравится, не так ли? — попыталась вернуть недавнюю колкость Руалла. Однако, в отличие от своей сестры, Элистар только головой покачал и без тени ехидства ответил:

— А стал бы я, по-твоему, в ином случае ее спасать? — и девушка поняла, что на сей раз брат абсолютно откровенен с ней. Тем временем громадный зал полностью заполнился народом, лишь несколько приглашенных еще стояли в проходе, но и они в скором времени устроились на своих местах. И, словно это и являлось невидимым сигналом к началу, на середину площадки вышел высокий герольд в мантии. Что-то прошептав подбежавшему к нему помощнику, он, наконец, соизволил открыть заседание:

— Приветствуем вас сегодня в Великом Зале Суда. Сегодня двадцать третье число третьего месяца пять тысяч седьмого года от появления Всевидящей или семьдесят пять тысяч восьмого от создания Лекверской Империи. Прошу вас соблюдать правила поведения в этом зале и проявлять максимальное уважение к суду. Всем заранее спасибо за внимание.

Леквер едва заметно поклонился, и мгновенно скрылся за давешней дверью, зато из нее начали выходить судьи. Двадцать пять мужчин и женщин, одетых в одинаковые серебристые туники, своими бликами мешавшие рассмотреть лица. Как только все они заняли положенные им места, зал окончательно затих. И тут Гервен едва сдержался, чтобы громко не выругаться. Вслед за судьями на квадратную площадку легкой изящной походкой вышла… Азули.

После того, как меня заперли в фургоне, я еще долго изучала странный рисунок кованой решетки, который казался живым. Железные прутья сами по себе медленно переползали с места на место, цепляясь друг за друга и создавая все новые образы животных и растений. Первое время я никак не могла освободиться от ощущения, что за мной наблюдают своими немигающими глазами самые настоящие змеи. Но затем стало совершенно не для того. Отряд постепенно вошел в столицу. Прежде чем нас пропустили в Ревет-Завер, осмотру и даже ощупыванию подверглись практически все его члены. И особенно тщательно досмотрели нас с Викантом и элемой. Последняя при приближении охранника в темно-синем плаще резво вскочила обратно на свою птицу и, гордо подняв голову, выдала:

— Я не позволю, чтобы меня трогал какой-то леквер! — Уварс, стоявший как раз позади меня с бывшим конвоиром обреченно вздохнул.

— Мэрке, лучше слезь с птицы. Я бы не советовала тебе связываться с таким количеством воинов, — мрачно окидывая наше сопровождение и еще десятерых хранителей столицы, крикнула я подруге. Меня уже давно не только ощупали, но и перетряхнули все мои вещи, не найдя в них ничего подозрительного. Уж об этом капитан давно позаботился, отобрав у меня выданный им же самим нож. Упрямая элема, будто и не обратив на мой возглас внимания, продолжала с независимым лицом и поджатыми ногами восседать на своем скакуне, словно полководец, окруженный вражеской засадой.

— Эивина, прошу вас, спуститесь к нам для положенного досмотра! — попытался договориться с крылатой ослицей (иначе и назвать Мэрке было нельзя) один из воинов столицы. Было видно, что еще немного, и его сослуживцы просто пристрелят элему, а потом скажут, что так и было.

— Вы позволите мне, — неожиданно выступил вперед Викант, — Я тоже являюсь представителем Совета. Если она не доверяет вам, думаю, хотя бы мне она разрешит себя досмотреть.

Подтянутый, но уже начинающий стареть, леквер с недоверием повернулся к моему теперь уже почти жениху, потом кинул рассеянный взгляд в сторону подруги и кивнул:

— Разрешаю.

— Эй, Мэрке, можно я тебя досмотрю? — с некоторой долей ехидства в голосе предложил Викант. Девушка внимательно посмотрела на него, после чего начала осторожно слезать с птицы.

— Если не будешь распускать руки! — зло прошипела она, однако позволила приятелю стащить с себя не только плащ, но и верхнюю теплую рубашку. Как утверждала сама Мэрке, после такой солнечной диеты она вряд ли сможет поднять температуру своего тела даже до сорока градусов, так что ей приходилось последнее время прибегать ко вполне человеческим методам согревания в виде теплой одежды и горячих отваров. Никаких горячительных напитков в отряде употреблять не разрешалось. Викант профессионально пробежал пальцами по всем подозрительным местам в оставшейся одежде девушки, особенно задержавшись где-то в районе декольте, из-за чего заслужил мой неодобрительный взгляд, и свирепый — элемы. Однако больше никакого шума не поднималось. Сумка девушки была тщательно вытряхнута прямо на снег, пересмотрена уже ребятами из охраны города, после чего нас, наконец, пропустили в столицу.

Особенно ничего в городе мне не запомнилось просто потому, что практически весь обзор закрыла кованая решетка и стены фургона. Да и катились мы по каким-то подозрительно однообразным улицам с маленькими одно- и двухэтажными домиками. Кое-где нам на встречу выходили встревоженные жители, среди которых не нашлось ни одного настоящего леквера. Как ни странно, но за время моего пребывания в этом мире я научилась отличать их от людей и эльфов почти сразу же, просто взглянув один раз. Во-первых, люди носили совершенно другую одежду, явно сшитую из натуральных тканей. Она была беднее, да и после бесшовных платьев и костюмов лекверов, швы на ней еще резче бросались в глаза. Во-вторых, все лекверы были прямо-таки аристократически бледны, и лишь немногие из них могли похвастаться легким, абсолютно ровным загаром. И то, я подозревала, что это не результат солнечных ванн, а скорее просто наследственная особенность. Ко всему прочему, лекверы сияли. Сияли все до единого, словно внутри них зажигалась большущая лампа. Эту особенность я приметила еще в Эвер-Неге, но только сейчас поняла, что же могло излучать этот странный, какой-то ангельский свет. Светилась сущность лекверов, их полупрозрачная жидкость, текущая в венах вместо нормальной крови. Правда, от столь банального открытия сам факт изумительного сияния этих необычных существ выглядел не менее потрясающим.

Неожиданно фургон, с двух сторон сопровождаемый советниками на птицах, свернул в какой-то узкий проулок, где едва могли разойтись две телеги. Сверху над дорогой нависали балкончики и козырьки, едва позволяя пробиться ниже них свету, так что в проулке царил вечный полумрак. Где-то громко капала вода, стекая грязными потоком прямо под лапы птиц, да и пахло здесь явно не французскими духами, а скорее их просроченной подделкой. Я невольно зажала пальцами нос, мысленно про себя фыркнув:

"И давно это ты, дорогая, рядом с мусорками-то не ходишь, а?" — но даже воспоминания о моем ежедневном маршруте к автобусной остановке и обратно, пролегавшем через заброшенные дворы с рядами мусорных контейнеров, не побудили меня отпустить собственный нос. Запах был просто убийственный. По мере того, как мы все больше находились в проулке, у меня начало буквально резать глаза от него. Стараясь рассуждать логически, что же так может вонять, я тихонько отняла пальцы от лица, поверхностно вдыхая весь "букет", витавших в воздухе ароматов. Кроме привычного запаха постиранного белья, развешенного на веревках на уровне третьих-четвертых этажей, мочи и органических отбросов, здесь присутствовал один явно посторонний даже для такой всеми богами забытой дыры, как эта. Мне живо припомнились вурдалаки, встреченные нами в Кайросе, но даже эти твари так не воняли. Однако что-то знакомое в нем все же было. Но не успела я сообразить, что именно, как снаружи раздался недвусмысленный крик. Фургон с силой тряхнуло так, что я отлетела к противоположной стенке, больно стукнувшись своим и без того обделенным природой местом — головой, и ободрав щеку. Сумев кое-как выровняться и, проклиная сей, не очень-то белый в данный момент, свет я подползла к решетке. Единственное, что помешало мне заорать, было полное оцепенение. Прямо напротив моего лица на меня смотрела весьма неприятная рожа, больше всего напомнившая большущий кирпич с черными провалами глаз.

— Вот ты-то нам и нужна, — рявкнула она, выпустив наружу очередную порцию вонючего воздуха, так что меня едва не вывернуло на месте. Сморщившись и сглотнув неприятный ком в горле, я как можно вызывающе произнесла:

— Что-то я последнее время пользуюсь бешеной популярностью! Какого лешего тебе-то от меня надо, голодный что ли?

Тварь расхохоталась вполне нормальным смехом, правда почти коричневые зубы, больше смахивающие на неровный штакетник, испортили все впечатление. Я совсем уже ошарашено уставилась на ненормального типа, со злостью рявкнув:

— Чего ржешь? Объясни мне нормально, кто ты и что тебе надо?!

— Зачем мне тебя есть, дорогуша. Вполне достаточно убить, — улыбка на морде твари стала еще шире, а потом мгновенно погасла. Зарычав, она махнул кому-то за спиной, и несколько тварей поменьше полезли на абордаж фургона. Да только они никак не могли рассчитывать на то, что меня защитят настолько хорошо. Первую же здоровенную фигуру отбросило на десяток метров, как только она коснулась решетки. Ее напарник взревел, и попытался повторить попытку. Я с ужасом поняла, что надолго железной ограды не хватит, в ее конструкции было предусмотрено всего пять подобных выстрелов раскаленным газом и еще с десяток электрических разрядов. Так что рано или поздно, но эти кирпичные ублюдки достали бы меня, словно птичку из клетки. Цепляясь за все, что можно ногами и руками, я попыталась отползти вглубь фургона. Черт, ну почему Уварс так невовремя пожелал соблюдать все правила?! Пытаясь хоть как-то ослабить, стягивающие запястья, ленту, я вдруг поняла, где видела этих тварей. И тут мне стало по- настоящему страшно…

Первый раз, когда мне попалось их изображение в одной из энциклопедий, подсунутых Гервеном, я не поверила, что такие монстры вообще могут существовать. Как оказалось, это было моим очередным заблуждением. Так называемые рубиновые джины, таковыми вовсе не являлись, хотя после смерти действительно истекали в виде густого дыма. Созданы они были гномами для защиты своих владений еще пятьдесят тысяч лет назад, в самый разгар войны между ними и эльфами. И, несмотря на то, что после было подписано перемирие и даже какой-то пакт, по своей сути очень похожий на договор о двустороннем разоружении, эти твари продолжали существовать и благоденствовать в подземных камерах коротышек. И, кажется, гномы посчитали, что пора выпустить свою тайную стражу. Да, видимо, не слабо я задела их самолюбие, раз для моего уничтожения послали такое количество джинов.

Уже с десяток их валялось рядом с фургоном, постепенно оживая от электрических разрядов решетки. Взревев дурным басом, их командир не выдержал такого издевательства и лично полез меня доставать. И тут мне пришла в голову достаточно рискованная, но все же вполне реализуемая мысль. Резким броском поднявшись на ноги, я рванула к решетке, вытянув руки в небольшой проем между соседними прутьями, по которым тут же полоснули толстенным когтем. Закричав от боли, я отпрыгнула обратно на пол фургона, последним рывком дорывая в клочки черную ленту. По запястью потек ручеек крови, однако, мне было сейчас некогда обращать на это внимание. Тем более что рана оказалась неглубокой, почти сразу затянувшись кровавой корочкой.

— Викант! — кажется, я сорвала голос, но добилась своего. Не успевший даже повернуться джин в тот же миг получил мечом промеж ребер и, захрипев, грохнулся где-то в районе левого заднего колеса, — Оружие! Берегись!

Реакция приятеля оказалась намного лучше, чем я даже могла предположить. Одним движением бросив мне под ноги свой нож, вторым он заколол напавшего на него сзади рубинного громилу. Мне оставалось лишь довольно улыбнуться, прежде чем леквер полностью пропал из поля зрения, вступая в схватку сразу с тремя противниками. Кроме длинных когтей, они имели еще и приличное вооружение, состоящие из кривых ятаганов и боевых топориков. Теперь надо было каким-то образом освободиться от решетки. Едва преодолевая дрожь в коленях, я добралась до выхода из фургона, словно ненормальная заворковав:

— Идите сюда, джинники, цыпа-цыпа! — двое из громил переглянулись, и с ревом бросились на мой призыв. Судя по их разгневанным мордам, с ними еще никто так не обращался. А уж когда я добавила:

— Ну, голубчики, идите к мамочке, тупоголовые вы твари! — они совершенно свихнулись от гнева, забыв и об опасной решетке, и о трех десятках лекверов за спиной. Такого результата даже я не ожидала. Прежде чем грохнуться от очередного разряда на землю, они успели разодрать несколько прутьев, и конкретно погнуть оставшиеся "розочки" и "лилии". Мне хватило и трех секунд, чтобы выпрыгнуть в образовавшийся проход, сейчас же принимая на свой нож большущий топор. Джин мрачно осклабился, давя всей своей тушей на мое оружие, но в мои планы не входило просто так сдаваться. На моей стороне играло одно, но очень важное преимущество: в отличие от неповоротливых, грузных джинов я была гораздо увертливее и почти в два раза меньше самого "щуплого" из них. Резко уйдя вправо и пустив ручку топора по лезвию, я оказалась сзади противника, который, не ожидая такого маневра, едва не пропахал носом мостовую. Следующим ударом в основание шеи рубиновый громила был отправлен на тот свет.

— Не ожидала от тебя такой прыти, — раздался рядом саркастический голосок Мэрке, гасившей всех и каждого сдвоенными залпами огня. Я впервые видела подобное, поэтому на пару секунд отвлеклась от окружающей действительности, за что едва не поплатилась отрубленной рукой. К счастью, Алерг, сражавшийся неподалеку, оказался менее рассеянным.

— Сколько ты так можешь? — вращая над головой свою железяку с крючками, поинтересовался он у элемы.

— Не знаю, — попыталась пожать плечами в ответ девушка, но очередной рубящий удар сверху помешал ей это сделать. На сей раз, я успела поднырнуть под объемистое пузцо красномордого грубияна и всадить в него нож, прежде чем он раскроил бы Мэрке череп. Сражаться в узком проулке было весьма неудобно, тем более что в нем толпились еще не менее двадцати джиннов и пятнадцати птиц. Последние, кстати, не чуть не менее храбро сражались с "перегревшимися" на солнышке тварями. Нескольких из них я знала не только по именам, но даже общалась с ними. Правда ни одной похожей на мою Пушинку птицы я так и не нашла. Все "коняшки" были весьма далеки даже от самого понятия "образование", говорили мало, да и представляли мир как-то совершенно иначе, чем их двуногие наездники. Но в сложившейся ситуации было не так уж важно, кто есть кто и сколько знает. Главным было умение убить или ранить как можно больше врагов, а пернатые подруги в этом отношении ничуть не уступали ни мне, ни лекверам.

Я едва не получила мечом под колени, слишком увлекшись сражением с еще одним джином, азартно гонявшим меня по всей ширине дороги с ятаганом наперевес. Помог, как всегда, его величество случай. Зацепившись в горячке боя за едва заметный камушек, я полетела вперед, да так и шлепнулась прямо на своего противника. Ждать было нечего, и в следующее мгновение он был убит ударом ножа в сердце. Второй громила так и не понял, откуда у него неожиданно появилась дырка в легком.

— Ты мне еще должна, — хмыкнула элема, и снова исчезла в толпе, не дав мне, как следует поехидничать. Хотя мне совершенно было плевать на происходящее вокруг, потому что больше всего меня беспокоила моя собственная жизнь, однако я невольно с горечью отмечала, что нас становится все меньше. Конечно, количество джинов тоже сокращалось, но их трупы буквально через мгновение испарялись вонючим дымом, а вот трупы лекверов так и оставались лежать в лужах голубоватой жидкости. Я уже приметила среди павших пару хорошо знакомых мне парней, и мысленно просила всех известных мне святых сохранить жизнь остальным. Пару раз мне удавалось наткнуться на Виканта, с облегчением замечая, как легко на его лице и руках заживают небольшие порезы и синяки. Капитан, рубившийся неподалеку, весело присвистывал и улыбался, и я его понимала. Всю жизнь он только и делал, что убивал подобную нечисть, так что мое сопровождение было для него скорее наказанием, чем возможностью отдохнуть. И вот, наконец, выдался шанс всласть помахать мечом, да еще при этом отомстить гномам, которые, по слухам, успели немало ему насолить еще до перемирия.

Очередная туша с ревом понеслась в мою сторону. Деваться было некуда. Справа торчал выступ стены, слева вовсю разгорался бой между птицей и вторым джином. Рубиновая тварь даже не собиралась сворачивать, явно желая просто-напросто насадить меня на свой ятаган, словно кусочек мяса на шампур. Не верьте тем, кто говорит, что в минуту смертельной опасности перед ними пронеслась вся жизнь. Лично я отчего-то увидела встревоженное лицо зеленоглазого нахала, со злостью произносящего: "Она должна жить столько, сколько я скажу! Вы что, не понимаете, что она натворила?! Я никогда даже не слышал о таком". И тут мир куда-то поплыл разноцветными огнями. И среди этих огней раздался нечеловеческий вопль, больше похожий на предсмертный крик поросенка, которого решили заживо поджарить на вертеле. Я едва успела прикрыть глаза от нестерпимого жара, но тут же почувствовала, как мои ноги отрываются от земли. Ощущение полета и радости в какой-то момент настолько переполнило меня, что осталось только счастливо заорать от восторга. По щекам заструились, казалось, сладкие слезы. Но не успело мной полностью завладеть это прекрасное ощущение, как камни мостовой резко полетели ко мне навстречу, и через секунду я уже лежала на земле, выжатая, как лимон.

— Что это? — дрожащим баритоном поинтересовался стоящий ближе всего ко мне леквер. Я приподняла голову, мутным взглядом обведя всю собравшуюся вокруг места моего приземления компанию. Лица у всех были перекошенными и очень недовольными происходящим.

— Лида, что ты сейчас сделала? — ко мне бросилась Мэрке, пытаясь хоть как-то добиться от меня вразумительного объяснения. Если бы мне было самой известно, что это было!

— Не знаю… — не своим голосом прошептала я.

— Как это? — из толпы подал голос капитан, — Ты едва не уничтожила весь мой отряд, и еще утверждаешь, что не знаешь, как это сделала!

Теперь пришел мой черед удивляться. Виски сжала пульсирующая боль, а сердце тревожно екнуло. Я просто не в состоянии была поверить в слова Уварса. Только вот отсутствие в проулке джинов и еще три трупа лекверов никак не укладывались во все происходившее буквально несколько минут назад. Сотворитель, что же я такого натворила-то?

— Я ничего не понимаю, клянусь. Просто тот джин, он хотел меня убить, у меня не было выхода. И вдруг все запылало, а потом я оказалась на земле. Да объясните мне все нормально! — не выдержав свирепых взглядов советников, рявкнула я.

— Не знаю как, девочка, но ты буквально развеяла этих красномордых паршивцев по ветру. И при этом ничего даже для этого не делая. Я только успел заметить, как ты с улыбкой висишь в воздухе и что-то шепчешь. А потом нам всем стало настолько плохо, что уже не до тебя. Трое парней умерли на месте, еще пятеро пока лежат без сознания. К счастью к тому времени, как ты добралась до меня и остальных, все джины были уничтожены, — чуть мягче пояснил Уварс.

— Викант… — только и смогла выдавить я.

— Чудом успел оказаться дальше, чем те трое несчастных. Уж не знаю, кто его бережет, наверное, сам Сотворитель. Буквально за несколько секунд до всего этого кошмара, твоего приятеля схватили трое джинов и потащили подальше от нас. Совершенно не представляю, зачем это им было нужно. Так что парень отделался порезом на все лицо да парочкой шишек.

Теперь я плакала по-настоящему, едва успевая утирать рукавом крупные слезинки. Мэрке с силой прижала меня к себе, давая вволю нареветься. Но наряду с облегчением где-то внутри поселилась кошмарная боль, словно тот чертов громила успел меня таки проткнуть. Ведь теперь я, действительно, стала преступницей. Хуже того, убийцей как минимум трех ни в чем не повинных лекверов, которые вызвались защищать мою шкуру.

— Алерг погиб, — пробормотал капитан, и, развернувшись, пошел куда-то в сторону оставшихся стоять телег. И тут мне совсем уж стало дурно. Теперь на мне висело столько грехов, что искупить их невозможно было даже смертью. Мэрке успокаивающе гладила меня по спине, но мне было настолько гадко, что я не замечала ни ее прикосновений, ни слов утешения. Гервен был прав, опасаясь меня. Я оказалась более полезной, чем могла себе представить. Настоящая машина уничтожения, как противников, так и друзей. Последняя мысль невольно воскресила в голове ту сцену в избушке, когда Элистар орал, что я могу забрать его сущность. И тут до меня дошло, что же в действительности произошло в Кайросе.

— Мэрке, это со мной не первый раз.

— И что же еще с тобой было? — тихо спросила девушка, вглядываясь в меня обеспокоенными рыжими глазищами.

— Помнишь, я рассказывала, откуда у меня появился столь экстравагантный цвет волос? Так вот, кажется, я знаю, как Гервену удалось разгромить численно превосходящих нашу компанию вурдалаков. Правда, тогда никаких вспышек или левитации не было. Видимо, мой дар проявился или частично, или я просто была настолько обессилена укусом вурдалака, что просто не смогла… воздействовать на лекверов. Мэрке, что теперь будет? Уварс убьет меня, правда?

— За что? — удивленно пробормотала элема.

— Но я ведь уничтожила его сына… Я убила трех его товарищей и вывела еще нескольких из строя. Он в праве это сделать…

— Не в праве, — вмешался в наш разговор Викант, — Ты ни в чем не виновата. То, что произошло, всего лишь несчастный случай. Откуда тебе было знать, как все закончится? Капитан, конечно, зол на тебя, но он не такой дурак, чтобы не сознавать этого.

— Викант, — я инстинктивно подалась к будущему жениху, и совсем уже тихо пробормотала, — А я ведь едва и тебя не убила.

— Ладно, чего расселись, словно в гостинице! — рявкнул вернувшийся к нам Уварс. И хотя его лицо сохранило каменное выражение, даже от меня не укрылись еще не успевшие высохнуть мокрые дорожки на нем, — Подъем. Лиду обратно в фургон, да не забудьте поменять решетку, а то старая теперь лишь на переплавку годится. Нам еще до зала Заседания добраться надо. Всех раненых погрузить в телеги и отправить в ближайший гарнизон. Остальные — на птиц и за мной!

Я поднялась с мокрой земли. Сверху на голову посыпал мелкий снежок вперемешку с дождем. Лекверы работали настолько оперативно, что уже через десять минут отряд смог продолжить путь. А на меня напало полное безразличие. Я не посмела даже посмотреть в глаза Уварсу, когда проходила мимо него. Что уж было говорить об пустых извинениях и соболезнованиях. Нос полностью заложило от слез, так что дышать приходилось ртом. С исчезновением джинов воздух мгновенно очистился от мерзкого запаха, хотя теперь всем на это было глубоко плевать.

— Подождите! — раздался снаружи голос моего бывшего конвоира, рысцой приближающегося с капитану, — Уварс, можно я вас кое о чем попрошу? Я понимаю, что неправильно что-либо просить у вас, но так сложились обстоятельства, что иного выхода у меня нет.

— Что тебе, парень? — мрачно окинув Виканта взглядом, проворчал леквер.

— Мы с Лидой хотим стать женихом и невестой. Я знаю, что капитан отряда, равно как и другой начальник вашего ранга вправе провести помолвку.

— Ты что же, смеешься надо мной? Какая, к темным, помолвка? Половина моего отряда убита, мы едва выбрались из смертельной переделки, а ты свои любовные дела решил устраивать? Викант, послушай меня. Лида не из тех, кто будет кидаться на шею первому, спасшему ее драгоценную жизнь. Эта голубушка скорее сама за любимого в атаку бросится. Только вот дело в том, что ты скорее из второй группы, чем из первой. Ты же сам говорил, что она потеряла семь лет назад своего мужчину. Так на кой ляд ты к ней в душу лезешь, и свою сущность заодно на куски рвешь, а?

— Потому что. Потому что она никогда не будет счастлива, но у нее должна быть хоть какая-то гарантия, что ей помогут. Я знаю, что принадлежу, как вы сказали, к другой группе. Мне не нужны от нее полное обожание и подчинение. Я просто хочу ее защитить. Пусть даже таким образом.

— Дурак ты, Викант. Эта бестия уничтожила моего единственного сына, я даже хотел убить ее на месте, пока не понял, что этим я лишь облегчу ее страдания. Она не виновата в том, что это сделала, но раз сделала, то пусть тащит на себе весь груз ответственности. И дай ей Сотворитель, не быть сим грузом раздавленной, — Уварс замолк, словно что-то продумывая, а потом неожиданно сменил тему, — Ты, правда, в женихи решил заделаться?

— Да.

— Эй, Верс, отопри нашу пташку, да притащи ее ко мне. Разговор к ней серьезный есть.

Я едва успела отодвинуться от новой решетки и прикинуться глухой или совершенно ушедшей в себя. Даже натурально вздрогнула, когда леквер тронул меня за плечо:

— Что?

— Капитан зовет, пошли.

Вздохнув, я отправилась вслед за невысоким, но крепко сбитым парнем, выглядевшим лет на двадцать. Но мне-то уже было известно, что ему уже около десятка сотен лет. Советник без лишних церемонной притащил меня пред светлые очи Уварса.

— Ну, дорогая моя, хочу вас обрадовать.

— Чем, интересно? — не поднимая глаз, попыталась сыграть свою роль до конца. Не признаваться же мне, что весь разговор я подслушала. Конечно, лекверы сами совершили просчет, начав беседу буквально в трех метрах от фургона, но и мне не следовало так с ними поступать.

— Этот ненормальный, — с кривой усмешкой косясь на Виканта, продолжил Уварс, — Решил, что я должен провести обряд помолвки между вами.

— Да ну, — безжизненным голосом попыталась воспроизвести я удивление, — А меня он спросил?

— Ты что, не согласна? — испуганно попятился приятель. Но я лишь хмыкнула и с шумом уселась на корточки. Сейчас бы мне весьма пригодилась моя вредная привычка курить. Как оказалось, я зря бросила ее пару лет назад. Хотя, в любом случае, табака в этом мире не достать.

— Согласна. Только вот я не понимаю, почему ты решил сделать меня своей невестой прямо сейчас? По моему, для этого в данный момент весьма не подходящая обстановка, тебе так не кажется? Викант, мне сейчас не до цветов и поздравлений, я трех твоих коллег угробила, понимаешь…

— Вот поэтому я и хочу провести обряд в ближайшее время. Пожалуйста.

Мне очень захотелось послать этого упрямца с разноцветными глазами куда подальше. Но, глядя на его умоляюще выражение лица, не посмела в очередной раз обидеть приятеля. Он хочет, как лучше, и в чем-то даже прав: я никогда не буду счастлива, тем более после сегодняшнего дня.

— Хорошо, я согласна. Давайте только выберемся из этой дыры.

Тем же вечером, едва солнце окрасило небо в нежные розоватые и золотистые тона, меня снова вызвали к капитану. Послав пришедшего по мою душу леквера, я решила хотя бы переодеться в более приличную одежду. Конечно, это были такие мелочи, что даже не стоили моего внимания. Но я отлично понимала, насколько это важно для Виканта, и сколько радости это вызовет, когда его избранница явиться перед ним во всем блеске. Жаль только, рядом нет горячей ванны и хотя бы помады.

Отряд как раз встал где-то на окраине города, где крайние дома своими боками буквально упирались в деревья, образующие нечто вроде естественного парка. Почти у самой границы между ним и дальними телегами меня встретил Уварс, накинувший поверх изношенной шерстяной рубашки парадный плащ. Я же предпочла особенно не мудрить с одеждой, напялив на себя уже знакомый и почти родной серый костюм, украшеный вышивкой и белыми жемчужинами.

— Готовы? — явно не из интереса, а чтобы хоть как-то начать разговор, спросил леквер. Последовал кивок, — Идите в дом, там вас ждут. Надеюсь, на сей раз обойдется без глупостей.

Проследив за вытянутой рукой леквера, я поспешила в указанном направлении. Несмотря на то, что все происходящее казалось мне абсолютно неуместным, лишним и глупым, но приглашение в незнакомый дом, явно принадлежащий людям, заставил меня теряться в догадках. Но как только я пересекла его порог, меня похватила под локотки пожилая дамочка, и что-то бормоча себе под нос, потащила в сторону громадной кадушки с кипятком. Я удивленно воззрилась на необыкновенное зрелище поднимающегося пара, с ироний подумав о том, что иногда желания сбываются. Только почему-то или не твои, или не вовремя.

— Э, простите, уважаемая, — немного опомнившись от столь навязчивого сервиса, попыталась завязать я разговор, — Кто вы такая?

— Как кто? — с явным лекверским акцентом воскликнула женщина, — Хозяйка этого дома! А вы, насколько я понимаю, и есть невеста того благородного господина, что заплатил мне за предоставление ванны и всего остального.

Кажется, при этих словах у меня отвалилась челюсть. До такого даже мне не дано было додуматься. Я рванулась вперед, и, хлопнув дверью, закрылась в импровизированной ванне, не забыв еще и крючок накинуть на гвоздик. Не знаю, о чем думал Викант, но возможность помыться упускать не следовало. И пусть мне подобные методы никогда не нравились, но что-то в поступке леквера было такое, отчего я всегда приходила в восторг. Правда, это было очень давно… Но, как и тогда, вскоре моя злость сменилась благодарностью как в адрес Виканта, так и в адрес той дамы, что сейчас стояла за дверью. За мой покой, видимо, тоже было заплачено. Хозяйка не поскупилась ни на мыло, ни на ароматный шампунь.

Помывшись, я вылезла из бадьи, прошествовала к окошку и замерла. На подоконнике стройными рядами лежали и стояли баночки, тюбики, корзиночки, а посредине всего великолепия нашлись зеркало и расческа. Теперь мне стало ясно, что имела в виду хозяйка дома под выражением "все остальное". Плюнув на приличия, я уселась на трехногую табуретку поближе к громадному белому боку печки, и принялась играть в любимую игру всех женщин "нарисуй себя". Только вот не все оказалось так просто. Во-первых, местная косметика кардинально отличалась от знакомых мне аналогов в моем мире. Во-вторых, за полтора месяца мои руки частично потеряли прежнюю чувствительность благодаря тому, что кожа на них окончательно огрубела и превратилась в наждак. Пару раз сбегав к бадье, дабы смыть очередной неудавшийся результат своих экспериментов, я добилась того, чего хотела. Улыбнувшись своему отражению, надела костюм и вышла к ожидающей меня снаружи хозяйке.

— Погоди-ка, — махнув мне рукой, женщина скрылась в какой-то комнатушке, судя по доносящемуся грохоту, являющейся чуланом. И вот, спустя пяток минут мне под нос было всунуто старое, но вполне пригодное к использованию платье. Я непонимающе перевела взгляд с изящного кружева на сияющую дамочку и поинтересовалась:

— Это мне? — и, получив утвердительный кивок, мрачно вздохнула. Видимо, сегодня мой жених решил лишиться как минимум половины своих денежных запасов.

Мне никогда прежде не доводилось участвовать в подобной экзекуции, называемой у лекверов помолвкой. Старомодное платье цвета серебристой листвы путалось своей длинной юбкой между ног, небольшой веночек из неизвестно откуда взявшихся полевых цветов то и дело норовил сползти на лоб. И поэтому я чувствовала себя невероятно глупо и, впервые за несколько последних лет…, легко. Нет, не приятно, не взволнованно или счастливо, а именно легко. Словно я попала в то далекое время, когда все казалось намного проще, может быть, даже в детство. По крайней мере, это точно было время до него. А остальное меня никак не касалось. Чудилось, что стоит мне сделать еще один шаг, и непослушная тяжелая кань превратится в обыкновенный ситец платья маленькой девочки, а туфли на шпильке станут сантиметров на семь ниже. То время виделось мне ясным, четким, как хороший снимок профессионального фотоаппарата. Но я никак не могла понять, какие же это места и люди изображены, и главное, при каких обстоятельствах была сделана фотография. Время пронеслось для меня как-то незаметно и спокойно, не оставляя отметок на теле и душе. Возможно, поэтому, мне раньше казалось, что не было ничего до появления в моей жизни одного единственного существа, сумевшего ее перевернуть с ног на голову одним только своим каштановым взглядом и чуть хитрой улыбкой. Только вот сейчас, стоя перед распахнутыми настежь дверями и глядя на догорающее зарево заката, я поняла, как глубоко заблуждалась. Жизнь, до того разделенная на условные отрезки, стала единым целым, и устремилась вперед со скоростью вольной птахи, только что выпушенной из клетки. Мне даже показалось, что неподалеку, на камне, присела какая-то незнакомая фигура, словно сотканная из света и, махнув мне будто бы на прощание, рассеялась в холодной зимнем воздухе. И только потом до меня дошло, что это был всего лишь случайный луч солнца, нашедший небольшую прореху в еловых кронах. Все впечатление портили ухмыляющаяся рожа Уварса и довольная физиономия Виканта.

Собственно, вся помолвка состояла из трех этапов: подготовительного, основного и финального поцелуя. Однако с последним пришлось расстаться еще до начала первых двух. Да и второй не был столь грандиозным, как я рассчитывала (так что осталось только грустно хмыкнуть, теряя последнюю возможность погулять если не на своей собственной свадьбе, то хоть на каком-нибудь празднике со мной в главной роли). И только первый превзошел все мои ожидания, как по времени, так и по масштабности. Кроме платья, мне еще достался импровизированный букет, в котором я опознала что-то похожее на сбор травника из подвявших ромашек и не менее жизнеутверждающих васильков. Не остановившись на достигнутом, лекверы вместе с местными жителями, оказавшимися весьма работящими товарищами, живенько соорудили нам с будущим женихом нечто вроде кафедры или помоста, на первый взгляд больше смахивающего на плаху. Хорошо хоть догадались, во избежание путаницы, украсить сей шедевр зодчества вполне милыми фонариками. Прямо посреди помоста, в огромном железном ящике на ножках разожгли костерок.

"Видимо, вешать не будут… будут снова жечь!" — устало хмыкнула я, прежде чем выйди на улицу из гостеприимного дома той женщины, что предоставила мне свою ванну. Она ободряюще потрепала меня по плечу, одновременно этим жестом подталкивая к моей судьбе, стоящей в окружении своих коллег-советников и смотрящей на меня сияющими от восторга глазами. Как ни странно, но все мысли мгновенно куда-то испарились. И про плаху, и про потрепанный вид букета. На секунду в этом мире остались только я и два разноцветных глаза с пушистыми ресницами. Но уже через пару секунд к ним в комплект присоединились все остальные органы Виканта. Леквер чуть сам не спрыгнул ко мне, пытаясь помочь подняться к месту обряда. Но вовремя подоспевшие воины сделали это за приятеля. Я неловко уцепилась за руку ближайшего из них, и с грацией морской черепахи на суше и с такой же скоростью поднялась по лестнице, ведущей прямо в объятия моему бывшему конвоиру.

Уварс не стал цитировать нам священные для лекверов книги или долго и нудно разглагольствовать на тему той ответственности, какую мы на себя накладываем столь опрометчивым поступком. Капитан просто крикнул всем что-то на своем родном наречии и советники послушно вытянулись в струнку:

— Что ж, Викант, начинай! — старый вояка по-отечески положил ладонь парню на маковку, словно заставив его присесть. Хотя на самом деле и так было ясно, что приятель сам встал вдруг на одно колено передо мной, впрочем без лобызания моей руки. И на том спасибо. Мне и так было крайне неловко видеть его в таком положении. Скорее, это мне следовало в данный момент стоять перед всеми присутствующими, согнувшись до земли, и просить их о прощении.

— Лида, ты станешь моей женой на правах рода лекверов, принимая все обязанности рода лекверов и семейства Мениас, как одного из уважаемых семейств нашего мира?

Викант смотрел на меня снизу вверх, с каждым мгновением, в течение которого длилось молчание, все больше опасаясь, что я могу ответить не так, как ему бы хотелось. И вот тут я поняла, можно даже сказать прочувствовала, что мои мысли сходятся с его. На какой-то миг меня охватил испуг, что мой глупый язык снова ляпнет: "Нет".

Потому что, все, даже самые великие истории любви кончаются. И потому, что когда-нибудь надоедает быть привязанным, особенно, если сам так мастерки выплел эту привязь.

— Я согласна на правах рода лекверов подумать над твоим предложением до тех пор, пока не приду к окончательному решению, на которое уже ничто и никто не сможет повлиять. Также я согласна принять все обязательства рода лекверов и семейства Мениас как одного из уважаемых семейств этого мира. Также я принимаю все привилегии рода лекверов, передаваемые мне с этой минутой вами, моим единственным и окончательно выбранным мной женихом, Викантом Мениас, — закончила я клятву, в свою очередь преклоняя колени перед парнем. Честно слово, как меня не убеждали хозяйка и Мэрке, что без всей этой дребедени ни о какой помолвки речи быть не может, я продолжала недоумевать, зачем лекверам столько много лишних слов? И, ладно бы произносимых на человеческом языке, а то ведь потребовали выучить все это "послание" на лекверском! Наверное, с этих пор я всегда буду воспринимать выражение "сломать язык" в его прямом смысле.

Колени неприятно холодили уже успевшие остыть на холодном ветру доски помоста, вгоняя в кожу мелкие щепочки даже через толстую ткань нижней юбки. Викант задумчиво почесал нос, нерешительно касаясь пальцами моей груди. Я едва не врезала ему, просто автоматически, но остановилась, зная, что это тоже необходимая часть обряда. Во всяком случае, для меня. Советник кашлянул, прикрывая глаза, и меня охватила паника. Не знаю, что испытывали жертвы некромантов, когда те пытались высосать у них душу, но, скорее всего, у них был похожий спазм всех внутренностей. Особенно больно стало в районе солнечного сплетения, так, что перехватило дыхание. Перехватило, и тут же отпустило, так и уйдя с какой-то моей частью. Я открыла глаза, или это просто волна темноты откатилась от них, с обидой глядя на приятеля. Рядом с легкими сразу стало как-то необыкновенно просторно.

Викант, не медля, сдернул с себя теплый плащ, пытаясь укутать мое сразу ставшее непослушным тело. Не знаю, что толкнуло меня на это, но я бессознательно протянула руку к его голове, коснулась пальцами висков, едва не обжигая их кончики, настолько те были холодны. И медленно потянула сущность советника. Мне лишь хотелось компенсировать, неожиданно образовавшуюся во мне пустоту. Это получилось самой собой. Я чувствовала, как что-то горячее протекает по пальцам, распространяется выше, к локтям, и пропадает в районе плеч, словно смешиваясь с моей кровью. Леквер на глазах стал бледнеть. Когда я смогла оторвать от него руки, все мышцы горели от перенапряжения.

— Лида, — ко мне бросился Уварс, пытаясь оттащить от своего коллеги. Но тут же осекся, заметив на его лице счастливую улыбку, — Поздравляю вас… кхм… жених и невеста.

— Как ты? — переспросила я, когда мы поднялись на ноги.

— Хорошо, Лида. Теперь точно хорошо.

Мне осталось только кивнуть и не без иронии произнести:

— В таком случае, поздравляю вас с помолвкой, жених! — последнее слово далось как-то неожиданно легко. И я решила, что с этого дня других обращений к Виканту не будет. Бывший конвоир стал для меня настоящим женихом, и не только формально.

Обнявшись, и слегка поскальзываясь на редких лужах, мы зашагали к фургону. Сзади раздались разрозненные аплодисменты. Впереди над столицей поднималось высоченное здание, и я ни на мгновение не сомневалась, что это здание Верховного Суда. В последний раз окинув взглядом открывающуюся местность, и незаметно спрятав почти увядший букет в широкий рукав, поспешила переодеваться.