"Цвет цивилизации" - читать интересную книгу автора (Фаррер Клод)

XV

Мевиль первым вступил на подъезд, но Фьерс прибавил шагу, чтобы обогнать его в зале. Ему было неприятно, что Мевиль не обнаружил никакого стеснения под этой кровлей.

Зала кончалась верандой, которая выходила в сад. Площадка для тенниса была на лугу, окруженном боскетами. Арековые пальмы вокруг образовали естественный тент, и под этим тентом собрался кружок светлых платьев и белых вестонов. Там и сям были разбросаны мячи и ракетки. Это был момент отдыха.

Фьерс и Мевиль приблизились. M-me Мале пошла им навстречу. Она была прелестна. На открытом воздухе ее красота белокурой маркизы выигрывала еще больше. На газоне, среди цветущих деревьев она, несмотря на пробковый шлем – неизбежную дань климату – показалась Фьерсу оживленной и улыбающейся картиной Ватто. Он поцеловал протянутую руку, сказал вступительную фразу для Мевиля и оставил его продолжать ухаживание. Сам он поспешил к арекам: его глаза уже заметили голубое платье, притягивавшее его, как магнит.

M-me Мале делала над собою усилия, стараясь принять Мевиля так же, как она приняла Фьерса. Но красавец доктор поцеловал ей кисть руки вместо пальцев, и она растерялась. Она в самом деле чувствовала страх перед ним, тоскливый страх, который, может быть, был одним из видов любви. Очень честная, тщательно оберегаемая мужем от развращающего влияния Сайгона, она ужасалась от мысли, что ее осмеливаются добиваться и трепетала от страха, что может сдаться противнику. Кроме того ее мучил тайный стыд, что в глубине души она не находит достаточно сильного негодования против дерзкого, который ее преследовал.

Мевиль воспользовался ее волнением и нашептывал ей нежные фразы в то время, как они шли вслед за Фьерсом к арекам. И она смущалась все более. Но внезапно он замолчал: к ним приближалась Марта Абель. Он побледнел, склонился перед молодой девушкой, пробормотал несколько слов и обратился в бегство – все это в одно мгновение. Оправившись от своего страха, m-me Мале схватила за руку Марту. Молодая девушка с удивлением провожала беглеца взглядом.

Мевиль, между тем, снова овладел собою, испытывая досаду на самого себя. Он сделал усилие, вступил в круг разговаривающих и, продолжая игру, несмотря на проигрыш, заставил себя сделаться обаятельным. Еще раз легкость характера сослужила ему службу. Все женщины слушали его. Он заметил Фьерса.

Уступая непонятной стыдливости, Фьерс, прежде чем подойти к той, кого он искал – Селизетте Сильва, – задержался, чтобы поздороваться с другими, безразличными. Но сказав несколько слов и поцеловав несколько рук, он как будто случайно выбрал место возле нее. M-lle Сильва еще держала свою ракетку, ее щеки раскраснелись, лоб был влажным. Она протянула ему горячую руку и проворчала:

– Так-то вы приходите вовремя? Я уже проиграла без вас одну партию.

Он любовался ею, опьяненный ее прелестью, ее юной силой… Смутно он чувствовал, какая глубокая пропасть их разделяет – его, цивилизованного, горького скептика – и ее, молоденькую девушку с девственно-свежей душой. Это причиняло ему боль. Она смеялась, болтая с ним, от всего сердца, но он заметил вдруг, как она замолчала, чтобы прислушаться к какой-то остроте Мевиля, и тоскливая ревность сдавила его горло. Ему снова вспомнились иронические слова Торраля: влюблен? Он спрашивал себя самого, полный тревоги, и не мог прочесть ответа в своей душе.

Она вернулась на теннис. M-lle Сильва, шаловливая, как гамен, ударила по сетке своей ракеткой.

– Держу пари, что вы не перепрыгнете! Он позабыл Торраля.

– А вы?

– Не поддразнивайте меня!

Она уже приподнимала юбки. Он подсмеивался над ней, называя маленькой козочкой и глядя на ее ноги. Она смеялась, сконфуженная.

– Сыграем? – предложил кто-то.

Марта Абель поднялась. M-me Мале осталась сидеть. Мевиль колебался. Но белокурая маркиза вступила в разговор вполголоса со своей соседкой, и он последовал за Мартой.

– Надо бросить жребий, – заявила m-lle Сильва, – и поторопимся, солнце садится.

Бросили жребий, кому играть против кого и с кем в паре. Мевиль и Марта оказались вдвоем против Фьерса и Селизетты. M-lle Сильва, довольная, пожала руку своего партнера в то время, как они переходили площадку, чтобы занять свои места.

– Он сильный игрок, ваш г. Мевиль?

– Очень сильный. Он играет утром и вечером у всех светских дам в Сайгоне.

– Я пожалею, что была с вами, если вы мне дадите проиграть.

– Злая!

Его губы улыбались, но ревность пробудилась в нем снова.

Против них Мевиль и Марта занимали свои места. Мевиль робко взглянул на свою партнершу. Он осмелился сказать ей:

– Сегодня вечером я положу белый камень на мой стол: еще два часа назад я не надеялся, что буду иметь счастье играть с вами…

Он выбирал самые неотразимые интонации – горячие, с оттенком нежности. Но m-lle Абель, несмотря на свои черные глаза и свою белизну, избрала своей специальностью скептическую философию и не давала поймать себя на два-три любезных слова. Она отвечала с самой холодной вежливостью, небрежно посмотрев в сторону m-me Мале.

– Ready! – закричала Селизетта.

Мевиль поднял ракетку, чтобы сервировать. Задетый равнодушием своей партнерши, он хотел поразить ее своим искусством в игре. Стоя посреди лужайки, как на стадионе, с рукой, поднятой к небу, он походил на молодого бога. Все взоры следили за его движениями. Фьерс увидел, что Селизетта смотрит на него внимательно, быть может любуясь. Все фибры в нем задрожали. Этот взгляд, который она подарила противнику, был как будто украден у него. Гнев охватил его, и он сжал свою ракетку рукой дуэлиста. Он собирался играть, как дерутся. – Play! – предупредил Мевиль.

Его мяч полетел как пуля, и m-lle Сильва не могла его отразить. Но Фьерс был настороже: и второй мяч, хотя пущенный еще быстрее, чем первый, был отбит таким сильным ударом, что Мевиль пропустил его.

Тогда начался ожесточенный поединок. Молодые девушки принимали в нем мало участия, озадаченные и смущенные силой ударов. Под ареками все замолчали, глядя удивленными, почти серьезными глазами. Смутно каждый чувствовал тайну, скрытую борьбу, для которой теннис служил только маской. Игра продолжалась в молчании, и всеобщее внимание становилось стеснительным, едва не тягостным.

Мячи перелетали через сетку, пущенные резкими или вероломными ударами. Мевиль бросал свои в углы, атакуя преимущественно Селизетту, менее сильную, чем ее партнер. Это делало его игру неправильной и нечестной, опасной так же, как сам игрок. Фьерс не мог отвечать тем же. Более благородный, он не хотел нападать на Марту Абель, и проиграл удар за ударом несколько игр.

Но его не смущало это. Бок о бок с ним m-lle Сильва сражалась с увлечением, помогая ему, защищая, поддерживая его, как верный собрат по оружию. В них обоих была одна воля. Он чувствовал, что она вся принадлежит ему, и страстная нежность согревала его сердце. В эту минуту физического напряжения и искренности он понял, наконец, что любит ее большой любовью, и что жизнь возле нее будет для него счастьем. Он надеялся, что она полюбит его, что она его уже любит. И эта мысль наполняла его энергией.

Он удвоил усилия. Его игра, простая и сильная, утомляла Мевиля, но сам он не чувствовал усталости. Шансы переменились. Теперь Селизетта аплодировала его ударам. Исполненный гордости, он делался все более смелым.

Напротив, Марта Абель оставалась равнодушной и холодной, исход игры не интересовал ее. Утомленная слишком длинной партией, она почти не помогала своему партнеру и смотрела, как мячи летели мимо нее, не удостаивая протянуть руку. И это равнодушие угнетало Мевиля своей тяжестью, как презрение.

Он становился менее живым, менее гибким, менее красивым. Чувствовалось, что его поражение недалеко. Его рука уже с трудом могла отбивать удары, на висках выступил пот. Это был конец. Его игры делались все короче, проигрываемые одна за другой. Последний мяч ударил Мевиля в плечо, и он не мог его отбить. Он уронил ракетку и пошатнулся, нагибаясь, чтобы поднять ее.

Аплодисменты приветствовали Фьерса. Он их не слышал. Селизетта бежала к нему с победным криком. Он видел ее дорогие глаза, сиявшие детской радостью. Маленькая ручка пожимала горячо его руку. Она благодарила его, близкая, вся раскрывающаяся ему навстречу, нежная:

– Вы мне дали выиграть… Вы такой милый!

Мевиль шел через лужайку. M-lle Абель очень учтиво извинялась за свою неловкость: без нее он, наверно, выиграл бы. Но он не слушал ее, он видел Фьерса и Селизетту рука об руку. И в сердце у него было ощущение холода.

Фьерс был опьянен, опьянен любовью, которая теперь наполняла его грудь, как внезапно забившие ключи наполняют озеро, готовое выйти из берегов. В дружеском взгляде Селизетты он читал обещание взаимной любви, и ее восхищение не знало предела. Когда, прощаясь, Селизетта пожала его руку, он обожал ее, как Мадонну. Он едва удержался, чтобы не поцеловать на коленях перед нею край ее платья…

На огненно-красном западе солнце садилось. Земля казалась залитой кровью. Канавы вдоль тротуаров и стекла домов бросали, как зеркала, отраженные стрелы огненных лучей. Улица походила на триумфальный путь, убранный золотом и пурпуром.

И Фьерсу, ослепленному любовью, казалось, что отныне жизнь открывается перед ним, похожая на этот лучезарный путь.