"Катастрофа на шоссе" - читать интересную книгу автора (Ваг Юрай)3Голиан взглянул на часы: тринадцать тридцать шесть. «Время контроля, – подумал он, – сперва в аудиторию D, проверить… Нет, нет, никакого контроля, никакой аудитории D, это важнее». Он усмехнулся: «Это!» Усталый и бледный, он поднял руки и прижал пальцы к глазам. И тут почувствовал, что у него болит голова, лицо, глаза… Много курил: пятнадцать сигарет или все двадцать пять? В полдень звонил Лазинский, тот, из госбезопасности, утром Бауманн, потом металлическая пластинка, стрелки, указавшие «максимум». Вот и получается максимум перенапряжения, отсюда истерика, устроенная Стеглику, – секундное облегчение, «высказался», выпустил пар, а тут еще подвернулась палатка с вывеской «Закуски» и тополя. Ему казалось, что вот-вот разразится гроза, сверкнет молния… Но молния не сверкнула и гром не грянул, удар был мягким, как снежная лавина. Хорошо, хоть Сикора был неподалеку – последнее время все спешат к Бауманну или от Бауманна. И он сегодня уже два раза был у него, первый раз застал, второй – нет. Пойти в третий: он у себя или вышел? Ждет, что я клюну? Ключ от сейфа… Голиан опустил руки и отошел от окна. Пододвинул телефон и набрал 06. – Товарищ директор? Добрый день, можно к вам зайти? Прошу вас, всего минуту. Очень прошу… Спасибо. Иду. Голиан вздохнул и поспешно зашагал к выходу. Кабинет Бауманна был на том же самом этаже, где кабинет директора. Голиан постучался. Ответа нет. Он вошел и достал из сейфа папку, запер его и только тогда огляделся: беспорядок, разбросанные бумаги… «Здесь мы с ним когда-то сидели, пили крепкий, несладкий чай. Старик шутил, он был сама доверчивость… Но хватит, директор Сага ждет». Ровно в два завыла сирена. Неизвестный поднялся со скамейки (стрекоза улетела, черешни съедены), взял свой портфель и плащ и направился к воротам химзавода. Пот лил с него градом, но он радовался: конец ожиданию. Еще несколько минут, потом обед и… Он повторял про себя: 29343. «Ну, скажем, в половине третьего, между половиной и без четверти четыре состоится разговор; еще часть дела с плеч долой. Если все это вообще можно назвать делом: тягомотина, будничная серая нуда». Неизвестный, однако, не скучал. Он с интересом наблюдал за людским потоком. Спешащие люди обходили его справа и слева, мужчины и девушки, джинсы, пестрые рубашки, темные очки, обрывки фраз… Трещали мотоциклы – стоянка в двух шагах. Постепенно толпа редела. Уже прошли инженер Стеглик с портфелем, тощий человек в толстых очках, парень в серой кепочке набекрень – вахтер протянул ему какую-то записку, тот прочел, чертыхнулся и потащился обратно. Взгляд незнакомца с плащом следовал за ним: тот двинулся в сторону гаражей, направо, обошел их, исчез. В воздухе порхнула синичка. Жара опрокинулась на город, словно стеклянный колпак. Вахтер закурил. – Кого-нибудь ждете? Незнакомец вздохнул и утвердительно кивнул. – А которую, если не секрет? – Божену, фамилии не знаю. Только вчера познакомились. – У, сколько у нас этих Божен! – Вахтер улыбнулся, обнажив щербатые зубы. Человек с плащом всем своим видом показал, что согласен, и вернулся обратно к скамейкам. Была уже половина третьего. Он ждал до без четверти четыре. Окна здания за стеной были темными и слепыми. Прежде чем забраться в автобус, он увидел вдруг зеленый пикап. Тот отъезжал, и человеку с плащом показалось, что вместе с ним сейчас что-то исчезнет. Он долго не мог понять: что же все-таки? Потом поймал себя на глупой мысли: зеленый пикап – быть может, это надежда? В автобусе он уже улыбался. К черту дурацкие предрассудки! – Тороплюсь на совещание, – объявил директор Сага Бауманну и поднялся из-за стола. – Пришли бы пораньше у меня никого не было, только инженер Голиан заходил во втором часу, минут на десять, не больше. – Всего два слова, очень прошу, – умолял Бауманн, стоя в дверях с портфелем в руках. Он вошел и сразу, без приглашения, сел. Руки у него прожали. Кабинет директора был просторным, но душным и неуютным: кожаные кресла и громоздкая черная мебель, толстые словари и собрания сочинений государственных деятелей, аспарагус над бюстами Маркса и Ленина – все отдавало казенщиной. Окна за шторами упирались в высокую стену, как и у Бауманна, только в той комнате на четвертом этаже они выходили на крышу, ему была видна еще и полоска неба. Эти же видели лишь бетонную стену да пожарную лестницу. – Мне надо поговорить с вами о Голиане, – сказал инженер. – Утром он был у меня, а потом отправился, вероятно, к Стеглику. Он к нему каждый день ходит. – Ну и что из этого? – спросил директор равнодушно. – По-вашему, ему нельзя ни к вам, ни к Стеглику? Бауманн удивился: – Но ведь он же был у вас. Он что, ничего вам не сказал? – А что он должен был сказать? – У нас с ним разногласия, нет, не производственные, личные… Впрочем, не совсем личные… Я задерживаю вас, вы спешите. Короче, я пришел, чтоб отдать вам… – Что? Инженер открыл портфель и достал толстый пакет. – Пожалуйста, – сказал он тихо. – Что это такое? – повторил директор, но Бауманн вместо ответа расстегнул воротник рубашки. – Вам нехорошо? – Директор перепугался. – Нет, я только… Это у меня давно. Поймите, ведь наши распри с Голианом… Когда-то ему пришла в голову довольно смелая идея, позже он от нее отступился, а я с его полнейшего согласия ею занялся. Сейчас, когда я кое-чего добился… Хотя, возможно, это просто хобби, забава в свободное время. – Что еще за хобби? – Сага взглянул на часы. Маленькая стрелка стояла на четырех, большая подходила к двенадцати. – Речь идет о силиконах, производство некоторых до сих пор еще очень дорого и сложно, поэтому я пытался, я очень хотел добиться… Но это в будущем, я еще многое недоделал. Вас прошу об одном: спрячьте пока эти бумаги в свой сейф, мы с Голианом пользуемся моим, так сказать, совместно, ну а он… Когда-то я дал ему запасной ключ… – Бауманн делал слабую попытку улыбнуться, но не смог и умолк, опустив голову. Сага медленно подошел к нему. – Да, я знаю. И да будет вам известно, все это рассказал мне сегодня днем Голиан. Он тоже дал мне кое-какие бумаги. Потом дал ключ и просил передать вам. Пожалуйста, получите! Директор достал ключ из кармана и положил на стол. – Спасибо, – поклонился Бауманн. – Я знаю, мне не следовало давать ему, но… Это было год назад, тогда я заметил, что он меня подозревает, считает, будто я от него что-то скрываю, ключ же должен был доказать ему, что он заблуждается, доказать, что я ему верю… И тогда я действительно ему… – Простите, – перебил его директор, – а сейчас уже нет? – Если говорить честно, сейчас уже… Издалека доносился рокот. Наверное, бульдозер, а может быть, трактор. – Ну, рассказывайте, что случилось. – Сага пригладил волосы. – Утром я ушел из кабинета. – Бауманн открыл пакет. – Думал, на минуточку, и не запер двери, но вернулся только около трех. Эти бумаги лежали па столе, но не в пакете, а просто так, под какими-то документами. Вскоре позвонил инженер Сикора, ему что-то было нужно. Я говорил с ним и машинально перелистывал лежащие на столе бумаги. – Бауманн достал несколько листков. – Смотрите, их кто-то в мое отсутствие брал, – показал он, – открыл сначала на предпоследней странице и переписал ее. На такой же тонкой бумаге, как у меня, но только – Вижу, – согласился директор. – Продолжайте. – Посмотрите эти две страницы на свет. Может быть, узнаете почерк. – А вы узнали? – Да. Сага взял страницы и подошел к окну. На обратной стороне страницы слева были явно видны отпечатки самописки или карандаша. – Ну? – посмотрел на него Бауманн. – Вижу. И вы уверены, что это работа Голиана? – Я полагаю, что это он. А вы, извините, нет? – Я не графолог, и вы тоже. И я не хочу скандала. – Вы в самом деле не узнаете этого почерка? – Я уже сказал вам, что я не графолог. Кроме того, это мог сделать кто угодно, ведь бумаги лежали на столе. Если б они были в сейфе – дело другое. Голиан дал мне ключ что-то после двух, следовательно, времени у него было достаточно. Так же, собственно, как и у всякого другого, кого интересуют эти формулы. – Это сделал Голиан. – Бауманн поднялся с кресла. – Сидите, вы же плохо себя чувствуете, – сказал директор. – Это сделал он, – упрямо твердил Бауманн. – Хотя бы из зависти. Мне удалось то, что когда-то у него не получилось. Он об этом знает и потому меня… – Он вас не обокрал, – убеждал его Сага. – Не отрицаю, возможно, завидует и, допустим даже, проявляет излишнее любопытство, такое бывает, но… Между прочим, а ваша работа окончена? – Почти. – Бауманн сел. – Как давно он знает о ваших опытах? – Давно. – Пожалуйста, точнее, – настаивал Сага. – С самого начала. Следовательно, уже несколько лет. – Знал еще кто-нибудь на заводе, что вы ставите какие-то опыты? – Раньше мне помогал инженер Стеглик. Иногда и Сикора. Даже в рабочее время, когда у них находилась свободная минутка. – У нас на заводе? – Да. – А еще кто? – Токарова, лаборантка. Правда, она выполняла лишь техническую работу. – А Стеглик и Сикора, они что? – Я не понимаю вашего вопроса, – сказал Бауманн. Директор отложил бумаги. – Я хочу знать, было ли им известно, для чего проводятся эти опыты? – Нет. – А Голиану? – У него был ключ от сейфа, он мог посмотреть мои расчеты. Те двое – нет. На основании опытов, которые они проводили, невозможно сделать общих выводов, самое большее они могли предположить, что это… Бауманн умолк, протянул руку и взял со стола ключ. Шума трактора или бульдозера уже не было слышно. – …что это важное открытие? – Губы директора скривились. – Так? – Возможно. Но я в этом не уверен. – А Голиан? Инженер ничего не ответил, и Сага продолжал: – Вы говорили, что у Голиана когда-то возникла смелая гипотеза и что теперь он вам завидует, потому что у него ничего из этого не получилось? Как все это было? – Так. – Бауманн достал старенький металлический портсигар и зажигалку кустарной работы, но тут же спрятал обратно и лишь облизал губы. – Это был не более чем импульс, – начал он. – Голиан, правда, занимался этим довольно долго, однажды он показал мне свои заметки, расчеты, их было много, страниц пятьдесят-шестьдесят. Я их проштудировал и ответил «нет». Тогда же я намекнул ему, что, возможно, когда-нибудь этим займусь, силиконы меня заинтересовали. Но прошло не меньше года, и только тогда я… Естественно, уже не по его расчетам, вечерами и ночами. В кино я не хожу, романов не читаю, сплю мало… Человек в моем возрасте иногда оглянется на прошлое, вспомнит и, увидев, что еще ничего не сделал… Мне хотелось, чтоб после меня осталось нечто большее, чем могильная плита. Прошу вас, – вдруг оборвал он рассказ, – вы с Голианом в хороших отношениях, живете в одном доме, он вас послушается… – Ну и что? Заставить исповедаться? – Прошу вас. Со мной он говорить не станет. Да и я уже не в состоянии, не могу и не хочу. – А что если он откажется? Мы не такие уж близкие друзья. Бауманн пожал плечами, потом выпрямился и посмотрел Саге в глаза. На улице поднялся ветер, пыль вихрилась в узком дворе – Тогда расследуйте это официально. Как директор. Произошла кража, украдена моя работа – не какой-нибудь пустяк. А Голиан – бывший эмигрант. За такими нужен глаз да глаз. Он поклонился и вышел. Пораженный Сага долго сипел неподвижно – это был новый, совершенно незнакомый Бауманн. «Я знаю его столько лет…» Директор покачал головой. Бумаги он спрятал в сейф. Совещание началось без него. Он рассеянно извинился и сел. Когда предложили проголосовать, он тоже поднял руку, хотя так и не понял, о чем шла речь. Инженер Голиан видел, как ушел из кабинета директора Бауманн, а немного погодя и сам Сага. Он подождал немного, потом быстро зашагал к заводским гаражам. Лицо его было бледным и осунувшимся. Поднялся ветер, на юге небо стало темным. «Будет гроза, – подумал он, – уже надвигается… Пускай, пусть все летит к чертям!» Он сел в свою машину и включил мотор. «Бауманн и директор наверняка говорили обо мне… Интересно, знает ли этот мошенник, что я отдал Саге ключ? Ключ… Захлопнется дверца сейфа. Что-то уже захлопнулось, и назад нет возврата. Сестра поплачет, будет вся в черном ходить на кладбище…» Он закурил и поехал. Навстречу шли парни и девушки, они возвращались с купанья, ели мороженое. Близился вечер, а там – кино, поцелуи в воротах… Голиан стиснул зубы и затормозил, машину оставил на другой улице, он всегда оставлял ее здесь, многие считали это чудачеством, сестра тоже. Со временем все привыкли, привыкла и Анна. Сестра, заслышав его шаги, ждала, стоя в дверях кухни. На приветствие не ответила. – Что с тобой? – спросил Голиан. – Тебе открытка от жены. – Да… – равнодушно протянул Голиан. – И тебя это не удивляет? – Ах, оставь, – ответил он недовольно. – Пива у нас нету? – Нету. Открытка на столе. – Потом прочту. – Он прошел в кухню. – На столе в твоей комнате, – настаивала Анна. Он махнул рукой и позвал: – Анна, поди сюда. Сестра была маленькая, с измученным лицом. – Иду, – откликнулась она послушно и медленно, словно к святыне, двинулась к нему. – Ты боишься? Она кивнула. – Не бойся. – Инженер смотрел на стену за ее спиной. Стена была белая с голубым узором. Тонкие линии соединялись в звезды р крестики. Он прикрыл глаза, ему не нравился этот узор. – Я прочла, – шепнула Анна. – Она пишет, что хочет вернуться. – Когда? Да ты успокойся! Когда – не пишет? – Нет, Дежо, только… что хочет как можно скорее. Он улыбнулся – улыбка больше походила на горькую.гримасу, – похлопал сестру по плечу. – Еще много воды утечет! – Дежо! – воскликнула Анна. – Не будь таким бессердечным, ты же знаешь, каково мне! Кухня блестела чистотой. На столе лежала сетка с покупками: молоко и кольраби, черешня, банка сметаны, рис. Над диваном в клетке купалась в своей мисочке канарейка. В подсвечнике стояли две необгоревшие свечи. – Меня никто не спрашивал? – Не знаю, я только что вошла. Он снова похлопал ее по плечу. – Если будут звонпть, – предупредил Голиан, – трубку не снимай, а если кто явится, скажешь – меня нет. – А ты правда уедешь? – Да, мне надо отправить телеграмму. – Ведь можно из дому. – Нет, никаких телефонных разговоров. И ты никому не звони, ладно? Сестра кивнула, ожидая объяснения, но он уже ушел. Слышно было, как хлопнула дверь: он остановился на пороге своей комнаты. Потом вышел, запер дверь, дважды повернув ключ. Почта была неподалеку. Но Голиан тем не менее поехал в машине. Он остановился под самой вывеской «Телеграф – телефон» и вошел в небольшое помещение. Девушка за перегородкой вызывала Попрад и Превидзу, инженер писал адрес: «Иозеф Донат, Братислава…» Он стоял спиной к дверям и не видел, как появился человек лет тридцати пяти с плащом, переброшенным через левое плечо. Голиан подал телеграмму и расплатился. Обернулся – и выражение облегчения застыло на его лице. – Добрый день. – У незнакомца был приятный, очень молодой голос. У инженера бессильно повисли руки. Незнакомец приблизился и сказал, улыбаясь: – Сюда, это единственный выход. – На улице возле «трабанта» он заметил: – Неплохая машинка, съездим куда-нибудь? Голиан вздохнул и согласился. Они сели. Голиан опросил: – Куда? Человек с плащом сунул руку в карман, достал книжечку и сказал: – Спокойно! Я из госбезопасности, пожалуйста, без фокусов. |
||
|