"Ангел быстрого реагирования" - читать интересную книгу автора (Белянин Андрей Олегович, Иванов Иван,...)

Владимир Городов "Когда погаснет звезда"

Поздней ночью в одном из корпусов летнего лагеря «Огонёк» тихо заскрипела створка окна. Пашка, Юрка и Колька почти бесшумно выбрались наружу, перебежками, чтобы не заметил сторож, добрались до калитки и углуби­лись в лес.

Хотя на небе висела полная луна, под густые кроны де­ревьев её свет почти не проникал. Через полчаса батарейки в единственном фонарике начали садиться, и он светил всё тусклее и тусклее: его едва хватало только на то, чтобы освещать небольшой участок тропинки под ногами. Юрка то и дело шарил лучом по обочинам, что-то выискивая.

— Вот! То, что надо! — вдруг сказал он и, нагнувшись, подобрал с земли два увесистых камня-голыша.— Делаем привал для подзарядки.

Он выключил фонарик, достал батарейки и, положив на один из голышей, другим принялся обстукивать их с боков.

— Меня брат научил. Если батарейки сели, их надо не­много помять. Тогда они ещё чуточку поработают.

— Что-то пить захотелось,— пробормотал Колька, сни­мая с ремня военную фляжку в брезентовом чехле.— Кто-то ещё хочет? Компот, после ужина остался.

Вдруг в кустах ухнуло, и сразу же раздался звук, похожий на шлепок. Ребята замерли. Звук больше не повторялся. Юрка быстро вставил батарейки в фонарик и включил его. Прошёлся лучом по кустам. Всё спокойно.

— Чертовщина какая-то... — пробормотал он. Словно в ответ на его слова в кустах хрюкнуло, и Юрка изо всей силы запустил туда камнем. Голыш с шумом пролетел сквозь ветки, тяжело запрыгал по земле и стукнулся о ствол дере­ва.

— Пойдём,— скомандовал Пашка. Двинулись дальше, то и дело оглядываясь назад.

Уже через полсотни шагов перед ними открылась ярко освещённая луной поляна, на краю которой чёрным пря­моугольником на фоне белых стволов берёз выступал вет­хий дом. Когда-то очень давно это был кордон, жилище лесника, но уже много лет здесь никто не жил.

— Фляжку забыл! — огорчённо воскликнул Колька.— Ребята, подождите немножко, я за ней сбегаю.

— Только побыстрее,— сказал Пашка.— Возьми с собой фонарик.

— Я мигом! — И Колька побежал обратно.

Пашка с Юркой приблизились к дому, который еле слышно поскрипывал, словно жаловался ребятам на свою дряхлость. Прибежал Колька и стал рядом.

— Нашёл фляжку? — поинтересовался Юрка.

— Нет. Как сквозь землю провалилась! На обратном пути ещё поищу. А чего мы сюда пришли?

— В этом доме давным-давно никто не живёт,— сказал Пашка.— Вот через такой дом можно попасть в Сказку.

— Что-то слабо во всё это верится,— недоверчиво про­изнёс Юрка.

— Зачем тогда пошёл? — удивился Пашка.— Спал бы себе!

— Люблю приключения и эти... авантюры.

— А я Пашке верю! Пошли! Чего ждать? — Колька ре­шительно направился к покосившемуся крыльцу.

— Постой! — остановил его Пашка.— Нам надо выйти из этой двери, не входя в неё. Полезли в окно! Я полезу пер­вым.

Пашка уцепился руками за подоконник и, вставляя ноги между осыпающимися трухой брёвнами, забрался внутрь. Ребята влезли следом.

В доме оказалось не так уж и темно. В окошки проникал лунный свет, позволяющий разглядеть полуразвалившую­ся печку с белеющей кое-где штукатуркой. Под ногами шелестел мусор, скрипели осколки стекла. Входная дверь из потемневших от времени досок, как и во всех северных из­бах, была очень маленькой, чтобы зимой меньше уходило тепло.

— Выходим? — шёпотом спросил Колька, кивая на дверь.

— Да подожди ты! — тоже шёпотом ответил Пашка.

— А! Ты ещё заклинание говорить будешь? — высказал предположение Колька.— Какой-нибудь «Сим-сим, от­кройся»?

— Не знаю я никаких заклинаний. Тут всё проще. Или сложнее, не знаю.

Юрка с Колькой присели на корточки недалеко от двери и стали ждать. Пашка достал из кармана булавку и, чуть по­колебавшись, сильно ткнул ею в большой палец левой руки, непроизвольно ойкнув. На пальце выступила капель­ка крови. Обмакнув в неё острие, Пашка воткнул булавку в притолоку, отошёл и присел рядом с ребятами.

— Откуда ты знаешь, что в этих случаях делать надо? — спросил Юрка.

— Знаю, и всё,— пожал плечами Пашка.— Откуда знаю — не знаю. Знаю, что теперь надо пристально смот­реть на эту дверь и представлять, что за ней начинается Путь, который ведёт в Сказку. Думаю, что-то вроде тонне­ля. Три, четыре! Начали!

Все смолкли и стали напряжённо смотреть на тёмный прямоугольник двери. Пашка не смог бы сказать, сколько прошло времени, но вдруг в тишине негромко зазвенело, воздух завибрировал, став упругим и необыкновенно про­зрачным. Косяк двери покрылся множеством искрящихся точек — в комнате словно лампочку включили.

— Пора! — чуть хрипло произнёс Пашка.

Он поднялся, подошёл к двери и решительно толкнул её. Жалобно взвизгнули ржавые петли. За дверью — темно­тища.

— Быстрее за мной! — сказал он и переступил порог. Юрка с Колькой шагнули вослед.


* * *

Пашка стоял возле широченной реки: противополож­ный берег едва-едва просматривался вдали, полускрытый дымкой. До воды оставалось с полсотни метров усеянного мелкой галькой пляжа, к которому подступал высокий гли­нистый обрыв, далеко уходящий в обе стороны. Под самым обрывом чернели просмолёнными животами перевёрну­тые рыбацкие лодки-плоскодонки.

— Красотищ-ща! — услышал за собой Пашка и обернул­ся. На покосившемся пороге ветхой, заброшенной рыбац­кой хижины, восторженно оглядываясь, стояли его дру­зья.— Здорово-то как! Пашка, а мы точно в Сказке?

— Где ж ещё! Сами не видите? Только что ночь была, а сейчас что?

— А сейчас день,— кивнул Юрка.— Только вот мне про­ще поверить, что мы прошли через межпространственный портал — ну как в игре «Морровинд» — и оказались на дру­гой стороне Земли. Например, в Канаде. Там, между про­чим, природа на нашу похожа. А кто по-канадски разгова­ривать умеет?

— По-канадски никто разговаривать не умеет,— блес­нул эрудицией Колька.— Нету такого языка. Они там по-французски говорят. И ещё, кажется, по-английски.

— Тогда проще! Встретим кого-нибудь, я скажу: «Май нэйм из Юра! Айл би бэк!» — сказал Юрка.— Пашка, ско­лько у нас есть времени? Сколько мы здесь можем про­быть?

— Сколько бы мы здесь ни пробыли, мы вернёмся об­ратно примерно в то же самое время, когда ушли.

— Откуда знаешь?

— Откуда, откуда... — Пашка неуверенно пожал плеча­ми: он и сам не понимал, откуда у него такая уверенность.— Знаю — и всё! Говорю же: это Сказка. Наверное, это как со сном. Учёные говорят, что сон снится всего несколько се­кунд, а тебе кажется — всю ночь.

— Тогда — ура! — воскликнул Юрка и, стягивая через голову футболку, предложил: — Давайте искупнёмся!

Возражений не было. Ребята, торопясь, принялись ски­дывать одежду, как вдруг из кармана Колькиной рубашки выпал небольшой предмет и, сверкнув на солнце, звякнул о камень.

— Это что у тебя? — Пашка поднял и рассматривал круг­лую пластинку из жёлтого металла: не больше карманного зеркальца и с одной стороны так отполирована, что в неё смотреться можно. На другой стороне рельефно выступало изображение многолучевой звезды, а в центре — женский профиль.

— Нашёл, когда ходил фляжку искать,— ответил Коль­ка.— Искал, искал... Вдруг что-то сверкнуло: ну свет фона­рика отразился. Гляжу — она лежит. А фляжку жалко.

Юрка подошёл, взял у Пашки кругляш и подкинул его на руке.

— Тяжёлая! А может, это золото? Из какого-нибудь древнего клада? — Юрка поднёс кругляш к глазам и, рас­сматривая его, сказал: — Наверное, медаль: вон дырка, что­бы на груди носить... Девчонка в короне... Пашка, не по­мнишь, в России девчонки царицами были?

— Вроде нет...

— Значит, заграничная. Держи! — Юрка вернул медаль Кольке.— Вернёмся — ты её в музей сдай. Про тебя в газете напишут. И премию дадут. И фотографию поместят.

— Большую?

— Во всю страницу!

— Я не про фотографию, я про премию.

— На крутой мобильник уж точно хватит! Айда купать­ся!

— Айда!

И мальчишки, весело вопя и вздымая фонтаны брызг, бросились в воду. Купались долго. Играли в «догонялки», соревновались, кто дальше нырнёт, кто дольше просидит под водой.

— Э, да вас уже колотит! — вдруг заметил Юрка, огляды­вая покрытых мурашками Друзей.— Хватит купаться, а то ещё заболеете.

Усталые и довольные, они вылезли на берег и улеглись на днища лодок, подставив свои тела жарким солнечным лучам. Пашка лежал на животе, прижавшись щекой к горя­чей доске, закрыв глаза и вытянув руки вдоль туловища. И снизу, и сверху приятно припекало. От лодки чудесно пах­ло смолой, рыбой, водорослями. Вдруг он почувствовал, что на его спину упала тень.

— Колька, отойди, не мешай загорать! — пробормотал он.— Или кто это? Юрка, ты?

Тень продолжала лежать на Пашкиной спине.

— Ну что ты вредничаешь? — сказал он, приподнимаясь на локте и оборачиваясь.— Неужели не...

Пашка осекся. Перед Пашкой стоял незнакомый чело­век с густой бородой и длинными усами, одетый так, слов­но сошёл со страниц учебника по истории России Средних веков. Поверх рубашки-косоворотки поблёскивал метал­лическими бляшками кожаный нагрудник, просторные зелёные штаны забраны в узкие сапоги с загнутыми круто вверх носками. Длинные волосы, чтобы не падали на лицо, перехвачены ярко вышитой тесьмой. К широкому кожано­му поясу подвешен внушительных размеров меч. Поверх нагрудника на толстой цепи висит надраенная до ослепите­льного блеска бляха с изображением ощерившейся собаки. Чуть повыше, на цепочке потоньше,— серебристый шарик размером с грецкий орех. Человек стоял в вызывающей позе, картинно подбоченившись.

Колька с Юркой, удивлённо оглядываясь, сидели на со­седней лодке. Их окружали пятеро так же по-старинному одетых людей. В руках они сжимали бердыши.

— Май нэйм из Юра... — растерянно пробормотал Юрка.

— Не разумею, что ты там бормочешь,— сказал тот, что стоял рядом с Пашкой, по всему видно — начальник.— Ну-кась, отроки, извольте предъявить свои обереги добле­стным ратникам полка Верных Псов! Или ж, горько стеная, уверять начнёте, что оставили их дома у горячо любящих вас маменек?

Ратники подобострастно захохотали над плоской шуткой своего начальника, а тот, скривив рот в усмешке, ждал ответа.

— Обереги? — переспросил Колька.— А это что?

— Как?! Уж не ослышался ли я?! Вы не только не отри­цаете того, что не имеете оберегов, но и знать не знаете, что это такое?

— Понятия не имеем! — подтвердил Юрка.

— Гонидым! — позвал начальник, и на этот зов в его сто­рону повернулся и встал навытяжку один из ратников.— Ты слышал?

— Слыхал, полдесятник!

— И что сие означает?

— Сие означает... — Гонидым поскрёб пятернёй заты­лок.— Дык чаво означает?.. Сие, полдесятник, то и означа­ет, что у них нету оберегов!

— Болван! Сие означает, что мы словили опасных лазут­чиков с неметчины — слыхал, как вон энтот по-иноземно­му балаболил? — коварных злоумышленников против Его Лучезарности Великого Волхва Тушисвета. А ещё сие озна­чает... Чаво?

— Дык оно то и означает, что мы их споймали! — недо­уменно пожал плечами Гонидым.

— Вдругорядь болван! Сие означает, что мне даже не придётся носить бляху десятника! — Начальник потряс же­лезяку на своей груди.— За поимку опасных лазутчиков меня тут же в полусотники пожалуют! «Полусотник Волок-рут»! Эка дивно звучит! Не то что «полдесятник Волокрут»! А ты, болван, готовься надеть мою бляху. Обыскать злоде­ев!

Гонидым угукнул и направился к ребячьим вещам.

— Оберег, господа лазутчики, есть вот эта маленькая штуковинка, что висит у меня на груди, тако же как и у каж­дого жителя нашего славного княжества,— продолжал тем временем разглагольствовать Волокрут.— На ём прозначе­ны имя, место проживания и род занятий того, кто его но­сит. И хранить его следует пуще зеницы ока. Ибо без ока ты — хоть и кривой, но всё ж таки подданный нашего слав­ного владетельного князя Семисила, а без оберега — никто и ничто! Незак поганый! И о том с дитячьих лет знает каж­дый житель княжества. Так что плохонько вы, господа ла­зутчики, к своему чёрному злодейству подготовилися!

Тем временем Гонидым, перетряхивая одежду мальчи­шек, добрался до Колькиной ковбойки. Вдруг он замер, разглядывая что-то у себя на ладони, а затем бросился к на­чальнику, далеко вперёд вытянув руку. При этом он смеш­но, как рыба, безмолвно открывал и закрывал рот.

— Что ещё? — недовольно проронил Волокрут и взгля­нул на то, что ему протягивал Гонидым. Но тут же лицо его вытянулось, глаза округлились. Осторожно, двумя руками, он взял с ладони Гонидыма кругляш, найденный Колькой, судорожно сглотнул, а затем рявкнул:

— На караул!

Ратники щёлкнули каблуками и взметнули бердыши под высь.

— Я это... неправ был, прощения просим,— заискиваю­ще обратился полдесятник к ребятам, отвесив что-то вроде поклона.— Не соблаговолят ли премногоуважаемые ска­зать мне... Вот енто... чье?

— Ну моё! — недовольно буркнул Колька.— А что?

— При всем наиглубочайшем почтении к доблестному Кавалеру Ордена Высочайшего Благорасположения владе­тельной княжны Дарирады...

Ребята удивлённо переглянулись, а Колька даже при­свистнул.

— Недопонял?..— Волокрут угоднически посмотрел на него.

— Да нет, ничего, продолжайте!

— Как есть продолжу. Так вот, при всем почтении к Ка­валеру Ордена Высочайшего Благорасположения владете­льной княжны Дарирады должон сказать, что всё едино ни­кому не должно появляться где б то ни было без оберегов, ибо сие есть нарушение Справедливейших Законов, нис­посланных нам откровением Его Лучезарности Великого Волхва Тушисвета. А посему мой величайший долги святая обязанность — препроводить вас всех в Храм Порядка, дабы вы предстали пред светлейшими очами Главного Хранителя Справедливейших Законов, могучего князя Греми­боя.

— Вот тебе и Канада! — тихо сказал Пашка Юрке.

— Значит, это не портал, а машина времени... — так же тихо ответил тот.

* * *

По тропинке, полого поднимающейся по дну оврага, ратники вывели ребят наверх. Взгляду открылись много­численные холмы, покрытые полями и рощицами. На го­ризонте виднелся густой лес. Змеёй стелилась мощённая крупным булыжником дорога, убегающая к виднеющемуся вдали поселению, над которым в дневном небе ярко горела серебристо-голубая звезда.

— Смотрите, звезда! Днём? — удивился Колька..

— Кавалер хотел сказать: Благословенная Вечная Звез­да? — Несмотря на подчёркнутую уважительность, пол де­сятник всё же косился на ребят с подозрением.

— Что хотел, то и сказал! — буркнул Колька. Юрка в сво­их необъятных карманах отыскал верёвочку. Колька про­дел её в дырочку на медали и демонстративно повесил себе на шею.

Мальчишки в окружении ратников шагали по середине дороги. Солнце палило вовсю. Несмотря на недавнее купа­ние, идти становилось жарковато. А солдатам — тем более. В своих кожаных нагрудниках они неимоверно страдали от жары, по красным напряжённым лицам катились крупные капли пота. Однако, несмотря на это, служивые усердно чеканили шаг, громко чакая по булыжнику подкованными сапогами.

Сзади послышался громкий трубный звук. Из-за пово­рота дороги на белоснежном коне выехал пёстро разодетый всадник. В руке он держал большой рог и, раздувая щёки, трубил в него, поворачиваясь всем телом то в одну, то в дру­гую сторону.

— Добрые подданные! Приветствуйте своего славного правителя владетельного князя Семисила! — прокричал он, проскакав мимо. Ратники с огромным удовольствием отошли к обочине дороги, в тень деревьев, и, став на одно колено, склонили головы в почтительном поклоне. Ребята тоже сошли с дороги и в замешательстве, не зная, что им де­лать, топтались на месте.

— Преклоните колени перед владетельным князем! — сказал Волокрут.

— Вот ещё! — ответил Юрка.— Не хватало ещё на коле­ни бухаться!

Полдесятник промолчал, но Пашка заметил, как недоб­ро сверкнули его глаза.

Из-за поворота показалась процессия. Впереди ехали стражники: ярко горели на солнце лезвия секир, горячо всхрапывали огромные вороные кони. За ними катилась большая карета, запряжённая четырьмя парами белых ко­ней. Следом — ещё одна, поменьше и запряжённая только двумя парами таких же белых лошадей. За каретами двига­лась многочисленная кавалькада, состоящая, по-видимо­му, из знати: уж очень богатое и праздничное одеяние кра­совалось на всадниках.

Когда первая карета поравнялась с мальчишками, она остановилась, и из окошка выглянул владетельный князь. Первое, что бросалось в глаза во внешности правителя,— невероятно рыжие шевелюра, бородка и усы. В отличие от своей свиты, сверкающей золотом, жемчужным шитьём и каменьями, на владетельном князе из драгоценностей при­сутствовали только корона в виде крепостной стены и зо­лотая цепочка, на которой рядышком висели оберег и точ­но такой же, как у Кольки, Орден Благорасположения.

— Полдесятник, что сие за отроки? — спросил князь. Он оглядел ребят, и взгляд его остановился на Колькиной гру­ди.

— Осмелюсь покорнейше доложить, владетельный князь! Спойманы дозором полка Верных Псов под моим, полус... полдесятника Волокрута, началом. И ведь в чем за­кавыка-то: ни один из отроков оберега не имет. Вот мы их, значится, и того... в Храм Порядка! — отрапортовал полде­сятник.

— Тятя, кто там? — Из второй кареты легко выпрыгнула девочка в сарафане, расшитом витиеватым орнаментом. Волосы полностью забраны под причудливый головной убор, но почему-то Пашка был уверен, что они такие же рыжие, как и у её отца. Вслед за ней из кареты высунулось рыхлое лицо толстой расфуфыренной дамы в облаке огромного белого парика. Эту даму, в отличие от всех оста­льных, туго обтягивало иноземное платье.

— Фаше Фысотшестфо! — нудным голосом произнесла она.— Следуя Котексу Тшести Афгустейших Особ, вам не слетует виходить ис карета пез помощи граф или лицо, к нему приравненный...

«Их Фысотшестфо» только фыркнула, подбежала к пе­редней карете и остановилась напротив ребят, разглядывая их.

— Что за отроки? — спросила она князя.

— Да вот, княжна, полюбопытствуй,— ответил тот.— Этот бравый полдесятник наткнулся на твоего Кавалера и теперь тащит его на расправу к Гремибою в Храм Порядка.

— Моего Кавалера? — переспросила Дарирада, и взгляд её остановился на медали, висевшей на Колькиной груди. Брови девочки удивлённо взметнулись вверх. Она немного подумала, а затем обратилась к Волокруту: — Полдесят­ник! — Голос княжны зазвучал надменно.— Ведомо ли тебе, что Кавалер моего Ордена, а тако же и сопровождаю­щие его особы пользуются правом неприкосновенности в границах княжества, а за его пределами имеют статус по­слов его?

— Так ить... Только это... как бы молвить... для огражде­ния Кавалера... отнюдь не для того, дабы... — Разволновав­шись, Волокрут совсем потерял способность связно гово­рить.

— Тятя! — Дарирада повернулась к князю.— Кавалера и его сопутников мы берём с собой, они будут моими гостя­ми. Они сядут в мою карету, а фрейлейн Гуту поедет с то­бой!

Князь скорчил недовольную мину.

— Может быть, будет лучше, если хотя бы один из спутников Кавалера поедет со мной? Мы бы весьма приятно побеседовали с ним в дороге!

— Нет! Это мои гости, и они поедут со мной! А ты пое­дешь с фрейлейн Гугу! Мне она уже до смерти надоела сво­ими нравоучениями и сказками о распрекрасном фатер­ланде!

Князь покорно вздохнул. Княжна вернулась к своей ка­рете.

— Фрейлейн Гуту! — обратилась она к сидящей в ней даме.— Извольте пройти в карету князя!

— Пусть помогут мне вийти! Позовите какой-нибудь из барон! — чопорно ответила та.

— Помоги фрейлейн,— обратилась княжна к Кольке.

— Фот этот Knabe?! — В притворном ужасе фрейлейн вскинула брови.

— Я бы хотела, чтобы вы почтительно отзывались о Ка­валере Ордена моего Высочайшего Благорасположения. Его статус в обществе выше баронского и даже графско­го! — ответила княжна.

Пашка с Юркой переглянулись. Вот это да! Колька вдруг стал знатным вельможей!

— Как мне ей помочь? — тихо спросил Колька у Дарира­ды.

— Просто возьми за руку и отведи в карету князя — вот и всё! — так же тихо ответила она.

Пока Колька провожал семенящую утиной походкой дородную даму, Дарирада без всякой помощи впорхнула в карету. Юрка с Пашкой залезли следом за ней и плюхну­лись на мягкие сиденья напротив. На сиденье рядом с княжной стояла корзинка, в которой на голубой подушеч­ке спал пушистый белый котёнок.

Вскоре вернулся Колька и скромно пристроился на оставшееся свободное место подле Дарирады. Процессия вновь двинулась, колёса экипажа дробно застучали по бу­лыжнику мостовой.

— Вот теперь можно и поговорить. Я — владетельная княжна Дарирада. Это,— она почесала за ушком котёнка, отчего у того изнутри раздалось громкое тарахтение,— мой друг Снежок. А ты, Кавалер, кто таков?

— Николай...

— А титул?

— Какой титул? Нет у меня никакого титула.

— Простолюдин, стало быть. Можно бы сразу догадать­ся. По имени.

— Как это — по имени? — удивился Колька.

— Оно у тебя такое... Для простолюдина подходит. Ни-колай: «ни-кола-и-ни-двора»! А твоих спутников как зовут?

— Это Павел, это Юрий,— представил ребят Колька.— Что, тоже простолюдинские имена?

— Не знаю. Чудные имена, не наши... Ну вот мы и зна­комы. Теперь сказывайте! — приказала княжна.

— А чего рассказывать-то? — пожал плечами Колька.

— Всё подряд. Начни хотя бы с того, как это ты умудрил­ся стать Кавалером? Мне это весьма любопытно. Ведь Ор­деном награждаю я сама. Золотых дел мастер Добромысл сделал их всего четыре штуки. Один Орден — у тятеньки, второй пришлось посвятить Великому Волхву, третий... ещё у одного человека, а четвёртый до сих пор никому не вручён и хранится у меня! Ты его украл? Или подделал?

— Чев-во?! — Колька вспыхнул от возмущения.— Я?! Украл?! Подделал?! Да нашёл я его! Нашёл!

— Нашёл? — недоверчиво прищурилась княжна.— Ну что ж, позже разузнаем, кто его потерял. А сейчас расска­зывай, Кавалер, кто вы такие и откуда. Должна же я знать, кого вызвала!

— ТЫ нас вызвала? — удивился Пашка.

— Я. Мне и желание загадывать, мне и ответ держать. Я сразу догадалась, что вы не из нашего мира: и одёжа у вас странная, и стрижены чудно. Только вот кудесница я не Очень искусная, недоучила меня маменька, не успела. С за­клинанием, быть может, что напутала, вот и не знаю, отку­да вы: из Прави или ж из Нави.

— Из Прави или Нави? — переспросил Колька.— А где это?

— Не знаете? — Дарирада удивлённо подняла брови.— Да сие ж даже чадам малым известно! Правь — это верхний мир, пристанище богов, а Навь — нижний мир, где вся не­чисть обитается. Стало быть, вы не оттуда и не оттуда. Так отколе же?

— Вон пускай Пашка рассказывает. Он у нас самый ум­ный,— перевёл стрелки Колька.

* * *

— Странный у вас мир. Не всё мне в нём понятно. Но верно ли я уразумела: вы — обычные отроки, не волхвы, не чародеи, не воители славные? Но как же вы тогда сможе­те?..— Дарирада задумчиво смолкла.

— Что мы должны смочь? — поинтересовался Юрка.

— Тятеньку уберечь,— тяжело вздохнула Дарирада.— Прознала я: грозит ему беда скорая да неминучая. Пото­му-то и прибегла к чарам, хоть и боязно было: вдруг что не так выйдет? Да ведь так оно и случилось: хотела воителя грозного вызвать или чародея великого, а явились три от­рока...

В глазах княжны сверкнули слезинки. Ребята неловко молчали, словно были в чём-то виноваты.

Тем временем княжеская процессия достигла стен сто­лицы. Мальчишки с интересом разглядывали частокол из высоких и толстых брёвен, грозные сторожевые башни, окованные железом городские ворота, подъёмный мост на толстенных цепях.

Карета остановилась возле высокого резного крыльца княжеского терема, к ней проворно подскочил паренёк и, распахнув дверцу, склонился в почтительном поклоне.

— Благодарствую, Ветрознай,— поблагодарила его княжна. Тот молча улыбнулся.— Смени коней и держи ка­рету в ПОЛНОЙ готовности: она мне ныне надобна будет.

— Всенепременно, княжна! — Паренёк приложил руку к сердцу.

Вслед за Дарирадой ребята прошли в терем. Там в про­сторном и высоком зале с увешанными охотничьими трофеями стенами на высоком троне уже восседал князь. Под­ле него, опираясь на чёрную трость с костяным набалдаш­ником, стоял парадно одетый вельможа, невысокого роста и довольно толстый. Шитый золотом и каменьями парад­ный кафтан несколько скрадывал его полноту, но не мог скрыть пухлых щёк и многочисленных складок подбород­ка.

— Государь! — торжественно сказала княжна.— По­зволь мне представить тебе моего Кавалера Николая и его достойных спутников Юрия и Павла.

— Рад знакомству! — кивнул владетельный князь.

— А почему они без оберегов?! — визгливым голосом воскликнул вельможа.— Да это ж обыкновенные незаки! В острог их! На каторгу!

— Князь Гремибой,— удивлённым тоном сказала Дари­рада,— неужели ты забыл, что, согласно Справедливейшим Законам, Главным Хранителем коих ты являешься, Кава­лер Ордена моего Высочайшего Благорасположения есть наиболее благожелательное лицо при дворе и почётный го­рожанин столицы? Я буду премного обязана, если ты рас­порядишься выдать Кавалеру и его сопутникам обереги, соответствующие их положению.

Главный Хранитель долго рассматривал мальчишек, свирепо вращая маленькими злыми глазками. Наконец он что-то зло пробормотал себе под нос и стукнул тростью о пол. Тотчас распахнулась маленькая боковая дверца, и, почтительно кланяясь, в зал вошёл сухонький человек в длинной синей мантии и синей же многогранной шапочке, похожей на перевёрнутый стакан. На шее у него висела бо­льшая чернильница, из кожаного мешочка на поясе торча­ли гусиные перья, а под мышкой он зажимал пергаментные свитки.

— Я весь внимание, могучий князь Гремибой! — заис­кивающе прошелестел он.

— Странно... — тихо сказал Юрка.— На владетельного князя ноль внимания, как будто и не он здесь главный...

— Записать вот этих и выдать им обереги! — С этими словами Главный Хранитель, сердито стуча тростью, вы­шел из зала.

Выяснив все необходимые сведения, писец вывел на пергаменте: «Николай, ноне в княжьем тереме живе, шко­ляр. Павел, тако же. Юрий, тако же». Затем, пряча бегаю­щие глазки, сообщил:

— Через седмицу, надо думать, обереги готовы будут. Дело-то ить хлопотное... Затратное к тому ж...

— Незамедлительно! — гневно топнула ножкой княж­на.— И без мздоимства! Я сама за ними в Счётный Приказ зайду! Час сроку!

— Всенепременно, княжна, всенепременно! Поспе­шаю... — испуганно залепетал тот, уткнув взгляд в пол, и юркнул обратно в ту же дверцу, из которой появился.

* * *

Терем — это крепость внутри крепости. Все помещения, кроме тронного зала, напоминали внутренности большого боевого корабля: низкие потолки, узкие окна-бойницы, многочисленные коридоры-закоулки. Неожиданно из од­ного такого закоулочка выкатилась фрейлейн Гуту и, при­строившись семенить рядом с княжной, стала нудить, от­читывая её за «неэтитшное пофедение, прояфленное в присутстфии нижний чин» во время загородной прогулки.

— Фи долшны помнить, Фаше Фысотшестфо, что фи есть княшна, а потому фи долшни неукоснительно следо­файт Кодекс Тшести Афгустейших Особ, одер так и остане­тесь тошь сапошник. Фаш сегодняшний фиход из карета пез помощи граф или лицо, к нему прирафненний, физфал недоумений и недофольство ф рядах княшеский сфита...

— Но я же не могу сидеть в карете и ждать графа, если происходит что-то интересное! Так можно всё в жизни про­пустить, ничего не увидеть и не услышать! — возразила Да­рирада.

— Это фам софсем не объязательно, Фаше Фысотшест­фо! Фам опо фсем долошат!

— Ох, фрейлейн Гуту! Как вы мне надоели! Я попрошу тятю, чтобы вместо вас он назначил кого-нибудь другого!

— Это нефозмошно! — обидчиво надулась фрейлейн.— Я иметь контракт бить настафник молодая княшна! Конт­ракт не есть фозмошно порфать — я подафать в суд, требо­фать большой компенсаций за моральный вред!

— Ну и ладно, ну и оставайтесь со своим контрактом! — сказала княжна, останавливаясь перед очередной две­рью.— Но сегодня я запрещаю вам входить в мои покои!

— Нет-нет! Это нефозмошно! Я долшна...

— Ветрознай! — позвала княжна.

Дверь, возле которой они остановились, открылась, из неё вышел тот самый паренёк, который встретил их у кры­льца:

— Слушаю, княжна!

— Ветрознай, фрейлейн Гугу решила отдохнуть в своих покоях. Подай ей княжеский крюшон и заморский марме­лад из китайского яблока. И проследи, чтобы она не под­слушивала под дверями.

— Это есть неслиханно! Я буду шалофаться! — визгливо вскричала фрейлейн Гугу и, в возмущении тряся кистями рук, удалилась с видом оскорблённой добродетели. Впро­чем, удалилась она довольно поспешно: видимо, княже­ский крюшон — очень хорошая «наживка» для фрейлейн.

Ребята вошли в покои княжны. Обставлены они были довольно уютно. На широкой кровати уже стояла корзин­ка, в которой продолжал безмятежно спать Снежок. На ма­леньком столике поджидала лёгкая полуденная закуска — соки, фрукты, разнообразная выпечка. Мальчишки пойма­ли себя на мысли, что за время, прошедшее после вечерних макарон «по-флотски», успели основательно проголодать­ся. Поэтому, когда Дарирада пригласила их к столу, лома­ться не стали. Хрустящие ватрушки и фрукты с большой скоростью исчезали с тарелок.

— Ваше Высочество, что там фрейлейн Гугу говорила о какой-то дочери сапожника? — спросил Юрка.

— В нашем государстве владетельный князь свой титул не наследует, а назначается, когда его предшественника сажают в тюрьму или... казнят. Власть у него совсем неболь­шая, ведь страной управляет Великий Волхв Тушисвет. За всё хорошее славят Волхва, а во всех горестях винят владе­тельного князя. Три года назад бывшего владетельного князя Святодола посадили в тюрьму за то, что в стране слу­чился большой неурожай. И тогда к моему отцу, который держал сапожню на Короткой улице, пришли Бессмертные и объявили, что Великий Волхв Тушисвет назначил его но­вым владетельным князем. Вот так я и стала княжной. Мои бывшие подружки мне завидуют. Глупышки! Они не зна­ют: если случится что-то нехорошее, мне придётся разде­лить участь тятеньки.

— Да-а... Порядочки тут у вас... —протянул Юрка.— А кто такие Бессмертные?

— Дружина Тушисвета. Они живут вместе с ним внутри Храма Порядка на Лысой горе и выходят оттуда только для того, чтобы вершить его волю. Нет, неверно я сказала,— поправила себя Дарирада.— Жить могут только живые.

— Бессмертные — зомби?! — выкатил глаза Колька и, видя, что слово княжне непонятно, добавил: — Ну мертве­цы то есть, которых колдовством оживили.

— Нет, не мертвецы. Но колдовство здесь тоже прило­жено. Это големы.

— Ну да?! Откуда знаешь?

— Я ж их видала, когда они к тятеньке приходили. Не­што я глиняного человека от живого не отличу?

— А где находится эта самая Лысая гора? — спросил Пашка.

— Эвон, глянь в окошко и увидишь. Ни с чем не спута­ешь! Тем паче что Вечная Звезда горит прямёхонько над ней.

Мальчишки подошли к узеньким, больше похожим на бойницы окнам. За городом среди поросших лесом холмов возвышалась похожая на шлем гора серовато-коричневого цвета. Сходство со шлемом усиливала высокая башня на самой вершине, обнесённая, как и город, частоколом из мощных брёвен. А прямо над башней высоко в небе мерца­ла яркая сине-голубая звезда.

— Этот острог и есть жилище Тушисвета,— продолжила княжна.— Он никогда не выходит из него. Оттуда он шлёт свои приказы, оттуда посылает Бессмертных вершить свою волю. Оттуда он правит княжеством. Никто не может скры­ться от его гнева.

— И давно он правит? — поинтересовался Юрка.

— Очень давно. В старинных книгах написано: он явил­ся в тот год, когда над нами зажглась Вечная Звезда. Никто из ныне живущих не помнит того времени.

— Так, может, его и нет уже давно? Помер небось, а кто-нибудь от его имени продолжает делами ворошить? — высказал предположение Колька.

— Говорят, что Тушисвет не может умереть,— ответила Дарирада,— что он бессмертен. Раз в неделю устраивается Великое Явление: ворота Храма Порядка открываются, и Тушисвет является перед взорами тех, кто желает поклони­ться ему и ещё раз убедиться в его могуществе. Сегодня это тоже будет...

— Он что, Кощей Бессмертный? — не унимался Коль­ка.— Да что это за человек такой?

— Это не человек,— тихо сказала княжна.— Это чудови­ще...


* * *

После трапезы Ветрознай отвёл мальчишек в покои для гостей. Колька и Юрка с разбега бросились на широкую кровать, усыпанную подушками, а Пашка задумчиво при­сел на её краешек.

— О чём задумался, дружок? Ты б слопал лучше пиро­жок! — подмигнул Пашке Юрка, кивая на большую вазу, полную таких же плюшек, какими их угощали у княжны: вдруг дорогие гости проголодаются?

— Я вот о чём думаю: хоть ты и не веришь, мы всё-таки в Сказке...

— Почему не верю? Теперь верю. Колдовство, големы, бессмертные чудища! — Юрка барином развалился на подушках.— Я даже теперь понимаю, почему говорят «не жизнь — сказка!».

— ...а Сказка имеет свои законы. По этим законам мы должны сразиться с чудовищем и победить его.

— Победим, что нам стоит! — беспечно отозвался Коль­ка.— Вот только узнаем, где тут пулемёт-кладенец запря­тан, и победим. Я, пожалуй, даже один его победю. Чтобы по праву носить орден Дашкиного Благорасположения!

— Пашка, не забивай себе голову ерундой! — махнул ру­кой Юрка.— Ты же сам говоришь, что это Сказка, а они всегда хорошо заканчиваются. Ты что, сказок не читал?

— Читал,— вздохнул Пашка,— Наверное, даже больше, чем ты. И знаю, что не все сказки заканчиваются «...и стали они жить поживать да добра наживать». Есть и очень груст­ные...

—  Вот ваши обереги! — В покои вошла Дарирада и по­махала перед собой тремя шнурочками с подвешенными на них серебристыми шариками. Княжна переоделась. Вмес­то сарафана — просторные серые штаны и зелёная рубашка навыпуск, подпоясанная кожаным ремешком. Туфельки уступили место кожаным башмачкам, расшитым цветны­ми нитками, вместо прежнего замысловатого головного убора — свисающий на плечо зелёный колпачок.— Вы что, собрались так же, как все эти лентяи из свиты, спать среди белого дня?!

— Нам распорядок дня никто не сообщал,— пожал пле­чами Колька.— А насчёт вздремнуть — это бы неплохо: мы сегодня очень мало спали.

— Успеете выспаться! Повелеваю сопровождать меня в моей прогулке!

— Ты же только что с прогулки вернулась! — удивился Колька.

— Трястись в душном возке со сварливой фрейлейн — это ты называешь прогулкой? Живо надевайте обереги и — за мной! — Дарирада развернулась и быстро вышла из по­коев.

Во дворе терема Ветрознай держал на поводу оседланных лошадей: белую и трёх буланых. Тут же стояла и карета княжны, запряжённая свежими лошадьми.

— Вот это моя Истома.— Дарирада подошла к белой.— Соскучилась, ласточка моя? Прими гостинец!

Княжна протянула на ладони кусок хлеба, щедро посы­панный солью. Истома осторожно взяла гостинец губами и благодарно замотала большой головой. Ветрознай раздал мальчишкам по такому же куску и, кивнув на оставшихся лошадей, сказал:

— Выбирайте, кому какая по сердцу: то Зазноба, то За­ряница, а то Прелестница. Угостите да поговорите пола­сковее — они и будут вас слушать.

Пашке приглянулась Прелестница. Подойдя к ней, он протянул угощение.

— Привет! — шепнул он ей на ухо.— Давай с тобой дру­жить. Хорошо? Ты знаешь, я ни разу не ездил верхом. Но ты ведь мне поможешь, правда?

Прелестница скосила на него большой тёмный глаз и тихонько всхрапнула.

В седло Пашка вскарабкался, мягко говоря, не слишком грациозно и сидел там в растерянности, не зная, что же де­лать дальше.

— Тронь её легонько пятками,— подсказал Ветрознай, приметивший его замешательство.

— Кто ж так ездит! — раздался возмущённый голос Да­рирады.— Не сиди, как увалень на печке, ты же ей всю хол­ку сотрешь! Ты что, вперворядь на лошадь сел?

— Ну и первый! Ну и что! — ответил Юрка, к которому и обращалась княжна.

— Ой, стыдобушка для отрока! Поди, воином ещё стать мечтаешь?

— А хоть бы и воином! В нашей армии, между прочим, на лошадях не ездят. И вообще, посмотрел бы я, с какой стороны ты бы к автомобилю подошла! Чем стыдить, пока­зала б лучше, как правильно ездить.

— Может, и неправа я,— чуть призадумалась княжна.— Ладно, смотрите, как это делается. Главное — приподниматься на стременах, приноравливаясь под лошадиный ход. Смотрите.

Дарирада пустила Истому лёгким галопом и проскакала несколько кругов.

— Уразумели?

Мальчишки почти синхронно кивнули.

— Тогда — вперёд! — И Дарирада направила Истому к городским воротам.

— А вперёд — это куда? — спросил Пашка.

— Увидите.

Ребята направили своих лошадей вслед за княжной. Вскочив на козлы кареты, за ними последовал и Ветрознай.

* * *

Фрейлейн Гугу снились кошмары. Виной тому было то ли не слишком удобное деревянное кресло, в котором она вздремнула, то ли чрезмерное количество выпитого княже­ского крюшона. Она сначала не поняла, что потревожило её сон, но пробуждение тоже не оказалось радостным. От­крыв глаза, она увидела стоящего напротив Чёрного Рыца­ря. Чёрным он был с головы до ног: и воронёные доспехи, и шлем с забралом, полностью скрывающим лицо, и длин­ный, до самого пола, плащ, и кожаный пояс с висящими на нём мечом и кинжалом.

— Ик! — только и смогла произнести фрейлейн.— Ик!

— Где есть принцесс? — раздался из-за забрала хриплый голос.

— Ик! — Фрейлейн Гугу дрожащей рукой показала в не­определённом направлении.

— Где есть принцесс? — грозно повторил Рыцарь.

— Ик! Ик Фысотшестфо исфолят потшифать ф сфой покои. Это насыфаться решим дня, так полошено для...

— Профоди меня! — перебив ее, приказал Рыцарь. Фрейлейн мелко-мелко закивала, с трудом оторвала

свое массивное тело от кресла и на подгибающихся от стра­ха ногах потрусила в направлении покоев княжны, не смея оглянуться, но слыша за спиной тяжёлые шаги Рыцаря.

— О, mein Got! — внезапно воскликнула она.— Это не есть корошо — шшипать меня за низ спина!

— Was sagen Sie? "Mein Got"?! Ви есть дойч? — несказан­но удивился Рыцарь, и дальнейший разговор этой парочки происходил уже исключительно на одном из германских наречий.

— Я и не мог представить, что в таком захолустье встре­чу свою землячку, да ещё такую очаровательную фрау! — восторженно сказал Чёрный Рыцарь.

— Фрейлейн,— скромно потупила глазки дама.

— Это ещё более романтично! После ста двадцати вось­ми лет заточения...

— А вы шутник!

— Позвольте представиться: маркграф Дункельриттер.

— Баронесса Шарлотта фон Гугель. Позвольте полюбо­пытствовать, маркграф: что привело вас в эти места, столь далёкие от нашего милого сердцу фатерланда?

—  Миссия, моя госпожа. Долг и миссия. Как я уже ска­зал, долгие годы я провёл в ужаснейшем заточении. И толь­ко благодаря этой миссии я вновь смогу обрести свободу и вернуться в свой родной Мордерхалле! О, Мордерхалле, Мордерхалле! Стоит прикрыть глаза — и я вижу его мощёные улочки и аккуратные домики на них, пивную «У старого Густава»... А маленькая внучка Густава тихонько напевает «Августина»...

— «Ах, майн либер Августин, Августин, Августин,— с блаженной улыбкой тут же тихонечко запела фрейлейн.— Ах, майн ли...»

—  Именно оттуда, из Мордерхалле,— вновь прервал её Рыцарь,— я и начну Великий Поход за объединение арий­ских народов. Я стану Великим Кайзером новой, небывало могущественной страны!

— Такой великий герой, как вы, маркграф, способен за­воевать и весь мир! — льстиво сказала Шарлотта.

— Весь мир? О нет! Управлять всем миром — хлопотное занятие! К тому же в этом случае у меня не будет достойных противников. С кем же тогда воевать? Упоение битвой — вот смысл бытия, вот то, ради чего стоит жить! А крушить орды восставших рабов — такая рутина... Я возьму вас с со­бой, Шарлотта фон Гугель, и вы увидите, как грозная тень нашего фатерланда затмит Европу!

— Увы, маркграф! Увы! Я не смогу последовать за вами!

— Кто посмеет помешать вам в этом? — прогремел Чёрный Рыцарь.

— Не кто, а что. Я, как и вы, имею свой долг и свою мис­сию. Мною заключён контракт. Мы — люди чести, и вы­полнение взятых обязательств для нас превыше всего!

— Что за контракт?

— Я должна воспитывать местную принцессу до её со­вершеннолетия.

— Ха-ха-ха! — громко рассмеялся маркграф.— Вот об этом не извольте беспокоиться! После того как я выполню свою миссию, вам некого будет воспитывать!

— О... вас наняли... как бы это сказать?., сделать так, чтобы принцессы не было?

— Всё совсем наоборот: принцесса наняла меня. Имен­но она должна дать мне миссию. Однако её жизнь — в том числе — входит в плату за мои услуги.

— Вот мы и пришли, герр Дункельриттер. Апартаменты принцессы.— Баронесса распахнула дверь и, пропустив вперёд Чёрного Рыцаря, вошла следом.

— Где же она? — спросил маркграф, оглядываясь.

— О, видимо, опять куда-то убежала! Очень большая не­поседа. Весьма трудно вбить ей в голову Кодекс Чести Ав­густейших Особ!

— Сплошная морока с этими недоучками! Ни время, ни место встречи не оговорено! Придётся её искать! — Чёрный Рыцарь досадливо взмахнул рукой и с шумом развернулся к выходу.

— Погодите немного, маркграф,— заливаясь свеколь­ным румянцем, произнесла фрейлейн Гуту.— Я бы хотела... если вас не затруднит... увидеть лицо моего господина.

— Увы, милая баронесса, это решительно невозможно! Я дал обет не снимать доспехи до тех пор, пока не выполню миссию и не обрету свободу!

— Но, я очень надеюсь, в вашем обете не было ни слова о том, что это не может сделать кто-то другой? — спросила фрейлейн, ещё больше пунцовея и отводя глаза.


* * *

До места ехали около часа. Хотя лошади бежали не очень быстро, Пашке было страшновато. Верхом — это тебе не в удобном кресле автомобиля, где и сто километров в час большой скоростью не кажутся.

Ребята, непривычные к верховой езде, уже изрядно по­дустали, когда княжна наконец свернула на лесную до­рожку и, проехав ещё немного, остановила свою лошадь на большой поляне возле одиноко стоящего дерева. Привстав на стременах, она запустила руку в густое переплетение ве­ток и за что-то дернула. Над лесом пронёсся звон колокола. А спустя несколько минут среди стволов деревьев показа­лись люди.

— Кто это, Дарирада? — спросил Юрка.

— То незаки, братство лесное,— ответила она.

— Незаки? Незаконные, что ли? Они не опасны?

— Не более тебя. Чтобы незаком стать, достаточно малой провинности: всего-то навсего оберег свой потерять. А кто чаще всех всё теряет? Да вот они!

На полянку вывалила пёстрая, весело гомонящая толпа мальчишек разного возраста, во главе которой вышагивал статный парень лет двадцати, на груди которого на зелёной охотничьей курточке вместо оберега ярко сверкал... Орден Высочайшего Благорасположения владетельной княжны Дарирады!

— А куда себя деть отроку, коли государство его вне за­конов поставило? Когда тятька с мамкой ему не защита? — продолжила княжна.— Когда одна ему дороженька — в ост­рог да на поселение, где заместо оберега лоб калёным желе­зом прижигают. Вот мы с Неклюдом и построили лесное убежище, в коем таковых сберегаем. Да не одни мы: есть ещё в княжестве добрые люди, и числом немалым.

— Здраве буде, княжна! — приблизившись, произнёс юноша и, прижав ладонь к сердцу, поклонился, а затем дал знак, по которому те же слова разнеслись по лесу, подхва­ченные дружным хором.

— Здраве буде и вы, воинство лесное, и тебе, Неклюд, не хворать!

Из толпы выбежал курносый мальчуган лет шести, уце­пился за стремя Истомы и, глядя снизу вверх на княжну обожающими глазами, спросил:

— Княжинечка Дарирадочка, а что ты нам ныне привез­ла, чем порадуешь?

— Ой вы, други мои! — грустно ответила та.— Не с помо­щью ныне я к вам приехала, но за помощью.

Тень набежала на лицо Неклюда.

— Что за беда-кручина приключилася? — тревожно спросил он.

— Прознала я, что батюшке моему Семисилу грозит беда страшная, смертная. Да и неминучая, коли сложа руки сидеть.

— Кто ж его извести желает?

— Промолвить страшно, но желает того Великий Волхв.

— Дивно мне это. В княжестве мир да покой, урожай, думается, богатым будет, лютой непогоди давненько не бы­вало... Так что ж ему в вину Тушисвет ставит?

— Порядок князь желает зреть в делах государственных. Законы, Справедливейшими называемые, таковыми не считает, переписать хочет. Обереги «рабской цепью» назы­вает. Оброк желает сбавить, мздоимство извести. Ан Гре­мибой утверждает, что Великому Волхву то не по нраву.

— И за меньшее вольнодумство люди на плаху отправ­лялись... — Неклюд в задумчивости потёр пальцами ви­сок.— Не потерпят такого ни Тушисвет, ни Гремибой, ни другие вельможи. Недолго, знать, твоему тятеньке княжить осталось... Но какой помощи ты от нас получить желаешь?

— Надобно Тушисвета извести.

— Тушисвета?! Нам?! Как можно? У нас лишь отроки да чада, а Тушисвет, бают, великое ополчение в одиночку раз­веял, хоть и шли супротив него мужи, в ратном деле сведу­щие. Чародей он, и чародей силы немалой!

— А и я почти ведунья! Эвон, в моём возке мечи булатные, самострелы тугие да стрелы, при полной луне древней ворожбой заговорённые: любая из них может супостата на­век успокоить, а княжество к счастью повернуть! Уже ско­ро начнётся Великое Явление. Коли налететь внезапно да стрельнуть гуртом... Ты ведь наставлял своих в науке само­стрельной?

— Наставлять-то наставлял, да страшно за чадушек. Но без тебя — всё едино пропадут. Эх, была не была! Листик, дружину до сечи! Разобрать в возке оружие! Старшаки, ча­душек обратно в деревню отведите. Набольшим здесь Зай­чонок останется.

Часть незаков во главе с Листиком бросилась к карете, принялись доставать из неё самострелы и тут же взводить, натягивая тетиву специальными воротками. Заряжать бое­вой самострел — дело нелёгкое, сил у мальчишек ещё недо­ставало, трудились попарно.

— Вы с нами? — спросила Дарирада, поочерёдно взгля­нув в глаза Кольке, Пашке и Юрке.

— Не вопрос! Конечно! Да! — несколько вразнобой от­ветили они.

— А этого зачем взяли? — вдруг раздался голос Листика. Высовываясь из кареты, он в горстях держал полусонного Снежка. Котёнок, видать, только проснулся, зажмурился от яркого солнечного света, сладко-сладко и очень широко зевнул.

— Да с такой пастью он Волхва на кусочки порвёт! — по­шутил кто-то из незаков. Но Дарирада нахмурилась.

— Ветрознай, ты зачем Снежка с собой взял? — сердито спросила она.

— Что ты, княжна! Ни сном ни духом! — удивлённо за­мотал головой тот.— Видать, сам увязался да незамечен­ным в карету шмыгнул. Велишь его здесь, в деревне, оста­вить?

* * *

Чёрный Рыцарь, недопустимо долго задержанный фрейлейн  Гугу,  походным шагом быстро двигался по просёлочной дороге, по которой укатила карета принцес­сы. Он успел уже отмахать несколько вёрст, когда увидел впереди облако пыли. Вскоре мимо него на полном скаку пронеслась небольшая кавалькада: четыре лошади, на каж­дой из которых сидели по трое мальчишек, и карета, вовсе улепленная пацанами, как виноградная гроздь ягодами.

Рыцарь проводил их взглядом. Из глубины шлема до­неслось частое дыхание, похожее на собачье, когда та берёт след. Затем оттуда же раздалось грозное рычащее: «Pr-r-rin­cess!» Помянув знаменитого доннерветтера, маркграф по­спешил в обратном направлении.

* * *

Когда кони домчали маленькую армию до Храма Поряд­ка, Великое Явление уже началось. Сквозь растворённые ворота взгляду открывался большой двор. От ворот до кры­льца высокой башни вела посыпанная чистейшим песком дорожка. Вдоль неё двумя рядами неподвижными статуями замерли Бессмертные, закованные в шипастые латы, в сверкающих рогатых шлемах. Пашка насчитал двадцать воинов: каждый высоченный, больше двух метров ростом, в плечах так и в самом деле поболе косой сажени. Возле башни ребята увидели и самого Тушисвета, чудовище пре­мерзкого вида. Из непомерно мохнатого туловища, напо­минавшего стог перепрелой соломы, торчала, извиваясь, длинная и толстая, как разжиревший удав, совершенно го­лая шея, которую венчала голова, похожая на копёшку с огромной зубастой пастью и гигантскими выпученными глазами: жёлтыми с узкими поперечными зрачками. Ноги чудища скрывались под спадающими до самой земли желто-коричневыми лохмами.

Сразу за воротами стояли столы, заставленные подно­шениями: продуктами, отрезами материи, изделиями из дерева и железа. Припозднившиеся горожане с поклоном клали свои дары поверх уже принесённых, быстро выбега­ли за черту двора и присоединялись к толпе стоящих на коленях людей. Перед столами важно ходил Гремибой, брезг­ливо тыкал пальцем в дары и что-то бурчал себе под нос.

Княжеская карета резко остановилась напротив ворот, подняв большое облако пыли. Тут же подскакали ещё че­тыре лошади, каждая из которых несла по три всадника. Незаки, сжимая в руках арбалеты, горохом высыпались на дорогу.

— А ну кому жизнь дорога — вон отсюдова! — крикнул собравшейся толпе Неклюд. Взволнованный, с волосами, растрепавшимися от встречного ветра, потрясающий арба­летом в одной руке и мечом в другой, он был страшен и гро­зен.

Кто-то поспешил убраться подобру-поздорову, но боль­шая часть пришедших просто замерла в оцепенении. Гре­мибой словно окаменел с разведёнными руками и откры­тым ртом.

— Стрелки, в две шеренги! — крикнул Неклюд.

Незаки выстроились в створе ворот: первый ряд — опус­тившись на колено, второй — стоя. Пашка, Колька и Юрка пристроились сбоку.

— В ворога целься! — скомандовал Неклюд.

Пашка поднял тяжёлый арбалет, прицелился в чудище и положил указательный палец на спусковую скобу.

— Разом! — вновь раздалась резкая команда.

Пашка нажал спуск, и арбалет тяжело дёрнулся в руках. Стайка стрел понеслась вперёд, в голову, в грудь, в шею чу­довища. Однако вместо предсмертного крика монстра раз­дался... дробный перестук втыкающихся в дерево стрел! Ни одна не попала в цель! Тут уже оторопели все, кроме одного человека. Во внезапно наступившей тишине Пашка услы­шал звонкий взволнованный голос Дарирады:

— Да то ж морок обычный! И как я раньше не догада­лась?!

Пашка увидел, как Дарирада что-то шепчет в свою ла­дошку. Мгновение спустя над ладошкой появился сгусток колеблющегося марева. Дарирада сделала лёгкое движение кистью, будто несильно оттолкнула этот сгусток от себя, однако тот шумно пронёсся через весь двор со скоростью метеора и попал Тушисвету в середину груди. Раздался оглушающий хлопок — и чудовища не стало. Оно не лопну­ло, не разлетелось в клочья кровавыми кусками, не испари­лось — просто пропало, как будто кто-то нажал на кнопку «Выкл.». Лошади, испугавшись громкого звука, взвились на дыбы, а затем понеслись прочь. Но ловить их никто не стал — не до того.

— Схватить их! В острог их! На дыбу их! — вдруг истош­но закричал вышедший из оцепенения Гремибой, топая ногами и брызгая слюной. Бессмертные одновременно, как куклы, управляемые одним механизмом, сделали шаг вперёд, на дорожку. Единым звенящим шелестом прозву­чали лезвия вынимаемых из ножен мечей. Големы, как один, сделали чёткий поворот и мерным шагом направи­лись в сторону ворот — красиво, но очень страшно. Те из горожан, что ещё оставались, в панике бросились наутёк вниз по склону Лысой горы. Только шеренги побледнев­ших незаков остались стоять на пути Бессмертных.

— В мечи! — раздалась команда Неклюда.

Незаки бросили арбалеты на землю — слишком долго перезаряжать! — и шеренги ощетинились сверкающей ста­лью. Мечи достались не всем — лишь тем, кто умел наибо­лее ловко с ними управляться. Естественно, ни Пашка, ни Колька, ни Юрка в число мечников не попали, и им остава­лось только наблюдать за происходящим.

— Помните, братья, чему я вас учил! — негромко сказал Неклюд.— Вольность и Правда!

— Вольность и Правда! — эхом отозвались мальчишки.

— Неклюд, не надобно сечи! — вновь раздался взволно­ванный голос Дарирады, и воевода незаков удивлённо обернулся на неё.— Тушисвета уже нет, а с этими биться — себе дороже!

— Твоё слово, княжна,— кивнул Неклюд и тут же ско­мандовал: — Вроссыпь!

Незаки тут же припустили во все стороны. Пашка, Юрка, Колька и Дарирада со всех ног побежали к реке.

— А гонятся-то только за нами! — чуть задыхаясь от бы­строго бега, крикнул друзьям Юрка.

Пашка оглянулся: действительно, все двадцать Бес­смертных — в колонну по четыре, пять рядов — быстрым шагом шли за ними.

— Должно быть, за мной их Гремибой послал! — сказала Дарирада.— Разминуться нам нужно: я в одну сторону про­бегу, вы — напротив.

— Да зачем это нужно! — возразил Колька.— Мы бежим быстрее, чем они идут, скоро совсем оторвёмся!

— Быстрее — да! — ответила княжна.— Но того ты не ра­зумеешь, что рано или поздно сморишься, из сил выбьешь­ся. А големы — они и час, и день, и месяц могут вот так ша­гать без устали.

— Значит, надо рвануть ещё быстрее, а потом, когда они из вида скроются, спрятаться где-нибудь! — предложил Пашка.

— Невозможно от них спрятаться. Они, как собаки бор­зые, по следу идут, в любом месте меня отыщут. Один у меня выход — ворожбой охоронной их встретить. В деле этом вы мне не помощники, а напротив, не в обиду будь сказано: уж больно неторопко бежите.— С этими словами Дарирада повернула направо и побежала с такой скоро­стью, что Колька аж присвистнул:

— Вот это да! Жила б у нас — чемпионкой бы олимпий­ской стала!

На пригорке мальчишки остановились перевести дух.

— Сдаётся... мне...—восстанавливая дыхание, произнёс Юрка,— что долго отдыхать... нам... не придётся...

— Да уж.— Пашка кивнул, соглашаясь с ним: колонна Бессмертных разделилась: пятеро двинулись вслед за княжной, остальные продолжали приближаться.— Что де­лать будем?

— А побежали-ка во-он к тому лесочку! — предложил Колька.

— Почему именно туда? — поинтересовался Юрка.

— Потому что это в обратную сторону! Надо задержать этих големов и дать Дашке время заколдовать свою пятёрку, а потом подогнать к ней остальных.

— Думаешь, она сумеет с ними справиться? — засомне­вался Юрка.— Вон они какие... бронетанковые!

— Слышал же, что она про себя говорила: ведунья! Зна­чит, что-то знает, что-то ведает. Побежали, а то эти транс­формеры уже близко!

Однако бежать вдруг стало невозможно: из окружающей травы очень быстро, как пар из чайника, поднялся такой плотный туман, что не стало видно конца вытянутой руки. И был он какой-то не такой, не обычный: липкий, тягучий, как будто засасывающий.

— Ребята, где вы? — спросил Пашка в пространство.

— Здесь! — раздалось глухо, как сквозь вату.

Пашка сделал несколько шагов на звук и громко про­изнёс:

— Эй! Юрка, Колька, где вы?

— Пашка, мы здесь! — донеслось совсем с другой сторо­ны.

— Да вы стойте, не двигайтесь! Я вас найти не могу!

— Мы не двига... — еле слышно, замирающе донеслось вообще неизвестно откуда.

— Ребята!

Ни звука. Туман украл свет и пространство, всё окружа­ющее растворилось в нём. Пашка растерялся. Он потерял направление и теперь не знал ни того-, где его друзья, ни того, откуда могут появиться Бессмертные. «Они, как соба­ки борзые, по следу идут»,— вспомнились ему слова Дари­рады. Стоять нельзя, надо бежать! Но как бежать, когда земли под ногами не видно?! Но и оставаться на месте нель­зя! И Пашка побрёл наугад, то и дело спотыкаясь, с опас­кой прислушиваясь: не раздастся ли рядом тяжёлый топот и лязг доспехов.

Сколько он блуждал в тумане, Пашка сказать не мог: то ли десять минут, то ли час, то ли вечность. Казалось, серое месиво поглотило и время. Однако совершенно неожидан­но в глаза ему брызнули солнечные лучи. Проморгавшись, Пашка обнаружил, что стоит на длинном и очень высоком утёсе, уходящем далеко в реку. Вершина его, плоская и уз­кая, походила на дорогу без обочин: сразу за краем начинался обрыв. Пашка глянул вниз, на валяющиеся на берегу угловатые глыбы, и невольно передёрнул плечами: а если бы он в тумане не заметил края и шагнул вниз? Справа, метрах в пятидесяти, в реку вдавался ещё один такой же утёс, так же, как и этот, выступая из ровной, словно обре­занной огромным ножом высоченной кисельной стены ту­мана. «Колдовство, наверное... Не бывает таких тума­нов»,— подумал Пашка и в тот же момент услышал гулкий топот преследователей.

Пятеро Бессмертных шагнули из тумана одновременно, как на параде. Пашка бросился бежать по утесу и остано­вился в конце, почти на самом краю. А в голове метались мысли: «Что делать? Прыгать вниз? До воды не долечу, о камни разобьюсь...» А големы всё приближались, сверкая полированной бронёй. Всё ближе, ближе...

— Пашка-а! — раздался вдруг громкий крик. На сосед­нем утёсе стоял Колька и размахивал руками, чтобы при­влечь к себе внимание.— Пашка, бей их оберегом по кум-полу!

Не совсем понимая, как может маленький кулончик остановить здоровенного бронированного монстра, Паш­ка всё же сдёрнул с шеи оберег и изо всей силы стал раскру­чивать его как кистень.

— Не подходи-и! — закричал он отчаянно, и тут... ре­мешок лопнул, и оберег по длинной пологой дуге улетел далеко в реку. Пашка растерянно глядел на расходящиеся круги, которые серебристый шарик оставил на воде. Сза­ди — шаги Бессмертных, словно молотком по сковородке. Ближе... ещё ближе... Пашка съёжился и втянул голову в плечи. Големы приблизились и... прошли мимо него! Почти одновременно они тупо шагнули с обрыва, гремя доспехами по уступам, полетели вниз, врезались в усыпа­ющие подножие утёса валуны и рассыпались мелкими ку­сками сухой глины. И тут же туман исчез, сгинул, как не бывало. Вдали Пашка увидел две группы големов: пять штук стояли истуканами посреди поля, а ещё пятеро пой­мали Юрку и волокли его обратно к Лысой горе.

* * *

— Я, честно говоря, перепугался, когда эти пятеро из ту­мана появились и меня окружили,— рассказывал Колька Пашке на бегу. Втроём с Листиком они догоняли големов, захвативших Юрку.— Оружия-то нет, отбиваться нечем, а тут под руку оберег попался. Ну я раскрутил его и врезал од­ному из этих болванов по башке. Оберег возьми да сломай­ся. Пополам. И из него порошок высыпался. Синенький такой. Бессмертные сразу остановились. Тут подбегает Ли­стик и оглоблиной бац одного по башке! Шлем-то и слетел! А башка у него — не поверишь! — без лица! И без волос! Этакое колено с ушами! Вместо рта — дупло. И глаз нет! То есть он ничего не видит, а идёт за тем, у кого этот оберег! Когда оберега не стало, они меня в упор видеть перестали!

Четверо Бессмертных несли Юрку за руки и за ноги, пя­тый вышагивал впереди.

— Вы что, с ума сошли? — закричал Юрка, увидев при­ближающихся ребят.— Бегите отсюда, они и вас схватят!

— Авось не схватят! — ответил Колька.— Уф, замучился я уже бегать-то! Ты, Юрка, билеты купил?

— Какие билеты?! — Юрка смотрел на Кольку как на по­вредившегося в уме человека.

— Значит, не купил! — сделал вывод тот.— А зря! Сейчас такое представление начнётся! Закачаешься!

Ловко протиснувшись между не обращающими на него никакого внимания големами, Колька быстро снял оберег с Юркиной шеи и, высоко подпрыгнув, нацепил его на один из рогов шлема шагающего впереди Бессмертного. Остальные тут же разжали руки, и Юрка плюхнулся в до­рожную пыль.

— Велением Великого Волхва Тушисвета! — гулкими, словно изнутри глубокой цистерны голосами, взревели четверо.— Ты должен идти в острог и на дыбу!

— Велением Великого Волхва Тушисвета! Ты должен идти в острог и на дыбу! — прогудел вслед за ними пятый, тупо крутясь в поисках того, кого необходимо схватить. Пользуясь замешательством среди големов, Юрка прошмыгнул между ними, отбежал подальше в сторону и сто­ял, потирая ушибленные места. А среди Бессмертных нача­лась настоящая схватка: четверо пытались схватить пятого, а тот отбивался от них, потому что они мешали выполнить ему приказ. Шум и лязг стояли примерно такие же, как при крушении железнодорожного вагона, наполненного пус­тыми канистрами. В разные стороны разлетались части до­спехов и куски сухой глины. Поле боя уже начало заволаки­ваться поднятой истуканами пылью, когда всё вдруг мгно­венно затихло. Големы замерли в неестественных позах: это походило бы на остановившийся кадр из фильма, если бы не тихо оседающая пыль и частые зелёные искорки, во множестве прыгающие по сверкающим доспехам.

— Что здесь происходит? — раздался удивлённый голос. Мальчишки обернулись. За ними на пританцовывающей вороной лошади гарцевала княжна. В руке она держала ла­рец, из которого, видимо, только что достала что-то из сво­их ведовских зелий, с помощью которых и обездвижила ту­шисветовских слуг.

— А, это ты, Дарирада! — первым подал голос Колька.— До сих пор ещё носишь оберег?

— Непременно. Почто я не должна его... Погодите, а ва­ши-то где?..

— А ты как думаешь, почему Бессмертные погнались то­лько за нами? А за теми, у кого оберегов не было, не погна­лись?

— Вот оно что! — нахмурилась княжна.— Ой, прав тяте­нька! Не обереги то, а цепи рабские!

С этими словами она сорвала с шеи и бросила на дорогу свой оберег, который тут же хрустнул под копытом лошади, словно та намеренно уничтожила колдовскую мерзость. Дарирада спрыгнула с седла, подняла с дороги щепотку си­него порошка, растёрла между пальцами, понюхала.

— Неведомо мне сие зелье,— сказала она.— Одно ска­зать могу: чую запах найди-травы. Великой силы трава, коли сыскать кого надобно.

— Вот Бессмертные и отыскивали тех, кто Гремибою надобен! — подвёл итог Пашка.— Это что же получается?

Тушисвета, значит, нет и не было никогда, а заправлял всем Гремибой? Удобно пристроился! Если что не так — князь виноват! Казним его, нового поставим — и всё будет хорошо!

— А ведь и казнит, коли не помешать ему незамедлите­льно! — взволнованно сказала Дарирада.— Надобно воз­вернуться да сразиться с ним!

— Так ведь он этот... маг, чародей... — с сомнением ска­зал Юрка.

— Да и я ведунья!

— А справишься с ним?

— Не знаю... Но ежели не я, то более некому! — решите­льно сказала княжна.— Решено: иду в Храм Порядка с лю­тым ворогом биться. Вас со мною идти не неволю...

— Придумала тоже! Что мы, тебя одну воевать отпус­тим? — храбро ответил за всех Колька, хотя голос его преда­тельски дрогнул.— Чародеи из нас, конечно, никакие, но, может, и мы на что сгодимся. Тем более Пашка сказал — миссия тут у нас. По зачистке территории от всякой нечис­ти.

— Благодарствую,— с лёгкой полуулыбкой чуть кивнула княжна.— А то ведь мне и в самом деле одной-то боязно...

* * *

Гремибой мерил шагами двор Храма Порядка, дожида­ясь возвращения Бессмертных. Велико же было его удивле­ние, когда те, кого он велел доставить, появились перед ним без сопровождающих. Мальчишки обступили Дарира­ду, которая держала на ладони колдовской амулет: плотно набитый кожаный мешочек, проткнутый вдоль вязальной спицей, отчего очень сильно походил на люля-кебаб.

— Как ни волку серому во сыром лесу, ни коршуну зор­кому в поднебесье... — принялась читать заговор княжна. Однако не успела она, не хватило опыта. Гремибой оказал­ся проворнее. Он резко выставил вперёд ладонь, что-то бы­стро пробормотав при этом. В тот же миг ребята почувство­вали себя так, словно их быстро-быстро с ног до головы залили в гипс. Пошевелить можно было только глазами. Даже слово произнести оказалось невозможным, не шеве­лились ни язык, ни губы.

— Так ты у нас, оказывается, колдунья? — Усмехаясь, Гремибой забрал ларец из онемевшей руки Дарирады и вы­сыпал его содержимое — травы, пузырьки с настойками, пакетики с порошками — на землю и растоптал.— То-то у меня последнее время неудачи одна за одной... Придётся, стало быть, и тебя вместе с твоим тятькой... Э-э нет! Тебя надобно поперёд твоего тятьки извести: он-то ведь мужик, по сути, безвредный да безобидный.

Откуда-то из подворотни выскочил Снежок. Узнав хо­зяйку, он радостно мяукнул, подбежал к ней и, цепляясь маленькими острыми коготками за одежду, забрался на плечо. Полизав Дарираде щёку и смахнув при этом выка­тившуюся слезинку, он поудобнее пристроился, прижав­шись к её шее, и довольно затарахтел.

— Пожалуй что, не буду дело в дальний чулан отклады­вать,— продолжал Главный Хранитель.— Знавал я тех, кто откладывал, откладывал, да и сам плохо кончил. А посему прощевай, владетельная княжна. И не обещаю, что смерть твоя и сопутников твоих будет лёгкой да скорой!

Он вновь забормотал что-то себе под нос и, развернув ладони, резко выбросил их перед собой. В воздухе возник чёрный туманный шар размером с футбольный мяч. Очень быстро увеличиваясь в размерах, он начал приближаться к оцепеневшим ребятам. Ближе, ближе... ещё несколько се­кунд — и этот сгусток тьмы проглотит их. Пашке стало не­выносимо страшно. Хотелось закрыть глаза, но веки тоже не слушались.

И в этот момент сверкнула ослепительная красная мол­ния, пронзившая насквозь колдовское порождение. Чёрный шар, отчаянно мотаясь из стороны в сторону и бы­стро уменьшаясь, взвился вверх и растаял в синеве неба. Тут же Пашка почувствовал, что снова может двигаться. Рядом ребята крутили головами — с них тоже спало закля­тие.

— Не трогайт! Она есть мой! Я должен выполняйт её повелений! — раздался громогласный приказ. Посередине распахнутых ворот стоял Чёрный Рыцарь. Ветер красиво развевал его длинный плащ.

— Это что ещё за самовар? — зло прищурился Греми­бой.

— Самофар? — Рыцарь грозно обнажил длинный меч, лезвие которого отливало синевой.— Я знайт самофар. Это есть большой тшайник! Ви есть меня обидеть! Я требофать сатисфакций! Битфа до смерть!

— Эко удивил! — скривился в усмешке Главный Храни­тель.— Да вот она ужо, смертушка твоя!

С этими словами он выхватил откуда-то из воздуха ог­ненный шарик и метнул его в маркграфа. Но тот был наче­ку: приняв волшебный снаряд на острие меча, тут же запус­тил его обратно, присовокупив к нему оболочку из тихо ро­кочущих красных молний. Гремибой попытался увернуть­ся, но это ему не совсем удалось: шар зацепил его за полу кафтана, отчего та мгновенно вспыхнула.

— Ох тебе, басурман! — Гремибой заполошно принялся хлопать ладонями, сбивая пламя.— Ить надо ж, какую одёжу загубил бесповоротно! Одного шитья золотого сколь! А яхонты-то, а бисер заморский! Одно слово, басур­ман, как есть басурман! Ой, да и штанцы плисовые все в ко­поти непотребной! — нагнулся он, рассматривая при­чинённый ущерб.

Чёрный Рыцарь всё это время не атаковал, замерев в бо­евой стойке.

— Я ждать! Защищайся! — произнёс он.

— А то! — кряхтя, ответил Гремибой.— Зараз всенепре­менно оборонимся... Вот токмо...

И, не договорив фразы, из-под руки запустил в Чёрного Рыцаря зелёный извивающийся луч. Маркграф без усилия отбил его и ответил новой молнией. И поединок разгорел­ся. Ребята не успевали следить за мелькающими от одного колдуна к другому молниями, огненными шарами, лучами.

— Ох, не одолеть ему Гремибоя! — вдруг сказала Дари­рада, воздев лицо кверху.

— Думаешь? — вскинул брови Колька.— А я бы в этом матче на чёрного поставил — мне он кажется более перс­пективным.

— Гремибой силу от Вечной Звезды получает,— указала пальцем вверх девочка.— А к Звезде сила из Храма идёт.

— Неспортивно как-то,— покачал головой Юрка.

— Надобно помочь воителю иноземному! — решила княжна.

— Зачем ему помогать? — удивился Пашка.— Ты что, не поняла, что ли? Это же именно его, а не нас ты вызвала сво­им колдовством, по твою душу он пришёл!

— Уразумела я это. Оба они моей погибели жаждут, но этот-то, чёрный, хотя бы на тятеньку не зарится! Побежали в Храм!

Кроме сражающихся чародеев, во дворе Храма никого не было, и ребята без помех добрались до входа. С трудом отворив тяжёлую дверь, они вошли внутрь и в нерешитель­ности остановились: у второй двери в конце длинного ко­ридора без окон маячила фигура ещё одного Бессмертного. В это время входная дверь с грохотом захлопнулась. Пашка попытался снова её открыть: бесполезно! Вроде и замка нет — а не отворяется!

— Заклинанием запечатал,— определила Дарирада, проведя ладонью вдоль косяка.

— Чего стоим? — бодро сказал Юрка.— Назад нельзя — идём вперёд!

— Так там же этот... Болван глиняный,— опасливо про­изнёс Колька.

— Так они же не видят ни шиша! А оберегов у нас нет!

— Этот видит... Эвон, у него в голову камень вставлен волшебный, «Вороново Око» прозывается,— тихо произ­несла княжна.,

Голем стоял без шлема, над его широкими плечами воз­вышалось нечто, похожее на половинку здоровущего бато­на с ушами, а посередине того места, где у всех людей нахо­дится лоб, посверкивал серебристыми искорками исси­ня-чёрный камень.

— Авось не заметит,— уже не так уверенно произнёс Юрка.

— Как не так! Он нас уже и видит, и слышит,— ответила Дарирада, успокаивающе поглаживая Снежка: хотя котёнок ничего не понимал, ему тоже было страшно.

— Тогда заколдуй его, как тех.

— Для этого зелья требуются, а все они пятой Гремибоя изничтожены!

— Что будем делать? — спросил Пашка.

— Не стоять же здесь до скончания веков! — сказал Юрка.—Давайте хотя бы попробуем к нему подойти. Мо­жет, он и не охраняет совсем, а так стоит, для декора­ции...

Но как только ребята приблизились, Бессмертный за­ступил им дорогу.

— По велению Главного Хранителя Справедливейших Законов, ни один человек не должен войти в Храм Поряд­ка! — прогудел он.

— Мы в ловушке! — горестно воскликнула княжна.— Впереди голем, позади — заклятая дверь! И нет выхода!

— Погоди паниковать,— вдруг сказал Юрка.— Меня брат учил, что безвыходных ситуаций не бывает. Есть у меня одна мысль... А ну-ка давайте немножко отойдём!

Все отступили в глубь коридора, и Бессмертный тут же занял свое прежнее место рядом с дверью. Юрка опустился на четвереньки и двинулся вперёд. Голем тут же вновь пре­градил путь:

— По велению Главного Хранителя Справедливейших Законов, ни один человек не должен войти в Храм Поряд­ка!

— А я и не вхожу. Я ВПОЛЗАЮ! — задрав голову, возра­зил ему Юрка. В наступившей напряжённой тишине ребя­та услышали, как у голема что-то скрипнуло в его полбато­не, после чего истукан вновь занял исходную позицию. Юрка прополз мимо него, боднул головою дверь, пересёк порог и уже с другой стороны поднялся на ноги, отряхивая ладони и колени от мусора.

— Сработало! — довольно сказал он.— Делай как я!

Подхихикивая над тупостью голема, ребята проползли мимо него и оказались внутри башни. Здесь оказалось гул­ко и почти пусто. Снаружи через большие окна, располо­женные так высоко, что через них виднелись лишь проплы­вающие по небу облака, доносился шум идущего во дворе сражения. Солнечные лучи ярко освещали возвышающее­ся посередине зала сооружение. Подойдя поближе, Пашка рассмотрел его повнимательнее.

Большой, метров десять шириной, колодец в полу за­бран крышкой из переплетённых железных прутьев. Сквозь решётку виднеются гладкие стены, уходящие дале­ко вниз, в темноту. Посередине решётки — тонкий камен­ный диск из синего камня с голубоватыми прожилками, над которым возвышается ажурный купол: в прихотливом узоре переплетаются металлические звери, птицы, расте­ния. В центре диска — очень широкая, но неглубокая, по­хожая на большую тарелку чаша из такого же камня, что и диск. Невысоко над чашей парит в воздухе красный полу­прозрачный шар. Небольшой, с теннисный мячик.

— Да это же Наливное Яблочко! — ахнула Дарирада.— Только слыхала о нём, а вижу впервой. Оно через ту дыру силушку от Матери-Земли забирает да через Звезду Греми­бою передает. Надобно снять его с блюдечка, тогда у злодея не будет сил чародейских! Эх, нет со мною ларца моего, я б живёхонько Яблочко с блюдца смахнула!

Пашка огляделся в поисках чего-нибудь такого, чем можно дотянуться до Яблочка, но вокруг был лишь голый пол. Юрка, пошарив в своих необъятных карманах, выудил оттуда железяку непонятного назначения и, тщательно прицелившись, запустил ею в шар. Бросок получился очень удачным. Железяка благополучно пролетела сквозь узорные переплетения купола и звонко ударила в сверкаю­щую красную поверхность. Наливное Яблочко от удара от­летело к краю и, будь чаша поменьше, непременно упало бы вниз. Но этого не произошло. Медленно покачавшись, словно подвешенный на длинном шнурке, взад-вперёд от одного края чаши до другого, шарик через некоторое время занял прежнее положение.

- Почти получилось! — возбуждённо закричал Коль­ка.— Чем бы ещё в него запустить?!

Опустив голову, он охлопывал себя по пустым карма­нам, когда взгляд его упал на висящий на груди орден. Ко­лька снял его и покрутил в руках. Солнечный луч, отразив­шись от блестящей поверхности, брызнул ему в глаз. Коль­ка хмыкнул и, развернув орден, направил солнечный зай­чик на каменный диск.

Снежок, до того спокойно сидевший на руках Дарира­ды, увидев солнечного зайчика, встрепенулся и воз­буждённо следил за каждым его движением, а вскоре не вы­держал, спрыгнул с рук княжны, протиснулся под крылом железного коршуна внутрь купола и принялся гоняться за светлым пятнышком.

— Нашёл время забавляться! — пробурчал Юрка. Но он был неправ. Колька не забавлялся. Играя с котёнком, он постепенно подвёл его к чаше, а затем и на неё. И вот уже солнечный зайчик пляшет по поверхности Наливного Яб­лочка.

— Молодец, Колька... — тихо, боясь спугнуть Снежка, прошептал Пашка.

Сначала котёнок с опаской обнюхивал красный шар. Но зайчик так весело прыгал по его боку! И Снежок ударил лапкой по Яблочку. Шарик закачался, и котёнок подпрыг­нул на месте два раза: сначала испуганно, а потом — от вос­торга. Вот это да! Вот это развлечение! И он принялся за­дорно гонять свою новую игрушку по всей поверхности чаши. Удар, еще удар, ещё! Ах, как весело летает эта крас­ненькая штучка!

А ребята в это время напряжённо следили за всеми пе­ремещениями шара, и сердца их замирали, как только он приближался к краю. Им показалось, что прошла уже веч­ность, когда это наконец-то случилось: после очередной атаки котёнка шар выскочил за край блюдечка и упал на камень диска. Ослепительно вспыхнуло, из колодца рва­нул вверх ураганный поток воздуха, раздался закладываю­щий уши грохот, перекрываемый отчаянным криком Да­рирады: «Снежо-о-ок!»

* * *

Со Снежком ничего не случилось. Перепуганный и взъерошенный, с выпученными глазами, он сидел, съёжившись, внутри чаши: каменный диск защитил его от ветра. Ребята тоже не слишком пострадали: так. лёгкие ушибы. Чуть придя в себя, они поспешили покинуть Храм, по которому гулял сквозняк: хлынувшим из ямы воздухом повышибало все окна. За первой дверью они обнаружили горку сухой глины, заваленную частями доспехов. На вер­шине горки, венчая её, возлежало «Вороново Око». Дари­рада запасливо припрятала его за пазуху.

Ребята вышли во двор. Гремибоя нигде не было видно. Над обгоревшим кафтаном, опершись на меч, устало стоял Чёрный Рыцарь: воронёные доспехи местами погнуты, плащ прожжён в нескольких местах.

— Виктори... — хрипло и негромко произнёс он.— Я есть победитель... Штерн... Звезда погас, я сразу победиль...

Все как по команде посмотрели вверх: звезда, которую именовали Вечной, и в самом деле больше не светила с не­босклона.

— Мне больше никто не мешать, — продолжил марк­граф.— Ты, принцесс, давать мне задание. Я выполнять. Потом твой шизнь и душа принадлежать мне!

Несмотря на жаркое солнце, от этих слов ребят пробра­ло холодком: вот она, неминуемая расплата Дарирады за любовь к своему отцу.

— Я хочу... — срывающимся голосом произнесла Дари­рада,— хочу жить долго и счастливо и умереть от старости!

Мальчишки радостно переглянулись.

— Это задание не есть правильное! — возразил Ры­царь.— Согласно контракт я должен делать то, для чего меня вызываль. Я могу убить любой человек! Разбить лю­бая армия! Сровнять с землёй любая крепость! Засыпать

песком!

— Кое-что в этом духе мы уже читали! — пробормотал себе под нос Пашка. Он дёрнул девочку за рукав и, приблизившись, что-то быстро зашептал ей на ухо. Дарирада кив­нула, на лице её мелькнула тень улыбки.

— Я хочу, чтобы ты засыпал песком стольный град! — уверенным голосом приказала она. Листик громко ахнул.— Но! Песок должен быть из пустыни Сахара, а приносить ты его должен не больше одной горсти зараз!

— О, доннерветтер! — в отчаянии прорычал Чёрный Ры­царь и понуро поплёлся выполнять задание.

* * *

— Вот так оно всё и было... — окончила княжна свой рассказ. Владетельный князь Семисил слушал с присталь­ным вниманием. В тронном зале помимо ребят присутст­вовали все бывшие незаки и княжеские сановники, но уже совсем не те, которых ребята видели в свите при первой встрече.— Так что мы с тобой, тятенька, премного обязаны этим отрокам: и Юрию, и Павлу, и конечно же Кавалеру моё... Послушай, Кавалер, а где твой Орден?

Колька замялся под вопрошающим взглядом Дарирады.

— Так это... — промямлил он, потирая рубашку в том месте, где ранее висел знак отличия. — Там ведь что тво­рилось-то... Ну он у меня из руки выпал и — вжжи-у-у-у!.. В общем, упал он... в колодец...

— Не беда,— успокоила его княжна.— Тем паче что я так и не припоминаю, когда тебе его вручала. Вот и исправим оплошность! Ветрознай, добр будь, подай Орден!

Ветрознай поднёс Дарираде открытую шкатулку, и она извлекла из неё медаль — точную копию утерянной.

— Отрок Николай! — торжественно произнесла Дари­рада.— Сим посвящаю тебя в Кавалеры Ордена Высочай­шего Благорасположения владетельной княжны Дарира­ды. Прими ж этот знак, а с ним и все причитающиеся поче­сти и привилегии.

— Спасибо... — смущённо пробормотал Колька.

— Ты хоть поклонись, что ли,— шепнул ему Пашка. Колька неуклюже поклонился.

— Отроки Павел и Юрий! — продолжила княжна.— Желала бы я и вас в Кавалеры посвятить, да орден последний остался. Но я уж наказала Добромыслу новые сделать!

— И я хочу благодарность принесть! — вступил князь.— Дарую всем троим шубы со своего плеча!

— Ого! — тихо, чтобы слышали только ребята, прошеп­тал Юрка.— Вот это награда! По нашим меркам, всё равно что Герой России!

— Быстромысл, сколько шуб у меня? — тем временем поинтересовался князь у своего придворного, плотненько­го дядьки, которого туго обтягивал малиновый кафтан.

— Так ить... одна и есть... — развёл руками тот.— Да и ту подготовить надо, бо на хранении она: чай, на дворе не зима студёная!

— Да-а, туго дело... — так же развёл руками князь.— Пока новые шубы пошьют, пока я их хотя б разок на свои плечи воздену — а это ведь студёной поры дожидаться... Ну считайте, что с меня должок! А пока — желайте, чего душе хочется!

— Да нам бы желательно уже домой возвратиться,— ска­зал Пашка, переглянувшись с друзьями. Те согласно заки­вали.— Загостились мы тут. Только вот как нам вернуть­ся — не знаем!

— Не так сложно, как думается. Камень вам поможет,— сказала Дарирада, и в её руках Пашка увидел «Вороново Око».— С ним не заплутаешь и всегда вернешься туда, куда хочешь вернуться.

С этими словами княжна подошла к Пашке и бережно опустила камень в подставленные им ладони...

* * *

Недоуменно оглядываясь, ребята стояли на освещенной луной ночной поляне.

— Это что, мы уже вернулись? — удивлённо спросил Юрка.

— Выходит, так... — пожал плечами Пашка.

— А как же? Ни дверей, ни тоннеля... Вдруг раз — и на тебе!

— Наверное, время Сказки кончилось... Ой, камень!..— «Вороново Око» на Пашкиной ладони быстро уменьша­лось, словно таяло. Не прошло и минуты, как камень бес­следно исчез.

Ребята грустно помолчали. Жаль расставаться со Сказ­кой! Хоть и непросто всё было, зато как интересно! Но рано или поздно конец всё равно приходит, и с этим ничего не поделаешь. В последний раз оглянувшись на дом, ребята направились обратно, к полянке, на которой стояли па­латки.

— Ты ведь здесь батарейки подзаряжал? — спросил Ко­лька у Юрки через некоторое время, остановившись на ма­ленькой полянке.

— Здесь,— ответил тот, оглядевшись.

— Значит, здесь и надо искать фляжку. Только вот тем­но...

— Сейчас посветим! — И Юрка выудил из кармана но­вые батарейки.

— Чего ж ты раньше их не заменил? — удивился Колька.

— Экономил. На обратную дорогу,— ответил Юрка.— Тш-ш-ш! Кто-то идёт!

Действительно, невдалеке слышались шаги, шуршание отодвигаемых веток и тихий разговор.

— Наверное, нас хватились и ищут! — прошептал Коль­ка.

— Если бы нас искали, то кричали бы и аукали. Давайте лучше спрячемся!

Ребята забрались в кусты и затаились. Голоса слыша­лись всё ближе и ближе. Наконец на полянку вышли трое. В руке одного из них горел фонарик, лампочка которого еле светила.

— Вот! То, что надо! — сказал тот, который шёл с фона­риком.— Делаем привал для подзарядки.

Голос говорившего ошеломил Пашку, и он, вплотную придвинувшись к ребятам, тихо-тихо зашептал:

— Ребята, я знаю, кто это! Это мы сами! Наверное, мы вышли из Сказки раньше, чем туда попали! Юрка, смотри! Сейчас ты будешь стучать камнями по батарейкам!

И действительно, фонарик погас, и в темноте раздались глухие удары.

— Меня брат научил,— прозвучало из темноты.— Если батарейки сели, их надо немного помять. Тогда они ещё чу­точку поработают.

— Что-то пить захотелось,— донеслось еле внятно.— Кто-то ещё хочет? Компот, после ужина остался.

— А это я компотику хлебнул! Вот здорово! — тихо засмеялся Колька. — Это надо ж: самого себя встретить! А ну-ка!

Он приложил руки рупором ко рту и глухо ухнул. И тут же Юрка отвесил ему подзатыльник. По кустам заметался луч фонарика, и ребята вжались в землю.

— Чертовщина какая-то... — пробормотал второй Юрка. Колька не удержался и прыснул в ладонь, отчего по­лучился звук, похожий на хрюканье. И тут же увесистый булыжник просвистел мимо него.

— Пойдём,— произнёс Пашка-два, и все трое двойни­ков, постоянно оглядываясь назад, ушли по направлению к заброшенному дому.

— Ну дела-а-а! — протянул Колька, когда они скры­лись.— Спасибочки, Юрочка! Чуть камушком мне в ло­бешник не засветил!

— Сам виноват! Нечего людей пугать! — хмуро ответил тот.

— А чего это "мы прятались сами от себя? — вдруг спо­хватился Колька.— Подошли бы, поговорили. Рассказали бы всё, что знаем. Про Бессмертных, про Вечную Звезду, про этого... ископаемого. Самим бы легче было! Всё было бы по-другому.

— Тогда бы и рассказывать тебе сейчас пришлось бы что-нибудь другое! — возразил Пашка.— И вышли из Сказ­ки мы бы не в этот момент, и, может быть, не встретились бы сейчас сами с собой, и всё пошло бы по-старому. Ты фантастику не читаешь? А зря. Об этом очень много напи­сано.

Ребята вышли из кустов. Пашка обо что-то споткнулся и, нагнувшись, нащупал у своих ног округлый предмет.

— Смотри, Колька, твоя фляжка!

— Фляжка? Вот здорово! Я же говорил, что она обязате­льно найдётся!

— Погодите-ка, ребята... — сказал Юрка.— А ведь... Ну-ка быстро обратно в кусты!

— Зачем? — не понял Пашка.

—  Как зачем? Да ведь сейчас вот он,— Юрка ткнул паль­цем Кольке в грудь,— обратно за своей фляжкой прибежит!

— Точно! — И тут Пашку осенило.— Колька, давай сюда Орден!

— Орден? Зачем это?..— замялся тот.

— Ты что, не понял, откуда он тут взялся? Почему ты его здесь нашёл?

— Теперь понял! — Колька достал из кармана Орден, вздохнул, потёр его о рукав и с некоторым сожалением по­ложил на то место, где раньше лежала фляжка.

Ребята юркнули в кусты. Скоро между деревьями заме­лькал свет фонарика, послышался топот и на полянку, тя­жело дыша, прибежал Колька-два. Пугливо озираясь на ку­сты, он принялся тщательно высвечивать землю под нога­ми. Ничего не найдя, тихо сказал: «Ладно, потом...» И тут луч фонарика отразился от Ордена. Колька нагнулся и под­нял золотой кругляш.

— Ух ты! — восхищённо выдохнул второй Колька и, су­нув Орден в карман рубашки, побежал обратно.

Ребята с грустью проводили его взглядом. Как они зави­довали им — самим себе, ещё не перешагнувшим порог в Сказку. Ведь им всё ещё только предстоит!