"ЭДЕМ-2160" - читать интересную книгу автора (ПАНАСЕНКО Григорий)

Глава 9

Декабрьское утро выдалось пасмурным: низкие разодранные облака смутными тенями неслись в завывающих порывах ветра и изредка просыпали на землю сухую снежную крупу. Голые ветви деревьев стряхивали наледь в промерзшие до дна лужи. На проселке не было видно ни одной собаки – все дворняги попрятались по будкам и закутам.

Дома выглядели серо и неприютно: из окон лился желтый сиротливый свет, но солнце вот-вот готовилось его загасить. В отдалении хлопнула дверь и зарычал, прокашливаясь, мотор грузовика-полуторки.

Верхняя Вишера просыпалась.

В доме фермера Киреева сегодня было людно, пришли гости. Вернее они пришли вчера, а сегодня утром неждано-негадано его навестили сельский участковый Антонов и сосед-дачник Жихарев. Сейчас хозяин поил гостей чаем и водкой в честь прошедшего дня рожденья, а сам лечился после возлияний. Разговор шел медленно, жарко натопленная кухня и завывающий промозглый ветер настраивали на задумчивый лад и разговоры за жизнь.

В такой компании Семен Федотович Киреев любил посудачить о сельских новостях, тем более, что участковый был осведомлен в них более других, к чему его обязывали должность и положение. Однако сегодня разговор получался на редкость бессодержательным. Можно было подумать, что Вишера залегла в спячку до весны. Милиционер вспомнил пару анекдотов, да повторил двухнедельной давности историю о том, как всем отделением спасали сбежавшую корову Дарьи Митиной, свалившуюся в прогоревший торфяник в лесу.

Становилось скучно.

— А вот скажи мне, Федотыч, что ты в будущем году делать будешь, а? – неожиданно прервал долгую историю сосед-дачник.

— Как что? – с похмелья голова соображала туго, и Киреев не сразу понял, в чем суть вопроса. – Ты это о чем, Михалыч?

— Неужто не слышал, что со следующего года, с самого января, начнет работать комиссия по контролю за рабочей силой, – Иван Михайлович прищурясь посмотрел на фермера поверх чашки.

— Ну и что? – опять не понял Киреев. – А я тут при чем?

— Не скажи! – дачник в шутку погрозил пальцем. – Очень даже при чем. А у кого десяток китайцев спит в сарае? То-то!

Иван Михайлович рассмеялся, глядя на переменившегося лицом соседа.

— Ладно тебе стращать-то! Какие китайцы? Окстись! – Семен Федотович налил себе еще немного и, поморщась, выпил залпом.

— Не отпирайся, – вдруг вставил молчавший до этого участковый. – В деревне разве только ленивый не знает, что у тебя три десятка нелегальных рабочих. Кроме китайцев человек десять киргизов, да еще кто-то, сейчас не припомню. Но в участке можно посмотреть, – строго добавил он.

Киреев как-то сразу поник и заискивающе посмотрел на милиционера:

— Ты ведь документики-то подберешь, Петр Порфирьевич? Уж за мной дело не станет, ты меня знаешь. Разве ж я тебя когда обманывал? – и тут же начал сокрушаться. – Где ж мне столько денег на налоги найти, да на рабочую силу? Субсидии не повышают, а цены закупочные на целых пять процентов упали по осени! Грабеж среди бела дня! Сам тружусь, спины не разгибая, и другим отлынивать не даю! Ну, так как, Петр?

Фермер с ожиданием посмотрел на милиционера, но тот молча разглядывал узор на скатерти. За него ответил Жихарев:

— Все уладишь, не торопи человека. Что мы, сами что ли не решим эти вопросы? Свои люди – сочтемся, – он примирительно хлопнул по плечу Киреева и налил ему еще.

За окном неожиданно громыхнуло и стекло тренькнуло. За занавеской мелькнула тень.

— Выстрел что ли? – неуверенно спросил дачник.

— Похоже на то, – меланхолично сказал участковый и потянулся за портупеей, висевшей на спинке стула.

В дверь сильно постучали и чей-то громкий голос потребовал милиционера Антонова, потому как дурень Чеканов сейчас всех постреляет. Киреев и Михаил переглянулись, а участковый быстро исчез за дверью. Оба соседа, не сговариваясь, поспешили за ним.

На улице мороз цепкими пальцами перехватил дыхание и заставил сбиться на шаг: только милиционер шел размашисто как на учениях.

Гулкий звук выстрела спугнул стаю черно-серых ворон на старой березе у околицы, и те, невпопад махая крыльями, разлетелись грязными кляксами в белесом небе. Ветер почти стих.

Только обернувшись и посмотрев через плечо, Петр Антонов понял, что их нагоняет старый грузовик, и это был не выстрел, а звук глушителя. Водитель, поравнявшись с идущими спешным шагом людьми, предложил подкинуть их до места.

В теплой кабине уютно пахло бензином, грузовик был действительно очень старым, и крепким табаком. Участковый поморщил нос:

— Куришь, Сергей Игнатич? Ан как сейчас шмон наведу в кабине?

Водитель беззлобно рассмеялся и вновь стал смотреть на дорогу: по льду скользила ребетня, норовя попасть под колесо. Водитель надавил клаксон.

У развилки участковый прервал молчание и, хлопнув шофера по плечу, сказал:

— Сгружай нас здесь. И смотри – поймаю, мало не покажется.

Сергей еще раз сверкнул белозубой улыбкой и, ничего не ответив, укатил в сторону правления.

У тына самого крайнего подворья над яром собралась толпа. Человек сто негромко гудели потревоженным ульем. Особенно выделялся статный черноглазый скотник Роман: его голос перекрывал все остальные. Среди селян бестолково металась фигура милиционера Ланцова. Съехавшая набекрень шапка открыла красное ухо. Табельное оружие болталось где-то в районе пупа.

Антонов досадливо поморщился: во всем отделении менее всего он любил и ценил именно Ланцова, но сейчас, видимо, придется работать с ним в паре. Он тяжело вздохнул.

Заметив начальство, милиционер поспешил с докладом, но старший участковый не дал ему проявить служебное рвение:

— Почему беспорядок? Почему вы не потрудились известить меня лично и я узнаю обо всем как всегда последним? И почему, наконец, вы представляетесь не по форме?

Повышенный тон возымел действие и Ланцов, приведя себя в относительный порядок, доложил по форме:

— Младший участковый, сержант Ланцов. Провожу обеспечение порядка на вверенной мне территории. В шесть часов утра по местному времени имело место правонарушение со стороны гражданина Чеканова, проживающего в доме... номер..., – сержант беспомощно оглянулся на дом, в надежде углядеть номерной знак.

— Продолжайте, – зло подогнал его Антонов и Ланцов торопливо продолжил:

— Вышеозначенный гражданин отказался открыть дверь инспектору по демографическому надзору...

— Где он? – спросил сержанта Антонов.

— Да вот же он, – обрадовано показал на небольшого безликого человечка в бобровой шапке и дорогой шубе милиционер.

Ланцов побежал впереди начальника, чтобы представить его приезжему чиновнику. В ответ на рукопожатие, инспектор Матвеев сдержанно кивнул и объяснил причину визита.

Как оказалось, кто-то, позарившись то ли на дом, то ли на земельный пай Чеканова в артели, донес в демографическую службу о том, что у него пятеро детей. И вот теперь инспектор, желая ознакомиться с реальными фактами, рискует получить пулю. Отец семейства совершенно обезумел и грозит пострелять всех, кто попытается войти в дом. Матвеев передернул плечами и выпятил нижнюю губу.

— Как же вы допустили этот случай, господин лейтенант? – скорбным голосом спросил чиновник, но Антонов услышал в нем намек на некомпетентность.

— Других дел хватает, кроме надзора, – огрызнулся он и пошел к двери.

Народ немедленно расступился, а скотник Роман пробасил в спину:

— Поосторожнее, он ведь пьян! Мало чего еще выстрелит.

Антонов только отмахнулся.

Подойдя к двери, участковый постучал и представился. В ответ за толстыми досками послышалась возня и ругань, а потом чей-то голос посоветовал ему убираться прочь, пока он, участковый, не схлопотал пулю в живот. Дело принимало нехороший оборот, грозя серьезными нарушениями закона. Лейтенант поправил ремень и строго повторил:

— Чеканов, лучше давай миром, пока не порешил кого в запале.

В ответ в наступившей вдруг тишине отчетливо щелкнул взведенный курок.

Дальнейшее случилось молниеносно.

Участковый понемногу приходил в себя: небо над ним обретало четкость и контраст. В белесой пелене облаков мелкими вкраплениями кружились все те же вороны. Над лейтенантом склонилось лицо Ланцева.

Антонов вспомнил: выстрел пробыл дюймовую доску мореного дуба и швырнул щепу ему в лицо. Пуля прошла рядом с виском, чудом не задев его.

— Хорошо не картечью палил! – обрадовано басил рядом Роман, а припасливый Киреев поднес к губам Антонова горлышко фляги.

— Вы целы? – спросил бледный инспектор, и милиционер кивнул.

— Надо вызвать подмогу, сами мы его оттуда не вытащим, – хрипло добавил он, когда живительное тепло водки пробежало по жилам, приводя в чувство. – И, в конце концов, когда уберут ротозеев? Постреляют ведь идиотов! – заорал он на опешившего Ланцева.

Тот бросился выполнять поручение и, слегка сопротивляясь, толпа отступила от калитки, оставив свободный пятачок метра в четыре. Матвеев что-то набирал на своем мобильнике, но старший участковый прервал его:

— Не надо бригады. У нас есть еще пять человек, да в соседнем селе семеро. Вместе мы его заставим сдаться. Ваши люди чужие и им не место в деревне. Со своими я разберусь как-нибудь сам, – Антонов, не оборачиваясь на обиженного Матвеева, стал тыкать в клавиши служебной "трубки".

Люди внимательно следили за разговором. Антонов что-то настойчиво и зло объяснял невидимому собеседнику и, наконец, вздохнув, убрал телефон и почесал слипшиеся под теплой шапкой волосы. Повернувшись к инспектору, он пояснил:

— Придется подождать. От Ишерима не близко, да и дорогу, говорят, сейчас местами занесло, – Антонов пожал плечами.

Инспектор брезгливо пожевал губами, но промолчал.

Ждать пришлось довольно долго. Подкрепление из соседнего Ишерима прибыло только к полудню. Инспектора отогревали в доме неподалеку, а хитрый Киреев завлекал охотой и рыбалкой на лето, явно налаживая контакт с представителем власти. Инспектор оттаял и весело и заразительно хохотал над шутками фермера. Антонов вышел на улицу, проверить оцепление. Весь участок – шесть человек – стояли редкой цепью, перекрыв улицу и соседний проулок. Семья из дома напротив во избежание несчастного случая была временно выдворена во двор. Баба заливисто причитала, а муж ее злобно хмурился и изредка матерно ругал соседа, испортившего выходной. Народ серой массой шумел у перекрестка.

Антонов поймал себя на том, что разминает в пальцах папиросу, просыпая табак в снег. Он смял тонкую бумагу и бросил обломок в мусорную кучу.

Издалека донесся сигнал клаксона и, нехотя расступившись, зеваки дали дорогу бело-синему микроавтобусу милиции. Из него как по команде выскочили на грязный снег пятеро человек в форме. Младший лейтенант Гаврилин направился сразу к Антонову, доложить о прибытии.

— Вольно, Миша. Потом тянуться будешь. Сейчас давай с тобой как мужик с мужиком побазарим. К нам заехал инспектор из этих, из "сычей". А у меня на участке Чеканов с "неучтенками" – пятеро мальцов. Ну, сам знаешь, у тебя что ли такого добра нет! – рассердился участковый. – А инспектор – дурак. И как на зло – упертый. Слава богу, я не дал ему бригаду вызвать. А то эти "чистильщики" враз мужика положат. Помоги мне? – попросил он неожиданно виновато.

— Не дрейфь, Петр. Прорвемся, – Гаврилов хлопнул товарища по плечу и добавил в полголоса. – Уж постараюсь, чтоб без крови. Чай свой мужик, да и нам тут жить.

Повернувшись, он поспешил расставить своих ребят: те в замешательстве топтались возле накатанной ледяной дорожки.

Из дома вышел Матвеев:

— Как продвигаются дела? – он что-то дожевывал и речь его была невнятной.

Антонов ничего не ответил и, кинув злой взгляд на приторно улыбавшегося Киреева, зарысил к своим.

Гаврилов уже проводил рекогносцировку:

— Илюхин и Свирюков зайдут сзади дома. Посмотрят, что там в саду. Макеев и Гетманский – будете маячить в окнах и отвлекать внимание. Упаси вас Бог лезть под пули. Бронежилеты взяли?

Все разом кивнули и Гаврилов продолжил:

— Краюхин, ты, говорят, альпинистом был в институте?

— Так точно, товарищ лейтенант! – молоденький безусый паренек с сержантскими нашивками шмыгнул носом.

— Полезешь на крышу. Только тихо! Спиряев и Ревяк, несете лестницу и веревки.

Оба названных исчезли.

— Остальные, будем прикрывать лейтенанта.

Антонов кивнул, подтверждая слова младшего по званию, и завершил подготовку:

— Без нужды не стрелять. Кровь никому не нужна.

Под его тяжелым взглядом все опустили глаза, а Ланцев даже как-то съежился.

— Пошли.

Все разбежались по отведенным им местам, след скрывшихся в саду Краюхина и помощников выдавали редкие качания деревьев да стрекот потревоженных птиц. Антонов молил, чтобы с той стороны дома никого не было. Он неспешно подошел к двери и окликнул забаррикадировавшихся:

— Чеканов! Алексей! Не стреляй, я поговорить пришел!

Затихшая толпа жадно ловила звуки голоса. За дверями послышалась непродолжительная возня и пьяный голос громко прокричал:

— Вали отсюда! Поотстрелю все к чертям!

— Не ори, я ведь к тебе мирно пришел, – Антонов говорил как можно убедительней, но предательская струйка пота сползла по спине. – Чеканов, не стреляй! Мы ведь соседи. Алексей, у меня ведь тоже дети, жена! Давай мирно поговорим?

Пьяная ругань за дверью смолкла и тот же нетрезвый голос уже тише сказал:

— Ладно, участковый, чего тебе? Все равно я не выйду отсюда.

Антонов вздохнул с облегчением, по крайней мере второй раз в него стрелять не будут.

— Ты мне лучше скажи, Алексей, что дальше делать будешь?

— Что-что, посижу, подумаю. Пока водка да еда есть, – голос пьяно хохотнул, и его поддержали еще два.

Антонов встрепенулся:

— А кто у тебя там в гостях?

— Э, какой быстрый лейтенант! Дружки мои, братья! Мы тут хорошо сидим.

Пьяная удаль грозила новым взрывом гнева и участковый поспешил его предотвратить:

— Может, сдашься по хорошему, а я тебе постараюсь помочь. Суда может и не будет, а заменят высылкой на Север. Соглашайся, Алексей?

За дверью наступило затишье. Ободренный Антонов продолжил:

— И инспектор согласен. Так ведь?

Матвеев скривился, но кивнул и добавил:

— Гражданин Чеканов, я обещаю вам...

— А, гнида! Убью! – неожиданно взорвался хозяин дома.

Что случилось дальше, Антонов помнил лишь отрывочно.

На снег перед ним упала перчатка и он, подняв глаза, увидел на крыше Краюхина. А потом дверь в дом была выбита Гаврилиным и Ланцевым. Тяжелые дубовые доски обрушились на Чеканова, распластав его на полу и так и не дав ему выстрелить.

А потом в комнатах послышались крики и Антонов, вбегая в зал, увидел Ланцева со съехавшей шапкой, целящегося из табельного оружия в бородатого мужика с обрезом в руках, набегающего из-за спины незадачливого осажденного Краюхина, и Гаврилина, дышащего ему, Антонову, в затылок.

Прогремевший выстрел застил все пороховой гарью.

Бородач кулем осел на пол.

В наступившей тишине стал слышен рокот вертолетных лопастей и гомон толпы за околицей: Матвеев все-таки вызвал бригаду зачистки.

Потом убитого грузили в черный полиэтилен: "молния", чиркнув серебристым, скрыла почерневшее лицо со спутанными волосами. Во дворе стоял высокий, подтянутый мужчина. Даже без погон по нему было видно, что он возглавляет прибывшую бригаду. Антонов, переступая ватными ногами, подошел и представился:

— Старший лейтенант Антонов, начальник...

— Ладно, я понял, – прервал его мужчина. – Подполковник Данилов. Евгеническая полиция. – Он показал удостоверение.

— Товарищ подполковник, мы старались, чтобы не допустить убийства, но..., – Антонов покосился на Ланцова, которого оттирали снегом сослуживцы.

— Не извиняйся, лейтенант. Кстати, можно просто, без чинов – Евгений, – Данилов протянул руку.

Антонов молча с чувством пожал ее: подполковник понял тяжесть ситуации и старался приободрить его. Участковому полегчало.

— Ты бы уволил своего "снайпера" ко всем чертям, – негромко посоветовал Данилов. – А то гляди, получит он вилы в бок, а на тебя собаку за недосмотр повесят.

— Да уж знаю, – Антонов сплюнул в сердцах. – Я его теперь к оружию ни на шаг не подпущу.

— Давай-ка, Петр Порфирьевич, сделаем так: ты его не уволишь, а порекомендуешь. Нам такие несостоявшиеся супергерои тоже нужны. Мы анкетку затребуем, – Евгений обнял участкового за плечи и вел в сторону сада, – и к себе переведем. Там разберутся, что с ним делать. Идет?

Антонов кивнул, хотя с трудом представлял, зачем такие, как Ланцов могут быть нужны в спецслужбах.

За калиткой их ожидал Матвеев. Он засеменил к Данилову, собираясь начать с обвинений в адрес строптивого участкового, отказавшегося сразу вызывать бригаду зачистки, но Евгений не дал ему даже начать:

— Не трудитесь объясняться, господин инспектор. Я намерен сделать вам взыскание за служебное несоответствие. В вашу компетенцию входит вызывать бригаду евгенической полиции. Но никак не согласовывать это действие с участковой милицией. Кроме того, – продолжил он безапелляционным тоном, – кому как не вам следует знать инструкции. Вспомните, в каких случаях вызывается спецбригада?

Матвеев что-то попытался сказать, вид он имел весьма сконфуженный: тщательно приготовленное обвинение не получилось. К тому же вокруг собрались милиционеры, с интересом следя за разговором.

— Бригада вызывается в случае, если невозможно решить ситуацию ни одним из имеющихся на месте средств, – голос Матвеева наконец обрел некоторую твердость.

— Вот именно, господин инспектор, – резко прервал его Данилов. – А теперь скажите, разве таковая ситуация наблюдалась здесь?

Матвеев растерянно огляделся, но кроме скотника Романа, стоявшего в стороне и вроде бы не принимавшего участия в разговоре, его никто не поддерживал.

— Ланцов действовал в состоянии аффекта, а потому Лейтенант Антонов не мог до конца проконтролировать своего подчиненного. Определенные недоработки есть, но их обсуждение не входит в ваши обязанности, – подполковник смерил Матвеева с ног до головы тяжелым взглядом и добавил. – Проследите за погрузкой тела. Вы свободны.

Антонов благодарно пожал руку Евгению, а тот улыбнулся и подмигнул ему. Милиционеры вокруг, весело переговариваясь, потянулись к вертолету.

— Может останетесь? – предложил Антонов, но Евгений с сожалением покачал головой.

— Мне надо в Рязань. Я там жену с дочкой оставил, когда мне ваш срочный вызов этот дурак послал. Да и Вартанов ждет, – Данилов уже торопился и потому, махнув лейтенанту рукой на прощание, вскочил в люк вертолета и потянул на себя тяжелую дверь.

Машина обдала Антонова снежным вихрем, распахнула полы милицейской шинели и, косо накренившись, понеслась за острый частокол еловых вершин.

В тишине было слышно лишь как галдят потревоженные вороны.

Лейтенант вдруг вспомнил удивленное лицо умирающего Чеканова, и ему стало невыносимо мерзко: хорошее настроение, затянувшее шок произошедшего тоненьким ледком отчужденности, истончилось и лопнуло. Ссутулившись, участковый побрел вниз по улице.

Наполнив стакан, Антонов молча опрокинул его в себя. В горле перехватило, выбив из глаз слезу – лейтенант подцепил кружок огурца. Киреев участливо посмотрел снизу вверх в глаза милиционера и налил еще водки:

— Давай за упокой души, Петр. Пусть ему там земля будет пухом, – фермер подвинул стакан к участковому и тот послушно взял его.

— Что теперь с Ланцевым делать будешь, начальник? – сосед-дачник пригладил бородку.

Перед Антоновым опять встала сцена: Краюхин, которому остается одно движение, чтобы безболезненно обезвредить мужика с обрезом, стреляющий Ланцев с дергающимися руками и обалдевший мужик, который даже стрелять не собирался. А потом недобро молчавшая толпа, провожавшая черный пластиковый мешок с телом, инспектора и Гаврилина, садившихся в вертолет, вызванный из Красновишерска. И Евгений, захлопнувший дверь, как крышку гроба.

Ланцева он от греха подальше отправил в участок: от него придется избавиться, как договорено с Даниловым – не с его нервами служить в милиции. Да и в деревне жизни ему не будет.

Но ведь и толпа молчала. Быдло!

— Что-что? – переспросил Жихарев.

Лейтенант не заметил, как сказал последние слова вслух.

— Быдло вы все, говорю, – зло рявкнул Антонов. – А Ланцева я уволю, пусть катится ко всем чертям.

— Зря ты так, Петр, – обиделся Киреев. – Что ж нам, на инспектора всем миром кидаться. Ты и людей пойми. Чеканов что – он голытьба, пьянь. А ведь другим тоже детей растить надо, хозяйство подымать.

— Вот я и говорю: быдло! Каждый в своем углу добро стережет! – Антонов сжал кулаки.

— Но, ты полегче, участковый! Неровен час, кто лишний услышит! Что ж мне, – уже примирительно продолжил Киреев, – по твоему, с топором было присоединиться к Чеканову, что ли?

— Куда уж тебе! – обидно рассмеялся милиционер. – У тебя самого четверо "неучтенышей", но уж к тебе-то инспектор не заедет. Разве что на охоту, да по грибочки! Бывай, фермер. – Антонов порывисто поднялся и вышел из-за стола.

В сенях громко хлопнула дверь. Стало тихо.

— Пойду я, – как-то неловко попрощался Жихарев и незаметно исчез из кухни. Стало пусто и неуютно.

Киреев зло уставился на недопитый стакан водки и резким глотком опрокинул в себя.