"Приключение" - читать интересную книгу автора (Лондон Джек)

Глава XIII Логика молодости

— Хотел бы я знать, что это: упрямство, простой каприз, или же вы на самом деле серьезно захотели сделаться плантатором на Соломоновых островах? — сказал Шелдон за завтраком.

— А мне хотелось бы, чтобы вы стали попроще, — возразила Джен. — Вы пропитаны насквозь предрассудками. Но, во имя здравого смысла и… и порядочности, согласитесь, наконец, признать, что я не похожа на тех женщин, с которыми вам приходилось встречаться. И что со мной надо обращаться иначе! Вы не можете этого отрицать. Я приехала сюда шкипером на собственной шхуне, прошу покорно заметить, чтобы зарабатывать себе хлеб. Вы отлично это знаете. Я уже не раз повторяла вам это. Я иду по стопам отца и хочу довести до конца его предприятие, одушевляемая чувством, подобным тому, которое заставляет вас держаться Беранды в память вашего друга Хью. Отец скитался по морю, отыскивая на островах подходящее место для плантации. Он умер, а я продолжала следовать его примеру, пока не попала сюда. Ну, и вот… — пожала она плечами, — моя шхуна оказалась на дне морском, и я не могу продолжать идти дальше, а потому и остаюсь здесь. Плантацию я разведу непременно.

— Примите во внимание… — начал было он.

— Выслушайте меня до конца. Взвешивая свое поведение с той самой минуты, когда я ступила на этот берег, и вплоть до сегодняшнего дня, я не припоминаю ничего такого, чем бы я могла ввести вас в заблуждение относительно своих планов и дальнейших намерений. Я выложила вам все начистоту, а вы тут сидите и преспокойно заявляете мне, что хотели бы знать, вожу я вас за нос или нет. В последний раз повторяю вам, я действительно хочу стать плантатором, не взирая на то, будете ли вы мне помогать или противодействовать. Хотите вы, чтобы я сделалась вашим компаньоном?

— Но подумайте: ведь надо мною все будут смеяться. Меня прославят на весь архипелаг таким дураком, какого еще свет не видал. Поселить в Беранде в качестве компаньона такую молодую девушку, как вы! Да на что это похоже, скажите на милость?

— Решительно не вижу, что тут особенного? Вы боитесь зубоскальства каких-то идиотов? А я-то воображала, что Беранда научила вас полагаться на себя самого и что вы не нуждаетесь в нравственной поддержке всякого прощелыги и пьяницы из тех, что шатаются по Южным морям.

Он улыбнулся:

— С вами беда, да и только! Вы всегда сумеете так припереть человека к стене, что решительно не знаешь, что вам возразить. Ваша логика — победоносная логика молодости. Она не считается с трезвыми фактами, ей нет дела до жизненной прозы. Видно, молодость должна пройти через это, иначе она ничему не научится.

— Так отчего же не попробовать? — подхватила она.

— Беда в том, что факты опровергают логику молодости и вместе с тем разбивают пылкие молодые сердца. Взять хотя бы платоническую дружбу и… все такое; в теории это все хорошо, но на практике никогда не удается. Я когда-то тоже во все это верил. Это-то и привело меня на Соломоновы острова.

Джен начинала терять терпение. Он почувствовал, что она его не понимает. Она выставляет против него лишь чистосердечные, неотразимые доводы молодости. В оболочке этой женщины живет душа юноши. Он любовался этим разгоревшимся личиком, этими пышными локонами, обрамляющими маленькую головку, волнообразными линиями стройного стана, откровенно просвечивающими сквозь легкую ткань самодельного платья, этими мальчишески-задорными глазами и вытянувшимися в струнку ровными бровями и диву давался, как могла такая прелестная девушка оставаться непохожей на женщину? Черт возьми, зачем она не рыжая, не кривая, зачем у нее не заячья губа?

— Допустим, что вы стали моим компаньоном в Беранде, — заговорил он опять, испытывая при этой перспективе смешанное чувство ужаса и чарующей радости. — Выйдет то, что или я влюблюсь в вас, или вы влюбитесь в меня. Такая близость опасна, понимаете ли вы это? На деле, на практике случается обыкновенно то, что именно такое сближение опрокидывает логику молодости.

— Если вы подозреваете, что я приехала на Соломоновы острова, чтобы выйти замуж… — вспыхнула она и зарделась от гнева. — Да, на Гаваях публика гораздо более благородная, я вижу. Знаете, что я вам скажу? Если бы кто-нибудь послушал со стороны, как вы наигрываете все на одной и той же струне, то легко мог бы подумать, что вы сами горите желанием…

Лицо ее собеседника из багрового вдруг стало белым, как полотно. Ясно было, что он сильно разгневался. Она проглотила остаток кофе, поднялась с места и добавила в заключение:

— Отложим этот разговор до тех пор, пока на вас снизойдет более веселое настроение. С вами трудно разговаривать. Вы слишком вспыльчивы. Идите-ка вы лучше купаться. Теперь самое время — прилив.

— Если бы ты только не была женщиной, — пробормотал он, когда она вышла из комнаты, — то я бы тебя, друг мой, вышвырнул со своей плантации к черту со всеми твоими пожитками и таитянами, и вельботом, и соверенами, и всякою всячиной!

Но в этом-то и штука, что она все-таки женщина. Да и куда ей идти и что с ней может случиться?

Он встал, закурил папиросу, и взор его упал на стэтсоновскую шляпу и кольт, висевшие на стене. В этом-то все и дело: он не хочет, чтобы она уходила. В сущности, она еще только подросток, потому-то и логика ее удивляет его. Это просто логика молодости, но такая логика способна чертовски злить. Во всяком случае, он раз и навсегда уже твердо решил никогда больше не выходить из себя. Джен ведь ребенок. Он не должен этого забывать. Он тяжело вздохнул. Какое удивительное сочетание ребячества и женственности! Он долго не отрывал взгляд от шляпы. Досада, вызванная разговором, исчезла бесследно, и он стал ломать голову над вопросом: как бы вывернуться из затруднительного положения, как бы найти какой-нибудь способ, дающий возможность ей остаться в Беранде? «Разве пригласить для нее компаньонку? — осенила его вдруг блестящая мысль. — А почему бы не так?» Он пошлет за ней в Сидней при первой возможности. Да, да, он непременно…

Серебристый смех прервал его думы. Шелдон подошел к выходным дверям, через которые видно было, как Джен бежит по дорожке к берегу. За нею едва поспевали два проводника, матросы Панехара и Махамеме, в красных набедренных повязках, с заткнутыми за пояс кинжалами. Вот еще тоже причуда. Сколько раз он предупреждал, уговаривал и упрашивал ее остерегаться акул! Она ни за что не хотела послушаться и упражнялась в плавании, как нарочно, в наиболее опасные послеобеденные часы. Он следил за ней, как она бросилась в воду с верхушки небольшой сваи, подражая манере ныряющих ребятишек, как она поплыла вперед, делая размашистые движения рукой, и как двое телохранителей плыли рядом с ней по обе стороны, на расстоянии нескольких футов. Он не особенно полагался на их искусство и ловкость в борьбе с нападающей акулой, хотя и был твердо уверен, что они — беззаветно преданные слуги и не задумаются пожертвовать жизнью, спасаю свою госпожу.

По мере того, как они удалялись от берега, головы их превращались в еле заметные точки на поверхности моря. Между тем, поднялось небольшое волнение. Еле заметные точки стали совсем исчезать. Чтобы не потерять их из виду, он сначала прищуривался, а потом вынес на веранду подзорную трубу. Налетел шквал со стороны Флориды, но Джен и ее телохранители беззаботно ныряли в волнах. Действительно, она плавает мастерски, надо ей отдать справедливость; он уже давно в этом убедился. Уроки плавания на Гаваях не пропали даром. Но акулы оставались акулами. Кроме того, он знал несколько случаев, когда весьма искусные пловцы погибали при сильном волнении.

Небо заволокло тучами, и океан запенился. Шелдон потерял из виду своих пловцов. Полил проливной дождь. Когда ливень прекратился и обновленная Беранда засияла на солнце, на поверхности вала показались три головы. Шелдон, захватив подзорную трубу, вошел в дом и скоро увидел Джен, взбегавшую вверх по тропинке, распуская на ходу слипшиеся волосы, которые ей надо было промыть пресной водой. В послеобеденное время, за разговором на веранде он в самой деликатной форме коснулся щекотливого вопроса о компаньонке, мотивируя это предложение тем соображением, что для Беранды нужна экономка для присмотра за челядью и кладовыми и для выполнения разных других хозяйственных функций.

Выдвинув этот благоразумный проект, он замолчал, не без тревоги ожидая, какое впечатление произведут на Джен его слова.

— Так, значит, вы недовольны тем, как я веду домашнее хозяйство? — было первым ее вопросом. И не давая ему разинуть рот, она продолжала:

— Произойдет неизбежно одно из двух. Либо мне придется расстаться с мыслью вступить с вами в товарищеское соглашение и уехать, предоставляя вам выписывать еще новую лишнюю компаньонку для той компаньонки, которая займет место экономки, либо я заманю на вельбот и утоплю эту старую курицу. Как вы могли допустить, хотя бы на одну минуту, что я явилась сюда, на край света, прибыв на собственной шхуне, ради удовольствия попасть под начало какой-то дуэньи? [34]

— Но ведь… компаньонка… так сказать, некоторым образом… необходимое зло, — заикнулся он.

— Мы до сих пор великолепно обходились без нее. Разве я брала с собой компаньонку на «Мьеле», а ведь я была единственной женщиной на борту своей шхуны. Ничего я так не боюсь, как ос, скарлатины и компаньонок. Ух! Это противные, зловредные чудовища, откапывающие все дурное, усматривающие в самом невинном поступке греховные побуждения и сами наталкивающие на грех, вовлекающие в соблазн своим больным и развращенным воображением.

— С нами крестная сила! — Шелдон с комическим ужасом отскочил от стола. — Вы всегда сможете без труда зарабатывать хлеб, — рискнул он пошутить. — Если лопнет ваша плантация, вы сможете взяться за перо и начать успешно писать тенденциозные повести. Я уверен, что на этом поприще вы легко завоюете популярность.

— Я не знаю, кому будут нужны на Соломоновых островах такие книги, — отрезала она. — Они полезны только для вас и подобных вам моралистов.

Он поморщился, но Джен продолжала с оригинальной находчивостью и задором, свойственными юности:

— Ибо какую же цену имеет вынужденная добродетель, скованная по рукам и ногам? Ваш проект приставить ко мне сторожа показывает, что вы не слишком-то высокого мнения обо мне. Я хочу быть хорошей, потому что хорошо быть хорошей, а не потому, что меня будет сторожить какая-нибудь старая карга с глазами Аргуса [35].

— Не в том дело. Дело в том, что скажут о вас другие.

— Пускай они думают, что им угодно. Что мне за дело до грязных сплетен. Люди, подобные вам, из боязни пересудов готовы подчиняться мнению, всяких проходимцев.

— Вы заговорили языком Шелли [36], — ответил он. — Я вижу, что мне придется сделаться вашим компаньоном хотя бы для того, чтобы принять вас под свое покровительство.

— Ежели вы принимаете меня компаньоном для того, чтобы учредить надо мной опеку, то я… я… отказываюсь наотрез… Вот и все. Придется, видно, приобрести Пэри-Сулай.

— Тем более вам понадобится… — начал было он.

— Знаете, что я сделаю? — перебила она его. — Я поищу для себя какого-нибудь другого советчика на Соломоновых островах, который не подумает учреждать надо мной опеку.

Эти слова поразили Шелдона в самое сердце, и он не мог скрыть своего испуга.

— Вы шутите, — застонал он.

— Нет, не шучу, я так и сделаю. Мне, наконец, надоело это непрошеное покровительство. Пожалуйста, не забывайте ни на минуту, что я сама отлично умею постоять за себя. А кроме того, у меня целых восемь лучших защитников, каких только можно желать: я говорю про своих матросов.

— Вам бы надо было родиться лет за тысячу или через тысячу лет, — засмеялся он. — Вы какая-то первобытная и в то же время архисовременная. Двадцатый век не по вас.

— Но зато Соломоновы острова пришлись мне как раз по вкусу. Вы жили здесь совсем как дикарь, когда я впервые встретилась с вами, пробавлялись одними только мясными консервами да лепешками, то есть такой пищей, которая способна расстроить пищеварение верблюда. Как-никак, а я вам наладила обиход. И если мы станем совладельцами, то на этот счет вы вполне обеспечены. Во всяком случае, вы у меня не умрете от плохого питания.

— Если только мы станем совладельцами, — сказал он, — то имейте в виду, что нам на шхуне разъезжать не придется. Вы можете отправиться в Сидней и выбрать там шхуну, но шкипера нужно будет нанять.

— Чтобы тратить лишние деньги на содержание безответственного, неспособного пьяницы? Между тем как я могла бы сама отлично справиться с этим делом, которое так близко моему сердцу. И притом гораздо лучше всякого наемника. Вам небезызвестно, что в этой части я перещеголяю любого опытного капитана в Южных морях.

— Но, сделавшись моим компаньоном, вы становитесь в положение хозяйки.

— Благодарю за комплимент, из которого вывожу заключение, что вы считаете мое поведение недостойным почтенной хозяйки!

Обиженная донельзя и расстроенная, со слезами на глазах она поднялась со своего места и подошла к граммофону.

— Неужто все мужчины подобно вам пропитаны столь смехотворными взглядами?

Шелдон встряхнул плечами и улыбнулся. Спорить было бесполезно; он изведал это на опыте; он решил взять себя в руки. И к вечеру она, наконец, ему уступила. Решено было, что она с первым же пароходом отправляется в Сидней, покупает там шхуну и возвращается со шкипером на борту. Шелдон, со своей стороны, пошел тоже на уступки: Джен будет предоставлено право время от времени совершать небольшие путешествия на острова. Но он оставался непреклонным, как камень, в одном отношении: чтобы она сама производила набор на Малаите, — этого он никак не мог допустить.

После того, как предварительные переговоры были закончены и подписан составленный по ее настоянию формальный письменный договор, Шелдон целый час прохаживался из угла в угол, размышлял о том, какого он свалял дурака. Что за нелепое положение! Впрочем, пожалуй, не хуже того, которое ему предшествовало из во всяком случае, менее невозможное, нежели то, в котором он очутился бы, если бы Джен вздумала поселиться на Пэри-Сулай.

Ему ни разу не случалось встречать более самостоятельной женщины, которая вместе с тем более нуждалась бы в покровительстве, чем эта, походившая на мальчика девушка, сопровождаемая живописной своей свитой, появившаяся на этом берегу в оригинальном костюме, с долгоствольным револьвером на поясе, с сумкой золота и целым ворохом романтических бредней в голове.

Ни в каких романах ему до сих пор не приходилось встречать ничего подобного. Действительность, правда, иногда превышает фантастичностью всякую сказку. Все это было так странно и необычно, что казалось неправдоподобным. Он кусал усы и курил папиросы одну за другой. Сатана, прибежавший со двора, подскочил к нему и прикоснулся влажным холодным носом к его руке. Шелдон погладил его по голове. Появление собаки вывело его из задумчивости. Он кинулся в кресло и весело расхохотался. Что только подумает правительственный комиссар Соломоновых островов? Что подумают его знакомые и родные? Он заодно и радовался состоявшемуся между ними соглашению и сожалел о том, что Джен Лэкленд появилась на горизонте Соломоновых островов.

Шелдон вошел к себе в комнату, достал карманное зеркальце и долго и пристально всматривался в свое отображение.