ГЛАВА 9 ПЛЯШИТЕ! ВАМ ПИСЬМО

— Дети, как мы рады, что вас отыскали! — в унисон вскричали обе дамы: одна постарше, высокая и сухощавая, вторая помоложе, очень изящная. Смолкли, словно сказали все, что хотели, и принялись молча разглядывать ребят. Было в их взглядах нечто настолько неприятное, что Богдан и Танька мгновенно вынырнули у Ирки из-за спины и встали рядом с ней. Плечом к плечу. А майор гулко откашлялся и галантно сообщил:

— Дамы, если вы уже закончили радоваться, то милиция просила бы пропустить детишек к господину Иващенко.

Но дамы были не чета охраннику у входа, упоминание милиции их никоим образом не смутило.

— В стенах нашей корпорации милиция может просить, только когда является с официальным документом, — заявила сухощавая с вежливостью настолько приторной, что это уже граничило с хамством. — А нам нужно детишек кое о чем расспросить, прежде чем они отправятся к Владимиру Георгиевичу. Верно, Агата Станиславовна? — поинтересовалась она у изящной красотки.

Та в ответ закивала:

— Безусловно, неплохо было бы сперва побеседовать. Что ж вы, дети, разве не знаете, что, устраиваясь на работу, нельзя игнорировать своего начальника, не то никакая дружба с генеральным не поможет? А курьерскую службу у нас возглавляет Ирина Петровна.

Теперь Ирка их узнала. Она видела эту парочку утром, когда они только пришли в корпорацию. Точно, сухощавая Ирина Петровна сказала, что командует курьерами, и все пыталась забрать ребят у Иващенко, тот их еле отбил. А изящная красотка с вычурным именем Агата Станиславовна…

Она имиджем компании занимается, — тихо, едва слышно подсказала Танька. — Рассказывает всем, какая их корпорация замечательная.

А ей-то что от нас надо? — пробурчала Ирка.

Неизвестно, услышала ли ее Агата Станиславовна, но ответила она незамедлительно. Воровато оглянулась на Иващенковскую приемную и двинулась на ребят, тесня их вглубь коридора, подальше от спасительной двери.

— Вот сейчас зайдем в кабинет к Ирине Петровне, побеседуем, — ласково пела она, и от ее слов становилось очень не по себе, будто их не в кабинет на беседу приглашали, а в пещеру, к Змею на съедение. Впечатление усугублялось хищно-расчетливыми взглядами, которые обе дамы бросали на загнанную в угол троицу. Майор вновь вмешался:

Да что ж вы их запугиваете, дамочки! Детей нельзя допрашивать в отсутствие родителей, это я вам авторитетно заявляю!

Допрашивать, боже мой! Что за глупости вы говорите, господин майор! — бурно возмутилась Ирина Петровна. Слишком бурно, чтобы в ее возмущение можно было поверить. — Мы просто хотим выяснить, как дети выполняют свои обязанности, не позорят ли они курьерскую службу!

Не подрывают ли они репутацию компании! — подхватила Агата Станиславовна, окончательно прижимая ребят к стене. — Какие письма вам передал Владимир Георгиевич? — Она пытливо вгляделась Ирке в лицо.

Ошеломленная таким напором девчонка могла только хлопать глазами и молчать.

Ведь он же взял вас курьерами, значит, вы разносите какие-то письма, бумаги, документы? — быстро спросила Агата Станиславовна, и ее красивое холеное лицо исказилось тревожным нетерпением.

Почему в моем отделе о них ничего не известно? Что за секреты? — подхватила Ирина Петровна. — У Владимира Георгиевича не должно быть от нас секретов! То есть у него и нет никаких секретов от глав отделов, понимаете, дети?

Кому вы эти письма относите? Показывайте, ну! — Агата Станиславовна притопнула элегантной туфелькой.

Ирка лихорадочно соображала. Ведь можно же было взять у Иващенко парочку бумажек, будто бы они и вправду разносят по корпорации почту! Но сам генеральный директор, видно, не предполагал, что парочка его местных «ведьм» может вот так накинуться на ведьм приглашенных. И что теперь делать? Сказать, что никаких писем они не разносят? Ведь не поверят, по лицам видно! Дамочки не отстанут, пока не выяснят, какие такие секреты хозяин пускает мимо них. И майор тут не поможет.

Стараясь потянуть время, Ирка сунула руку в карман. Два прохладных прямоугольника плотной гладкой бумаги скользнули ей навстречу! Бабушкины карты! Вроде был какой-то подходящий заговор… Ирка не все слова помнила точно. Что-то там «побачено», что-то «отрымано», «не пысано, але ж чытано». Ладно, на ходу досочинит, лишь бы ритм соблюсти. Как же начать…

— Не гадано — та побачено (вроде верно! Или нет?). Не бажано — та отрымано (кажется, здесь было по-другому, но пусть будет так, все равно ведь в тетрадку заговоров не заглянешь!). Не пысано, але ж чытано. Приглядайся, роздывляйся, чого сам боишься — жахайся… — (сильно много ужасов в тексте получилось!).

Но заговор сработал. У Ирки в руках оказались два плотных белых конверта! И тут же нетерпеливая Агата Станиславовна выхватила их у девочки. Взглянула на адреса

Да это же нам! Они адресованы нам! — изумленно воскликнула она.

Противные дети! Почему вы не доставили их раньше?! Я так и знала, что вам нельзя доверять! — процедила Ирина Петровна, хватая свой.

Острые наманикюренные ноготки вспороли бумагу, вытаскивая листки посланий. Обе дамы жадно вчитались в текст… Их глаза расширились… А потом лица исказились одинаковыми гримасами ужаса.

— Он не мог… Он не мог узнать! — побелевшими губами прошептала Агата Станиславовна. — Не мог, нет! — душераздирающе закричала она.

Ей вторил такой же душераздирающий вопль Ирины Петровны:

— Как он узнал? Как?

Обе дамы круто развернулись и, спотыкаясь на высоких каблуках, помчались к приемной Иващенко. Ребята и майор, не сговариваясь, понеслись за ними. Бешеная кавалькада проскакала мимо ошеломленной секретарши и вломилась в кабинет к Иващенко. Удивленный бизнесмен поднял голову.

Это не я! Володенька, Владимир Георгиевич, господин Иващенко, это не я! — потрясая письмом, налетела на него красавица Агата. — Не знаю, откуда ты… то есть вы это взяли, но это не я, правда! Это не я звоню по телефону вашей девушке! Я ей никогда не звонила! И дрянью ее не называла, и не говорила, чтоб она убиралась из вашего дома!

Это не я! — с другой стороны вопила Ирина Петровна. — Это не я затерла на вашем компьютере письмо из правительства! Я вообще не трогала ваш компьютер! И мэра с днем рождения я не забыла поздравить!

Вы забыли поздравить мэра? — растерянно переспросил Иващенко. И вдруг бешено взревел: — Мэра не поздравили с днем рождения? Да вы соображаете… — он осекся. — Какое письмо из правительства? Откуда вы… — Перевел глаза на Агату— Ты! Значит, это ты терроризируешь мою девушку? Из-за тебя она боится выходить на улицу?

Агата завопила что-то невразумительное о своей любви то ли к компании, то ли к самому Иващенко, Ирина Петровна тупо повторяла, что это не она, что она не хотела…

Охранник от нас шарахается, Серега в своем компьютерном отделе трясется от ужаса, собачки тоже, не говоря уж об этих… — Танька кивнула на дам, вопящих у стола Иващенко. — Ничего не нашли, но зато страху на корпорацию нагнали…

Страху? — вскинулась Ирка. — Страху! Я поняла! Я же переделала заговор! Случайно! Агата боялась, что Иващенко узнает о звонках, а Ирина — что он выяснит все об ее ошибках! Это они и прочитали в моих письмах. То, чего больше всего боялись! Говоришь, мы страху навели? Не-ет, это еще не страх! Вот сейчас будет настоящий страх! — Будто ковбой пистолет, Ирка выхватила из кармана старую колоду карт. — Ты, вроде, хотела полмиллиона заработать? У нас еще есть шанс! Если хоть кто-то здесь знает о пропавших деньгах, он наверняка очень боится разоблачения! — И ведьма пустила колоду веером. Яркие цветные картинки, легко порхая, покружились по кабинету и пестрой стайкой вылетели за дверь.

— За ними! — скомандовала Ирка.

Друзья ринулись в приемную. За столом, держа в руках распечатанный белый конверт, сидела секретарша и заливалась горючими слезами. При виде выглянувшего из кабинета Иващенко она вскочила и, уставившись на него мокрыми, красными глазами, закричала:

Не увольняйте меня, Владимир Георгиевич! Я же хорошо работаю!

Так, с ней все ясно, — деловито сообщила Ирка и выхватила конверт из рук секретарши. — Владимир Георгиевич не собирается вас увольнять, правда, Владимир Георгиевич?

Но письмо… — шмыгнула носом женщина.

— Не было никакого письма, — бубновая шестерка вернулась в карман Иркиных джинсов. — Письма отбираем обратно, все-таки они еще и бабушкины карты, — велела ведьма и выдернула ручку из стаканчика на секретарском столе. — На, Танька, записывать будешь, а то мы в их страхах запутаемся.

Они выскочили в коридор. Сзади тяжело забухали ботинки, Ментовский Вовкулака мчался следом. Карты неслись вдоль коридора и по одной шныряли под двери отделов. И тут же за дверями воцарялся ад.

Я не теряла никаких накладных, не теряла, не теряла! — кричал визгливый, женский голос— Смотрите, ну смотрите же, у меня все записано!

Не то! — сказала Ирка и метнулась к следующей двери. Та тут же распахнулась, крепко съездив Ирку по лбу.

Высокий мужчина в очень дорогом костюме выскочил из своего кабинета и прямиком ринулся к майору, потрясая вскрытым конвертом. В такт этому потрясанию крупный рубин в его кольце разбрасывал вокруг себя темно-кровавые искры.

— Я бедный человек, господин майор! Я действительно не могу содержать детей! Ну и что же, что они мои — они мне не по средствам! В конце концов, они уже вполне взрослые: одному девять, второму тринадцать. Должны сами зарабатывать, а не сидеть на шее у несчастного, практически нищего отца! И я не понимаю, почему милиция поддерживает их вымогательства! Да, я не являюсь на судебные заседания, ну и что? Я занят очень, деньги зарабатываю тяжким трудом! И никаким детям их отдавать не собираюсь! Так почему меня ищут, почему преследуют?

Танька брезгливо скривилась. А она еще думала, что только Ирке так исключительно не повезло с родителями: избавились от ребенка, как от ненужной обузы, и все дела! И вот вам пожалуйста, точно такой же экземпляр! На мгновение ей стало нехорошо: она представила, как ее собственный, родной и любимый папа готов так же заискивающе ныть лишь для того, чтобы сэкономить деньги на своей дочери! И вдруг поймала на себе взгляд несчастного просителя.

Вцепившись в отвороты майорского мундира, мужчина продолжал канючить про отсутствие средств и подлых детей, жаждущих его обобрать. Лицо его жалко морщилось… и лишь глаза жили своей, совершенно отдельной жизнью. Цепко и внимательно они вглядывались поверх майорского плеча в троицу ребят. Взгляд, словно бритвенное лезвие, черканул по лицу Таньки, метнулся к Ирке и остановился на Богдане. Мальчишка невольно отшатнулся. Мужчина быстро отвел глаза. Просительно взглянул на майора и забормотал:

— Господин майор, а может, два небогатых человека смогут понять друг друга? — в голосе его появилась особая доверительность. — У меня вот тут часы, настоящий «Ролекс», механические, ручная сборка, золотой корпус — и вы меня не видели! — он быстро сунул часы майору в ладонь.

Вы что? А его детям как, пропадать? — глядя на мужчину сузившимися от ненависти глазами, процедила Ирка. — Знаю я таких папаш! Только о себе, а ребенок — живой, мертвый — все равно! — В Иркином голосе слышалась давняя, привычная горечь.

Правильная ты больно! — пробормотал майор, с сожалением поглядывая на шикарный «Ролекс».

Он покосился на Таньку, словно рассчитывал найти у нее поддержку, но девчонка только гневно фыркнула. И майор вдруг взъярился:

— Нашу милицию часиками не купить! — он потряс «Ролексом» под носом у мужчины. — А ну быстро руку сюда!

Мужчина протянул руку, но вместо золотого браслета часов на запястье у него защелкнулся стальной браслет наручников. Второй браслет майор прицепил к трубе коридорной батареи.

Ты, мужик, пока тут посиди. Повестку в суд вот-вот поднесут. А то тебя небось там уже все заждались: и жена, и детишки, и судья, — сообщил майор и, будто по небрежности уронив «Ролекс» в собственный карман, бросился догонять ребят.

Странный мужик, — пробормотала Танька. — Смотрел на нас, как будто это мы его дети, мы у него родные и любимые денежки вымогаем.

Девчонки перебегали от одной коридорной двери к другой, вслушиваясь в доносящиеся из-за них крики: «Утюг выключить забыла!», «Коммунисты пришли к власти!», «Теща завтра приезжает!» и даже «Не хочу быть тумбочкой, не хочу, не хочу!».

Какие… экзотичные бывают у людей страхи! — прокомментировала Ирка и нехотя добавила: — Ничего мужик не странный. Обыкновенный. Ненавижу!

Кого, того дядьку? — Танька кивнула через плечо туда, где, печально поникнув у батареи, сидел на полу так неудачно попавшийся жадный папаша.

Таких, как он! — почти выкрикнула Ирка. — Как мой отец! Одинаковые сволочи, что тот, что этот! — она тоже кивнула на «узника батареи». — Если бы мой папуля хоть чуть-чуть, хоть капельку нами интересовался, может… может, и мама не считала бы, что ей со мной тяжело, что я ей мешаю! И не уехала бы в свою Германию! Как же я его ненавижу! Вот кого прибила бы с удовольствием!

Ну, это у тебя, допустим, не выйдет, сестренка! — процедил у нее за спиной Ментовский Вовкулака.

Тон у него был странный, словно Иркины слова его рассердили, но и напугали одновременно. Причем напугали почти до дрожи. Как будто она ему вполне всерьез сообщила, что у нее под кроватью припрятана бомба и завтра она взорвет парламент вместе с буфетом, президентом и десятком иностранных послов.

— Ты соображаешь, на кого хвост поднимаешь? Ты ж Хортова кровь, а про отца такое…

Ирка на мгновение замерла. Ощущение было, как от удара: резкого, нежданного. Потом она медленно повернулась к оборотню.

Вы что, знаете его? — неверяще прошептала девчонка.

Ага, сперва гавкнем сдуру, а потом начинаем в кусты отползать, — хмыкнул майор. — Интересно, кто ж это старого Хорта не знает…

Закончить ему не удалось. Несколько карт одна за другой скользнули в дверь компьютерного зала, и оттуда немедленно шарахнул многоголосый вопль программистов: «Новый вирус появился! Ни один антивирусник не берет!» И только один голос кричал совсем другое:

— Не переводил я ваших денег! Знать ничего не знаю! Не брал я ваши пятьдесят миллионов!