"Арктический гамбит" - читать интересную книгу автора (Бенедиктов Кирилл, Кондратьева Е.)ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Одно дыхание на двоих— Вся эта история началась давным-давно, когда я еще была сопливой школьницей в Калининграде… — начала свой рассказ Марго. — Я была очень высокой и худой… Возможно, это и ценится в больших городах, где подобные девочки уже в 14 лет становятся моделями, а там, я была постоянным объектом для насмешек. Меня дразнили и поэтому я абсолютно искренне считала себя уродом. С мальчиками не ладилось, пышногрудые блондинки пользовались куда большим успехом. Я комплексовала. Андрей старался абстрагироваться, заставить себя относиться к рассказу максимально спокойно. Слушать историю Марго, как будто бы это была незнакомая ему девушка, с которой он случайно столкнулся, которую никогда раньше не видел и не увидит потом. Он закрыл глаза, слушая только ее голос, такой родной и любимый, голос, который он узнал бы из миллиона других голосов и пытался представить, что слышит этот голос впервые… — Единственное, о чем я мечтала — это уехать из города. Я думала, что все неудачи преследуют меня только там, в Калининграде, и что если я перееду в другое место, то все сразу же изменится. Но как уехать, если своих денег нет, а мама зарабатывала столько, что нам едва хватало сводить концы с концами. У меня не было красивой одежды, туфли и сумки я донашивала за мамой — прийти в таком виде куда-нибудь на дискотеку, где девушки обычно знакомились с парнями, было невозможно. Решила поступить в какой-нибудь институт в Питере или Москве… Мечтала стать актрисой… «И у тебя неплохо получилось», — с болью в сердце подумал Андрей. — Подала документы в театральное. Приехала на экзамены. Первый же человек, которого я встретила рядом со студией, представился известным режиссером и предложил мне прийти на кастинг. Он так восхищался моей красотой, говорил, что у меня уникальная внешность… Марго замолчала. — Ты пришла? — наконец отозвался Андрей. — Пришла… Повисла долгая пауза. Эту историю можно было не заканчивать. Андрей и так понял все, что происходило дальше… — И что потом? — Я была такая наивная… — Ты вернулась в Калининград? — Да. Пошла работать вместе с мамой… В детский сад. Андрей кивнул… Теперь понятно. — Дети меня обожали. Но зарплата была мизерная и женский коллектив. В общем, через несколько лет я окончательно разочаровалась в жизни. То есть… я была счастлива, как человек, мне нравилась работа, но как женщина я была… да меня просто не существовало, как женщины, понимаешь? Вокруг меня были тетки, в основном замужние, они рассказывали про семью, про своих детей, про мужей. — Как ты попала к Свиридову? — Познакомилась с военным на улице… — Все-таки познакомилась? — усмехнулся Андрей, почувствовав легкий укол ревности. — Ну не я, конечно. Я просто гуляла по городу, он подошел, сказал, что в командировке и не знает город. Купил пирожков. Ходили, гуляли… Показывала достопримечательности. На следующий день тоже. Кино… Это был первый раз, когда я ходила в кино с мужчиной, понимаешь? Андрей ничего не ответил. — Его звали Михаил. Он был москвич. Разведенный… — И ты поехала жить к нему? — Ну, не сразу… Мы переписывались еще полгода, потом он стал говорить, что мне надо перебираться в Москву, обещал помочь с институтом. В театральный я уже решила не соваться. Неплохо знала языки — ну это от скуки и от мечты уехать наверное. Сидела дома по вечерам и учила… заняться-то было нечем. — Помог? — Помог. — Молодец. — Потом поженились. На свадьбе был Свиридов. — Крутого жениха ты отхватила, я смотрю. — Я не знала, кто он и чем занимается. — Ну да… — Свиридов часто бывал у нас, их с Михаилом связывало какое-то дальнее родство. Хорошо ко мне относился. Потом Миша бросил меня… месяца через три после свадьбы. Ушел к другой. Марго снова замолчала. — Так я и осталась одна в незнакомом городе. Друзей у меня не было. — И ты позвонила Свиридову. — Да. Он предложил мне продолжить учебу. Ну и как бы… стал… ну стал за мной наблюдать, вроде как взял шефство… Мне даже комнату выделили. — Щедро. — В то время это было просто… ну не знаю. Царский подарок. Потом стал привлекать к работе. С каждый разом все было жестче и жестче. Сначала я думала, что он хорошо ко мне относится, потом стало казаться, будто я всего лишь инструмент. Потом вот это. — Кролик? — Я даже не знала, что это. Сказали, что так надо. За все это время, что я провела у Свиридова, я разучилась сопротивляться. Я получала свою зарплату, жилье, пропитание и отрабатывала. Я не понимала, как можно по-другому. — Понятно, — выдохнул Андрей. — Потом появился ты. — Говорят, кролик обладает двойным действием. Влюбляет в себя, но не позволяет любить того, кого ты… — Андрей запнулся, подбирая слова, — приворожила… — Мне тоже так говорили. — И что? Правда? Марго ничего не ответила. Несколько минут было тихо, так что стали различимы какие-то посторонние шумы, голоса, звуки. — Неправда, — неожиданно ответила Марго. — Оказалось, неправда. — Андрей Львович! — голос, доносившийся из-за двери, был хорошо знаком Гумилеву. — Это Гордеев. Андрей Львович, отойдите, пожалуйста, в глубину каюты! — Пошли, — Андрей взял Марго за руку и потащил ее за собой. — Готово! — крикнул он Гордееву. За дверью раздался звук, похожий на шипение выходящего под давлением из баллона газа. Некоторое время ничего не происходило, потом белый пластик, которым была облицована дверь, начал вспучиваться пузырями и потек на пол. В образовавшуюся щель ворвалось узкое лезвие синего пламени. Через минуту, на том месте, где был электронный замок, зияла расплавленная дыра с неровными краями. Дверь распахнулась от сильного удара ногой, и в каюту ввалился растрепанный, вымазанный какой-то копотью Гордеев с блестящим хромированной сталью аппаратом в руках. За ним, к большому удивлению Гумилева, вошел китайский биолог Чен — как всегда, аккуратный, в сером костюме, белой сорочке и начищенных туфлях. — Андрей Львович! — Гордеев улыбался так широко, как будто был самым счастливым в мире человеком, — я же говорил вам что Боря Гордеев годится не только на то, чтобы мыть полы и резать бутерброды! Он извлек из кармана связку небольших ключей и с третьей попытки разомкнул сковывавшие запястья Андрея наручники. — Молодец, — сказал Гумилев, потрепав его по плечу. — А это что за бластер у тебя? — Это, — ответил, кашлянув, Чен, — сверхмощный газовый резак. Лежал у вас в лаборатории. Я случайно обратил на него внимание… — Спасибо, — Андрей пожал китайцу руку. — Вы очень вовремя, друзья. А что произошло со станцией? — Ужасная авария! — воскликнул Гордеев. — Эти дуболомы не сумели как следует разобраться с ручным управлением, и в результате станция провалилась под лед! Андрей не стал уточнять, кого Борис назвал «дуболомами» — и так все было ясно. — Теперь мы все находимся в довольно затруднительном положении, — сказал Чен. — Подняться на поверхность мы не можем… — Почему? — удивился Андрей. — Во-первых, повреждена силовая установка. Во-вторых, господин Поздняк уже пытался это сделать… — Что же ему помешало? — Пока все сообразили, что произошло, станция успела удалиться от того места, где провалилась под лед. Над нами — сплошной ледяной панцирь. Пробить его не получится. — У станции есть плазменные генераторы! Мы можем растопить лед! — Толщина льда над нами — не меньше десяти метров. Генераторы не справятся. К тому же повреждена система охлаждения, что делает их использование крайне опасным. — Как же эти уроды ухитрились провалиться сквозь десятиметровый лед? — Гумилева охватило бешенство. Чен пожал плечами. — Как это говорится по-русски? Закон подлости. Судя по всему, мы упали в огромную трещину между двумя ледяными плитами. Но искать ее — тоже самое, что иголку в стоге сена. — Значит, сейчас мы находимся… — На дне Северного Ледовитого океана. К счастью, глубины здесь не очень большие. Семьсот-восемьсот метров, к тому же в северном направлении дно постепенно повышается. — Другое плохо, Андрей Львович, — перебил китайца Гордеев. — У нас кислорода мало. — Что значит — мало? — не понял Гумилев. — А как же наша кислородная установка? Молчание Гордеева и Чена было красноречивее всякого другого ответа. — Тоже повреждена? И как быстро мы сумеем ее починить? Чен покачал головой. — В нормальных условиях — за два дня. Но при катастрофе погибло пять человек. Из них четверо техников. Поэтому раньше, чем через три-четыре дня запустить установку не удастся. Конечно, у нас есть резервное хранилище и, наконец, зимний сад. Но этих запасов хватит ненадолго… «Проклятье! — подумал Андрей. — Если бы только я успел отправить на Большую Землю Маруську и Марго!» Кроме того, неполадки в системе охлаждения приводят к тому, что температура на станции постоянно повышается. Пока незаметно. Но через два дня здесь будет очень жарко. — Где Маруся? — не дослушав Чена, спросил Андрей у Гордеева. — С крестным своим, у вас в каюте. В «Сони Плейстейшн» играют. — С ней все в порядке? — Ну, испугалась немножко, а так — ни синячка, ни царапинки! Бог маленьких детей любит, — улыбнулся Борис. — Я пойду к ней! — сказала Марго. — Подожди, — Андрей взял ее за руку, и ощутил благодарное пожатие ее тонких пальцев. — Нам нужно действовать. Действовать быстро и решительно. Прежде всего, нужно остановить Поздняка и его подручных. — Каким образом? — вежливо удивился Чен. — У них оружие… — Оружие здесь ничего не решает, — возразил Гумилев. — Нам нужно собрать всех трезво мыслящих членов экипажа и пассажиров. Объяснить им, что произошло. И вернуть станцию под свой контроль. Только в этом случае мы можем надеяться на спасение. — Разумно, — кивнул китаец. — И кого же вы планируете привлечь? — Во-первых, всех, присутствующих здесь. Во-вторых, Кирсана Илюмжинова и Арсения Ковалева. Марго, пожалуйста, скажи Арсению, что ты его сменяешь, и что он нужен мне в кают-компании. В-третьих, моих ребят из лаборатории. Захара Билялетдинова и его ассистентов. — Господин Билялетдинов сильно пострадал при катастрофе, — сказал Чен. — Он жив, но находится в тяжелом состоянии — В любом случае, мы должны привлечь на свою сторону как можно больше народа. Попробуйте поговорить с писателем. Он, конечно, истерик, но в некоторых обстоятельствах и истерик может быть полезен. — Думаю, Михаил Борисович тоже согласится, — задумчиво проговорил Чен. — Беленин? — Андрей вспомнил сцену в каюте Илюмжинова, скептически покачал головой. — Впрочем, поговорите с ним. Жить-то всем хочется, а нефтяным олигархам — особенно. Он взглянул на часы. — Сейчас семнадцать минут шестого. В восемнадцать ноль-ноль общий сбор в кают-компании. — Слишком мало времени, — засомневался Гордеев. — Не успеем со всеми поговорить… — Времени у нас вообще мало, — ответил Гумилев. — Если все, что вы мне тут рассказали, правда, то его у нас нет вообще. Совещание в Белом Доме проходило за закрытыми дверями. Присутствие в кабинете председателя правительства руководителей ФСБ, Совета Безопасности и военной разведки могло навести журналистов на ненужные подозрения об истинной цели Арктической экспедиции. — В последней шифровке, которую мы получили от Свиридова, говорилось о чрезвычайных происшествиях на борту станции, — отчитывался глава ФСБ. — Свиридов предполагал, что кто-то из участников экспедиции может использовать неизвестный ему предмет большой разрушительной силы… — О какого рода чрезвычайных происшествиях? — нахмурился премьер-министр. — Говорите, пожалуйста, яснее. Глава ФСБ вздохнул, как перед прыжком в ледяную воду. — Строго говоря, об убийствах. На борту станции погибли две женщины. — И после этого «Земля-2», как ни в чем не бывало, продолжала путь к полюсу? — глава ГРУ, как обычно, не мог удержаться от соблазна вставить коллеге перо. — На станции орудует замаскированный убийца и диверсант, а ваш Свиридов делает вид, что ничего не произошло! — Насколько я помню, ваши контрразведчики тоже проверяли личные дела всех участников экспедиции, — огрызнулся фээсбэшник. — И дали заключение, что все они чисты, как ангелы небесные. — Хватит! — оборвал перепалку Владимир Путин. — Кто виноват, вы сможете выяснить позднее. Сейчас нам нужно решить что делать дальше. Спасательные вертолеты круглые сутки безуспешно патрулировали Арктическую пустыню. Поисковым отрядам не удалось найти места, где «Земля-2» могла уйти под лед, но уже мало кто сомневался, что станция сейчас лежит на океанском дне. Попытка сканировать лед в надежде, что получится обнаружить сигналы попавшей в аварию станции, вибрации или тепловое излучение, не дала никаких результатов, обжигающе холодные снежные бури на долгие часы останавливали работу спасателей, но приказ из Москвы не оставлял простора для толкований: несмотря ни на что продолжать поисковую операцию. Совещание у премьера длилось три с лишним часа. Двое мужчин, покинув кабинет главы правительства, не спеша шли по тихим коридорам Белого Дома. — Не боишься, что ГУАП прикроют из-за этой истории? — осторожно поинтересовался первый. — Все будет зависеть от исхода операции. Если Свиридов вернется со щитом — нам простят любые ошибки. Если на щите — пострадает не только ГУАП, — ответил второй. — А ты уверен, что он вообще вернется? — Это единственное, в чем я уверен. Генерал как будто заговоренный, выходит сухим из любых передряг. Я даже подозреваю, что у него есть еще какой-то предмет, о котором мы не знаем. Но пока он выполняет свою работу, я не задаю ему лишних вопросов. — А что насчет Гумилева? На него можно рассчитывать? — Гумилев не знает ни о предметах, ни об объекте. По крайней мере, не знал на момент отплытия. Конечно, после всех этих ЧП Свиридов мог посвятить его в курс дела… — Не боязно давать ему в руки такую информацию? Все-таки, он не простой человек… — В конце концов, он все равно узнал бы правду. — Да, к сожалению, без Гумилева и его дочки нам не подобраться к цели. Первый вице-премьер, курирующий вопросы безопасности, внимательно посмотрел на своего собеседника. — А если он откажется сотрудничать или не захочет потом молчать? Он человек независимый и заметный. Если Гумилев решит заговорить, нам все не поздоровится. — На этот случай у Свиридова есть четкие указания: в случае крайней необходимости нейтрализовать Гумилева и всех, кто может представлять угрозу для проведения операции. Первый вице-премьер тяжело вздохнул. — Будем надеяться, ваш Свиридов нас не подведет… — Все мы видели, к чему привела попытка непрофессионалов взять на себя процесс управления станцией. «Земля-2» находится на дне океана, всплыть мы пока не можем. Запасы кислорода еще есть, но они постоянно уменьшаются. В кают-компании собралось человек тридцать — почти все оставшиеся в живых члены экспедиции. Пять человек погибло при катастрофе, еще одиннадцать находилось в медблоке с ранениями и травмами разной степени тяжести. Поздняк и четверо его сотрудников заперлись в рулевой рубке. — Единственный наш шанс на спасение заключается в том, чтобы вернуть себе контроль над станцией. Сейчас она управляется в ручном режиме, но, возможно, мне удастся запустить некоторые контуры искусственного интеллекта, который успел доказать нам свою надежность… «Пока я не убил его собственными руками», — добавил Андрей про себя. Надежду на то, что Фрама можно попробовать оживить, подарил ему Чен. Китайский биолог оказался на удивление хорошим специалистом в области информационных систем. Когда Гумилев коротко рассказал ему, как вывел из строя Фрама после того, как понял, что станция перешла под контроль невидимого противника, Чен на минуту задумался а потом произнес: — Насколько я понимаю, ваш искусственный интеллект воспроизводит все функции, которые есть у человеческого головного мозга. Вы не убили его, господин Гумилев. Выражаясь образно, вы сделали ему лоботомию. Но после лоботомии человек хотя и остается калекой на всю жизнь, но все же продолжает осуществлять некоторые примитивные функции. Если вы покажете мне тот резервный пульт управления, с которого вы отключали Фрама, я попробую восстановить его… разумеется, не в полном объеме. Условно говоря, это будет не гений, способный доказать теорему Ферма, а собачка, приносящая тапочки и выполняющая команду «служить». Но нам и это может пригодиться. — Хорошо, — решил Андрей. — Я отведу вас в резервную рубку. — И тогда мы сможем выбраться? — спросил Беленин. Олигарх тоже был здесь, среди тех, кто пришел в кают-компанию, чтобы выслушать Гумилева. Как будто и не было жестокой схватки в каюте Илюмжинова, как будто не его охранник превратился в кусок окровавленного мясного фарша. Странные люди, подумал Андрей. Когда речь идет об их выживании, они готовы схватиться не только за соломинку, но и за руку своего злейшего врага… — С большой степенью вероятности. Рельеф дна, на котором мы сейчас находимся, повышается. Мы как бы взбираемся по склону огромной и очень пологой подводной горы. К сожалению, мы не знаем, как долго это будет продолжаться. Но, если мне удастся запустить Фрама… — Мне кажется, воздух стал каким-то спертым, — пробормотал писатель, лихорадочно расстегивая верхнюю пуговицу дорогой сорочки. — Только без паники! — жестко оборвал его Гумилев. — Недостаток кислорода начнет ощущаться часов через десять-двенадцать, не раньше. До этого у нас есть время, чтобы все исправить. Во-первых, мы должны открыть дверь в рубку управления, где заперлись Поздняк и его люди. У нас есть мощный газовый резак… — Вот он! — стоявший за спиной Андрея Гордеев торжественно поднял сверкающий хромом аппарат. — Любую дверь вскрывает, как консервную банку! — Не нужно ничего вскрывать, — прогудел хорошо знакомый Гумилеву густой голос. — Хватит играть в игрушки, доигрались уже… Андрей обернулся. В дверях кают-компании стоял, пошатываясь, генерал Свиридов — в синем спортивном костюме, с рукой на перевязи. Выглядел генерал плохо, но глаза его по-прежнему цепко смотрели на Гумилева. — Я прикажу подполковнику Поздняку открыть дверь рубки, — продолжал Свиридов. — А вы, господин Гумилев, уж приложите максимум усилий, чтобы реанимировать вашего Фрама. Андрей облегченно вздохнул. То, что Свиридов, хотя бы временно, выступил в роли его союзника, давало надежду на то, что удастся обойтись без кровопролития. — Тогда не будем терять времени, — сказал он. — Идемте к рубке. Постарайтесь объяснить своим людям, генерал, что мы все сейчас в одной лодке. И это не аллегория. — Смешно, — сказал Свиридов. Прошло десять часов. Андрей и Марго сидели у кроватки Маруси. Девочка безмятежно спала, убаюканная сказкой о Золушке, которую Марго рассказывала ей перед сном каждый вечер. Маруся была очень консервативна в своих литературных предпочтениях. — Такая милая, — улыбнулась Марго, поправляя упавший на пухлую Марусину щечку светлый локон. — Спрашивает меня сегодня: а зачем мы под воду нырнули? Мы что, хотим с рыбка ми подружиться? Андрей вздохнул. — С медведями уже подружились… — Как ты думаешь, — спросила Марго, посерьезнев. — Есть у нас шанс? Андрей наклонился и поцеловал ее в висок. — Есть, конечно. Чену удалось восстановить кое-какие функции Фрама. Голосовую, например. Так что, если станет скучно, можешь с ним побеседовать. — Но наверх мы, по-прежнему, подняться не можем? Гумилев отрицательно покачал головой. — Пока нет. Но есть и хорошие новости. По-настоящему хорошие. — Какие же? — Первое, что сделал Фрам, вернувшись к жизни — засек неподалеку какой-то движущийся объект. А час назад мы приняли сигнал с этого объекта. — Это спасатели? — не удержавшись, воскликнула Марго. — Нас ищут! — Тише, малыш. Это не спасатели. Это всего-навсего канадская подводная лодка «Да Винчи». Слава богу, не военная, а исследовательская. — И с ними есть связь? — Ну, в общем, да. Они по каким-то причинам не могут пойти к нам навстречу, но готовы оказать необходимую помощь, если мы доберемся до них сами. Не очень-то любезно с их стороны, но и это лучше, чем ничего. Во всяком случае, кислородная установка у них в порядке. — А далеко они? — Километров восемьдесят. Если мы будем двигаться с прежней скоростью, то доберемся до них часов через десять. — А воздуха нам хватит? — Впритык. Уже сейчас дышать тяжеловато, ты чувствуешь? — Ага. — С каждым часом ситуация будет все ухудшаться. Чен предлагает уменьшить подачу кислорода, и погрузить всех членов экипажа в сон. Во сне потребление кислорода резко снижается, ты же знаешь. — А кто поведет станцию? — Я. Один человек много не надышит. Кроме того, Чен обещает реанимировать функцию автопилота, чтобы станция могла идти по пеленгу. — Значит, нас спасут? Андрей обнял Марго и поцеловал ее долгим, нежным поцелуем. — Обязательно, малыш. Нас обязательно спасут. Я тебе обещаю. Они уснули уже под утро. Андрею приснилось, что он, двадцатилетний, полный планов и надежд на блестящее будущее, идет по какому-то зеленому скверу, и вдыхает аромат свежей, умытой недавним дождем листвы. На шее у него старенький кассетный плеер, в ушах — наушники. А в них «Наутилус» из далекого девяносто шестого: |
||
|